Текст книги "И меркнет свет"

14. Беру

Беру стояла на коленях на мраморном полу рядом с Эфирой.

– Я рад, что вы постарались спасти друзей, – сказал Паллас, медленно идя вдоль ряда пленников. – Теперь у меня есть более ценные заложники. Принц Херата. – Он коснулся ладонью затылка принца, достаточно сильно, чтобы опустить его голову. – И парень, имеющий любопытную связь с моим любимым питомцем.

Беру не нравилось, что Паллас может использовать Гектора против нее почти так же, как он использовал и Эфиру. Но теперь все они оказались в его власти. Свидетели уже утащили мечника, Джуда, прочь, и Беру боялась даже думать, кто будет следующим.

Она глянула на Гектора. Паллас как раз проводил пальцами по его затылку, отчего он вздрогнул, борясь с цепями из Божьего огня на запястьях. Беру накрыла волна страха и ярости. Она поняла, что скучала по эмоциям Гектора, которые не чувствовала пару последних месяцев. Чем ближе они находились друг к другу, тем сильнее становилась их связь. Она так привыкла чувствовать вместо этого эмоции бога. Но с Гектором все было по-другому: эти чувства не казались неестественными, стирающими все, абсолютными. Нет, они были успокаивающими. Знакомыми. Она внимательно посмотрела на его профиль, сжатые челюсти и сосредоточилась на его чувствах, когда в голове зазвенел голос бога.

– Маленькая смертная, – прошипел бог, – вот твой шанс. Убей его.

«Я связана», – напомнила она ему. Ее шея болела от холодного металла ошейника из Божьего огня.

– Нет, это я связан, – ответил бог. – Ты могла бы освободиться, если бы так не боялась. Цепи не могут полностью сдерживать бога.

Беру поежилась, так как знала, что бог говорит правду, и пусть речь шла про ошейник, то же самое касалось и печати. Она не сможет сдерживать бога вечно.

– Ты позволяешь им контролировать тебя, хотя мы намного сильнее, – дразнил бог. – Ты обрекаешь своих друзей на страдания из-за собственной слабости.

– А ты, – произнес Паллас, кладя ладонь на щеку Эфиры. – Кажется, мне нужно показать тебе твое место.

– Не надо, – обратилась к нему Беру. – Не наказывай ее. Накажи меня. Это был мой план.

– О, но я же наказываю тебя, – ответил Паллас. Он никогда раньше не заставлял ее смотреть на это.

– Стой! – взмолилась Беру. – Я сделаю все, что ты попросишь. Только… только не причиняй ей боль. Никому из них.

– Есть только один способ спасти их. Убей его.

Беру зажмурилась, пытаясь заглушить мысли бога.

– Убей его и освободи меня, – приказал бог. – Я проявлю милосердие и позволю этим смертным жить, если ты захочешь. Я защищу их.

«Нет». Она все еще помнила, каково это – оказаться в ловушке собственного тела, пока бог сеял хаос и разрушения в Бехезде. Она никогда раньше не сталкивалась с таким ужасом, и он все еще ее преследовал. Глубокий, непостижимый океан божественной ярости. Абсолютная собственная беспомощность и незнание, будет ли бог разрушать и сотрясать мир, пока тот не развалится на части. Пока всё и все, кого она любит, не обратится в пыль от бесконечной силы бога.

Нет, она не убьет Палласа. Не освободит бога. Ни за что.

– Ты сделаешь все, как я говорю, или я убью их всех, – сказал Паллас. – Точно так же, как убил Илью. Я знал, что вы стали сообщниками.

Беру уставилась в пол, стараясь не смотреть на Эфиру. Илья. Он все еще находился где-то там. Смогла ли Эфира оживить его, прежде чем их поймали?

Как только в ее голове возникла эта мысль, большие двери распахнулись, и в вестибюль проник свет.

Но по парадной лестнице спускался не Илья. Это была женщина, незнакомая Беру.

Но бог ее явно узнал.

– Предательница, – выплюнул он, – Седьмой пророк. Та, из-за которой это все началось.

Женщина уверенно прошла в двери. Несмотря на обычное темно-синее платье и волосы, убранные в аккуратный пучок, она была самой элегантной женщиной из виденных Беру. Когда незнакомка обратила свой взор на Палласа, по телу Беру пробежал холодок. Было что-то такое в ее темных глазах, что-то пронизывающее в ее взгляде, так напоминающее Палласа. И все отличающееся.

Странница.

Беру в шоке уставилась на новоприбывшую. Еще один пророк? Она не знала, почему раньше не догадалась: если Паллас бродит по земле, то почему этого не делать и другим первым пророкам.

Она видела много всего невозможного в своей жизни. Свое воскрешение. Воскрешение Гектора. Короля Некроманта, живого, даже несмотря на прошедшие пятьсот лет и заключение в пустынном оазисе. Возвращение убитого бога в руинах Бехезды.

Но она все равно удивилась появлению в вестибюле Странницы, одной из семи пророков, которые убили бога и отдали Дар человечеству.

Взгляд женщины встретился с Палласом. Он смотрел в ответ, и его лицо ничего не выдавало, но на нем застыло жесткое выражение.

– Паллас, – поприветствовала его Странница. – Давно не виделись.

– Больше сотни лет, – согласился Паллас. – Я полагал, что ты боишься со мной встречаться.

– Боюсь? – переспросила Странница, и в ее музыкальном голосе зазвучала улыбка. – Это не я отказалась от имени и приняла новый облик, чтобы спрятаться от остальных.

– Не то чтобы у тебя было имя, от которого можно отказаться.

– Ты об этом позаботился, – ответила Странница с намеком на улыбку. – Давным-давно.

Беру переводила взгляд с одного пророка на другого, пытаясь разобраться в их разговоре. Были ли они союзниками? Врагами?

– Так ты наконец вернулась, чтобы торговаться по поводу своей жизни? – спросил Паллас. – Ты не можешь не знать, как давно я мечтаю убить тебя.

– Нет-нет, – рассмеялась Странница. – Боюсь, придется подождать еще немного. Я пришла предложить тебе то, что ты отчаянно желаешь.

– И что же это?

– Меня, – по огромному вестибюлю разнесся новый голос.

Беру подняла взгляд на балкон над ними. Там стояла одинокая фигура, которую омывал льющийся через витражные окна свет. Антон.

Она услышала резкий вздох Гектора, а принц тихо пробормотал:

– Это невозможно.

По рядам свидетелей и паладинов пробежала волна перешептываний.

– Схватить его, – приказал Паллас паладинам. – Немедленно.

Антон спокойно поднял руки, когда паладины поднялись по лестнице и окружили его на балконе. Он слабо кивнул, едва заметно, и тут Беру почувствовала чье-то присутствие за своей спиной. В этот момент раздался шепот:

– Не двигайся.

Беру замерла.

– Я сниму ошейник, – тихо произнес Илья. – Воспользуйся своей силой, чтобы освободить всех остальных. У причала стоит корабль.

Она поняла, о чем он просил. Воспользоваться силой бога, чтобы вывести всех из резиденции Архона, из цитадели и отвести на корабль? Но может ли она это сделать, не освободив бога полностью?

Девушка не была в этом уверена. Она чувствовала, как бог давит на прутья клетки, сотрясает печать, заключившую его в ней. Использование его сил подпитает его и сделает волю сильнее.

Но прежде, чем она успела сравнить этот риск с перспективой свободы, Беру почувствовала, как пальцы Ильи расстегнули ошейник сзади. Он упал в ее ждущие руки. Тупая боль от металла из божьего огня отступила, а вместо нее на Беру нахлынули эмоции бога. Злость и возбуждение смешались с ее собственными облегчением и страхом.

– Сейчас, – поторопил ее Илья. – Пока паладины заняты.

– Давай, маленькая смертная. Посмотрим, на что ты способна.

Беру колебалась, горячая паника взметнулась внутри нее.

– Мы оба с тобой знаем, что я освобожусь. Так или иначе, – сказал бог. – Можешь спасти своих друзей, пока это еще возможно.

Беру глянула на Эфиру и Гектора. Оба смотрели на Антона на балконе и не видели, что Илья уже занимался их спасением. Если она найдет смелость и сыграет свою роль.

Сделав вдох, Беру встала на ноги и одним движением запястья сломала цепи остальных узников.

Паллас повернулся к ним, и ей показалось, что в его глазах промелькнула тень страха.

В мгновение ока Кхепри и Гектор прижали к земле двух свидетелей, стоявших рядом с ними. Другие действовали не так быстро: Эфира и Хассан яростно боролись с тремя другими свидетелями. Еще двое надвигались на Странницу, стоящую на пороге вестибюля.

– Убейте их! – прошипел Паллас. – Если она не станет мне повиноваться, то убейте остальных.

«Нет».

Не думая, Беру выкинула вперед руку. Сила бога поднялась к поверхности, и свидетели с паладинами замерли посреди движения, а некоторые свалились на пол, не в силах остановить инерцию. Беру поняла, что это она заморозила их.

Глаза Палласа широко распахнулись, его взгляд был прикован к Беру. Внутри нее гудела радость бога. Наконец, наконец, они взяли верх над Палласом. Наконец он боялся того, что они могут сделать.

Ее взгляд привлекла вспышка движения, и она заметила, что Антон отошел от замерших паладинов, развернулся и бросился вон из вестибюля в коридор.

– Куда он? – услышала она вопрос Эфиры.

– На поиски Джуда, – ответил стоящий рядом с ней Илья.

Беру машинально отыскала взгляд Гектора. В ней бушевали страх и ярость, и она знала, что он хочет сделать.

Она слабо кивнул ему:

– Иди.

Гектор кивнул в ответ, прежде чем броситься вслед за Антоном.

Беру снова сосредоточилась на Палласе.

– Убей его, – потребовал бог. Его голос ревом раздавался в ушах Беру.

Она смотрела в холодные голубые глаза Палласа и чувствовала, как внутри нарастает ненависть бога. Вместе с ней пришло желание использовать божественные силы против Палласа так же, как он множество раз заставлял ее использовать их для него.

Девушка чувствовала, что теряет контроль. И, судя по страху в глазах Палласа, он тоже это понимал.

– Беру, – позвал Илья за ее спиной. В его голосе звучала тревога.

Причал. Корабль. Нужно всех туда отвести. Но внутри нее все еще бушевал бог, наполняя ее разрушительным желанием сломать Палласу шею. Сделать это так легко.

Крепко зажмурившись, Беру ослабила хватку на силе бога, чтобы та не могла взять над ней верх.

Свидетели и паладины ожили, внезапно снова обретя способность двигаться.

– Цепи из Божьего огня! – рявкнул Паллас. – Быстрее!

Свидетели и паладины снова бросились в атаку, окружив Беру и остальных. Они были безоружными. Беззащитными.

Беру была их единственным шансом на спасение.

«Ты – Беру из Медеи», – сказала она самой себе и снова потянулась за силой бога. Шлюз открылся, и воля бога пронеслась по ее телу. «Ты – Беру из Медеи».

Она потянулась к чему-то, к чему угодно, что послужило бы ей якорем, и воскресила воспоминание из потаенного уголка разума. Лицо Гектора в темноте. «Я тебя прощаю, – сказал он. – Я не хочу, чтобы ты умирала».

Беру удерживала это воспоминание, хватаясь за него, словно за спасительный канат, и снова потянулась за силой бога, сопротивляясь ярости, которая пришла вместе с ней. Девушка выкинула вперед руку, и из ладони вырвалась сила, подобно волне, врезаясь в стены вестибюля и разбивая окна.

Она подхватила осколки стекла в воздухе, подвесив их и нацелив острия на каждого из свидетелей и паладинов.

Воля бога вопила в голове девушки, грозя поглотить ее.

На другом конце комнаты глаза Палласа полыхнули яростью.

– Сейчас! Убей его!

Беру наклонилась вперед и уперлась руками в холодный мраморный пол. Каждый дюйм ее требовал разорвать Палласа на части. Но она могла лишь оставаться неподвижной и бороться.

– Илья, – ахнула она. – Ошейник.

– Что? – Он присел рядом с ней.

– Когда я скажу, – попросила она и, схватив с помощью силы бога всех друзей, потянула.

Мир завертелся. В лицо Беру полетел песок, вокруг нее бушевал водоворот из грохота волн и криков. Но она была не в силах пошевелиться, едва могла мыслить из-за рева бога. Он наполнил ее тело, просочился сквозь узы Палласа и захватил власть. И Беру была бессильна против него.

15. Джуд

Кровь, словно дождь, стекала на ковер гостиной, где на коленях стоял Джуд. Он уже потерял счет порезам, нанесенным свидетелями, а его подбородок покрывали свежие синяки.

Свидетель со шрамами поднес кочергу к потрескивающему пламени камина на другой стороне комнаты. Джуд помнил, как встретился взглядом с этими холодными серыми глазами поверх скрещенных мечей. И помнил, как тот валялся кровавой грудой в руинах Бехезды в их последнюю встречу.

Кажется, свидетель тоже это помнил, судя по тому, как явно он наслаждался болью Джуда. Медленно повернувшись, он направился к паладину, помахивая раскаленной кочергой.

– Скажи нам, где пророк.

Перед глазами Джуда плыло. Покрытый шрамами свидетель то обретал очертания, то терял их.

– Я не знаю.

Его голос словно доносился издалека:

– Думаешь, я в это поверю?

Джуд глянул на других нависших над ним свидетелей:

– Почему бы вам не воспользоваться украденными Дарами, чтобы понять, вру ли я?

Его зубы стучали, пока он это говорил. Когда никто ему не ответил, Джуд издал смешок, сплюнув кровь:

– А, позвольте угадаю: вы не знаете, как это делать, да? Просто потому, что бог вырвал чей-то Дар и дал его вам, не значит, что вы хоть что-то знаете о…

В груди Джуда взорвалась вспышка боли, когда свидетель со шрамами прижал к ней раскаленное железо. Оно обжигало его кожу поверх старых шрамов от Божьего огня. Джуд едва мог дышать из-за боли. Кровь наполнила рот, а к горлу подкатила желчь.

– Хранитель Слова, – произнес позабавленный свидетель со шрамами. – Ты его защитник. Его слуга. Так скажи мне, Хранитель, твоя служба распространяется и на его постель? Некоторые из паладинов, видимо, так считают.

Джуда пронзила ярость, молниеносная и раскаленная. Как смеют эти паладины, которые так легко предали свой долг, превращать преданность Джуда, его любовь, во что-то низменное? Это им нужно стыдиться, а не Джуду. Больше никогда и не из-за этого.

Свидетель со шрамами снова прижал горячую кочергу к груди пленника. Из горла паладина вырвался ужасный, животный вопль, а боль заглушила все его чувства.

– Я хотел просто убить тебя, – сказал покрытый шрамами свидетель, схватив Джуда за волосы и откинув его голову назад. – Но Безупречный считает, что тебе известно, где пророк. Если я скажу ему, что ты этого не знаешь, как думаешь, он позволит мне перерезать тебе горло?

Джуд пытался сделать вдох, и все его тело дико тряслось, словно вот-вот выскочит из кожи. Его пульс еле бился, и юноша потянулся к умиротворению потери сознания. Чему угодно, лишь бы спастись от боли.

Его глаза закрылись. Возможно, это и не так плохо. Отпустить. Остановиться. Возможно, это похоже на погружение в сон, как тогда, когда ему снился Антон. Он не хотел умирать, но эта перспектива больше не казалась настолько плохой.

Чем ближе он подбирался к потере сознания, тем больше притуплялась боль. Она уже отступала.

Комнату наполнил громкий лязг, но услышал он его словно из-под воды. Джуд был уже очень далеко. Это уже не важно. Ничто из этого.

– Убирайся с моего пути, – прорычал голос, который показался Джуду знакомым, и он почувствовал искорку умиротворения, услышав его.

– Ты, – прорычал свидетель со шрамами.

В комнате началась потасовка, вспышки движения и какие-то звуки. Джуд парил над происходящим, словно разбитая лодка, которую швыряет бушующее море. Время словно пульсировало и сжималось, а Джуд не знал, секунды прошли или часы, прежде чем шум прорезал единственный голос, зовущий его по имени.

– Джуд!

Кто-то схватил его за плечи, а ему не хватало сил даже отстраниться.

Джуд заставил себя открыть глаза. Лицо Антона, милое и знакомое, было прямо перед ним, словно он создал его сам. Джуд не мог не улыбнуться, и уголки его губ приподнялись.

Он смутно гадал, почему ничуть не удивился, увидев Антона. А потом понял: это все сон. Он уже потерял сознание.

– Джуд, Джуд, нужно идти, – быстро произнес призрак. Джуд чувствовал, как цепи падают с запястий, и без лишних размышлений коснулся лица Антона.

Призрак замер.

– Мне снилось, что я нашел тебя, – слабо произнес Джуд.

С уст призрака сорвался дрожащий вздох, и его темные глаза широко распахнулись. Рука легла поверх руки Джуда, крепче прижимая к его щеке.

– Я знаю, Джуд. – Вокруг них раздавался звон стали, и призрак моргнул. – Можешь встать?

Джуд почувствовал давление на бок, когда призрак постарался поднять его на ноги, обессиленно споткнулся и, глядя на призрака, обхватил его за талию.

– Гектор! – воскликнул призрак, и через мгновение руки другого человека подняли Джуда на ноги.

– Ему очень плохо, – сказал призрак. – Кажется, он потерял много крови.

– Антон, – произнес Джуд. Нужно было сказать ему что-то важное, то, что необходимо сказать. Паладин пытался подобрать слова, но они рассеивались, словно дым.

Джуд открыл глаза. На мгновение ему показалось, что он вернулся в сожженный мавзолей, где его бросил Гектор. Там он проснулся и увидел склонившегося над ним самого красивого парня в своей жизни.

– Эй, эй, не нужно, – произнес голос Антона. – Не засыпай, Джуд. Оставайся со мной.

Из глаз Антона полились слезы, когда Джуд поднял к нему руку и коснулся рассеянных по его щекам, словно звезды, веснушек.

А затем Джуд снова закрыл глаза и позволил себе погрузиться в забытье.

16. Эфира

Морской ветер завывал, когда Эфира встала с песка и осмотрелась. Она оказалась на узкой полоске берега в окружении пленников Палласа. Тут был принц Херата, встать которому помогала хератская девушка, и прямо за ними на песке валялся испуганный мальчик с голубыми глазами рядом с женщиной, известной Эфире как миссис Таппан.

Чуть дальше Эфира заметила Беру. Сердце подскочило в горле, и она бросилась вдоль берега к сестре.

Она это сделала. Вытащила их всех из цитадели.

Но что-то было не так. Из-за испытанного облегчения Эфира не поняла этого сразу, но, когда приблизилась к Беру, беспокойство сжало ее внутренности. То, как держалась ее сестра, отсутствующее выражения ее лица – то же было в тот день в Бехезде. Эфира помнила те первые, ужасные моменты после того, как осознала, что воскресила бога внутри сестры.

Тот же страх и отчаяние сжали ее сердце и сейчас, только теперь его омрачило понимание, на что именно способен бог.

На песке перед ней лежал неподвижный Илья. Осторожно, размеренно, бог с лицом Беру поднял руку и поднял безжизненное тело Ильи в воздух.

– Нет, нет, нет, – ахнула Эфира. Илья все еще висел в воздухе прямо перед ней, его голова была откинута назад, а в руках что-то зажато.

Ошейник из Божьего огня.

Эфира чувствовала, как напряглись остальные за ее спиной, осознав произошедшее: они снова оказались во власти мстительного бога.

Беру открыла рот, и раздался тот древний, ужасный голос.

– Нужно было принять мое предложение, пока ты могла, маленькая смертная.

Казалось, что он разговаривает сам с собой. С Беру.

– Я бы пощадил твоих друзей.

Эфира похолодела, когда бог медленно сжал кулак Беру. Тело Ильи дернулось в воздухе. Его глаза распахнулись, и он издал ужасный задыхающийся вопль и начал дергаться.

– Нет! – закричала Эфира. Страх наполнил ее вены, и она инстинктивно потянулась к Илье.

Взгляд бога обратился на нее.

– Беру, это я, – произнесла Эфира. Ее голос дрожал, но она не отступала: – Тебе нужно сражаться. Ты можешь с ним сражаться.

– Твоя сестра потеряла контроль.

– Я знаю, что ты слышишь меня, Беру, – продолжила Эфира. Она бросила взгляд через плечо на остальных, надеясь, что они поймут, что именно нужно сделать. Надеть на бога ошейник, закаленный в Божьем огне, пока тот отвлекся. – Я знаю, что ты там, борешься.

Рука бога опустилась, и Илья упал на песок. Бог замер, лицо Беру дернулось, словно от боли, и она сложилась пополам, дрожа.

Работает. Беру боролась, давила на волю бога, чтобы вернуть контроль.

– Слушай мой голос, – велела Эфира. Уголком глаза она заметила, что Хассан бросился к безжизненному телу Ильи. – Слушай меня.

Бог издал ужасающий рев и махнул рукой, откидывая принца в песок.

– Хассан! – вскрикнула хератка.

– Вы не свяжете меня, – разгневался бог. – Не закуете снова в цепи.

Эфира дрожала:

– Беру…

– Молчать!

Эфира открыла рот снова, но не смогла произнести ни звука.

– Беру!

Это голос Гектора звал с верхушки скалы, нависающей над полоской берега.

Эфира повернулась и увидела, как он бежит по камням к ним. Между Гектором и маленькой фигуркой Антона висел обмякший Джуд. Троица остановилась, осматривая развернувшуюся перед ними сцену. Гектор оставил Джуда Антону, пошатнувшемуся под весом мечника, и сделал осторожный шаг в сторону Беру.

И внезапно его подняло в воздух. Эфира вздрогнула, ожидая, что его бросят на землю так же, как принца, но нет, он просто повис в воздухе. Беру согнулась, дрожа и сжав руки в кулаки.

– Я чувствую тебя, Беру, там, внутри, – произнес Гектор, пытаясь перекричать ветер. – Чувствую, как ты сражаешься.

Внезапно упал вниз, и Эфира подавила вскрик, но прежде, чем его тело ударилось о песок, он замер, повиснув в паре дюймов от земли.

– Все хорошо, – мягко произнес он, несмотря на бледность. – Ты справишься. Ты можешь сражаться.

Бог издал ужасающий вопль, рев, словно сама земля пришла в движение.

Эфира понимала, что времени мало, и бросилась по песку к Илье. Он лежал на боку, руки были зажаты под его телом. Она взяла его за плечо и перевернула, отчего он застонал и открыл глаза.

В них отразилось что-то мягкое и туманное при виде нее.

– Эфира?

– Ошейник, – ответила она и украдкой глянула на Беру. Бог уже стоял на коленях, все тело Беру сжалось. Гектор поднялся на ноги и медленно подходил к ней.

– Быстрее, – поторопила Эфира. Илья пошевелился, перекатился и достал ошейник Божьего огня. Эфире внезапно захотелось поцеловать его, но вместо этого она взяла ошейник и вскочила на ноги.

Гектор уже стоял рядом с Беру, сжимая ее плечо. Что бы он ни делал, кажется, это помогало ей вернуть контроль.

Но никто не знал, как долго это продлится.

Эфира рванула по берегу к ним, крепко сжимая в руке ошейник. Гектор встретился с ней взглядом поверх склонившейся Беру.

Оказавшись совсем близко, Эфира услышала издаваемые богом звуки – короткие, подавляемые стоны агонии. Все его тело сотрясалось.

Нет, это не бог. Это была Беру.

– Гектор! – крикнула Беру, но ее слова оборвались воплем боли.

Эфира бросилась на песок, укладывая голову сестры себе на колени.

– Я рядом, – успокаивающе сказала она, поднося ошейник дрожащими руками к шее Беру. – Мы рядом.

Наконец ошейник оказался застегнут на ее шее. Беру резко выдохнула и замерла.

Эфира подняла взгляд на Гектора:

– Что ты сделал?

Он покачал головой:

– Точно не знаю. Просто… почувствовал ее там. Ее эмоции, ее эшу.

Эфира знала о странной связи между Гектором и Беру. Потому что она убила его много месяцев назад. Воспоминание о том дне повисло в тяжелом молчании между ними.

– Не хочется прерывать такой эмоциональный момент, – раздался сухой голос Ильи из-за их спины, – но уверен, паладины уже направляются к нам.

Он сидел на песке, прижав руки к ребрам и глядя куда-то. Она проследила за его взглядом и увидела более десятка паладинов в темно-синих плащах. Они неестественно быстро двигались к ним по берегу.

– Ладно, все встаем и отправляемся на корабль, – странно энергичным голосом позвала Странница.

Гектор взял Беру на руки и легко поднял ее. Эфира и остальные последовали за ним, ковыляя прочь от приближающихся паладинов. Странница повела их в порт. Эфира не смела оглядываться, пересекая деревянные доски, чтобы сесть на корабль на другой стороне.

– Ну, поднимаем паруса, если вы не против, – мягко сказала Странница одному из членов команды, когда все взошли на борт.

– Да, конечно, – ответил моряк и ушел раздавать приказы остальным.

– Давайте отнесем ее внутрь, – предложила Странница, повернувшись к Гектору и Беру. Потом глянула через плечо на другого моряка. – Отведи их в лазарет. – Она указала на Хассана и Антона, поддерживающих Джуда, повисшего между ними без сознания.

Гектор повернулся к Эфире:

– Тебе нужно пойти с ними.

– С ними? – повторила она. – Но Беру…

– Ты нужна Джуду, – сказал Хассан. – Он совсем плох. Ты должна его исцелить.

Эфира сжала челюсти. Мечник не имел значения. Только Беру.

– Ты мне должна, – мрачно сказал Гектор. – Исцели Джуда и считай долг оплаченным.

Эфира выдохнула и коротко кивнула. Она и правда была в долгу перед Гектором. Не только потому, что забрала его жизнь. Он спас ее в Бехезде. И остальным она тоже должна. Хассану, Джуду, Антону. Даже Илье. Несмотря на то какой катастрофической оказалась их помощь, в итоге они спасли Эфиру и Беру от Палласа.

– Ладно, – сказала она и, бросив последний взгляд на сестру, поспешила за Хассаном и Антоном.

Когда Эфира вошла в лазарет, Антон поднял взгляд. В его глазах стояла паника. Она знала это выражение лица, потому что сама испытывала то же чувство. Его руки и грудь были мокрыми и потемневшими от крови. Крови Джуда.

Мечник лежал грудой лохмотьев на одной из тонких, узких коек. Его руки покрывали порезы и кровь, а лицо – россыпь синяков. Обожженная кожа блестела на шее и груди, а один особенно глубокий порез на торсе продолжал кровоточить. Эфира привыкла к смерти, но она убивала чисто. Не превращала людей в руины в отличие от того, что сделали с Джудом свидетели.

– Ты можешь его исцелить? – спросил Антон дрожащим голосом, вцепившись в простыни рядом с Джудом.

Эфира встала на колени рядом с паладином, пытаясь дышать, несмотря на охватившую ее тошноту. Она не была создана для исцеления. Убийства же давались ей естественно. Она подняла взгляд на Антона. Горло сдавило. Джуд мог через пару минут умереть от потери крови на этом самом столе, а она не в силах исцелить его.

– Можешь воспользоваться моей кровью, – сказал Антон. – Моей эшей.

Эфира покачала головой.

– Количество, которое мне нужно… это может тебя убить.

– Я рискну, – резко ответил Антон.

– Я хочу сделать все правильно, – произнесла она, осознавая в процессе правдивость этих слов.

– Не важно, правильно ли это. Просто нужно… – Он не договорил, но Эфира поняла, что он старался сказать.

– Поверь мне, – произнесла девушка, встретившись глазами с его яростным взглядом. – Это важно.

Отринув собственный страх и панику, она встала, чтобы порыться в запасах высушенных растений лазарета, пока не нашла несколько банок вымоченных листьев и мякоти кактуса. Эфира плохо знала виды растений, которые целители использовали для разных целей, но эша была эшей, и в каждом растении хранилась небольшая ее часть, которой можно воспользоваться.

Эфира работала быстро, молча, накладывая сушеные растения на голую кожу Джуда. Она не знала узоры связи, с помощью которых другие целители направляли эшу, потому просто намазала эту пасту на точки пульса: запястья, горло и сердце.

Закрыв глаза, она сосредоточилась на биении сердца Джуда, качавшего кровь по его телу. Она постаралась вытолкнуть эшу из растений в него, но не могла ухватить ее. Та выскальзывала из ее пальцев, как вода.

Антон гневно смотрел на Эфиру, пока она прикладывала все усилия, и она практически чувствовала тревожную энергию, исходящую от него.

– Можешь постоять где-то в другом месте? – раздраженно спросила она.

– Если это не сработает… – произнес Антон.

Джуд умрет. Эфира чувствовала, как эша покидает его тело, и не могла остановить ее.

Она посмотрела на Антона и увидела в его уставших глазах, что это с ним сотворит. Она была знакома с этим горем. Она им жила.

– Она может это сделать, – раздался из дверей тихий голос Ильи. – Просто позволь ей.

Эфира и Антон резко развернулись к нему.

– Что ты тут делаешь? – спросил Антон.

Илья лениво пожал одним плечом:

– Ты так волновался из-за своего мечника. Просто хотел проверить, что он в порядке.

– Лжец, – выплюнул Антон. – Выметайся отсюда.

Илья поднял руки и начал отступать к двери.

– Постой, – произнесла Эфира. – Не… не уходи.

Только когда эти слова, наконец, сорвались с ее губ, Эфира смогла взглянуть на Илью. Его лицо было фасадом спокойствия, но в золотистых глазах мерцало любопытство. Он слегка склонил голову, и она практически видела, как он размышляет, решая загадку, почему она попросила его остаться.

– Мне нужна твоя помощь, – тихим голосом произнесла Эфира, опуская взгляд на руки, вцепившиеся в окровавленные простыни. – Как тогда, у Алых врат.

Одно мгновение он казался искренне удивленным, а потом усмехнулся:

– Понятия не имел, что моя поддержка так много значит для тебя. Нужно было сказать.

Под кожей Эфиры закололо раздражение, но прежде, чем она успела ответить, Антон отошел от кровати Джуда и подошел к Илье:

– Помоги ей, иначе я сброшу тебя с корабля. Понятно?

Эфира заморгала, как ни странно, впечатленная. Она никогда раньше не видела, чтобы Антон кому-то угрожал, и все еще помнила первую их встречу с Ильей, его страх.

Илья тоже немного впечатлился, но лишь снова пожал плечами, прошел мимо Антона и встал на колени рядом с Эфирой.

Он с удивительной нежностью положил руки Эфиры на Джуда, одну над его сердцем, другую – на запястье.

– Ты сможешь, – тихо произнес он ей на ухо. – Ты исцелила меня. Ты способна на все.

Эфира неровно выдохнула, закрыла глаза и сосредоточилась на мягком прикосновении его руки, проглатывая раздражение из-за того, как хорошо ему удавалось ее успокаивать. Она смогла сосредоточиться, почувствовала уверенность и обхватила руками запястье Джуда, ощутив под пальцами бьющийся пульс.

А потом она почувствовал ее. Эши растений коснулись эши Джуда. Эфира не пыталась тянуть энергию, не заставляла ее, как много раз до этого. Она просто нежно держала ее, направляла, открывала новый путь и позволяла проникнуть в Джуда, смешиваться с его эшей и разбежаться по всем венам и капиллярам. Вскоре эша уже двигалась сама по себе, а Эфира служила просто проводником, направляя ее, прося исцелять и успокаивать поврежденную плоть. Она почувствовала, как Джуд становится теплее под ее руками, и услышала далекий тихий вздох Антона.

Она открыла глаза. Раны Джуда затянулись, только кровь напоминала, что они там когда-то были. Все синяки исчезли. На лице снова появился румянец, а дыхание замедлилось и выровнялось.

Эфира опустилась на пол, внезапно почувствовав тяжесть усталости и облегчения, словно по ней ударили мешком с камнями. Илья, поняла она, уже отошел от нее.

– Ему нужно отдохнуть.

– Когда он проснется? – спросил подошедший Антон и взял Джуда за руку.

– Не знаю, – ответила Эфира. – Через несколько часов? Дней? Но он выживет. Его раны исцелены, но тело все еще реагирует на травму. – Она пожала плечами. – Прости, я совсем не эксперт в этом.

Антон кивнул, снова обращая взгляд на Джуда. В его лице появилось что-то такое нежное, что Эфире сложно было на него смотреть.

– Спасибо, – тихо произнес он, коснувшись большим пальцем точки между бровями Джуда. – Спасибо, что спасла его.

Эфира не знала, что ответить, потому просто коротко кивнула.

– Могу отвести тебя к Беру, – предложил Илья.

Эфира позволила ему повести ее по коридору. Пока они молча шли, между ними нарастало странное напряжение.

Но Илья пришел за ними. Он вложил свою жизнь в ее руки и снова помог ей только что в лазарете.