Текст книги "Проклятие убийцы"

Глава 13

Мы унюхали город гораздо раньше, чем увидели его. Том сморщил нос. Казалось, кто-то кинул в кастрюлю тухлое яйцо.

– Что это?

– Ваш новый дом. – Сэр Уильям, ехавший верхом рядом с нашей каретой, кивнул. – Добро пожаловать в Париж.

Высунувшись из окна, мы смотрели на приближающиеся городские стены. Они вставали над нами – высотой тридцать футов, толщиной семь. Перед ними виднелся ров, окружающий город. В отличие от Лондона, чьи предместья вылезали далеко за пределы городских укреплений, здесь перед стенами виднелись лишь поля с редкими домиками, разбросанными тут и там.

Бриджит кинулась ко рву, намереваясь сполоснуть пёрышки и раздражая дремлющих уток. Я был удивлён, увидев птиц так поздно осенью, но тут же вспомнил, что оказался на пару сотен миль южнее любого места, где мне доводилось бывать.

Мы въехали через ворота Сен-Дени – одни из двух каменных ворот в северной части города, оставшиеся ещё со времён средневековья. По мере нашего приближения шум становился всё громче, пока, наконец, карета не оказались в городе, въехав в шум и сутолоку городских улиц. Они были забиты народом: телеги, гружённые пшеницей и корзинами с овощами, фермеры, ведущие скот на рынок, мастеровые с подвешенными к поясам инструментами, идущие на работу. Конные солдаты, теснящие недовольных пешеходов. Облачённые в рубища монахи-пилигримы с выбритыми тонзурами… Я мог бы продолжать до бесконечности.

И повозки, повозки – повсюду. Их было, пожалуй, не меньше, чем людей.

– Гляньте туда, – изумлённо сказал Том.

Мужчина стоял на углу улицы, под вывеской какой-то лавки. На ней не было никаких надписей, только рисунок – свинья и окровавленный нож. Мужчина сдвинул шляпу на лоб и поднял край плаща, чтобы прикрыть лицо. Видны были только прищуренные глаза, внимательно изучающие толпу.

– Это какой-то преступник, что ли? – спросил Том.

Сэр Уильям рассмеялся.

– Своего рода. Это дворянин.

– А почему он так выглядит?

– Так одеваются дворяне на улицах. Когда они выходят, простолюдины глазеют на них, поэтому они прячут лица. Мужчины прикрываются плащами, а женщины…

Он пошарил взглядом по толпе и указал на портшез – большое кресло, окутанное занавесками и установленное на горизонтальные шесты. Его несли четверо слуг. Из-за занавесок выглядывала дама. Её лицо было прикрыто довольно бесформенной мягкой маской из чёрного бархата.

– Они уверяют, что это для анонимности, – сказал сэр Уильям, – но обратите внимание, что женщина то и дело высовывается. И все смотрят, стараясь понять, кто она такая.

Всадники в авангарде нашего каравана наконец-то расчистили путь, и мы тронулись с места, но не слишком-то далеко продвинулись. Мы с Томом зажимали носы. Лондон, возможно, и не пах розами, но куда ему до Парижа. Мы практически плавали в вони.

Взглянув на землю, я понял почему. В центре мощёной улицы проходил водосточный жёлоб, по которому текли помои. Маленькие улочки и переулки, не вымощенные камнем, были покрыты густой чёрной грязью, прилипавшей к обуви прохожих. И зловоние только крепло.

Тома едва не вывернуло.

– Как будто здесь кто-то помер, – сказал он.

– Вообще-то, так и есть, – отозвался сэр Уильям.

Он указал на стену справа. Из-за неё поднимались шпили церкви.

– Это Cimetière des Innocents – Кладбище Невинных. Парижан здесь хоронят вот уже пятьсот лет.

Том был потрясён.

– Кто строит город вокруг кладбища?

– Видимо, французы. Они говорят, что это очень посещаемое место.

Мы свернули направо, миновав кладбище. Съехали с улицы Сен-Дени и продолжили путь по Сен-Оноре. Поскольку мы не совсем знали город, лорд Эшкомб дал нам карту Парижа. Теперь я рассматривал её, пытаясь сориентироваться. Сэр Уильям пришёл мне на помощь.

– На юге находится река Сена. А мы едем на запад. Справа Лувр – дворец, где живёт Людовик Четырнадцатый. А сейчас… вы здесь.

Наши экипажи остановились перед огромным дворцом. Главное здание, высотой в два этажа, было обращено к улице Сен-Оноре колоннами, обрамляющими большую арку над входом.

– Пале-Рояль, – произнёс сэр Уильям. – И здесь я вас покину.

Мы знали, что сэр Уильям будет сопровождать нас только до места назначения. И всё же Том огорчился. Хотя его до сих пор покрывали пожелтевшие синяки, он начал получать удовольствие от уроков фехтования – особенно после того, как дело мало-помалу пошло на лад.

– Спасибо, что учили меня, мастер.

– Пожалуйста, Бейли. Но я ещё не закончил. У нас есть время для последнего урока.

Он подъехал поближе к карете и тихо проговорил:

– Ты сильный юноша, и ты старательно трудился. Это помогло тебе начать двигаться по новому пути. Но важное слово, которое надо запомнить: «начать». То, чему я тебя научил, спасёт в крайнем случае, но не обманывай себя. Если ты столкнёшься с опытным фехтовальщиком, он разделает тебя на куски.

Сэр Уильям посмотрел на дворец.

– Маркиз не говорил мне, с чем вы здесь столкнётесь. Я подозреваю, что ни с чем хорошим. Будьте благоразумны. Я видел слишком много мальчишек, которые брали в руки оружие и думали, что теперь они паладины Господни. Если ты продолжишь учиться, однажды, может быть, так и будет. Но этот славный день ещё не пришёл. А потому действуй с умом. Всегда лучше избегать драк, чем искать их.

С этими словами он повернул лошадь – и уехал.

Дворцовые слуги разгрузили наши вещи и отнесли их в отведённые нам комнаты. Мы шли следом, встревоженные предостережением сэра Уильяма. Он напомнил мне, что теперь я отвечаю не только за жизнь Миэтты и королевских родственников, но и за своих друзей. В конце концов, именно я их во всё это втянул.

А где-то там… Или, возможно, где-то здесь, – вздрогнув подумал я, – бродит убийца, ждущий своего часа.

Так или иначе, но приезд в Пале-Рояль стал облегчением. После двухнедельного путешествия очень хотелось отдохнуть и прийти в себя. И дворец – настоящий дворец – по крайней мере временно стал моим домом. Пале-Рояль поражал богатством обстановки, красотой и величием. Стены были покрыты фризами и гобеленами, а между ними висели картины величайших мастеров европейской живописи – ван Эйка, Караваджо и Тициана. Потолки украшали лепнина и яркие красочные росписи. Даже пол потрясал воображение: доски паркета, блестящие от лака, были отделаны медью и оловом.

Помимо всей этой роскоши, в восточной стороне дворца располагался театр – прибежище знаменитого французского драматурга Мольера и его товарищей. Позади Пале-Рояля раскинулся огромный красивый сад, окружённый стеной. За ней протянулись тихие улочки с узкими фасадами домов.

И всё же, пока мы шли, нам удалось заглянуть на изнанку этого великолепия. Дворец местами разваливался. Когда Салли ушла вместе с другими дамами, сопровождающий нас дворецкий объяснил, что с тех пор, как король переехал в Лувр, Пале-Рояль пришёл в упадок. Теперь же, по приказу герцога, здесь всё постоянно чинили. Рабочие топтались по паркетным полам, замазывая лак той жирной чёрной смолой, которая покрывала улицы города. С западной стороны часть крыши прохудилась, и во многих комнатах полы и мебель оказались испорчены просачивающейся сверху водой.

Именно таковыми оказались небольшие апартаменты на втором этаже, куда поселили нас с Томом. Поскольку Том считался моим личным слугой, нам предстояло жить вместе.

Я обрадовался, обнаружив, что в нашей комнате есть камин (во дворце было холодно) и множество сундуков и ларей, куда я мог упрятать свои вещи. Однако, когда пришло время отправляться на боковую, возникла проблема. В комнате была только одна узкая кровать – для меня. А для Тома предназначался отличный твёрдый пол.

– И это всё? – удручённо спросил он, когда дворецкий ушёл.

– Мы что-нибудь придумаем, – утешил я его. – Или можем спать на кровати по очереди.

– Нет, не можем. Вдруг кто-нибудь войдёт и увидит, что барон Чиллингем ночует на полу?

Я снова забыл об этом. Мне и впрямь стоило быть повнимательнее со своим новым статусом.

– Ну, тогда я куплю кровать. Барон Чиллингем вполне может себе это позволить.

Деньги у меня имелись. Перед отъездом лорд Эшкомб выдал мне полную сумку французских монет. Там лежали несколько золотых луидоров (каждый по стоимости примерно равнялся фунту), десятки серебряных экю (приблизительно по два с половиной шиллинга) и много серебряных су (что соответствовало полупенсу).

– Лорд Эшкомб велел тратить деньги только при необходимости, – заметил Том.

– Иметь слугу, который не бухтит, – это необходимость.

Его глаза сузились. Я спрятал усмешку.

– Твои остроты начинают малость надоедать, – сказал он.

В комнате заметно попахивало плесенью, и я открыл окно, чтобы немного проветрить – хотя, учитывая уличный смрад, не был уверен, что это спасёт ситуацию.

Двое слуг притащили наши сундуки. Следом явилась горничная – она принесла клетку с Бриджит и развела камин. Я вытащил голубку и погладил её по перьям. Она с любопытством огляделась вокруг и заворковала.

– Не могли бы вы принести воды для моей птицы? – спросил я горничную.

Слишком поздно я понял, что барон Эшкомб должен был бы не просить, а приказывать. Ну, хорошо хоть я не успел добавить «пожалуйста».

– Сию секунду, мсье.

Когда служанка вернулась, мы с Томом уставились на чашку.

– Это золото? – спросил я.

Девушка заколебалась. Кажется, она испугалась, что чем-то нас оскорбила.

– Птица предпочла бы серебро, мсье?

– Э… нет. Золото вполне подойдёт.

Похоже, теперешняя поилка моего голубя стоила дороже любой посуды, из которой доводилось пить мне.

– Куда мы попали?.. – сказал Том, когда слуги вышли.

Я не успел ответить. В тот миг, когда он закрыл дверь, я услышал топот бегущих ног. Я высунул голову в коридор, пытаясь понять, что происходит. И тут в отдалении раздался крик.

Глава 14

Мы бежали по дворцу на звуки криков. Наш путь вывел нас из обветшалой части Пале-Рояля обратно в роскошную, и, поняв это, я припустил ещё быстрее.

Миэтта!

В конце коридора гости и слуги столпились около двери, боясь войти внутрь. С бьющимся сердцем я растолкал их. Судя по тому, что говорили аристократы, это была комната герцогини.

Однако, кричала не она. В центре комнаты стояла кровать с балдахином на четырёх резных столбиках из орехового дерева. Кровать была так широка, что на ней могли улечься шесть человек. Шёлковые простыни цвета сапфира были смяты и свисали с кровати. Рядом с ней на полу лежала горничная – держась за ногу и отчаянно вопя. Ещё двое служанок сжались в дальнем углу, громко взвизгивая. Только одна девушка, казалось, не потеряла голову. Салли. Она держала перед собой простыню, словно гладиатор – сеть.

– Берегись! – крикнула Салли, заметив меня.

И тут же краем глаза я заметил движение в мою сторону. Змея. Чуть более двух футов в длину, она была коричневой, с широкими поперечными полосами чёрного цвета.

«Асписовая гадюка»! – подумал я, не веря своим глазам. И – скорее инстинктивно – отскочил назад. Она кинулась на меня. Я натолкнулся на Тома, и мы вместе рухнули на пол. А потом я почувствовал, как что-то коснулось ноги под коленом. В панике я начал отползать, и тут синее полотнище, казалось, заполнило всю комнату. Салли швырнула простыню. Она взвилась, накрыв змею и заодно мои сапоги. Я отдёрнул ноги и отскочил подальше. Шёлк извивался и шипел – пойманная змея рвалась на свободу.

– Она тебя укусила? – задыхаясь спросил Том.

Но я был слишком напуган, чтобы проверять.

– Все вон! – заорал я девушкам, но они просто продолжали визжать.

Том ринулся вперёд, чтобы поднять лежащую горничную в окровавленном чулке. Салли сдёрнула с кровати вторую простыню и попыталась накинуть поверх первой, но полотнище скрутилось в воздухе и бесформенной грудой упало на ковёр.

– Давайте же! – крикнул я, но девушки не двигались с места.

Пришлось подойти и тащить их силком. Сперва они отбивались, но, отклеившись наконец от стены, малость опомнились. Они промчались мимо, толкая меня. Я потерял равновесие и полетел на пол.

– Кристофер! – крикнула Салли.

Змея высвободилась. Приподняв над полом переднюю часть, она свернулась, готовая к атаке. Я попытался вскочить, но пятка поехала по скользкому шёлку, и я снова рухнул, грянувшись коленом о паркет. Кривясь от боли, я отползал, надеясь, что змея не кинется. Внезапно в поле зрения возник Том со шпагой в руке. Он встал между нами, и змея зашипела, поворачиваясь к нему.

– Нет! Не надо! – крикнул я.

Змея бросилась, целя в пах. Я видел её торчащие в пасти клыки и поблёскивающие на солнце капельки яда. Единым плавным движением Том повернул шпагу и размашисто ударил сверху вниз. Он перехватил змею как раз вовремя. Отрубленная голова заскользила по полу, подпрыгивая на паркете. Её челюсти ещё двигались, словно тварь до сих пор пыталась укусить меня. Обезглавленное тело извивалось, разбрасывая вокруг себя капли крови.

Я вскочил, отшатнулся и в панике попытался забраться на Тома, словно кошка на дерево. Он и сам стоял, остолбенев.

– Я сделал это! – крикнул он. – Кристофер! Я это сделал!

«Да, ты это сделал», – подумал я и осел на пол, привалившись к ногам Тома.

– С тобой всё в порядке? – спросил он.

На бриджах, под коленом, виднелась дыра от укуса. Я боялся туда смотреть, но что было делать? Поддёрнув штанину, я глянул на ногу, не обнаружив на коже никаких следов. Только теперь я выдохнул, стараясь утихомирить бешено стучащее сердце. Том помог мне встать.

Мало-помалу я успокаивался, но всё ещё не решался взглянуть на отрубленную змеиную голову, пытавшуюся укусить воздух.

– Отличный удар, – сказал я.

– Видел, куда она целилась? – спросил Том. – Я уже дважды отбивал шпагу, которая была туда направлена. И гадюку тоже не пущу к своим нежным местам.

– Это асписовая гадюка.

– Тем более.

Из коридора послышался плач, напомнивший мне, что кое-кому гораздо хуже, чем нам. Мы вышли и увидели Салли, хлопотавшую возле горничной, которую укусила змея. Она стянула с девушки чулок, чтобы осмотреть рану. На ноге виднелись три пары следов от укусов, из них тонкими струйками текла кровь. Кожа вокруг вспухла, став тёмно-багровой.

Салли встревожено глянула на меня:

– Ты можешь что-нибудь сделать?

– Принеси простыню.

Она ринулась обратно в комнату Миэтты, а я сунул руку под рубашку, разыскивая в аптекарском поясе флакон с венецианской патокой.

– Выпей это, – сказал я девушке, но она не слышала меня. Она билась в истерике. В конце концов я просто схватил её за нос и сунул в рот горлышко флакона, заставив проглотить липкую жижу.

Салли вернулась с простынёй.

«Я делаю бинты из шёлка», – ошалело думал я, отрывая полосу ткани от края простыни. Я плотно обернул её вокруг ноги, на четыре дюйма ниже набухших следов укусов.

– Держи её, – велел я Тому и вытащил нож.

Он прижимал к себе девушку, пока я взрезал кожу над ранками. Она закричала и лишилась чувств.

– Это её спасёт? – спросила Салли.

– Не знаю.

В Англии водилась только одна ядовитая змея – обыкновенная гадюка, и её яд был не таким уж смертельным. Но тёмные следы на ноге девушки выглядели хуже, чем всё, что мне доводилось видеть.

– Нам нужен врач, – сказал я одному из слуг.

Он побежал, стуча каблуками по половицам. Девушка пришла в себя, но, к счастью, не впала снова в истерику. Она просто тихо плакала, привалившись к Тому. Салли обратилась к горничным, которые были с ней в комнате:

– Что тут случилось?

– Мы заправляли постель герцогини, мадемуазель, – сказала одна из них. Её голос ещё дрожал от пережитого ужаса. – Дурочка Лизетт прыгала на кровати всякий раз, когда мы перестилали простыни. Я стащила её на пол и стала ругать, а тут она закричала. Вот когда мы увидели змею.

Мы ждали врача, а толпа тем временем росла. К ней присоединялись другие гости герцога и герцогини. Они смотрели на Лизетт в объятиях Тома, на беспорядок в покоях Миэтты и возбуждённо – с явным удовольствием – обсуждали рану на ноге девушки и разрубленную змею в спальне.

Единственным человеком, который отнюдь не выглядел довольным, был мужчина с похожим на бочку красным лицом. Змея, видимо, была его домашним животным, поскольку он задохнулся от гнева, увидев кровь.

– Нет! – сказал мужчина с отчаянием в голосе.

Он оглянулся по сторонам, и его взгляд упал на шпагу Тома, лежавшую на полу возле Лизетт.

– Что вы наделали?! Вы же убили Маргариту!

Том в замешательстве посмотрел на меня. Мужчина, само собой, орал по-французски, и Том не понимал ни слова.

– Не кричите на него, – сказал я мужчине. – Ваша змея напала на нас. Моя подруга спасла нам жизнь.

– Она была беременна! – сказал он. – Она всего лишь защищалась.

С каждой секундой градус безумия нарастал. Каким надо быть идиотом, чтобы держать у себя ядовитую змею?

– Она укусила девушку.

– Служанку? Подумаешь! Вы хоть представляете, сколько стоила Маргарита? Вы мне заплатите за новую змею!

Теперь я разозлился.

– Ничего я вам не буду платить. И вообще, что ваша змея делала в спальне герцогини?

– Очевидно, удрала из клетки. Змеи очень умны, олух вы эдакий! Иногда им удаётся сбежать.

– Ну, что ж, иногда им отрубают головы.

На виске мужчины вздулась лиловая вена. Она так сильно пульсировала, что я испугался – не прорвётся ли. Он собирался снова обрушиться на меня, когда явился хирург. Как я понял, его фамилия была Палисси.

– С дороги, – хрипловато сказал он, без стеснения расталкивая сгрудившихся вокруг нас дворян.

Врач осмотрел ногу девушки.

– Кто её перевязывал?

– Я.

Я объяснил, что случилось.

– И дал ей немного… – Я не знал, как будет по-французски «венецианская патока» и потому перешёл на латынь. – Theriac.

Врач осмотрел заметно потемневшие раны и покачал головой.

– Theriac не остановил яд. Думаю, придётся отрезать всю ногу.

Салли побледнела.

– Здесь мы ничего не сделаем, – сказал Палисси. – Несите её на кухню. Мне понадобится стол.

Я пересказал Тому слова хирурга. Он поднял девушку и понёс её вниз. Тем временем Палисси разговаривал с учениками, приказывая им доставать инструменты. Слуги поспешили на кухню, чтобы подготовить стол. Бледная Салли ушла с ними, а следом поспешили многие из гостей – надо думать, желавшие посмотреть представление.

Я тоже направился было вниз: хирургу могли понадобиться какие-нибудь лекарства для Лизетт. Но тут же вспомнил, что Кристофер Эшкомб никак не может разбираться в подобных вещах. Мне, вероятно, даже не следовало давать девушке венецианскую патоку. Я сказал себе, что у Палисси, который, казалось, знает, что делает, наверняка имеется собственный запас нужных медикаментов.

Вдобавок, владелец змеи… бывший владелец змеи – получеловек-полубочка – со мной ещё не закончил. Он ткнул пальцем мне в грудь:

– Как ваше имя?

Не все гости ушли с хирургом. Те, кто остался, с любопытством наблюдали за нами. Я мысленно выругался. Ради успеха нашей миссии следовало привлекать к себе как можно меньше внимания. А теперь этот человек бросал мне вызов у всех на глазах.

Я хотел решить дело миром… То есть, на самом-то деле более всего я хотел засунуть петарду ему в штаны.

Так или иначе, барон Эшкомб, разумеется, не мог стушеваться в такой ситуации. Я попытался сымитировать поведение ближайшего соратника короля.

– Кристофер Эшкомб, барон Чиллингем, – холодно сказал я.

Он ухмыльнулся.

– Англичанин!

– Вы хотите сказать: англичанин, как и наша уважаемая хозяйка, госпожа герцогиня? Да, именно так.

Это немного охладило его пыл.

– Вы мне заплатите за Маргариту, или я пожалуюсь его милости герцогу.

– Как вам будет угодно. Однако могу я узнать ваше имя?

Он выпрямился.

– Пьер Амио, граф де Кольмар.

– Ну что ж, граф, – сказал я, по-прежнему подражая лорду Эшкомбу, – попробуйте-ка ещё раз ко мне прикоснуться, и мы решим дело с помощью стали, а не серебра.

Я опустил ладонь на рукоять шпаги.

– Во Франции дуэли запрещены, – пробормотал он.

– Кто сказал хоть слово о дуэли?

«Очень по-эшкомбовски», – гордо подумал я.

Амио покраснел. Казалось, он вдруг осознал, что его окружают удивлённые лица. Больше ничего не сказав, он развернулся и ушёл. Мне и самому хотелось сбежать подальше от этих взглядов. Но теперь у меня было важное дело. Что бы там ни сказал Амио, я не верил, что змея оказалась в спальне Миэтты случайно. Надо было осмотреть комнату и провести расследование.

Я взял разорванную шёлковую простыню и понёс её в спальню, делая вид, что мне нужно вытереть лезвие шпаги. Это была, вероятно, нелепая идея, учитывая, что шпагу я даже не доставал – но ничего более умного мне в голову не пришло. Казалось, никто не обратил внимания на несуразицу. Спектакль закончился, и гости разошлись, обсуждая увиденное. Решив, что никто на меня уже не смотрит, я закрыл дверь.

Миэтта придёт в ужас. На полу была кровь – стекала с простыней, пропитывая ковёр. Не говоря уже об обезглавленной змее. Мне нужно было действовать быстро; как только слуги приготовят стол для хирурга, они вернутся, чтобы прибраться в спальне.

Я опустился на колени рядом с головой змеи. Она, наконец, прекратила жутко подёргиваться. Рот был разинут, на кончиках клыков дрожали янтарные капли яда.

Не желая трогать голову руками, я перевернул её кончиком ножа. Она была треугольной, с тупой мордой. Как и тело – тёмно-коричневой, с мелкими чёрными полосками. Определённо, асписовая гадюка, если я правильно помнил заметки своего учителя. Такая же смертоносная, как и любая ядовитая змея, обитающая на континенте. Хороший выбор для убийцы.

Однако как она сюда попала?.. Я осмотрел комнату. Здесь было немало мест, где могла спрятаться змея – под комодом, за сундуками, под стульями, под кроватью…

Кровать. Я вспомнил, как служанка сказала, что Лизетт прыгала на кровати. Я наклонился и заглянул под неё. По другую сторону было окно, и на его фоне вырисовывался силуэт какого-то квадратного предмета.

Я протянул руку, чтобы вытащить его. Пальцы коснулись металла, а затем я почувствовал резкий укол в ладонь. Сердце подпрыгнуло. Я втянул воздух и отшатнулся. Глянул на свою руку, ожидая увидеть след змеиного укуса. Но увидел лишь крохотный кусочек стекла, впившийся мне в кожу.

Откуда он взялся?

Я выдернул осколок и вернулся к кровати, на сей раз пошарив под ней шпагой. Я выгреб небольшие осколки стекла и золотистую сетчатую клетку. Пару секунд я смотрел на беспорядок. А потом всё понял.

Выскользнув из спальни Миэтты, я зашёл в соседнюю комнату и разложил добычу на столе. Клетка могла использоваться для перевозки маленького домашнего животного. Например, птицы или мыши… или змеи. Защёлка отсутствовала.

Я осмотрел осколки стекла и заметил, что они маленькие и цилиндрические. Я выложил их в ряд и обнаружил, что некоторые части аккуратно сочетаются друг с другом. Получалось, что кусочки стекла прежде были длинным тонким стержнем. Я сидел, озадаченно взирая на них и пытаясь понять, на что, собственно, смотрю. Потом я заметил ещё один осколок, застрявший в сетчатой дверце клетки. И тут всё встало на свои места.

Ловушка. Вот что это такое: ловушка. Кто-то взял змею Амио, посадил её в клетку и сунул под кровать Миэтты. Затем, вместо того чтобы запереть клетку на защёлку, он вставил стеклянный стержень между полом и дном кровати – так, чтобы он удерживал дверцу закрытой. Когда Лизетт запрыгнула на кровать, матрац прогнулся, сломав стержень и освободив змею.

Девушка не должна была оказаться на кровати. И это значило, что ловушка предназначалась Миэтте. Клетка стояла бы запертой, пока герцогиня не легла бы в постель. Она должна была остаться одна с ядовитой змеёй – или, может, Филипп тоже оказался бы там, – и гадюка укусила бы их обоих, пока они спали.

У меня захолонуло сердце. Если б молодая служанка не расшалилась, ловушка сработала бы – и моя миссия закончилась, не успев начаться.

Мне стало жарко. На лбу выступил пот. Желудок сводило судорогой. Они совершили ошибку – лорд Эшкомб и король. Не стоило им отправлять сюда меня. Я должен был найти убийц, но это мне не по силам. Что я должен делать? Заглянуть под каждую кровать и каждый стул? Пошарить в каждом ящике? Опросить одного за другим тысячу человек, обитающих в Пале-Рояле?

Я закрыл лицо руками. Как же быть? Что мне делать?

Учитель, что мне делать?

– Что вы делаете?

Этот вопрос стал продолжением моих собственных мыслей, и я не сразу понял, что его задали вслух.

Однако голос был незнакомым, мелодичным. Обернувшись, я увидел богато одетого мужчину. У него на боку висела шпага, украшенная драгоценными камнями. Он наблюдал за мной от дверей комнаты и, похоже, стоял там уже какое-то время.

Я растерялся.

– Просто… рассматриваю эту клетку, – сказал я.

Мужчина был молодым – должно быть, чуть за двадцать. Он пристально смотрел на меня ярко-голубыми глазами. Затем его взгляд переместился на клетку, лежавшую на столе.

– Вы взяли её в покоях герцогини.

Я покраснел. Я мог поклясться, что когда выходил из спальни, в коридоре не было ни души.

– Она… отлично изготовлена, – сказал я. – Хотел рассмотреть её при хорошем освещении.

Внезапно парень перешёл на английский – безупречный английский без малейшего акцента.

– Кто вы такой?

Эта резкая смена темы застала меня врасплох.

– Я… Кристофер Эшкомб, барон Чиллингем. Друг герцогини.

– Да, я слышал, что вы сказали Амио. Только вот бароном Чиллингемом называют Ричарда Эшкомба.

– Это мой дед. Теперь он маркиз. Летом я унаследовал его титул.

– О? – Он склонил голову набок. – У вас очень любопытные познания, барон. Кто мог бы подумать, что вы разбираетесь в лечении змеиных укусов.

– Мы… часто ездим на охоту, и там нас постоянно кусают змеи.

– Ах, так вот зачем вы прихватили венецианскую патоку! На случай, если в залах Пале-Рояля вдруг устроят охоту.

Стало быть, он всё время наблюдал за мной. Я мысленно выругался. Я без раздумий кинулся лечить Лизетт. А что было делать? Позволить ей умереть?..

«Вот только, – подумалось мне, – ради своего прикрытия я должен был позволить ей умереть».

Во что я ввязался?

Я судорожно размышлял. Венецианская патока использовалась не только как противоядие.

– Э… по дороге сюда я проезжал мимо Лондона. Там до сих пор свирепствует чума, а патока помогает против болезни. Посему я решил, что будет разумно прихватить с собой немного, на всякий случай.

– Хороший ответ. – Молодой человек слегка улыбнулся. – Но, к несчастью для вас, я не верю ни единому слову.

Он неторопливо закрыл за собой дверь кабинета. А потом вынул шпагу.

– Так кто же вы такой на самом деле?