Текст книги "Ледяной"

Глава восьмая
Хаос на рагнайде

Войдя в пещеру, Фаолан огляделся. «Почему огромные рога карибу сдвинуты со своего обычного места?» – подумал он. На шкурах под ними сидел вождь; церемониальный убор у него на голове был как-то странно скособочен. Кому-то эти подробности показались бы ничего не значащими, но Фаолану они сразу бросились в глаза. Как по-другому все стало после смерти Катмор! Огонь в центре гаддерхила горел неровно, то вспыхивая, то почти потухая, потому что никто за ним не следил. Многие члены рагнайда не носили головных уборов и ожерелий из костей, а ведь это требовалось кодексом проведения собраний. Да полно, действительно ли сейчас идет рагнайд? Кое-кто из волков просто спал или дремал в полутьме. Многие совсем исхудали, шкура на них висела складками, мел потускнел и свалялся. Волки Стражи тоже голодали, их мех тоже утратил блеск, но они точно не выглядели такими неухоженными и равнодушными к собственной судьбе. «По крайней мере, мы не забываем держаться с достоинством», – подумал Фаолан.

Достоинство – вот что исчезло из гаддерхила. Достоинство, честь, благородство – похоже, об этом здесь никто уже не вспоминал. Внешние украшения пока еще присутствовали – по крайней мере, прекрасные кости с резьбой, выполненной многими поколениями глодателей, были на своем месте. Шкуры животных, загнанных бирргисом, всё еще висели на каменных стенах; многие были вывернуты и украшены сделанными углем рисунками. В этих мертвых реликвиях было гораздо больше величия, чем в самих волках рагнайда. В них не осталось ни следа от того благородства и той чести, которые некогда вдохновили молодого глодателя на его первое творение.

Но и сами кости с прекрасной резьбой, похоже, сейчас говорили лишь о безысходности, и отчаяние это эхом отзывалось в костном мозге Фаолана. Он посмотрел на Лайама МакДункана, который явно терялся и не знал, как себя вести со своевольными членами рагнайда. Время от времени вождь вставал со своего ложа из шкур карибу под огромными рогами и нервно кружил на месте. При этом он по очереди поднимал лапы и неуверенно ставил их на землю, словно сомневаясь в ее прочности.

Прошло несколько секунд, прежде чем волки рагнайда увидели вошедших в пещеру Фаолана и Эдме. В гаддерхиле наконец-то воцарилась тишина.

– Что вам тут надо? – проворчал лорд Джарне, даже не пошевелив ушами, не говоря уже о том, чтобы прижать их к голове в знак уважения. Раньше о таком неуважении к стражам Кольца Священных вулканов и помыслить было нельзя.

Фаолан и Эдме навострили уши, подняли хвосты и вздыбили шерсть на загривках. На негнущихся ногах серебристый волк подошел к нахальному лорду, едва не коснувшись своим носом его морды.

– Я пришел сюда по распоряжению фенго Священной стражи Кольца вулканов.

Все волки в пещере затаили дыхание.

– Нам поручили выяснить, что случилось с Кровавым Дозором.

Лайам почувствовал, как у него подкашиваются ноги.

– Почему ты не сообщил, что фенго послал к нам стражей? – пролаял кто-то из задних рядов. Фаолан и Эдме не верили своим ушам. Волки даже не утруждались обращаться к вождю надлежащим образом. Еще одно нарушение!

– Да, почему?

– Почему?

Вскоре этот вопрос повторял уже целый хор голосов. Происходящее всё больше походило на настоящий хаос. Эдме бросила на напарника полный отчаяния взгляд.

Фаолан встал на задние лапы и стал расхаживать перед толпой, в которую превратился благородный рагнайд. Этому его обучила Гром-Сердце. Когда в первый год своей жизни он перепрыгнул огненную стену, преследовавшие его волки очень удивились, но, в конце концов, многие из них прыгали довольно высоко, и в том, что какой-то волк прыгает выше их всех, не было ничего такого уж поразительного. Хождение на задних ногах – иное дело. Собравшиеся в пещере быстро сникли, и даже Джарне и Адер приняли позу покорности. «Вот и замечательно!» Фаолан всегда считал этих двоих полными дураками и решил не тратить на них время. Но тут вперед вышел еще один член рагнайда и зарычал:

– Ты ничего не знаешь! И как мы должны быть уверены, что именно ты посланник фенго? Если наш вождь ничего об этом не рассказал, то, возможно, никаких посланников вообще не было.

Два лорда, на которых Фаолан только что решил не тратить времени, тоже выпрямились. Реакция стражей была мгновенной и слаженной: они одновременно прыгнули вперед, Эдме навалилась на недовольного их присутствием волка, а Фаолан сшиб с ног Джарне и Адера. Но окончательно убедил всех в превосходстве серебристого волка не натиск, а холодный блеск в его глазах. От него застывала кровь в жилах и мозг в костях.

– Неважно, что вам сказал или не сказал вождь, – зарычал Фаолан и вновь повернулся к Лайаму: – Сейчас важно, чтобы ты вышел вперед, Лайам МакДункан, сын Дункана МакДункана, великий вождь клана МакДунканов, сын Катмор, благородной волчицы и искусной загоняющей. Ты внук Данфорда МакДункана, правнук первого Лайама МакДункана и потомок славных МакДунканов, чей род восходит к временам первого фенго страны Далеко-Далеко.

С каждым упоминаемым именем Лайам все сильнее съеживался, пока не стал казаться совсем маленьким и ничтожным, никчемным и необычайно слабым для своего возраста и положения волком. Тишина в гаддерхиле оглушала. Глаза всех присутствующих были обращены на вождя – волки словно пытались вообразить всех его достославных предшественников. «Давайте, вспоминайте же свою историю, – думал Фаолан. – Вспомните о чести клана, которую он не терял с тех пор, как в Далеко-Далеко прибыл первый фенго. Если мы забудем о чести, то это будет наш конец и конец всей страны Далеко-Далеко. Всё поглотит тьма, и некому будет нас вспомнить».

Слова сами собой появлялись в голове Фаолана, и он, понятия не имея, откуда ему всё это известно, не решался повторять их вслух. Ему вдруг вспомнился бирргис и безмолвные сигналы, которыми на бегу обменивались волки. Он вгляделся в собравшихся в гаддерхиле, надеясь, что члены рагнайда разглядят в его глазах то, что Фаолан никак не осмеливался озвучить.

– Как вождь этого клана ты должен ответить на вопрос, – продолжил он. – Когда в последний раз посылали смену в Кровавый Дозор?

– Я… я не помню.

Вождь так дрожал, что едва шевелил языком.

– Не помнишь? – шагнула вперед Эдме. – Так постарайся вспомнить.

– Возможно, в начале луны Новых рогов…

– «Возможно»? Всего лишь «возможно»?

Фаолан и Эдме обменялись озадаченными взглядами.

У входа в пещеру послышался шум, и внутрь прошла Аластрина, скрилин Каррег Гаэра.

– Смену стражам Кровавого Дозора не посылали почти две луны. Некоторые вернулись сами, как Стеллан, хотя ей никто и не разрешал. И слава Люпусу, ведь она лучшая из наших фланговых загоняющих. Но Кайла, например, не пришла.

– Не много-то от нее пользы с тех пор, как ее супруг прыгнул на звездную лестницу, – сказал кто-то из собравшихся.

– Как вам не стыдно так говорить об усопшем волке? Это грубо и недостойно! – с негодованием отозвалась Аластрина.

Фаолана и Эдме тоже возмущало поведение рагнайда, но с появлением Аластрины у них в душе затеплилась надежда. Хотя бы одна разумная волчица с чувством собственного достоинства!

Они выполнили поручение – узнали ответ на вопрос фенго, только удовлетворения это им не принесло. Теперь стражам нужно было отправляться дальше, на поиски Кровавого Дозора. Фаолан решил взять с собой Мхайри и Дэрли. Сама мысль оставить их в стае – в такой стае – была ему противна. Вместе они дойдут до границ клана и найдут Кайлу.

Но прежде чем уйти, Фаолан объявил собравшимся в гаддерхиле волкам, что властью, данной им фенго, он вместо лорда Адера назначает первым лейтенантом вождя Аластрину. Лайам МакДункан, похоже, воспринял это назначение с облегчением.

Глава девятая
Первый знак

Пока Фаолан вместе с Эдме, Мхайри и Дэрли направлялся к границам клана в поисках Кровавого Дозора, его преследовали воспоминания о Гром-Сердце. Порывы северного ветра, дувшего прямо им в носы, затрудняли движение. Волки шли примерно тем же путем, которым некогда шел сам юный Фаолан в поисках своей пропавшей из зимней берлоги кормилицы. Тогда серебристый волк подумал, что она пропала в Крайней Дали, и повернул на север.

Только в то время он не был таким голодным.

С тех пор как они покинули территорию Каррег Гаэра, мелкая дичь и зайцы встречались всё реже и реже. Приходилось чаще отдыхать, потому что почти не оставалось сил идти против ветра. А во время отдыха животы урчали всё громче и громче. Громогласнее всех проявлял себя живот Эдме, самой маленькой из них четверых.

– Вот уж действительно «много шуму из ничего». Совсем из ничего, – попыталась пошутить она.

– А помнишь, когда-то зайцы казались нам безвкусными? – задумчиво спросила Дэрли.

– Мне не нравились их глаза. А мясо у них прекрасное… – мечтательно отозвалась Мхайри.

Разговор о еде навел Фаолана на мысли о другом.

– Эдме, – обратился он к своей напарнице на очередном привале. – Если стада сюда не вернутся, а мелкая добыча исчезнет, наступит голод. И мы с тобой прекрасно знаем, кто умрет в первую очередь.

Эдме замедлила шаг. Глаза ее расширились от волнения.

– Глодатели! Они всегда едят последними.

– Да, а в голодные месяцы это значит, что они вообще никакой еды получать не будут. Но можно помочь им, а заодно и волкам из Кровавого Дозора.

Эдме совсем остановилась и повернулась к Фаолану.

– Это прекрасно! – воскликнула она.

– Но я же еще ничего не сказал!

– И не нужно. Я сама придумала. Мы соберем всех знакомых глодателей и отведем их в Кровавый Дозор.

– Да. И, кстати, ты знаешь, что в клане МакДонегалов новый глодатель? Как там его зовут, Бегун?

– Но отпустят ли их вожди кланов, вот в чем вопрос.

– Ну, это даже не вопрос. Не забывай, мы действуем по приказу фенго. А фенго поручил нам найти подкрепление для Кровавого Дозора.

Эдме моргнула.

– Ты прав. Я почему-то об этом не подумала.

Она повернулась к Мхайри и Дэрли.

– Решение принято. Мы соберем всех глодателей и приведем их на помощь Кровавому Дозору.

– Отличная идея! – воскликнула Мхайри. – Тамсен из стаи Голубой Скалы находится в дозоре почти так же долго, как и мама. Если бы она участвовала в том бирргисе, то, возможно, охота не закончилась бы провалом. Может, если мы приведем больше волков, то вернутся и другие охотники из ее стаи.

Обо всем договорившись, они свернули с первоначального пути и направились к летнему лагерю МакАнгусов, надеясь застать там Тирлача. Не прошло и часа, как переменившийся ветер донес до них тревожный запах. Шерсть на загривке у всех четверых стала дыбом. Это был запах мертвого волка, причем на удивление знакомый.

– Тирлач! – одновременно воскликнули Фаолан и Эдме и подбежали к небольшому сугробу.

– Тирлач! – голос маленькой волчицы дрогнул, когда она увидела останки безухого глодателя из клана МакАнгусов. Эдме закрыла единственный глаз, но из него продолжали течь слезы. Она с трудом сглотнула и подавила стон.

– Этого не может быть! Скажите, что это всего лишь очень жестокая шутка. Мы только-только решили отвести глодателей в Кровавый Дозор и спасти от голодной смерти. Да, они действительно умирают первыми.

Эдме с Фаоланом прижались друг к другу. Дэрли и Мхайри держались в отдалении, не решаясь подойти к трупу. Волкам Стражи надо было выплеснуть горе, и свидетели им сейчас не нужны.

– Первый знак голода, – прошептал Фаолан.

Когда все четверо окружили труп глодателя, в глаза им бросилась странная деталь. Тирлач лежал, прижав голову к снегу, но это не была обычная поза покорности, какую нужно принимать при обращении к вышестоящему волку.

– Как будто он к чему-то прислушивается, – заметила Эдме.

– Прислушивается к земле, скрытой под снегом и льдом, – сказал Фаолан, не сводя глаз с выпирающих из-под шкуры костей.

– Но что он надеялся услышать? Он же без ушей, – сказала Дэрли.

Стражи оглянулись на сестер, которых, похоже, смутило такое внимание. Как они, выросшие в стае и не имевшие никаких уродств, могли понять, что значит жить без уха, без глаза или с кривой лапой? Недостатки глодателей часто оборачивались их преимуществами. Разве сам фенго не сказал на гаддерглоде, что единственный глаз Эдме помог ей найти дорогу и руководил ею, как дух из Пещеры Душ? А Фаолан, несмотря на кривоватую лапу, бегал быстрее и прыгал выше любого другого волка. И Тирлач не был исключением. Несмотря на отсутствие ушей, он всегда слышал разговоры других волков, особенно те, что не предназначались для глодателей. Оставалось только догадываться, что он услышал на этот раз. И услышал ли?

– Нам лучше двигаться дальше, – нерешительно заметила Дэрли.

Эдме посмотрела на Фаолана.

– Нет, еще чуть-чуть задержимся.

Молодые стражи припали к покрытой снегом земле и склонились перед трупом своего погибшего товарища в позе покорности. Их движения были невероятно красивы и грациозны. А затем они завыли, да так печально, что из глаз Мхайри и Дэрли потекли слезы.

 
Утихнут бураны и вьюги,
Восстанешь из снежных оков,
На радость друзьям и подругам
Помчишься в пещеру из снов.
 
 
Холодную даль озаряет
Серебряным светом луна,
И эхом твой клич повторяет
Небесному волку она.
Не слышно ни стонов, ни жалоб,
Лишь сердце бьется в груди.
Невзгоды, обиды, печали —
Осталось всё позади.
 
 
Там встретят тебя как родного,
Как равного знатным сынам
Извечного клана, но снова
Грустить останется нам.
 

– Где вы выучили такую прекрасную песню? – спросила Мхайри.

Теперь смутились Фаолан с Эдме. Они переглянулись, не зная, что сказать.

– Она… она, – замялась маленькая волчица. – Она просто пришла нам на ум.

Фаолан снова взглянул на труп Тирлача.

– А теперь нам действительно лучше продолжить путь. У бедняг осталось не так уж много времени.

Тут на занесенном снегом холме выросла еще одна фигура. Холодный воздух разрезало криком:

– Фаолан!

В душе Фаолана пробудилась надежда, как пробуждаются ростки травы в луну Новых рогов. Голос кричавшего отличался такой музыкальностью, какой не было ни у кого из членов кланов. Страж знал, что этот голос может принадлежать только одному волку – Свистуну.

Глава десятая
Свистун

Свистун выглядел едва ли не более тощим, чем Тирлач, если такое вообще было возможно. Сквозь проплешину на бедре выпирала кость. Увидев, что друзья его заметили, глодатель упал и забился в приступе. Четыре волка оттащили его почти безжизненное тело в небольшую нору, которая, должно быть, когда-то служила логовом волчице с щенками. Эдме нашла в ней выводок мышей, быстро с ними разделалась, разорвала на кусочки и попыталась накормить ими Свистуна, пока Фаолан гонялся за зайцем.

– Это просто чудо! – воскликнула Эдме, когда напарник вернулся.

– Где ты его нашел? – спросила Дэрли. – Первый заяц за несколько дней!

– Думаю, его послал нам великий Люпус, – ответил Фаолан и положил зайца на землю.

– Пусть выпьет кровь, – сказала Мхайри. – Его жизненная артерия еще не перерезана?

– Нет, я просто свернул ему шею.

– Хорошо. И мама нас так же учила.

Мхайри ловко проткнула клыком еще бившуюся артерию, из которой фонтанчиком пошла кровь, и прижала зайца к пасти Свистуна.

– Теперь, когда сердце добычи остановилось, ее жизнь должна перейти в кровь волка, – сказала Дэрли.

Крови зайца хватило ненадолго, но затея сработала. Свистун открыл глаза, моргнул раз-другой, а затем заговорил прерывистым свистящим шепотом:

– Фаолан, помнишь оленя, которого мы загнали во время нашего знакомства?

– Конечно помню, друг мой.

– Как ты набросился на него… А я тогда тоже был очень голоден.

Голос Свистуна не переставал поражать Фаолана. Когда тот разговаривал как обычно, из пасти доносились хрип и свист, зато его вой превращался в мелодию, которой позавидовали бы талантливейшие из скрилинов.

– Ничего не говори, Свистун. Береги силы.

– Поешь мяса, – предложила Дэрли.

– Значит, такой вот у нас теперь ритуал покорности, – прохрипел глодатель. Фаолан с Эдме переглянулись и закатили глаза. В этом был весь Свистун. Каким-то образом ему удавалось во всем находить мрачный юмор. Это был его способ пережить самые суровые испытания.

– Я думаю, что сейчас не время вспоминать о ритуале покорности, – сказала Мхайри. – Мы все теперь глодатели, нравится это кому-то или нет.

Фаолан, Эдме и Свистун с любопытством посмотрели на нее.

– Что ты хочешь этим сказать, Мхайри? – спросила Эдме.

– Я знаю, – вмешалась Дэрли, не дожидаясь ответа сестры. – Мы слышали и видели, как МакДунканы спорили друг с другом в гаддерхиле. Порядка больше нет. Кланы распадаются. Каждый теперь сам за себя. Или, по крайней мере, к этому всё идет.

– Но какой-то порядок соблюдать нужно, иначе мы все погибнем, – сказала Эдме.

– Что касается глодателей, то, думаю, на эти правила пока можно не обращать внимания, – сказал Свистун сонным голосом.

– Конечно, – согласилась Мхайри. Обведя взглядом всех спутников, она негромко продолжила: – Может, нам стоит создать собственный клан…

– Ты забыла, что до сих пор существует Стража Кольца Священных вулканов, – перебил ее Фаолан. – И мы действуем по приказу фенго. У нас задание – найти Кровавый Дозор. Убедиться в том, что он действительно патрулирует границы кланов. По возможности укрепить его.

– Кровавый Дозор, – эти слова, по-видимому, приободрили Свистуна. – Вы знаете Тамсен? Ее послали в Кровавый Дозор более луны тому назад. А мне поручили ее отыскать. Сначала я думал, что вышел на ее след, но потом учуял другой.

Разговор явно вытягивал из Свистуна последние силы, но Фаолан не удержался от вопроса:

– Чей след?

– Тирлача… Мне показалось… он что-то обнаружил… что-то очень важное. Он же умел слышать…

– Таким мы его и нашли, Свистун. Он лежал, прижав ухо к земле. Наверно, услышал топот стада.

– Может, и стада… а может, и нет…

– О чем ты?

– Шепот камней, – произнес Свистун, прищурившись, словно опасаясь произносить эти слова вслух.

– Шепот камней? – недоверчиво переспросили другие волки.

– Вы знаете о звучащих камнях? – спросил Свистун.

– Да, конечно, – ответила Мхайри. – Все знают о звучащих камнях. Это скалистые глыбы, разбросанные по всей Далеко-Далеко. Но при чем тут они?

Свистун ответил не сразу, словно собираясь с силами.

– В такую странную погоду камни как бы перешептываются с землей. Если поскрести когтями по одному из них, то этот звук можно услышать, стоя у другого камня. Некоторые пользуются ими для передачи сообщений.

– Некоторые? – спросил Фаолан.

– Да, самые отчаявшиеся. Они боятся выть, потому что их услышат другие.

– Но зачем им скрываться? Они что, крадут еду у сородичей?

– Нет-нет. Они вызывают Скаарсгарда… чтобы тот пришел и забрал их на небо.

Свистун едва не задыхался от напряжения.

Дэрли так широко раскрыла глаза, что их зеленый оттенок почти вобрал в себя весь сумрак логова.

– Они просят о смерти?

– Танцуют и просят о смерти, – уточнил Свистун.

– Что? – все четверо так удивились, что не смогли сразу подобрать слова. Эдме даже потрясла головой, словно пытаясь немедленно забыть об услышанном.

– А ты сам их видел, Свистун? – спросил Фаолан.

– Нет, но слухи разносятся быстрее, чем летают совы. Совы, кстати, их видели, я уверен.

Фаолан плотно зажмурился. Вот бы рядом была Гвиннет! Он уже потерял счет лунам с тех пор, как виделся с ней в последний раз.

Свистун продолжил:

– Сам я их не видел, но слышал о них. Луну или около того назад я встречался с Креклом. Среди МакДаффов вообще суеверных волков много.

Эдме нахмурила нос.

– Ты точно думаешь, что это не способ кликнуть сюда стада оленей или других животных, на которых можно охотиться? Ну, как бы призвать их к летним пастбищам.

– Они вызывали не стада, Эдме. Они обращались к Скаарсгарду. Они так себя и называют – «Танцовщики Скаарсгарда». Танцуют до упада и иногда падают замертво прямо во время танца.

– Как, ты говоришь, они связываются между собой? – спросила Эдме.

– Царапают камни. Они говорят, что так обращаются к своему пророку.

– Пророку? – переспросил Фаолан. – Какому еще пророку?

– Они считают, что пророк – это некое связующее звено Великой Цепи между землей и небесной лестницей Скаарсгарда.

– Что?! – не сдержались волки. С каждым мгновением вести становились всё хуже и хуже.

– Нельзя вмешиваться в Великую Цепь. Великая Цепь – в основе всего! – с негодованием выпалила Мхайри.

В голосе Эдме тоже послышались резкие нотки:

– Глодатели знают это лучше других. Ведь первое задание, которое нам дают, когда мы возвращаемся в клан, – это вырезать на кости звенья Великой Цепи. К тому времени, когда волка допускают в Стражу, он уже успевает выглодать их в среднем около тысячи раз. И никаких звеньев никто никогда не добавляет и не удаляет. Стоит только об этом заикнуться, как тебя сразу выгонят за пределы Далеко-Далеко. Никакого пророка в этой цепи нет.

– Ты прав. Но это не значит, что его невозможно призвать. Поверь, они очень стараются, – слабым голосом произнес Свистун.

– В этом мало смысла, – сказал Фаолан.

Снаружи гудел ветер, и молодой глодатель представил, как какой-нибудь покрытый сосульками отчаявшийся волк из последних сил царапает по камню, призывая смерть.

– Когда-то это было логово матери с щенками, правда? – спросила Эдме, нарушив напряженное молчание.

– Да, родительское логово, – ответила Дэрли, осмотрев по очереди Фаолана, Эдме и Свистуна. – Но вы же глодатели и, должно быть, совсем ничего не знаете про то, как заботятся о щенках.

– Нашими логовами были тумфро, – отрезал Свистун. К нему постепенно возвращались силы. – Но, надеюсь, им было приятно здесь жить, – добавил он.

Сестры кивнули.

– Не повезло вам. У нас хотя бы была мать, – сочувственно сказала Дэрли. – И очень хорошая. А у вас никакой не было.

– А знаете, – заговорил Свистун после непродолжительного молчания, словно пытаясь преодолеть неловкость, – Тирлач думал, что однажды видел свою мать.

– Как он ее узнал? – спросила Дэрли.

– По ушам.

– По ушам?! – изумились сестры.

– Ну да. Он сказал, что, если бы у него были уши, они выглядели бы точно так же.

– Очень странно, – задумчиво пробормотала Мхайри.

Но Фаолану это ничуть не казалось странным. Он и сам встретился со своей матерью лишь в последние часы ее жизни. Увидев Мораг, он понял, что она всегда, всю его жизнь, присутствовала где-то на краю его памяти. В мыслях серебристого волка промелькнуло какое-то туманное видение – и тут же исчезло, как исчезает туман под солнцем. Фаолан поежился и энергично покачал головой.

– В чем дело? – спросила Эдме.

– Ни в чем, – ответил он бодро. – Просто старое воспоминание. Толком и не помню.

Фаолан повернулся к Свистуну:

– Свистун, а ты не слышал, как должен выглядеть этот пророк?

– Я слышал только, только… – замялся Свистун, бросив взгляд на Мхайри, – только, что он носит шлем.

– Шлем! – снова воскликнули все.

Фаолан ахнул.

– Шлем, который в бою носят совы-воины?

– Вроде да. Других я не знаю.

– Но зачем волку совиный шлем? – вслух подумала Эдме.

Фаолан разочарованно проворчал:

– Вот бы найти Гвиннет!

Ветер стихал. Серебристый волк встал, разминая лапы, и подошел к выходу, выглянув наружу. С потемневшего неба, словно искрящиеся перья, падали крохотные льдинки. Сидеть в логове и дальше ему не хотелось, поэтому он решил походить по округе в поисках очередной добычи. Если к Свистуну вернутся силы, можно будет продолжить путь к границам. Новый клан, но в чем-то сестры правы. Им лучше держаться вместе. А когда найдут Бегуна и Крекла, то и их возьмут с собой. Оставлять глодателей в кланах, где никто не поделится с ними скудными остатками пищи, просто бессмысленно. Этой бесконечной зимой, которая никак не превратится в лето, в кланах их ждут лишь бесконечные страдания.