Текст книги "Путеводитель ботаника по цветам и судьбам"

Глава 9

Ли проснулся на следующее утро, радуясь, что не выпил больше одного бокала в «Голубой комнате». Он ненавидел похмелье, а в его тихой спальне, оформленной в голубых и белых тонах, было практически ослепительно светло. Солнечный свет струился сквозь широкие окна, выходящие на Кавендиш-Сквер-Гарденс – эту особенность своей квартиры он редко ценил. Ли не так часто бывал дома, чтобы успевать наслаждаться видом.

Он перевернулся на спину, укрываясь от яркого света, и взгляд его упал на маленький белый пакетик на прикроватной тумбочке. Вся усталость от позднего возвращения уступила место волнению.

Если быть детективом-любителем так просто, то неудивительно, что Шерлок Холмс имел репутацию успешного сыщика.

Ли сел и провел пальцами по липким прядям своих волос, все еще густо намазанных бриолином с предыдущего вечера. Он поднял пакетик, изучая его, прищурившись от ослепительных солнечных лучей.

Пакет был ничем не примечательного белого цвета, без маркировки, без штампов, запечатанный тонкой линией белого воска. Ли осторожно открыл его. Внутри оказался белый порошок.

Ли нахмурился. Просто возмутительно, что эта банда по доброй воле раздавала наркотики незнакомым людям.

Отец и дядя Маттиас были бы в ярости. Его отец годами прописывал наркотик, но под тщательным наблюдением. Он часто и яро предупреждал Ли о его свойствах, вызывающих привыкание, не желая, чтобы единственный сын, по общему признанию, энергичный и склонный к экспериментам парень, попал под влияние этого белого порошка, растекшегося по улицам Лондона с началом войны. Когда Ли приступил к учебе, у него сложилось собственное мнение о наркотике, и, к его ужасу, оно совпало с мнением отца и дяди.

Использовав зажигалку с гравировкой, которую бросил накануне ночью на прикроватную тумбочку, Ли разогрел воск, чтобы запечатать обратно пакетик, и вскочил с кровати – ему не терпелось сделать кое-что еще в этом поразительно быстро набиравшем обороты деле, в которое он не имел права вмешиваться. Но от этой мысли было еще труднее удержаться.

Когда час спустя он приехал в университет, тщательно выбритый и в отглаженном костюме, не оставив на себе и следа от прошлой ночи, Ли вошел в кампус химии – неприметное здание, расположенное через улицу от северного крыла.

Расследование дел о наркоторговцах и убийствах вселяло бодрость, подобную тому напряжению, которое он испытывал, когда ему представляли нового пациента. Конечно, это стоило нескольких бессонных ночей. «В особенности, если Эверли продолжит так одеваться», – с ухмылкой подумал он. Под маской ворчливости и раздражительности да под строгими костюмами из хлопка и шерсти скрывалась весьма привлекательная девушка.

Ли едва успел сделать пару шагов по коридору, как увидел Ромеша Датту, бывшего одногруппника. Как обычно, чересчур короткие рукава рубашки демонстрировали длинные смуглые руки юноши, а толстые стёкла очков увеличивали карие глаза, создавая выражение вечного удивления на его лице.

– Ромеш! До чего кстати – как раз тебя искал, – приветствовал Ли, протягивая однокурснику руку. – Есть минутка? Я хотел бы, чтобы ты кое-что проверил.

Ромеш с энтузиазмом похлопал Ли по руке.

– Звучит интригующе. Я просто вышел подышать воздухом. Ты же помнишь, как здесь мерзко пахнет от всех этих химикатов.

Обменявшись взглядами, юноши улыбнулись. За годы учебы в Кембридже Ли успел втянуть Ромеша во множество неприятностей, включая одну особенно запоминающуюся выходку, когда они смешали несколько веществ, в результате чего образовалась настолько занимательная и разрушительная реакция, что и представить было сложно. Ромеш всегда был одним из самых искренних парней в классе Ли и вечно по уши в работе. Для некоторых из их однокурсников было оскорбительным учиться вместе с индийцем, даже если он родился и вырос в Англии, а для Ли оскорбителен был их идиотизм. Они с Ромешем стали друзьями. До чего счастливое совпадение, что они оба оказались в Университетском колледже, да еще и в одно и то же время. Тем более что сейчас Ли нужна была услуга.

Они поднялись на верхние этажи, пока Ромеш радостно болтал о своей невесте, а Ли подшучивал над его предстоящей свадьбой. Перед самым входом в кабинет Ромеш остановился в коридоре и стал рыться в карманах, несомненно, в поисках ключа.

– Ну, что там у тебя для меня?

Ли одарил его извиняющейся улыбкой.

– В общем, Ромеш, я принес тебе пакетик с белым веществом.

Ромеш уронил ключ, который со звоном упал на пол. Огромные глаза в очках растерянно заморгали, и он пробормотал:

– Но зачем?

Ли опустился на колени и, взяв ключ, передал его Ромешу.

– Это долгая история.

Ромеш забрал его и открыл дверь в свою лабораторию. Мензурки, запачканные справочники и бумаги загромождали все пространство, на полках стояли стеклянные банки и бутылки с различными химикатами. Их янтарные и голубые емкости сияли в свете, проникавшем из больших закрытых окон. Ли вопросительно указал на них, и Ромеш вздохнул.

– Я не открываю их, потому что мою работу может залить дождем, если механизм заест. – Он надел свой белый халат и принялся освобождать место на длинной деревянной стойке рядом. – Что я должен искать? Боюсь, я не могу назвать твое последнее увлечение приемлемым.

Раздраженный тем, что по какой-то непонятной причине многие считали, что он нырнет с головой в кучу белого порошка, Ли сказал:

– Нет, конечно. Друг попросил меня проверить, натуральный ли это наркотик или какая-нибудь ерунда.

– Да брось! Твоя нынешняя пташка хочет, чтобы ты проверил вещество для нее, готов поспорить. Знаю, у тебя вкус на диких штучек, но, боюсь, вынужден протестовать.

– Это и правда всего лишь друг, Ромеш, – ответил Ли. Шафран бы ужасно разозлилась, узнай она, что он раскрыл все своему товарищу, однако у нее не было причин общаться с Ромешем. Ли прекрасно знал, что она презирает химию. Он провел рукой по лицу, подбирая более верные слова: – Моя коллега по исследованию помогает в расследовании и она наткнулась на этот пакет. Она хочет убедиться, что вещество настоящее, прежде чем бить тревогу.

Ромеш поднял голову, в замешательстве снова нахмурив брови.

– Твоя коллега – женщина? И что значит расследование? Полицейское, что ли?

Слегка поморщившись от его недоверчивого тона, Ли кивнул. Ромеш выпучил глаза и бросил пакет на стол, будто обжегся им.

– Теперь на нем наши отпечатки пальцев!

– Расслабься, старик, а то удар хватит. Я же доктор, помнишь. Мне разрешено иметь с ним дело.

– Но не для того, чтобы нюхать или колоться им, а именно это подумает всякий, у кого есть хоть какие-то мозги, если увидит, что ты носишь его с собой в таком виде. – Ромеш медленно покачал головой, добавляя несколько капель жидкости на блюдце. – Кто она, эта коллега по исследованию? Тоже врач?

Ли колебался, не желая ввязывать Эверли в дело о наркотиках, раз уж Ромеш так плохо отреагировал. Но его друг работал в университете уже много лет и, скорее всего, знал все о ней и о том, почему большинство ее коллег ненавидят ее.

– Шафран Эверли. Ботаник из северного крыла, – ответил Ли непринужденно. – Слышал о ней?

Пальцы Ромеша дрогнули, и он едва не уронил стеклянную пластинку, на которую насыпал маленькую горку белого вещества.

– Эверли? Девушка, которая избавилась от Беркинга?

Имя показалось Ли смутно знакомым.

– Беркинг… это?

У Ромеша ушло десять минут, чтобы рассказать всю историю, которая с каждым словом казалась Ли все более невероятной. Яд в бокалах с шампанским, схемы хищений, а его коллега пробовала на себе действие опасного растения только так! Действительно, как в самых мрачных романах.

Ромеш капнул кислотой на пластинку, а Ли наблюдал, как она шипит, осмысливая услышанную историю. Итак, весь университет считал, что Эверли отомстила Беркингу за то, что он не посчитал ее таланты достаточными для продвижения по службе на ее факультете. Его уличили в заговоре о финансировании вместе с его сотрудником, предположительно раскрытом Эверли и неким парнем по имени Эштон. Естественно, поскольку именно Эверли добилась заключения Беркинга в тюрьму, оставив его место открытым для Эстера, новый глава факультета дал ей все, чего она хотела.

Ли сильно сомневался, что все было именно так. Он знал, как работает машина слухов. Где-то во всем этом было зерно правды, однако Ли предстояло решить, насколько важно ему докопаться до сути.

Закончив рассказывать свою версию невероятной истории, Ромеш показал Ли результаты, которые он выписал печатными буквами на листке, вырванном из блокнота. Ли удивленно поднял брови, на что Ромеш ответил, что так он маскировал свой почерк. Согласно результатам анализа белый порошок действительно был искомым наркотиком, а не пустяковой подделкой.

– Спасибо, старик. Не переживай, я не дам тебя арестовать, – сказал Ли, похлопав Ромеша по плечу и забирая пакетик с оставшимся содержимым.

– То-то же. Надеюсь, в следующий раз, когда тебе нужна будет услуга, Ли, мне не придется рисковать работой или свободой.

Ли, ухмыляясь, покинул лабораторию, на ходу пообещав другу выпить за его помолвку. Но с каждой ступенью вниз улыбка его угасала, пока он размышлял над словами Ромеша. Всякий, у кого есть хоть какие-то мозги, решил бы, что он употребляет наркотики, если узнают, что он все же взял пакетик у Люси.

Как раз когда он переходил улицу, чтобы вернуться в Северное крыло, он заметил смутно знакомую фигуру, пересекавшую Гауэр-стрит в сторону внутреннего двора. Перси Эдвардс, с котелком на голове, из-под которого торчала его светлая шевелюра. Заинтригованный, Ли поспешил догнать его.

– Мистер Эдвардс! – позвал Ли и трусцой побежал по улице.

Эдвардс повернулся к нему с восхищенной улыбкой:

– А вас оказалось совсем несложно найти, доктор Ли. Я как раз хотел зайти поздороваться, – сказал он, его гладковыбритое лицо блестело от пота во все усиливающейся духоте этого утра. Он демонстративно проверил время на своих карманных часах, аляповатых, похожих на те, что предпочитал дед Ли. – Не хотите ли составить мне компанию за обедом? Вчера за нашей короткой беседой мне показалось, что ваша профессия должна быть невероятно увлекательной.

Обещание провести в елейной компании Эдвардса целый час в представлении Ли не было приятным времяпрепровождением, однако, напомнив себе, что пытается помочь найти убийцу, он согласился.

– Отлично! Расскажете мне о самых захватывающих приключениях в своей практике, – надулся от удовольствия Эдвардс, когда они направились обратно по улице.

Чувство вины едва не коснулось сознания Ли, когда он вспомнил, что Эверли ждет результата теста содержимого пакетика, но он надеялся, что к своему возвращению добудет что-то более существенное, чтобы рассказать ей.

Ли провел руками по лицу, поборов желание зевнуть. Еще чуть-чуть, и у него лопнет челюсть. Обед с Эдвардсом растянулся почти на два часа, с превосходной едой и вином, от которого ему на самом деле следовало отказаться. Хоть и вкусная, трапеза не доставила ему удовольствия, и не только потому, что Ли беспокоился, что всякий проходящий мимо в этом переполненном мужском клубе видел, что он обедает с человеком, ошивающимся в «Голубой комнате» с девицами, имеющими пристрастие к белому порошку.

Эдвардс был вежлив и излишне формален, продолжая обращаться к нему как к доктору Ли, хотя тот предложил ему перейти на «ты» в надежде быстрее найти взаимопонимание. Удовлетворив свое любопытство рассказами Ли о медицине, Эдвардс принялся разглагольствовать о своих коллекционных вещицах и об Амелии Грешем. Ли подумал, что у него появится хороший повод заговорить о мисс Уильямс, но оказалось, что таким образом Эдвардс приглашал Ли на экскурсию в свое родовое поместье, где хранилась его обширная коллекция антиквариата. Как выяснилось, он только что приобрел одноцилиндровый двигатель Карла Бенца[22]22
  Карл Бенц (1844–1929) – немецкий инженер, первопроходец в области автомобилестроения. Из его фирмы позже образовался концерн «Daimler-Benz AG» (ныне известный как «Mercedes-Benz Group»).


[Закрыть], который Амелия во время их недавней поездки в Сассекс нашла «совершенно очаровательным».

Ли любил автомобили – у него самого был один, милая голубая штучка, которая практически летала в тех редких случаях, когда он садился за руль, но обрекать себя на несколько часов вождения вместе с Эдвардсом, а потом любоваться его пыльными коллекционными экземплярами не очень-то хотелось, особенно если учесть, что их будет сопровождать Амелия Грешем. Вчера в «Голубой комнате» она, казалось, едва не уснула, не говоря уже о том, что всякий, кто дружил с Эдвардсом, наверняка был такой же белой вороной. Ли было все равно, что Амелия недавно обнаружила интерес к антиквариату Эдвардса; он не стал бы убивать целый день на такую скуку.

Его такси очень скоро остановилось у входа на территорию университета, и Ли, силясь выйти из полусонного ступора, навалившегося на него после столь сытного обеда, передал оплату водителю и вышел из машины. На другой стороне улицы возвышалась больница во всей своей отвратительной красе: громада из красного кирпича и белого камня причудливой формы, где каждый входящий гарантированно мог заблудиться. Ли раздумывал пойти туда, чтобы сделать то, что обещал Эверли, – расследовать пропажу наркотиков, но его и так не было целую вечность. А мысль о прогулке по извилистым больничным коридорам была сейчас крайне неприятна.

Ли вошел в Северное крыло и поднялся по лестнице так быстро, как только позволял его переполненный желудок. У двери в кабинет он медленно выдохнул, готовясь подвергнуться четвертованию за столь долгое отсутствие, затем распахнул дверь.

Точнее, попытался: она оказалась заперта. Ли усмехнулся, роясь в кармане пиджака в поисках ключей. Что ж, если Эверли сама отсутствовала, то и его не должно мучить чувство вины. Можно даже немного полежать, переварить услышанное.

Убедившись, что ему удалось избежать неодобрительных взглядов своей напарницы, Ли сел за свой стол и запрокинул голову на спинку стула с мягкой обивкой. Но не успел он закрыть глаза, как внимание его привлек листок бумаги, порхавший под потолком над головой.

Ли удивленно моргнул. К потолку была приколота записка.

Он встал на стул, чтобы дотянуться до нее, и увидел, что она прикреплена к штукатурке шляпной булавкой, увенчанной крошечной жемчужиной. Ли фыркнул: Эверли.

Записка была краткой, слова, написанные резким почерком черными чернилами, звучали нервозно:

«В полдень пришло сообщение: отравление в Литтл-Гаддесдене, сегодня утром были найдены три девушки. Состояние не тяжелое. Я бы сказала, что надеюсь увидеть тебя там, но не рассчитываю на это. Ш. Эверли».

Бегло изучив расписание поездов, которое Шафран оставила открытым у себя на столе, Ли предположил, что она только должна была добраться туда. Следующий поезд в этом направлении будет только через сорок минут, и это никуда не годилось.

Ли собрал свои вещи, на губах его скользнула легкая ухмылка. Похоже, ему все-таки придется сесть за руль своего маленького быстроходного автомобиля.

Глава 10

Как такие девушки умудряются дожить хотя бы до пятнадцати лет, оставалось за пределами понимания Шафран. При их склонности возбуждать агрессию по отношению к себе дрянным поведением, просто невероятно, что у них хватало времени и энергии на то, чтобы ввязываться в настоящие неприятности. Однако эти три девицы, сидевшие перед Шафран, умудрились найти себе серьезные проблемы, не теряя при этом нахальства.

Шафран сидела напротив трех девочек – тринадцати, тринадцати и четырнадцати лет, о чем поспешила сообщить старшая из них, – в маленькой обшарпанной гостиной, окна которой были закрыты от солнца. Гнетущую темноту рассеивало лишь несколько свечей, расставленных по комнате. Если поставить больше, пожаловались девочки, то от света болят глаза.

– Итак, – медленно сказала Шафран, просматривая записи, которые только что закончила делать, – вы решили, что в вашем затруднительном положении поможет съесть несколько ягод паслёна, что растут в саду миссис Ханнафорд. – Она произнесла это не как вопрос, поскольку это и не был вопрос. Когда она прибыла на железнодорожную станцию крошечной деревушки, отец одной из девушек забрал ее и объяснил, что трех юных леди нашли танцующими в саду местной вдовы, миссис Ханнафорд, на рассвете. Озадаченный отец поведал, что среди деревенских детей бытует мнение, что эта необщительная вдова на самом деле ведьма.

Одна из младших, пухлая девочка с рыжими волосами, выбившимися из косичек, подалась вперед на край кресла и серьезно сказала:

– Это Минни сказала, что мы должны их попробовать.

Минни, старшая, с узкими чертами лица, раздраженно уставилась на нее с дивана, который делила с третьей девочкой.

– Я сказала, что слышала о ведьмином вареве, Энн, а не что знаю, как сварить его и что из этого выйдет.

– Лгунья! – воскликнула другая девочка, Кэтрин. – Ты сказала, что оно заставит нас летать!

Шафран вздохнула, едва сдерживая как смех, так и раздражение. Вот уже битый час они ходили кругами, и каждая версия услышанной истории давала все меньше информации. Шафран подумала, что, скорее всего, они просто смущены тем, что их застали бегающими по соседскому саду в ночных рубашках. Она не могла сказать наверняка, были ли у них галлюцинации, но была уверена, что одна-единственная ягода, которую съела каждая, на них подействовала. Спустя несколько часов у них не было никаких симптомов, кроме воспаленных глаз да невысказанных вслух и невыясненных причин произошедшего.

Шафран прочистила горло, чтобы отбить у девушек охоту снова вступить в перепалку. Они перевели на нее взгляды, проявив поразительную слаженность действий.

– Значит, ведьмовское варево, – сказала Шафран. Это, по крайней мере, имело смысл: паслен давно был известен как ингредиент зелья, которое, по слухам, заставляло летать ведьминскую метлу. – Где вы услышали об этом и почему решили попробовать его?

Даже в тусклом свете свечей Шафран заметила, что их лица покраснели. Она отметила это про себя: покраснение было симптомом отравления пасленом, а еще – признаком того, что они что-то скрывают.

– Может, прочитали об этом в книге? – предположила Шафран, переводя взгляд с одного смущенного лица на другое. – Или кто-то заикнулся об этом случайно?

Энн открыла было рот, но Минни шикнула на нее, и девочка замолчала.

«Это просто смешно!» – подумала Шафран, испытывая очередное разочарование. Нельзя позволять им и дальше сидеть и угрюмо молчать. В деревне были и другие дети, и их тоже нужно было защитить от тех глупостей, откуда бы они ни взялись, которые заставили этих девочек съесть ягоды.

– Послушайте, – начала она, – я понимаю, что…

Дверь за спиной распахнулась. Девочки сощурились от яркого света. Шафран обернулась, не вставая, и едва сдержала вздох.

На пороге стоял Ли, в и без того небольшом проеме его фигура казалась еще внушительнее. Когда он шагнул внутрь и закрыл дверь, волосы его и кожа заблестели в свете свечей, делая его похожим на персонажа с картины Боттичелли. Шафран взглянула на девочек – они разинули рты. Надежды удержать их внимание теперь не осталось.

– Так-так, – произнес Ли, с преувеличенной медлительностью снимая с рук красные водительские перчатки, – я слышал, тут произошло отравление.

Смертоносные ягоды паслена испачкали перчатки. Не просто испачкали, их пурпурно-красный сок пропитал толстый кожаный материал, когда Шафран надела их в поле, и, скорее всего, окрасил и кончики пальцев.

Шафран перестала собирать ягоды, хмуро изучая свои пурпурные перчатки. Могут ли токсины всасываться через кожу?

Она продолжала работу в маленьком саду, вспоминая случай, о котором читала, когда садовник, выращивавший розы, случайно отравился никотиновым пестицидным спреем, впитавшимся через влажную одежду в кожу. Существовала ли вероятность того, что она могла отравиться?.. Что же содержится в смертоносном паслене? «Атропин, – подумала она, – но маловероятно, что такая крошечная доза окажет значительное воздействие». Или все же может? Но отчасти именно это и должно было выяснить их исследование.

Шафран сорвала с куста еще несколько ягод, подозрительно осмотрела их, а затем села за работу на каменной скамье неподалеку, перебирая семена для сушки и хранения. Она не знала, зачем Эстер намеренно попросил собрать так много семян, но, по крайней мере, они были в изобилии.

Маленький сад, расположенный за коттеджем подозреваемой миссис Ханнафорд, зарос; изгородь давно облезла, все заполонили сорняки, и лишь одна ухоженная грядка с овощами, расположенная чуть ближе к дому, выделялась. Небо было ярким, жемчужно-белым, а воздух – свежим и прохладным. Место было приятным, хоть и запущенным.

Все что угодно было предпочтительнее, чем оставаться в темной комнате с этими ужасными девицами.

Шафран попыталась вспомнить, вела ли она себя когда-нибудь так глупо, так наперекор всему. Конечно, они с Элизабет часто проказничали: еще девочками они тайком уходили из дома, чтобы побродить по развалинам на окраине владений ее семьи и рассказывать истории о привидениях. Ранним утром руины на углу поместья окутывал сильный туман, и все вокруг превращалось в грандиозное приключение. Однажды она попала в передрягу, съев неизвестную ей ягоду, сорванную с какого-то куста в переполненной оранжерее отца, когда была еще маленькой; и, разумеется, несколько месяцев назад она съела еще одно ядовитое растение, но у нее, по крайней мере, была более веская причина, чем желание проверить, сможет ли оно заставить ее летать.

– Не закончила еще?

Бодрый голос Ли вернул ее к реальности, в маленький сад, где она работала, пока из-за ягодного сока пальцы не начали прилипать к перчаткам. Она отложила скальпель – инструмент, который взяла из набора Ли, оставив его допрашивать девочек, когда стало понятно, что хоть оперу перед ними исполняй, а на нее они никак не среагируют.

– Почти. Полагаю, ты здесь потому, что с ними уже закончил?

Ли усмехнулся, перешагивая через невысокую каменную стену, обсаженную кустами вьющихся роз.

– Я здесь, – ответил Ли, засунув руки в карманы брюк, – потому что получил твою довольно язвительную записку. Хорошо, что я приехал, хоть девочкам врач особо и не потребовался.

– О, еще как потребовался, – с притворным сожалением признала Шафран. – Подозреваю, они распластались у твоих ног и выложили всю правду. – Ли склонил голову, пряча ухмылку. – Так и было, да? – Она горько рассмеялась. – Что ж, давай послушаем. Что за история?

– Судя по всему, сын викария увлекается низкопробной грошовой беллетристикой[23]23
  Penny dreadfuls (англ.) – дешевая популярная многосерийная литература, издававшаяся в XIX веке в Великобритании. Уничижительный термин примерно означает «грошовый ужас». Обычно это были рассказы по 8-18 страниц, каждая стоимостью в один пенни. Тема этих рассказов – приключения сыщиков, преступников или сверхъестественных существ (прим. пер.).


[Закрыть]. Кроме того, он – хотя, очевидно, и вполовину не такой симпатичный, как я, – достаточно привлекателен, поскольку Минди очень хотелось привлечь его внимание.

– Ну конечно! – вздохнула Шафран. Как она сразу до этого не додумалась? – Видимо, теперь нам нужно поговорить с сыном викария?

– Я уже об этом позаботился, – с ухмылкой сообщил Ли. – Я объяснил ему порядок вещей.

– Да? И каков же порядок?

– Если поощрять красивых девушек есть ядовитые ягоды, то не останется ни одной красивой девушки.

Шафран разразилась хохотом.

– И что он на это ответил?

Ли пожал плечами, довольный.

– Он оценил мой совет как весьма полезный.

– Надеюсь, у викария крепкое телосложение.

– Ему придется его развить, если эти девчонки продолжат бегать за его мальчиком.

– Не припомню, чтобы в детстве я была такой решительной.

– Сомневаюсь, что сын викария мог привлечь юную Шафран Эверли, – ответил Ли. – Наши жертвы, скорее, станут Люси Тэлбот и Кэролайн Эттвуд, когда вырастут. Коварные и хитрые, так?

Шафран задумалась над его словами, и веселье сменилось беспокойством. Эти юные девочки вели себя так же, как и другая группа девушек, и, как ни странно, тоже предпочитали баловаться опасными веществами. Она задалась вопросом, что же служило побуждающим мотивом для женщин постарше, если не красивый деревенский парень.

Ли оглядел сад и с интересом остановил взгляд на кусте, усыпанном ягодами:

– Ага, наш виновник?

Шафран встала и направилась к массивному кусту, радуясь возможности сменить тему.

– Да. Atropa belladonna, она же белладонна. – Шафран сорвала еще одну ягоду и протянула Ли. – Я надеялась, что это Solanum nigrum[24]24
  Паслен черный – растение семейства пасленовые, в его плодах – черных ягодах – содержится незначительное количество ядовитого вещества – соланидин. Несмотря на опасность, в некоторых странах спелые плоды едят сырыми, делают начинки для пирогов, варят варенье, повидло и кисели.


[Закрыть]. Внешне он очень похож и менее ядовит, но ягоды слишком крупные и не растут гроздьями, как у другого вида. Но, похоже, девочки в итоге перенесли его довольно благополучно.

– Выглядит весьма безобидно, да? – пробурчал Ли, вертя в руках ягоду – блестящую и черную, как жук. Он проткнул кожицу ягоды зубами. – М-м-м, сладкая.

– Нельзя это есть!

– Я и не ем, – кивнул Ли. Он провел языком по губам, очищая их от темного ягодного сока, затем бросил плод обратно в кусты. – К тому же кто бы говорил. Не ты ли пару месяцев назад отравила себя намеренно?

Черт бы побрал эти сплетни! Они переворачивали произошедшее с ног на голову.

– Это было для расследования, ради науки.

Ли лукаво улыбнулся ей.

– О, я знаю. Вы и джентльмен по имени Эштон помогли раскрыть те отравления несколько месяцев назад. Что-то о паре мерзавцев, ворующих у университета?

Шафран невольно отметила, что лицо ее покрыл румянец.

– Да, именно.

– Этот Эштон – кажется, я не видел его в университете. Может, мне стоит обратиться к нему за советом, как с тобой управляться, когда ты преследуешь убийц?

– Извини, но он недоступен. Придется найти другой способ управляться со мной.

– Недоступен? Ты отравила его после того, как поймала убийц?

Раздраженная, Шафран скрестила руки на груди и, ощутив липкость на коже, поняла, что совершила ошибку. Одернув руки, она с ужасом посмотрела на фиолетовые отпечатки, усеявшие ее кожу.

– Александр Эштон находится в экспедиции по Амазонии. Он вернется в октябре, так что придется тебе до тех пор обойтись без его советов.

– О, это многое объясняет.

Шафран недоуменно выпалила:

– Что?!

Ли широко улыбнулся и полез в карман. Он достал носовой платок. Вместо того, чтобы предложить его ей, он взял ее за локоть и стал вытирать кожу мягким хлопком.

– Взять, к примеру, твой атлас. Ты то и дело открываешь его на странице Бразилии. Он лежит у тебя на столе день-другой, потом ты снова его убираешь. Должно быть, он пишет тебе?

Щеки Шафран горели. Голыми руками он нежно протирал ее обнаженные руки, что создавало атмосферу интимности. Но куда больше ее смущала его проницательность. Она выдернула руку.

Не обращая внимания, Ли сложил испачканный носовой платок и убрал его в карман.

– Значит, да. Итак, вместе вы помогли засадить преступников за решетку, а теперь он в Бразилии, продирается сквозь джунгли с мачете и борется с ягуарами. Как увлекательно.

– Если друг пишет мне откуда-то издалека, то вполне естественно интересоваться теми местами. И вполне нормально подружиться с тем, кто помог сделать что-то важное. Мы с тобой подружились, работая над нашим исследованием, так? – В последнем Шафран не была уверена, но Ли уже смотрел на нее своим дразнящим взглядом, который она так ненавидела.

– И даже больше, Эверли, – промурлыкал он.

Довольно. Развернувшись на каблуках, она подошла к скамейке, чтобы прибрать беспорядок, который она устроила, потроша ягоды.

Они перешагнули через невысокую стену и пошли по дорожке, ведущей к коттеджу миссис Ханнафорд. Шафран посмотрела на небо, которое из молочно-белого превратилось в серое, и подумала, не попросить ли подвезти их до железнодорожной станции. Ей не хотелось ждать поезда на открытой платформе, когда на улице идет дождь.

– Как думаешь, мы можем попросить?.. О-о! Что это здесь делает?

На обочине дороги у поля, усеянного зелеными листьями растущей на нем репы, стоял сияющий голубой автомобиль – совершенно неуместный на данном пейзаже.

– Это, Эверли, – сказал Ли, подойдя к автомобилю и любезно похлопав по заднему сиденью, – наш транспорт.