Текст книги "Лазурный берег"

3

Элен бросила сумку на золотистый песок и потянулась. Пляж Ля Гаруп считался одним из лучших на Лазурном берегу – во всяком случае, так уверяли местные. Риту он вполне устраивал, тем более в этой части, огороженной от постороннего вторжения. Она достаточно уставала за год, работая в Лондоне, где дождь идет часто, а солнце выглядывает редко. Жаркое солнце Франции – вот, что нужно.

– Какая красота! – протянула Элен. – Особенно после Лондона. Правда, ребята?

– Несомненно. – Фрост был немногословен. Самую длинную речь – по поводу его замечательного кафе – Рита слышала вчера за обедом. За ужином Мэтью отделывался междометиями. Наверное, Элен он очаровал тем, что не мешал ей разговаривать, сколько влезет.

Зато студенты с восторженными воплями стянули с себя одежду и устремились к воде. Рита не заметила, как привыкла к этой шумной компании, всего за один вечер. Они были такие молодые, красивые и ненавязчивые, что Рита решила простить дочери неожиданный приезд сокурсников. Ну пусть, ребята действительно отстояли сессию, пускай отдохнут. Их легкость понемногу передавалась и ей.

– Мам, ты будешь купаться? – Элен скинула сарафан и осталась в темно-зеленом купальнике. Рита невольно залюбовалась ей: чудо, а не дочка! Разве такой не простишь маленькие чудачества?

– Нет, я позагораю пока.

Элен кивнула и унеслась.

Фрост скинул шорты и футболку. У него оказалось красивое натренированное тело. Все верно, начальство должно выглядеть хорошо, это правило на всех распространяется. Небось, в свободное от работы время пропадает в тренажерном зале…

– А вы почему не идете купаться? – спросила у него Рита, просто чтобы не молчать.

– Сейчас пойду, – спокойно сообщил он и зашагал к морю.

Рита неторопливо разделась, достала из пляжной сумки крем от загара и легкими движениями начала втирать его в кожу. Потом вытянулась на лежаке и закрыла глаза. Почти сразу навалилась дрема.

Ночью Рита спала плохо: подсознательно мешало присутствие чужих людей в доме, да еще периодически за стеной слышались поскрипывания. Сонная Рита пыталась убедить себя, что это скрипит под ветром незакрытая дверь на веранду, но на самом-то деле все было ясно. Сложившаяся ситуация мешала, хотя и не очень сильно. Ну, ничего. Элен вчера сказала, что ребята приехали недели на две, может быть, три. Возможно, они все-таки в поход какой-нибудь пойдут, не для того же они палатки везли, чтобы в саду их ставить?

На пляже было почти пусто в этот час. Набегали на песок волны, их тихое шуршание убаюкивало. Рита почти заснула под горячим утренним солнцем. Потом можно будет пообедать, занять гамак в саду и почитать хорошую книжку. Вчера Рита навестила местный книжный магазин и скупила половину ассортимента – везти с собой книги из Англии она не хотела, библиотека же на вилле новинками не радовала, на полках стояла в основном классика. Рита любила читать, однако в Лондоне обычно не хватало времени.

– Мам, вода замечательная! Пойди, искупайся!

– Элен, не дергай маму, она отдыхает, – послышался наставительный голос Мэтью. Надо же, решает за нее, что ей делать! Остальные ребята оставили мать подружки в покое, не лезут с советами, а этот…

Рита села.

– Спасибо, Элен, сейчас пойду.

Она заметила, что Мэтью пожал плечами. Пусть. Открытой конфронтации не будет, но показать ему, что она ему не рада, просто необходимо. Он заставлял ее… напрягаться. И смущал. К студентам можно было отнестись как к детям, а вот с Фростом так не получалось, и непременно надо дать ему понять, что его присутствие здесь наиболее тягостно. Элен таких тонкостей по молодости лет не заметит, а вот Фрост поймет. Может, съедет в отель. Говорить прямо неудобно – все-таки он гость Элен, а ненавязчиво намекнуть можно.

Вода, и правда, оказалась замечательная. Рита нырнула и открыла глаза – наверху, за толщей бирюзовой воды, колыхалось бледное солнце. К черту Мэтью, нужно не обращать на него внимания и наслаждаться отдыхом.

Ребята решили поспать после обеда. Мэтью их вполне понимал: отлично помнил, как в бытность свою студентом, после сдачи сессии, падал на кровать и спал сутками. Ничего, через неделю, даже раньше, они отоспятся, и тогда всем жить не даст их неуемная энергия. Мэтью улыбнулся: старческие какие-то мысли, давно ли сам был студентом?

Прихватив с собой ворох местных газет, купленных в магазинчике по дороге с пляжа, он вышел в сад. Между двумя старыми деревьями, названий которых Мэтью не знал, покачивался отличный гамак, который он и оккупировал. Тоже можно вздремнуть, но на открытом воздухе, а не в душной комнате. Как хорошо лежать с закрытыми глазами и думать, что сейчас Лондон поливает мелкий дождь – лето в Великобритании в этом году выдалось сырое. Серое низкое небо, влажный блеск асфальта, почти сумерки… А здесь хорошо, жарко, но хорошо. Пчелы жужжат…

– Знаете, еще немного, и я начну считать, что у меня мания преследования, – раздался задумчивый голос.

Мэтью открыл глаза – рядом стояла Рита, прижимающая к груди книжки.

– Почему?

– Потому что сначала вы прилетели без предупреждения вместе с моей любимой дочерью, потом заняли мой любимый гамак…

– Простите, – Мэтью поспешно выбрался из гамака.

– Ничего, – она пожала плечами.

– Я вам не нравлюсь, – он решил, наконец, произнести это вслух.

– Конечно, не нравитесь, почему должно быть наоборот? – У Риты были красивые губы, и Мэтью было неприятно смотреть, как она сжимает их.

– Я не виноват, – напомнил он на всякий случай. – И я не один прилетел. Почему вы так на Джастина или Дила не смотрите, или на Кена?

– Я тоже. – Вопрос она проигнорировала. – Я тут виновата меньше всех.

– Хотите, я уеду? – спросил Мэтью в лоб.

Рита, кажется, растерялась. Нет сомнений, именно этого она и хотела, но вот так запросто выгнать гостя дочери не могла.

– Оставайтесь, – неохотно сказала она. – Элен мне не простит, если я испорчу ей отдых.

– А пока мы все портим отдых вам, – напомнил Мэтью.

Рита вдруг улыбнулась.

– Оставайтесь, я сегодня добрая.

Мэтью криво улыбнулся в ответ. О чем дальше говорить, он не знал: с этой женщиной, хотя она ему ближе по возрасту, точек соприкосновения меньше, чем с Элен. Почему так? Вроде бы толкуют все о разнице менталитета поколений, а на деле выходит наоборот. Ладно, пусть философы размышляют над этими проблемами, а он не философ.

Неловко попрощавшись с Ритой, Мэтью ушел в дальний конец сада, уселся там на скамью и задумался. Надо выработать тактику поведения, чтобы сгладить отношения с Ритой. Не годится смотреть друг на друга волками, отдых должен приносить удовольствие. Но быть очаровательным Мэтью никогда не умел, Рите же, наверное, нравятся обаятельные мужчины – почему бы нет? Эта женщина знает себе цену и оценивает себя достаточно высоко. А он не станет признаваться себе, что Рита Льюис начинает ему нравиться, причем гораздо больше, чем Элен.

Одна из вещей, которых не мог терпеть Мэтью, – это психологический дискомфорт. Возможно, именно из-за его нелюбви к этому жизненному аспекту клуб «Фаллаут» приобрел такую популярность: нежелательные люди отсеивались как бы сами собой, не вписываясь в особую доверительную и дружескую атмосферу. На работу Мэтью приходил, как на отдых, его встречали улыбками. И дома – то же самое: он не терпел скандалов, ссор, сцен. Ему проще было отступить и признать свою неправоту, чем долго и на повышенных тонах доказывать, кто в доме хозяин. К счастью, Линда была женщиной спокойной, лишь изредка ворчала на бой-френда (официально женаты они не были), называла затворником и трусом – дескать, бежит от откровенных разговоров, от выяснения отношений. Мэтью не понимал, зачем их выяснять. Если вы живете вместе, значит, вы уже достаточно знаете друг о друге, раз решились на такой шаг, – и обо всем можно поговорить спокойно, а не криком.

Поэтому сейчас недовольство Риты раздражало его, сидело в душе, как маленькая заноза. Надо вытащить ее, но как? Цветы подарить? Но зачем ей цветы, вон, полный сад каких-то растений… Более дорогой подарок может быть воспринят в штыки. Да и не всякую женщину можно купить подарком. Что еще придумать? Станцевать перед нею фарандолу? Заставить смеяться? Какой из него шут…

Так ничего и не решив, Мэтью углубился в изучение местной прессы. Французский язык он изучал в колледже, и, как оказалось, еще не окончательно забыл.

Сесиль Бонали была маленькой круглой пожилой женщиной, любопытной, как лисичка. Она отлично говорила по-английски, считая, что иностранцам недоступна вся поэтика французского языка, а потому и силы на них тратить незачем. Готовила она – пальчики оближешь, убиралась в доме быстро и хорошо, словом, сплошное счастье, а не женщина.

Увидев на пороге кухни Сесиль, Рита улыбнулась ей – и с радостью, и с досадой. С радостью – потому что из корзины, которую принесла француженка, пахло умопомрачительно. С досадой – потому что любопытная тетушка сейчас разнюхает о великом нашествии на виллу, и об этом к вечеру будут знать все соседи. Язык у Сесиль был без костей. Не то чтобы Риту сильно волновало мнение тех, кто снимает соседние виллы, однако оставались еще постоянные жители Антиба, работавшие в основном в сфере обслуживания. Рита приезжала в Антиб не первый год и снимала всегда одну и ту же виллу, так что водила знакомство с местными. Французы любят посплетничать, причем временами – с тобой о тебе же.

Ожидания Риты не обманулись.

– Здравствуйте, мадам Льюис! А что это у дверей кроссовки стоят в таком количестве? У вас гости?

– Элен приехала с сокурсниками, – со вздохом объяснила Рита. Все равно никуда не денешься, и так все будут знать. Пришлось рассказывать подробности – тем более что еду нужно было теперь заказывать на всю ораву. Впрочем, Сесиль не расстроилась, она любила молодежь и обожала готовить.

– Я видела в саду какого-то человека. Он читал газету. Он слишком взрослый, мне показалось; или теперь в студенты и такие идут?

– Учиться никогда не поздно. – Объяснить появление Мэтью здесь, вместе со студенческой компанией, непросто. Рита не желала, чтобы Сесиль подумала, будто Фрост имеет отношение к ней, уважаемой мадам Льюис. Придется слегка покривить душой. А может, и нет. Ведь дочь сама говорила, что, возможно… – Элен с ним встречается. Вроде бы.

– О, у мадемуазель Элен бой-френд! – прямо-таки засветилась Сесиль. Элен она обожала. – И как он, красивый? Я плохо разглядела! Они вместе в институте учатся?

– Вряд ли его можно назвать бой-френдом, он для этого звания действительно взрослый, вы правильно разглядели, – усмехнулась Рита. – Мистеру Фросту тридцать, он владелец интернет-кафе. Интернет – это…

– Да знаю я, внук вечно в этом интернете сидит, – отмахнулась Сесиль. – И как он, кавалер, симпатичный? Издалека не видно! – Мадам Бонали никогда не отступалась, если требовалось что-либо разузнать.

Рита замялась. Мэтью вовсе не казался ей красивым, но заклеймить кавалера дочери (который непонятно еще, кавалер или нет) – значит создать особенную тему для пересудов, не приведи Бог, Элен что-нибудь услышит. И в это время, как по заказу, Фрост появился на кухне, за ним шла зевающая Элен.

– Ой, мадам Сесиль! – она мгновенно проснулась и повисла у француженки на шее. – Как я рада вас видеть!

– Ох, моя милая, как выросла ты, как похорошела! – Цепким взглядом Сесиль оглядела не Элен, а Мэтью, и одобрительно прищурилась. Ну вот, всем, кроме Риты, этот господин нравится. Может, у нее к старости вкус испортился? Рита критично оглядела Фроста – нет, не понять, что в нем привлекательного. Кроме фигуры, но тут уже тренажеры виноваты.

Элен сбегала позвать друзей, но молодежь, утомленная вчерашним походом на дискотеку, предпочла здоровый сон.

В результате они решили перекусить вчетвером (Рита никогда не строила из себя чопорную англичанку, и могла легко пригласить за стол домработницу), и благодаря Сесиль, вытягивавшей из Мэтью подробности, будто клещами, Рита узнала о нем побольше. Только вот зачем ей эти знания – совершенно неясно. Компромат из них не составить, скелетов из шкафов Мэтью не выдал, а подробности его работы в Лондоне не интересовали никого, даже Элен.

Отведав салат с провансальскими травами, горячий хлеб и копченое мясо, Элен утащила Мэтью гулять – он еще не видел местных достопримечательностей, – и Рите сразу стало легче на душе. Жаль, конечно, что отпуск не удастся провести вдвоем с дочерью, не удастся нормально поговорить о том, на что в Лондоне не хватает времени… И эту возможность у Риты украл господин Фрост, который вроде бы затевает с Элен роман. Немало причин для того, чтобы разозлиться.

Вытирая вымытые тарелки, Рита пыталась понять, злится ли она на Мэтью или уже нет. Все-таки какой-то осадок оставался. Не любила она неловкости, а нынешняя ситуация как раз укладывалась в требуемые параметры. И не понять, у Элен и Мэтью платонические отношения или как… Вот ушли, держась за руки. Рите не нравилась подобная легкомысленность. Хотя, кого волнуют подобные переживания матери в наш просвещенный век?

4

На следующую ночь скрипы Риту не беспокоили. То ли дверь на веранду закрыли, то ли ребята окончательно умаялись после ночной дискотеки в Жуан-ле-Пэн, на которую Элен потащила даже Мэтью. Рита не слышала, когда гости вернулись, они умудрились сделать это на удивление тихо.

Проснулась она рано – хорошо быть «жаворонком»! Хотя сейчас подъем в семь утра дается не так легко, как раньше. Дейк утверждал, что это следствие переутомления, которое накапливается в течение жизни, – а она сейчас такая, что отдыхают все мало, а работают много. Впрочем, не годилось вспоминать бывшего мужа в такое чудесное утро.

Рита собрала пляжную сумку и направилась к морю – в такой ранний час там точно никого не будет. И действительно, пляж оказался пустынным. Чайки с пронзительными криками планировали в восходящих потоках воздуха, стремительно кидались вниз и возносились обратно, в еще румяное небо. Рита покормила птиц принесенной булочкой. Чайки хватали хлеб на лету и заглатывали, и спешили за добавкой. Это был маленький Ритин ритуал – утром, в Антибе, пока Элен еще спит, кормить на пляже чаек. Такие ритуалы есть почти у каждого, и несоблюдение их нарушает что-то важное в жизни.

Потом она сбросила одежду и побрела в полосу прибоя. Вода была теплая-теплая, как молоко. Рита долго плавала, иногда переворачивалась на спину и смотрела на солнце сквозь слипшиеся ресницы.

И неправда, что если женщине за тридцать – значит, она разучилась чувствовать радость жизни. Сейчас Рита ощущала жизнь гораздо полнее, чем в восемнадцать или в двадцать пять лет, просто потому, что гораздо больше понимала. Ну и что, что ее юность прошла в уходе за дочерью, – она ни минуты об этом не жалела. Дейк, до того, как у него окончательно испортился характер, отпускал ее и на дружеские вечеринки, и в недолгие походы с друзьями, и в поездки по Европе, понимая, что молодой девушке хочется отдохнуть. И Рита до сих пор была благодарна ему за это. У них случались и тяжелые времена, но нельзя сказать, что их брак оказался совсем неудачным.

Вынырнув в очередной раз и плывя к берегу, Рита на мгновение испугалась, увидев рядом со своими вещами сидящего человека. Но тут же беспокойство сменилось досадой: это был Мэтью.

– Вы за мной следите? – спросила она, выйдя на берег и схватив полотенце.

– Доброе утро, – улыбнулся Мэтью. Надо же, улыбаться научился. Или это он на отдыхе оттаивает? В первый день – робкая ухмылка, на второй – дружелюбный оскал, а на третий, вот, надо же, почти голливудская улыбка. И зубы у него хорошие, привычно отметила Рита. – Нет, я за вами не слежу. Проснулся, решил искупаться, пришел сюда и увидел вас. – Лаконично.

И сразу стало не о чем говорить. Рита была раздосадована: Фрост нарушил драгоценное одиночество на пляже. Кажется, он и сам это понял и поднялся.

– Если вам неприятно мое присутствие, то я уйду.

– Вы всегда такой вежливый с утра? – не сдержавшись, огрызнулась Рита.

– А вы всегда кидаетесь на ни в чем не повинных людей? – прищурился Мэтью.

Господи, он же прав. Человек пришел на пляж, а она его гонит, как будто он попрошайка какой-нибудь или, чего хуже, маньяк.

– Простите меня, конечно, оставайтесь. – Чтобы сменить тему, она спросила: – Как вам вчерашняя дискотека?

Фрост поморщился и осторожно сказал:

– Конечно, очень мило, но несколько не мое.

– Вы же работаете в развлекательном заведении! Неужели у вас нет танцпола?

– Есть только тщательно подобранная музыка. Не какой-нибудь Джек Обвисшие Штаны, под творения которого только и можно, что дергаться, как припадочный…

Рита засмеялась.

– Значит, вы поклонник классики.

– Несомненно. Увы.

– Почему же увы?

– Это непопулярно.

– А вы гонитесь за популярностью?

– Нет.

– Тогда какое значение это может иметь для вас?

Мэтью удивленно моргнул.

– Надо же, вы меня переиграли! Впрочем, это несложно, я никогда не был хорошим игроком в слова, меня многие легко переговаривают.

– Просто удивительно, как вам удалось построить бизнес с такими способностями, – поддела его Рита, но уже не зло.

– Сам не знаю, – вздохнул Мэтью. – Благодаря моей заместительнице, Молли, наверное.

Рите почему-то очень хотелось спросить его совсем не о том. Например, не женат ли он. Кольца на пальце нет, но ведь многие живут вместе без похода в мэрию, или снимают кольца по приезде на курорт. Но было неловко так вот задавать вопросы. Чтобы спрятать эту неловкость и свое желание задать вопрос, Рита села на лежак, и Мэтью тоже сел – на соседний.

– Не возражаете?

Рита покачала головой. Нет, он ее больше не раздражал. Почти.

– Жаль, что Молли, моей помощницы, здесь нет, она любит Францию, – вдруг сказал Мэтью.

– Она ваша жена? – все-таки не удержалась Рита.

– Молли? Нет. – Он выглядел несколько удивленным.

– А. – Что еще сказать, она не знала. Повисшую паузу разбил Мэтью:

– Я жил несколько лет вместе с женщиной, которую любил. Мы расстались, и она уехала в Германию. Боюсь, я теперь долго не буду способен на серьезные отношения. – Он помолчал. – А вы? Элен сказала, вы с мужем развелись.

– Да, – неохотно произнесла Рита. – Да, так получилось…

Кто может сказать, почему ломаются счастливые семьи? Где происходит надлом – и вот уже бежит, бежит от него трещинка, превращаясь в непреодолимую пропасть, отделяющую людей друг от друга? И те, кто раньше был очень близок друг другу, становятся дальше, чем обычные приятели. Почти незнакомцами… Рита не могла дать ответ на все эти вопросы. После разрыва с Дейком она часто думала: насколько велика была ее вина в произошедшем? И приходила к выводу: равной и нулевой. Нулевой – потому что нельзя ставить себе в вину то, что ты меняешься, становишься образованнее, расширяешь границы своего мира и открываешь новые, дотоле неведомые тебе, стороны жизни. А равной – потому что в таких ситуациях всегда виноваты двое…

Они с Дейком, жившие первые несколько лет душа в душу, вдруг оказались по разные стороны баррикад. Не помог восстановлению отношений ни совместный бизнес, начатый с помощью родителей Риты сразу после окончания института и к тому времени приносивший немалый доход. Не помогли и размышления о дочери: и Рита, и Дейк придерживались мнения, что оставаться вместе не стоит даже ради детей; жизнь в семье, где родители постоянно ссорятся, хуже жизни с папой или мамой – отдельно. Впрочем, Дейк с самого начала не предъявлял никаких прав на Элен, он относился к дочери хорошо, но не более того. Элен никогда не была для него любимым и желанным ребенком, она всегда оставалась «маминой дочкой». Поэтому после развода восьмилетняя Элен осталась с мамой, но долгое время дулась на обоих родителей и почти не разговаривала с ними, обидевшись, что они расстались. Впрочем, и это прошло…

И Рита никогда не считала, что была неправа. Зачем жить вместе с человеком, с которым вдруг стало не о чем говорить? Приходишь домой – и вечера наполнены оборванными фразами, банальными словосочетаниями. «Что у нас сегодня на ужин?» – «Лазанья…» – «Передай соль, пожалуйста». Элен, прибежав из спортивной секции, быстро ужинает и садится за уроки, Дейк устраивается перед телевизором и начинает переключать каналы, и говорить не о чем, не о чем… В таких ситуациях люди начинают придираться друг к другу по мелочам. И в какой-то момент количество этих придирок, мелких ссор, скандалов вполголоса (чтоб не услышал ребенок) превышает некий допустимый предел, и нет иного выхода, как расстаться.

Рита не жалела о том, что разошлась с Дейком и после развода практически не общалась с ним. Так, созванивались раз в полгода. При разводе Дейк умудрился отсудить у нее половину дела, но это не стало существенной потерей. Рита умела работать и скоро вернулась на прежние позиции. Дейк исправно звонил Элен в день ее рождения, иногда появлялся сам и приносил подарки, но вот уже несколько лет по праздникам о нем ничего не слышно. Разве что Рита сама позвонит ему насчет общих дел, которые у них еще остались – исключительно в сфере бизнеса. И Элен успокоилась и почти не вспоминает о папе. Если чего Рите и было жаль, так это своей глупой, но такой светлой юношеской мечты и уверенности в том, что у нее идеальная семья, и так будет всегда…

Разумеется, рассказывать все это Мэтью Рита не стала – не его это дело. Хотя после его слов о том, что он расстался с любимой женщиной, Рите стало его чуть-чуть жаль: для таких замкнутых людей даже самое мирное прекращение отношений не проходит бесследно. Но и жалость эта, и излишнее многословие были неуместны. Поэтому она ограничилась коротким пояснением:

– Мы разошлись достаточно давно.

Фрост кивнул: спрашивать дальше означало бы лезть в личную жизнь, и он не стал этого делать. Рита подумала, что он, наверное, неплохой человек, просто знакомство было неудачным.

– Вы, кажется, хотели искупаться? – напомнила она ему.

– Да, пожалуй. – Он встал и начал стаскивать футболку. Рита отвернулась и полезла в сумку за очередной булочкой для чаек.

– Не хотите вместе со мной? – неожиданно предложил Мэтью.

– Нет, спасибо.

Она смотрела, как он идет к морю: спокойно, расслабленно, уверенно.

«Перестань! – прикрикнула на себя Рита. – Давно не заглядывалась на мужчин на пляже?»

Ну, почему же, бывало, и заглядывалась. И она соврала бы, сказав Мэтью, что у нее никого не было после Дейка. Только все это было несерьезно. И сейчас это все несерьезно. Рита хорошо выучила, чем может обернуться неземная любовь. Если она оборачивается ненавистью, еще полбеды. А что делать со скукой?..

Нет, не место было этим мыслям на жарком пляже. И Рита сама не понимала, почему отказалась идти купаться с Мэтью. Море большое, не столкнутся же они лбами. А если и столкнутся, в этом нет ничего предосудительного.

Она встала и направилась к воде. Фрост успел заплыть достаточно далеко и не видел Риту, но это не главное. Она представила, как намокли его волосы, как вода стекает по его коже, и не стала одергивать себя. Нет ничего предосудительного в том, что она все еще чувствует себя женщиной. И может хотеть мужчину.

Вроде бы все немного наладилось. Ребята были в восторге, они освободили Риту ото всех забот, мыли посуду, убирали, готовили то, что покупали на крытом рынке в Старом городе. Сесиль даже немного дулась, что у нее отобрали часть повседневных обязанностей. Студенты нравились Рите – аристократичный Дил, смешливая Ирена, Синди – тихая, но очень милая девушка, спокойный Кен и Джастин – душа компании. И даже Мэтью ей нравился, раздражение куда-то ушло, и вдруг подумалось однажды, что такой отдых не совсем плох.

На пляж обычно ходили все вместе. Рита устраивалась чуть в стороне ото всех, под зонтом, и читала книгу. Но когда Мэтью вылезал из моря, он усаживался рядом и затевал какой-нибудь разговор. Студенты обычно веселились вовсю, однако их веселье было уже немного чуждо Рите в силу возраста, и Мэтью, видимо, тоже. Рите оставалось только удивляться: и этот человек сначала показался ей мрачным? Он был умен, и у него имелось особое обаяние. Да, с чужими людьми он оставался неразговорчив, но со своими позволял себе смеяться, шутить, говорить больше, чем три слова подряд.

Это был не семейный отдых, в понимании Риты, ведь Мэтью не принадлежал к их семье, и вряд ли будет принадлежать. Но что-то семейное в этом было.

Например, вечерами они с Мэтью теперь играли в скраббл. Рита очень любила эту игру, и Мэтью, как выяснилось, тоже. Элен и ее приятели – нет. Дочь ворчала, что если уж играть в игры в помещении, то лучше твистера ничего нет, и пропадала с ребятами то на море, то на дискотеках в Жуан-ле-Пэн. Вскоре студенты уехали на несколько дней: хотели посмотреть Монако. Элен осталась, то ли ее замучила совесть, что вот так бросила Риту, хотя собиралась изначально отдыхать только с ней; то ли не хотелось в Монако, где уже бывала, и не раз.

Мэтью уходил гулять с Элен почти каждый день; кажется, намечавшийся пунктирной линией роман теперь получал закономерное развитие. Они ездили по Лазурному берегу (Элен попросила у матери ключи от машины), пару раз смотались в Ниццу – обычная жизнь обычного курортника. Рита не напрашивалась с ними, хотя Мэтью неизменно вежливо спрашивал ее об этом. Зачем маячить за спиной дочери постоянно? Хватает и того, что, кажется, она отобрала у Элен вечера. Впрочем, дочь уходила в Жуан-ле-Пэн даже без своих английских друзей, для общения в Антибе хватало съехавшихся со всех концов света молодых людей. Фрост же предпочитал вечера проводить на вилле.

В какой-то момент Элен взбунтовалась и снова утащила Мэтью вечером на дискотеку. Вернулись они оба за полночь, возбужденные и веселые. Рита еще не спала: сидела в гостиной и при свете торшера читала книгу.

Элен ускакала к себе в комнату, а Мэтью уселся в потрепанное кресло напротив Риты и перевел дух.

– Все-таки прыгать под рев колонок – это не для меня, – полушепотом сознался он. – Я слишком спокойный человек для этого.

– Я тоже, – улыбнулась ему Рита.

Успевшая переодеться в легкомысленную пижамку Элен застала мать и ухажера мирно беседующими.

– А спать вам не пора? – спросила она подозрительно.

– Еще рано! – хором ответили Рита и Мэтью, переглянулись, Рита хихикнула, Мэтью выглядел несколько смущенным.

– Ну ладно. А маленькие девочки отправляются баиньки, – фыркнула Элен и ушла к себе.

Рита извинилась перед Мэтью и отправилась в комнату дочери. Элен лежала на одеяле, перевернувшись на живот, и теребила любимого плюшевого медвежонка. Этого Тедди подарил ей Дейк, когда девочке исполнилось шесть, и с тех пор во все поездки Элен брала медвежонка с собой. Ох, какой она, все-таки, еще ребенок!

– Элен, что случилось? – Рита осторожно присела на край кровати.

– Да не знаю, мам, настроение почему-то испортилось, – неожиданно по-взрослому и устало сказала дочь.

– Устала?

– Да не знаю я, что со мной, не знаю, не знаю! – взвилась Элен. – Ну бывает же такое! Не на все есть ответ!

– Извини, – сказала Рита, хотя была ни в чем не виновата.

– За что? – усмехнулась дочь.

– Сама не знаю. Не на все есть ответ.

Элен вздохнула и уткнулась в подушку.

– Все, мам, спокойной ночи. Утром я встану, и ни следа плохого настроения.

Рита тихо вышла из комнаты – понимала, что от дочери сейчас ничего не добьется. Мэтью куда-то ушел, искать его не хотелось. Рита посмотрела на книгу, поняла, что читать больше не хочет, и вышла во двор – посмотреть перед сном на звезды. Послезавтра возвращаются студенты, так что драгоценной тишины снова не будет.