Текст книги "Шале"

19

Январь 2020 года, Ла-Мадьер, Франция

Реа

После очередного сеанса в джакузи я чувствую себя такой отдохнувшей и обновленной, что соглашаюсь заняться сексом с Хьюго перед ужином, даже не пытаясь выдумать предлог, чтобы отделаться от него.

– Надеюсь, получилось, – выдыхает он, скатываясь с меня.

– Получилось что?

– То самое. Ну, понимаешь, чтобы ты забеременела. – Хьюго приподнимается на локте и указывает рукой на окно. – Только посмотри: снаружи идет снег, мы в роскошной спальне – какой потрясающий момент, чтобы зачать ребенка! Будем потом рассказывать ей эту чудесную историю. Можем назвать ее Сноуи.

– Хм… кому хочется знать, как его зачали? И потом, Сноуи? – Я смеюсь. – Это имя для кошки.

Хьюго проводит пальцем по моему животу.

– Ну ладно, не Сноуи. Но что-то связанное со снегом. Или с зимой. Что, если называть ее Винтер? Есть же имя Саммер? Как думаешь, Винтер подходит для девочки?

Он тянется за моим планшетом и открывает браузер. Я чувствую укол тревоги.

– Ты же говорил, что не трогаешь мой «Айпэд»? – спрашиваю.

– Да я его и не трогал, – отвечает Хьюго между делом, – просто хочу посмотреть имена, связанные со снегом, а свой оставил внизу… Смотри – Нэве – здорово! Ноэль – не знаю, не уверен… Аляска. Кристмас. Кристел. Пожалуй, нет.

Я забираю у него «Айпэд» вроде как чтобы посмотреть имена, но на самом деле мне не хочется, чтобы он притрагивался к нему.

– Можем сразу назвать ее Эльзой, как в «Холодном сердце», – предлагаю я, чтобы положить конец разговору. – Да и вообще, откуда ты знаешь, что будет девочка?

Хьюго зарывается лицом мне в шею.

– Я и не знаю. Просто надеюсь – хочу, чтобы она была похожа на тебя.

Я глажу его по голове – и в кои-то веки испытываю к нему подобие жалости.

20

Январь 2020 года, Ла-Мадьер, Франция

Хьюго

Что бы там ни говорила Милли – мол, всегда старается кормить нас одинаково хорошо, – сейчас очевидно, что ради ужина с боссом она постаралась. На закуску у нас устрицы, потом суфле из трех видов сыра, какая-то птица внутри птицы, как на банкете у Генриха VIII, когда он хочет произвести впечатление на заезжих королей, а на десерт нежнейшее домашнее мороженое с изысканными украшениями из жженого сахара.

Иногда я жалею, что не могу возить в такие путешествия Оливию. Я совсем не умею поддерживать светскую беседу. Возможно, именно поэтому мой бизнес сейчас переживает не лучшие времена – похоже, умение общаться в наше время ценится куда выше, чем прежде. Мне очень помогло бы сотрудничество со «Сноу-Сноу», и я должен убедить Саймона, что со мной стоит вести дела. Очень многое поставлено на карту, но я понимаю, что с личным аспектом в бизнесе у меня неважно, и чувствую себя не в своей тарелке. И как бы я ни любил Реа, на нее нельзя полагаться, как на Оливию. Всю неделю, как назло, она ведет себя вызывающе. Да, ей нравится выпить, и Реа обожает находиться в компаниях, но пьяной ее увидишь редко. Она словно сама не своя, и я не понимаю почему.

Да еще, помимо прочего, владелец шале, Кэмерон, оказался на редкость отталкивающим типом. Он совсем не такой, как я ожидал. Если честно, я думал, что он будет похож на меня – выпускник престижной школы, возможно, наследник семейного бизнеса, который развивал много лет, или финансист, сколотивший состояние в Сити и инвестировавший его в горные шале…

Но нет, оказывается, он начинал с нуля. Тут, конечно, нет ничего плохого – даже наоборот, ему есть чем гордиться, – но разве надо так на это напирать? Он только и делает, что хвастается, как много трудился и чего достиг, как хорошо разбирается в индустрии, знает горы – и вообще все на свете, насколько я могу судить.

Я понимаю, что уже пару минут не прислушиваюсь к его речи – отчасти потому, что Милли старательно подливает всем вина, но в основном из-за скуки.

– Поэтому я с самого начала знал, что хочу предлагать клиентам по-настоящему роскошные шале, а не масс-маркет, нацеленный на людей, которые любят делать вид, что они куда богаче, чем на самом деле, – распинается он. – Я начал с одного шале – чуть в лепешку не разбился, чтобы арендовать его на сезон, и практически все делал сам: от трансферов из аэропорта до уборки и готовки. Туристам нравится индивидуальное обслуживание, когда учитывают все их интересы, и я старался им это дать. Очень трудно в наше время найти хороший персонал – конечно, никто так не заинтересован в моем бизнесе, как я, его владелец. К счастью, мне удалось отыскать подходящих людей – благодаря тщательному отбору и достойной оплате… Ну, а уж с Милли мне особенно повезло.

Милли, натянуто улыбаясь, наполняет его бокал.

– Надеюсь, она хорошо о вас заботится, – добавляет Кэмерон.

– Она просто прелесть! Меня так и подмывает увезти ее с собой! – подхватывает Саймон.

Я морщусь. Кэсс, напряженно уставившись в тарелку, заливается краской; она делает вид, что замечание Саймона нисколько ее не задело. Саймону нужна женщина вроде Оливии, чтобы держать его в узде. Такие шуточки до добра не доведут – ему надо быть осторожнее.

– И сколько всего у вас шале, Кэмерон? – спрашиваю я, вспомнив слова Реа про то, как неприятно Кэсс находиться здесь, и попытавшись сменить тему.

– Пять в Ла-Мадьер – тут я начинал, и это мой любимый курорт – и двадцать по всем Альпам. Все высококлассные, люксовые, но в разном стиле. Тут и модерн, и ретро, и огромные, и маленькие – мы называем их «уютные», – но непременно с высочайшим уровнем сервиса.

– Нам очень нравится у вас, – замечаю я. – Это Реа, моя жена, предложила сюда приехать – кажется, раньше она устраивала мероприятие в одном из ваших шале, так ведь?

– Угу, – запнувшись, отвечает Реа и протягивает Милли бокал, чтобы та подлила ей вина, хотя она и так выпила больше чем следовало. – Мероприятие. Оооооочень симпатичное мероприятие.

Я бросаю на нее укоризненный взгляд, но Реа склоняется к Мэтту и шепчет что-то ему на ухо. После того, что было между нами наверху, перед ужином, когда мы испытали особенную близость, какой не знали уже давно, мне показалось, что ситуация должна измениться. Я решил, что Реа все-таки будет сдерживаться, особенно в присутствии Кэмерона, который важен для моего бизнеса. Но нет, она опять напилась и флиртует с менеджером… Внезапно мне становится жарко и очень хочется выйти на воздух. Я встаю – слишком резко, – задеваю стол, и как минимум четыре бокала опрокидываются, заливая вином девственно-белую скатерть.

– Вот дерьмо!.. Ох, то есть – простите!

Я поднимаю бокалы, но Милли уже торопится ко мне с салфетками и кухонным полотенцем и начинает вытирать пятна.

– Ничего страшного, не беспокойтесь, – говорит она. – Если все закончили, может быть, я просто уберу со стола? Давайте я подам вам еще вина и диджестивы в гостиную.

– Вот это моя девочка! – ухмыляется Кэмерон. – Хьюго, – он хлопает меня по плечу и, прежде чем встать, выпивает до дна свой бокал, – тут не о чем беспокоиться. Всё в полном порядке. Именно за это богачи и платят, приезжая сюда, – чтобы наводить беспорядок, который не придется убирать самим.

Мне хочется, чтобы Милли заметила мой сочувствующий взгляд, но она слишком занята устранением последствий. Пусть я и не гений общения, но даже мне сейчас стыдно за Кэмерона.

Пока все перемещаются из-за стола в гостиную, я выскакиваю на улицу, чтобы немного проветриться, но почти сразу возвращаюсь, поскольку ветер стал еще сильнее, и снег метет практически горизонтально. Остальные уже расположились на диванах с меховыми подушками и пледами. Саймон рассказывает Кэмерону какую-то бородатую и, естественно, непристойную шутку; Кэсс выглядит смущенной. Реа уселась рядом с Мэттом, что совсем мне не нравится. Она опять с полным бокалом, хоть и знает, что может быть беременна.

Милли входит и еще раз подливает всем вина.

– Кэмерон, мне позвонили из службы такси – машина, которую они послали, застряла в заносе. Вы не против подождать? Если честно, я даже не знаю, что еще можно сделать.

– Наверняка тут есть запасная спальня на случай, если он останется ночевать, да, Милли? – рокочет Саймон. – Да и вообще, нельзя разбивать компанию!

– Кэмерон, может быть, я постелю вам в мансарде, на всякий случай? – спрашивает Милли. – Конечно, если никто не возражает.

Кэмерон нетерпеливо машет рукой:

– Я подожду такси. Торопиться мне некуда. Могу даже пройтись пешком – до моего дома совсем недалеко. Да и проветриться не помешает.

– Конечно, решайте сами, но погода очень сильно испортилась – я не удивлюсь, если такси совсем не приедет, – отвечает Милли. – В любом случае я постелю вам наверху. Мало ли что…

– Спасибо, дорогуша, – говорит Кэмерон.

Милли продолжает натянуто улыбаться, но я вижу, что ей неприятно.

– Я оставлю напитки здесь. Если нет других пожеланий, то я, наверное, могу идти? – спрашивает она. – Во сколько подать вам завтрак утром?

Саймон смотрит на часы.

– Ух, оказывается, уже поздно! Может, около девяти? Тогда мы успеем на встречу с инструктором в десять, если поторопимся.

Милли кивает.

– Конечно. Увидимся утром.

Реа смеется – слишком громко – над каким-то замечанием Мэтта. Я встаю.

– Надеюсь, вы меня извините. Я что-то устал; пожалуй, лягу спать… Кэмерон, было приятно познакомиться. – Это ложь, ничего приятного не было. – Я позвоню вам на следующей неделе, когда вернусь на работу, и мы обсудим наше дальнейшее сотрудничество. Вы согласны? Или мой секретарь свяжется с вашим, чтобы договориться об удобном времени…

Кэмерон поднимается с дивана, чтобы пожать мне руку.

– Да, звучит здорово, приятель. С удовольствием покажу вам попозже другие наши шале, чтобы вы знали, что именно мы предлагаем – и зачем мы вам нужны. – Он нетвердо держится на ногах и не может сфокусировать глаза на моем лице. – Рад был познакомиться с вами – и, конечно, с вашей очаровательной супругой.

Реа саркастически ухмыляется и отвечает, едва ворочая языком:

– А уж мы как рады, Кэмерон!

Мне становится до того противно, что я готов залепить ей пощечину. Кэмерон придурок, но все равно, как она смеет? Она знает, как это важно для меня. Для нас обоих.

Я поднимаюсь в спальню и валюсь на кровать. Хотя всю эту неделю я употребляю спиртное куда умеренней остальных, голова у меня кружится и уже начинает побаливать.

Кое-как поднимаюсь с постели и бреду в ванную поискать обезболивающее. Снизу доносится взрыв хохота. Я достаю из своего несессера упаковку парацетамола, но она пуста. Голова уже раскалывается от боли. Наверняка у Реа должны быть таблетки. Я открываю молнию на ее косметичке и перебираю кисти, баночки и тюбики с помадой. До меня долетает ее аромат. Хорошо бы Реа сейчас тоже легла, чтобы не ставить меня в неловкое положение… Один Господь знает, что она хочет показать. Мне нужно подписать с Кэмероном договор. Нужно, чтобы Саймон инвестировал в мою компанию – правда, он сегодня перепил даже Реа, так что, вероятно, об этом можно не беспокоиться…

Мои пальцы натыкаются на упаковку с таблетками, и я вытаскиваю ее наружу.

Это не парацетамол.

21

Январь 2020 года, Ла-Мадьер, Франция

Реа

Саймон с Кэмероном соревнуются – кто выпьет больше шотов. Меряются членами (к счастью, в переносном смысле). Кажется, это одна из тех редких ситуаций, когда обоим соперникам есть чем похвастаться. Бедняжка Хьюго… Он тут совсем не у дел. Хорошо хоть догадался уйти спать, вместо того чтобы и дальше бросать на меня грозные взгляды. Ну его к черту!

Милли, похоже, тоже удалилась к себе. Интересно, она живет в шале, вместе с нами? Наверное, да. До сих пор я об этом как-то не думала. В такую погоду и носу на улицу не высунешь. Кэмерон, судя по всему, остается на ночь, так что, к сожалению, быстро избавиться от него не выйдет. Мы с Мэттом пристроились в уголке дивана. Комната крутится у меня перед глазами. Вино сегодня вечером было потрясающее. Хоть я и не хотела приезжать, еда и выпивка тут великолепные. Я подливаю себе в бокал из бутылки, оставленной Милли, и падаю обратно на диван. Закрываю глаза, и моя голова начинает клониться к Мэтту, пока не оказывается у него на плече. Не важно – Саймон и Кэмерон на нас и не смотрят.

– Так что, покатаемся завтра? – мурлычу я.

Моя рука медленно подбирается к его ширинке, а потом, словно случайно, ложится на нее. Я чувствую, что у Мэтта эрекция.

– Ты уверена, что хочешь кататься в такую погоду? – спрашивает он, слегка поежившись.

Я поднимаю голову и смотрю в панорамное окно на другом краю гостиной. Снаружи горит свет, и я вижу, что снег метет еще сильней, чем прежде.

– Пожалуй, нет… – Вздыхаю. – А ты?

– Нет, если есть такая возможность. – Мэтт прикрывает ширинку подушкой и прижимает сверху мою руку. – У меня на этот случай есть и другие варианты.

Я заглядываю ему в глаза, расстегиваю молнию и кладу руку на его напряженный член.

– У меня тоже, – шепчу. – Посмотрим, что из этого выйдет.

Другой рукой я передаю ему свой телефон.

– Запиши свой номер, и я пошлю тебе сообщение. Хьюго собирается кататься, чтобы угодить Саймону, так что, возможно, нам удастся… выпить кофе или еще что-нибудь…

Я двигаю рукой и вижу, как ему трудно сосредоточиться, чтобы записать свой номер в моем телефоне.

– Хорошо, – отрывисто вздыхает Мэтт. – Договорились. Жду не дождусь кофе… или еще чего-нибудь. Думаю, тебе лучше остановиться, иначе…

Я легонько его сжимаю, и Мэтт стонет, когда я убираю руку.

– Увидимся завтра. За кофе. Или еще за чем-нибудь. А сейчас мне пора спать.

* * *

Я вскарабкиваюсь по лестнице и стараюсь как можно тише открыть дверь, чтобы не разбудить Хьюго; наверняка он будет злиться, что я напилась. После Мэтта я вся горю, но из-за усталости и алкоголя лучше будет обойтись без приставаний Хьюго – не настолько мне хочется.

Однако когда я открываю дверь, то вижу, что в спальне зажжен свет. Хьюго сидит на кровати спиной ко мне, глядя в окно на снег, который валит с такой силой, что превращается в белые диагональные линии.

– Хьюго? Что с тобой? – спрашиваю я, пытаясь говорить внятно; не хватало еще, чтобы он начал отчитывать меня за то, что я плохо исполняю роль идеальной жены. В который раз… – Знаю, я чуток перебрала, но, честное слово, без этого мне было не выдержать их болтовню, да и вообще я на сто процентов уверена, что Кэмерон захочет работать с тобой – а мы же ради этого и приехали. И Саймон готов инвестировать, так что все будет…

Он медленно поднимается и разворачивается ко мне. Я замолкаю. Никогда не видела Хьюго в такой ярости.

– Не в этом дело, – шипит он. – Хотя да, ты слишком много выпила. Снова. Но причина в другом.

Он что-то бросает на кровать.

Комната крутится, и я прищуриваюсь, чтобы разглядеть маленький предмет, лежащий на меховом покрывале.

Это упаковка противозачаточных таблеток. Моих таблеток.

Вот же черт!

– Как ты посмел рыться в моих вещах? – спрашиваю я, сразу переходя в нападение. – Наверняка это ты копался вчера в планшете, так ведь? – добавляю, мгновенно протрезвев и стараясь отвлечь его внимание. Уверена, это был он. Кто-то листал мою электронную почту, совершенно точно.

– Я не рылся! – кричит Хьюго.

Я подношу палец к губам, слегка пошатываясь и подавляя отчаянное желание захихикать.

– Тсссс! Они нас услышат. Ты же не хочешь расстраивать Саймона, правда? – произношу я театральным шепотом.

Хьюго делает глубокий вдох.

– Я думал, ты хочешь ребенка, – медленно и размеренно говорит он. – Мы это обсуждали. Так почему же ты принимаешь таблетки у меня за спиной?

Я тоже делаю глубокий вдох.

– Обсуждали. Но это ты хочешь ребенка. А я – нет. Я не готова.

Падаю на кровать. Я слишком пьяна для подобных разговоров. Зажмуриваюсь, но комната продолжает вращаться. Хьюго хватает меня за руки и заставляет сесть. Приходится открыть глаза.

– О нет, даже не думай, – рычит он. – Мы поговорим об этом прямо сейчас. Мне плевать, что ты пьяна. Если ты не готова к детям, то зачем согласилась?

– Потому что не хотела расстраивать тебя, – лгу я. – Потому что ты очень хочешь ребенка. Я просто не смогла сказать «нет». Подумала, легче будет притвориться, что я тоже хочу.

Это лишь наполовину правда. Я действительно думала, что так будет легче. Но главное, я не могу допустить, чтобы он бросил меня, – поняв, что я ему не подхожу. Слишком многое поставлено на карту. Вот в чем основная причина моего решения. Но этого я сказать не могу.

Его лицо смягчается.

– Ох, Реа… Это так глупо! Конечно, мы можем подождать. У нас есть время. Немного, но есть. Ты должна была признаться. Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты была счастлива.

Я выдавливаю улыбку.

– А я хочу, чтобы был счастлив ты. Но не хочу ребенка. Не сейчас.

Хьюго гладит меня по лицу, но он настороже. Чего-то недоговаривает.

– Ладно, дорогая. Отложим это на год или два. Но мы оба не молодеем… А теперь я пойду принесу тебе воды. Думаю, сейчас лучше лечь спать.

* * *

Во рту пересохло, голова раскалывается. Когда я просыпаюсь, Хьюго в спальне нет. Наверное, ушел завтракать. А может, избегает меня после скандала с таблетками вчера вечером… Конечно, Хьюго рассердился, но он переживет. В конце концов, он меня любит – я это точно знаю.

Смотрю на часы – уже девять. О чем мы там договаривались с Мэттом?

Сообщение. Я обещала прислать сообщение. Выбираюсь из кровати и раздвигаю занавески. За стеклом сплошная белизна – на выступ крыши под нашим окном навалило столько снега, что ничего не видно, зато до меня доносится шум ветра.

Хочется верить, что Хьюго с Саймоном все-таки пойдут кататься и муж не будет путаться у меня под ногами весь день, но это маловероятно.

Приняв горячий душ, я плетусь вниз. Удивительно, но Мэтт уже тут; при виде него у меня на щеках проступает румянец. Хьюго сидит за столом, притворяясь, что читает французскую газету. Он не отрывает глаз от страницы, хоть наверняка услышал, что я иду. Похоже, он меня еще не простил.

Я сажусь с ним рядом и ласково прикасаюсь к руке:

– Доброе утро.

На мгновение Хьюго поднимает голову, а потом снова утыкается в газету.

– Привет.

– Остальные еще не вставали?

– Не похоже.

В гостиную входит Милли:

– Доброе утро, Реа. Что желаете на завтрак? Яйца?

При одной мысли о яйцах у меня к горлу подкатывает тошнота. Хьюго откашливается, по-прежнему глядя в газету.

– Хм… нет, Милли, спасибо, – отвечаю я. – Лучше оладьи.

Она кивает.

– Никаких проблем. С кленовым сиропом? Или с шоколадным соусом?

– С кленовым сиропом, пожалуйста. Большое спасибо.

Хьюго продолжает таращиться в газету. Французский он знает совсем плохо – куда хуже меня, – поэтому вряд ли действительно читает. Я копаюсь в телефоне, чувствуя себя на удивление некомфортно из-за его молчания. Хорошо бы Саймон или Кэсс спустились к нам… А может, они уже позавтракали и ушли? Точно нет. Кэсс ни за что не встала бы в такую рань и не пошла бы на улицу по такой погоде.

– Вы с Саймоном катаетесь сегодня? – забрасываю я пробный шар.

– Не думаю, – холодно отвечает Хьюго. – Я его еще не видел, но, по словам Мэтта, подъемники могут и не открыться.

Я стараюсь не показать свое разочарование. Мы не сможем побыть с Мэттом наедине, если Хьюго не пойдет кататься.

– Серьезно? Погода такая плохая?

– Очевидно, – говорит он, не глядя на меня. Едко добавляет: – Что, ты разочарована? – Однозначное неодобрение нашего с Мэттом плана.

Меня так и подмывает съязвить что-нибудь в ответ, но тут возвращается Милли. Она ставит передо мной блюдо с внушительной стопкой оладий и белый кувшинчик с сиропом. Дотрагиваюсь рукой – кувшинчик теплый.

– Выглядит потрясающе, Милли, большое спасибо.

Она улыбается.

– Я очень рада. Что еще вам предложить? Кофе? Чай? Свежевыжатый апельсиновый сок?

– Чай с мятой, пожалуйста, – прошу я.

Хьюго цокает языком – он знает, что мятным чаем я спасаюсь от похмелья. Игнорирую его и обращаюсь к Мэтту:

– Хьюго сказал, подъемники сегодня закрыты?

Он кривится:

– Да, боюсь, что так. Не знаю, слышали ли вы новость…

Хьюго поднимает глаза.

– Какую новость?

– Про труп. На курорте нашли труп.

Часть II

22

Декабрь 1998 года, Ла-Мадьер, Франция

Луиза

Раньше я никогда не каталась на лыжах. Этим не занимаются те, кто живет в социальной квартире, правда? Но с тех пор как поступила в Оксфорд в прошлом году, я начала заниматься подобного рода вещами. Теперь я округло произношу гласные, называю обед ланчем, а полдник – чаем, и стараюсь не употреблять слово «туалет». Я делаю это ненамеренно, так само получается. Мама поддразнивает меня, когда я приезжаю домой, говорит что-нибудь вроде «надо достать наш парадный сервиз», но на самом деле она только рада. Мама растила меня без отца и очень мною гордится. Я – первый знакомый ей человек, который поступил в университет. А еще я из тех, кто старается приспособиться. Притвориться, что он такой же, как все. И всегда был.

Каникулы в горах, конечно, не моя идея, и даже не моего парня Уилла. А брата Уилла, Адама.

– Ну, и что ты думаешь, – спрашивает Уилл. – Поедешь?

Мы лежим в постели в его комнате, голые. Я сажусь и начинаю через голову натягивать футболку.

– С тобой и с Адамом? Даже не знаю… Не хотелось бы путаться у вас под ногами.

Уилл просовывает руку под футболку и сжимает мою левую грудь.

– Ты и не будешь. Адам – неплохой парень, но я предпочел бы разбавить нашу компанию кем-то еще. Боюсь, мы поубиваем друг друга, если на неделю останемся только вдвоем. Да и в любом случае он берет свою девушку, так что мы будем на равных.

Уилл сдвигает край футболки кверху и ласкает языком мой сосок, а потом выпрямляется и заглядывает мне в глаза. Проводит пальцем по щеке.

– Пожалуйста, Луиза! Мне очень хочется, чтобы ты поехала.

Луиза… До Оксфорда меня звали просто Луиз. Я строю гримасу:

– А ты в курсе, что я никогда не каталась?

Он выпрыгивает из постели.

– Да не важно! Ничего страшного. Каникулы в горах – это же не только лыжи! Там тебе и виды, и фондю, и глинтвейн… ну и вообще выпивка…

Уилл забавно крутит бедрами, и я смеюсь.

– И секс, конечно. – Он снова садится на кровать и утыкается лицом мне в грудь, словно щенок. – Но если ты все-таки выберешься из постели, пока мы будем там – что, конечно, нелегко в моем присутствии, – я поучу тебя кататься, если захочешь. Прошу, поехали! Будет очень весело.

Я глажу его по волосам.

– Ладно, – говорю, – поеду.

И только тут задумываюсь о том, чем буду платить, но отгоняю от себя эту мысль, потому что Уилл набрасывается на меня с поцелуями.

* * *

Я ничего не знаю про горные лыжи, хоть пару раз смотрела «Ски санди»[3]3
  «Ски санди» – телепрограмма о горных лыжах на канале «Би-би спорт».


[Закрыть], но шале оказывается совсем не таким, как я ожидала. Оно милое, но больше похоже на гибрид недорогого отеля и университетского общежития, а не на роскошный дом в горах из светлого дерева со шкурами на стенах. Когда Уилл сказал, сколько будет стоить поездка, я запаниковала – у меня совершенно точно не было таких денег, даже если выскрести все остатки с кредитных карт. Я не сказала ему, что не могу себе этого позволить, – я никогда никому не говорю, что мне на что-то не хватает. Но Уилл, видимо, все равно догадался. Когда он понял, что я собираюсь отменить поездку, то предложил заплатить за меня – в качестве рождественского подарка.

– Я буду скучать, если ты не поедешь, – сказал Уилл. – Собственно, тогда и мне нет смысла ехать – с какой стати платить за то, чтобы тебя игнорировали твой братец и его подружка? Поэтому я делаю подарок не столько тебе, сколько себе. Ты окажешь мне услугу, если поедешь с нами.

Уж не знаю, насколько это была правда, но слышать такое очень приятно. Иногда мне кажется, что Уилл правда меня любит.

Когда он сказал, что мы будем жить в шале, я подумала, что речь только о нас четверых – мы с Уиллом и его брат с девушкой в уютном деревянном домике, прислуга готовит нам вкусную еду, – но все оказалось совсем не так. В шале около шестидесяти гостей, а комнаты – просто спальни на двоих с крошечными собственными ваннами, практически как в любом нынешнем колледже. Внизу общая гостиная с камином, ко всем стенам прислонены лыжи, и столовая – самая простая.

Сегодня наша первая ночь в горах. Девушку Адама, Нелл, я вижу впервые, но, похоже, она такая же, как они: привыкла проводить отпуск на лыжах и знает, как что правильно называется. В отличие от меня, ей не надо притворяться кем-то, кем она не является. Хоть наш отель далек от пятизвездочного, я все равно чувствую себя какой-то обманщицей. Подделкой. Они трое обсуждают, как катались в последний раз на этом курорте, а я молчу, потому что мне нечего сказать. Поглаживаю Уилла по затылку, вожу пальцем по его уху, как ему нравится, чтобы привлечь к себе внимание.

Похоже, сработало.

– Луиза раньше не каталась, – говорит Уилл. – Так что я с удовольствием ее поучу.

– Серьезно, ты в первый раз? – снисходительно спрашивает Нелл. – Ну надо же! Я даже не помню, когда впервые встала на лыжи – мне, наверное, было года три. Семейная легенда гласит, что я всю дорогу рыдала.

– Надеюсь, с Луизой будет по-другому, – говорит Адам, подмигивая мне.

Уилл сжимает мою руку.

– Совершенно точно. Я уверен, что она легко освоится. Да и потом, я же все время буду рядом.

Свою лыжную амуницию я собирала по знакомым. Одна моя старая подруга когда-то каталась – вроде как в детстве неплохо показала себя на сухой горке и получила спортивный грант, – так что она одолжила мне костюм. Еще тогда количество одежды показалось мне невероятным. Зачем нужны сразу две пары перчаток? Для чего столько слоев? Мне правда надо надевать теплые легинсы, похожие на мужские кальсоны? Почему эти штаны с подбивкой (салопеты?) такие толстые – я же выгляжу в них огромной! С какой стати шарф зашит с обоих концов? А шапка – ее носят поверх головной повязки? В стиле семидесятых? Горнолыжные и солнечные очки – мне точно нужны и те и другие? Как я пойму, что и когда надевать? Я примерила все это и стала размером с дом. Потом поскорее принялась снимать, потому что сразу вспотела. А ведь я еще не добралась до ботинок, лыж и палок, которые придется арендовать на месте за громадные деньги (неудобно, чтобы Уилл за все платил, поэтому я завела новую кредитную карту специально для этой поездки). Пункт проката внушает мне ужас, но я покорно захожу туда следом за Адамом и Уиллом, которые уже спорят, какой длины лыжи мне нужны и с какими креплениями – что бы это ни означало.

Из-за обилия одежды на сборы утром уходит куча времени. Завтрак в восемь (почему? мы же вроде на каникулах), и подают его молоденькие официантки в футболках с логотипами; хлеб, круассаны, джем, «Нутелла», странное масло без соли, хлопья в гигантских пластиковых мисках, резиновые яйца вкрутую и тому подобное. Из-за нервов я едва могу что-то проглотить.

Нелл же выглядит, словно особа королевских кровей в ежегодном отпуске на лыжном курорте. Ее штаны куда тоньше и изящней моих, а поверх – блестящая черная куртка с золотым поясом, на фоне которой мой костюм в разноцветные геометрические узоры умудряется казаться одновременно чересчур ярким и чересчур блеклым, да к тому же более старым, чем на самом деле.

– Луиза! Только посмотрите! – восклицает она. – Какой у тебя очаровательный ретростиль!

Я напряженно улыбаюсь, пока она склоняется к нам с Уиллом, чтобы поцеловать в щеку. Мой костюм – не ретро, он просто старый, и, уверена, Нелл это поняла.

– Адам еще не вставал? – спрашивает Уилл.

Нелл смешивает гранолу с обезжиренным йогуртом и медом.

– Нет-нет, он уже на ногах. Сейчас спустится. И будем сразу выходить – надо пользоваться хорошей погодой. Если верить прогнозу, она испортится через пару дней.

Я выглядываю в окно на сияющее голубизной небо. В столовой душно, и я истекаю по́том – наверное, все-таки надела слишком много всего, – но стесняюсь спросить у Нелл, чтобы не показаться дурой. Такое ощущение, что я сейчас сварюсь; сложно поверить, что на улице холодно, когда солнце светит так ярко.

Уилл сжимает мою руку.

– Ну что? Ты готова?

Я киваю.

– Насколько возможно.

Когда мы уже собираемся выходить, в дверях столовой возникает Адам.

– Уверен, что не хочешь нанять Луизе инструктора хотя бы на утро? – спрашивает он. – Довольно сложно обучать с самого нуля.

Лицо Уилла мрачнеет.

– Все будет хорошо. Уж я как-нибудь смогу научить свою девушку кататься.

Адам хлопает Уилла по плечу.

– Ну конечно. Лучше скажи, что тебе не хочется оставлять ее наедине с каким-нибудь симпатичным французским Жаном-Луи и его идеальными булками.

– Прекращай, – резко обрывает его Уилл.

Адам строит изумленную гримасу:

– Упс! Я же просто пошутил… Ладно, отправляйтесь. Желаю хорошо провести время. А ты, Луиза, поосторожнее. Следи, чтобы Уилл хорошо заботился о тебе.

– Непременно, – отвечаю я с улыбкой, чтобы немного разрядить обстановку.

Адам может быть назойлив, но я понимаю, что Уилл на этот раз переборщил.

Он не произносит ни слова, пока мы спускаемся за лыжами и ботинками в неуютный подвал с цементным полом, где валяются драные резиновые коврики и пахнет грязными носками. Лыжные ботинки, пожалуй, самая неудобная в мире обувь, и у меня уходит целая вечность на то, чтобы их надеть. Уилл справляется гораздо быстрее меня, и вот он уже сидит на деревянной скамье, наблюдая за тем, как я пытаюсь затолкать ногу в это орудие пытки.

– Ты как? – спрашиваю я, нацепив первый ботинок и пытаясь разобраться, что делать с кучей пряжек и ремней. – Ты что-то притих…

Он поднимает на меня глаза и улыбается.

– Да. Прости. Мой брат порой ужасно раздражает.

Я негромко фыркаю.

– Да нет, он неплохой парень – по-своему даже забавный. Хотя, конечно, мне не с чем сравнить – у меня ни братьев, ни сестер, – добавляю я, чтобы Уилл не подумал, будто я на стороне Адама. – Говорят, все братья и сестры соперничают между собой.

Уилл пожимает плечами.

– Возможно. Он вечно хочет, чтобы последнее слово оставалось за ним. Обожает ставить меня на место. Всегда так делал – и, наверное, всегда будет делать. И…

Внезапно он умолкает.

– Что? – переспрашиваю я.

– Мне неприятно, что Адам принизил меня в твоих глазах. Ему не стоило так поступать.

Уилл опускает голову и наклоняется, делая вид, что поправляет пряжку на ботинке. Я вижу, что он покраснел.

Глажу его по колену:

– Не беспокойся об этом. Честное слово, мне все равно, что он о тебе говорит. – Ласково похлопываю его по ноге. – Давай-ка выберемся отсюда, чтобы я наконец-то выставила себя на посмешище где-нибудь на склоне.

* * *

Я уже напрочь вымотана и умудрилась пару раз уронить лыжи, а мы только добрались до небольшой огороженной площадки внизу склона. До нее не больше ста метров, но я едва не сварилась, и пот, выступивший под мышками, стекает вниз, щекоча мне кожу под многочисленными слоями одежды. Знала же, что не стоит так навьючиваться!

– Ну вот. Мы на месте. Это «волшебный ковер», – говорит Уилл, указывая на некое подобие конвейера, идущего вверх по склону. Он нисколько не волшебный и на ковер тоже не похож. Малыши в комбинезонах, придающих им сходство с человечками «Мишлен», едут по нему в сопровождении нескольких взрослых в красных куртках. Наверное, это инструкторы.