Текст книги "Брак по завещанию"

Губы у Луизы снова задрожали, и Джек ласково привлек ее к себе.

– Ладно, ладно, будет тебе. Я уверен, что теперь он дважды подумает, прежде чем оскорбить леди. Эти матросы – худшая часть мужчин, дорогая. И к женщинам они относятся соответственно. Обещай мне, что больше никогда не станешь принимать их ухаживания, какими бы «смирными» они ни казались.

Луиза высвободилась из его рук и погладила Джека по щеке.

– Мы с тобой оба пострадали по вине моряков, правда? И будем ненавидеть их до смертного часа. Между нами какая-то удивительная связь, Джек. Гораздо более значительная, чем просто отношения двоюродных брата и сестры.

– Согласен. Хотя я лично предпочитаю быть просто твоим кузеном. Быть твоим опекуном – задача нелегкая и требует определенной смелости.

– Прости, что я тебя обременяю. – Луиза огорченно шмыгнула носом. – Если хочешь, отправь меня обратно к бабушке. Я буду рада. Соскучилась по ней.

– Уверен, что и она по тебе скучает.

Не стоит, чтобы Луиза догадалась, о чем он думает:

Джек припомнил, как бабушка лихорадочно умоляла его никогда больше не возлагать на нее ответственность за шалую Луизу.

Луиза дотронулась до его щеки.

– Но ты ведь не собираешься и вправду отправить меня к бабушке? Я понимаю, что со мной очень трудно.

Обещаю тебе, что постараюсь хорошо себя вести.

– Чепуха. Я просто думал о том, что я мог бы сделать, чтобы стало легче в ближайшие несколько месяцев. Развлечь, помочь спокойно перейти из детства в девичество, не надоедать тебе до слез своими наставлениями. И не позволять матросам приставать к тебе со своими объятиями.

– А ты и вправду надоедаешь, – со вздохом призналась Луиза. – Но это не дает мне права на неблагодарность.

– Значит, надоедаю? – рассмеялся Джек.

Луиза виновато улыбнулась.

– Это не твоя вина. С этим просто ничего нельзя поделать. Ты этого не замечал? Ты доволен своими скучными книгами и нудными счетами, а я хочу развлекаться, и Джейни тоже. И Мэри. Только они слишком воспитанные, чтобы вести себя так, и боятся задеть твои чувства.

Джек до сих пор не замечал, насколько Луиза похожа на Эрику. Милая и красивая, но ей так быстро все надоедает! Она могла бы вторить вечному рефрену Эрики: «Хочу приключений!» Да, приключений, независимо от того, насколько они опасны для нее самой и для душевного спокойствия окружающих. Главным образом для его спокойствия.

Он не обращал внимания на выходки Эрики, на ее особый склад характера – и заплатил за свое недомыслие огромную цену, хотя надо признать правоту Брэддока: они с Эрикой не пара.

Но Луиза ему родня, и он не может позволить себе роскошь просто отослать ее. Он должен найти способ держать в узде, хотя бы отчасти, ее бурные порывы – ради ее же безопасности.

С невеселой улыбкой Джек взял лицо Луизы в свои ладони и спросил просто:

– А как бы ты отнеслась к тому, чтобы поехать на скотоводческое ранчо в Калифорнии?

Глава 2

Тринити Стэндиш оттянула воротник своего черного платья, чувствуя, что задыхается, хотя воротник вовсе не был тесным.

– Тебе не стоит знакомиться со своим будущим мужем в этом ужасном наряде, – произнесла она, обращаясь к своему отражению в зеркале. – Один-единственный взгляд на тебя – и он умчится в Бостон при первой возможности.

Но так ли это? Судя по словам Рассела Брэддока, этот бостонский бухгалтер отлично понял положение дел и вовсе не ожидает романтических отношений. Он проделал долгий путь на пароходе и в дилижансе в надежде заключить выгодную сделку. Брак будет временным, чем-то вроде делового партнерства, хоть и скрепленного брачным контрактом, а не рукопожатием.

Тринити менее всего хотела смутить беднягу, появившись перед ним облаченной в нечто легкое и соблазнительное, и воспользовалась тем, что в трауре и может одеться соответственно.

– Дедушка в гробу перевернется при мысли о том, как ты выглядишь. Даже когда умер папа, ты не носила такой строгий траур. Разумеется, – добавила Тринити философски, – дедушка испытал гораздо большее потрясение, чем это. Так ужасно быть убитым безвременно своим заклятым врагом и остаться неотомщенным, в то время как дела на любимом ранчо с каждым днем ухудшаются…

Она могла молить Бога только об одном: чтобы Рассел Брэддок выбрал толкового и опытного управляющего для ранчо «Сломанная шпора». Если ее так называемый муж сможет вернуть ранчо его былую славу, Тринити позаботится о том, чтобы доказать всем, что «несчастный случай» с ее дедушкой был на самом деле хладнокровным убийством, и привлечь Уолтера Крауна к суду за это преступление.

Джек Райерсон…

Тринити нахмурила брови, стягивая свои светло-золотые локоны в строгий узел на затылке. Такое обличье казалось ей непривычным и чужим, но Тринити намеревалась с самого начала дать понять Райерсону, что в их отношениях не должно быть никакой чепухи. Как раз наоборот – цепляться за него она не намерена, и как только он выполнит свои обязательства, она спровадит его назад в Бостон.

«Не беспокойтесь, сэр, – думала она с пренебрежительной усмешкой, – я не имею ни малейшего желания провести остаток дней моих с анемичным бухгалтером, который все время проводит в четырех стенах, сосредоточившись на фактах и цифрах. Ровно через шесть месяцев вы будете избавлены от меня как от жены. Наше деловое партнерство может просуществовать и дольше, но бременем для вас я не стану. Как и для любого другого мужчины».

Абсурдность положения на мгновение вызвала у Тринити приступ страха, как это было уже не раз во время бессонных ночей с тех пор, как Рассел Брэддок рассказал ей о Райерсоне. Может ли она по-настоящему положиться на совершенно чужого человека, пусть и получившего самые лучшие рекомендации профессионального брачного агента? Можно ли верить, что этот незнакомец поведет себя деликатно? Вполне благоразумно? И что наиболее важно, можно ли верить в эту безумную сделку?

«Он волнуется не меньше твоего, – напомнила себе Тринити в который уже раз. – Неужели ты полагаешь, что преуспевающий бостонский бизнесмен захочет поставить под угрозу краха все, что сумел создать для себя, если женится на чужой ему, обедневшей девушке? Держи себя так, словно ты представляешь собой достойную награду! Вообрази себе женщин, каких он должен обожать, – леди из высшего общества с безупречным воспитанием, вполне удовлетворенных тем, что они занимаются в гостиной своим вязанием, в то время как он корпит над своими счетами. Это не то что дочь какого-нибудь кругосветного бродяги и, уж конечно, не та женщина, которая хочет пойти по стопам своего отца, – объехать весь белый свет, прежде чем обзавестись семьей».

Тринити точно знала о Джеке Райерсоне лишь одно: семья для него самое важное в жизни, и он даже привезет с собой из Бостона двух маленьких сестер и кузину! Это произвело на Тринити большое впечатление, но вместе с тем лишний раз напомнило ей, как мало общего у нее с будущим нареченным.

В отличие от Райерсона она совершенно не интересовалась воспитанием детей. И тем не менее ее радовало, что Райерсон так серьезно относится к своим обязанностям. К тому же ей думалось, что присутствие детей будет достаточной препоной попыткам новобрачного проявлять нечто большее, чем видимость интимных отношений с ней.

Размышления Тринити были самым шумным образом прерваны донесшимися со двора истошными криками поварихи на ранчо Элены:

– Приехали! Я вижу карету!

– О Боже!

Тринити поспешила к открытому окну и выглянула из-за занавески; вгляделась в облако красноватой пыли, которое приближалось к ранчо с восточной стороны. При такой скорости приезжие будут у дверей минут через десять или даже меньше, а это значит, что ей надо забыть о своих бесполезных треволнениях и спуститься вниз, чтобы поздороваться с гостями.

Она уже собиралась отойти от окна, как вдруг заметила кое-что еще: по проселку, пересекающему проезжую дорогу, двигался наперерез экипажу человек верхом на лошади. Всадник прямо держался в седле, одет он был в длинную запыленную куртку, на голове широкополая шляпа. Тринити увидела, как он поравнялся с экипажем и вступил в разговор с пассажирами, причем он явно выкрикивал что-то. Видимо, удовлетворенный услышанным, всадник обогнал экипаж и поскакал галопом по направлению к дому; карета следовала за ним в некотором отдалении.

Загадочный всадник пробудил любопытство Тринити.

Она не могла разглядеть его лицо, но ей чудилось, что он загорелый и мужественно красивый. Ковбой или представитель закона, рожденный для долгих поездок верхом по просторам Дикого Запада и привыкший спать на земле при свете звезд.

Кто же он? Тринити охватило возбуждение, и она не задумываясь подошла к зеркалу посмотреть, как выглядит, но тотчас опомнилась и даже застонала с досады на себя.

Что она, совсем утратила разум? Фантазирует насчет какого-то незнакомца, в то время как другой, куда более важный для нее человек вот-вот ворвется в ее жизнь! В карете, а не на вороном скакуне, но ведь это не его вина.

«Немедленно прекрати весь этот вздор! – приказала она себе. – Этот всадник, ясное дело, приятель Клэнси, скорее всего старый и уродливый, в нем нет ничего героического. Джек Райерсон, при всей своей анемичности, – это мужчина, встречи с которым ты ждешь с трепетом душевным, и, если ему удастся спасти „Шпору“, он будет настоящим героем, не важно, на коне ли он сюда приедет, в экипаже или на черепахе».

Пригладив волосы в последний раз, Тринити спустилась по лестнице и вышла на широкое деревянное крыльцо, на котором уже собрались обитатели ранчо.

Элена неодобрительно вздернула бровь:

– И в таком вот виде леди собирается встречать своего нареченного?

– Это не твое дело. Ты знаешь, кто этот всадник?

– Никогда его не видела.

Тринити обратилась к старшему рабочему:

– Клэнси, ты его узнаешь?

– Нет, мисс. – Глаза у пожилого человека весело заискрились. – Не могу сказать, что узнаю вас.

Тринити рассмеялась ласковой шутке.

– Но ведь я в трауре, не так ли?

– Вы думаете, это платье обескуражит вашего новобрачного? Не похоже, милочка. Скромный наряд, выходит так, возбуждает воображение у парней самым неожиданным способом.

Тринити хотела было прикрикнуть на Клэнси, но тут ее внимание снова привлек все тот же незнакомый всадник: он находился уже совсем близко, и она убедилась, что он вовсе не старый и не уродливый. Он был очень красив, с кожей загорелой, но не обветренной. Приветствуя собравшихся на крыльце, всадник поднял руку в перчатке и одарил всех приветливой улыбкой.

Тринити почувствовала новый прилив возбуждения, но на этот раз не пыталась подавить его. Ну и что такого, если она формально обручена с кем-то другим? Вполне допустимо использовать последнюю возможность для невинного флирта хотя бы до той минуты, как подъедет экипаж.

И как только всадник осадил коня у самого крыльца, она выступила вперед, заметив при этом, что тот смотрит на нее живыми зелеными глазами с нескрываемым удовольствием и одобрением.

– Добро пожаловать на ранчо «Сломанная шпора», сэр, – сказала Тринити, едва не рассмеявшись оттого, что голос ее прозвучал так пылко; она кашлянула и добавила уже более сдержанно:

– Я Тринити Стэндиш, хозяйка этого владения.

Мужчина улыбнулся еще шире, соскочил с седла и намотал поводья коня на перила крыльца. Окинув Тринити долгим взглядом, он снял шляпу и слегка поклонился.

– Вы оказываете мне честь, мисс Стэндиш. Примите мои соболезнования по случаю утраты вашего дедушки. И мою искреннюю признательность за то, что вы столь доброжелательно встречаете нас.

– Нас?

Улыбка его исчезла.

– Я полагал, что Брэддок сообщил вам… – Он бросил через плечо взгляд на экипаж и покачал головой. – Ваш кучер, кажется, не удивился, увидев девочек, и я решил, что…

– Погодите! – Тринити сбежала по ступенькам и остановилась рядом с ним. – Вы мистер Джек Райерсон? – Она услышала смешок Клэнси у себя за спиной и покраснела до корней волос. – Простите меня, умоляю вас! Я считала, что вы в экипаже вместе с вашими сестрами и кузиной, которые, разумеется, здесь желанные гостьи. Мне было бы очень жаль, если бы они не сопровождали вас.

Простите, мистер Райерсон, я просто не ожидала, что вы такой.., м-м.., такой высокий.

– Или такой пропыленный? – Мальчишеская улыбка снова появилась у него на губах. – Вы тоже не совсем такая, какой я ожидал вас увидеть. – Он взял руку Тринити в свою и слегка коснулся губами кончиков ее пальцев. – Джек Райерсон, к вашим услугам. Ваше смущение вполне понятно. Я нанял верховую лошадь единственно по той причине, что мне хотелось поближе взглянуть на ранчо. Таким образом я сумел увидеть достаточно вашей земли, не теряя из виду экипаж. К сожалению, эти самые ваши владения осыпали пылью мою одежду с невероятной щедростью, и ничуть не удивительно, что мой вид поразил вас.

Тринити облизала губы, отчаянно желая сказать что-нибудь умное или утешительное, но у нее ничего не получалось. Достаточно нелепо, что она приняла этого человека за красивого незнакомца. А он оказался ее женихом!

Он, мужчина, которого она надеялась держать на расстоянии и терпеть по необходимости в связи с завещанием дедушки.

Прикосновение его губ к ее пальцам взволновало Тринити; придуманный ею план обескуражить временного мужа сменился совершенно иррациональным стремлением убежать в дом, подняться в свою комнату, сбросить с себя безобразное одеяние, распустить длинные золотые волосы и надеть самое нарядное платье.

Ее выручил Клэнси. Правда, не обошлось без еще одного понимающего смешка, когда он вклинился между Тринити и ее женихом, пожал последнему руку и представился:

– Я Боб Клэнси, старший рабочий на ранчо «Шпора» с первых его дней и доныне. Мы все очень и очень рады, что вы здесь, сэр. Надеюсь, хотя бы половина того, что слышала о вас мисс Тринити, истинная правда.

– Очень приятно, мистер Клэнси. Из того, что я прочитал в сообщениях от мистера Рассела Брэддока, я понял, насколько вы ценный работник на этом ранчо.

– А это вот Элена. Она и ее родственники готовят для всех еду, убирают и вообще обо всем тут заботятся.

Джек наклонил голову в ту сторону, где на ступеньках стояла Элена.

– Рад познакомиться с вами, Элена. Не посетуйте на ту грязь, которую я собрал по дороге.

Он снял свою кожаную куртку, встряхнул ее и поморщился, убедившись, что пыли на ней осталось еще вполне достаточно.

– Я вижу такое каждый божий день, – заверила его Элена, сияя улыбкой. – Как уже сказал Клэнси, мы вам рады, а мисс Тринити, как вы сами видите, больше всех.

Тринити бросила на нее грозный взгляд, но тут подъехал экипаж и остановился примерно в десяти ярдах от крыльца. Тринити заулыбалась, от души желая произвести на сестер Джека более благоприятное впечатление, чем на брата, и пришла в полный восторг, когда дверцы распахнулись и из экипажа чуть ли не выпали на землю две милые девчушки, не дожидаясь чьей-нибудь помощи.

– Мы приехали! – радостно объявила младшая. – А где коровы?

– Они бродят по выгону, так что вам пока придется удовольствоваться нами, – сказала Тринити, опускаясь на одно колено, чтобы посмотреть малышке в глаза. – Я Тринити Стэндиш. Добро пожаловать в «Сломанную шпору».

– Позвольте вам представить мисс Джейн Райерсон, – послышался голос Джека у Тринити за спиной. – В последние шесть недель она говорила только о коровах. Мы и оглянуться не успеем, как она даст имя каждой из них.

– Я рада познакомиться с тобой, Джейн. – Тринити помедлила, потом пожала девочке руку. – Мы приготовили для тебя удобную комнату. После того как ты хорошенько выспишься в ней сегодня ночью, мы утром поедем на прогулку и полюбуемся стадом. – Выпрямившись, Тринити повернулась ко второй девочке и улыбнулась. – Привет.

– Это Мэри, – поспешил сказать Джек. – Она тоже рада приезду сюда, хоть и разделяет осмотрительность старшего брата по отношению к крупному рогатому скоту.

Тринити рассмеялась и похлопала старшую девочку по плечу.

– Видела бы ты меня, когда я впервые приехала на ранчо. У меня никогда не было даже кошки или собаки, а тут меня со всех сторон окружили животные.

Мэри робко улыбнулась:

– Спасибо, что вы пригласили нас к себе на ранчо, мисс Стэндиш. Я вовсе не боюсь коров. И Джек тоже не боится. Не знаю, почему он так сказал.

– У меня никогда не было брата, но, как мне говорили, братья очень любят поддразнивать своих сестер, – заметила Тринити, сочувственно подмигнув Мэри.

Тут она повернулась к экипажу, как раз в ту минуту, когда из нее выглянула третья девочка, которая очень осторожно поставила ногу на подножку. Джек в одно мгновение оказался возле дверцы и подал кузине руку, помогая сойти на землю.

– Это Луиза, – сообщила Джейни. – Наша двоюродная сестра.

– Какое счастье, что у тебя есть сестра, брат и еще кузина.

– Луиза всем недовольна и все время жалуется, – шепотом поведала Джейн. – Но это так, понарошку.

– Буду об этом помнить, – пообещала Тринити; распрямившись, она подошла к Луизе. – Добро пожаловать в «Сломанную шпору», Луиза. Мы постараемся, чтобы тебе здесь было хорошо.

– Я рада познакомиться с вами, мисс Стэндиш, – ответила Луиза подчеркнуто настойчивым тоном, словно старалась убедить самое себя. – Надеюсь, вы не против, что Джек привез меня с собой. Он мог бы оставить меня в школе и…

– Я была бы очень огорчена, если бы он так поступил, – перебила ее Тринити, мысленно добавив, что ее в детстве очень часто «оставляли в школе», в то время как ей хотелось ездить по всему миру со своим путешествующим отцом.

Повинуясь внутреннему побуждению, чисто импульсивно, Тринити ласково обняла Луизу за плечи и была рада, что та не отстранилась. Потом Тринити повернулась к дому и оказалась лицом к лицу с Джеком Райерсоном, улыбка которого стала еще более завораживающей, чем прежде, когда он предложил девушке руку, чтобы проводить ее к крыльцу.

Кровь бросилась Тринити в лицо, едва она положила руку на сгиб его локтя. Неужели она всерьез верила, что они смогут вступить в квазиромантические отношения, ни капельки не смущаясь? Это казалось возможным, пока Тринити воображала себе Джека как серьезного, угрюмого человека, одержимого страстью к фактам и цифрам. Однако этот красивый мужчина был наделен иным талантом: один только взгляд его зеленоватых глаз вызывал у неискушенных особ женского пола дрожь предчувствия чего-то неведомого, но прекрасного.

Мысль о том, чтобы провести брачную ночь в его объятиях и сохранить на следующий день трезвую голову, казалась попросту смешной, однако завещание деда и собственные планы Тринити на будущее не оставляли ей выбора.

Джек, судя по его виду, не испытывал ни малейшего волнения, и Тринити решила пока что последовать его примеру и вести себя как ни в чем не бывало. Но при ближайшей возможности она под каким-нибудь предлогом улизнет к себе в комнату и хорошенько обдумает, как справиться с неожиданно возникшим положением дел.

И переоденется во что-нибудь понаряднее.

* * *

Джек и девочки долгих семь недель добирались до Сан-Франциско, где Рассел Брэддок поселил их у себя в доме и всячески ублажал еще десять дней, прежде чем проводить в дальнейший путь – теперь уже на ранчо.

«И за все это время, – твердил себе Джек, сопровождая хозяйку дома вверх по ступенькам на крыльцо, – лукавый брачный агент ни разу не упомянул, что Тринити Стэндиш – ошеломительно красивая девушка. Слава Богу, что она в трауре. То есть, – поспешил он поправить себя, – хорошо, что она одета в черное по случаю понесенной ею утраты. И пожалуйста, не забывай в дальнейшем, что, хоть вас свел брачный агент, ты находишься здесь исключительно по деловым причинам».

Если до сих пор у Джека и были сомнения в гениальности Брэддока, то теперь они значительно поубавились.

Брачный агент не только не упомянул о красоте Тринити, он тщательно избегал иных определений, кроме самых общих: она-де здоровая, приятная собеседница, что и вынудило Джека прийти к убеждению, что хозяйка ранчо обладает заурядной внешностью, а возможно, и вовсе не привлекательна.

Каковы были при этом мотивы агента? Хотел ли он, чтобы Джек внутренне расслабился, так сказать, разоружился, и тогда первая встреча с Тринити, новым деловым партнером, произвела бы на него особенно сильное впечатление? В подобной тактике есть свой смысл.

В конце концов Джек ясно дал понять, что едет на ранчо с целью определить потенциальные вложения, не давая обязательств самому сделать подобные вложения и принять ответственность за предприятие на себя лично.

Он хотел в первую очередь объективно оценить сильные и слабые стороны ранчо.

Знай Джек, что одно из преимуществ – возможность проводить время с красивой девушкой, он бы соответственно подготовился. Вместо этого его деловые качества вынуждены были, по крайней мере в данный момент, уступить место более непосредственным порывам.

Черное платье оказалось в этом случае прямо-таки даром богов, напомнив ему, зачем он сюда приехал. И тем не менее Джек не смог полностью скрыть чувства, испытанные им, когда он впервые увидел стоящую на крыльце Тринити. А как было сказано в первом письме Брэддока, ему предстояло на ней жениться. Он тогда особо не задумывался над таким осложнением ситуации, полагаясь на свое умение находить выход из любого положения. Но теперь, познакомившись с невестой, Джек не мог удержаться от фантазий на тему брачной ночи, несмотря на то что эта брачная ночь была лишь частью делового соглашения о союзе, которому предстояло завершиться разводом через полгода.

Джек был в состоянии лишь весьма смутно представить отношение самой Тринити к брачной ночи как всего лишь к части делового плана. Ему показалось, что она нервничает и чувствует себя виноватой. Насколько же более нервной – или, хуже того, угнетенной, даже испуганной! – она почувствует себя при мысли оказаться в одной постели с совершенно чужим мужчиной.

«И к тому же мужчиной высоким», – усмехнувшись, сказал себе Джек, припомнив первую реакцию Тринити на его появление. Она была явно встревожена, когда долгожданный деловой эксперт появился перед ней весьма бесцеремонно и весь в пыли.

«Покрытый пылью деловой партнер лучше, чем пропыленный любовник», – мысленно произнес он, поднимаясь вместе с Тринити по лестнице на крыльцо и улыбаясь ей.

Тринити ответила ему улыбкой – несколько принужденной, как показалось Джеку, – и сказала:

– Элена приготовила для вас и для девочек освежающие напитки и закуску, но я полагаю, вы сначала захотите привести себя в порядок. Если вы предпочитаете до обеда отдохнуть, нам это вполне понятно. Я провожу ваших сестер и Луизу в их комнаты. Вы займете комнату дедушки, она у нас самая удобная. – Тринити слегка поморщилась. – Он умер не у себя в комнате, но если вы испытываете некое предубеждение.., по отношению к подобным вещам…

– Если это самая удобная комната, может быть, вы сами займете ее? – осторожно спросил Джек.

Улыбка Тринити потеплела.

– Когда дедушка строил этот дом, я жила в Мэриленде, но он рассчитывал на мои приезды и приготовил для меня очень красивое помещение. Комната дедушки – настоящее жилье для ранчера, и так как вы станете его преемником и будете управлять ранчо…

– Поскольку есть вероятность, – Джек произнес последнее слово с подчеркнутым ударением, – что я буду управлять ранчо, то сочту за честь занять его комнату. Благодарю вас.

Маленькая морщинка неудовольствия промелькнула на лбу у Тринити, и Джек еле сдержал смех.

– Надеюсь, мистер Брэддок объяснил вам это, не так ли? – спросил он.

– Мистер Брэддок был совершенно точен, – признала Тринити. – В течение двух недель вы можете познакомиться с описью имущества, проверить отчетность, задать все необходимые, с вашей точки зрения, вопросы и после этого принять решение. Дело в том, что всего два года назад это ранчо было чем-то вроде золотого прииска, куда более доходного, чем настоящие золотые прииски в этом районе. Если вы управляющий столь высокого уровня, как о том говорит мистер Брэддок, вам и двух недель не понадобится, чтобы убедиться, какая это для вас замечательная возможность. – Она покраснела и поспешила добавить:

– Здесь, конечно, есть свои сложности, но если мы отнесемся с уважением и доверием друг к другу, дело принесет нам обоюдную выгоду. И не затронет нашего чувства собственного достоинства.

– Нашего чувства собственного достоинства?

Тринити снова покраснела.

– Я не хотела намекнуть на то, что чего-то стыжусь, сэр. Так же, как и вы. Дедушка поставил нас в особые условия, но если мы последуем совету мистера Брэддока…

Джек не без удивления увидел, что она вдруг опустила свои фиалкового цвета глаза и произнесла удрученно:

– Может, не стоит обсуждать все это при детях?

– Обсуждать что? – спросил Джек, но прежде чем слова успели вылететь у него изо рта, он догадался, о чем речь, и едва не застонал с досады на себя. – Уж не имеете ли вы в виду наш брак? Разумеется, Брэддок пояснил вам мою позицию… – Тут он прервал себя, обнаружив, что Луиза жадно ловит каждое его слово. С нервической усмешкой Джек предложил:

– Вы, кажется, собирались показать девочкам их комнаты, это замечательно. Я сам найду комнату вашего дедушки, и когда мы все приведем себя в порядок, мы с вами можем поговорить наедине. Например, в гостиной.

Тринити уставилась на него так, словно он вдруг перешел на какой-нибудь неизвестный латинский диалект.

– О вашей позиции? – Глаза у нее загорелись. – Мне это соглашение нравится не более, чем вам, как мне кажется, сэр, по брак – обязательное условие нашего успеха. Вам лишь стоит познакомиться с завещанием дедушки, и вы в этом убедитесь. Если я каким-то образом разочаровала вас…

– Конечно, нет!

– Позвольте мне договорить! – Она отступила, как бы не уверенная в том, что держится от него на расстоянии большем, чем необходимо для пощечины. – Прошу прощения, если вы ожидали, что я встречу вас с определенной долей кокетства и стану завлекать. Но я рассматриваю наши отношения как чисто деловые и призываю вас к тому же.

Огонь в ее глазах настолько потряс Джека, что он на время утратил дар речи. Никогда еще он не сталкивался так близко с дикой, неукротимой красотой, тем более вызывающей по контрасту с траурным платьем и строгой прической.

И тут он понял все: и почему она так оделась, и почему нервничает, почему смущается.

Гордая молодая женщина, убежденная в том, что должна поступиться своим достоинством во имя уважения к памяти деда. Если бы этот взрыв негодования не был настолько мгновенным и безумным, он тронул бы его сердце. Но теперь следовало держать сердце в узде, если он хочет спасти положение.

Джек обратился к Луизе:

– Возьми с собой сестер и поднимайтесь наверх.

Можно вас на минутку, Элена? – Он повернулся к поварихе, которая буквально таращила на него глаза. – Можно попросить вас показать девочкам их комнаты, пока мы с мисс Стэндиш обсудим между собой деловые вопросы?

– Н-нет, сеньор Райерсон. То есть si [1]1
  Да (исп.). – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]. Да, сэр. – Элена повернулась к девочкам. – Идемте, деточки. Я принесла в ваши комнаты цветы и постелила свежее белье. Пошли скорее, я все вам покажу.

Тринити энергично кивнула в знак согласия.

– Идите с Эленой, девочки. Когда вы приведете себя в порядок, мы все вместе попьем чаю с пирожными на крыше [2]2
  Имеется в виду плоская крыша, на которой отдыхают или принимают солнечные ванны.


[Закрыть]. Спасибо тебе, Элена, – добавила Тринити сердечно. – Что бы я без тебя делала?

Экономка в ответ только беспомощно пожала плечами и повела девочек вверх по лестнице, оставив Джека наедине с его новым деловым партнером.

– Поверьте, мисс Стэндиш…

– Молчите! – Тринити взяла его за руку и втолкнула в ближайшую комнату, большую часть которой занимал огромный письменный стол красного дерева. Тринити закрыла раздвижные двери и повернулась к Джеку лицом, бледная и встревоженная. – Я могу представить, что вы намерены были сказать после происшедшего. Я доверилась вам и мистеру Брэддоку…

– Прошу вас, выслушайте меня хотя бы в течение пяти минут, и ваше доверие восстановится. И ваше мнение о мистере Брэддоке – ладно, мы и об этом поговорим попозже. А пока… – Джек улыбнулся самой обезоруживающей улыбкой. – А пока не присядете ли вы, мисс Стэндиш?

Она отнюдь не казалась успокоенной, и Джек впал в уныние. Долгие годы он имел дело с инвесторами мужского пола и внушал им полное доверие, но у него совершенно не было опыта подобного рода с женщинами.

В тех достаточно редких случаях, когда жена или дочь клиента принималась его расспрашивать о стратегии вложений, они, как правило, отвечали на его разъяснения и уговоры доверительными улыбками и даже – это случилось раз или два – начинали кокетничать и благодарить.

Ничего подобного не угрожало ему в данных обстоятельствах. Пылающие глаза Тринити превратились в холодные как лед. Руки она положила на бедра – верный признак того, что она готова откусить ему голову, если он точно помнил дни своего общения с Эрикой.

Она и не думала садиться, и Джек тоже вынужден был стоять, но позволил себе прислониться к столу, надеясь, что непринужденная поза приведет к некой доверительности. Затем он заговорил как можно мягче, рассчитывая найти слова, способные устранить страхи разгневанной невесты.

– В завещании вашего дедушки есть одна лазейка. Если мы воспользуемся этим преимуществом, то сможем владеть предприятием, свободным от притязаний благотворительных организаций, и нам не нужно будет вступать в брак.

– Лазейка?

Она произнесла это негромко и спокойно, что побудило Джека продолжать.

– Из первого письма мистера Брэддока ко мне я понял, что вы утрачиваете право на наследство, если не проживете в законном браке со своим мужем в течение шести месяцев, непрерывно следующих один за другим в течение первого года после смерти вашего дедушки. Вы понимаете это условие точно таким же образом?

Тринити кивнула.

– Если я не выйду замуж в самом скором времени, все перейдет к приюту для мальчиков «Дельта-Вэлли». Я читала завещание, мистер Райерсон. Оно лежит здесь, на письменном столе. Может, вы познакомитесь с ним сами?

Джек снова показал на одно из кресел возле письменного стола:

– Обсудим все спокойно?

Тринити помолчала, потом кивнула и села.

Джек с чувством облегчения обошел стол кругом и устроился в потертом кресле, которое, как видно, очень добросовестно служило Эйбу Стэндишу в течение десяти лет.

Принудив себя не обращать внимания на то, какой волнующей и милой выглядит сейчас его хозяйка, он наклонился и посмотрел ей в глаза.

– Поскольку вы знакомы с завещанием, позвольте задать вам такой вопрос: если мы с вами поженимся в этом месяце и станем жить вместе как муж и жена в течение шести последующих месяцев, что получит «Дельта-Вэлли»?

– Простите? – Тринити склонила голову набок, явно смущенная. – Они не получат ровным счетом ничего, во всяком случае, ничего по завещанию.