Текст книги "Роковая блондинка"

3

Я сидела за столом у себя в «кабинете» уже с девяти утра. Называя эту комнату кабинетом, я делала ей незаслуженный комплимент. Всего лишь глубокая ниша, которую я превратила в рабочее место^ повесив несколько полок и поставив столик для компьютера. Каморка не превышала размерами холодильник, но зато здесь ничто не отрывало меня от дел. Если бы я была вынуждена работать в спальне, то постоянно отвлекалась бы, чтобы развесить свитера или поправить коврик.

Выпив две чашки кофе и получив необходимую дозу кофеина, я уже готова была сосредоточиться на Томе. Сначала, впрочем, я зашла на несколько веб-сайтов и удостоверилась, что в мире богатых и знаменитых пока что не случилось ничего, требующего моего внимания. Ни за что не угадаешь, когда именно О. Дж.[1]1
  Орентал Джеймс (О. Дж.) Симеон – американский спортсмен и актер, в 1994 г. обвиненный в убийстве своей бывшей жены Николь Браун. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] получит наконец информацию, которой он ждал долгие годы, а именно – кто все-таки убил Николь? Убедившись, что «Базз» сегодня во мне не нуждается, я составила список и принялась звонить.

Первой была сотрудница полиции – я знала, ее зовут Джина, – которая раньше занималась пропавшими людьми. Я надеялась, что у нее по-прежнему остались друзья среди коллег и что она сможет найти того парня, с которым разговаривал Крис (на визитке стояло имя «Кевин О'Доннел»), и проложить мне дорогу, убедив его быть откровенным. Меня приветствовал автоответчик, и я попросила Джину перезвонить.

С Джоном Карри, хэмптонским приятелем Тома, мне повезло больше. Я позвонила ему на работу, в банк, и он сам взял трубку.

– Карри слушает, – сказал он таким тоном, словно этот день, едва начавшись, уже успел ему осточертеть. Я представилась, объяснила, что помогаю искать Тома, и сказала, что надеюсь встретиться с мистером Карри в самое ближайшее время.

– Встретиться со мной? – переспросил тот с раздражением. – А как это поможет делу?

– Вы один из последних, с кем общался Том, – сказала я, пытаясь скрыть собственное недовольство.

– Послушайте, я уже разговаривал с его приятелем и полицией. Кроме того, я страшно занят. Можно даже сказать, разрываюсь на части.

– Но вы можете хотя бы уделить мне несколько минут? – спросила я. – Полагаю, судьба Тома беспокоит вас не меньше, чем нас.

Я надеялась, последняя фраза при всей ее грубости вынудит его согласиться.

Он громко вздохнул, как будто задувал свечки на пироге.

– Хорошо, у меня есть пять минут. Давайте, спрашивайте. И учтите, я вовсе не так уж о нем беспокоюсь. У него такая привычка – то появляться, то исчезать.

– Почему?

– Том всегда был беспокойным – еще до того, как у него умерли родители. Дорога, можно сказать, его манила.

– А в последнее время что-нибудь не наводило вас на мысль, что его опять «манит дорога»?

Повисла долгая пауза.

– Так как? – настойчиво переспросила я.

– В общем, нет. Вы просто спрашиваете не так, как полицейский. Тот сразу поинтересовался – не знаю ли я, куда делся Том. Но я даже и не подумал, что речь идет о другом: не был ли Том в последнее время особенно беспокойным. Не знаю. В последние два года мы мало общались: я был в командировке в Сингапуре. Вернулся несколько месяцев назад, но мы не так уж часто виделись.

– Он в прошлые выходные не поехал в Хэмптон. Как выдумаете, почему?

Карри снова вздохнул.

– Это моя вина. Я хотел, чтоб он приехал и посмотрел мой новый дом. Но я не предупредил жену – сказал ей в последний момент, и она страшно разозлилась, потому что, оказывается, пригласила в гости сестру с мужем. Я передал Тому, что визит придется отложить.

– Что касается смерти его родителей… Том был сильно подавлен?

– Я при этом не присутствовал и потому понятия не имею, как он в тот момент себя чувствовал. Он рассказывал мне об этом без всяких особых эмоций, но я видел, что ему нелегко.

– Вы познакомились в школе?

– Да. Я на год старше, но мы вместе играли в бейсбол. А потом он, как и я, поступил в Скидмор, но на театральное отделение. Можно сказать, другой мир. Но мы часто виделись.

– А что вам известно о его личной жизни?

– Летом Том встречался с девушкой, но, кажется, она его не сильно интересовала и в конце концов сама это поняла. Потом он нашел другую, она занята в том же фильме. Не актриса – так, кто-то из персонала. Кажется, она ему нравится, но проблема в том, что он не готов остепениться, пусть даже все подружки и проедали ему мозги на эту тему.

Карри перевел дух.

– Слушайте, мой шеф прошел мимо уже дважды и каждый раз смотрел на*меня злобным взглядом. Мне нужно работать.

– Еще один вопрос! Вы не знаете никого, кто мог бы вывести нас на Тома? Ну кто-то, к кому Том мог бы обратиться в случае беды?

– Был один… Из Скидмора. Том довольно близко дружил с ним – преподаватель, Алан Кэр. Том и вправду о нем как-то упоминал. У Кэра огромный старый дом, и там вечно околачиваются молодые актеры. Но я сомневаюсь, что у Тома и в самом деле беда.

– Спасибо. Если вы что-нибудь вспомните…

– Разумеется, – ответил он и повесил трубку – прежде, чем я успела продиктовать свой номер.

Я зашла в телефонную базу данных, нашла Б. Хэммел и оставила ей сообщение, в котором просила перезвонить Бейли Уэггинс по важному делу. Я не сказала, что дело касается Тома.

Потом я отправилась на сайт колледжа Скидмор и разыскала номер телефона и электронный адрес профессора Кэра. Ему я также оставила сообщение и отправила письмо. Потом, подумав, что семестр еще, возможно, не начался, я обратилась в справочную службу. Некий Алан Кэр проживал на Бродвее. Сработал автоответчик, и бесстрастный голос произнес:

– Привет, вы позвонили Алану Кэру. Оставьте сообщение, если хотите, но я проверяю входящие не каждый день, так что если дело важное, лучше позвоните мне на мобильник.

Номер мобильника, впрочем, не прилагался. Я оставила сообщение – на тот случай, если сегодня он все-таки проверит входящие.

Едва я успела это сделать, как зазвонил телефон. Джина. Шум на заднем плане свидетельствовал о том, что она в кафе. Повысив голос, дабы быть услышанной, я объяснила, что мне нужна информация от специалиста по розыску пропавших. Джина сказала, что знакома с О'Доннелом и поговорит с ним от моего имени.

– Он славный парень! – крикнула она. – Я попрошу его вам позвонить, хорошо?

Через несколько секунд телефон зазвонил опять. Это был Крис – с новостями.

– Хорошие вести, – сказал он. – Харпер здесь. Если сможешь быстренько приехать, я вас познакомлю.

– Ты в парке Челси-Пирс?

– Нет, в парке Томпкинс-сквер.

Я натянула черные узкие джинсы, защитного цвета рубашку, черные шлепанцы и отправилась пешком навстречу судьбе. Этот парк – настоящий зеленый оазис между Десятой и Седьмой улицами. В восьмидесятых годах здесь полно было бездомных и наркоманов, но недавно в парке Томпкинс-сквер навели порядок, и теперь в нем есть площадка для выгула собак, поле для игры в гандбол и столики для шахматистов. Под старыми вязами можно увидеть не только пожилых дам, разговаривающих на идише, и стариков, которые толкают перед собой тележку, наполненную пустыми жестянками, но и молодые семьи с лохматыми собаками и детьми, одетыми в черное вместо розового и нежно-голубого.

Крис сказал, что я должна миновать длинную вереницу трейлеров, стоящих у восточной оконечности парка, найти людей в наушниках и спросить Харпер. Эти указания показались мне довольно расплывчатыми, но выяснилось, что миновать трейлеры, просто Невозможно. Вдоль авеню Би стояло не меньше десятка фургонов всех размеров. В самом парке возилась целая бригада парней в джинсах и футболках – они устанавливали прожектора и прочее оборудование. На боковой дорожке, по ту сторону ограды, прохаживались, потягивая кофе из бумажных стаканчиков, члены съемочной группы. Одному из них я сообщила, что у меня встреча с Харпер Айкинс. Он кому-то повторил мои слова по рации, потом доложил, что Харпер сейчас будет.

Прошло целых десять минут, прежде чем она возникла у меня за спиной и представилась. Она оказалась вовсе не такой, как я ожидала. Воображение рисовало мне типичную жительницу Лос-Анджелеса – миниатюрную, худую как палка, с длинными прямыми волосами, – но Харпер была заметно выше метра семидесяти, с сильными плечами и широкими бедрами. Ее светлые, слегка вьющиеся волосы были коротко острижены и зачесаны назад, и потому все внимание собеседника приковывалось к карим глазам – таким круглым, что они походили на две медных монетки. Харпер была одета в розовую блузку с широким воротом, кожаную юбку и, невзирая на теплую погоду, в ковбойские сапоги. Все это отдавало провинциализмом, но зато Харпер так и лучилась уверенностью. Одна из тех девушек, по которым с первого взгляда понятно, что на выпускных экзаменах они получили высший балл и учились, возможно, в Принстоне или Йеле.

– Привет! – Она крепко пожала мне руку – продолжительное приветствие, которое тем не менее показывает, что человек не так уж рад вас видеть. – Отвести вас к Крису? Он в трейлере.

– Крис хотел, чтоб мы поговорили. Он сказал вам, что я пытаюсь помочь ему найти Тома?

– Да, сказал. Хотя, наверное, толку от меня будет мало. Том в тот день ни словом не обмолвился, куда он собирается ехать.

– Это уже повод для разговора.

Харпер пожала плечами. Это можно было понять как «И что?».

– Давайте договоримся, – сказала она. – Я знаю, чем вы занимаетесь. Обещайте мне, что ни одно слово не попадет в печать. Наш продюсер, Алекс Оттсон, не любит посторонних. И Локет очень зла на «Базз».

– Отчего же? – Трудно было себе представить, что героиня «мыльных опер» вроде Локет чем-то может заинтересовать «Базз». Наш журнал, особенно колонка сплетен, пишет о тех, чьи имена у всех на устах. Такие, как Локет, наряду с «некогда знаменитыми» и с «теми, кто никогда не будет знаменит, невзирая на все свои усилия», попадают на страницы «Базз» лишь в трех случаях: если их застукали с наркотиками, если у кого-то из них в момент прохождения по красной дорожке вывалилась грудь из декольте или если их жизненный путь отмечен скандальным разводом («Ответчица уверяет, что истец занимался нетрадиционным сексом с проституткой по имени Гламур»).

– Журналисты посмеялись над ее губами. По их словам, они настолько накачаны коллагеном, что к ним нужно прицепить ярлычок с надписью «Не использовать в качестве плавсредства».

– Обещаю, что не передам в журнал ни единого слова. Я здесь лишь из-за Криса. Я помогаю ему разыскать Тома.

Харпер изобразила на своем лице что-то среднее между недовольством и удивлением и оглянулась.

– Давайте отойдем в сторонку, – резко сказала она, указывая на свободную скамейку. Когда мы сели, она взяла телефон и не терпящим возражений голосом приказала кому-то передать Крису, что я здесь и зайду к нему в трейлер через десять минут.

– Должно быть, это вас сильно огорчило, – сказала я, когда она закончила.

– Не знаю, что и подумать, – ответила Харпер. В глазах стояли слезы, она поспешно их вытерла. – Сначала я подумала, что с Томом что-то случилось, и испугалась, а потом разозлилась, когда подумала, что он, быть может, просто удрал. Мы встречались всего лишь два месяца, и я не так уж хорошо его знаю. Не исключено, что он и в самом деле смылся из города.

– Крис сказал, что Том вряд ли способен бросить работу, которой он так усиленно добивался.

– Крис знает не так уж много, как ему кажется. У Тома по поводу этого фильма были… смешанные чувства.

– Вы шутите?! – воскликнула я, застигнутая врасплох. – И почему?

– Только не говорите Крису. Он об этом не знает. Первоначально Тома взяли на ту роль, которая досталась Крису. Том славный парень – слишком славный, я бы сказала, – и когда он услышал, что ему собираются дать одну из главных ролей, он упросил режиссера, чтобы его другу разрешили попробоваться на какую-нибудь хоть совсем маленькую роль. История закончилась тем, что все встало с ног на голову. Том не обиделся на Криса – не такой он человек, – но его возмутил сам итог.

Это открытие пролило новый свет на ситуацию. Возможно, Том действительно удрал.

– Это еще не все, – продолжала Харпер. – Алекс очень влиятелен – примерно двадцать процентов того, что вы смотрите по телевизору, сделано им, и он не спускает глаз с того, что происходит на съемочной площадке. За пару дней до того как Том исчез, Алекс прямо-таки набросился на него! Сказал, что тот «слишком усердствует». Актеры с большим сценическим опытом иногда этим страдают – переигрывают, в то время как на экране все должно быть естественно. Но, судя по тем эпизодам, которые я видела, Том ничего подобного не делает. Алекс придрался к нему без повода.

– Том был сильно расстроен?

– Не знаю – я почти всю неделю была в Лос-Анджелесе и не собиралась возвращаться до воскресенья. Мы болтали по мобильнику, когда мне удавалось урвать минутку; Том и в самом деле казался подавленным, хоть и не в такой степени, чтобы сразу дать задний ход.

– Когда вы разговаривали в последний раз?

– Я звонила ему вечером в пятницу. В выходные он собирался навестить своего школьного приятеля, но у них что-то не сложилось. Мы решили встретиться и поужинать вместе в воскресенье, когда я прилечу. Больше от него не было ни слуху ни духу. Сначала я подумала, он забыл про ужин. Но потом, когда в понедельник он не появился на съемочной площадке, я поняла: что-то случилось.

– Том не говорил, чем собирается заняться в выходные?

– Нет. Он сказал, что у него всё в порядке. Была лишь одна странность – так, мелочь, но с тех пор я не раз об этом задумывалась.

– Какая?

– Он сказал, что у него дела.

– Дела?

– Вот именно. Когда выяснилось, что поездка в Хэмптон отменяется, я намекнула полушутя, что он мог бы прилететь ко мне в Лос-Анджелес. Мне самой нужно было кое-чем заняться, но у меня хорошая комната и Том мог бы освежиться в бассейне. Он отказался. И добавил: «У меня дела». Самое обычное выражение, в тот момент я ничего такого не подумала, но когда он как сквозь землю провалился, я стала гадать, что бы это могло значить. Никаких съемок на выходные не намечалось.

Я промолчала, размышляя над этими словами. Жизнь Тома была не слишком хорошо мне известна, чтобы делать какие бы то ни было выводы о том, что он хотел сказать.

– К слову, о делах. У Тома были здесь друзья, кроме Криса? – спросила я.

Харпер, задумавшись, снова выпятила губы.

– Он водился вон с теми двумя рабочими, Дэнни и Диком, особенно с Диком. Если во время съемок у Тома находилось свободное время, они играли в карты. Однажды, в июле, даже махнули в Атлантик-Сити на выходные. Я говорила, что общаться с этими придурками не самое лучшее занятие на свете, но Том не умеет отказывать людям.

– А с другими актерами он ладил – например, с Локет?

Очевидно, Харпер не знала, что у Локет после общения с Томом «уходит неделя на то, чтобы прийти в себя», но я подумала: может быть, до нее дошли какие-нибудь намеки насчет их отношений.

– Да, Том из тех парней, которые со всеми находят общий язык. Я… – Она поколебалась. – Лучше я провожу вас к Крису. Скоро придет репортер из «Тайм-аута», и мне нужно привести себя в порядок.

– Как вы думаете, где Том?

– Зализывает раны. Когда что-нибудь узнаете – скажите мне, и я сверну ему шею.

Харпер быстро поднялась, ясно давая понять, что я могу либо следовать за ней, либо сидеть в одиночестве и наблюдать, как взъерошенные белки гоняются друг за другом. Я отправилась вслед за ней к четвертому по счету трейлеру, который представлял собой серебристый фургон с несколькими дверцами. Харпер громко постучала в одну из них, и Крис открыл почти в ту же секунду.

– Вот и ты, – сказал он. – Спасибо, Харпер.

Та зашагала прочь, рассеянно махнув рукой, и тут же принялась отдавать отрывистые приказания по телефону.

Крис взял меня под локоть и провел внутрь. Мы оказались в маленьком помещении, заваленном одеждой, журналами, одноразовыми стаканчиками и картонными коробками из-под еды.

– Добро пожаловать в мое скромное жилище.

– Это твоя гримерка? – спросила я, оглядываясь.

– Если ты звезда сериала вроде Локет, то можешь рассчитывать на целый трейлер.

Я перестала рассматривать обстановку и повернулась к Крису.

– Должно быть, это увлекательно.

– Как прошел разговор с Харпер? Настоящий бульдозер, а?

– Похоже, так. И Том находил ее привлекательной?

– С тех пор как она положила на него глаз, он не знал, куда деваться.

– Кстати, я поговорила с его приятелем Джоном. Он вообще не волнуется. Говорит, Том всегда любил бродяжничать. Может, мы затеяли кутерьму на пустом месте?

– Не знаю, – покачал головой Крис. – Я то беспокоюсь, то опять начинаю думать, что он просто слинял.

– Харпер именно так и сказала.

Хотелось бы мне поделиться с Крисом тем, что я узнала от Харпер – у Тома были серьезные причины слинять, – но я дала слово. И потом – это бы только сильнее расстроило его.

У меня ушло полторы минуты на то, чтобы отчитаться о проделанной за утро работе – краткий разговор с Джоном Карри и известие о дружбе Тома с профессором Кэром. Крис сказал, что сейчас ему пора идти на съемочную площадку; начинается следующий эпизод – герои обнаруживают в парке тело полуобнаженной женщины чуть за двадцать (естественно), – и его в любую секунду могут позвать.

– Я тогда тоже пойду, – сказала я. – Позвоню, если что-нибудь выясню.

Когда я спускалась по ступенькам трейлера, Крис, идущий следом, схватил меня за локоть.

– Обрати внимание, – шепнул он. – Печально знаменитая Локет. Разговаривает с нашим менеджером.

Она стояла у входа в парк, там, где прежде возились рабочие, – миниатюрная платиновая блондинка, едва ли метр шестьдесят, с прической «я только что встала с постели» и матовой, словно фарфор, кожей. Даже с того места, где я стояла, можно было разглядеть, какие у нее огромные губищи. Было такое ощущение, что они вот-вот взорвутся.

Все, кто ее окружал – в том числе два парня с портативными камерами и еще двое с фотоаппаратами наизготовку, – стояли как вкопанные и ждали, пока она что-то обсуждала с менеджером. Также там болталась парочка полицейских – должно быть, актеры, – а на земле (до меня вдруг дошло) лежал не то манекен, не то человек, накрытый белой простыней.

– Локет кажется мне знакомой, – шепнула я. – По-моему, раньше волосы у нее были длиннее.

– Точно. Видимо, она отчаянно сопротивлялась, пытаясь их сохранить, но ей сказали, что ни один следователь (а она играет следователя) не будет расхаживать с подобной гривой.

Пока мы с Крисом стояли и смотрели, высокий мужчина лет сорока зарысил по направлению к Локет и ее собеседнику. У него были коротко стриженные пепельные волосы, значительно поредевшие на высоком загорелом лбу, усы и короткая бородка. Даже в черном пиджаке от Армани он казался викингом.

– Это Алекс, – прошептал Крис; – Продюсер фильма и обманутый любовник.

– Он выглядит… как бы это сказать… сурово.

– Ода!.. Не удивлюсь, если однажды увижу его в рогатом шлеме. Настоящий норманн.

Крис сказал, что ему нужно обратно в трейлер, и мы обнялись на прощание. Прежде чем уйти, я присоединилась к кучке зевак у входа в парк и поближе взглянула на Локет. Она возбужденно беседовала о чем-то с Алексом и менеджером и казалась слегка раздраженной, но, очевидно, старалась сохранять спокойствие.

– Если вы думаете, будто это в самом деле так уж необходимо… – сказала она – и это было единственное, что я смогла расслышать. Поскольку это был ее первый выход в прайм-тайм, Локет, видимо, изо всех сил пыталась быть сговорчивой, но рассвирепевшей примадонне с трудом удавалось держаться в рамках. И что в ней могло привлечь мужчину, который считал Харпер привлекательной? У них абсолютно ничего общего. Или Том просто не может сказать женщине «нет»? Интересно, что Локет нашла в Томе? У нее, в конце концов, есть Алекс – так зачем рисковать своим положением?

Шагая домой, я проверила входящие на мобильнике. Мне звонила Джина; она сообщила, что поговорила с детективом О'Доннелом и тот согласился со мной побеседовать. Я опустилась на ближайшее крылечко и позвонила. В голосе детектива звучал почти неуловимый ирландский акцент – очень легкий, который человек усваивает в том случае, если сам он родился в Америке, а его родители – за ее пределами.

– Хотел бы я уделить этому делу побольше времени, но не вижу к тому никаких оснований, – сообщил он, когда я представилась и объяснила причину своего интереса.

– Потому что пропавший – парень чуть за двадцать и нет никаких причин подозревать преступление? – уточнила я.

– Отчасти да, – ответил тот. – Но есть и еще один момент. Выяснилось, что он снял со своего счета семь тысяч долларов наличными, перед тем как сесть в машину и уехать. Похоже, у него был план.