Текст книги "Месть и любовь"

Кэтрин Коултер
Месть и любовь

Глава 1

– Лорд Гарри? Лорд Гарри, вы еще не готовы? Ваши друзья начинают терять терпение. Не сидеть же им здесь целую вечность.

В ожидании ответа Потсон припал ухом к двери. Войти без разрешения он не мог.

Лорд Гарри в последний раз поправил шейный платок – поднял его повыше и затянул чуть потуже. Решив, что на этом действительно пора закончить, он крикнул слуге:

– Я готов, Потсон. Входите.

Хотя мистер Скаддимор и сэр Гарри Брэндон находились внизу, в небольшой гостиной, удобно расположившись возле камина, Потсон на всякий случай вернулся и выглянул в холл, чтобы удостовериться в этом. Лишь после этого он вошел в спальню лорда Гарри. Он остановился в дверях, придирчиво разглядывая своего господина, скорее даже не по долгу службы, а по привычке; внимательно осмотрел блестящие черные ботфорты лорда Гарри, его рыжеватые брюки и высочайшего качества темно-синий фрак от Вестона.

– Царица небесная! Ну вылитый денди, – сказал он с неподдельным восхищением. Потом, задержав взор на затейливо повязанном белом крахмальном платке, спросил: – И как же, интересно, называется это творение рук человеческих?

– А называется оно не иначе как точная копия лорда Элвани, Потсон. Для этого мне понадобилось несколько часов упражнений. Нужно было сложить три складки, потом два раза продернуть вверх и в завершение еще быстро-быстро сделать пару витков запястьем. По-моему, в конце концов получилось совсем недурно. Мне здорово повезло, что лорд Элвани несколько дней назад оказался в «Уайтсе». Так что мне удалось на ходу сделать набросок с его светлости. Надеюсь, сей почтенный джентльмен этого не заметил. Правда, пришлось порядком изменить фасон, чтобы он не смог распознать в нем подражание.

Лорд Гарри заметил взгляд Потсона, который тот бросил на раскиданные повсюду безжалостно скомканные платки.

– Смотрите, Потсон. На этот раз ушло всего семь штук. Сведущие люди говорят, что даже завзятый щеголь редко добивается совершенства раньше двенадцатой попытки.

– Да, неплохо. И мне сегодня поменьше работы. А то едва успеваешь привести комнату в порядок после вас. – Потсон подобрал с пола смятые платки. – Хорошо еще, что вы раздумали связываться с панталонами. Ну, теми самыми, обтягивающими, из трико, какие сейчас носят все молодые джентльмены. Видимо, Господь вас вразумил.

Последние слова Потсон произнес уже заметно менее ворчливым тоном. В ответ лорд Гарри от души рассмеялся. За дверями его смех, пожалуй, мог показаться несколько высоковатым для джентльмена зрелого возраста. С большей вероятностью, услышав его, можно было предположить, что он принадлежит разбитному молодому человеку лет девятнадцати-двадцати.

– Ну это было бы слишком опрометчиво с моей стороны, Потсон. Правда, Скадди и сэр Гарри вечно упрекают меня за непомерно широкие брюки. Они упорно продолжают считать, что у меня безвкусная одежда и провинциальный вид. Какое счастье, что они не так настойчивы и еще не взялись прививать мне свои вкусы.

Разговор господина со слугой прервал громкий стук в дверь спальни. Лорд Гарри и Потсон замерли на месте.

– Послушайте, Гарри, – кричал за дверью Скадди. – Мы и так уже опоздали на первое действие. Если вы и дальше будете копаться, то мы с Гарри ворвемся и вытащим вас из комнаты. Вот денди!

– Отправляйтесь обратно в гостиную, Скадди. Почему бы вам не выпить еще немного? Ведь я оставил вам отличный бренди. Я спущусь к вам через минуту, от силы – через две.

После того как шаги стали удаляться, Потсон издал протяжный стон и вытер лоб измятым платком.

– С вами, чего доброго, состаришься раньше времени, лорд Гарри. Из-за вас у меня появится столько седых волос на голове, что не сосчитать.

– Вы и так совсем седой, Потсон. Так что не стоит причитать.

– Я и не думаю причитать – просто говорю то, что есть. У меня пять минут назад душа чуть было не ушла в пятки. Кстати, вы думаете, с чего он прибежал, этот молодой Скаддимор? Готов поспорить, что они с сэром Гарри уже осушили ту большую бутылку бренди, что вы умыкнули у отца из погребка. Я из нее отпил только самую малость.

Лорд Гарри усмехнулся и снисходительно похлопал слугу по плечу:

– А вы, Потсон, отправляйтесь на боковую сразу после нашего ухода. Поспите всласть. Вы это заслужили. Ступайте, ступайте. Ну что вы встали, как испуганная зверушка? Не беспокойтесь, останемся целы и невредимы. Выберемся из всех переделок. И ради Бога, спрячьте поскорее это злополучное платье.

Напоследок, взглянув на себя в зеркало, дабы убедиться, что синий фрак и рыжеватые брюки в меру облегают бедра, лорд Гарри отвесил Потсону насмешливый поклон:

– Не надо, не надо так сильно волноваться. Вот увидите, все будет в порядке. Я постараюсь не задерживаться слишком долго.

Помолчав с минуту, он снова заговорил. Теперь его голос звучал холодно и сдержанно:

– Лорд Оберлон только что вернулся в Лондон. Восемь месяцев был в отъезде. Слышите, Потсон? Представляю, с какой неохотой маркиз покидал Италию. Еще бы! Трудно, наверное, было расставаться с пухленькими ручками синьор, смягчавших скорбь о покойной жене. Похоже, и после возвращения в Лондон он тоже не терял времени. Мне своими глазами довелось видеть его в обществе молоденькой любовницы. Этакая божья коровка. Вполне возможно, что и его новоявленная красотка будут сегодня в «Друри-Лейн». Во всяком случае, я молю Бога, чтоб так оказалось. Да, Потсон, скоро я впервые встречусь лицом к лицу с нашим недругом. Прямо-таки жажду увидеть его. Мне хочется взглянуть ему в глаза.

От этих слов Потсон опять застонал и схватился за голову.

Лорд Гарри сдержанно улыбнулся и снова похлопал слугу по плечу:

– Об отступлении не может быть и речи, Потсон. Уже все решено, и план будет приведен в действие. Вспомните, что говорил Дэмиан: «Многие битвы были проиграны только из-за того, что генералы торопились менять свои планы и безосновательно отказывались от избранного пути».

– Я никогда не понимал, что мастер Дэмиан хотел сказать этим, – заметил Потсон. – Мне и сейчас не ясен смысл его слов, но это не имеет значения. Послушайтесь моего совета. Вам нужно вести себя крайне осмотрительно.

Он хотел добавить еще что-то, но не стал, зная всю тщетность разговоров. Его хозяин определил свою тактику поведения, и менять что-либо было уже поздно.

Лорд Гарри небрежно помахал ему рукой и фланирующей походкой с нарочитой беззаботностью молодого джентльмена, предвкушающего удовольствие от предстоящего вечера, вышел из комнаты.

Очень скоро вместе с сэром Гарри и мистером Скаддимором он уже катил по мостовой в нанятом ими экипаже. К этому времени веселья у него заметно поубавилось. Мысли его вернулись к лорду Оберлону. Не терпелось поближе посмотреть на этого человека, хотя заранее было ясно, что в глазах его не будет чувства вины. В этом у лорда Гарри сомнений не было.

– Никогда не видел нашего друга таким отрешенным, – заметил мистер Скаддимор, всматриваясь при тусклом свете в лицо приятеля. – Лорд Гарри, в чем дело, черт побери? Что с вами?

Молодой человек заставил себя на время забыть о лорде Оберлоне.

– Ничего особенного, Скадди. Просто вспомнилось мое первое появление в Лондоне. Это было, как вам известно, почти четыре месяца назад. Вот я и думаю, что в отличие от вас с Гарри я многого еще не успел посмотреть. И ничто мне здесь пока не наскучило.

Сэр Гарри Брэндон тихонько дотронулся золоченым набалдашником трости до колена лорда Гарри:

– С вами все ясно, сэр. Чем до сих пор еще не успели пресытиться, так это, наверное, женщинами. Но вы вели себя более чем скромно все это время. Это не в нашем вкусе. Знайте, вам грозит репутация скучного человека. В свете могут посчитать, что вы все дни проводите в глубокомысленных раздумьях и ни на что другое не способны. Если вы и дальше будете себя вести таким же образом, то через пару недель можете уже не рассчитывать на благосклонность высшего общества.

С этими словами Гарри Брэндон отодвинулся подальше, откинувшись на мягкую спинку кресла, и принялся изучать наружность приятеля, с притворной надменностью щуря свои холодные голубые глаза.

– В самом деле, лорд Гарри, вам нужно всерьез заняться вашим туалетом. Вы должны захватить нас с собой, когда в следующий раз надумаете отправиться к Вестону. Потсон, конечно, добросовестный камердинер, но он ничем не сможет помочь вам, пока у вас не будет надлежащего костюма. Я просто поражен. Неужели этот безобразно свисающий с плеч фрак от Вестона? А брюки? Они не выдерживают никакой критики. В них может поместиться еще такой же молодой человек, как вы.

Мистер Скаддимор громко засмеялся, чем до глубины души возмутил сэра Гарри.

– Какого дьявола вы смеетесь, Скадди? Я ведь дал ему отличный совет. Так вот, лорд Гарри, я хочу вам сказать…

Мистер Скаддимор не мог унять гомерического хохота. Потом у него началась икота. Лорд Гарри с силой шлепнул друга по спине между лопатками.

Перестав икать, Скадди произнес:

– Не сердитесь, Гарри. Я никак не могу привыкнуть к тому, что вы у нас просто Гарри, а он – лорд Гарри. Право, это чертовски забавно.

Тогда сэр Гарри заговорил нравоучительным и одновременно снисходительным тоном, словно имел дело с не очень сообразительным, но вместе с тем добродушным мальчуганом:

– Скадди, я уже несколько раз повторяю вам, в чем заключается разница. Я – простой баронет, а лорд Гарри как-никак отпрыск шотландского лендлорда, можно сказать, личность неординарная. Но дело не только в этом. Нельзя же нас обоих называть одинаково. Иначе, черт возьми, мы запутаем все на свете. Поскольку лорд Гарри рангом выше меня, он имеет законное право называться лордом. А я останусь просто сэром. Конечно, Скадди, я понимаю, вы никогда не отличались особой сообразительностью. И все-таки, если вы еще раз вынудите меня на подобный разговор, клянусь, я отведу вас на пустошь, в Хаунслоу-Хит. Дождетесь, что я всажу вам пулю в носок сапога и отхвачу один палец.

– Вы не попадете мне в носок сапога, Гарри. Обязательно промажете. А я нет, потому что стреляю лучше вас.

– Ха! Черта с два. Вот я…

– Скадди прав, Гарри, – сказал лорд Гарри, обнажив в ослепительной улыбке ровные белые зубы. – У него глаз точнее, чем у вас. Что касается вашего спора о том, кого называть лордом Гарри, а кого «просто сэром Гарри», то должен сказать, что ваш вариант – неплохой выход из положения. Правда, все это звучит несколько непривычно для меня. Но в то же время мне не хотелось бы, чтобы меня величали сэр Батрис, по имени отца. Теперь вернемся к моим брюкам. Вы говорите, что они слишком свободно сидят на мне? Тогда позвольте вас спросить, не могли бы вы пальчиком показать мне образцы, достойные подражания. Тогда я, наверное, мог бы снять с них фасон.

Сэр Гарри что-то недовольно пробормотал, затем перевел глаза на мистера Скаддимора и осмотрел его еще более скептически, чем лорда Гарри несколько минут назад.

– Дай Бог – смею надеяться на это, – чтобы моя репутация не пострадала, если меня увидят рядом с вами. Мне стыдно за вас обоих. Лорд Гарри воображает, что в этих мешковатых брюках и фраке он выглядит элегантно. А вы, Скадди, не понимаете, что, мягко говоря, слегка полноваты, чтобы щеголять в таких узких желтых панталонах. Вам давно пора покончить с чревоугодием.

Лорд Гарри похлопал сэра Гарри по руке:

– Если хотите, Гарри, мы будем следовать за вами на расстоянии десяти шагов. В знак нашего величайшего почтения к вам. Знаете, как ходят женщины в некоторых мусульманских странах?

Однако мистер Скаддимор тут же ему возразил:

– Мне совсем не нравится, как это у вас прозвучало, лорд Гарри. Я вообще не представляю, как это мы с вами можем вести себя подобно женщинам. От одной мысли о принадлежности к слабому полу у меня сразу усыхает все, что составляет суть моего мужского достоинства. Нет, я решительно не согласен с вашими высказываниями.

Лорд Гарри повернулся к сэру Гарри и ухмыльнулся, благо в полутьме кареты его друзья не могли заметить этого.

– Знаете, как Скадди и я поступим с вами? Если нам доведется встретиться сегодня на представлении с достопочтенной мисс Изабеллой Бентуорт, мы отстанем от вас на десять шагов. Хотите, чтобы я повторил, для чего? Чтобы дать вам возможность проявить галантность и завладеть вниманием молодой леди.

Сэр Гарри Брэнд он нерешительно заерзал на сиденье. Но он понимал, что сам дал повод для этих шуток. Разве не он первый заявил однажды во всеуслышание, что прекрасную мисс Изабеллу можно сравнить с бриллиантом чистой воды? Как человек недостаточно искушенный в житейских делах, тогда он не подумал о том, что его возвышенные чувства к леди окажутся столь очевидными. Он побледнел при мысли о том, что друзья, чего доброго, еще заподозрят его в намерении сделать ей предложение.

– Хорошо, хорошо, – сказал сэр Гарри, – сдаюсь. Разумеется, мне одному не справиться с вами, двумя головорезами. Вы больше не услышите от меня ни слова по поводу вашей отвратительной одежды. Но только при условии, что вы и Скадди тоже с этого момента ни гугу в адрес мисс Бентуорт.

– С какой стати мы должны молчать, Гарри? Ведь вы же, наверное, не собираетесь прямо сегодня делать предложение этой молодой леди?

– Боже упаси. Мне же только двадцать четыре года. Я еще слишком молод для того, чтобы связать себя по рукам и ногам. Господь меня храни даже от мисс Изабеллы.

В тот момент он мысленно попросил у нее прощения. Однако как было бы замечательно, если бы она еще училась в школе, если бы ей было лет четырнадцать или пятнадцать. Он предпочел бы, чтобы она была именно такой юной девушкой, а не невестой на выданье. Ведь даже его шурин, граф Марч, очень уверенный в себе человек, не отважился жениться на Кейт, сестре Гарри, пока не достиг двадцати восьми лет. Соответственно Кейт, в то время как раз исполнилось восемнадцать. Это было абсолютно разумное решение. Угораздило же Изабеллу родиться слишком рано! В такое не подходящее для него время. Что ему теперь делать? Ведь он еще так молод.

– Послушайте, вы, болтуны. Вот что я вам скажу, – продолжал сэр Гарри. – Я убедительно прошу вас обоих: отныне вы должны хранить молчание. Надеюсь, вы понимаете, насколько опасны такие разговоры и как быстро они обрастают слухами. В результате человек, иногда сам того не подозревая, становится жертвой сплетен. Во всех клубах на него начинают делать ставки. К тому же сами знаете: когда пари проиграно, появляются скандальные публикации в газетах. И, в конце концов, несчастного даже объявляют несостоятельным должником.

Мистер Скаддимор с ним согласился:

– Я припоминаю подобный случай. Верно, было такое. И к тому же сравнительно недавно. Вы знаете, о ком я говорю. О лорде Оберлоне. Да-да, о том самом маркизе Оберлоне. – Заметив внезапно вспыхнувший интерес в глазах лорда Гарри, он продолжил: – Выиграв пари, он сорвал крупный куш у сэра Уильяма Файли. Действительно, выигрыш был огромен. Я прекрасно помню, чем кончилось дело. Маркиз женился на той леди.

Лорд Гарри опять встрепенулся:

– И что же, Скадди, в том пари были замешаны и другие джентльмены?

Тот, прищурив глаза, напряг память:

– Полагаю, да. Совершенно верно, был еще один джентльмен. Насколько помню, один офицер. Вечно он красовался в своем мундире. Такой ловелас, круживший головы всем дамам.

– Вы не помните его имя, Скадди? – спросил лорд Гарри.

Мистер Скаддимор помолчал какое-то время, пока, наконец, его не осенило:

– Вспомнил. Его звали Ролланд. Именно так, капитан Дэмиан Ролланд. Впрочем, лорд Оберлон так и не получил от него выкупа за проигрыш. Ролланд внезапно куда-то исчез, а потом и вовсе покинул Англию. Позднее, если не ошибаюсь, он был убит в битве при Ватерлоо. Злые языки поговаривали, что он тогда просто спасовал и самоустранился, пока леди принимала решение. Прошел слух, будто бы вскоре он домогался встречи с ней. И вроде у них состоялся какой-то разговор. Однако после этого он словно в воду канул, не сказав никому ни слова.

Лорд Гарри неожиданно побледнел. Но так как внутри кареты царил полумрак, ни сэр Гарри, ни мистер Скаддимор ничего не заметили. Как бы не придавая особого значения услышанному, а скорее изображая праздное любопытство, он небрежно спросил:

– А как звали ту леди? Вы не помните, Скадди? Мистер Скаддимор покачал головой и вопросительно посмотрел на сэра Гарри.

Сэр Гарри пожал плечами:

– К сожалению, вообще ничем не могу помочь вам, Скадди. Все это происходило в мое отсутствие. В то время я находился в Испании.

Тогда лорд Гарри спросил с преувеличенным равнодушием:

– Фамилия той леди, случайно, не Спрингвилл?

– Совершенно верно – Спрингвилл. Элизабет Спрингвилл. Очень хорошо ее помню – такая хорошенькая леди! И резвая, как молодая кобылка. Сейчас ее уже нет в живых. Жаль бедняжку. Но пути Господни неисповедимы. Увы, жизнь иногда преподносит трагические сюрпризы.

– Смотрите, – сказал сэр Гарри. – Мы, наконец, приехали. – Он высунул свою белокурую голову из окна кареты. – Опять эта надоевшая сутолока! Всегда здесь полно людей. Даже сейчас, в такое позднее время.

Лорд Гарри больше не решался задавать им вопросы. Все внимание мистера Скаддимора было обращено на то, чтобы как можно удачнее, при его весьма внушительных габаритах, выбраться из кареты. Поскольку и сэр Гарри тоже не желал утруждать себя воспоминаниями о том малоизвестном ему скандале, лорду Гарри ничего не оставалось, как надеяться на другой случай. Впрочем, и того, что он успел выяснить, было немало. Итак, он узнал, во-первых, что в той истории имело место пари и, во-вторых, что участниками этого пари были лорд Оберлон и Дэмиан.

Пока они втроем шествовали к парадному входу «Друри-Лейн», у лорда Гарри в голове была единственная цель – разыскать и увидеть Джейсона Кэвендера, маркиза де Оберлона.

Глава 2

– Вы невыносимы, ваша милость, – сказала она. В голосе ее была такая подкупающая мягкость, что от звуков его дрогнуло бы сердце любого мужчины. Даже такого, как его светлость лорд Оберлон. – Сначала дарите мне это прелестное ожерелье с рубинами, – продолжала она с капризным упреком, – а потом держите под замком как пленницу! Обращаетесь со мной как своевольный властелин с наложницей. Разве можно быть таким себялюбцем? Неужели вы действительно хотите, чтобы никто, кроме вас и моей горничной, так и не увидел этой красоты?

У нее загорелись глаза при мысли о том, что, появись она сейчас в обществе, на нее были бы обращены сотни завистливых взоров. С каким удовольствием она предстала бы перед этими трепещущими от возбуждения молоденькими девицами и их лицемерными мамашами с лилово-красными губами. Пусть бы они увидели, что у нее, Мелисанды Шалье, драгоценности несравнимо дороже, чем у них. И пусть бы они после этого сколько угодно задирали носы, пыжились в своих тесных корсетах или надменно проплывали мимо, делая вид, что она вообще недостойна их внимания. У нее был бы свой эскорт – изысканнейший, состоящий из лордов и другой знати. И вокруг нее не было бы никого, кто мог бы соперничать с ней в красоте, нарядах и украшениях. Да, мечтать об этом было очень приятно.

Джейсон Кэвендер осторожно коснулся пальцами рубинового ожерелья. Эту красивую безделушку он купил в Италии, повинуясь минутной прихоти. В отсутствие любого другого человека, достойного такого подарка, ему было приятно вручить его Мелисанде. С его стороны это был подарок со значением, и он прямо сказал ей об этом. Таким образом, он хотел отметить свое возвращение из Италии, а ее поздравить с тем, что отныне в его лице она обрела покровителя.

Изысканное ожерелье было единственным украшением туалета Мелисанды. Притронувшись к нему и невольно коснувшись ее шеи, маркиз затем шаловливо прошелся пальцами по ее гладким плечам и белоснежной груди. Он должен был признать, что положительно доволен тем, как выглядит его любовница. Действительно, она была просто великолепна. Вместе с тем он не мог в полной мере испытывать наслаждения от ее красоты, так как ощущал неимоверную усталость. Он устал от нескончаемого потока разного рода агентов, адвокатов, советников и арендаторов. Стоило ему только вернуться домой, как все они сразу же устремились к нему и теперь безжалостно отнимали у него лучшие часы. Как он мечтал о том, чтобы вместо домогательств этой толпы для него настали наконец тихие вечера. Насколько приятнее было бы проводить их вдвоем с Мелисандой. Возможно, ему даже понравилось бы уходить по утрам из ее изысканных апартаментов уставшим, обессилевшим после бурных ночей любовником. Но он решительно не желал больше оставаться измотанным жизненными трудностями и непрошеными посетителями человеком.

Маркиз не мог не заметить ее сияющих от возбуждения глаз. В этот вечер их блеск был поистине ослепителен. Достаточно было одного взора на нее, чтобы угадать ее тайные мысли, хотя она не произнесла ни слова. Разумеется, Мелисанда была одержима желанием очаровывать и покорять. Без сомнения, она мечтала сразить всех без исключения – и джентльменов, и леди. И это должно было произойти сегодня вечером в Воксхолл-Гарденсе.

Безмятежно откинувшись на спинку кресла, маркиз в очередной раз с удовольствием пристальным оценивающим взглядом окинул ее изящное тело и улыбнулся. Она была не просто красива, а божественно красива и к тому же еще не успела ему наскучить.

Сегодня она, как никогда, жаждала удовольствия и развлечений. Он вовсе не собирался отказывать ей в ее желаниях. А чего хотел он сам? Нередко среди ночи, когда, внезапно проснувшись, он долго не мог заснуть, маркиз мучился этим вопросом. И затем снова спрашивал себя: а есть ли вообще на этой земле хоть одно существо, которое смогло бы удовлетворять все его желания, если бы таковые вдруг возникли? Но такого человека у него не было. Ни одной преданной ему души в целом мире.

После возвращения маркиза из Италии прошло совсем немного времени. Он предпринял эту поездку отнюдь не в поисках разнообразия, а потому, что его вынудили покинуть Англию. Бесконечные пересуды после смерти супруги и выражение мнимого участия со стороны друзей, равно как и скрытых недругов, – и то и другое стало совершенно непереносимым. Она была еще молода и красива, его покойная жена, и какая несправедливость – умереть так неожиданно и безвременно. Эти мысли не оставляли. Горе его было настолько безутешным, что он не мог говорить ни о самой этой смерти, ни о чем другом, что касалось Элизабет. Столь же тягостно было носить траур и хранить скорбное молчание. И конечно, еще существовал сэр Уильям Файли. Этому проклятому лицемеру, казалось, доставляло удовольствие расспрашивать о смерти Элизабет и потом раздувать самые гнусные слухи. Не то чтобы маркиз боялся, будто кто-то поверит сэру Файли или недоброй молве, и поэтому решил на время уехать – нет, просто он опасался, что однажды не совладает с собой и покончит с этим негодяем раз и навсегда.

Маркиз покачал головой, поднялся и вышел из комнаты, прихватив по пути свои брюки и оставив Мелисанду на попечение ее горничной Дженни.

Он направился в соседнюю туалетную комнату, чтобы взглянуть на себя в небольшое зеркало и удостовериться в том, что своим видом не посрамит изысканных рубинов на белоснежной шее любовницы.

Дженни осторожно отделила длинный локон сочного каштанового цвета и аккуратно водрузила его на положенное место, прямо над плечом Мелисанды. Как раз в этот момент лорд Оберлон вернулся в спальню. Мелисанда встала и, улыбаясь, подошла к нему. Так улыбаться могла только женщина, совершенно уверенная в том, что она являет собой идеал красоты и эликсир наслаждения. Она кокетливо притронулась пальцами к рубиновому камешку, покоившемуся в ямочке возле шеи.

– Ваша светлость не станет возражать, если я появлюсь в нем сегодня вечером?

Она явно хотела угодить своему любовнику. Подавленность, таившаяся у маркиза в дальних уголках души, при виде сияющей Мелисанды пропала. Своими яркими красками она напоминала ему роскошное экзотическое растение в пышном весеннем наряде.

– Дорогая, вы не боитесь затмить сегодня всех почтенных леди? В вашем присутствии им не останется ничего другого, как скромно держаться в стороне.

Поправив в последний раз прическу своей госпожи, Дженни задержалась в спальне еще на минуту. Она слышала, как, покидая комнату вместе с возлюбленным, довольная Мелисанда без устали задавала ему вопросы:

– Надеюсь, леди Плэнчи будет сегодня на вечере? Любопытно, однако, с чего эта наглая дама вдруг решила, что вашу светлость должна интересовать ее прыщавая дочь?

Хотя Мелисанда вполне отдавала себе отчет в том, что жена и возлюбленная для джентльмена далеко не одно и то же, до сих пор она была уверена в себе. Она нисколько не сомневалась, что даже самую распрекрасную из всех красоток, какие только будут на этом вечере, лорд Оберлон удостоит не более чем равнодушным взглядом. Пока она, Мелисанда Шалье, будет идти рядом с ним, пока она будет грациозно опираться на его руку, ни одна женщина не сможет завладеть его вниманием.

Маркиз усмехнулся в полной уверенности, что точно угадал ее мысли. Он отдавал должное ее проницательности, а ее непомерное самолюбование находил безобидным и забавным. В общем и целом он считал, что она скрашивала его унылую жизнь и давала возможность забыть о превратностях судьбы.

Мисс Генриетта Ролланд едва не вывихнула челюсть от неукротимой зевоты. В это утро она с превеликим трудом открыла глаза. И то только после того, как Милли, нагнувшись над ее головой, в третий раз издала звук, имитирующий громкий храп. В третий раз и в придачу в трех дюймах от уха.

– Мисс Хэтти, пора вставать. Откройте ваши глазки. Ваш отец ждет вас к ленчу. Мисс Хэтти не пристало опаздывать.

– Да, Милли, вы совершенно правы. – Мучительно потянувшись, Хэтти жалобно простонала: – Боже мой, как хочется спать, как я устала.

– Еще бы. Где уж тут выспаться, если каждый день укладываться на заре. Вы всегда ложитесь в постель, когда трубочисты принимаются за работу.

Пока Хэтти умывалась над фарфоровым тазиком на мраморном комоде, Милли докладывала своей госпоже о событиях минувшего вечера:

– Вам известно, что вчера по приглашению вашего отца в доме должны были быть сэр Ричард Лэтам, мистер Элвин Сеттлмор и сэр Люциус Бентам? Так вот, эти джентльмены явились около восьми часов. До половины девятого сидели в гостиной и пили херес. И все это время они говорили о политике. Потом поехали к сэру Мортимеру Мелбери. Разумеется, вашему отцу не пришло в голову перед отъездом пожелать вам спокойной ночи. Но мы об этом и не беспокоились. Что было потом, мне рассказал Гримпстон. Оказывается, вскоре после полуночи сэр Арчибальд вернулся, но не один, а с двумя джентльменами. Он снова пил с ними херес, и они опять спорили о политике до двух часов ночи. Утром сэр Арчибальд встал в обычное время, в девять часов, и после завтрака удалился в свой кабинет. И… – тут Милли помолчала, – если вы сейчас не успеете быстро натянуть чулки, госпожа, то ничего хорошего не ждите. Вы рискуете не вписаться в его расписание. Тогда хлопот не оберешься.

– И хлопоты эти могут закончиться роковым образом. Верно, Милли, нам не следует нарушать его расписание. Никогда. Я уже представляю себе, как он сейчас сидит за столом и обдумывает или репетирует свое выступление перед джентльменами из Перли-Гейтс. Я не преувеличиваю, Милли. Это уму непостижимо!

Милли наскоро расчесала ее короткие белокурые волосы и прихватила их белой ленточкой, которую потом закрепила на затылке.

– Ну, вот теперь все в порядке, – сказала она, немного отступив назад, чтобы лучше видеть свою работу. – Ни к чему не придерешься. Идеальная молодая леди, да и только. Если, конечно, не считать, что из платья вы немного выросли. Могло бы быть подлиннее на два дюйма. Но сэр Арчибальд, слава Богу, не обращает внимания на подобные мелочи. Ступайте скорее, мисс Хэтти. Я слышу, как часы уже бьют двенадцать.

Хэтти грациозно сбежала вниз по ступенькам, покрытым ковровой дорожкой, и оказалась в холле первого этажа.

– Доброе утро, Гримпстон, – поздоровалась она с дворецким, который служил у них с давних пор и был всегда любим ею. Когда ее еще поили молоком из соски, он качал ее у себя на коленях и забавлял игрушками.

– Доброе утро, мисс Хэтти. Поторопитесь. Сэр Арчибальд уже за столом.

Хэтти промчалась стрелой по короткому коридору, ведущему в столовую. В конце коридора она обернулась и, прежде чем скрыться за открытой дверью, приветливо помахала слуге рукой. Вбежав в столовую, она резко остановилась, перевела дыхание и улыбнулась. Ее отец, сэр Арчибальд Ролланд, почетный член палаты лордов, тори по призванию, преданный своей партии до мозга костей и ревностно отстаивающий ее экономические и политические интересы, уже восседал во главе длинного стола, зарывшись с головой в правительственный бюллетень.

Здесь же на почтительном расстоянии стояла миссис Миллер, экономка Ролландов. С выражением смирения на лице она терпеливо ожидала, когда выяснится вопрос с супом. Сэр Арчибальд должен был сказать, наконец, какой из супов он сегодня предпочтет. Слуги в доме давно привыкли к святому правилу – никогда не нарушать процесс чтения газеты. Глядя на миссис Миллер, можно было предположить, что в это время она возносила молитвы к небесам, уповая на скорейшее завершение данного ритуала. Хэтти даже показалось, что из беззвучного рта экономки вырываются тяжкие вздохи.

– Добрый день, папа, – пропела она, словно беззаботный соловей, и встала рядом с отцом. – Папа, – повторила она, поскольку он не поднимал головы от газеты.

– Идиоты проклятые, – буркнул он, все еще не обращая на нее внимания, и начал разговор с самим собой: – Спрашивается, почему они не хотят понять самых простых вещей? Почему они совсем не разбираются в экономике? Когда постоянно приходится сталкиваться с такими принципиальными расхождениями и необоснованными нападками на закон о зерне, то начинаешь сомневаться, что у большинства из них вообще есть мозги. – В этот момент он резко поднял голову. – Что? А, Хэтти! Это ты, моя милая девочка. Надеюсь, ты хорошо спала?

– Отлично, папа, – произнесла она и с любовью запечатлела поцелуй на его гладком лбу. – А ты, дорогой?

– Мертвым сном, милочка. Как сурок. Интересно, откуда взялось это выражение – мертвым сном, или как сурок? Можешь ты мне сказать? Впрочем, что я морочу голову тебе и себе всякой ерундой. Это не так важно, как закон о зерне. Если бы не это исчадие ада – ты знаешь, я имею в виду этих проклятых вигов, – я бы спал еще крепче, чем сурок. Будь я Господь Бог, с каким наслаждением я отправил бы их в преисподнюю на вечные муки.