Текст книги "Не верь глазам своим"

4

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить бомбу, которую бросил к моим ногам Робби.

Он вечером был в редакции «Базза». Он находился там одновременно с Моной. Робби невероятно расстроился из-за увольнения. А теперь Мона лежит в больнице с дырой в голове.

– Ты еще на проводе? – спросил он.

– Да, – тихо выдавила я. – Ты видел Мону?

– Нет, зачем мне идти до конца коридора? Я схватил письма и ушел. Ты не знаешь, как она? Жить будет?

– Не знаю, Робби. Скажи, как ты проник в офис? У тебя же забрали пропуск.

Он недовольно вздохнул:

– Да. Я знал, что мне без него не пройти, но тут вспомнил, что состою в списке приглашенных на вечеринку в «Трек». Стоило появиться в вестибюле, назвать имя и показать удостоверение личности с фотографией – пошли в ход водительские права. Там далее поставили дополнительного охранника, чтобы сверять имена приглашенных. Никогда его раньше не видел. Когда я поднялся на этаж, оттуда вышел фрилансер из отдела оформления. Он придержал для меня дверь, значит, еще не в курсе, что меня уволили.

– Во сколько это было ?

– Без двух минут восемь. Я посмотрел на часы, чтобы убедиться, достаточно ли поздний час и все ли ушли.

– А ушли все?

– Да. В редакции не было ни души. Очевидно, тот фрилансер уходил последним. Я схватил письма и испарился оттуда.

– Ты воспользовался центральным выходом?

– Нет, я спустился по боковой лестнице – до самого вестибюля. Не хотел рисковать. Зачем ты расспрашиваешь меня, Бейли? Ты ведь не думаешь, что я к этому как-то причастен?

– Вовсе нет. Мне интересно, могли ты натолкнуться на преступника. Ты заметил свет в кабинете Моны?

– Нет, то есть, возможно, он и горел, но я не заворачивал за угол.

У меня голова шла кругом. Мы разминулись с Робби на пятнадцать – двадцать минут. Говорит ли он правду? Или это он раздробил Моне череп? Да нет, вряд ли у Робби хватило духу сотворить такое, даже в минуту отчаяния.

– Как ты считаешь, на меня падет подозрение? – дрожащим голосом спросил он.

– Будем надеяться, что Мона поправится и расскажет все полиции. Но пока она не пришла в себя, тобой непременно заинтересуются детективы. Ты Должен как можно быстрее нанять адвоката.

– О Боже, какой ужас! – заскулил он.

– Я мало в этом понимаю, но адвокат наверняка посоветует тебе самому обратиться в полицию. Все равно они на тебя выйдут. Кто-нибудь наверняка видел, как ты заходил в офис, к тому же не секрет, что тебя уволили. А если ты возьмешь инициативу в свои руки, то окажешься в более выгодном положении. Только сначала нужно посоветоваться с людьми сведущими: пусть они рассчитают правильный курс поведения. Ты знаешь хорошего адвоката?

– Ну, я разговаривал с одним по поводу усыновления.

– Эта не та область, – сказала я, с трудом скрывая раздражение. – Тебе нужен специалист по уголовным делам.

– Может, Брок кого-нибудь знает. Он сейчас в Сан-Франциско по делам. Пока мне не удалось с ним связаться.

– Если не найдешь адвоката, позвони мне, я наведу справки. Держись.

– Стараюсь. О Боже, какой кошмар. А она была… была уже в коме, когда ты ее обнаружила?

– Мне нельзя разглашать детали. Она была в прескверном состоянии. Позвони мне завтра, расскажи, как идут дела, ладно?

– Ладно, – ответил он, сдавливая всхлип.

Я положила трубку и начала расхаживать по комнате. Дела плохи. Очень плохи. Самое страшное, что Робби вскоре станет главным подозреваемым. А вдруг это он совершил преступление? Нет, Робби на такое не способен.

Стянув джинсовую юбку и забросив ее в угол, я поплелась на кухню. Желудок требовал еды, но в рот полезут разве только гренки. Когда я засовывала в тостер кусочек хлеба, зазвонил сотовый в другой комнате. Я добежала до сумочки и откопала в ней телефон. На линии был Нэш.

– Прослушал твое сообщение, – сказал он. – Ты еще там?

– Где?

– В «Баззе».

– Нет, я сейчас дома. А вы? Вы давно узнали о происшествии ?

– Да, я был на вечеринке в редакции «Трека». Едва удалось оттуда выбраться. Они опрашивали всех по очереди, и я оказался в самом конце цепочки, но убедил полицию, что являюсь лицом не посторонним. Что там стряслось?

– Кто-то напал на Мону и уборщицу. Понятия не имею зачем.

– В каком состоянии Мона? Считаешь, она оправится?

– Она была без сознания, когда я нашла ее. Сейчас вроде в коме, в Бельвью. Больше мне ничего не известно.

– Говоришь, ее ударили по голове? А чем именно?

– Не знаю, – честно ответила я, не забывая и о том, что нельзя разглашать подробности. – Полиция не позволяет любителям вмешиваться в расследование.

– А как там уборщица?

– Вроде в порядке.

– Она ничего не видела?

– Кажется, нет. Хотя она плохо соображала из-за удара по голове. Может, когда разум прояснится, что-нибудь вспомнит.

– Что ты сказала? – спросил он. – Я еду в такси по парку, здесь плохая связь.

Я повторила.

– Иисусе… – пробормотал Нэш. – Опять прерывается связь, я вешаю трубку. У тебя есть мой домашний, позвони вечером, если что узнаешь, ладно? Ты мне нужна завтра в редакции. Зайди ко мне в кабинет сразу, как придешь на работу.

– Конечно, – ответила я, недоумевая, что он задумал, но понимая, сейчас не лучшее время спрашивать.

– А ты сегодня должна была, кажется, находиться в суде? – вдруг вспомнил он.

– Да, – сказала я как можно увереннее. – Но мне… мне понадобилось забрать кое-что с рабочего места.

В ответ последовало молчание: видимо, связь прервалась окончательно.

Приготовив гренки, я включила телевизор, по каналу «Си-эн-эн» шло ток-шоу, и ничто не предвещало новостей о Моне. Вряд ли удастся получить официальную информацию до местного выпуска новостей в одиннадцать часов. Несколько минут я ходила взад-вперед по квартире с бокалом вина в руке, практически к нему не прикладываясь. Я не испытывала добрых чувств к Моне, но произошедшее здорово выбило меня из колеи.

Впервые за долгое время захотелось оказаться в обществе Джека Херлити – парня, с которым я встречалась до января. Джек – психолог, мы познакомились, когда я писала статью о беспокойной девочке, убедившей всех, что в доме полтергейст. Как я ни сопротивлялась возникшему влечению, прошлой осенью у нас завязались стабильные моногамные отношения. Работая профессором в Джорджтаунском университете, Джек жил в Вашингтоне, на выходные прилетал в Нью-Йорк, а осенью перевелся в Нью-Йоркский университет. Мы бродили вместе по Гринич-Виллидж, ходили в кино, слушали музыку в небольших клубах, катались на лыжах и много занимались превосходным сексом.

Затем в январе он поразил меня предложением переехать к нему с намеком в ближайшем будущем жениться. Мне безумно нравился Джек, но как только эти слова слетели с его уст, я поняла, что не готова к новым обязательствам. С развала предыдущего брака минуло всего два года, и мне требовалось время на осмысление, отчего все полетело к чертям и как не потерпеть фиаско снова. Джек порвал со мной, заявив, что ему нужно или все, или ничего. Я сильно переживала, но не сомневалась в правильности решения. Шли дни, и боль стихала – даже быстрее, чем я ожидала.

Но сегодня мне безумно хотелось излить Джеку душу. Он обладал поразительным талантом задавать такие вопросы, ответы на которые дают невероятное облегчение, словно камень падает с плеч. Джека больше нет в моей жизни, я должна быть сильной и справляться со всем сама.

Я пошла к холодильнику, на сей раз в поиске чего-нибудь сладкого. Там нашелся замороженный ванильный йогурт, дата и производитель неизвестны. Под крышкой оказалось нечто столь же старое, как полярный лед Южного полушария. Пришлось соскрести сверху кристаллики и вонзить ложку. На вкус йогурт оказался даже хуже, чем на вид.

Выкинув его в мусорное ведро, я услышала звонок телефона.

Скажи мне, что все это ложь, – раздался в трубке голос с нотками крайнего нетерпения.

– Кто это? – спросила я.

– Джесси, – на вздохе выпалила она. – Извини. Я в полной прострации, проходила мимо и решила набрать твой номер, Все произошедшее – это просто… не знаю даже, как назвать.

– Понимаю. Я тут тоже с ума схожу.

– Ты правда была там?

– Да, была, зашла забрать бумаги. Откуда ты узнала?

– Я уже переговорила со всеми сотрудниками «Базза». Кто-то с вечеринки в «Треке» пронюхал, что это ты обнаружила Мону.

– А ты сейчас где? – Из трубки доносился шум машин.

– Я тут за углом, на Восьмой улице, возле университета. Послушай, не хочешь встретиться? Выпили бы по чашечке кофе или чего покрепче?

– Заходи ко мне, – пригласила я. – Посидим у меня на балконе.

– Так ты не против? Я не помешаю?

Я сказала, что буду только рада ее приходу, и дала точный адрес.

Отыскав в углу джинсовую юбку, я снова влезла в нее. Мне нравилась Джесси, но еще рано появляться перед ней в ярко-розовых трусах.

Она зашла через пять минут, тяжело дыша. Длинные шелковые волосы убраны за уши.

– Привет, заходи, – сказала я, открыв дверь. – Молодец, что позвонила.

На ней были длинные штаны цвета хаки, светло-зеленая футболка и ожерелье из желтых камней. У Джесси хорошая фигура с пышной грудью, но она считает, что весь эффект портят широковатые бедpa, и поэтому надевает темный низ и вешает много украшений наверх, чтобы отвлечь внимание.

– Здорово, что ты оказалась поблизости. Мне как раз хотелось поговорить с человеком, который сможет понять ситуацию.

Мы неуклюже обнялись. Не такие уж мы и близкие подруги, и как-то неловко стоять в моей квартире поздним вечером, обхватив друг друга руками.

– Не могу поверить, что ты ее нашла, – сказала Джесси. – Что с ней? Я слышала, ей проломили череп.

– Да, на нее напали. Я бы с удовольствием все обсудила, но нельзя. Полицейские угрожали быстрой расправой, если я проболтаюсь.

– Понятно. Подробности должен знать только сам преступник. А каково это вообще – обнаружить Мону в таком виде?

– Не приятно. Хочешь выпить? – Я указала на бутылку красного вина на столе. – У меня припасены вино, пиво, содовая и портвейн, который кто-то принес четыре года назад.

Она улыбнулась и задумалась.

– Гм… содовую, если она уже открыта. Если нет, то встряхни ее покрепче.

Джесси последовала за мной на кухоньку, осматриваясь по сторонам.

– У тебя тут мило, – отметила она.

– Спасибо. Вот газировка. Пошли на балкон.

Я вывела ее навстречу темноте. Ночной вид с моего балкона чем-то напоминает декорации к спектаклю на Бродвее: чернильно-синее небо и жилые дома со светом в окошках. Будто картина-подделка. Я пригласила Джесси сесть за столик и зажгла свечку. Она вздохнула:

– Тут так красиво. Ничего, если я поинтересуюсь: ты снимаешь эту квартиру, или она твоя?

– Моя. Я была замужем, и она досталась мне в качестве утешительного приза.

– Здорово. Как будут развиваться события? Ты же спец по криминальным историям. Преступника смогут поймать?

– Знаешь, обыск места преступления порой только вводит в заблуждение. Судебная медицина достигла невероятных высот, но часто не хватает конкретных улик для зацепки, невозможно же основываться на сомнительных фактах. Будем надеяться, что Мона придет в себя и сама все расскажет полиции.

– Придет в себя? – В тусклом свете свечи я увидела выражение недоумения на лице Джесси, как если б я заявила, что сейчас прилетит Питер Пэн и опустится перед нами на перила.

– Да, люди выходят из комы.

– Но она же умерла. Ты что, не слышала? Я ахнула:

– Умерла? Откуда ты знаешь?

– У меня есть знакомый в больнице Святого Винсента. Я разговаривала с ним полчаса назад, и он сказал, что она умерла от нанесенных травм. Странно, что новость еще не разлетелась.

– Боже… – произнесла я, прислонившись к спинке стула. – Я была уверена, она находится в коме. – Вот дела. Интересно, умерла ли Мона, так и не придя в сознание, или все-таки успела шепнуть имя убийцы?

– Это мог быть грабитель? – спросила Джесси, прервав мои раздумья. – Вроде как напали и на уборщицу.

– Вряд ли. Охранники сегодня тщательно всех проверяли.

– Это точно. Я думала, мне роговицу начнут сканировать.

– Ты была на вечеринке?

– Да, зашла ненадолго. Мне надо освещать другое событие, поэтому я ушла около восьми и не застала тот момент, когда гостей перестали выпускать.

– А кто еще там был из «Базза»? – Хотелось знать, кто находился на этаже во время нападения.

– Нэш, Хиллари – блондинка, что работает в «Клубничке». Райан. Я заметила его перед самым уходом. И конечно, Мона с супругом.

– Мона была на вечеринке?

– Да, она не пропускала подобные мероприятия, тем более если это не понедельник. Видимо, она вернулась в редакцию.

Но зачем? Встретить кого-то?

– Что будет дальше? – спросила Джесси. – Весь офис заполонят полицейские?

– О, в ближайшие несколько дней без них не обойдется, – сказала я. – Надо полагать, журнал возглавит Нэш?

– Да. Будем молиться, чтобы его поставили на эту должность. Тогда никто из нас не потеряет работу.

– Ой, мы же пропустим новости, – сказала я, всматриваясь в циферблат наручных часов. – Пойду гляну, ладно?

Мы опоздали. Когда я включила телевизор в спальне, на всех каналах уже шел спорт. Вернулись в гостиную и стали размышлять, что будет происходить в ближайшие дни: как поступит Дикер, как отреагирует пресса, как поведут себя сотрудники?

– Думаешь, это сделал кто-то из наших коллег? – спросила Джесси.

– Боюсь, что да, – признала я. – Хотя любой, кто был на вечеринке, – потенциальный подозреваемый.

– Хорошо, что я рано ушла. Ну ладно, мне уже пора. Спасибо за гостеприимство.

– Тебе спасибо, – ответила я. – Покаты здесь, еще один вопрос. Мона когда-нибудь работала допоздна по вторникам?

– Нет, насколько мне известно.

– Так что же она делала в кабинете?

– Может, зашла забрать какие-нибудь бумаги, как и ты?

Вероятно. Если убийца был среди приглашенных, то он заметил, как Мона направилась в кабинет, и прокрался за ней следом. Или кто-то из сотрудников находился в редакции и воспользовался ее неожиданным появлением?

– Думаешь, кто-то из гостей? – спросила Джесси, словно прочла мои мысли.

– Не знаю, – сказала я. – Может, завтра что-нибудь прояснится.

– Угу, – рассеянно произнесла она.

– Ты в порядке? – поинтересовалась я.

– Конечно. То есть я возбуждена от этих странных событий, но не напугана. Вряд ли ко мне проникнут в квартиру сегодня и ударят пресс-папье.

– Почему именно пресс-папье?

– По традиции, – ответила она, пытаясь выдавить улыбку. – Спокойной ночи. До завтра.

Я открыла дверь и проследила, как Джесси направляется к лифту.

– Кстати, – сказала она, развернувшись посреди коридора. – Ты слышала, что Робби уволили?

– Слышала. – Я постаралась принять равнодушный вид. – Ты присутствовала при сем?

– Да, и это было просто жутко. Вряд ли он угрожал ей или спорил – лишь выполз из кабинета поверженный, словно репетировал сцену из фильма «Страсти Христовы». А у себя начал крушить вещи, пинать мусорное ведро. В итоге вызвали охрану, чтобы вывести его из редакции. Хорошо, что при увольнении забирают пропуск, иначе полиция уже прибрала бы его к рукам.

Я ничего не сказала, многозначительно кивнула и закрыла дверь. Если полицейские не найдут улик, то Робби не поздоровится. Могли он совершить преступление ? И во что вляпалась я ? Ведь я умолчала о его поручении.

Настроив радио на новости по нью-йоркской станции «УИНС», я наполнила ванну и добавила в воду пену для мытья с экстрактом зеленого чая. Она досталась мне на раздаче косметических средств в «Глоссе». Вылила почти весь флакон, как сумасшедшая. Зато, как только погрузилась в воду, тело застонало от облегчения. К сожалению, эмоциональное напряжение никуда не пропало. Я не переставала думать о Моне. Если не Робби, то кто ? Из спальни доносились обрывки новостей: по Куинсу разгуливает маньяк-насильник, в Манхэттене такси съехало в кювет. И вдруг диктор заговорил о Моне. «Скандальный, широко известный редактор журнала „Базз“ убита в своем кабинете, – сообщил он. – Пострадала еще одна женщина, но травма несерьезная. Никто не задержан».

Перед тем как лечь, я попыталась связаться с Робби, узнать, нашел ли он адвоката. Опять автоответчик. Оставила сообщение, чтобы он в случае чего позвонил.

Спала я очень неспокойно, странные сны сменяли друг друга. Утром проглотила полрогалика с кофе, листая свежий выпуск «Нью-Йорк таймс». Статья о Моне заняла уголок первой страницы и разместилась далее в разделе «Метро». Там косвенно упоминалась даже я: «…еще живую обнаружила одна из сотрудниц». В конце напечатали некролог с историей о заслугах Моны в области увеличения тиража журнала до небывалых размеров. Журналист упомянул, что она слыла требовательным начальником. Правда, не сказал, какой она была стервой.

По дороге в метро я купила «Дейли ньюс» и «Нью-Йорк пост». Фото Моны поместили на первую страницу вместе со всеми шокирующими подробностями, что удалось раздобыть. Сообщалось, что ее ударили по голове, но полиция не говорит, как и чем. Там были также снимки приглашенных, включая Еву Андерсон на выходе из здания. У всех негодование на лицах.

Около офиса набилось люду не меньше, чем вчера: фотографы, журналисты, телевизионщики и любопытные граждане. Среди последних немало туристов, которые направлялись потратить деньги в магазинчике Диснея, и получили убийство Моны в качестве приза. Полицейские выстроились в ряд, чтобы держать толпу на расстоянии, и мне на входе пришлось достать пропуск.

На этаже редакции «Базза» творилось почти такое же сумасшествие. В приемной стояли не только охранники, но и прохлаждался полицейский. У девушки на ресепшене было такое выражение, словно из Нью-Йоркского залива вылез Годзилла и направляется к Шестой авеню.

Настроение вокруг колебалось от мрачного до восторженного. Люди собирались группками, разговаривали, очевидно, обсуждая подробности, и размышляли вслух. Некоторые казались расстроенными, потрясенными событием, а другие едва сдерживали радость, как в тот день, когда жена Нэша ворвалась к нему в стеклянный кабинет, назвала «лживым кобелем» и запустила сумкой в голову. Как только я приблизилась к одной из группировок, заместитель редактора предложил отменить ежедневную планерку.

Приемная у кабинета Моны была по-прежнему огорожена желтой лентой, и через приоткрытую дверь я разглядела, что там как минимум два человека создают видимость работы – полицейские довершают дела до конца. Детективы Тейт и Маккарти беседовали с Нэшем в его кабинете, а Томас Ликер ходил по комнате, как тигр в клетке.

Ни Джесси, ни Райана не оказалось на месте, Лео висел на телефоне, а на мониторе у него светились фотографии Дженнифер Лопес в коралловом бикини. Как видно, жизнь в «Баззе» со смертью Моны не совсем заглохла.

Я бросила сумочку под стол и проверила голосовую почту. К моему ужасу, помимо двух личных сообщений, там скопилось около десяти звонков от журналистов и телевизионщиков, которые надеялись взять у меня интервью. Значит, всем уже известно, что я обнаружила потерпевшую. В ближайшее время мне вряд ли удастся остаться в тени. Знакомые тоже проявляли любопытство: Кэт хотела знать подробности – здрасте вам! – и сосед Лэндон сгорал от нетерпения поболтать о происшествии. Я оставила сообщение на автоответчике, что свяжусь с ним позже.

Затем я направилась в столовую. Увидела там всего несколько знакомых лиц, они разговаривали тихими голосами. Когда я вошла, все замолчали и вопросительно уставились на меня. Взяв кофе, я юркнула в один из коридоров с целью проверить проход, соединяющий сзади «Трек» и «Базз». Я узнала о его существовании, когда зашла в хранилище со старыми номерами журнала. Именно тогда из тайной двери вынырнул сотрудник «Трека», хотя сама я ни разу не пользовалась ею.

Дверь была тяжелая, металлическая. Я оглянулась вокруг, убедиться, не ошивается ли кто сзади, и опустила ручку. Несмотря на встроенный замок, дверь оказалась незапертой. Внутри – пустой темный коридор, почти такой же, как тут, только принадлежащий уже «Треку». Вдоль стены плакаты в рамках с изображением альбомов шестидесятых, включая «Фриуиллин» Боба Дилана. Любой может пройти из одной редакции в другую.

Вот потеха, подумала я. Чтобы попасть в «Базз» или «Трек» с улицы или с ресепшена, нужно чуть ли не обыск пройти, а как только ты на территории одного из журналов, при желании можешь незаметно прокрасться в редакцию другого. Скорее всего вчера убийца воспользовался этим ходом – покинул вечеринку, чтобы напасть на Мону, а затем вернулся обратно. В итоге никто не видел, как он выходит из центральной двери «Базза». С другой стороны, не исключено, что преступник – сотрудник «Базза», засидевшийся на рабочем месте. Зачем идти на вечеринку, когда можно ускользнуть, спустившись по лестнице. Конечно, это мог сделать и Робби.

На обратном пути я встретила Нэша, который кивком пригласил меня к себе в кабинет. Там не оказалось детективов, как, впрочем, и Дикера.

– Присаживайся, – с деловым видом произнес он.

Я опустилась напротив него в кресло из хромовой кожи. Нэш – дородный, вполне привлекательный мужчина за сорок. Черные волосы с серебристой сединой обычно зачесаны назад, на кончике носа неизменно сидят очки. Он выглядел слегка усталым, но полностью владел ситуацией. На нем были черный галстук, черная рубашка и пиджак.

– Ты слышала о Робби ? – спросил он, пристально посмотрев на меня поверх очков.

– А что с ним? – осторожно поинтересовалась я.

– Прошлым вечером он пробрался в здание. Говорит, искал какие-то письма у себя в столе. Ты его не видела вчера?

Все-таки обнаружили. Значит, Робби в заднице. Остается надеяться, что он нашел хорошего адвоката.

– Нет, когда я приехала, тут никого не было, – ответила я. – Полиция подозревает Робби?

– Насколько мне известно, его допрашивали сегодня утром. К нам приходили детективы, разведывали об увольнении, интересовались, в каком он был эмоциональном состоянии, высказывал ли угрозы.

У меня душа ушла в пятки.

– А вы не знаете, с ним был адвокат? – спросила я.

– Не знаю. Он твой приятель, да? Как сама считаешь, это мог быть он?

– Робби – замечательный человек. Не думаю, что он способен на такой поступок.

– Ну, полицейские явно держат его под подозрением. Я пригласил тебя потому, что мы должны осветить это происшествие, а это твоя работа.

– Статья выйдет в «Баззе»?

– Да, в «Баззе». Мона не была лауреатом «Оскара», и все же она – знаменитость, ее имя известно даже в Ошкоше. К тому же она издавала наш журнал. Мы не можем сделать вид, что ничего не произошло.

– Конечно… – Я задумалась.

– В чем дело? Ты ведь не настолько опечалена, чтобы быть не в состоянии писать?

– Нет. Но я лично вовлечена в эту историю и потому не могу быть до конца объективной.

– Послушай, Бейли, если ты не заметила, спешу намекнуть, что мы не «Нью-Йорк таймс». Просто освети преступление, как ты делаешь это с любой другой знаменитостью, и запланируй продолжение в последующих номерах.

– Хорошо, но есть еще одна проблема. Не исключено, что убийца работает среди нас. Вы действительно хотите выставить на общее обозрение наше грязное белье?

– У нас нет выбора. Мы просто обязаны опубликовать очерк. К тому же… – Он прервался в середине слова. – Я сам побеспокоюсь о последствиях.

Наверное, на самом деле Нэш хотел сказать: «К тому же тираж журнала взлетит до небес».

– Ладно, – ответила я. – Спасибо, что доверили мне это задание. Вы ведь знакомы с сотрудниками «Трека»? Не достанете мне список всех приглашенных на вечеринку?

Я уже работаю в этом направлении. Мы собираемся сделать статью и про само мероприятие: обо всех очень важных персонах, которые пили за здоровье Евы буквально через стенку от нападения на Мону. Считаешь, это сделал кто-то из гостей?

– Не исключено. Они все имеют доступ в нашу редакцию. Мне надо будет поговорить с ними.

– Нет проблем. Только держи меня в курсе каждого своего шага, – предупредил Нэш, глядя на меня поверх очков. – Как ты сама сказала, убийца, возможно, среди нас. Я должен узнавать все мгновенно. Понятно?

– Да. А где, кстати, Бетти с Эмми? – спросила я, ссылаясь на помощниц Моны. Вдруг одна из них прольет свет на то, почему Мона пошла в кабинет прошлым вечером.

– Бетти со вчерашнего дня в отпуске. Эмми пока помогает Карлу, но скоро вернется. Сегодня утром пара детективов ввалились к ней в квартиру в Грейт-Нек, где она живет с матерью. Бедняжка напуталась до смерти. Подумала, что попала в список подозреваемых из-за инцидента с поиском сока «Джамба джус».

– А ее подозревают?

– Вряд ли. Эта девушка не способна на убийство. К тому же в момент убийства она находилась в поезде на Лонг-Айленд.

– Что сказали вам полицейские? – спросила я.

– Ровным счетом ничего. Ликер пытался выпытать у них информацию, но они как воды в рот набрали.

– Какие задавали вопросы? Наверное, расспрашивали о конфликтах, которые возникали у Моны с подчиненными?

– Да. В итоге всплыло имя Робби. А еще, ты должна знать, меня попросили осмотреть кабинет Моны, все ли там на месте. Вряд ли что украли. Потом до меня дошло: их интересует предмет, который мог послужить орудием убийства. Я зашел туда и сразу заметил, что на столе недостает пресс-папье, которое ей вручили в подарок при номинации лучшим редактором года.

– Правда? – Так, значит, Джесси права насчет пресс-папье. – Похоже, убийца забрал или забрала его с собой.

– Ну да. И еще одно. Я попросил Райана написать отдельную статью о Моне. Некий биографический очерк, чтобы отдать дань уважения. Он ох как хочет поучаствовать.

– Но ведь может получиться накладка?

– Если только небольшая. Постараюсь устранить ее при редактировании.

– Что касается редактирования, кто возглавит журнал? – спросила я.

– Пока официального решения нет. Послушай, у меня много дел. Полицейские и так украли у меня пол-утра. Если тебе что понадобится, обращайся. И держи меня в курсе, ладно?

– Ладно, но когда у вас будет свободное время, уделите полчаса на разговор со мной.

Нэш нахмурился:

– Разговор о чем?

– Мне необходимы некоторые подробности для статьи. Информация о вечеринке.

– Хорошо, но попозже.

– И еще. Где мне найти Катю?

– Кого?

– Катю Витальеву, уборщицу.

– Насколько мне известно, она провела ночь в больнице под наблюдением врачей, а утром ее отпустили.

– А вы не можете узнать ее телефон?

– Конечно, – рассеянно сказал он и начал просматривать телефонные номера на столе. – Посмотрю, что смогу сделать.

По дороге на рабочее место я заметила там двух мужчин. Подойдя ближе, узнала в них Тейта и Маккарти. Прекрасно.

– Мы хотели бы поговорить с вами, мисс Уэггинс, – сказал Тейт, приближаясь ко мне.

Он выглядел недовольным, и мне стало не по себе, когда меня повели вдоль коридора в глубь этажа. Каждый сотрудник провожал нас взглядом. Мы добрались до небольшого конференц-зала, и Тейт велел мне зайти. Он закрыл дверь, едва ступив внутрь, и предложил присесть. На столе стояло около пяти пустых бутылок из-под минералки и валялся скомканный пакет чипсов. Бедная Катя не добралась до этого помещения из-за травмы.

Маккарти остался у двери со скрещенными на груди руками, а Тейт сел напротив. С полминуты он пристально смотрел на меня. Я старалась изо всех Сил не съежиться, как нашкодивший ребенок.

– Расскажите нам, мисс Уэггинс, – наконец произнес он суровым голосом, – почему вчера вечером вы ввели нас в заблуждение?