Текст книги "Порочная тайна"

Он снова приблизился. Она повернула налево и наткнулась на зловещего вида лифт – со стальными дверями и сложнейшей системой безопасности.

Хэлис приложил свои пальцы к системе считки отпечатков и прошептал код (пока Грейс специально отвела глаза), чтобы активировать систему.

– Мне нужно будет дать вам код доступа, – сказал он, – так как все картины останутся в подвале.

– Честно говоря, мистер Тэннос…

– Хэлис.

– Не уверена, что многое удастся сделать здесь, – продолжила Грейс не смущаясь. – Обычно процедуры оценки проводятся в лабораториях, при наличии всего необходимого оборудования.

Хэлис мрачно улыбнулся:

– Выходит так, что мой отец был того же мнения, госпожа Тернер. Думаю, вы найдете все необходимое оборудование и инструменты.

Двери лифта открылись, и Хэлис сначала пропустил Грейс вперед и лишь затем вошел сам. Двери со свистом закрылись, и Грейс ощутила неожиданный приступ клаустрофобии. Лифт был довольно просторным, и только они вдвоем находились внутри, и все же ей казалось, что она не может дышать. Не может думать. Она осознавала, что Хэлис стоит рядом, весь такой расслабленный, а лифт опускался все ниже и ниже под землю, к самому сердцу, зловещему сердцу этого ужасного строения. Внутри ее боролись сразу два чувства – соблазна и ощущения себя в западне; оба эти чувства она ненавидела.

– Еще несколько секунд, – мягко произнес Хэлис – он понимал ее страх.

Грейс привыкла скрывать свои эмоции, и у нее это хорошо получалось, поэтому она очень удивилась и встревожилась, что этот, по сути, незнакомец так легко и быстро «читает» ее. Никому прежде это не удавалось.

Двери открылись, и он простер руку наружу, показывая, что пропускает ее первой. Грейс осторожно вышла в обычный коридор с бетонными полом и стенами – как у любого другого коридора. Справа она увидела толстую стальную дверь, спиленную с петель и теперь прислоненную к стене. Подвал Балкри Тэнноса. Ее сердце тяжело и глухо забилось в предвкушении и страхе.

Ну вот, они здесь. Хэлис прошел мимо нее, чтобы зажечь свет. Грейс увидела, что внутри подвал выглядит как гостиная или кабинет. Со все еще тяжело бьющимся сердцем, она ступила внутрь этой тайной комнаты.

Картин было очень много, слишком много, чтобы рассмотреть все сразу. Картины занимали каждый свободный участок стен, рамки практически касались одна другой. Грейс сразу же определила по меньшей мере дюжину украденных картин – Климт, Моне, Пикассо. Миллионы долларов крылись в этих произведениях искусства.

Она тяжело выдохнула, и Хэлис засмеялся немного хрипло:

– Я, конечно, не эксперт, но даже я могу сказать, что здесь есть кое-что еще.

Она остановилась у картины Пикассо, которая исчезла лет двадцать назад. Грейс не особо разбиралась в современном искусстве, но сомневалась, что это подделка.

– Почему, – спросила она, рассматривая строгую геометрическую форму картины и все оттенки синего в ней, – вы вызвали эксперта по Ренессансу? Здесь картины всех времен и периодов.

– Ваша правда, – ответил Хэлис. Он подошел и встал сбоку от Грейс, также рассматривая картину Пикассо. – Хотя, честно говоря, такую картину могла бы намалевать в детском саду и моя пятилетняя крестница.

– Пикассо переворачивается в гробу от таких слов.

– Ну, она очень способная.

Грейс засмеялась и сама удивилась. Она редко смеялась. Она редко позволяла мужчине рассмешить ее.

– Ваша крестница в Калифорнии?

– Да, она – дочь одного из моих акционеров.

– Пусть она и способная, но большинство искусствоведов просто содрогнутся при сравнении Пикассо и ребенка с его красками для рисования пальцами.

– О, у нее есть кисточка.

Грейс снова засмеялась, мягко, едва заметно:

– Возможно, однажды она прославится.

Она встала вполоборота и только сейчас поняла, насколько близко подошел Хэлис – от осознания этого ее сердце сделало кульбит. Его лицо – его губы – было всего лишь в нескольких сантиметрах. Она увидела, какие они пухлые, и удивилась: у такого мужественного парня такие сочные, приятные, сексуальные губы. Она почувствовала приступ сильного желания и быстренько перешла к следующей картине.

– Ну так почему я? Почему вы вызвали специалиста по Ренессансу?

– Вот почему. – Он взял ее за руку, и ее затрясло, как от удара током.

Хэлис остановился, подняв бровь. Грейс знала, что ее реакция была резкой до нелепости. Как она теперь объяснит это?

– Показывайте, пожалуйста.

– Отлично. – Еще раз оглянувшись, он подвел ее к двери в конце комнаты, которую Грейс не заметила сразу.

Он распахнул ее и зажег свет, прежде чем впустить Грейс внутрь.

Комната была маленькой и круглой, и казалось, что они находятся в башне или в склепе. Грейс увидела только две картины на стенах, и у нее перехватило дыхание.

– Что… – Она подошла ближе, уставившись на основы с мазками масляной краски на них. – Вы хоть понимаете, что это? – прошептала она.

– Ну, не совсем, – ответил Хэлис. – Но я точно знаю, что такое моя крестница не смогла бы нарисовать.

Грейс улыбнулась и покачала головой:

– Точно, не смогла бы.

Грейс подошла еще ближе, ее взгляд бегал по картине.

– Леонардо да Винчи.

– Да, он довольно знаменит, не так ли?

Она улыбнулась шире, к ее собственному удивлению.

– Да, знаменит, довольно-таки. Но, знаете, это могут быть подделки.

– Сомневаюсь, – ответил Хэлис. – Для них выделена отдельная маленькая комнатка. – Он задумался, а затем мрачно добавил: – И я знаю своего отца. Он не любил, когда его обманывали.

– Бывают подделки высочайшего качества, – заметила Грейс. – И они даже имеют собственную ценность…

– Мой отец, – оборвал ее Хэлис, – любил самое лучшее.

Она вновь повернулась к картинам, впиваясь в них взглядом. Если они были настоящими, то сколько людей видели их когда-нибудь?

– Как, черт возьми, он нашел их?

– Не знаю. И не хочу знать.

– Они не были украдены. По крайней мере, из музея.

– Нет?

– Эти картины никогда не находились в музее.

– Тогда они особенные, так?

Она усмехнулась:

– Можно сказать и так. Если картины настоящие, то они будут самой большой находкой в мире искусства за последнее столетие.

Хэлис тяжело вздохнул, будто расстроившись из-за этой новости.

– Я так и думал, – сказал он и выключил свет. – Вы можете изучить их детально позже. А сейчас, я думаю, мы оба заслужили немного отдыха.

– Отдыха?

– Время обеда, госпожа Тернер. Я умираю от голода. – И с почти волчьей улыбкой он вывел ее из подвала.

Глава 3

Грейс расхаживала по роскошной комнате, которую показал ей Эрик, ее мысли все время возвращались к увиденному в подвале. Она очень хотела позвонить Мишелю, но обнаружила, что ее телефон не ловил сеть на этом далеком острове. Она подумала, что, возможно, это было устроено специально – Балкри Тэннос явно не желал, чтобы его гости имели связь с внешним миром. А Хэлис?

Она подумала, и уже не первый раз, что действительно ничего не знает об этом человеке.

Он красив, харизматичен, и его уверенность граничит с заносчивостью. Когда он рядом, ее сердце замирает.

Она вздохнула полной грудью и попыталась успокоиться.

Однажды она уже испытала на своей шкуре, как богатство и власть изменили человека до неузнаваемости. С виду очаровательный, как Хэлис, но на самом деле эгоистичный и жестокий. Станет ли Хэлис таким же, как ее бывший муж?

И почему, запаниковала Грейс, она думала сейчас о Хэлисе и о своем бывшем муже в одном контексте? Хэлис – ее клиент, не более.

Грейс медленно села и взяла в руки блокнот. Она будет делать записи, и это задание, эта работа будет для нее такой же обычной, как все остальные. Она не станет думать о том, как Хэлис выглядит в своих плавках, об идеальных линиях его плеч и груди. Она забудет о том, как он рассмешил ее, согрел сердце, сделав этим практически невозможное. И уж точно она не будет гадать, станет ли он таким, как его отец или как ее бывший муж, испорченный силой и богатством. Это не имело значения. Через несколько дней она покинет этот ужасный остров и его владельца.

Грейс Тернер. Хэлис рассматривал маленькую белую визитку, которую она дала ему. На ней были указаны лишь ее квалификация, название компании, в которой она работала, и номер ее телефона. Он покачал визитку на костяшках пальцев, схватил ее, когда она стала падать, и затем неосознанно приложил к губам, как будто мог уловить запах Грейс на этой маленькой бумажке.

Грейс Тернер заинтриговала его по разным причинам. Конечно же в первую очередь его поразила ее внешность – она была женщиной необычайной красоты. Возможно, даже немного необычной – медовая блондинка с карими, шоколадного цвета глазами – интересное и притягательное сочетание. Густые темные ресницы, которые опускались слишком часто, чтобы спрятать эмоции, которые, как он думал, отражались в ее глазах.

А ее фигура… плавные изгибы и длинные ноги, и все это скрыто под деловой одеждой, которая явно была предназначена для создания профессионального эффекта, но на деле выглядела не менее привлекательно. Хэлис никогда не видел, чтобы белая шелковая блузка и юбка-карандаш в мелкую клетку выглядели так сексуально. Но в то же время, несмотря на высоченные каблуки, ему казалось, что выглядеть сексуально не было ее целью. Она была такой же колючей, как морской еж, и слова «не трогать» как будто были написаны на ее лбу.

Грейс определенно была женщиной-загадкой. Он чувствовал ее напряжение – как будто сжали спираль – и даже ее страх. Что-то связанное с этим островом – связанное с ним самим – тревожило ее. В принципе, он не мог ее винить. Со стороны остров Алаха выглядел как тюрьма. И он был для нее незнакомцем, сыном человека, чьи безжалостные деяния были известны всем. Но даже если так, он не думал, что ее страх был связан только с ним, здесь было нечто другое, нечто более важное. Хэлис подозревал, что она находится в плену этого «нечто» уже долгое время.

Или же он просто проецировал свои собственные эмоции на эту загадочную и пленительную женщину? Потому что он узнал свой собственный страх. Он ненавидел возвращаться на Алаху, ненавидел воспоминания, которые всплывали на поверхность ума, как тина на поверхность пруда.

– Привыкай к этому, Хэлис. Вот так это и делается.

– Не оставляй меня здесь, Хэлис.

– Я вернусь… я обещаю.

Он резко встал со стула и принялся нервно бродить по кабинету. В течение пятнадцати лет он решительно гнал от себя эти голоса, и вот сейчас они вернулись, насмехаясь над ним и мучая его с того самого момента, как он ступил на берег этого несчастного острова. Несмотря на тактичное замечание Эрика о том, что Хэлису следует разобраться с делами отца в каждом городе, где были его офисы, он отказался.

Однажды он уже сбежал. И не собирался делать это вновь.

По крайней мере, загадочная и привлекательная Грейс Тернер помогла ему отвлечься от агонии его собственных мыслей.

– Хэлис?

Он поднял глаза и увидел Эрика, стоящего в дверном проеме.

– Ужин подан.

– Спасибо. – Хэлис опустил визитку Грейс во внутренний карман темно-серого спортивного пиджака.

Он почувствовал приятный трепет ожидания при мысли о том, что увидит очаровательную госпожу Тернер снова, и уверенно прогнал темные мысли раз и навсегда. Он уже давно решил, что нет смысла оглядываться в прошлое. Он дал указание, чтобы ужин накрыли во внутреннем дворике, и тесное, интимное пространство осветилось фонариком, с которым Хэлис подошел к столу. Грейс еще не пришла, и он взял на себя смелость наполнить оба бокала. Как только он сделал это, послышался стук ее каблучков, и он почувствовал легкое волнение при ее приближении. Улыбаясь, он повернулся:

– Госпожа Тернер.

– Если вы настаиваете, чтобы я называла вас Хэлис, тогда вы должны называть меня Грейс.

– Спасибо… Грейс.

Она ступила во внутренний дворик, попав в мерцающий свет фонарика и отбрасывая призрачную тень. Грейс выглядела великолепно. Она переоделась в простое платье-футляр из темно-коричневого шелка. На другой женщине такое платье смотрелось бы как бумажный мешок, но на теле Грейс оно обтягивало все изгибы и мерцало при движении. Хэлис подумал, что она сделала такой выбор из-за предполагаемой сдержанности наряда, и то, что она и не предполагала, как сногсшибательно в нем смотрится, только добавляло ей очарования. Он осознал, что пялится на нее, и протянул руку к одному из бокалов на столе:

– Вина?

Сомневаясь, она напряглась на долю секунды, прежде чем вытянуть свою тонкую руку.

– Спасибо.

В ночной тишине они потягивали вино. Хэлис слышал шум волн вдали, пальмы над их головами шелестели на ветру.

– Я бы предложил тост, но случай не кажется подходящим.

– Не кажется. – Грейс опустила бокал, ее тонкие пальцы плотно сжали хрупкую ножку. – Вы должны понимать, мистер Тэннос…

– Хэлис.

Она тихо засмеялась:

– Все время забываю.

– Я думаю, вы специально забываете.

Она не отрицала этого.

– Я вам уже говорила, я предпочитаю сохранять профессиональный стиль общения.

– Грейс, на дворе двадцать первый век. И называть кого-то по имени не подразумевает нарушения приличий.

Даже если такая перспектива очень его привлекала.

Она подняла на него широко раскрытые глаза, взгляд был абсолютно чистым и трезвым.

– В большинстве случаев, – согласилась она, заинтересовывая его еще больше. – Вы же осознаете, что большинство картин, находящихся в подвале, были украдены из разных музеев по всему миру.

– Да, осознаю, – ответил он. – Поэтому я и хотел, чтобы их оценили и подтвердили, что это не подделки.

– А потом?

Он глотнул вина, с улыбкой глядя на нее поверх края бокала:

– А потом я конечно же продам их на черном рынке. И без шума избавлюсь от вас.

Ее глаза сузились, губы сжались.

– Если это шутка, то очень плохая.

– Если? – Он пристально посмотрел на нее, заметив, что ее стройное тело почти вибрирует в напряжении. – Господи, неужели вы думаете, что это и в самом деле возможно? Какого же вы обо мне мнения?

Легкий румянец появился на ее бледных щеках.

– Я не знаю вас, мистер Тэннос. Я знаю лишь кое-что о вашем отце…

– Я совсем не такой, как мой отец. Верьте мне, такого просто не может случиться ни при каких обстоятельствах.

– Я знаю, что не может, – резко ответила она. – Но, возможно, это как раз то, что делал ваш отец.

– Мой отец не был убийцей, – сказал он спокойно. – Насколько я знаю.

– Но он был вором, – тихо произнесла Грейс. – Вором со стажем.

– И он мертв. Он не может ответить за свои преступления, увы, но я могу изменить дела к лучшему.

– И вы делаете это с предприятием Тэнносов?

Напряжение пронзило его тело.

– Я пытаюсь. Но это, я боюсь, геркулесов труд.

– Почему он оставил все вам?

– Это вопрос, который я задавал себе уже много раз, – мягко ответил он, – и ответ на него мне еще предстоит найти. Мой старший брат должен был все унаследовать, но он также погиб при крушении вертолета.

– А что насчет остальных акционеров?

– Их очень мало, и у них относительно низкий процент акций. И они не в восторге от того, что отец оставил управление компанией мне.

– И что, вы думаете, они будут делать?

Он пожал плечами:

– Что они могут сделать? Сейчас они ждут, какие действия я предприму.

– Ждут, станете ли вы таким же, как ваш отец. – На удивление, сейчас ее слова уже не звучали как обвинение, скорее как сочувствие.

– Я не стану.

– Состояние, подобное тому, которое хранится у вас в подвале, соблазнило уже немало людей, мистер… Хэлис.

– У меня есть свое собственное состояние, Грейс. Но спасибо за комплимент.

– Это не позиционировалось как комплимент, – тихо ответила она. – Просто наблюдение, правда. – Она направилась к краю беседки.

– Вы немного напряжены, – мягко заметил он. – В самом деле, этот остров и на меня действует так же, но мне бы хотелось, чтобы вы были спокойны в отношении моих намерений.

– Почему вы просто не передали коллекцию в полицию?

Он усмехнулся:

– Здесь? Пусть мой отец был коррумпированным, но не он один. У него были связи с половиной местной полиции.

– Конечно, – шепнула она.

– Позвольте мне посетовать по поводу моих намерений, Грейс. После того как вы оцените картины – в особенности картины да Винчи – и заверите меня, что это не подделки, я собираюсь передать коллекцию «Эксис», чтобы вы разместили ее надлежащим образом, не важно где – в Лувре, в Метрополитен-музее или в невзрачном маленьком музее где-нибудь в Оклахоме. Мне все равно.

– Существуют процессуальные нормы…

Он лишь отмахнулся:

– Я знаю. И я уверен, что ваша компания сможет разобраться со всем этим и убедиться, что каждая картина будет находиться на своем месте.

Грейс неожиданно повернулась: темные глаза сверкают, губы приоткрыты.

– Я уже вам говорила, – произнесла она. – Эти картины Леонардо никогда не выставлялись в музее.

– Почему нет?

– Никто никогда не был уверен в их существовании.

– Что вы имеете в виду?

– Вы понимаете, что изображено на картине?

– Я думал, что-то из греческой мифологии. – Он задумался на мгновение. – Леда и Лебедь, так?

– Да. Вы знаете эту историю?

– В общих чертах. Лебедь был Зевсом, да? И он поладил с Ледой.

– Да, он изнасиловал ее. В период Ренессанса этот сюжет был популярен среди художников и изображался довольно эротически.

Она заметила, что его лицо выглядело бледным и печальным.

– Известно, что картина «Леда и Лебедь», первая картина из подвала, была написана Леонардо да Винчи. Романтическое изображение, похожее по стилю на другие картины того периода, однако созданное мастером.

– И все-таки эта картина никогда не выставлялась в музее?

– Нет, в последний раз картина была замечена в Фонтенбло в тысяча шестьсот двадцать пятом году. Историки считают, что ее намеренно уничтожили. Точно известно, что картина была повреждена, так что если это подлинник, то ваш отец или предыдущий владелец, должно быть, восстановили ее.

– Если никто не видел ее последние четыреста лет, то как кто-то может знать, как она должна выглядеть?

– Копии, все основано на первой копии, сделанной одним из учеников Леонардо. На улице можно купить постер с этой картины за десять фунтов.

– Внизу явно не постер.

– Нет.

«Какие глаза», – вновь подумал Хэлис, встревоженный тем, что снова стал сентиментальным. Чувство. Печаль в глазах Грейс, которую она пыталась скрывать, пробудила в нем инстинкт защитника – то, чего он не чувствовал уже долгие годы. Не хотел чувствовать. И вот – всего лишь один взгляд Грейс, и это чувство стремительно ворвалось в его душу, заполоняя ее. Ему необъяснимо хотелось заботиться об этой женщине.

– На самом деле, – продолжала Грейс, – я бы предположила, что картины внизу – дубликаты, за исключением второй.

– Второй, – повторил Хэлис.

Он с трудом улавливал нить беседы, причиной тому были его собственные эмоции и влияние, которое Грейс оказывала на него. На этот раз румянец покрыл ее скулы, делая ее еще более красивой и привлекательной, чем когда-либо. Он почувствовал, как у него просыпается желание, и сделал глоток вина, чтобы отвлечься. Что же было в этой женщине такого, что действовало на него так сильно?

– Да, вторая картина – это, как предполагают историки, незаконченная работа Леонардо. О ее существовании лишь ходили слухи или, скорее, мечты… мечты о том, что она существует. На ней изображена Леда, но не со своим любовником Лебедем, а с их детьми, детьми от этого трагического союза. Елена и Полидевк, Кастор и Клитемнестра. – Она резко отвернулась от него, и по тому, как взмахнула черными ресницами, Хэлис понял, что она скрывает какое-то чувство.

– Если он так и не закончил ее, – начал он через мгновение, – как же историки могут даже предполагать о ее существовании?

– Он глубоко исследовал эту тему, его привлекал миф о Леде.

Хэлис боролся с желанием положить руки Грейс на плечи, притянуть к себе, хотя он даже не был уверен, для чего именно – поцеловать или обнять и успокоить.

– Он один из немногих художников, кто когда-либо изображал Леду в такой роли – в роли матери, а не любовницы.

– Кажется, вам не безразлична эта тема, – тихо заметил он и почувствовал, что напряжение в ее гибком теле возросло.

После секундной паузы Грейс повернулась к нему, прохладно улыбаясь:

– Конечно, не безразлична. Я же говорила вам, что в университете писала работу на эту тему.

Хэлис ничего не ответил, только посмотрел на нее.

– Я не имел в виду вашу работу, – произнес он, – а саму картину. Эту Леду.

– Думаю, мне ее очень жаль. – Грейс пожала плечами, и взгляд Хэлиса был просто прикован к этому ее движению, он видел, как мерцающая ткань платья облегала грудь.

Она поняла, куда именно он смотрит, и, прищурив глаза и сжав губы, резко отошла от него.

– Вы вроде бы говорили, что умираете от голода. Мы будем есть?

– Конечно.

Хэлис подошел к столу и выдвинул для нее стул. Грейс поколебалась, затем медленно присела. Он вдохнул запах ее духов или, может, шампуня – сладкий и свежий, как миндаль. Грейс пока что не сказала и не сделала ничего, что бы отпугнуло его или ослабило его влечение; на самом деле, он обнаружил в ней загадочную смесь силы и уязвимости, которая проявлялась все более интригующе и соблазнительно. А что касается эмоций, которые она в нем пробудила…

Дрожащими пальцами Грейс развернула салфетку на коленях. Ей не верилось, насколько она ослабла. Она не могла сказать точно почему – влиял ли на нее этот ужасный остров, те прекрасные картины или близкое присутствие Хэлиса Тэнноса. Возможно, и к сожалению, влияли все три фактора.

Она не могла отрицать, что этот мужчина нарушил ее душевный покой, опустошил ее тем, что как будто бы чувствовал, о чем она думала. И его взгляд, останавливающийся на ней, заставлял ее ощущать свое собственное тело, создавал ответную реакцию.

Желание. Потребность.

Как мог этот единственный мужчина разрушить ее защиту так быстро и безоговорочно? Как она ему позволила сделать это? Она знала, что происходит, если подпустить мужчину близко. Если верить ему. Отчаяние. Несчастье. Предательство.

– Расскажите о себе, Грейс Тернер, – попросил Хэлис низким, немного ленивым голосом, который окутал ее, словно шелком.

Он подлил ей вина, и Грейс понимала, что ей следует отказаться. Она уже сделала несколько глотков, и они ударили ей в голову – или это Хэлис так действовал на нее?

– Что вы хотите знать? – спросила она.

– Все.

Он откинулся на стуле, улыбаясь, покачивая стакан с вином в своих длинных коричневых пальцах. Грейс никак не могла отвести от него взгляда. Волнистые, не очень короткие, черные как смоль волосы, эти удивительные серо-зеленые глаза, цвета агата. Он поднял брови, явно в ожидании ответа, и, вздрогнув от того, что она слишком явно рассматривает его (что было для нее унизительным), она решительно потянулась за вином.

– Это уж слишком обширно. Я упоминала, что получила кандидатскую степень в…

– Я не имею в виду ваши профессиональные достижения.

Грейс ничего не ответила. Она хотела – и должна была – оставаться на профессиональном уровне общения.

– Откуда вы? – мягко спросил он, и она вздохнула.

– Кембридж.

– И вы получили свою степень в Кембридже?

– Да, и там же я получила степень бакалавра.

– Должно быть, вы получили эти степени одну за другой, – задумался он. – Вам не может быть больше тридцати.

– Мне тридцать два, – сказала ему Грейс. – И я в самом деле получила степени одну за другой.

– Вы знаете, что я тоже учился в Кембридже?

Она кивнула.

– Мы почти пересеклись. Я немного старше, но это возможно.

– Удивительное совпадение.

– Вы не выглядите очень удивленной.

Она лишь пожала плечами. У нее было ощущение, что, если бы Хэлис Тэннос был в сотне километров от нее, она бы знала об этом. А может, и не знала, потому что в то время она была увлечена другим студентом Кембриджа – человеком, который впоследствии станет ее мужем.

Грейс вздрогнула, представив, что Хэлис и Лукас, возможно, были знакомыми или даже друзьями.

– Грейс? Вы побледнели.

– Простите, – смущенно пробормотала она и, пытаясь оправдаться, сказала: – Я устала после перелета и, кроме завтрака, ничего не ела.

– Тогда позвольте обслужить вас, – произнес Хэлис.

Тут же появилась молодая девушка с большим блюдом в руках.

Грейс наблюдала, как Хэлис выкладывал кускус, тушеную баранину и салат из огурца с йогуртом на ее тарелку.

– Приятного аппетита, – сказал он, и Грейс выдавила из себя улыбку:

– Выглядит аппетитно.

– Правда? Это потому, что вы смотрите на свою тарелку так, будто это последняя еда в вашей жизни.

Грейс приложила два пальца ко лбу; она чувствовала, как начинает болеть голова.

– Может, поедите у себя в комнате? – предложил Хэлис.

Грейс покачала головой, не желая признавать слабость.

– Я в порядке, – твердо заявила она. – И это на самом деле выглядит аппетитно.

Она взяла немного кускуса и кое-как проглотила его. Она чувствовала взгляд Хэлиса на себе, тяжелый и изучающий. Знающий.

– Значит, говорите, вы выросли в Кембридже, да? – спросил он, и Грейс почувствовала облегчение от того, что Хэлис не собирается давить на нее и выпытывать у нее подробности.

– Да, мой отец занимался исследованиями в Тринити-колледж.

– Занимался?

– Он умер шесть лет назад.

– Сожалею.

– И я должна сказать то же самое вам. Сожалею о смерти ваших отца и брата.

– Спасибо, хотя это едва ли необходимо.

Грейс замерла с вилкой в руке:

– Хотя вы и не были близки, это все равно потеря.

– Я ушел из семьи пятнадцать лет назад, Грейс. Они для меня умерли. Я оплакал их тогда.

Он говорил довольно спокойно, но Грейс почувствовала ледяную твердость под этой легкостью и учтивостью. Такой человек, как Хэлис, не даст второго шанса.

– Вы не скучали по ним? Тогда.

– Нет, – категорично ответил он, отметая все последующие вопросы.

– Вам нравится жить в Штатах? – сменила она тему, стараясь говорить беззаботно.

– Нравится.

– Почему вы решили уехать именно в Штаты?

– Потому что они очень далеко отсюда.

В течение некоторого времени они ели в тишине, которую нарушали лишь шум волн и ветер. Когда Грейс не видела тех высоких стен, она практически могла наслаждаться красотой этого райского острова в Средиземном море. Однако она все так же ощущала эти стены, понимая, что выбраться отсюда можно лишь с разрешения другого человека. При этой мысли еще одна стрела боли пронзила ее голову, и она сильно сжала вилку. Хэлис заметил это:

– Грейс?

– Вы росли здесь? – неожиданно спросила она. – За этими стенами?

Он не сразу ответил. Прищурив глаза, он смотрел на нее задумчиво.

– В основном на каникулах, – наконец произнес он. – Меня отправили в пансион в Англию, когда мне было семь лет.

– Семь лет, – прошептала она. – Должно быть, вам пришлось нелегко.

Хэлис лишь пожал плечами:

– Думаю, я скучал по родителям, но тогда я не знал о них всего того, что должен был знать, я был всего лишь ребенком.

– Что вы имеете в виду?

– Вы определенно знаете, что мой отец был не самым замечательным человеком.

– Да.

– В детстве я не осознавал этого. Поэтому скучал по нему.

– А что насчет вашей матери?

– Она умерла, когда мне было десять. Я ее плохо помню.

– Правда? – Грейс не могла скрыть своего удивления. – Моя мать умерла, когда мне было тринадцать, и я помню так много.

– Это было очень давно, – произнес Хэлис, и, хотя его тон все еще был довольно приветливым, Грейс поняла, что тема закрыта.

Казалось, он просто не хотел помнить свою мать или кого-либо еще из своего прошлого.

Она почувствовала абсолютно необъяснимое желание узнать этого человека, потому что знала – у него были секреты. Горе. Несмотря на его беззаботный тон, легкую улыбку, Грейс знала, что в нем скрывается темнота и суровость, и это одновременно отталкивало и притягивало ее. Она не хотела, чтобы ее притягивало к мужчине, а уж тем более к такому, как Хэлис. Однако именно это с ней и происходило, она видела сонный взгляд его полуоткрытых серо-зеленых глаз и чувствовала, как медленно раскручивается спираль сладкого желания внизу ее живота, несмотря на непреходящую головную боль. Какое сочетание. Боль и удовольствие. Искушение и мука. Они всегда появляются вместе, не так ли?

Усилием воли она перевела разговор обратно в рабочее русло.

– Завтра утром я хотела бы взглянуть на оборудование, которое вы упоминали, – произнесла она, стараясь говорить бодро. – Чем скорее я выясню, являются ли картины подлинниками Леонардо, тем лучше.

– А вы правда в этом сомневаетесь?

– Это моя работа – сомневаться, – ответила Грейс. – Мне бы скорее хотелось доказать, что они подлинные, чем определить, что они являются подделками.

– Замечательно, – прошептал Хэлис. – В поисках правды. Что привело вас к выбору этой профессии?

– Мой отец был профессором древней истории. Я выросла среди антиквариата, провела большую часть детства в музеях, за исключением того периода дикой любви к лошадям, когда я не хотела делать ничего, кроме как ездить верхом. – Она слегка улыбнулась. – Музей Фитцуильяма в Кембридже стал мне практически вторым домом.

– Вся в отца?

– Иногда, – сказала Грейс, встречаясь с ним взглядом, – бывает так, что ты – ребенок своего отца не только по крови.

Его серо-зеленые глаза, казалось, зажали в тиски ее душу, потому что она не могла отвести от него взгляда. Она ощутила желание быть понятой, узнанной, даже разоблаченной. А в ответ в этих агатовых глазах она видела странную и удивительную муку, бурю эмоций: горе, злость, возможно, даже отчаяние. Или же она просто смотрелась в зеркало? Ее голова была тяжелой от того, что она узнала и почувствовала, боль усиливалась, так что ей хотелось зажмуриться.

– Вы должны попробовать какой-нибудь десерт, – сказал он наконец спокойным, как и прежде, голосом. – Традиционная тунисская выпечка с миндалем и кунжутом.

Молодая женщина вновь пришла с серебряным подносом, на котором была тарелка с выпечкой, а также кофейник и фарфоровые чашки.

Грейс попробовала кусочек липкой сладкой выпечки, но уже не осилила кофе. Ее голова просто разрывалась от боли, и она знала, что если не окажется в темной комнате, то будет не в состоянии работать в течение многих часов или даже дней. Эти приступы мигрени возникали удручающе часто с тех пор, как она развелась. Дрожащей рукой она поставила чашку обратно на блюдце.

– Извините, но я очень устала. Думаю, я пойду спать.

Хэлис поднялся из-за стола, его глаза потемнели от волнения.

– Конечно. Кажется, вам нехорошо. У вас болит голова?

Грейс с трудом кивнула. У нее перед глазами плавали круги, поэтому она поднялась так осторожно, будто могла сломаться. Каждое движение отзывалось болью.

– Пойдемте. – Хэлис взял ее за руку, а другой рукой приобнял ее за плечо, и они пошли.

– Простите меня, – пробормотала Грейс, но он отмахнулся от ее извинений.

– Вы должны были сказать мне.

– Боль пришла внезапно.

– Чем вам помочь?

– Мне нужно лечь… в темноте…

– Конечно.

Затем, к удивлению Грейс, он поднял ее на руки и легко понес.