Текст книги "Не верь глазам своим"

5

– Ввела в заблуждение? – переспросила я. – Что вы имеете в виду?

По груди прошла нервная дрожь, неумолимая, как марш к морю генерала Шермана. Я молилась, чтобы она затихла, не дойдя до губ.

– Вы не понимаете, о чем речь?

– Нет, к сожалению, не понимаю. Я в точности описала все, что видела на месте преступления.

– Дело не в этом, – сказал Тейт, и его реплика повисла в воздухе.

Надо же, а у него мастерски получается создать момент, преисполненный ожидания. Я чуть не призналась в сожжении нескольких кварталов или в убийстве Джеймса Хоффа, но все же старалась спокойно сидеть с выражением невинной озадаченности или озадаченной невинности.

– Я говорю об истинной причине вашего вчерашнего визита в редакцию, – наконец-то выдал Тейт полным разочарования голосом. – Вы ведь не за бумагами пришли?

Неужели Робби выдал меня? Невероятно. Зачем он это сделал? Нужно оправдываться, пока мне не пришили все грехи мира.

– Видимо, Робби Харт сказал вам, что я обещала забрать его письма. Но это только одна из причин моего прихода. Также я взяла и личные бумаги. Я весь день работала над статьей вне стен редакции и зашла в офис, чтобы не приходить на следующий день. Думала убить двух зайцев сразу.

Выпалив сию тираду, я поняла, насколько глупо она звучит в свете произошедшего.

– Вы не могли послать курьера? – спросил Тейт.

Я пожала плечами с беспомощным видом.

– По штату фрилансерам не полагается помощник, – ответила я.

– Почему вы не сказали об этом вчера?

Дальше пришлось тщательно подбирать слова:

– Робби очень щепетильно относится к усыновлению, поэтому я не хотела упоминать данный факт без надобности. Если б это имело хоть какое-то отношение к делу, я не преминула бы вас уведомить. Как мне представляется, я оказалась здесь волей случая, услышала стон и затем обнаружила, что на двух женщин напали. Причина, по которой я сюда пришла, видится мне маловажной.

Тейт приподнял один уголок рта, его саркастическая улыбка ясно говорила, что я сморозила крайне наивную нелепость, нечто вроде: «Чрезмерное пристрастие к изюму в детстве развивает склонность к насилию».

– Маловажной? – повторил он. – Речь идет о просьбе человека, которого в тот день уволили. Он был в ярости из-за миссис Ходжес, а вы считаете, это маловажно?

Но его… – Я собиралась уточнить свою позицию, однако остановилась. Если бы Робби умолял меня пришить Мону, я б насторожилась, а тут совсем другое дело – что возьмешь с невинного поручения? Однако пора заткнуться. Мой опыт в освещении криминальных историй показывает: самая грубая ошибка при разговоре с полицейскими – пространные объяснения. Плюс ко всему, раз уж я должна написать очерк по данному происшествию, в будущем придется обращаться к этим ребятам за информацией. Стоит ли начинать с препираний. – Сожалею, если я сбила вас с пути, – извинилась я. – Это вышло случайно.

– Вчера вы разговаривали по телефону с Хартом, – продолжил Тейт. – Что именно он вам сказал?

Я медленно набрала полные легкие воздуха, чтобы никто не заметил. Вдруг подумают, будто я готовлюсь к очередному раунду лжи.

– Робби сообщил мне об увольнении и, естественно, был очень расстроен. Затем упомянул, что забыл письма, и попросил забрать их. Его лишили пропуска, и сам он не мог попасть в здание.

– Он не высказывал угроз в адрес миссис Ходжес?

– Нет, что вы. – Я смутно помнила, что Робби был якобы готов задушить ее, но это ведь преувеличение, просто гипербола, о которой никому знать не стоит.

– Нет? – скептически переспросил Маккарти, который раньше рта не раскрывал.

– Нет, Робби – хороший, добрый человек. Ему чужда жажда мести.

– Если он поручил вам принести письма, то зачем пришел сам?

Я изложила объяснение Робби: он направился в офис, когда я не перезвонила. Тейт с Маккарти обменялись многозначительным взглядом. Затем Тейт сказал, что на данный момент у него больше вопросов нет.

Мне пришлось сделать еще одно усилие, чтобы снять напряженность отношений.

– Извините, что не была вчера до конца откровенна с вами, – сказала я. – Я правда не знала, что Робби приходил в редакцию. Думала, он принял экседрин и лег спать. К тому же у него не было пропуска.

Тейт постарался улыбнуться, хоть и не простил мою оплошность, а Маккарти окинул меня недоверчивым взглядом.

– Вы можете идти, – сказал Тейт.

– И еще кое-что. Я пишу криминальные очерки и должна осветить совершенное преступление. Мне понадобится держать с вами связь в течение недели.

Тейт скривился.

– Надеюсь, вы помните наш уговор. Я не хочу прочесть в журнале о нанесенной травме или положении тела.

– Даю слово, ничего подобного не случится.

Я шмыгнула в коридор, стараясь выглядеть не столь поверженной, какой себя чувствовала. Я запуталась в собственной лжи и заплатила цену, попав в неловкое положение, тем не менее не жалела о своем решении не выдавать Робби. Чего я не понимала, так это почему он меня так подставил, рассказав полиции о тайном поручении. Интересно, насколько плохи его дела и насколько хорош его адвокат?

Джесси была уже на рабочем месте. Мы поприветствовали друг друга слабой улыбкой. Как только я села, она подкатила на стуле поближе.

– Что хотели полицейские? Я пришла, когда тебя уводили.

– О, просто у них назрели новые вопросы о вчерашнем происшествии. Ты Райана не видела?

Мне нужно было расспросить его о вечеринке и обсудить предстоящую работу, чтобы мы не наступили друг другу на пятки.

– Нет, кто-то сказал, он должен прийти около полудня.

– Мне понадобится и твоя помощь. Нэш поручил мне написать очерк о смерти Моны.

– Конечно. Что от меня требуется?

– Нэш принесет список приглашенных, и я хочу, чтобы мы прошлись по нему вместе. Ты знаешь многих, кого не знаю я. Еще хорошо бы поговорить с твоим знакомым в больнице, с тем, кто сообщил тебе о смерти Моны. Как считаешь, он не откажется?

– Нет. Правда, скорее всего только по телефону и анонимно. Ты должна будешь просто поверить мне, что он доктор из той клиники.

– Ладно.

За следующие пять минут я накатала план основных действий. Придется опросить кучу людей: приглашенных, мужа Моны, ее помощницу Эмми, Катю, знакомого доктора Джесси, полицейских и как можно больше сотрудников «Базза». Дел будет невпроворот.

Самая сложная задача – правильно подать историю о смерти Моны. Убийство произошло не вовремя: только что сдан материал, а выпуск с моей статьей замаринуется до следующего понедельника. В ларьках он появится лишь в четверг, а к тому времени люди узнают сотню деталей по телевизору и из газет. Нужно найти свежий подход.

А что, если описать события изнутри? Кроме меня, такого не сможет никто. Лучше даже вести повествование от первого лица. Пусть я не смогу выдать подробности, о которых обещала Тейту не распространяться, зато передам общую атмосферу, которая была истинно взрывоопасной. Главное, чтобы не забраковал Нэш.

В этом деле нелишним будет опросить сотрудников «Базза», только надо дождаться, пока уйдет Тейт с детективами. Они как раз допрашивают всех по кругу. Вряд ли им понравится, если я доберусь до кого-нибудь раньше их.

Остается рассчитать, как сэкономить время, расставив приоритеты и получив список тех, кто был на вечеринке, помимо Джесси. Я позвонила Ли, помощнице Нэша, и попросила включить меня в его повестку дня. С Райаном поговорю, как только он появится. Остается Хиллари, журналистка из «Клубнички», которая, по словам Джесси, присутствовала на вечеринке. По телефону она заявила протяжно, с южным акцентом, что у нее утром срочные дела и она сможет уделить мне время только после трех. Странно, какие такие дела могут быть важнее смерти Моны?

Затем я оставила сообщение, чтобы со мной связались судебно-медицинские эксперты и знакомые полицейские – устроили мне ликбез. Также получила официальные заявления о смерти Моны из полицейского участка и из Бельвью и даже из отдела Дикера по связям с общественностью. Я не собиралась использовать весь этот материал, но лучше иметь его под рукой, когда проводишь интервью. Однажды, еще работая на «Олбани таймс юнион», я узнала из официальных источников, что жертве был сорок один, а не тридцать шесть, в чем она убедила весь мир. Это дало мне бесценное преимущество при беседах с людьми.

Когда я положила трубку после очередного звонка, Джесси тоже оторвалась от телефона и подняла большой палец кверху.

– Это был он – доктор, – сказала она. – Сейчас не может с тобой говорить, но просил перезвонить через пяток минут.

Пока она записывала для меня номер его телефона на листке из фирменного блокноте «Базза», я бросила взгляд на кабинет Моны. Там по-прежнему копошилась полиция, но создавалось впечатление, что уже не так активно.

Я взяла сотовый и пошла вдоль коридора в поиске тихого уголка. Полицейские основались в конференц-зале, где меня допрашивал Тейт, поэтому я воспользовалась другим залом, за углом. По большей части я работала дома, поэтому меня не волновало отсутствие личного пространства в редакции «Базза», но в последнее время возникла необходимость конфиденциальности. Я должна была находиться на месте и одновременно подальше от любопытных глаз и ушей. А кто проявит больше любопытства, чем сотрудники «Базза»?

Я набрала номер, что дала мне Джесси. Ответил мужчина, судя по голосу, около тридцати лет. Наверное, интерн или врач-ординатор. Я представилась и собралась приступить к расспросам, как он меня оборвал.

– Имейте в виду, у меня времени максимум на три вопроса! – отрезал он.

– Хорошо. Какие увечья получила Мона Ходжес? Я видела рану на левом виске. Где-нибудь еще?

– Нет, только травма головы. Похоже, ее ударили два-три раза, что вызвало обширное кровоизлияние в мозг.

– Такое можно сделать с помощью пресс-папье?

– Вполне. Это был тяжелый предмет. Вероятно, округлой формы.

– Уборщице нанесли удар тем же орудием?

Последовала пауза.

– Да, не исключено, – наконец-то ответил он. – У нее сотрясение, но без внутреннего кровотечения. Сегодня ее отправили домой.

– Мона приходила в…

– Вы уже задали три вопроса.

– Пожалуйста, еще один.

Он не возразил, и я продолжила:

– Вам не известно, сказала ли она что-либо перед смертью?

– Нет.

Он повесил трубку, не попрощавшись.

Вооружившись информацией о нанесенных травмах, я решила позвонить Лайле Паркер, бывшему агенту ФБР. Направляясь обратно на рабочее место, набрала ее номер. На этот раз она подняла трубку.

– Привет, извини, что не связалась с тобой вчера вечером, – сказала она таким голосом, будто у нее забит нос. – Я была по делам в Чикаго, пересаживалась с одного самолета на другой. Что случилось?

– Тебе что-нибудь говорит имя Мона Ходжес ? – спросила я.

– Это редактор, которую убили в своем же кабинете?

– Именно. Я не успела с тобой поделиться, что уже несколько недель работаю в «Баззе». Это я обнаружила тело.

– Ну да? – воскликнула Лайла. – А ты вертишься где надо. Я смотрела новости по Си-эн-эн в аэропорту. Кого-нибудь арестовали?

– Нет, поэтому мне и понадобилось обсудить преступление с профессионалом.

– О, тут на табло как раз высветилось, что мой рейс задерживается. Когда я в следующий раз вздумаю лететь летом в Иллинойс, не пускай меня за порог. На обратном пути неминуемо бывает гроза.

– Если я опишу ситуацию, ты сможешь дать свое мнение?

Она вздохнула:

– Знаешь, я не люблю высказываться, не прочитав отчет. Это будут голые догадки.

– Ладно. Тогда слушай. Находясь на вечеринке, Мона Ходжес вернулась к себе в кабинет и получила удар по голове дважды, возможно, трижды, тяжелым округлым предметом. Из вещей отсутствует пресс-папье – потенциальное орудие убийства. Она билась в судорогах, когда я нашла ее, и умерла через несколько часов. Преступник услышал приближение уборщицы, спрятался за дверью и ударил по темечку, когда она зашла в кабинет. Травма оказалась не сильной. Ты еще слушаешь?

– Да.

– Так на что это похоже?

– Одежда Моны не порвана?

– Нет. Я не заметила следов сексуального домогательства.

– Что-нибудь украли?

– Нет. Все на месте. Кроме пресс-папье.

– В какую часть головы ее ударили?

– Слева вверху, ближе к лицу.

Фронтальное нападение говорит о том, что они разговаривали, затем последовала вспышка гнева, – сказала Лайла. – Если пресс-папье послужило орудием, значит, убийство непреднамеренное. Как я уже сказала, это просто мои догадки, но скорее всего кто-то зашел, поругался с ней, ссора переросла в скандал и вышла из-под контроля.

– Так это точно не умышленное убийство? – спросила я. – Вдруг человек затаил на нее злобу, выяснил, что она вернется в кабинет, и дождался ее там с пресс-папье в руке.

– Маловероятно. В ярости или при глубокой ненависти человек наносит более чем два удара. Помнишь, год назад ты спрашивала меня о шестнадцатилетнем подростке, который заколол девушку по соседству? Там было шестьдесят или даже семьдесят ножевых ранений. Вот это проявление гнева. Он любил ее много лет, признался в своем чувстве, а она посмеялась над ним. Парнишка днями вынашивал план. Если убийца разрывает жертву на кусочки, можно представить, как он шепчет: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя». Два удара по голове – совсем другое дело. Это импровизация со словами: «Да как ты смеешь? »

Я вспомнила, что именно эти слова произнес вчера Робби, но не стала делать выводов – пока.

Вернувшись к рабочему столу, я нашла там список приглашенных, оставленный в мое отсутствие помощницей Нэша. Тут же обратилась за помощью к Джесси.

– Хорошо, – согласилась она.

– Я не отрываю тебя от важных дел?

– Они могут подождать.

– Там есть свободный конференц-зал. Почему бы нам им не воспользоваться?

Я сложила список и засунула его в сумочку, чтобы люди не гадали, что за секретный документ я несу. Тем не менее на выходе из «чрева» нас проводили любопытные глаза. Все нервничали, пребывая в неведении, и достаточно было высморкаться, чтобы привлечь всеобщее внимание.

Мы прошмыгнули в маленький конференц-зал и сели рядом за стол.

Не успела я вытащить список из сумки, как Джесси протянула руку со словами: «Дай взглянуть». Мне нравилась эта женщина, но я не забывала две вещи: во-первых, неизвестно, могу ли я полностью ей доверять, во-вторых, она журналистка «Базза», а значит, обожает рыться в чужом белье. Стоит проявить осторожность.

Наверное, мои мысли отразились на лице, потому что Джесси убрала руку, не взяв сложенного листа.

– Извини, что я такая нетерпеливая, – сказала она. – Просто последнее событие сильно меня взволновало.

– Понимаю, – ответила я. – Обещай, все останется между нами. Не дай Бог, кто узнает лишнее.

– Учту.

– Расскажи мне сначала о вечеринке. Общий расклад.

Когда я ушла, около восьми, туда набилось достаточно много народа. Шла презентация нового альбома Евы. Ее фотография разместилась на обложке августовского «Трека». В их редакции планировка отличается от нашей: имеется широкое пространство специально для вечеринок. Приглашенные общались, сплетничали, ничего увлекательного не происходило. Сотрудники «Трека» смотрят на нас свысока, но вынуждены приглашать на подобные мероприятия, поскольку мы принадлежим одной компании.

Я развернула и разгладила лист. К углу крепилась оранжевая наклейка со словами: «Нэш, вот список всех, кого отметили на входе охранники. Точно такой мы послали в полицейское управление Нью-Йорка». И подпись – Макс. Это главный редактор «Трека».

Я сорвала наклейку и окинула глазами список – больше сотни имен.

– Ты тут многих знаешь? – спросила я у Джесси, передав ей лист.

– Да, обычная тусовка, – сказала она, скользя вниз взглядом. – Сотрудники «Трека», люди из звукозаписывающей компании, музыкальная пресса. Ева, конечно же, муж. Ее промоутер – Кики Бодден. Ее стилисты и визажисты.

Я забрала список и вчиталась:

– Ты, Хиллари, Мона, Нэш, Райан. Это все, кто был из «Базза»? Ты видела кого-нибудь еще?

Интересно, могли кто-то из нашей редакции попасть на вечеринку без приглашения, скажем, через потайной проход, после нападения на Мону?

– Ох. Нет, больше никого, по крайней мере пока я там была.

– Возникает вопрос. Мне понятно, зачем пришла Хиллари – собрать сплетни. А вот Райан что там делал? И Нэш? И Робби как-то упомянул, что он в списке приглашенных. Почему?

Я старалась сохранять непринужденный тон, дабы Джесси не заподозрила, что я знаю, где вчера был Робби.

– Ну, Нэш – любитель перемывать косточки и Разглядывать разных цыпочек, что объясняет его присутствие. Райан всегда озабочен поиском материала для передовой статьи, поэтому он пошел посмотреть, как общаются знаменитости. У Робби, наверное, имелись свои причины. Может, он пронюхал, что там будет какая-нибудь звезда с реалити-шоу, или ему захотелось выпить на дармовщинку, вот он и выбил себе приглашение.

Джесси вернулась к списку и пробежалась пальцем вниз по остальным именам.

– А-а, вот кто мог привлечь Робби, – сказала она. – Там была Кимберли Ченс. Правда, я ее не заметила.

– Кимберли Ченс! – воскликнула я. – В тот же день, как ее выпустили из-под ареста?

– Ну, знаешь логику этих звезд. Выставив себя где-нибудь на посмешище, им тотчас хочется реабилитироваться в глазах публики. Она работает с той же звукозаписывающей компанией, что и Ева, вот ее и пригласили. Скорее всего Робби знал, что она в списке приглашенных, а он пишет статьи о телевизионных реалити-шоу, вот и попросил приглашение. Мона с жадностью загребала очерки про Кимберли.

– По твоей теории мягкотелости.

– Да. Хотя из Кимберли выйдет прекрасная подозреваемая, – отметила Джесси.

Я думала о том же.

– Из-за всех этих злостных статей в ее адрес? – спросила я.

– И не только. Вчера я тебе не сказала – не подумала, что это имеет какое-либо отношение к твоей заметке об аресте, – но прозвище Толстушка стоило ей разрыва контракта по демонстрации внешности.

– Вот это уже причина разозлиться.

– Пойми меня правильно. Кимберли никогда бы не стала первым лицом для Джорджо Армани или тому подобное. Она имела дела с мелкой компанией, но все же это сулило деньги и внимание общественности. Как только каждый журналист, ди-джей и пародист начал употреблять прозвище Толстушка Ченс, выгодное предложение тотчас уплыло. В тот момент ей бы лучше обратиться к «Дженни Крейг».

– И она обвинила во всем Мону?

– Да, несколько недель назад Кимберли на одном мероприятии подошла к Моне и назвала ее дьяволом. Уверена, полиция уже в курсе. Это слышало достаточно народа.

– В любом случае тебе стоит рассказать это детективам.

Джесси вздернула нос.

– Если ты так считаешь, я поговорю с ними, – согласилась она. – Насчет подозреваемых, а как же Робби ? Я слышала, он вчера вечером приходил в редакцию.

– Кто тебе сказал? – спросила я.

– Все говорят. Ты ведь тоже знаешь. Могу поспорить, он использовал пригласительный, чтобы попасть на этаж.

Я пожала плечами, стараясь выглядеть беспечной и несведущей в этом вопросе.

– Считаешь, Робби мог пойти на такой шаг? – поинтересовалась Джесси.

Вряд ли, – ответила я и покачала головой. Однако Джесси достаточно смышленая и догадалась, что я уже думала над этим вариантом. – Расскажи мне о Хиллари, – попросила я, чтобы сменить тему. – У нас встреча в три, и я хочу знать твое мнение о ней.

Джесси подперла голову рукой и задумчиво прищурила карамельные глаза.

– Буду откровенна. Хиллари – маленькая стерва, которая родную мать продаст, чтобы достать лакомую информацию о какой-нибудь звезде.

Я улыбнулась:

– Джесси, постарайся быть объективной.

– Послушай, конечно, ей надо отдать должное. Она умна как черт. Помнишь, Пэрис Хилтон снялась в домашнем порно? Тогда Дэннис – глава редакции в Лос-Анджелесе – велел Хиллари раздобыть подробности всеми правдами и неправдами. Хиллари полетела в Гонконг, где скрывалась Пэрис, но ее на километр не подпустили к отелю. Затем она узнала, что Пэрис собралась лететь обратно, позвонила в «Базз» и заявила, что ей крайне необходим билет первого класса в Нью-Йорк, чтобы взять интервью. Это влетело в восемь тысяч долларов! Но «Базз» дал свое согласие, и ей удалось поговорить с Пэрис на борту самолета.

– Ого! – воскликнула я.

– Или другой случай. Когда Джулия Роберте лежала в больнице, родив двойню, Хиллари отправилась в Лос-Анджелес и выдала себя за медсестру.

– Но почему ты считаешь ее стервой?

– Методы у нее еще ничего. Одно дело срывать банк, а другое – подставлять своих же коллег. Она надоумила Мону включать в «Клубничку» анонимные статьи. Что-то типа «Какая актриса кино нюхает больше всех кокаина». И нам всем пришлось играть в эти игры. В итоге мы стали заниматься всякой гнусностью, поэтому я и ушла из «Клубнички»Могу я по крайней мере рассчитывать на ее содействие?

– Раз уж Нэш дал тебе задание, то она, вероятно, будет вести себя прилично. Конечно, если у нее нет каких собственных задумок. От Хиллари всегда ждут хитрого хода. – Джесси хихикнула и продолжила: – Она типичная выскочка с Юга и может повести себя надменно, но ты не должна воспринимать ее всерьез. Послушай, что я расскажу.

– Что?

– Я знаю парня, который с ней спал. Говорит, она обожает командовать. Постоянно отстегивала фразы типа: «Дорогой, ты плохо стараешься. Тебе придется затратить несколько больше усилий». Бедняга поделился со мной, что у него такое ощущение, будто он ложится в постель с автомобильной навигационной системой. Месяцем позже он познакомился с ее однокурсником, и тот сказал, в колледже у нее было прозвище Фашистка.

– Ха, милый образ, стоит запомнить, – сказала я. – И последний вопрос. Касательно мужа Моны. У них был счастливый брак?

– Похоже, они ладили. Он драматург, но малоизвестный. Его пьесы – дешевый закос под Шекспира. Видимо, их ставят только в обтрепанных театрах на сорок мест, каких в Нью-Йорке пруд пруди. В денежном плане Карл полностью зависел от Моны.

Любопытный факт. Он мог запросто пробраться в кабинет Моны.

– Спасибо за помощь. Думаю заглянуть в «Трек». Увидимся позже.

Нэш представил меня Максу, главному редактору «Трека», когда наши пути пересеклись в вестибюле. Это был глуповатого вида низенький мужчина в возрасте тридцати двух лет, хотя выглядел на одиннадцать. Он из тех, кто в школе ни разу не приглашал девушку на свидание и держал дома огромную коллекцию дисков.

Я воспользовалась потайным ходом – лабиринтом коридоров. В редакции «Трека» все оказалось иначе: широкое пространство для вечеринки, никаких загонов со столами. Спросила, где находится кабинет Макса. Он стоял у стола помощницы и перечитывал или проверял что-то, глядя ей через плечо. На нем были джинсы и черная футболка.

– Добрый день. Я Бейли Уэггинс, – представилась я. – Нэш знакомил нас пару недель назад.

– А… да, – недовольно произнес он. – Что вы хотели?

Я объяснила, что пишу статью о смерти Моны для «Базза», и попросила рассказать о вечеринке. Макс отвел меня к себе.

– Полиция только что уехала, – сказал он. – Тут все на ушах стояли.

– У нас то же самое. Мне нужно уточнить некоторые детали. Вроде Мона присутствовала на вечеринке недолго?

– Да. Она влетела в самый разгар – около семи пятнадцати или чуть позже – и провела тут с полчаса. – У Макса был довольно высокий голос, и он старался из всех сил звучать в более низком диапазоне.

– Она ушла одна или с кем-то? – спросила я.

– Я не видел, как Мона уходила. Я уже говорил полицейским, что в тот момент был занят примадонной Евой. Но Тревис, один наш обозреватель, утверждает, что она направилась к задней двери без четверти восемь. Одна.

– На вечеринке не произошло ничего необычного?

– Был один инцидент, и полиция уже им занялась. Кики Бодден, промоутер Евы, подошла к Моне, когда рядом никого не было, и обматерила ее.

– Неужели? – воскликнула я. Вот дела, Джесси ничего такого не говорила. Интересно, не Кики ли та женщина, что пыталась остановить Брэндона? – Это была Кики – блондинка с длинными вьющимися волосами, около сорока лет?

– Да, и с ней шутки плохи, – отметил он. – Мона побелела как полотно, а Кики спокойно направилась к бару. Насколько я знаю, Мона часто оскорбляла людей, но сама не привыкла слышать критику.

– Так из-за чего весь сыр-бор?

– Понятия не имею. Сам пытался выяснить, но все стояли вне зоны слышимости. По-моему, вы свернули не на тот путь. У вас в редакции, кажется, вчера уволили одного сотрудника, и он угрожал Моне. По логике вещей, идеальный подозреваемый.

– Да, но я должна просчитать все варианты. На вечеринке была Кимберли Ченс. Она вам часто попадалась на глаза?

– Я заметил ее один раз, ближе к началу, и все. Меня мало интересует человек, который перепевает старые песни Барри Манилоу, поэтому я с ней только поздоровался. Кажется, ее вчера арестовали?

– Верно, за нападение на полицейского.

Макс откровенно посмотрел на часы.

– И еще один вопрос, – попросила я. – Среди ваших подчиненных нет сердитых на Мону?

– Моих подчиненных? – переспросил он, отпрянув.

– Ну, вдруг кто-то раньше работал в «Баззе» и затаил обиду.

– Мне ничего подобного не известно. Вам, на мой взгляд, так далеко ходить не надо. Присмотритесь к тому, кого вчера уволили.

Я поблагодарила Макса за помощь и направилась по лабиринту коридоров обратно в «Базз». Ссора между Кики и Моной может иметь большое значение, и надо выяснить, что послужило причиной. Проходя мимо конференц-зала, я заметила, что Джесси все еще там. Она захлопнула свой сотовый.

– Сестра позвонила, как только ты ушла, – объяснила она. – У тебя есть брат или сестра, которые треплют нервы?

Не успела я ответить, как в конце коридора раздались голоса, и появилась группа из пяти-шести человек.

– Что случилось? – выкрикнула Джесси одному из старших редакторов.

– Только что всем разослали электронное сообщение собираться в холле, – сказал он. – Сейчас сделают объявление.

– О Боже… – тихо произнесла Джесси. – Вероятно, кого-то арестовали.