Текст книги "Роковая страсть"

– Наверное, вы правы.

– Впрочем, вы оба производите вполне приятное впечатление, и цвет кожи у вас одинаковый. Вы знакомы с моим сыном?

Я улыбнулся и протянул Каттеру руку, ожидая, что он начнет проверять мою силу. Так и есть. Мне удалось немного вывернуть ладонь, чтобы рычаг был побольше. Я посмотрел прямо в его глаза и безжалостно смял его пальцы. Заметив, что рот Каттера скривился, я отпустил его руку. По-моему, только Пол уловил эту игру; сам же Каттер, потирая ладонь, не сводил с меня напряженного взгляда, словно пытался сообразить, как же половчее со мной справиться. Ну вот, опять я нажил себе врага. Впрочем, это меня совершенно не волновало. Иное дело – узнать, о чем он сейчас думает. Давненько не встречал человека, который бы столь определенно походил на социопсихолога.

Наконец я отвернулся и тут же услышал голос Алоизиуса Тарчера:

– Ну, Пол, раз Джилли поправилась, вы можете возвращаться к работе. Вам, как я понимаю, пришлось нелегко, но сейчас все в порядке, не так ли?

– Почти, – откликнулся Пол. – Джилли тоже собиралась сюда, но ей еще трудно ходить. Она просила меня передать всем, что попала в аварию совершенно случайно, просто не справилась с управлением. Клянется, что отныне не будет ездить быстрее ста миль в час, особенно на поворотах, и шлет вам поклон.

– Спасибо. – Тарчер-старший взял у проходящего официанта бокалы с шампанским и протянул два из них нам с Полом: – За будущее. Пусть наш проект превзойдет самые смелые ожидания.

– Прекрасный тост, – подхватил Пол. Мы с Каттером промолчали, просто пригубили шампанское. Мерзкий напиток, скажу я вам, никогда его не любил. Отчего-то мне вспомнился светлый «Будвайзер», принесенный Мидж в госпиталь. Я поставил бокал на поднос. Хозяин вечеринки слегка насупился, но я предпочел этого не заметить.

– До чего жуткая эта история с Чарли Даком, верно? – первым заговорил Пол. – Никогда бы не подумал, что такое может случиться в нашем городе.

– Да, ужасно, – тут же откликнулся Алоизиус. – Все только об этом и говорят. Кто мог быть убийцей и чем ему досадил бедняга Чарли…

– Просто старик всегда был слишком любопытен, – буркнул Катnер, – постоянно совал свой длинный нос в чужие дела.

– Думаю, это кто-нибудь из заезжих, – пригладил висок Алоизиус. – Просто зашел в первый попавшийся дом и прикончил хозяина. Из наших никто бы и волоса на его голове не тронул.

– Не так-то много их у него оставалось, этих волос, – вздохнул Пол, но Татчер глядел куда-то мимо него, напряженно улыбаясь.

Я обернулся и увидел Роба Моррисона – одетый во все черное, он походил на рокера из южной Калифорнии. Рядом с ним стояла Мэгги Шеффилд. Я впервые видел ее не в форме, и выглядела она, скажем прямо, нестандартно. Красное платье на женщине, у которой не так уж много чего есть спереди и сзади, – это нечто. На голове ее красовалась целая Пизанская башня, а на ногах – туфли со шпильками высотой как минимум в три дюйма. Я почувствовал сильнейшее искушение подойти к ней, укусить за мочку уха и затем чинно удалиться, но мой порыв остыл сразу же, едва только я увидел, как Роб Моррисон по-хозяйски кладет ладонь на ее обнаженную спину.

– Привет, Мак. Костюм на вас просто отличный. Я в очередной раз повернулся – за спиной у меня стояла Кэл Тарчер; в юбке до полу и черной шелковой блузе с высоким воротником и длинными рукавами, она больше смахивала на старуху сплетницу. Впрочем, надо признать, что одеяние было ей очень к лицу. Гладко зачесанные назад волосы подхвачены на затылке черной лентой, глаза спрятаны за очками в черной оправе – ни дать ни взять монахиня в мирском облачении.

– Привет. – Я никак не мог понять, что успело случиться с юной женщиной, с которой я перекинулся парой коротких фраз рядом с домом Пола и Джилли, – тогда она была не в пример надменна и холодна как лед, а сейчас выглядела всего лишь безвкусно одетой святошей.

– Я заметила, как вы смотрели на Мэгги. Сегодня она словно настоящая красавица, верно?

– Пожалуй. Не люблю женщин в форме и надеюсь, вы тоже когда-нибудь от своей избавитесь. Почему бы вам не одеться в красное?

На секунду на ее лице появилась уже знакомая мне надменная улыбка.

– Вы еще не успели познакомиться с мамой?

– Как видите, нет. Она и есть основательница лиги?

– Точно. – Кэл явно была довольна, что я ничего не забыл. – Слава Богу, Джилли оправилась. Я собиралась заглянуть к ней сегодня, но мама меня совершенно загоняла с этим приемом; вы и представить себе не можете, сколько всего понадобилось сделать. Но кто же мог убить Чарли Дака?

Вопрос прозвучал для меня совершенно неожиданно.

– Понятия не имею.

– Вы голодны?

– Как зверь. Да, вот еще что: я хотел спросить у вас, вы, случайно, не слышали, не изменял ли Пол Джилли?

Тут я заметил, что ее глаза за стеклами очков расширились, Действительно, не лучшая тема для разговора на светском рауте. Или, может. Кэл удивлена, что мне уже все известно? Так или иначе, я решил не продолжать дальше эту опасную тему. С Джилли все в порядке, да к тому же измена не преступление, и вообще никаких преступлений здесь никто не совершает, если не считать загадочного убийства Чарли Дака.

– Пол любит Джилли, – помолчав немного, сказала Кэл. – Ему и в голову не придет подумать о другой женщине. К тому же он слишком тощий. Правда, это не мешает ему любить секс, по крайней мере, так говорила Джилли.

– Вот как? Тогда мне остается только надеяться, что вы к ней не ревнуете, не правда ли, Кэл?

Глава 9

Но Кэл и глазом не моргнула. Ответ ее был спокойным и равнодушным:

– Ничуть, если это вам интересно. Я люблю Джилли: она всегда такая веселая, постоянно поет. Пива не желаете?

Какое-то время я, выжидая, смотрел на нее, и в этом соревновании взглядов явно проиграл. После этого мне ничего не оставалось, как только согласно кивнуть.

– Ну, тогда пошли на кухню. Мы с Каттером держим там наши запасы, прямо за отцовскими банками с манговым соком. Мама терпеть не может манго, так что нам нечего опасаться. К тому же пиво она вообще не одобряет, считает плебейским напитком.

Следуя за Кэл, я миновал по меньшей мере с полсотни гостей разного возраста, одетых с иголочки и наслаждавшихся жизнью, сосредоточенно поглощая самые разнообразные яства, которыми был уставлен большой, по меньшей мере в двадцать футов длиной, стол, – от устриц невероятных размеров до холодной копченой рыбы с дольками лимона и паштета с сушеными помидорами.

Кухня в этом доме представляла собой нечто вроде командного пункта. Кэл не останавливаясь прошла мимо официантов прямо к холодильнику, открыла его и через некоторое время повернулась ко мне, держа в руках две банки с пивом.

– Каттер уже успел пошуровать здесь. Это последние. Но ничего страшного, в гараже еще упаковка имеется, так что смерть от жажды нам не грозит.

– Вот и отлично. – Я молча чокнулся с Кэл и сделал большой глоток.

– Никак не могу угадать, сколько лет Каттеру?

– Двадцать восемь, он всего на два года старше меня. Я знаю, что выгляжу на восемнадцать, но на самом деле мне двадцать шесть. Готова держать пари, вам очень любопытно, отчего мы оба все еще живем с родителями.

– Угадали. Просто я не настолько бестактен, чтобы задавать подобные вопросы.

– Однако у вас хватило нахальства спросить, не ревную ли я к Джилли. С чего бы это?

– Ну так, слышал кое-что. И почему вы с Каттером живете с родителями?

Кэл рассмеялась, сделала еще один глоток, а потом провела меня в небольшую комнатку, примыкавшую к кухне и напоминавшую библиотеку. Здесь было на удивление пусто и темно.

Кэл закрыла дверь и зажгла настольную лампу, а потом, поставив банку с пивом на стол, повернулась ко мне:

– Если это Джилли вам сказала, то она ошибается – я действительно не ревную к ней. На самом деле мне хотелось бы ее нарисовать, но она постоянно находит всякие отговорки.

– Я слышал, что вы художница. И что вы любите рисовать больше всего?

– Обычно пейзажи, иногда портреты. У Джилли поразительный овал лица – о глазах уж я не говорю: в них она вся. Между прочим, то же самое могу сказать и о вас, Мак. У вас чудесные глаза – то темные, то пронзительно-голубые, они выдают в вас романтика.

– Эй, полегче, а то как бы мне пиво не пролить!

Кэл покачала головой и чересчур ослепительно улыбнулась – никогда не видел такой фальшивой улыбки.

– Ну а как ваше самочувствие? Выглядите вы куда лучше, чем вчера.

Я неопределенно хмыкнул.

– Каттер живет здесь, потому что так хочется отцу. Наш родитель собирается передать ему дело и учит всему, что знает сам. В свое время он буквально впихнул брата в Калифорнийский университет. За четыре года Каттер получил сначала диплом, а потом и степень бакалавра по бизнесу. Честно говоря, мне кажется, на самом деле отец невысоко ставит его способности: без поводыря Каттеру самостоятельно и шага не сделать. Ну, там видно будет. Впрочем, Каттер считает, что отец намерен опекать его вечно.

– Поэтому он хочет выйти из дела?

– Совсем наоборот, спит и видит, как бы сделаться главным, только боюсь, он ростом не вышел. Ему бы каблуки сантиметров двадцать, что ли… Да и то не спасут. Уважают высоких, вроде отца или вас. К тому же Каттер слишком смуглый и похож на гангстера.

– Ну а сам Каттер что думает по этому поводу? – Логика Кэл меня позабавила.

– Он действительно заказал себе туфли с высокими каблуками, которые выискал в каталоге. Насколько я понимаю, только их и носит. И все равно выглядит как горилла. Тут уж ничего не поделаешь.

– Что-то вы не на шутку разговорились, мисс Тарчер. Скажите-ка лучше: Кэл – это уменьшительное от какого имени?

– Вряд ли оно вам понравится. – Она подошла и положила ладони мне на грудь. – Калиста. А вот вы мне нравитесь, Мак.

Я мягко отвел ее руки.

– Ну почему же, вполне нормальное имя. Хотя Кэл звучит естественнее. Мне кажется, вас немало забавляет то, как вы представляетесь людям и как они воспринимают вашу игру. Не пытайтесь отрицать это. Вот вчера вы были настоящей. Когда я провожал вас до машины, вы на мгновение забылись и разом сделались надменной, уверенной в себе. У меня такое ощущение, что вы смеетесь над здешней публикой, считаете ее пустой и глупой. Возможно, вы таки ревнуете к Джилли, а возможно, она ревнует к вам. Ну что теперь скажете?

– В вас проснулся фэбээровец. – В ее голосе звучала усмешка.

– Вот и не угадали.

– Кто знает. Вы чем там занимаетесь, аналитической работой?

– Отнюдь. Я служу в группе по борьбе с терроризмом. Учитывая, что Джилли очень красива, с чего бы ей ревновать к вам?

Кэл снова покачала головой, и мне стало ясно, что ей надоела эта игра.

– Не шевелитесь, – вдруг сказала она. – Мне хочется сделать набросок.

От удивления у меня даже язык к гортани прилип. Воспользовавшись моим замешательством, Кэл выбежала из комнаты, оставив меня наедине с двумя опустевшими банками из-под пива.

Через пару минут она вернулась, держа в руках большой лист ватмана и угольно-черный карандаш.

– Пожалуйста, не двигайтесь. – Она быстро прошла к столу.

Я смотрел, как она разворачивает непослушный лист, раскладывает его на коленях. Теперь передо мной сидел совсем другой человек: сварливая старушенция куда-то исчезла, на ее месте появилась энергичная, поглощенная своим делом женщина. Я попробовал пошевелить рукой, но она тут же воспротивилась:

– Просила ведь, сидите спокойно.

– Простите, мне еще никогда в жизни не приходилось позировать. Надеюсь, разговаривать все-таки можно?

– Разговаривать – да, двигаться – нет. – Она, не глядя на меня, водила карандашом по бумаге.

– Почему вы так одеваетесь?

– Заткнитесь хотя бы на пару минут.

– Вы же сами позволили мне разговаривать. Ваш вчерашний костюм – это какой-то ужас. К чему все это, Кэл? От кого вы прячетесь?

– Я хочу, чтобы мужчины ценили меня за мой ум.

Тут уж я не удержался от смеха.

– Как думаете, Мэгги действительно спит с Робом Моррисоном? – Я старался выбирать вопросы попроще.

Кэл поджала губы и внимательно посмотрела на меня. Карандаш застыл у нее в руке.

– Роб так красив, что может спать с кем угодно. Чем Мэгги хуже остальных? – Она опять заработала грифелем, теперь движения ее были увереннее, быстрее, ритмичнее. Словно привычным сексом занимается, подумалось мне.

Внезапно Кэл остановилась. Карандаш снова завис над бумагой, и какое-то мгновение она сидела неподвижно. Грудь ее тяжело вздымалась, руки дрожали, губы слегка приоткрылись.

– Готово? – спросил я, не отводя глаз от ее пальцев. Кэл ничего не ответила, просто рывком отложила карандаш, свернула бумагу и выключила лампу.

– Мак, – хрипло выговорила она и вдруг накинулась на меня.

Сначала я пытался оттолкнуть ее, но уже по прошествии нескольких секунд почувствовал, как неудержимо нарастает желание, и вынужден был сдаться. Она, как безумная, целовала меня, водила рукой по груди, потом двинулась вниз, расстегнула молнию на брюках и запустила пальцы под трусы. Я чуть сразу же не кончил – мне даже сделалось не по себе. Слишком давно у меня никого не было, и теперь я вел себя как неопытный мальчишка. Я задрал на ней юбку, рванул пуговицы блузки – она этого даже не заметила.

Толкнув меня на ковер, Кэл оседлала мои чресла и выпрямилась. Я четко видел ее профиль, откинутую назад голову, шею, гладкую и белую, а еще ощущал дыхание – тяжелое и прерывистое, как у приближающегося к финишу бегуна.

– Кэл, – с трудом выговорил я, – у меня нет презерватива.

– Забудь, я обо всем позаботилась.

В следующий момент она стянула с себя трусы, раздвинула ноги и предприняла решительную попытку впустить меня в себя. Я ощущал каждый миллиметр ее тела и лишь постанывал, мучительно стараясь не кончить слишком быстро. Нет, рычал я, нет. Когда мне наконец удалось высвободиться, она едва не опрокинулась на спину.

Кэл подняла руку, сняла очки и отшвырнула их в сторону.

– В чем дело, не понимаю, – беззащитно глядя на меня, пробормотала она.

– А тебе и не надо ничего понимать, – прохрипел я и засунул язык ей в промежность.

Остается только гадать, почему на ее крики не сбежался весь дом. В конце концов, мне пришлось извернуться и прикрыть ей рот ладонью. Я ощущал пальцами ее горячее дыхание, вырывающееся откуда-то из глубин ее обезумевшего тела. Когда она, наконец, полностью изнемогла, я грубо и решительно взял ее. Не могу сказать, что соитие продолжалось долго, зато оно было просто непередаваемым по своему напряжению.

Обычно в таких случаях мне требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, но на сей раз я к этому даже не стремился. Мне не хотелось думать о последствиях и достаточно было просто свободного парения, расслабленности, забвения. Наконец, по прошествии некоторого времени, Кэл пошевелилась, а вслед за ней и я. Сев, она принялась рассматривать меня.

– Не может быть, ты сосешь, – вдруг сказала она. Во мне все еще сохранялся ее вкус, улетучивающийся возбуждающий запах темных обещаний и неизбывного порока. Я почувствовал, как во мне снова нарастает желание. Я приподнялся на локте и поцеловал ее в губы. Раз, другой, третий… Лениво целуя ее, я спросил:

– Неужели живопись так возбуждает?

– Когда как. – Она отвечала на мои поцелуи, одновременно ощупывая пальцами скулы, поглаживая волосы, словно опять готовилась взять в руки карандаш и бумагу. – Но тут случай особый. Я наметила линию губ, потом скулы, и вдруг на меня накатило. – Кэл глубоко вздохнула и свернулась рядом калачиком. – Это было чудесно, Мак. Давай попробуем снова.

На сей раз все кончилось так же быстро, разве что я стал поопытнее и с самого начала зажал ей рот ладонью. Ее вкус, ее запах теперь останутся со мной надолго. Кроме того, я выяснил две важные вещи насчет Кэл Тарчер: она по-настоящему занимается любовью и у нее длинные ноги, которые так удобно обхватывают шею.

Как оказалось, ей нравилось молчать, и это было мне только на руку, поскольку я понятия не имел, о чем с ней говорить дальше.

Кэл еще раз поцеловала меня, потрепала по щеке, а потом, быстро одевшись и нацепив на нос очки, первой вышла из комнаты.

– Не забудь привести себя в порядок, – бросила она напоследок.

Ладно, мне торопиться некуда. Я допил остатки уже ставшего теплым пива и бросил банку в мусорную корзину, стоявшую у стола, а затем, одевшись, вышел в коридор и отыскал туалет. Там я несколько задержался, дожидаясь, пока с лица не исчезнет выражение, выдающее человека, только что занимавшегося любовью. Сделать это было не так-то легко, уж слишком по-настоящему все получилось.

Настолько по-настоящему, что, окажись Кэл в этот момент рядом, я бы снова оседлал ее.

В конце концов? мне все же удалось кое-как принять подобающий вид. Я вернулся в огромную гостиную, и первой, с кем я столкнулся, оказалась Мэгги Шеффилд. Сдвинув брови, она внимательно оглядела меня с ног до головы.

– Так-так, и кому же это удалось так быстро справиться с вашим дурным настроением?

Проклятие. Откуда она узнала, чем я только что занимался?

– Может, потанцуем, а?

– Нет, все же мне хотелось бы знать. – Она склонила голову набок и легонько провела пальцем по моей щеке.

– Ладно, не потанцуем. Тогда мне стоит пока познакомиться с Элен Тарчер. Как насчет того, чтобы представить меня?

– Ну разумеется, вон она, вместе с мужчинами. Роковая женщина среднего возраста. На мой вкус, эта ее показная застенчивость просто жалка – по годам она чуть не любой здесь в матери годится.

При виде Элен Тарчер я сразу понял, что, если ей вдруг захочется наброситься на меня, колебаний у меня будет не больше, чем в случае с ее дочерью. Судя по возрасту Каттера, ей должно быть уже около пятидесяти, но я бы не дал этой женщине и сорока. И уж точно не было в ней ничего жалкого. Наверное, у нее прекрасный хирург-косметолог, но с другой стороны, что, собственно, в этом плохого? На миссис Тарчер были выходное платье, черные колготки и черные туфли на высоком каблуке. Волосы у нее, как и у Кэл, каштановые, и их пряди расположены в хорошо продуманном беспорядке; это придавало ей, с одной стороны, вид совершенно естественный, с другой – исключительно утонченный. Она была окружена? по меньшей мере? десятком мужчин, и их внимание ей явно льстило.

В это время Алоизиус Тарчер позвал Мэгги, и она, неопределенно пожав плечами, сдавила мне ладонь, а потом отошла, оставив меня одного восхищаться обаянием Элен Тарчер.

– Все считают мою мать дурочкой, бесполезным украшением, но это не так.

Обернувшись, я встретился взглядом с Кэл и тут же попытался обнаружить следы пережитого на ее лице, но их не было. Передо мной вновь стояла скромная монашка с плотно сидящими на переносице очками. Блузу она, естественно, переменила, так как прежнюю я разорвал.

– Может, представишь меня своей матери?

Она молчала.

– Мне не хочется, чтобы ты жил у Пола.

Я почувствовал, как во мне что-то поднимается, будто я снова собираюсь войти в нее.

– Понимаю, но тут уж ничего не поделаешь. – Я с трудом проглотил вставший в горле комок.

– Старый Чарли Дак обожал мою мать. Завтра на похоронах она будет верховодить церемонией. Надеюсь, ты там тоже будешь? Нынче она только об этом и говорят, об убийстве, я имею в виду. Места себе не находит.

– Я обязательно приду. Может, и Джилли удастся вытащить.

– Когда ты возвращаешься в Вашингтон?

– Сам пока не знаю. Возможно, пару дней я еще пробуду здесь. – Тут мне вспомнилась Лора, и я почувствовал себя не совсем уверенно. Получалось, будто я изменил ей с Кэл. Глупость, конечно, но почему-то мне никак не удавалось отделаться от этого чувства.

Кэл представила меня одновременно Элен Тарчер и всем сгрудившимся вокруг нее почитателям, включая мисс Джеральдину, руководителя городской лиги и мэра Эджертона. Она была хорошо одета, хотя и несколько походила на старую летучую мышь; от ее выцветших голубых глаз, казалось, ничто не могло ускользнуть.

– Ну что, молодой человек, – с явным неодобрением проговорила она, – насколько я понимаю, вы приехали к нам, чтобы разобраться в истории с вашей сестрой? Сколько раз я предупреждала ее, чтобы не гоняла так, но она только отмахивалась. Впрочем, как мне говорили, теперь она пошла на поправку. Это хорошо.

Я кивнул:

– Джилли тоже считает – все дело в скорости.

– И как долго вы собираетесь пробыть в Эджертоне?

– Право, Джеральдина, мистер Макдугал может подумать, что ему здесь не рады, а это вовсе не так, – неожиданно вмешалась Элен Тарчер, которая до этого, не произнося ни слова, изучающе смотрела на меня. «А ну как она видит во мне возможную пару для ее дочери?» – вдруг подумал я. К счастью, в это время к компании подошел муж Элен, и внимание гостей целиком переключилось на него.

Алоизиус кивнул жене и чмокнул мисс Джеральдину в напудренную щеку.

– Вижу, вы уже познакомились с нашим гостем?

– Да, славный мальчик. Кажется, он хочет расшифровать название нашей лиги?

– Верно. – Я согласно кивнул.

– Вот и Чарли Дак был занят тем же, – как бы невзначай заметила Элен Тарчер. – Пару дней назад он говорил мне, что уже близок к разгадке. Не стоило мне такую чушь выдумывать: в названии действительно нет никакого смысла, и я планирую его сменить, да вот только пока ничего путного в голову не приходит.

– Лучше поговорим об этом как-нибудь потом, дорогая. – Алоизиусу явно начал надоедать этот разговор. – Где, интересно, пропадает негодяй Каттер?

– Эджертонская городская лига, – сказала Элен, – вот и все. Больше ничего не надо – так гораздо проще и ближе к делу.

– Зато ничуть не интересно, – тут же возразила мисс Джеральдина. – Слишком примитивно, а я этого не люблю. Но не надо отчаиваться, Элен, давайте лучше спросим у нашего красавчика. Вы ведь из ФБР, верно?

– Так точно, мэм.

– Еще мне говорили, что вы явились сюда прямо из госпиталя.

– Это правда. Но сейчас я уже в отличной форме.

– Стало быть, вы у нас герой?

– Вовсе нет, мэм, просто оказался не в то время не в том месте. А что, если так попробовать: к Знанию через Просвещение и Здравый Смысл?

– Неплохо, совсем неплохо. – Элен кивнула.

О Боже, кажется, она воспринимает все это всерьез, и мне не мешает задуматься о последствиях. Впрочем, мне показалось, что в глазах ее промелькнула усмешка.

– Но это же простой набор слов, – недовольно нахмурился Алоизиус, – бессмыслица.

Элен Тарчер мгновенно послала мне ослепительную улыбку.

– Не отчаивайтесь. Мак, может, вам придет в голову что-нибудь еще. Вы не против, что я вас так называю? Отлично. Мак – хорошее имя, надежное. Бедняжка Кэл такая ноша на моих плечах…

– Пожалуйста, мама, не надо…

– Да-да, дорогая, я и забыла.

– Если вы скажете мне, для чего нужна эта ваша ЗПЗС, я, возможно, сумею…

Элен Тарчер быстро взглянула в сторону Джеральдины, но та сохраняла полное спокойствие.

– Мы занимаемся всем понемногу. Мак. Вначале я основала лигу, чтобы заставить хозяев местного химического производства убирать за собой отходы, и с помощью Алоизиуса это таки удалось. Получается, и мы кое на что способны, а если взяться всем миром, так и вовсе горы можно свернуть. Теперь лига приходит на помощь всем, кто в беде, и почти всегда нам удается справляться с появляющимися проблемами. В общем, мы просто большой клуб, – подытожила Элен, – и завтра нам предстоит организация поминок по Чарли. Похороны во вторник, и мы постараемся, чтобы все прошло как положено.

– Бедный старик, – вздохнула Кэл.

– Ну, довольно о грустном. – Алоизиус Тарчер нетерпеливо взмахнул рукой. – Пора Джеральдине резать свой торт.

Я прошествовал вместе со всеми к длинному столу, в центре которого возвышалось огромное трехслойное сооружение с бесчисленным количеством воткнутых в него свечей.

– Не думай, будто мы хотим ее обидеть, – шепнула Кэл. – Джеральдина сама всегда настаивает, чтобы количество свечей точно соответствовало числу прожитых ею лет.

Я уже приготовился произнести в ответ какую-нибудь необязательную фразу, как вдруг уголком глаза заметил двигавшегося ко мне через толпу гостей Пола. Отчего-то ноги сами развернули меня в его сторону, и я стал пробираться к нему навстречу.

– Я здесь! Что-нибудь случилось?

– Мак, Джилли исчезла. Мне только что звонили из больницы: никто даже не имеет представления, где ее искать. Может, ты что-нибудь знаешь об этом? Что она тебе говорила?

У меня мгновенно пересохло в горле; на какой-то миг мне даже показалось, что стены зала вот-вот обрушатся и никто из нас не успеет спастись…