Текст книги "Лекси-Секси"

Глава 3
НЕМНОГО УПРАЖНЕНИЙ ДЛЯ ТОНУСА МЫШЦ

Всего несколько минут в день, потраченных на тренировку мышц пресса, бедер и ног, существенно повышают вашу сексуальную активность.

Лекси Кларк. «Секс-разминка»

Уорт-Хаус был самым большим домом в округе, и стоял он на самом высоком месте в Дрейкс-Пойнт. Сэм брал с собой утренний кофе на террасу, откуда открывался вид на заброшенный сад, выращенный еще его матерью. Далеко внизу виднелось море. Сегодня утром тумана не было.

Он повесил спальный мешок на перила террасы и потянулся. Уже несколько недель он спал в библиотеке. Лучше уж проснуться с затекшей спиной, чем дать Вернону шанс подложить свинью.

Сэм обернулся, услышав стук собачьих когтей по деревянному настилу террасы.

– Не видел тебя вчера, – сказал он.

Уинстон, крупный пес – золотистый ретривер, остановился в нескольких шагах и окинул Сэма взглядом. Уинстон мог считать себя вольным охотником, но при этом он не пропадал подолгу.

– Завтрак готов.

Пес проигнорировал приглашение и обошел Сэма с подветренной стороны. Уинстон никогда не опускался до таких пошлых проявлений чувств, как, например, фырканье. Он просто вставал там, где каждый нюанс изменений в запахах был ему доступен, делал свою оценку ночных приключений Сэма, но свои суждения, как правило, оставлял при себе. По крайней мере не выражал их слишком явно.

– Ты упустил возможность пойти со мной в горы, приятель. Амадео так и не вышел на работу, вот я и решил его проведать. Полагаю, у тебя были другие планы. – Когда они с Уинстоном вернулись в Дрейкс-Пойнт, пес устроил экзамен всем городским сукам и остановил свой выбор на платиновой блондинке – лабрадорше Вернона. На вкус Сэма, у нее был слишком ветреный нрав, но Уинстон настойчиво за ней ухаживал, дожидаясь, когда у нее настанет течка, давая знать всем окрестным ухажерам, что дама занята. Процесс ухаживания требовал частых отлучек из дома.

И тут Уинстон замер в напряжении. На Сэме была вчерашняя фланелевая рубашка, и Сэм быстро догадался, чей запах заставил его пса насторожиться.

– Да, я встретил женщину. Ничего такого, из-за чего у тебя шерсть должна дыбом встать. Иди поешь, и я тебе о ней расскажу.

Уинстон подождал ровно столько, чтобы Сэм понял, что он, Уинстон, поступает по своему выбору, а не выполняет хозяйский приказ, и затрусил на кухню. Сэм понимал обеспокоенность Уинстона. Опыт, который Уинстон приобрел от общения с женщинами, не предвещал ничего хорошего.

В марте прошлого года Джулия Флуд Стоддард, представительница четвертого поколения элитарного семейства Сан-Франциско, привела Уинстона в дом, который они тогда делили с Сэмом, пожаловавшись, что собака от нее не отстает. Она как раз разыгрывала из себя леди-благотворительность, когда кто-то из журналистов поймал в объектив собаку, и ей ничего не оставалось делать, как забрать ее с собой – слишком много было свидетелей. Выбора у нее действительно не было, но только что делать с бродячим псом? Сэм обнаружил пса запертым в гаражной кладовке. Возможно, Уинстон остался с Сэмом именно по той причине, что Сэм не особенно стремился его удержать.

И то, что Уинстон остался, стало началом конца их отношений с Джулией. С тех самых пор Сэм принялся выискивать недостатки в своей, казалось бы, совершенной избраннице. Она действительно была словно для него создана. Более важным, чем безопасный секс, является безопасная любовь, и Сэм практиковал последнее. Ему нравились женщины, которых не ошеломляла его внешность: женщин несколько высокомерных, холодноватых и независимых, но при этом таких, которые не стали бы мстить, когда придет неизбежный конец. Женщины с ранимым взглядом глаз трепетной лани были не для него.

Джулия была худой и рафинированной, какими по всем правилам и должны быть отпрыски британских аристократов. Когда она двигалась, ничего у нее не покачивалось и не перекатывалось. Она не визжала, не стонала и не потела, когда они занимались любовью. Она была немузыкальной девочкой – никаких обычных выбросов воздуха через трубопроводы человеческого тела у нее не происходило. Она чихала еле слышно и вряд ли была способна на храп, на икоту или на отрыжку.

Она удивила Сэма тем, что высказала заинтересованность в браке. Он сам себя не относил к кандидатам в мужья с хорошей перспективой, но считал, что они могут протянуть вместе несколько лет – впрочем, браки обычно дольше не живут. Они были словно две параллельные прямые, которые могут существовать рядом, ни разу не пересекшись. Она была смышленой и женственной, хорошо разбиралась в тех вещах, которые в ее мире считались важными, и ей нравилось образовывать Сэма. В ее обществе он быстро научился отличать недостойный наряд или сумочку, которая никуда не годилась, от стильной вещицы.

Но когда появился союз Уинстон – Сэм, альянс Сэм – Джулия стал слабеть. Мужчина и пес любили спать с открытыми окнами, любили валяться в песке на пляже и любили долгие прогулки в тумане. А потом случилось так, что объявление о помолвке возбудило у журналистов желание покопаться в прошлом Сэма. Он не знал, что Джулии не понравится больше: его отец, Аякс Уорт, или его мать, Черри Попп.

Аякс Уорт был большим и нахальным парнем, таким же неотесанным и грубым, как сама оклахомская нефть, которая однажды забила с его участка, и таким же расчетливым и неумолимым, как гоночный тотализатор, который он сам и изобрел. Теперь для этих целей используется компьютер, но Аякс Уорт заработал миллионы на устройствах, которые распределяли ставки и выдавали результаты ставящей на гонки публике. Он был богат настолько, что мог купить все, что захочет, когда повстречал Черри Попп.

Черри была звездой сцены самых сексуальных из театров на О'Фаррел-стрит, Сан-Франциско. Там она творила с тележкой мороженщицы и вишневым леденцом такое, что сотни мужчин глаз не могли отвести. Тридцать пять лет спустя репортеры зубами вцепились в пикантную историю о том, как сын Аякса Уорта и Черри Попп пытается протиснуться в самые узкие круги старейших семей Сан-Франциско. Джулии все это совсем не понравилось. И она вернула Сэму кольцо.

К тому времени Сэм успел раскопать родословную Уинстона. Какое-то время пес был предоставлен самому себе. Ему не хотелось угодить ни в клетку живодера, ни в приют, где из него бы сделали наглядный образец того, что бывает с собаками, обделенными вниманием и заботой. И Сэму тоже этого не хотелось. Поэтому Сэм, уезжая из города, пригласил Уинстона на заднее сиденье своего грузовика. Уинстон принял предложение без промедления, и они направились в Дрейкс-Пойнт. Такая холостяцкая жизнь – двое самцов под одной крышей – вполне устраивала обоих. И как-то, через пару месяцев после возвращения в Дрейкс-Пойнт, Сэм стал беседовать с собакой, то есть общаться по-настоящему, говорить законченными предложениями, законченными абзацами. Возможно, то был знак, который не следовало игнорировать, может, то было первое предупреждение о том, что если он останется в Дрейкс-Пойнт еще какое-то время, то просто сойдет с ума.

Пора было заканчивать с библиотекой и подаваться в большой город. В его офисе «Уорт-Констракшн» было достаточно народу, чтобы поговорить.

И еще пора снова начать ходить на свидания. И эта мысль угнетала его сильнее, чем тот факт, что он беседовал с псом.

Уинстон не спеша выплыл из кухни, поурчал немного, позволил погладить себя по загривку и почесать за ухом и уселся на террасе перед Сэмом, положив на лапы свою мощную, похожую на львиную голову.

– Хочешь про нее послушать?

Уинстон выдержал взгляд хозяина. В глазах пса не было ни нетерпения, ни отказа.

– Она не отсюда – лицензия на владение гостиницей висит в рамке, изготовленной в Лос-Анджелесе, не иначе. – Может, она этого и не знает, но на ней самой словно клеймо стояло: сделано в Городе Ангелов. И цветастой юбкой и свитером его не обманешь. Она слишком быстро двигалась и слишком прямо все воспринимала. И это хорошо. Она не задержится в Дрейкс-Пойнт. Протянет от силы месяц, ну полтора, а потом ей осточертеет и это место, и эта жизнь. Она не сможет здесь осесть. Большинство приезжих тут не приживаются. Они начинают тосковать по кинотеатрам, торговым центрам, ресторанам. Они хотят иметь кабельное телевидение с сотней каналов и хороший прием радиопередач. Они хотят, чтобы их мобильники работали устойчиво, они хотят иметь быстрый доступ к Интернету, магазины самообслуживания и кофе-эспрессо из автоматов. И им совсем не нравится постоянное отключение электричества и слякоть зимой. Но месяц на то, чтобы вытащить ее из юбок прилежной прихожанки и уложить на одну из гостиничных кроватей, у него был. Он улыбнулся открывающимся перспективам.

Птицы проснулись и начали петь, Уинстон встряхнулся, напоминая о том, что рассказ надо продолжить.

– Ты хочешь знать, каким образом там оказался лось? Она, знаешь ли, с ним беседовала, пыталась убедить его попастись в другом месте. Мы не можем назвать ее за это разумным созданием, но согласись – этот факт характеризует ее как существо прямолинейное и храброе. – Ему действительно нравилось, что она брала мир, как быка за рога.

Уинстон сел и выпрямил лапы.

Сэм вылил остатки кофе за борт.

– Расслабься, я не собираюсь в ближайшем будущем приобретать еще одно кольцо. Пора за работу. – И все же жизнь прояснялась. В Дрейкс-Пойнт появилась новая одинокая женщина, и она не знала его историю. Октябрь начался с хорошей ноты.

Виолетта Монторо смотрела на раздолбанную кровать в номере семь и думала, что теперь знает, что не так в ее браке. Кровать пахла как обещание, как пина-колада, коктейль с запахом кокоса, что они с Эмили пили в Сан-Франциско, в отеле, выходящем окнами на залив. В восемнадцать она вышла за Эмилиано Монторо, самого умного, самого классного парня в Сан-Лазано. Эмилиано обещал, что они уедут из деревни с бесконечными рыбацкими сетями, что у них будет лучшая жизнь. Виолетта заправила простыни, запретив себе вспоминать о том времени.

Теперь они жили в другом маленьком городке – такой же деревне, и она убирала номера в гостинице, но жить в этих номерах ей так и не довелось. И вот теперь паршивые постояльцы сломали кровать и не оставили чаевых, и в банку, в которую она складывала деньги, чтобы накопить на лучшую жизнь, положить будет нечего. Теперь Эмилиано все свободное время отдавал учебе – учил английский, а она по-прежнему с трудом понимала, что приказывает ей менеджер. И теперь она каждый раз спрашивала себя: что, если он найдет эту новую, лучшую жизнь, а ее с собой не возьмет? Даже сейчас она не могла с точностью сказать, хочет ли ее Эмилиано со всей своей учебой и усталостью. Теперь они с Эмилиано валились в изнеможении на кровать и засыпали, а про остальное уже и думать не могли.

Она собрала пахнувшие кокосом простыни в охапку; что-то вывалилось на пол к ее ногам. Виолетта нагнулась и подняла книгу в красной обложке. На обложке были изображены два обнаженных торса – мужчины и женщины. Он обнимал ее так, чтобы грудь не было видно. Виолетта поняла лишь одно слово из названия – «секс». Она раскрыла книгу. Книга пестрела иллюстрациями – пары, танцующие на простынях.

Виолетта перевела взгляд на постель. Вот как эти америкашки сломали кровать. Они не оставили чаевых, зато оставили книгу. Она возьмет ее домой, и, если Эмили хочет, чтобы она читала по-английски, он мог бы научить ее читать по этой книге. И они могли бы сделать так, чтобы их кровать снова под ними прыгала.

Откуда-то снизу доносился аромат растопленного сливочного масла и сахара, слившихся в горячем соитии. Лек-си растянулась на полу, забыв о мышцах пресса. Работа на совесть и правильное дыхание – вот основы ее программы. Но сегодня утром разминка как-то не шла. Горизонтальное положение заставляло испытывать сексуальные ощущения, вместо того чтобы дисциплинировать, а отжимания напоминали о руках Сэма Уорта. О толчках тазом и говорить не приходилось. Даже привычная ежедневная работа над мышцами бедер и ног будила совершенно неподходящие воспоминания о Сэме Уорте.

Теплый сладкий запах становился сильнее.

На кухне пекли булочки. Лекси помнила этот запах выпечки. Сама она печь не умела, но мать ее время от времени, испытывая, видно, угрызения совести, потчевала домашних цилиндрическими буханками тяжелого ржаного хлеба с семечками. Таковое, как правило, случалось, когда мать заканчивала писать ученую статью. Но, что еще хуже, после окончания каждого семестра мама-профессор вспоминала, что у нее растет дочь, и настаивала на том, чтобы отправиться с ней за покупками. Чувство стиля у мамы было столь же ущербным, как и ее хлеб, похожий на кофейную банку. На все школьные мероприятия Лекси приходила в комбинезоне в черно-белый горошек со штрипками – том же, который она надела на первый танцевальный вечер классе в пятом. Даже в восьмидесятые годы такой комбинезон воспринимался как вопиющее преступление против моды. Прозвище Лекси-Секси, исполненное сарказма, прилепилось к Александре в старших классах. Ее бы в последнюю очередь выбрали на роль модели купальников для спорта, не говоря уже о чем-то более вызывающем.

Она думала, что сумела избавиться от прилипчивого ярлыка, когда стала работать в колледже. В академических кругах люди жили иными интересами, и иллюстрированные журналы с моделями спортивных купальников никто не читал. Лекси стала инструктором по фитнессу и начала встречаться с Колином. И Лекси-Секси исчезла. Как оказалось, на время, пока она не написала книгу. Наверное, она сглупила вчера, испугавшись появления этой книги в Дрейкс-Пойнт. В конце концов, шоу-бизнес и управление гостиницей – настолько разные сферы, что даже при сходстве имен никому не придет в голову подумать о том, что она и та самая Лекси-Секси – одна и та же женщина. В конечном итоге она была даже благодарна своей агентше, которая настояла на том, чтобы сделать ее блондинкой на обложке. Тогда она восприняла этот ход как грубый подлог, но зато теперь это помогло ей дистанцироваться от той Лекси Кларк, что написала книгу.

Лекси, лежа на полу, с восхищением осматривала комнату. Много вощеного ситца, горшочки с цветами и толстый зеленый ковер. Книга, а с ней и велосипедисты, исчезли, и новая жизнь вот-вот начнется по-настоящему. Она вскочила и отдернула шторы. В комнату хлынул свет. Лекси распахнула окна, и ее обдало запахом моря и свежести. Никакого тебе тумана.

Первым пунктом у нее стояла починка кровати в седьмом номере. Номера не должны простаивать. Вопрос стоял о том, следует ли ей вызывать Сэма Уорта или нет. Принимая душ и одеваясь, она продолжала мучиться этим вопросом.

Затем, идя на запах, она спустилась в просторную комнату за кухней, где за большим сосновым столом уже собралась приятная компания из десяти человек в униформе служащих отеля. Практически у всех лица напоминали об их предках-ацтеках. Но перед этими людьми красовался вполне английский завтрак: бекон, яйца, томаты, тосты, булочки с корицей, сливки и мармелад. Из носиков больших белых фаянсовых чайников поднимался пар.

Подсчет калорий, содержавшихся в таком завтраке, требовал умения оперировать большими цифрами, которое Лекси было недоступно.

Лекси улыбнулась, стараясь не вдыхать дурманящий высококалорийный аромат.

– Доброе утро, – сказала она, и в ответ ей все дружно кивнули.

– Они почти не говорят по-английски, – призналась Фло.

Лекси постаралась не показать своего огорчения. Она думала, что будет очень плотно работать с обслугой. Знания испанского хватало ей, чтобы объясниться в отеле или заказать еду в ресторане – все, что обычно нужно туристке, – но она не знала, как сможет руководить людьми, не будучи в состоянии с ними говорить.

– Кто переводит?

– Найджел, бармен. И муж Виолетты, когда тут бывает. Он свободно говорит на двух языках.

Мужчина во главе стола произнес несколько слов, и все присутствующие вытащили грин-кард, разрешение на работу в Штатах.

– Как они понимают, что им надо делать?

– О, это легко. Они все прибыли сюда одновременно, за исключением Виолетты. – Фло кивнула в сторону неулыбчивой девушки. У Виолетты были черные, словно подернутые дымкой, глаза. Она была красива какой-то мрачной красотой. Она уже успела убрать карточку в карман джинсов. Фло продолжала: – Они работали на англичанина, который владел большим домом в Куэрноваке. Они умеют правильно заваривать чай и делают все, чтобы пребывание в нашем отеле оставляло у гостей такое ощущение, словно они побывали на вечеринке в загородном поместье у английского лорда.

Ладно, Лекси поняла, что ей придется одновременно осваивать два предмета: управление гостиницей и испанский разговорный. Но во всем есть и положительная сторона – раз ее работники не говорят на английском, они не смотрят телевизор и не читают английских книг. И следовательно, они никогда не слышали ни о «Секс-разминке», ни о ее авторе. И это было еще одним знаком свыше – она правильно сделала, приехав сюда. Лекси всем тепло улыбнулась:

– Я Александра Кларк.

Все улыбнулись в ответ, за исключением Виолетты. Фло стала называть всех присутствующих по именам и занимаемым должностям, двигаясь по часовой стрелке: шеф-повар, первый помощник повара, второй помощник повара, официантка и так далее.

Эрнесто, повар, выдвинул для Лекси стул. Все стали передавать ей еду. Она подумала, что первое слово, которое ей придется выучить по-испански, это «обезжиренный».

В полдень двое потенциальных гостей уже стояли в вестибюле, и Фло куда-то отлучилась. Гости пришли и ушли. Номера были убраны и готовы принять новых постояльцев. Патио чисто вымели, на столах в столовой стояли вазы со свежими цветами. Лекси осваивала систему регистрации номеров, но она не выполнила той задачи, которую поставила себе первым пунктом, – кровать в седьмом номере так и осталась неотремонтированной.

В телефонном справочнике Дрейкс-Пойнт была всего одна страница с телефонами частных фирм, и на той плотников не значилось. Ближайший плотник, работавший, если верить справочнику, в семи милях от городка по побережью в отеле «Ролодекс», на телефонные звонки не отвечал. Таким образом, кровать в седьмом номере пребывала в развалинах. Лекси не хотела терять нежданных гостей. Эта пара, что пришла и ушла, показалась ей милой: леди и джентльмен лет под семьдесят в твиде и прочных туфлях на толстой подошве с биноклями на шее. Эти-то точно кровать не разломают. Если их поселить в седьмой номер, то можно немного возместить убытки от бесплатного двухдневного пребывания в ее отеле предыдущей пары.

Сэм Уорт – вот единственное видимое решение проблемы. Очевидно, он делает много подобной работы в городе, и к тому же он обещал не брать с нее денег за повторный ремонт. Она могла бы нанять его на работу вполне легально – плотник в гостинице нужен всегда. С другой стороны, он может тайно позлорадствовать по поводу ее безвыходного положения, и Лекси не могла честно ответить себе, зачем она вызывает именно его: чтобы он починил кровать или чтобы еще раз взглянуть на его бицепсы. Может, туман и встреча с лосем как-то негативно повлияли на ее мозги. За последние месяцы ни один мужчина не удостаивался чести стать предметом ее столь длительных и интенсивных раздумий.

Итак, вначале надо было его разыскать.

Когда она спросила Виолетту о том, где можно найти Фло, в ответ та начала жестикулировать, но язык жестов Виолетты оказался Лекси совершенно непонятным. Виолетта смотрела на нее еще более хмуро, чем за завтраком. Но без помощи Фло Лекси и понятия не имела, как найти Сэма Уорта. А без знания испанского она понятия не имела, как найти Фло. Наконец она попробовала расспросить Франциско – паренька, что водил микроавтобус, и он протянул ей записку.

«Дорогая Александра!

Уехала в город за почтой.

Флоренс Локк».

Лекси усадила своих твидовых гостей в столовой, объяснив им свою временную беспомощность, и направилась в город. Ей были нужны: Фло, Сэм Уорт и испанский словарь.

В одном квартале к западу от гостиницы дорога раздваивалась. Бич-стрит забирала к югу от бухты, а Оушенавеню забирала к западу и шла через весь город до самого края. Вчерашний туман полностью рассеялся, и Тихий океан сверкал на солнце. Запах зелени мешался с запахом моря. Прохладный воздух имел легкий солоноватый привкус. По обе стороны от бухты от главных улиц веером отходило множество маленьких улочек. Видавшие лучшие времена коттеджи викторианского стиля с белыми колоннами террас тонули в темной зелени сосен и кипарисов. Заросли красных деревьев украшали горный склон. Лекси свернула влево – по Бич-стрит.

Ей нравилось здесь: чувствуешь себя словно на курорте – никто никуда не спешит, нет суеты. Собаки лениво поднимают голову и провожают тебя взглядом, после чего мирно засыпают на террасах. На крышах проезжающих машин доски для сейфбординга. Мимо нее пронесся мотоциклист в черной коже на большом мощном мотоцикле. Подросток лавировал на скейтборде среди проезжающих мимо автомобилей, игнорируя отбитые борта потрескавшихся тротуаров, – широкие штаны, яркая толстовка, торчащие дыбом иглы нагеленных волос. Старенькие машины шныряли то вправо, то влево, петляя по узким улочкам.

Цветы определенно любили это место, за ними, похоже, никто особенно не ухаживал, они, как сорняки, разрастались в запущенных палисадниках. Белые пенные чашечки кружев «королевы Анны» и золотистые головки дикого фенхеля качались на ветру. Розы лианами обвивали изгороди и каминные трубы, клевер и маки пробивались сквозь трещины древних тротуаров. Бесстыдные розовые «нагие леди» на своих стройных коричневых стебельках – последнее напоминание об ушедшем лете – росли на грязно-бурых, лишенных травы клумбах. Все свободное пространство занимали кусты одичавшей черной смородины. На вершине холма красовался старинный особняк с огромным запущенным садом. Лекси решила, что обилие цветов – еще один добрый знак, знак того, что она оказалась в нужном месте. Сменив образ – став хозяйкой гостиницы, она сменила и гардероб. Теперь цветочный мотив стал доминирующим в ее одежде – все на ней было в цветочек, от панталон до воротничков с фестонами. Никакой больше черной лайкры для Александры Кларк.

Она остановилась перед домом светло-желтого цвета, чтобы полюбоваться террасным садом. Желтые настурции и золотые шары словно переливались через край белых фарфоровых вазонов. Лиловые космеи, остроконечные побеги лаванды и кошачья мята росли в нижнем ярусе каждого из горшков. Между горшками по земле стелились побеги тыквы с огромными мохнатыми листьями и яркими шарами плодов.

При созерцании этого сада Александра вдруг почувствовала, как на нее нисходит вдохновение. До сих пор ни одна стоящая идея по поводу книжного тура ее еще не осенила, но здесь, в Дрейкс-Пойнт, она очень скоро что-то придумает, сейчас Александра была в этом уверена на сто процентов. Не то чтобы она планировала написать новую книгу, но зачем-то она наклонилась и набрала горсть серо-зеленых семян – и положила их в карман.

Возможно, она напишет небольшую брошюру для туристов, приезжающих в Дрейкс-Пойнт. Такая книжка была бы в помощь постояльцам ее гостиницы. И вот этот чудный садик с белыми горшками стал бы первой достойной осмотра достопримечательностью в импровизированном туре по городку. Откуда-то из глубины дома раздавался перебор гитарных струн, и Лекси подняла глаза на окна. С обратной стороны застекленной веранды была развешана странная коллекция белых гитар. Невидимый гитарист стал настраивать гитару, и тут Лекси осенило. Эти инструменты были никакие не инструменты, а сиденья для унитаза. Она оглянулась на цветочные горшки – то были никакие не цветочные горшки, а ночные вазы.

Она почувствовала себя несколько глупо из-за того, что не увидела очевидного, и впредь наказала себе быть более критичной к реальности. В конце концов, Дрейкс-Пойнт не был волшебным Бригадуном.

Примерно через полквартала от садика с ночными горшками находился еще один дом с развевающимся на крыше флагом – низкий серый дом, на террасе которого собралась группа женщин. Проходя мимо, Лекси заметила среди них Фло. В доме напротив ритмично стучал молоток. Взгляды всех женщин на веранде были обращены в его сторону, что не мешало им расставлять посуду на длинном, покрытом скатертью в бело-синюю клетку столе.

Три одинаковые веснушчатые блондинки среднего подросткового возраста в коротких топах и черных штанах на бедрах завороженно смотрели в сторону строящегося напротив дома, передавая закуски в пластиковых тарелках.

Поднявшись на веранду, Лекси увидела, что стол был накрыт для ленча. Ленча весьма сытного и обильного. Бутерброды с толстыми ломтями белого хлеба, миски с зеленым салатом и ярко-красными помидорами черри, печенье и шоколадный торт.

Фло, которая час назад была сама любезность, лишь мельком взглянула в сторону Лекси.

– О, Александра, вы, должно быть, прочли мою записку. Я получила почту. Вам большой пакет от «Стар-Медиа».

– Спасибо. На самом деле я ищу Сэма Уорта.

Маленькая толстушка со стриженными под пажа белыми волосами улыбнулась Лекси:

– Тогда вы оказались в нужном месте, дорогая. – Она сняла пластиковую крышку с большой миски салата. – Меня зовут Дон Расселл, я помощница мэра. А вы, должно быть, новая хозяйка гостиницы.

Лекси пожала протянутую руку.

– Мы члены клуба любительниц чтения. Знакомьтесь, это наша хозяйка гостиницы.

Несколько минут Лекси жала руки и пыталась сопоставить имена с лицами. Большая часть дам по возрасту годилась ей в матери, но эти дамы совсем не походили на подруг матери Александры, взращенных в академической среде. Загорелые лица местных любительниц чтения были на редкость выразительными, глаза горели энтузиазмом, формы поражали пышностью. Седые волосы они носили распущенными и были одеты в линялые джинсы и рубашки с закатанными рукавами. На крупных руках поблескивали серебряные кольца, перстни с бирюзой, на запястьях – плетеные кожаные браслеты, короче, они не вписывались ни в одну из категорий женщин, известных Александре. Никакого намека на сверкающие лимузины или эксклюзивные сумки ручной работы она тут не увидела.

Она не была уверена в том, что кто-то всерьез обратил на нее внимание. Все дамы продолжали смотреть на дом напротив. Блондинки-клоны по-прежнему передавали по цепочке пластиковые пакеты. В них были тыквенные семечки – настоящая кладовая цинка.

Дон перехватила взгляд Александры.

– Форест, Лиф и Медоу – самые недавние члены нашего клуба. Но они горят желанием нам помочь.

Лекси попыталась представить, чем три нашпигованные цинком зомби могут помочь клубу любительниц чтения. Воображения не хватало.

Казалось, только Дон и была способна оторвать взгляд от недостроенного дома на другой стороне улицы.

– Мэр хотел бы навестить вас сегодня, мисс Кларк. Можно, он заскочит к вам во второй половине дня?

Лекси пригласила мэра на чай. Она подумала, что было бы неплохо стать членом Торговой палаты Дрейкс-Пойнт.

Стук молотка прекратился. Множество пар женских глаз уставились на некий объект позади Лекси. Клоны дружно вздохнули, и розовые пальчики их ножек возбужденно загнулись.

Лекси повернулась, чтобы посмотреть, что ввергло их в подобную прострацию. Сэм Уорт стоял на крыше веранды новостройки под конструкцией в виде телескопической башни. Он стащил белую футболку через голову, вытер ею лицо и, откинув голову, сделал добрый глоток из пластиковой бутылки. Солнце заливало его бронзовые плечи и отбрасывало золотистые блики на волосы. Бисеринки пота на его стройном торсе блестели как бриллианты. Кожаный пояс с инструментом висел на бедрах.

Лекси почувствовала, как подчерепной коробкой расплавился ее мозг и потек из ушей.

– Вот. – То был голос Фло. – Ешь. Тебе надо поддерживать силы.

Лекси протянула руку за едой. Она даже не видела, что тащит в рот. Но вот зубы ее впились во что-то мягкое, со вкусом авокадо, сыра, бекона, майонеза и мягкого белого хлеба с семечками. Она подхватила крошки языком, чтобы ни грамма не пропало.

– Это я приготовила для него чай со льдом, – произнес голос у Лекси за спиной.

– Моя очередь готовить ему чай в понедельник, – произнес другой голос.

– Мы пекли печенье, – одновременно произнесли клоны.

Треск пластикового пакета, передаваемого блондинками-клонами из рук в руки, вывел Лекси из состояния транса. Она сглотнула слюну и положила сандвич на перила террасы. Она только что употребила преступную дозу жира из-за первого парня на деревне, называемой Дрейкс-Пойнт, парня, который знал, как убийственно действует на местных женщин акт публичного раздевания, даже если он заключался лишь в снятии футболки. И что еще хуже, она собиралась попросить его о помощи. Он явно привык купаться в женском обожании, словно энергетический вампир. Вся эта ситуация была мощнейшим ударом по ее новому представлению о себе самой как об уверенной, самодостаточной и уравновешенной деловой женщине, не говоря уже о том, что три клона в их впечатлительном возрасте могли бы получить тяжелые душевные травмы, оказавшись в поле влияния столь опасного субъекта. Лекси по крайней мере смогла отвести глаза от его ремня с инструментами.

Она стала спускаться по ступенькам, но внизу вынуждена была резко затормозить, чтобы избежать столкновения с велосипедисткой, которая едва обогнула Лекси на своем желтом велосипеде. Женщина была значительно моложе большинства клубных дам, но имела те же пышные формы и такой же приземленный вид, что и они. Ее волосы морковно-рыжего цвета были заплетены в косу, опускавшуюся чуть ли не до пояса. Одета она была как женщина-ковбой: синяя рубаха, джинсы и ковбойские сапоги.

– Привет, Сэм Уорт! – крикнула ему женщина, даже не взглянув на Лекси.

– Привет, Мег Салливан! – откликнулся он.

Они явно знали друг друга с совершенно определенной стороны, и Лекси сразу поняла, что ей не стоило даже вскользь думать о Сэме Уорте. Она, очевидно, неправильно истолковала его интерес к ней, что тот выказал накануне.

– У меня есть твои семечки.

Мег помахала ему и скрылась из виду.

Опять эти тыквенные семечки. Лекси бросила взгляд на клонов с их пакетиками. В Дрейкс-Пойнт у жителей цинк в организмах, судя по всему, пребывал в изобилии, и никто тут не читал ее книгу. Каким бы успокоительным ни был этот факт сам по себе, он означал, что местные жители не подозревали о тонизирующем воздействии цинка на выработку адреналина.

Александра перешла улицу. Новый дом, что строился там, был выполнен в духе викторианских особняков – все дома на улице в одном стиле. По периметру первого этажа шла просторная веранда. Второй этаж венчали симметричные круглые башенки в углах крыши и три остроконечные мансарды посредине. Теперь, подойдя поближе, Александра могла видеть, что внутренняя отделка дома была еще не закончена. Широкие двустворчатые двери были распахнуты настежь, солнечный свет высвечивал прямоугольные пятна на деревянном настиле пола. Из-под рам вылезала монтажная пена. Сэм Уорт обшивал гонтом второй этаж. Прикрыв козырьком глаза от солнца, она позвала его: