Текст книги "Вампиры ночи"

Глава седьмая

Жители многих городов любят громко заявлять, что сон не для них, но, когда речь идет о Москве, то это чистейшая правда. После того, как я побывала на полуночной репетиции в театре и поужинала в три часа ночи, меня больше не удивляет, что клуб готовится к открытию в 10 вечера. Бармены суетятся вокруг, а красивые танцовщицы вытягивают свои ножки на сценах, отрабатывая движения перед предстоящей длинной ночью. С сожалением отвожу взгляд от потрясающе красивой женщины, одетой в меньшее количество ткани, чем потребовалось бы для изготовления салфетки, и осматриваю комнату.

На самом деле это не столько комната, сколько большой церковный вестибюль, ведущий в богато украшенный зал.

Оригинальная архитектура здания осталась невредимой – провисающие арки, полуразрушенные колонны и мраморный пол, но интерьер этот преображен в настоящее святилище греха. Там, где когда-то молились люди, теперь стоят красные кабинки из стеганого бархата, образующие полумесяцы вокруг небольших частных сцен. На каждой из них установлены высокие серебряные шесты, нелепо выглядящие на фоне облупившейся потолочной лепнины и статуй с пустыми глазами. На стенах висят старинные золотые иконы. Все они осквернены черными заячьими ушами и нарисованными глазными повязками.

Я скольжу взглядом по кругу, щурясь в полумраке. Витражи снаружи заколочены досками, но внутри подсвечены ярким розовым, красным и темно-фиолетовым цветами. Другой свет исходит от гигантских слишком выделяющихся хрустальных люстр, которые висят над нашими головами. Церковь расположена на трех этажах, два из них с балконами. Думаю, там когда-то пел хор. Вдоль первого этажа тянется полоса ярко-синего света. Я вижу тени сотрудников, которые заняты подготовкой к предстоящей ночи.

Хотя некоторые краски на стенах выцвели и облупились, потолок сохранил позолоту на фресках святых, взирающих на обнаженных танцовщиц.

Только сейчас я обратила внимание на звучащую музыку. Мое внимание переключается на девушку, которая танцует в углу. Стройная, с маленькими бедрами и эльфийскими чертами лица. Скулы танцовщицы могли бы разрезать стекло, а ее волосы, черные и прямые, свисают до пояса. В клубе еще не так много клиентов, но вышибала мистер Адидас внимательно наблюдает за ней. Я его не виню. Она хорошенькая и хрупкая, но в то же время быстрая и сильная. Глядя на нее, я замечаю, что что-то мелькает чуть выше линии ее волос, что-то длинное и пушистое. Уши? Как только я моргнула, они исчезли.

На одном из маленьких балконов диджей крутит пластинки. Она замечает меня и кивает в такт музыке.

Обращаю внимание на другую танцовщицу с пламенно-рыжими волосами. Ее наряд состоит из фиолетовых и зеленых кружевных лент, а большие груди полностью выставлены напоказ. Она смотрит в какую-то точку вдалеке и, держась за шест за головой, медленно сползает вниз. Когда девушка доходит до самого пола, ее ноги раздвигаются, а затем быстро соединяются обратно. Она вскакивает и бросается обратно на шест. Во время изящного полета девушка недолго мерцает в преддверии перевоплощения, и ее спина выгибается, расцветая зелеными и фиолетовыми перьями. Подобно радуге, яркое оперенье становится броней, покрывающей ее кожу. Спустя мгновение она оборачивается вокруг шеста, и перья исчезают.

Попугай-Перевертыш здесь, в Москве? Я слышала, что они обитают южнее экватора, но никогда не думала, что увижу подобных здесь. Попугаи-Перевертыши – редкое и желанное зрелище в Сверхъестественном мире. Популярные среди Сверхов-миллионеров, они используются либо в качестве цветастых спутниц, либо для развлечения на роскошных вечеринках. Никогда еще не видела их в реальной жизни.

Не могу оторвать взгляда от нее и от того, как она мерцает, перья украшают ее голову, словно корона для карнавала Марди-Гра[11]11
  Христианский праздник и карнавал. Переводится как «жирный вторник». Отмечается за день до наступления Великого поста.


[Закрыть]. Она встречается со мной взглядом. Отвожу глаза, а мои щеки пылают.

Константин не лгал, когда говорил, что у клуба высокие стандарты.

Здесь все нелюди? Вышибала определенно Перевертыш, возможно, медведь. Но точно ли не все танцовщицы здесь Сверхи? Что насчет диджея?

– Брэнди?

Услышав свое фальшивое имя, я подскакиваю на месте. Позади меня стоит женщина с дорогой глянцевой сумкой в одной руке и айпадом в другой. Я видела ее вчера. Она отправила меня тогда в приватную комнату для моего убогого прослушивания. На ней белое обтягивающее платье, а с губ капает кровь. Улыбки на ее лице нет.

– Константин сказал, что ты должна надеть это, – протяжно произносит она, отдавая мне сумку, и я узнаю дизайнерский логотип сбоку. Сумка ощущается тяжелой, как будто внутри лежит еще и обувь. Осматриваю свой собственный наряд – ботинки, джинсы и футболка. Признаюсь, я оделась так просто, как только могла, чтобы отомстить Константину за его комментарий о моей одежде. Но, похоже, к этому он был готов.

– Где можно переодеться? – спрашиваю я.

Женщина вздыхает и направляется вперед. Мне остается идти следом.

Казалось, что этот величественный вход в церковь и был всем клубом, но я ошибалась. Она толкает двойные двери в задней части главного зала, и мы оказываемся в узком коридоре с красной подсветкой и ковром, настолько толстым, что я практически подпрыгиваю, пока иду по нему. По обе стороны, как в отеле, расположены двери с золотыми номерами.

– Спальни, – отвечает женщина на мой еще незаданный вопрос.

Верно. Танцовщицы здесь не только для танцев.

Мы спускаемся по каменной винтовой лестнице, красный бархатный декор меняется на черный атласный. Здесь нет окон, но есть очередная сцена, еще больше шестов и бар из оникса и мрамора. Рядом с ним парень в костюме пьет виски, пока блондинка в таком коротком платье, что из-под него видны ее ягодицы, смеется над его словами. Зашли пораньше? Друзья Константина? Мысленно отмечаю, что позже мне нужно будет их навестить.

Больше коридоров, больше комнат, больше лестниц, ведущих вниз. Этот путь когда-нибудь закончится? Я бы ни за что не нашла раздевалку самостоятельно.

Проходим мимо просмотровых комнат, где я впервые встретила Лукку и выставила себя полной идиоткой. В этот длинный коридор ведут два входа, поскольку раньше я заходила сюда с улицы. В конце него находится дверь с надписью «Для персонала».

– Там, – говорит женщина и уходит. И под «уходит» я не имею в виду, что она идет куда-то. Она исчезает. Стараюсь подавить дрожь. Казалось, что только братья Волковы такие, но, конечно, они не единственные Сверхъестественные, находящиеся в этой часовне греха.

Осторожно толкаю дверь и оказываюсь в ярко освещенной раздевалке. Дверь с грохотом захлопывается. Девять переодевающихся женщин смотрят на меня.

– Привет, – обращаюсь к ним по-русски.

Шестеро из них просто игнорируют приветствие, а остальные трое осматривают с ног до головы, словно я клиент, перепутавший двери. Честно говоря, на мне одной больше ткани, чем во всех их нарядах, вместе взятых.

Две женщины, вероятнее всего танцовщицы, сидят перед зеркалом, по периметру которого горят лапочки как в Голливуде. Одна загорелая, ее густые темные волосы лежат на грудях размером и формой, напоминающими дыню. Она поворачивается к рядом стоящей девушке в черном сетчатом наряде и тихо говорит ей по-хорватски:

– Если она новая танцовщица, то Лукка окончательно сбрендил, – произносит женщина, и они вместе начинают смеяться.

Грубо. Но я держу рот на замке. Никто в этой комнате не знает, что я понимаю не только русский язык. Самое лучшее в том, чтобы быть Верити, – это возможность подслушивать, как люди откровенничают друг с другом, не догадываясь, что их понимают.

Остальные танцовщицы выходят из комнаты, оставляя шлейфы ароматов духов, и бросают меня наедине с двумя стервозными девушками и длинным столом, полным еды. Какого черта? Почему в раздевалке стриптизерш накрыт шведский стол?

Подхожу и осматриваю, что есть. Квадратики слоеных пирожных «Наполеон», имбирные булочки с сахарной глазурью, гора мандаринов и пирожки с разными начинками. Этого я не ожидала. Не думала, что братья Волковы захотят, чтобы их любимые танцовщицы обжирались углеводами.

Одна из девушек встает, хватает имбирную булочку и съедает ее. Потом еще одну, и еще.

– Попробуй, – говорит она с набитым ртом. – Пряники. Они потрясающие, вся еда здесь такая. Единственная причина, по которой я перестаю есть – это выход на сцену.

Она издает элегантный смешок, что заставляет ее твердый, как камень, пресс пульсировать.

– Не думаю, что у меня такой же метаболизм, как у тебя, – с улыбкой отвечаю ей.

– О, здесь самое лучшее! У Константина все специально низкокалорийное. Я похудела с тех пор, как начала работать тут!

– Возможно, это из-за танцев с шестом. – Показываю рукой на дверь.

– Попробуй, – снова говорит она. – Сегодня Рождество!

Девушка подмигивает мне, в то время как ее подруга пристально за мной наблюдает. Странно слышать, что в январе Рождество, но кто я такая, чтобы сопротивляться местной культуре? Отправляю в рот кусок медовика. Он сливочный, со вкусом ореха и дикого меда.

В последний раз подправив макияж, девушки возвращаются обратно в клуб, оставляя меня наедине с моей таинственной сумкой одежды. Неужели Константин настолько заботится о своих танцовщицах, чтобы приказать шеф-повару готовить им низкокалорийные рождественские угощения? Потому, что он сам танцор? Тяжко вздыхаю. Константина понять так же непросто, как и Лукку.

Сажусь за туалетный столик и заглядываю в сумку. Давайте посмотрим, что за ужас мне придется надеть сегодня вечером. Платье, которое выбрал для меня Константин, обтягивающее, черное и очень короткое, с глубоким вырезом и с практически голой спиной. Сдержанно, элегантно и достаточно сексуально, чтобы соответствовать образам других девушек в этом месте. Я должна была догадаться, что вкус у него получше, чем у младшего брата. Есть и подходящие туфли.

К платью прикреплена записка с витиеватым почерком.

Для Саскии. Веди себя хорошо.

Саскии? У меня скрутило живот, когда я увидела свое настоящее имя. Роняю платье. Откуда, черт возьми, он знает, кто я такая?

Поднимаю наряд и снимаю джинсы. Страх наполняет каждую клеточку тела. Раньше на заданиях мое настоящее имя никогда не раскрывали. Должна ли я рассказать Джексону? Нет, сначала мне нужно выяснить, как и что Константин обо мне узнал.

Быстро застегиваю платье и вздрагиваю, когда со скрипом открывается дверь и входит девушка.

Еще одна танцовщица, та, которую я уже видела, с эльфийскими чертами лица и необычными скулами. Молчу, пока она проходит в заднюю часть комнаты к шкафчикам, набирает на одном из них код и достает телефон. Не успев поднести его к уху, девушка начинает говорить:

– Это я, Асель. – Ее еле слышно. Мне требуется около трех секунд, чтобы понять, на каком языке она говорит. Казахский. Асель по-казахски означает «мед». Мило. Она сидит ко мне спиной, но я вижу в одном из зеркал улыбку на ее лице, взгляд прикован к тонкому колечку, которое она крутит на своем пальце.

– Буду через пять минут, – произносит девушка. – Я скучаю по тебе, Максим. Когда мы сможем снова встретиться?

Наступает пауза, затем она сводит брови, хмурясь.

– К черту моего брата! Арман не мой хозяин. Значит, работать в таком месте нормально, а встречаться с его лучшим другом – нет?

Мне приходится притвориться, что занята макияжем, чтобы ей не казалось, будто я подслушиваю. Хотя не уверена, что меня вообще заметили.

– Ты сможешь уехать на рассвете? – спрашивает она парня по телефону. – Я заканчиваю в шесть. Мы могли бы позавтракать вместе. Есть одно местечко.

В коридоре раздаются шаги. Отхожу от двери как раз в тот момент, когда она с грохотом распахивается.

– Вот ты где, моя Ведьмочка!

Лукка одаривает меня демонической ухмылкой. Сегодня на шести его передних зубах закреплена золотая решетка в форме клыков. Танцовщица уже повесила трубку и теперь сидит в кресле, словно кролик перед фарами машины. Лукка поворачивается к ней с улыбкой, и она, вскочив, начинает возиться с телефоном и засовывать его обратно в шкафчик.

– Меня ждет работа, – говорит она Лукке по-русски и, закидывая в рот виноградину со стола, пробегает мимо.

О, потрясающе. Телефонный разговор девушки был весьма интересным, но ее отпугнул один из братьев Гримм.

– Мне тоже лучше поработать, – обращаюсь я к Лукке.

Он ногой закрывает дверь и встает напротив меня.

– Добро пожаловать, Саския, – произносит он. – Или Брэнди? Может, Бренда? Возможно, я придумаю тебе свое собственное имечко. Что насчет Сабрины – маленькой ведьмочки?

– Ее зовут Сабрина – ведьма-подросток, – отвечаю я по-русски. – А что, если я назову тебя ДракЛукка – вялочленный вампир?

Мне хотелось быть милой и добиться его расположения, но в этом я, похоже, не преуспеваю. Не знаю, откуда у меня эта проблема с общением, вините мое детство. Приближаясь ко мне, Лукка улыбается, но не реагирует на мои насмешки.

– И как тебе наша маленькая империя? – говорит он. – Могу поспорить, что ты и не предполагала увидеть вампиров в церкви.

Его призрачно-белые глаза засветились при упоминании клуба.

– Да, хорошее место, – отвечаю я. – Но разве идея превращения церкви в стриптиз-клуб не кажется немного… кощунственной?

– Бог совсем забыл о нас. – Он машет рукой на замысловатую лепнину, украшающую потолок раздевалки. – Константин перестал верить в Бога в тот день, когда нас обратили. Мой брат говорит, что мы, Вампиры, теперь настоящие боги. «Черный кролик» – это место, куда такие, как мы, приходят поклоняться тому, что для них действительно важно.

– Сексу и деньгам? – произношу я.

Он машет головой.

– Силе.

– Константин не дал ясных комментариев о том, что я должна делать сегодня ночью, – говорю ему. – С кем именно я должна разговаривать?

– Ходи повсюду, приветствуй клиентов. Ты их слушаешь, но ничего не говоришь. Вот и все. Самый простой для тебя способ получить деньги. Услышишь что-то подозрительное – приходи к нам.

Киваю головой, хотя понимаю, что если узнаю что-то об убийствах, то первым делом доложу Джексону.

– Больше никакой лжи и никаких сюрпризов, Саския. – Его взгляд опускается на подвеску, расположившуюся у меня в декольте. – Понятно?

Лукка долго смотрит на меня, прежде чем отступить и дать мне дорогу. Проходя мимо, я обращаю внимание на внушительные очертания в его дизайнерских спортивных штанах и понимаю, что шутка о вялом члене, вероятно, не про него.

Здесь далеко не одна лестница, ведущая обратно в ночной клуб, и, моргая, я пытаюсь привыкнуть к темно-красному сиянию в главной зоне. Преобразованная церковь теперь намного оживленнее. Повсюду, будто королевы, кружатся танцовщицы и строят глазки толпе нетерпеливых клиентов. Девушка, которую я видела ранее с телефоном, быстро опускается на колени и оттягивает свои трусики с одной стороны, позволяя мужчинам запихнуть туда купюры.

Встав у большого бархатного занавеса, я осматриваю остальную часть помещения. Клуб начинает заполняться мужчинами в костюмах, их карманы набиты рублями. Похоже, здесь будет, чем заняться. Пора немного поработать.

Краем глаза я вижу, как меняется тень. Возможно, это игра света. Я делаю шаг вперед, но вдруг что-то холодное и железное сжимает мое горло.

Крик застревает в горле, и меня отбрасывает назад в бархатную темноту.

Глава восьмая

Земля уходит из-под ног, и я ударяюсь о ближайшую стену. Беспомощно царапаю каблуками по краске. Руки, которые держат меня за шею невероятно сильные. Это не человек. За занавесом не так много света, но мне удается разглядеть глаза напавшего на меня, злые и налитые кровью.

– Думаешь, что можешь отравить меня и сбежать? – произносит Вампир из Строгино. Тот самый, которому вчера вечером я позволила себя укусить, чтобы выведать местоположение клуба. Могу сказать, что эффект опьянения, вызванный моей кровью, у него еще не прошел.

Черт! Стоило догадаться, что он будет искать меня. Я ведь ему даже сказала, где именно.

Словно в ожидании ответа, его холодные руки немного ослабили хватку.

– Ты выглядишь не очень хорошо. Наверное, тебе стоит отдохнуть в спа? – произношу я, кашляя.

Он озлобленно рычит. На мгновение его движения размываются, когда он с бешеной скорость отпускает одну руку с моего горла и зажимает оба моих запястья над головой. Я кричу от боли, бью его, но мои крики заглушаются глухим басом.

Вот и спас меня этой ночью диджей[12]12
  Автор ссылается на песню «Last Night a DJ Saved My Life» («Прошлой ночью меня спас диджей»), написанную американской группой Indeep.


[Закрыть].

Снова кричу, но все напрасно. Хватка слишком крепкая, а музыка слишком громкая. Мое сердце колотится в такт идиотским техно-ритмам. Пытаясь вырваться, я толкаю Вампира, но он слишком силен.

Его пронзительный смех влетает мне прямо в ухо.

– Тебе не следовало давать мне противоядие, – говорит он. – Вампиры все помнят и не прощают. Мы просто трахаемся и трапезничаем.

– Боже, слишком много аллитераций. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы публиковать свои собственные стихотворения?

Продолжай его заговаривать. Выиграй немного времени.

Вряд ли ему хочется меня укусить. Для него это слишком рискованно, а, значит, и убить меня не может. Однако он достает из кармана пальто что-то серебристое и проводит холодным и острым лезвием по моему платью. О да, у Вампиров есть множество способов убить свою жертву.

– Я принес тебе подарок, – произносит он нежным голосом.

Вампир сильнее прижимается ко мне, и его зловонное дыхание заполняет пространство между нами.

Я ощущаю тупое жжение, когда он проводит ножом по моему животу. Тело дрожит. Не могу дышать. Не могу пошевелиться. Не могу кричать. Ничего не могу сделать, лишь бы он не выпотрошил меня, как свежую дичь.

– Но сначала я немного позабавлюсь с тобой, – говорит он, и мне больно от его хватки на моих запястьях. Моргаю, глядя на его бледное лицо, на сухие губы, покрытые шелушащейся черной кровью. Сегодня он уже насытился, но могу сказать, что все еще не оправился. Страшно представить его в здоровом состоянии.

– Я буду с улыбкой на лице резать тебя живую на мелкие кусочки, – произносит он.

Пытаюсь снова закричать. Напрасно. Его рука вновь сжимает мою шею. Мне нечем дышать, по краям все начинает размываться. Темнота сгущается, растекаясь передо мной, словно черная краска. Злые мстительные глаза Вампира сверлят меня, но в следующий момент его утягивает назад и отбрасывает в сторону.

Неожиданно позади него появляется Константин. С оглушительным треском он ломает шею моего противника, будто это всего лишь сухая березовая ветка. Тело Вампира из Строгино падает к моим ногам.

Константин осматривает его с бесстрастным выражением лица.

– Я найду кого-нибудь, кто избавится от него должным образом.

Неуверенно киваю головой. Вампиры не умирают из-за сломанной шеи, это мне точно известно. Их нужно расчленить или сжечь. Я смотрю на свои руки и пытаюсь остановить непрерывную дрожь.

Константин это замечает. Внезапно он подхватывает меня на руки, и все, что я чувствую в следующую секунду, – это порыв ветра в моих волосах. Мы с молниеносной скоростью проносимся по клубу, и я оказываюсь в кресле, в его кабинете.

Мне не хватило времени перевести дух. Руки дрожат, и я все еще ощущаю зловоние напавшего на меня Вампира.

– Вот. – Константин наливает мне рюмку водки. – Для твоих нервов.

Сразу ее опустошаю. Шея болит. Константин наливает мне еще две рюмки и пододвигает ко мне.

– Еще, – произносит он мягким голосом. – Пей, пока не забудешь.

Глава девятая

Несмотря на волнение, которое я испытала в начале ночи, остальная ее часть прошла спокойно. Мои ярко накрашенные глаза зудят от желания поспать. Мне казалось, что собирать информацию в оживленном клубе интересно, но это были бесконечные утомительные часы. Ноги ноют, и я не узнала ничего нового, кроме того, горло болит и покрыто синяками из-за хватки того Вампира.

Лукка велел мне всю ночь бродить вокруг, слушать и пытаться собрать любую информацию, которая может оказаться для них полезной, но правда в том, что каждый парень здесь либо говорит о бизнесе, либо о том, какую девушку он хочет забрать в приватную комнату. Никто еще не упоминал братьев Волковых или что-нибудь, что могло бы дать мне подсказку к разгадке убийств. Клуб такой большой и в нем столько этажей, что мои ноги уже в мозолях.

Беру несколько пустых бокалов и направляюсь к бару – делаю все, что угодно, чтобы время шло быстрее.

– Ты новенькая? – спрашивает меня бармен по-русски, когда я протягиваю ему бокалы.

Он обезьяна-Перевертыш и сейчас пребывает в промежуточной стадии – использует свой ловкий хвост лангура, чтобы разливать напитки с тройной скоростью. Выглядит он жилистым, суетливым, с пучками грязных темных волос, торчащих по всей голове и на костяшках пальцев. Мне понятно, что медведь-Перевертыш у входа отлично подходит в качестве вышибалы, но что забыл обезьяна-Перевертыш в России? Обычно они предпочитают более теплый климат.

Я присаживаюсь на один из высоких кожаных стульев и подпираю руками голову.

– Да, новенькая… – Константин не дал мне подходящего названия моей должности, когда предлагал мне эту работу, – …менеджер по работе с гостями.

Лицо Обезьянки изменилось, но он не стал задавать вопросов. Не думаю, что работающие здесь вообще задают вопросы. Кроме меня.

– Хочешь выпить? – спрашивает бармен, держа в руке бутылку водки.

Согласно киваю, и он наливает мне немного в ледяную рюмку. Она прозрачная, в ней плавают крошечные золотые крапинки. Я тут же опрокидываю ее в себя и вздрагиваю, ощущая, как желудок превращается в лавовый колодец.

– Когда закрывается клуб? – спрашиваю бармена.

– Когда уходит последний клиент. Обычно около шести.

Я берусь за его волосатое запястье и поворачиваю к себе, чтобы посмотреть на часы. Осталось меньше часа. Танцовщицы уходят одна за другой, собирая купюры возле своих шестов и засовывая их в лифчики. Некоторые направились с мужчинами в сторону приватных комнат, но большинство вернулось обратно в раздевалки. В мгновение ока остались лишь я, Обезьянка и группа шумных Вампиров в углу.

Должно быть, они уже сидели тут, пока я была наверху. Типичные Вампиры. Только мужчины, способные в одно мгновение разорвать вас на куски, будут вести себя так отвратительно и ужасно шумно. Слава богу, что пока еще никто не блеснул своими клыками. Сегодня мне уже хватило.

– Кто они? – спрашиваю я своего собеседника.

– Постояльцы.

Он чистит бокалы, пока говорит со мной. На самом деле это идиотским прием барменов, пытающихся не напрягать клиентов, стоя рядом, пока им нечего делать. Мне бы очень хотелось, чтобы он поставил этот уже чистый бокал на место. Но бармен не похож на того, кто любит сидеть спокойно.

– Понятно, что они Вампиры, – произношу я. – Но какого они вида? Вампиры, которые «с тоской смотрят в окно твоей спальни» или вампиры, как в «30 дней ночи»[13]13
  «30 дней ночи» – американский фильм ужасов, основанный на одноимённой серии комиксов. Одну из главных ролей исполняет Джош Хартнетт.


[Закрыть] Джоша Хартнетта, высасывают тебя всего целиком?

Он смотрит на меня, совершенно не понимая ни одну из моих отсылок на фильмы. Не моя вина, что у меня не заканчивается подписка на «Нетфликс».

– Они деловые партнеры братьев Волковых, – отвечает бармен. «Богатый» вид. «Подлый» вид. Что-то вроде «не смотри нам в глаза».

Киваю на бутылку водки, и он наливает мне еще рюмку. Моя работа превращается в ту, что сложно выполнить, будучи трезвой.

Вампиры начинают что-то напевать, и я вопросительно смотрю на бармена.

– Время еды, – поясняет он, взглянув на часы. – Как только ночь танцовщиц заканчивается, клиентам разрешается поесть.

Мой взгляд падает на открывающуюся дверь клуба. Входит огромный вышибала-Перевертыш. За ним следуют четыре девушки, которых я уже видела на танцполе. Они одеты в одинаковые обтягивающие белые платья.

– Но они же Перевертыши, – произношу я. – Разве Вампиры предпочитают не человеческую кровь?

Бармен выглядит смущенным.

– Перевертыши обычно не подпускают к себе Вампиров. Мы можем за себя постоять. – Его лицо искажается от отвращения, и я не виню его за то, что он испытывает к подобному соглашению. – Но кровь Перевертышей – деликатес, а Константин гарантирует клиентам самую чистую кровь в городе.

Самую чистую кровь в городе? Что за пуристская брехня?

Я съеживаюсь. Все в моем теле напрягается при виде девушек, похожих на ягнят, которых ведут на убой, приближающихся к Вампирам.

– Остынь, – говорит мне бармен. – Они делают это по собственной воле. Так им платят намного больше, чем обычно.

Я и забыла, что обезьяны хорошо умеют улавливать эмоции.

– Как Константин поддерживает чистоту крови? – спрашиваю его. – И какое это имеет значение для Вампиров, если кровь все равно не грязная? Им что, нужна органически чистая кровь?

– Босс держит этих девушек на строгой диете, регулярно проверяет их на наркотики и следит за тем, чтобы они в целом были здоровы.

Я бы не назвала медовый торт и пирожки частью строгой сбалансированной диеты.

– Вампирам нравится вкус, – продолжает бармен. – Для них это гарантия того, что они не наткнутся на кровь наркомана или Ведьмы.

Нервно сглатываю.

– Ты же знаешь, что я чую твой запах? – произносит он.

Черт, это похоже на проклятье пахнуть всю оставшуюся жизнь как скунс.

В ответ пожимаю плечами.

– Да, знаю.

Вампиры становятся громче, голоднее. При виде их клыков меня охватывает ужас, как и раньше. В животе все сжимается. На мгновение мы с обезьяной замолкаем и смотрим на то, как красивые женщины соблазнительно улыбаются вопящим Вампирам, словно собираются пройтись с табличками по боксерскому рингу.

– Почему их платья белые? Они все девственницы?

Обезьянка пыхтит от смеха, но вряд ли ему смешно.

– Константин называет их своими Кровавыми кроликами. Белая ткань помогает усилить чувственное восприятие клиентов.

Значит, Константин что-то вроде долбанутого Вампира-сомелье?

– Они их осушают? – спрашиваю я, вспоминая о своем расследовании для «Хроники».

Бармен отрицательно мотает головой.

– Все совсем не так. Константин охраняет девочек. Здесь действуют строгие правила.

Похожий на медведя вышибала открывает дверь рядом со сценой. Сколько в этой церкви тайных ходов? Три Вампира встают и следуют за Перевертышами, скрываясь с ними в дверном проеме. Я хочу пойти за ними. Мне нужно посмотреть, что они задумали.

Но не могу, не в мою первую ночь.

Бармен-обезьяна смотрит на меня, приподняв брови.

– Поверь мне, ты не захочешь посещать комнату Кровавого кролика, – произносит он.

– Почему нет? – раздается спокойный голос позади меня.

Я разворачиваюсь и оказываюсь нос к носу с Константином.

– Ничего, босс. Прошу прощения, – бормочет бармен.

– Мо, ты свободен, – протягивает Вампир.

Перевертыш отставляет бокал, который он полировал в течение десяти минут, и, шаркая, уходит.

– Кстати, моё имя Брэнди! – кричу я ему вслед.

– О, вот как, – Константин слегка приподнимает уголки губ, будто это наша с ним шутка. Он оглядывает меня с ног до головы, улыбаясь тому, что я надела выбранное им платье.

– Думаю, тебе понравится комната Кровавого кролика, Саския, – тихо добавляет он. Его слова звучат как угроза.

– Где вы с Луккой были всю ночь?

Мой вопрос остается безответным.

– В мой кабинет, – произносит он и уходит, не давая мне ответить. Мне остается лишь поспешить за ним, как прилежной Ведьмочке-шпионке, каковой я и являюсь.

– Присядь, – говорит Константин, указывая на кресло.

Сажусь, одергиваю свое платье, которое поднимается так высоко по бедрам, что создается ощущение, будто я его кадрю. Константин, похоже, этого не замечает. Оглядываюсь в ожидании Лукки, но его все нет. От этого мне должно быть спокойнее, так как не придется бороться сразу с двумя братьями.

– Что ты узнала за сегодня? – спрашивает Константин, перебирая бумаги на столе и не глядя на меня. Очевидно, нападение, случившееся ранее, теперь забыто, хоть мне и любопытно, что случилось с тем Вампиром, после того как ему сломали шею.

Откашливаюсь.

Что узнала? Этот клуб полон Сверхов, и, кроме как о Вампирах-жуликах, которые довольствуются бесплатными развлечениями, и об их смутном представлении о времени ужина, мне сказать нечего.

– Те Кровавые кролики…

Он резко поднимает голову.

– Это тебя не касается.

В следующую секунду Константин уже стоит возле меня, а легкий ветерок от его сверхъестественной скорости сносит бумаги со стола на пол.

– Я нанял тебя слушать и докладывать, – произносит он, упираясь руками об оба подлокотника и приближаясь ко мне. – А не высказывать свое мнение насчет моего бизнеса. Так что ты услышала?

Делаю глубокий вдох, пытаясь набрать хоть немного воздуха в свои легкие.

– Мне ничего не удалось узнать, – отвечаю ему, заикаясь. – Я слушала, разговаривала с несколькими группами клиентов, убирала бокалы. Никто не говорил ни о тебе, ни о твоем брате.

Он тихо выдыхает и проводит рукой по волосам, зачесывая их назад.

– Вероятно, тебе стоит знать, что в последнее время в моей компании… произошло несколько… смертей. На моих стройплощадках были найдены тела, обескровленные. Мне это не нравится. Нужно, чтобы ты узнала, кто за этим стоит.

Делаю вид, что удивлена. Но, если честно, я на самом деле удивлена. Не ожидала, что Константин расскажет мне об убийствах. В его словах нет лжи.

– Возвращайся завтра. В то же время, – произносит он, не дожидаясь моего ответа. – Я хочу, чтобы ты была здесь каждую ночь, пока не выяснишь, кто меня предает и кто убивает моих сотрудников. Как только постояльцы к тебе привыкнут, они будут менее осторожны.

Константин снимает свой пиджак в знак того, что разговор окончен и работа на сегодня завершена.

Белая рубашка подчеркивает контуры его крепких рук, и я вспоминаю, как он танцевал – его гибкое тело и блестящий торс.

К моему удивлению, я немного разочарована тем, что подвела его. Как будто Константин действительно мой босс и это моя настоящая работа. Мысли возвращаются в Нью-Йорку и к Джексону, желающему знать, как продвигается дело.

Я быстро подсчитываю в уме разницу часовых поясов и осознаю, что 6 утра по московскому времени равно 11 часам вечера в Нью-Йорке. Джексон обычно приходит в офис к шести утра, так что, скорее всего, он уже спит. Наверное, просто напишу ему.

Константин смотрит на меня, и я понимаю, что стою здесь уже целую минуту, словно жду указаний.

– Мне завтра надеть то же платье? – спрашиваю его.

Он делает раздраженное лицо и качает головой.

– Думаешь, наши девочки носят один и тот же наряд дважды? Предоставь свой гардероб мне. Просто будь здесь завтра и выведай для меня информацию.

Я киваю, испытывая искушение саркастически присесть в реверансе перед его манией величия. На губах Константина проскальзывает усмешка, на мгновение демонстрируя его огромные клыки, словно он только что прочитал мои мысли.