Текст книги "Неутомимая охотница"

Глава 6

Такого удара он не ожидал. Женщина-партнер?! Немыслимо!

– Как странно… Говорите, партнер, мисс Мейберри? Не любовник? Вы, случайно, не получили сотрясение мозга, когда врезались в меня?

– Нисколько. Я размышляла над этим с того момента, когда Александра Шербрук впервые упомянула ваше имя. И подумала, что мужчина, ведущий подобную, весьма напряженную жизнь, должен быть великолепным стратегом и уметь предусмотреть каждую деталь при составлении подробнейшего плана. Такой неукротим в достижении цели, и ничто не собьет его с пути. По моим соображениям, вы должны придерживаться исключительно высоких стандартов и ни на минуту не складывать оружия, чтобы постоянно находиться в форме.

– А вы ни на минуту не желаете предположить, что я просто человек одаренный?

– О, в этом нет ни малейших сомнений! Думаю, это талант, за обладание которым, пусть и в самой малой мере, любой мужчина отдаст все на свете. Вы почти гениальны, лорд Бичем. Но разве вы не понимаете: ваш дар – это только начало. Основа всему. Вы должны иметь немало других качеств, чтобы поддерживать свою репутацию на столь недосягаемом уровне.

– Итак, посмотрим, правильно ли я вас понял. Я мудрый стратег, и именно поэтому вы хотите взять меня в партнеры. Я беру в расчет каждую мелочь и, следовательно, всегда получаю прекрасные результаты. Я верно изложил?

– Абсолютно.

– Полагаю, вы имели в виду мои отношения с прекрасным полом?

– Естественно. Но повторяю, лорд Бичем, важнее всего ваше стремление добиться своего. Вы не сдаетесь, пока не получите желаемого. Я права?

– Откуда вам знать, ведь вы не пробовали, – протянул он, глядя ей в глаза. Хорошо, что для этого не приходится нагибаться! И неожиданно поежился. На миг показалось, что он шагает по улице совершенно голый, с зонтиком над головой, и прохожие показывают на него пальцами. – Какая чушь! Вы просто догадались.

– Видите ли, два дня назад я познакомилась с вашим мистером Бландером. Нет, пожалуйста, только не наказывайте его! Мистер Бландер боготворит вас и отзывается в таких изысканных выражениях, что у меня скулы сводит. Ему просто необходим благодарный слушатель, чтобы излить вслух свое восхищение.

– Этот болван готов нагрузить меня работой в надежде, что я сойду в могилу под бременем забот…

– Он утверждает, будто вам достаточно самого легкого намека, чтобы понять суть дела.

– Что-то мне становится плохо от столь неприкрытой лести.

– Бландер считает, что стоит вам узреть цель… какую-нибудь даму, а если не даму, тогда любую проблему, которую необходимо уладить, ситуацию, требующую разрешения: помирить врагов, свести концы с концами, все что угодно, – и вы всеми силами стремитесь эту самую цель поразить. Он клялся, что вы ни разу не потерпели неудачи, не удовлетворились полумерами, не остановились на полпути, не смирились с поражением. Мистер Бландер уверен, что вы всемогущи, милорд.

– Вижу, вам не составило труда вытянуть все из несчастного. Отвезли его к Гюнтеру, верно?

– Да, и оказалось, что его любимое мороженое – малиновое. Я увидела, как он стоит у дверей кафе с видом человека, готового продать душу за одну ложечку. Признаться, он действительно легкая добыча. Ест и болтает одновременно. Мне осталось заказывать ему порцию за порцией и слушать. Правда, я и сама не устояла перед ванильным.

– Выезжая сегодня на прогулку, – признался Спенсер, оглядывая немногочисленных посетителей, – я никак не ожидал такого. Даже преподобный Олдер, милый старый чудак, не сравнится с вами. Я не привык к сюрпризам подобного рода, мисс Мейберри.

– Дождитесь своего дня рождения, милорд, и еще не так удивитесь.

Бичем рассмеялся звонко, с удовольствием, какого давно не испытывал. Он почти привык к этому состоянию, и теперь низкие бархатистые звуки казались вполне естественными. Лютер поднял голову и фыркнул. Элинор побрела к нему. Бичем поднял руку, и она потерлась носом о его ладонь.

Он присмотрелся к мисс Хелен Мейберри. Темно-синяя амазонка вся в пятнах и помята, шляпка снова съехала набок, маленькая гроздь винограда у него в кармане… Великолепное зрелище, ничего не скажешь!

– А что, если я замечу, что предпочитаю быть не вашим партнером, а любовником?

Хелен подступила поближе:

– Неужели вы нисколько не любопытны, милорд? И не хотите знать, в чем, собственно, дело? Не гадаете, почему я, женщина безмерных возможностей, ищу партнера?

– Не хочу.

Настала ее очередь смеяться.

– Да, сэр, по крайней мере одно можно сказать точно: вы не коротышка.

– То есть не пал жертвой ваших чар?

– Представить не могу, что вы вообще способны пасть жертвой чьих-то чар.

– Так оно и есть. Не способен. А теперь объясните, зачем вам понадобился партнер.

Она пристально всматривалась в лицо Бичема, должно быть, опасаясь, что он не пожелает ее выслушать.

– Можете говорить со мной откровенно, мисс Мейберри.

– Это займет довольно много времени. Давайте отыщем скамейку.

Они пошли по тропинке. Хелен ни на полшага не отставала, шагая по-мужски широко. Волосы выбивались из-под шляпки. Он остановил ее и попытался привести в порядок непокорные пряди. Потом легонько сжал подбородок и долго изучал ее раскрасневшуюся физиономию, прежде чем стереть пятно грязи со щеки, отряхнуть пыльные юбки амазонки и расправить каждую складочку. Лиф тоже помялся, и у Спенсера так и чесались руки его разгладить, но он мужественно сдержался.

– Ну вот, теперь у вас более или менее приличный вид. Партнер… Такой роли я не ожидал. Во что может впутаться приличная женщина, если ей срочно понадобился партнер?

Хелен наконец увидела скамейку и уселась, одергивая амазонку.

– Это не партнер в обычном смысле. Просто мне нужен человек со свежим взглядом и острым умом, который мог бы предложить мне новые идеи. Вы именно такой человек.

– Но прежде объясните, в какую авантюру вы ухитрились ввязаться, мисс Мейберри?

– Я говорила вам, что владею гостиницей «Лампа короля Эдуарда»? Той, что в Корт-Хэммеринге?

– Говорили. Несколько необычное занятие для леди, но, подозреваю, вы на подобные пустяки внимания не обращаете. Почему у гостиницы столь странное название?

– Я так и знала, что вы немедленно схватите самую суть. Значит, я была права насчет вас! Видите ли, такая лампа действительно существует. Я, во всяком случае, верю в это всем сердцем. Еще в школе я узнала чудесную легенду. Мой отец наткнулся как-то на древнюю рукопись. Пергамент был спрятан в старом сундуке, много лет простоявшем в углу библиотеки его приятеля. Тот умер и завещал все содержимое комнаты отцу. Текст написан на старофранцузском, но я все-таки сумела получить перевод.

Судя по ее задумчивому лицу, она сейчас далеко от него и мыслями вся в прошлом… недаром смотрит куда-то вдаль, в пространство, туда, где существуют старинные рукописи, непонятные лампы – словом, все, что совершенно не понятно виконту Хизерингтону.

– Расскажите, – тихо попросил он.

– По правде говоря, я и сама не слишком много знаю. Это исповедь, написанная рыцарем-тамплиером в конце тринадцатого века. В ней он признается, что нарушил обеты, данные ордену, во имя любви к маленькому сыну. Король Эдуард спас жизнь мальчика, когда три воина-сарацина собирались насадить его и трех слуг на мечи, как на вертела. Но парнишка был ранен. Король посадил его на своего боевого коня и вернулся в лагерь, разбитый неподалеку от неприступной твердыни тамплиеров. Рыцарь пишет, что, прибыв в лагерь, нашел своего сына, вымытого и перевязанного, на коленях у королевы, которая его кормила. Благодарность его была так безмерна, что он нарушил обет хранить тайну и отдал королю золотую лампу, которая должна была сделать того самым могущественным человеком в мире. Потом рыцарь взял сына и покинул лагерь. Исповедь заканчивалась обращенной к Господу мольбой простить преступление против ордена.

– Я что-то слышал о золотой лампе, – негромко пробормотал лорд Бичем. – Старое предание о том, как она попала в Англию и потом затерялась. Мне говорил об этом один ученый в Оксфорде. Но, мисс Мейберри, даже он не был уверен, что все это не очередной миф, не одна из бесчисленных сказок о чудесах в Святой земле.

– Готова согласиться, что в крестовых походах совершалось немало омерзительных жестокостей, и дай Боже, чтобы они никогда больше не повторялись, но в данном случае речь идет о волшебстве.

– Я не верю в волшебство.

– А я уверена, что оно существует, – настаивала Хелен, положив ладонь ему на руку. – Никогда не встречалась с истинной магией, но она есть. И лампа самая настоящая, иначе зачем бы тамплиер стал дарить ее королю? Вряд ли он подарил бы монарху какой-то пустячок за спасение своего сына!

Бичем молча вопросительно смотрел на нее. Хелен прерывисто вздохнула.

– Шесть лет назад я нашла еще одно упоминание о лампе – в старой норманнской церкви в Олдборо, выстроенной на вершине крутой скалы, которая возвышается над морем. За эти годы я подружилась со многими священниками и учеными, но всем объясняла только, что интересуюсь сказаниями, связанными с крестовым походом короля Эдуарда Первого.

Местный викарий, мистер Гиллиам, рассказывал, что он и его помощник занимались раскопками в старой полуразрушенной норманнской церкви после того, как произошел оползень. Они нашли старые пергаменты, которые, по его мнению, могли бы меня заинтересовать. Они были написаны на латинском, и даже моего несовершенного перевода оказалось достаточно, чтобы понять: речь идет о лампе. Поверьте, лорд Бичем, я так разволновалась, что думала, сердце разорвется. Рукопись принадлежала Роберту Бернеллу, секретарю короля Эдуарда. О Бернелле я знаю все. Умный, циничный, но не злобный и снисходительный к окружающим. Беззаветно преданный королю. Он утверждал, будто король не знал, что делать с лампой. Очевидно, боялся ее сверхъестественной силы и в то же время не верил, что она может быть чем-то иным, кроме как обычной старинной сарацинской лампой, которой по какой-то непонятной причине дорожили тамплиеры, скрывая ее от повелителя. Бернелл писал, что не видел никаких чудес, совершаемых лампой, пока…

– Ба-ба-ба, кто это?!

Бичем невольно вздрогнул и, подняв глаза, увидел стоявшего перед ними в небрежной позе Джейсона Флеминга, барона Кроули. Тот улыбался, легонько похлопывая стеком по сапогу.

Лорд Бичем терпеть не мог Кроули, уже немолодого человека, чересчур много знавшего обо всем и обо всех и, похоже, делавшего немалые деньги на своих познаниях. Он пил без меры, играл вечерами напролет, гонялся за каждой юбкой, и хотя по всем признакам французская болезнь давно должна была свести его в могилу, этого до сих пор не произошло. При виде привычной наглой ухмылочки лорду Бичему всегда хотелось хорошенько стукнуть Кроули по носу.

Он ответил нахалу бесстрастным взглядом, кивнул и коротко бросил:

– Кроули…

– Кто эта прелестная леди, Бичем?

– Вряд ли она может вас интересовать, Кроули. Ваша лошадь, кажется, нервничает.

– Я где-то видел вас, дорогая. Кажется, неделю назад, на балу у Сэндерлингов. Вы были с Александрой Шербрук. Все делали комплименты вашим несомненным… э-э… достоинствам.

Хелен, с первого взгляда понявшая, кто перед ней, брезгливо скривила губы и немедленно отпарировала:

– Мои достоинства могут быть несомненными, но ваша грубость, сэр, еще более очевидна, мало того – невыносима.

Лорд Кроули отступил. Четко очерченные губы растянулись в уродливом оскале.

– Это ваше первое свидание с лордом Бичемом, дорогая? Умоляю, будьте осторожнее. Бичем – человек опасный. Он не будет обращаться с вами так хорошо, как я. – И с поклоном добавил: – Я, как вы уже слышали, Кроули. А кто вы?

Хелен широко улыбнулась:

– А я – леди, сэр.

– Проваливайте, Кроули! Мы с дамой заняты.

– Чем именно, позвольте поинтересоваться?

Лорд Бичем медленно поднялся и устремил на Кроули пронизывающий взгляд. Тот нервно поежился.

– Тут нечего скрывать, Кроули. Мы партнеры.

– В чем, позвольте спросить?

– А вот это не ваше дело. Убирайтесь!

– Вы заинтересовали меня, Бичем.

Он отсалютовал Хелен стеком, повернулся и грациозно вскочил в седло.

– Держитесь подальше от него, – велел Спенсер, глядя вслед всаднику, пока тот не скрылся из виду. – У меня репутация соблазнителя: занятие вполне невинное по сравнению с пороками лорда Кроули. Он же питает неутолимую жажду ко всяким мерзостям. Поверьте, он – воплощенное зло.

– Каким мерзостям?

– Он паразитирует на бессилии и несчастьях, – коротко бросил лорд Бичем. – Итак, на чем мы остановились?

– На Роберте Бернелле и лампе. Он писал, что никаких чудес лампа не совершала. И это при том, что король и королева целыми днями безуспешно терли ее. Наконец осенью 1279 года Элинор тяжело заболела. В то время в Лондоне бушевала какая-то злокачественная лихорадка, и королева вместе с тремя придворными дамами слегла. Все фрейлины умерли, и король был безутешен, опасаясь, что за ними последует и любимая жена. Тогда-то он в качестве последнего средства и взял лампу. Врачи отказались от королевы, и король положил лампу на руки Элинор.

Хелен умолкла.

– И что же случилось?

– Элинор выжила.

– Насколько я припоминаю, – заметил лорд Бичем, – королева Элинор родила невероятное число детей. Если она перенесла столько родов, неудивительно, что любая лихорадка была ей нипочем.

– Она беременела почти каждый год, – согласилась Хелен, – но болезнь была заразной и очень опасной, и три женщины скончались. Не будьте циником, сэр.

– А что писал Бернелл?

– Король завернул лампу в лоскут дорогого алого генуэзского бархата и поставил под стекло. Объявил лампу волшебной и выставил рядом стражу. Как-то утром он развернул бархат, чтобы взглянуть на лампу, но оказалось, что она исчезла. На ее месте стояла другая, совершенно новая и крайне уродливая. Король пришел в ярость. Стражников подвергли пытке, но никто ни в чем не признался. На следующее утро лампа оказалась на полке. Все посчитали, что укравший ее стражник так перепугался, что поспешил вернуть сокровище. Но через неделю все повторилось. Золотую лампу заменил отвратительный серебряный светильник. Утром лампа вернулась.

– И куда же она девалась? – удивился лорд Бичем. – Что за странное волшебство!

– Король Эдуард призвал ученых, но никто ничего не мог понять. Тогда он сам стал ночевать рядом с лампой. Целую неделю она то пропадала, то появлялась вновь. Все посчитали ее магической. Церковники заявили, что это создание самого сатаны, и потребовали ее уничтожить. Король отказался, заявив, что лампа спасла королеву. Наконец, по словам Бернелла, Эдуард, поддавшись на увещевания церковников, зарыл лампу близ Олдборо, прямо на берегу. Когда же королева снова слегла, он послал людей ее вырыть, но они не смогли ее найти. Королева умерла. Похоже, на этот раз лампа исчезла навсегда.

– Какая из версий Бернелла представляется вам правдивой?

– Думаю, король действительно зарыл ее в Олдборо, иначе почему бы Бернеллу вздумалось об этом писать? А посланцы короля просто искали не там. Как по-вашему, я права?

– А что, если лампа снова испарилась? Вы пробовали ее искать?

– Я купила старую норманнскую церковь и прилегающие к ней земли.

– Вот как!

– Да-да, именно я, и не на деньги отца, а на свои. Я содержу превосходную гостиницу, лорд Бичем. Первоклассную.

– И что вы предлагаете предпринять? Вы обнаружили документы, касающиеся лампы. Предположим, я, чтобы не спорить зря, соглашусь, что лампа действительно существует. Однако ее свойства весьма сомнительны, чтобы не сказать больше. Вы, разумеется, просеяли весь песок до последнего зернышка, чтобы найти доказательства. Что теперь?

– Есть кое-что еще, но это я открою, только если вы согласитесь стать моим партнером. Я даже отцу не сказала.

Против такой приманки Бичем устоять не смог. Он выпрямился, не спуская с нее глаз. Ничего не скажешь, игрок она умелый.

– Что именно?

Хелен долго молчала, прежде чем ответить вопросом на вопрос:

– А вы станете моим партнером? Поможете отыскать лампу?

Он мысленно перебрал все главные события, случившиеся за тридцать три года его жизни. Беды и невзгоды. Дни, словно затянутые плотной черной массой грозовых облаков. Особенно много таких случаев в его юности, когда был жив отец. Но ведь у всех бывают неприятности, все попадают в, казалось бы, безвыходные положения. Вероятно, он просто чувствительнее остальных, и трагические события наложили неизгладимый отпечаток на его душу. Наверное, только бесконечные, неустанные поиски наслаждений и удерживали Бичема от неумолимого скольжения в бездонную темную пропасть, вечно зиявшую у самых его ног.

Нет, что за бред он несет! Теперь его жизнь вполне упорядочена… то есть почти. Он наслаждается своим существованием, женщинами, которые балуют его вниманием и дарят ему ласки.

Он долго сидел размышляя. Магическая лампа, подаренная королю рыцарем-тамплиером. По его мнению, шансы на то, что такая лампа действительно есть, равны нулю. Поверить в то, что эта самая лампа спрятана где-то в Англии? Невероятно! Невозможно. Все это химера, мечта, фантазия, ничего больше.

Задумчиво покачивая головой, он все же объявил:

– Я буду вашим партнером, мисс Мейберри. Теперь вы скажете, что еще узнали о лампе?

Она протянула руку, и они обменялись торжественным рукопожатием.

– Прекрасно. Говорите.

Глава 7

Наклонившись к его уху, Хелен прошептала:

– Три месяца назад, когда я была в Олдборо, занятая все теми же поисками, что и последние шесть лет, разразился жестокий ураган, вызвавший оползни и разрушения. Ветер обрушил часть скалы, и открылась небольшая пещера. В самой глубине я обнаружила выпавшую из трещины железную шкатулку. В ней лежал кожаный свиток, очень ветхий. Не знаю, на каком языке сделана запись, но, видимо, на очень древнем.

– Почему вы не отвезли его в Кембридж, к ученым-историкам?

– О нет, это последнее средство. Я хочу, чтобы вы взглянули на свиток, лорд Бичем, и попытались его перевести. Это будет вашим первым вкладом в общее дело.

– Интересно, откуда вы знаете, что я провел два года в Оксфорде, изучая средневековые пергаменты и манускрипты, особенно привезенные в Англию из Святой земли? – едва не по слогам выговорил он. – Надеюсь, на этот раз вы не станете ссылаться на Бландера? Он не мог вам рассказать об Оксфорде, поскольку сам понятия не имеет…

– Выяснила все у одного священника. Его брат был вашим преподавателем в Оксфорде лет двенадцать назад. Сэр Джайлз…

– … Гиллиам, – докончил лорд Бичем, вспоминая те волнующие дни, когда с каждой страницы бесценных рукописей, которые сэр Джайлз доставал из оксфордских хранилищ, на него смотрела сама вечность.

– Да. Его брат – Локлир Гиллиам, викарий в Дирхеме, в очередной раз поженил моих родителей за два года до смерти матери.

– О чем это вы?!

– О, совсем забыла. Мой отец – величайший в мире романтик. Он венчался с моей матерью три раза, по разным, но уважительным причинам. Викарий Гиллиам – человек широчайшего ума и бесконечной доброты, совершенно лишенный предрассудков. Большой друг отца.

– Но почему бы просто не отвезти свиток к сэру Джайлзу?

– Он умер в прошлом году.

– Я не знал, – выдавил лорд Бичем, сгорбившись под тяжестью неизъяснимой вины, гнувшей его к земле. Он действительно не знал. Никто не позаботился сообщить ему, потому что теперь он превратился всего лишь в одного из неутомимых искателей наслаждений, которым было наплевать на все, кроме собственных удовольствий.

Он опомнился, лишь когда ее рука легла на его пальцы.

– Мне очень жаль. Я встречала сэра Джайлза лишь однажды, в доме его брата. Он постоянно беседовал, но не с нами. С людьми, жившими давным-давно, в Англии тринадцатого столетия. Толковал, объяснял, советовался. Время от времени он замолкал, и, клянусь, мне казалось тогда, что он прислушивается к кому-то невидимому! Викарий попросил меня не обращать внимания на сэра Джайлза, но упомянул, что именно после таких бесед тот пишет совершенно невероятные научные труды.

Перед глазами Хелен встал сэр Джайлз, который, склонив голову набок, внимательно прислушивается к пустоте. Время от времени он застывает перед книжной полкой, глядя то на картину на стене, то на ковер под ногами.

– Это крайне меня смущало. Когда сэр Джайлз наконец осознал, что, кроме его брата, в комнате присутствую я, он задумчиво изрек, и я никогда не забуду его слова: «Как вы прекрасны! Поистине великолепны. Но это не важно. Самое главное – сохранять ум ясным и острым».

Лорд Бичем рассмеялся беззаботно и раскатисто, словно снова стал двадцатилетним юнцом, жадно впитывавшим знания. Сэр Джайлз сказал как-то, похлопав его по плечу, что он весьма неглупый и способный молодой человек и что он, Джайлз, благодарен судьбе, пославшей ему такого ученика. Нет ничего проницательнее разума средневековых гениев, говаривал сэр Джайлз, поднося к губам стаканчик великолепного контрабандного бренди. Но Спенсер не остался в Оксфорде. Отец умер, и он стал седьмым бароном Вейлсдейлом и пятым виконтом Бичемом. В двадцать один год он покинул Оксфорд.

– Помню, – вздохнул он, – как сэр Джайлз убеждал меня, что католическая церковь ошибается. Мужчине совершенно ни к чему отказываться от плотских удовольствий, чтобы быть послушным слугой Господа. Он просто должен быть верен обетам, данным женщине и Богу, и тогда не будет нужды грешить тайком.

– Думаю, его брат викарий Локлир счастлив, что принадлежит к англиканской церкви, – улыбнулась Хелен. – У него двое детей. Жена скончалась в прошлом году. Он очень ее любил. И вообще он весьма практичный человек в отличие от своего ученого брата. Но он не знал, как перевести текст, поэтому и порекомендовал вас, лорд Бичем. Что вы об этом думаете?

Бичем долго молчал. За это время его собеседница успела вскочить, погладить Элинор и снова сесть. Нетерпение снедало ее. Она притопывала ножкой, посвистывала.

– Я слишком многое забыл, – вымолвил он наконец.

– Не важно. Главное – начать, – уговаривала она. – У викария есть множество переводов, текстов и заметок, сделанных его братом в Оксфорде. Возможно, этого достаточно, чтобы помочь вам вспомнить.

Бичем горячо сжал ее руки.

– До сей минуты я никогда не был партнером женщины. Это может оказаться интересным. Я хочу посмотреть шкатулку и свиток.

– Шкатулка очень старая, возможно, ей несколько веков. Что же до кожаного свитка… боюсь, он распадется, если его развернуть.

– Будем крайне осторожны.

Хелен поднялась, озарив окружающий мир ослепительной улыбкой.

– Значит, едем домой, в Корт-Хэммеринг.

Лорд Бичем и мисс Мейберри предпочли ехать верхом, поскольку погода стояла отличная. За ними следовали лорд Прит и Флок в дорожном экипаже. Во второй карете, глотая пыль, сидели камердинер Бичема Неттл и Тини, горничная Хелен. Бичем дал Плайни Бландеру короткий отпуск, посоветовав отдохнуть на морском побережье в Фолкстоне, где жили его родители. Немного раньше лорд Бичем заметил, что Неттл, к величайшему раздражению Флока, бросает на Тини весьма красноречивые взгляды. Слава Богу, что Флок едет со своим хозяином! По крайней мере бедняга Неттл в безопасности.

Что же касается Хелен, она была весела как птичка и звонко напевала. Все складывалось как нельзя лучше. Ее энтузиазм был так заразителен, что лорд Прит заметил Флоку:

– Глядя на Хелен, я невольно думаю о шампанском и свадебных колоколах. Последняя свадьба, на которой мы присутствовали, была поистине чудесной. Жаль, что я не знал ни жениха, ни невесты.

– Лорд и леди Сент-Сир, милорд.

– Верно. Грей и Джек. Флок, ты должен добыть мне приглашение на свадьбу, главные участники которой мне знакомы, чтобы я мог обмениваться шутками с новобрачными, пока пью шампанское. Потом можно будет танцевать и петь во всю глотку, совсем как моя прелестная дочь в эти минуты. Впрочем, как всегда. Посади Хелен в седло, когда солнышко светит и дует ветерок, – и она станет щебетать всю дорогу.

– Так оно и есть, милорд, – заметил Флок, глядя в окно на смеющуюся мисс Хелен, державшую за руку лорда Бичема. Вряд ли дело в хорошей погоде. Лорд Бичем – человек огромнейшего опыта, умеющий обращаться с дамами. С другой стороны, вряд ли стоит тревожиться за мисс Хелен. Трое парней, работавших в гостинице, буквально вздрагивали при одном упоминании ее имени и, уж конечно, благоговели перед хозяйкой. Флок сильно подозревал, что одного ее слова достаточно, чтобы вселить в них страх Божий.

Он обернулся к его сиятельству, едва не достававшему головой до потолка кареты. Каждый раз, когда на пути встречались ухаб или рытвина, слышался болезненный стон.

– Надеюсь, этот чертов повар-лягушатник не вынюхивает наши следы, а, Флок?

– Я оставил его на кухне, милорд. Думаю, он вряд ли снова станет нам надоедать.

– Честно сказать, устриц он готовил изумительно, – вздохнул лорд Прит, складывая руки на груди.

– Да, но не для того, чтобы потешить ваш вкус, милорд. Все пытался совратить мисс Хелен.

– Знаю, Флок, знаю. Бедняга! Мой отец говаривал, что следует быть весьма осторожным в своих желаниях, иначе они могут исполниться. Только представь – мисс Хелен обращает внимание на лягушатника лишь потому, что он привлек ее внимание своими устрицами!

– При одной мысли об этом у меня волосы дыбом встают, милорд.

А в это время лорд Бичем допрашивал Хелен:

– Что вы сказали отцу насчет моего бесцеремонного вторжения в вашу жизнь?

– Правду, естественно. Единственный секрет, который я утаила от него, связан с трагическим случаем, когда пришлось избить стеком молодого Колтона Мейсона за то, что он пытался позволить себе совершенно непристойные вольности с моей особой. Нам тогда было по восемнадцать, и поверите ли, ему действительно понравилось! Мало того, он просто умолял меня повторить эту процедуру!

– Я слышал о людях, получающих удовольствие таким способом, особенно если удары наносит женщина. Подобные развлечения можно найти во всех злачных местах Лондона.

– Думаю, несчастный Колтон кончил дни свои именно там.

– Надеюсь, вы не путаете этот вид извращений с применением старого доброго наказания?

– О нет, – заверила она, лукаво блеснув глазами. – Не настолько я глупа. Уже в восемнадцать я поняла, что в этом что-то есть. Хорошая порка, согласитесь, тоже неплохо, но этого не достаточно, далеко не достаточно, ведь верно?

Позже он попросит ее объясниться подробнее.

– Значит, вы поведали своему родителю, что я изучал когда-то средневековые рукописи и собираюсь перевести кожаный свиток, чтобы помочь вам найти лампу короля Эдуарда?

– Ну да. Он покачал головой и вдруг заявил: «У лорда Бичема вид человека, овладевшего многими знаниями. Трудно сказать, однако, насколько далеко простираются границы этих знаний. Он нужен тебе, девочка, но не стоит его недооценивать. Бичем – человек опасный и наверняка захочет получить нечто большее, чем какая-то дырявая старая лампа».

Лорд Бичем усмехнулся:

– К сожалению, почти все усвоенное в университете давно выветрилось у меня из головы.

– По-моему, папа имел в виду осведомленность несколько иного рода.

– А, опять злачные места!

– Вероятнее всего. Так вы действительно потребуете от меня нечто совершенно иного?

Бичем задумчиво нахмурился и устремил взор вдаль. Перед ним расстилалась прямая, ровная дорога, по обе стороны от которой раскинулись поля – зеленые и желтые квадратики искусно сшитого лоскутного одеяла. День был теплым и ветреным. В воздухе стоял крепкий запах навоза, напоминавший о том, что это не прелестный пасторальный пейзаж, а обычная повседневная жизнь.

– Честно говоря, достаточно было одного взгляда, чтобы я возмечтал затащить вас в постель не позже, чем к концу дня. У меня перед глазами так и стояла картина: вы, во всем своем голом великолепии, раскинулись на белых простынях и протягиваете мне руки. Однако когда этого не произошло, я не впал в уныние. Решил, что срок переносится на ночь. Когда и эти мои планы провалились, пришлось отказаться от устриц безутешного Жерома, чтобы не сойти с ума от неутоленной похоти.

Хелен рассмеялась так громко, что Элинор заржала и принялась танцевать на месте.

– Находите это забавным, мисс Мейберри? Мои невыразимые муки не заставляют вас сожалеть о том, что вы отказались удовлетворить мое весьма понятное сладострастие?

– Я старая дева, лорд Бичем. Умоляю, не стоит так жестоко шутить на мой счет!

– И у вас хватает нахальства говорить такое? Хотя прекрасно знаете, что именно вы – самая великолепная женщина, удостоившая своим появлением три графства. Ваши лицемерные ссылки на возраст заставляют заподозрить в вас бессовестную кокетку.

– Ничего подобного. Я вполне искренна. И не стану заманивать лукавыми речами о том, когда лучше затащить вас в постель: в сумерках или на закате. Нет, я честно признаюсь, о чем подумала, впервые увидев вас, лорд Бичем. Мысленно я срывала с вашего мужественного тела каждый предмет одежды, начиная с безупречно повязанного галстука. Я уже дошла до сапог, прежде чем меня отвлекли от приятных грез.

Глаза Бичема едва не вылезли из орбит.

– Где карета вашего отца?

– Футах в двадцати от нас.

– Видите вот ту кленовую рощицу слева? Мы вполне могли бы там уединиться, – загорелся Бичем, но, тут же остыв, покачал головой. – Нет, это глупо. Где мой хваленый самоконтроль? Не позволю втянуть себя в идиотские женские фантазии! Стану наслаждаться своими собственными. Ими я могу управлять куда лучше!

– Прекрасно, – пропела Хелен чинным голоском пай-девочки. – Боже, стоит закрыть глаза, и я воображаю, как поворачиваюсь спиной, наклоняюсь, берусь за ваш левый сапог и начинаю стягивать, изредка оглядываясь и улыбаясь вам…

– Немедленно придержите язык, иначе я посажу Флока в свое седло, а сам затворюсь в экипаже с вашим папочкой.

– Вот видите, как легко дается победа над мужчиной! – воскликнула Хелен, принимаясь насвистывать. – До чего же вы простодушные создания! Нарисуй вам крошечную, но яркую картинку – и вы трясетесь от возбуждения, готовый растечься у моих ног.

Бичем беспомощно хмыкнул, но, немного опомнившись, ответил ей многозначительной улыбкой.

– Подождите, мисс Мейберри, как только мне удастся разлучить вас с любящим родителем, непременно покажу вам весьма интригующий род времяпрепровождения.

Настала его очередь наблюдать, как ее глаза затягиваются мечтательной дымкой. Щелчком сбив соринку с куртки, он спокойно добавил:

– Я всегда считал, что завоевать женщин ничего не стоит. Вечно воображают меня своим господином, бросаются мне на шею, умоляя сделать их моими покорными невольницами, готовыми на любые терзания! Может быть, вы и королева наказаний Корт-Хэммеринга, но я – хозяин Лондона. И не пытайтесь тягаться со мной – обязательно проиграете.

– Я все-таки попробую, – пообещала она, – но не сейчас.