Текст книги "Магазинчик времени. Башня воспоминаний"

Онджо возмутило, что Мистер Понедельник с ходу решил, что это старшие подстрекали их к участию. Страх, который заставлял ее прятаться за спинами выпускников, мгновенно испарился, сменившись жаждой действий.

– Я… – Онджо подняла руку и хотела было выступить вперед, но Ихён молниеносно схватил ее за рукав и удержал на месте. Онджо замерла. Ихён шагнул вперед, ближе к Канджуну. Теперь уже Онджо и Нанджу одновременно схватили его за руки. Ихён знаком показал девочкам, что все нормально, и решительно встал прямо перед Мистером Понедельником.

– Никто никого не притаскивал насильно. Мы здесь по своей воле. Это дело касается нашей школы, здесь и сейчас. А выпускники просто пришли нам помочь.

Ихён говорил громко и четко, но его голос слегка дрожал от страха. И все же это не помешало ему ясно высказать свою мысль. Он передал именно то, что хотели сказать Онджо и остальные ученики, как настоящий делегат.

– А ну, сними маску, наглец!

Мистер Понедельник потянулся к лицу Ихёна, чтобы стянуть с него маску. Ихён отступил назад, уклоняясь от руки завуча. Его лицо окаменело.

Сердце Онджо чуть не выпрыгнуло из груди. Она задержала дыхание. Девушка знала, что за обычной холодностью Ихёна скрываются душевная теплота, чувство справедливости и смелость. Именно эти его качества и привели «Магазинчик времени» к настоящему моменту. Онджо впервые задумалась о том, какие чувства она сама испытывает к Ихёну. Сердцу не прикажешь, и Онджо это прекрасно известно. Но сейчас ее душа так сильно болела за Ихёна, что девушка растерялась. А ведь горячая ладонь Нанджу так крепко сжимает руку Онджо.

Нельзя позволить Ихёну страдать одному. Онджо крепче ухватилась за руку подруги и крикнула что есть мочи:

– Отмените увольнение охранника!

Взгляды протестующих одновременно переместились на Онджо, а Мистер Понедельник замер на месте. Нанджу сначала вздрогнула от неожиданности, но тут же зажмурилась и выкрикнула то же требование. Ее голос понемногу креп. Остальные участники акции подхватили за Нанджу:

– Отмените увольнение, отмените увольнение, отмените увольнение!

Ладонь Нанджу была очень горячей. Онджо крепко держалась за руку подруги и, зажмурившись, продолжала кричать. Глаза она закрыла, чтобы избавиться от страха. Если не видеть ничего перед собой, кричать получается громче.

Немного погодя школьники, торчавшие в окнах, тоже начали вторить протестующим. Онджо почувствовала, как откуда-то изнутри поднимается горячая волна. Она так злилась на ребят, которые, отвернувшись, проходили мимо, но теперь их голоса словно говорили: «Мы просто побоялись выйти туда, но на самом деле мы с вами!»

– Отмените увольнение, отмените увольнение, отмените увольнение!

Голоса становились все громче. Казалось, эти крики пронзают все пространство от школьного стадиона до самого неба. Сердце Онджо переполнилось чувствами, на глазах выступили слезы.

– Прекратить! Вы что, так и собираетесь себя вести?! А ну, сейчас же написали мне имена, фамилии, из какого класса! – угрожающе прошипел Мистер Понедельник, отступая на шаг. Его беспокоило, что наблюдателей в школьных окнах стало слишком много.

Подбадривающие крики вскоре затихли.

– Еще старшие, называется, притащили учеников за собой. Не понимаете, как это повлияет на их будущее? – завуч опять завел свою пластинку.

– Мы считаем, что закрывать глаза на несправедливость – куда более трусливо, – смело ответил Канджун.

– Что? Несправедливость? Так значит, вам кажется, что это несправедливо? Вот только не надо преувеличивать.

Мистер Понедельник всегда отличался тем, что заискивал перед школьным фондом. Он постоянно лебезил перед директором, но при этом ругал и всячески оскорблял школьников, прикрываясь тем, что защищает честь школы. Больше всего завуч ненавидел, когда в школе случалось что-то постыдное. Потому что о каждом громком случае, происходившем в школе, нужно было докладывать в спонсорский фонд, а это подрывало статус Мистера Понедельника. Вся философия образования для завуча заключалась в достижении одной-единственной цели: прославить школу тем, что ее выпускники поступают в лучшие университеты Сеула. Неизвестно, ради кого преследовалась эта цель, но результат был один: все, что не помогало ее достижению, считалось бесполезным, а всякого, кто вставал на пути, клеймили ничтожеством.

– Расходитесь, пока прошу по-хорошему. Тогда, так уж и быть, сделаю вид, что ничего не было.

Толпа зашумела.

– Но акция была! Мы просим, чтобы вы учли наше мнение! – громко закричала Нанджу. На этот раз от неожиданности вздрогнула Онджо.

Что значит – ничего не было? Получается, от них хотят так легко отмахнуться? Но ведь им так сложно было решиться даже просто прийти сюда!

– Не надо драматизировать. Не было никакой несправедливости, мы просто следовали административной процедуре. И вообще, это не ваше дело! – устало сказал завуч.

– Тогда, может, учителям стоило вмешаться? – выкрикнула Онджо.

Выражение лица Мистера Понедельника скривилось, будто он услышал несусветную глупость.

– Ли Канджун, за мной! Остальные – на уроки! – с этими словами завуч круто развернулся и пошел прочь. Наверное, отправился собирать дисциплинарную комиссию.

– Мы все зачинщики! – отчаянно крикнула Онджо в спину завуча.

– Я тоже зачинщик! – добавила Нанджу.

Завуч повернулся обратно и окинул протестующих неверящим взглядом:

– Издеваетесь?

Скоро должен был прозвенеть звонок к первому уроку.

– Отмените увольнение, отмените увольнение! – снова начала выкрикивать Онджо, игнорируя слова учителя. Остальные присоединились к ней.

– Быстро разошлись, иначе я точно сделаю записи об этом в ваших портфолио!

Угроза завуча попала в слабое место ребят.

Но они заранее указали в своем объявлении, что протест будет совершенно законным. Ребята не собирались давать школе оправданий для действий, срывая уроки или пропуская их. Это было основным условием участия в акции. «Требовать справедливости нужно справедливым путем», – четко говорилось в конце объявления. Еще одним условием было то, что каждый из них будет зачинщиком. Все, кто стоял сейчас здесь, были согласны на это.

Вся толпа направилась в учительскую. Чтобы показать, что это не Ли Канджун, Чон Ихён, Пэк Онджо или Хон Нанджу были виновниками событий, – здесь все были заодно.

В этот момент в воротах возник Медведь. Увидев учителя, Онджо вроде почувствовала облегчение, но и страшно разволновалась. По утрам волосы Медведя выглядели особенно растрепанными. Он был таким лохматым, что у пролетающих мимо птиц могло появиться желание свить на его голове гнездо. Медведь проводил взглядом Мистера Понедельника, спешащего в учительскую, и, встряхнув космами, двинулся в сторону ребят. Кого он ищет? Или что пытается понять?

Шествие остановилось, и все напряженно уставились на Медведя. Онджо поспешно прикрыла лицо плакатом. За подругой повторила и Нанджу. Медведь же кивнул сам себе и задумался.

Онджо молилась, чтобы Медведь не превратился в Мистера Понедельника номер два. До сих пор она всегда называла его самым классным взрослым, но сегодня ей, возможно, придется взять все эти слова назад. А еще она все расскажет маме. Предложит ей еще раз подумать, стоит ли продолжать встречаться с этим учителем. Так прямо и скажет, что на деле он оказался обычным трусом.

Низко повесив голову, Медведь потопал к будке охранника. Его шаги были тяжелыми, а туловище неловко покачивалось при ходьбе, как у настоящего медведя. Руки-ножницы поспешно выскочил ему навстречу и поклонился. Мужчины обменялись несколькими фразами и пожали друг другу руки. Онджо видела только лицо охранника, а Медведь стоял к ней спиной, поэтому было непонятно, о чем они разговаривали. Руки-ножницы закрыл глаза ладонями, а Медведь развернулся и потопал обратно в сторону ребят. По его лицу ничего нельзя было прочесть. Он молча подошел к толпе. Обнаружив коробку, учитель присел на корточки и с любопытством открыл ее. Внутри было полно масок. Медведь невозмутимо достал одну и надел на себя. Потом неторопливо поднялся и пошел прочь. А затем, вальяжно заложив руки за спину, внезапно поднял два больших пальца вверх. Ребята наблюдали за удаляющейся фигурой учителя с разинутыми ртами.

По пути в учительскую Онджо бросила взгляд в сторону своего кабинета, в котором стояла непривычная тишина. Хеджи должна быть сейчас там. Неужели она невозмутимо продолжает зубрить, несмотря на шумиху, происходящую на стадионе? Или ей все же хотя бы слегка не по себе? Онджо хотелось надеяться на последнее. Ведь она немного знала Хеджи. Девушка вспомнила, что подруга обещала найти другой способ помочь, не принимая участия лично, но все же не могла избавиться от чувства обиды.

Услышав, что Хеджи уступила первое место по успеваемости своей сопернице Го Арин, ее мама попала в больницу со спазмами живота. После этого она стала еще более нервной, чем обычно, и следила за дочерью так сурово, что это граничило с одержимостью. Хеджи запретили бывать где-либо, кроме школы и дома, пока она не вернет себе пальму первенства. Рассказывая об этом, Хеджи под конец тихо добавила, что лучше умереть, чем так жить. Подруга практически никогда не показывала свою уязвимость и, даже произнося эти слова, пыталась контролировать и сдерживать себя. Ее взгляд в тот момент стал таким холодным и свирепым, словно перед Онджо был другой человек. Во всем виде Хеджи сквозила такая решимость, что Онджо испугалась. Она прекрасно понимала ситуацию Хеджи. Любой может быть трусом перед лицом реальности, но не каждый им становится.

– Надо написать пост в сообществе о текущей ситуации. И фото выложить, – сказал Ихён, помахивая телефоном. В его голосе ощущалась сила. Роль решительного лидера раскрыла Ихёна с другой стороны. Онджо подумала, что сегодня увидела его в новом свете. Хотя предпосылки были еще в прошлом году, когда он пытался спасти друга от смерти, но девушка и подумать не могла, что Ихён настолько смелый. Именно он был вторым полноправным хозяином «Магазинчика времени». И он еще раз доказал, что заслужил роль лидера, когда недавно удержал Онджо и не дал ей выйти вперед.

Ребята шли в учительскую. До начала первого урока оставалось около пяти минут. Яркие солнечные лучи не согревали, а обжигали. Откуда-то послышались голоса. Они понемногу становились все громче. Выкрики звучали то тише, то громче, словно подстраиваясь под шаги участников акции.

– Молодцы! Вперед!

По всему телу пробежали мурашки. Так вот что такое трепет? И Медведь, который шел в класс, и Руки-ножницы, застывший как каменное изваяние перед будкой охранника, одновременно повернулись к эпицентру звука. Толпа школьников выглядывала на стадион из окон и кричала слова поддержки.

Онджо получила от Ихёна фотографии и сразу же выложила пост. Под изображением толпы в масках с плакатами и растяжкой она написала: «Старшеклассника Чон Ихёна и выпускника Ли Канджуна вызвали в учительскую». Под постом появился комментарий Ихёна. Потом Нанджу написала: «Я зачинщик». Онджо тоже оставила комментарий: «Я зачинщик».

Я тоже зачинщик.

Еще они решили использовать в качестве платформы сайты школы и городского отдела образования. Если захотеть, всегда можно расширить масштабы до всей страны. Школьная администрация не порадуется, если об этом узнает вся страна, и постарается принять меры. На это и был расчет.

Онджо выложила еще одну фотографию. По пути от стадиона до учительской у нее было достаточно времени. На совещании несколько дней назад ребята решили, что им нужно найти что-то, чтобы воодушевить народ на участие, и обнаружили это фото. Снимок с митинга студентов, которые выступали за то, чтобы сделать уборщика из их университета постоянным сотрудником и отменить дискриминацию в оплате труда.

Взрослые все время учат, что дискриминация – это плохо, а сами выстроили и распределили в своем мире ступени для нее. В их мире существует такая высокая лестница, что непонятно, где она заканчивается. А ведь ее тоже придумал человек, вот только вопрос – кто это был? Тот, кто создал эту лестницу, наверное, тоже ненавидел дискриминацию, но что, если в этом и состоит сущность человека – он не чувствует удовлетворения, если не может разделять и подавлять? Вся человеческая история состоит из борьбы с дискриминацией, но при этом в каждом следующем поколении она снова появляется в иной форме. А может, этот парадокс и есть человеческая история?

Под фотографией Онджо написала: «Мы тоже сможем!» Сразу же посыпались комментарии.

Ребята столпились в коридоре перед учительской. Онджо снова вспомнила предупреждение Пять_часов_утра о том, что нельзя, чтобы кого-то одного посчитали зачинщиком.

– Это что такое? Я еще раз повторяю, всем ученикам разойтись по кабинетам!

На этот раз кричал куратор старших классов.

Но ребята не двигались с места. Они лишь утвердились в своем решении, пока шли от стадиона до учительской. Странно, но, кроме Мистера Понедельника и куратора, никто из учителей не подавал голоса. Наоборот, они, кажется, специально делали вид, что ничего не происходит. Это была безмолвная поддержка – такая же, как поднятые вверх большие пальцы Медведя.

– Это точно отразится в записях о вашем поведении. Вы же понимаете, какой вред причиняете своему будущему?

Опять они пытаются запугать их записями в портфолио. Учителям отлично известно, чего боятся школьники. Вот только если бы кого-то из ребят это пугало, то они бы и не пришли сегодня на митинг. Никто не сдвинулся с места. В коридоре стало мало места, и толпа постепенно просочилась в учительскую.

Еле протолкнувшись сквозь ряды учеников, в учительскую втиснулся заместитель директора. Жестом приказав всем замолчать, он сказал:

– Ну, довольно на этом, расходитесь. Вы, кажется, не в курсе, но дело здесь не только в школе. Мы просто выполнили указание вышестоящего органа. Ваше мнение было услышано, так что можете расходиться по классам. Вы же знаете, что будет, если помешаете проведению уроков?

Демонстративно поглядывая на часы, заместитель директора вытолкал ребят из учительской и закрыл дверь.

Прозвенел звонок к первому уроку.

Кто-то предложил для начала подождать, какие меры примет школа. Чон Ихён поднял руку с телефоном вверх и объявил:

– Мы сообщим о следующем митинге в группе!

Поникнув, ребята побрели прочь с таким видом, будто натолкнулись на высокую стену и не смогли ее преодолеть.

– Мы же сделали правильное дело, почему они говорят, что нам будет от этого хуже? – возмутилась Нанджу, вспомнив слова куратора.

– Если бы в мире все было справедливо, не было бы и проблем. Тогда и с Руки-ножницы такого бы не произошло.

Онджо с самого детства только и слышала о том, что надо слушаться учителей. В голове всплыл голос бабушки, которая твердила ей одно и то же. Помогая внучке надеть рюкзак и поправляя на ней одежду, бабушка неизменно повторяла: «Не ссорься с одноклассниками и слушайся учителей», «Моя малышка, ну как день в школе прошел? Ты слушалась учителей?»

Слова, которые Онджо слышала каждый день, так прочно отпечатались в ее сознании, что она начала думать, что слушаться и подчиняться – правильно, даже когда сталкиваешься с несправедливостью. Вот и сегодня. Пусть они точно не сделали ничего плохого, выступать против школы оказалось очень тяжело, и у Онджо было такое ощущение, будто она нарушила свой долг примерной ученицы.

Классный руководитель ничего не упомянул о сегодняшнем митинге. Скорее всего, потому что не мог ни поддержать, ни остановить ребят. Иначе ему бы пришлось пойти вразрез с тем, чему он всегда их учил. Онджо подумала так, потому что классный всегда старался решать дела справедливо, рационально и независимо. А значит, он тоже безмолвно поддерживает их.

Слухи о митинге мгновенно разлетелись по всей школе, и на окне будки охранника начали появляться разноцветные стикеры, леденцы, шоколадки и печенье. Эффект оказался сильнее, чем ожидалось. Это означало, что многие поддерживают их идею, даже если не участвуют лично, и, возможно, в следующий раз придет больше людей. Онджо подумала, что если так пойдет, то собрать нужное количество подписей против увольнения не составит труда.

Записки на разноцветных стикерах слабо трепетали от каждого дуновения ветра.

«Удачи вам, крепитесь!»

«Мы будем с вами до конца».

«Вместе мы сила».

«Давайте вместе создадим такой мир, чтобы в нем хорошо жилось каждому».

«Простите нас, спасибо, нам так стыдно…»

Продавец времени

После обеда Онджо и Нанджу вызвали в лабораторию Медведя. Научная лаборатория находилась на заднем дворе школы, скрытая за густыми зарослями кустов. Войдя внутрь, девочки увидели Ихёна, который уже сидел на стуле. Судя по всему, от того, что они так усердно закрывали лица масками и плакатами, толку не было. Значит, список с именами нарушителей уже ходит по учительской. К удивлению Онджо, кроме Ихёна и Медведя в лаборатории еще находился Руки-ножницы. Увидев вошедших девочек, он виновато опустил голову.

– Вы пообедали? Я вас позвал, потому что с вами хотят поговорить, – сказал Медведь, обращаясь к ребятам.

– Спасибо вам. И простите, – тихо произнес охранник. Уголки его глаз покраснели. – Уже ничего нельзя поделать. И вам лучше прекратить это все. Как я могу остаться в этой школе, если ученики навредят себе из-за меня?

Неужели это такая попытка школы отговорить их? Онджо посмотрела прямо в глаза Медведю и с вызовом спросила:

– Вы же позвали нас не для того, чтобы защищать школу?

Медведь, который сидел с опущенной вниз головой, резко вскинул ее:

– Не знаю я насчет школы, Онджо. Ты что, настолько меня не знаешь? Господин просто попросил меня организовать встречу с вами, вот я и помог ему.

– Я знаю, что список с нашими именами уже составили. Мы были готовы к этому, иначе бы и не начинали, – решительно заявила Онджо.

Ихён схватил охранника за руку и сказал:

– Не склоняйте голову. Вы же ни в чем не виноваты. И мы тоже. Нет ведь ничего плохого в разговорах о том, что неправильно.

– Ох, я просто беспокоюсь, что вы пострадаете. Из-за меня, – дрожащим голосом прошептал охранник. По его лицу было видно, как сильно он волнуется.

– Администрация школы не такая уж и жестокая. Они просто очень удивились, увидев ребят сегодня. Они такого не ожидали, вот и все. Так что не беспокойтесь слишком сильно, – успокаивающе сказал Медведь, глядя на охранника.

– Если хоть кто-то из учеников пострадает из-за меня, как же я осмелюсь появиться здесь снова? Учитель, хотя бы вы их остановите, – умоляюще обратился Руки-ножницы к Медведю, хватая его за руку. Его глаза покраснели, в них стояли слезы.

Онджо подошла к охраннику поближе:

– Не беспокойтесь о нас. Я уверена, в администрации тоже знают, что мы делаем это не для того, чтобы кто-то пострадал.

– Вот видите, вы ведь тоже переживаете за нас в первую очередь, как же мы можем оставаться в стороне? – добавил Ихён.

Слезы охранника отзывались болью в сердце парня.

– Вы идите, а мне нужно кое о чем поговорить с ребятами. Я тоже сделаю все возможное. Думаю, школа скоро примет меры. Они свяжутся с вами, – сказал Медведь, открывая дверь.

– Ох, спасибо вам, учитель. Мне так стыдно перед вами, – пробормотал охранник.

Прежде чем выйти из лаборатории, Руки-ножницы еще раз посмотрел на ребят. В его глазах читались одновременно благодарность, стыд и боль, которую он не мог выразить словами.

– Неужели заранее сказать нельзя было? – обиженно спросил Медведь, глядя на Онджо.

– А если бы сказала, вы бы нас поддержали? – ответила Онджо, исподлобья глядя на учителя.

– И все же, ребенок, я очень волновался.

– Простите, что поставили вас в затруднительное положение, – сказал Медведю Ихён, понимающе глядя на Онджо.

Разумеется, Онджо думала о Медведе. Она вспомнила о нем в первую очередь, когда ребята ввязались в это дело. Но ведь ежу понятно: если бы в школе узнали, что учитель давал им советы или помогал планировать акцию, ему бы не поздоровилось. А этого уж Онджо точно не хотела.

Медведь по очереди посмотрел на троих ребят и устало произнес:

– Если что-то пойдет не так, в школе могут узнать о вашем «Магазинчике» и приказать закрыть его.

– А разве у школы есть такое право? – выступил вперед Ихён.

– Там нет ничего, что школа может запретить! Вы же сами видели, что мы изменили правила работы, – возмутилась Онджо.

Судя по тому, что Нанджу и Ихёна тоже вызвали в лабораторию, Медведю было прекрасно известно, что они теперь работают вместе, а значит, он читал и о реформах в «Магазинчике». По содержанию этих изменений было понятно, что Онджо не забыла предупреждение Медведя с прошлого раза. А зная учителя, он очень внимательно изучил все их новые правила.

Онджо вспомнила, как долго они совещались с Ихёном, Нанджу и Хеджи о переменах в «Магазинчике времени». После нескольких долгих разговоров в чате ребята решили встретиться лично и обсудить все за десертом бинсу[1]1
  Бинсу – это корейский десерт-мороженое, изготовленный из стружки льда и пасты из красных бобов или с добавлением фруктов.


[Закрыть].

– «Магазинчик времени» теперь принадлежит не мне одной. Так что я считаю, что мы должны руководить им по очереди. Например, по шесть месяцев или по году, – заявила Онджо, посмотрев на каждого из собравшихся.

Каникулы уже подходили к концу, но жара все еще не желала спадать. Времена года как будто внезапно передумали уступать друг другу место, и в городе снова воцарилась духота. Температура на термометре подбиралась к сорока градусам. Ребята впервые собрались лично, чтобы обсудить реформы в «Магазинчике». Не успели подать десерт, как Нанджу и Хеджи тут же сцепились по поводу того, смешивать ли пасту из красных бобов с ледяной стружкой.

– Я люблю класть бобы сверху на лед, а не мешать, – заявила Хеджи, когда Нанджу потянулась к тарелке, чтобы смешать лед с начинкой. Раздраженная Нанджу с громким стуком опустила ложку на стол. Эти двое начали спорить еще с того момента, когда только принесли меню. Поводом послужило то, что одна из них хотела заказать бинсу с манго, а вторая – с красными бобами. Спасло ситуацию то, что Ихён, как оказалось, забыл кошелек дома, и все начали усиленно вытряхивать карманы. В итоге денег насобиралось только на одну большую порцию бинсу с бобами.

– И зачем нам очередность? – спокойно спросил Ихён у Онджо, не обращая внимания на препирания за столом.

Нанджу радостно поспешила поддержать парня, не отводя при этом глаз от десерта:

– Вот-вот, и мне интересно. Что за решение такое?

– Ну, во-первых, это своего рода ответственность, во-вторых, чтобы избежать предвзятости. Если всем будет заправлять только один человек, она неизбежна. И если учесть, что мы работаем на безвозмездной основе, можно сказать, что лидерство – это плата. А самое главное – потому что теперь «Магазинчик времени» не только мой. Вы ведь тоже теперь его хозяева.

– Мне кажется, это больше не о лидерстве, а об ответственности. Не сказать, что это такая уж приятная плата за услуги, разве нет? – заметила Хеджи, тоже не отводя взгляда от бинсу.

– Если говорить точнее, это не так уж и безвозмездно. Онджо, ты же сама говорила. Каждый раз после выполнения миссии ты чувствуешь, будто в тебе что-то изменилось, – мягко сказал Ихён, занимая сторону Онджо. Нанджу и Хеджи пронзили его недовольными взглядами.

– Ха-ха-ха, сразу видно, что вы настроены серьезно, ребят. Не зря я вас взяла в долю, – через силу улыбнулась Онджо. Судя по бесконечным спорам и разногласиям, теперь легко не будет, подумалось ей. В первую очередь нужно, чтобы все ребята пришли к единому мнению. Таких сложностей бы не возникло, если бы она продолжала делать все одна, но в участии ребят все же было и много плюсов. Во-первых, теперь Онджо чувствовала себя увереннее, потому что они с друзьями делали все вместе. У нее меньше колотилось сердце при чтении письма от клиента или выполнении задания. Вместе было проще принимать решения и продумывать план, и это помогало успокоиться перед началом очередного дела.

– Да, нельзя сказать, что мы совсем не принимаем плату. Я просто предлагаю по-другому взглянуть на саму концепцию оплаты. Я имею в виду, давайте не будем думать о вознаграждении только в денежном эквиваленте. Ихён верно сказал: выполняя задание, человек получает опыт. И мы можем попробовать понять, как влияет на нас время, проведенное за выполнением миссий, «победа опыта», так сказать. Вот и проверим это на деле.

Идея управлять «Магазинчиком времени» без оплаты принадлежала Медведю. Учитель беспокоился о том, что оказывать услуги за деньги – опасная затея для школьников, и, если об этом узнают в школе, обязательно найдут к чему придраться. Он много говорил о том, что нельзя относиться к деньгам слишком легко. А в конце добавил, что, кроме этого момента, не видит в «Магазинчике» никаких проблем. Так и появилось условие для сохранения занятия Онджо в тайне от мамы. В этих уговорах была и некая доля шантажа, но Онджо все же решила послушаться Медведя. Потому что чувствовала, что он искренне заботится о ней и маме. А самое важное – Медведь высоко оценил экспериментаторский дух Онджо. Он одобрительно похлопал ее по плечу, сказав, что в будущем ей еще пригодится такая гибкость мысли. И добавил, что в наше время, когда все так быстро меняется, человеку с шаблонным мышлением сложно приноровиться к новому. Так что теперь у Онджо появился еще один человек, который переоценивал ее способности. И хотя это было немного чересчур, присутствие рядом взрослого, который в нее так верил, побуждало девушку стараться изо всех сил.

Предыдущий опыт также помог Онджо понять, что ее воля становится более свободной, если в деле не замешаны деньги. Она осознала: количество денег, которые можно «произвести» за какое-то время, не единственная истинная его ценность. Есть что-то большее. Так что пройденный опыт тоже повлиял на ее решение оказывать услуги безвозмездно.

Онджо подумала, что так «Магазинчик времени» может стать более значимым. Вопрос Медведя о том, только ли деньги являются настоящей ценностью, накрепко засел в ее голове. Она не забыла слова учителя и о том, что в отношениях между людьми всегда есть что-то большее, чем обмен материальными ценностями. Онджо передала слова Медведя ребятам, и они тоже согласились с его мнением.

Закончив свою речь, Онджо с трудом улыбнулась и, закусив губу, обвела друзей неуверенным взглядом. За столом воцарилась холодная атмосфера. Девушка подумала, что все испортила, побежав впереди паровоза: ведь ребята просто хотели заняться «Магазинчиком» ради развлечения, а она вдруг начала серьезные разговоры.

Ихён знал, что Онджо взглядом отчаянно ищет поддержки. Победа опыта… это еще что такое? Парень уставился на плотно сжатые губы Онджо. Ему понравилась идея девушки, но при этом возникло такое ощущение, будто она бежит далеко впереди, а он ковыляет где-то сзади. Интересно, откуда у Онджо берется та самая гибкость мышления, благодаря которой она неустанно сомневается, раздумывает и пробует? Даже сама идея создания «Магазинчика времени»… Она говорила, что хотела узнать на практике, что означает выражение «время – деньги». Сомневаться в прописных истинах, пытаться воплотить в жизнь слова и теории. Может, в этом и заключается незаурядность Онджо, которая со стороны казалась совершенно обычной школьницей?

Иногда Ихён задумывался о том, сможет ли стать хорошим другом для Онджо. Ему приходилось очень стараться сдерживать свои чувства на встречах с ней. Но чем больше он подавлял свои эмоции, тем сильнее они рвались наружу, и в такие моменты парню хотелось сбежать как можно дальше. Когда Онджо предложила ему управлять «Магазинчиком времени» вместе, у Ихёна перехватило дыхание от радости, но тревога одержала верх и тут. Сможет ли он держать дистанцию? Если что-то пойдет не так, это повлияет и на их дружбу. Ихён прекрасно знал, что должен сохранять баланс в отношениях с Онджо и Нанджу. А еще в его подсознании постоянно маячил некий Канто. Эта личность крайне беспокоила Ихёна в плане отношений с Онджо. Очень сложно сдерживать воображение, если ничего не знаешь о человеке. Каждый раз, представляя, каким может быть этот Канто, Ихён не мог избавиться от беспокойства и раздражения.

– А как насчет того, чтобы требовать у клиентов что-нибудь другое вместо денег? Будет интересно, разве нет? Мне кажется, Медведь тоже имел в виду что-то типа того. Победа опыта или что там, я таких сложных слов не понимаю, я все-таки за победу материальных ценностей, хах, – заявила Нанджу, отправляя себе в рот очередную ложку бинсу. Ее безапелляционная манера речи оставалась прежней. Как и неожиданные предложения. Как всегда, здравый смысл проскальзывал в словах Нанджу, словно крохотный драгоценный камень в море беспечности.

Не подозревая о том, что к зубам прилипла шкурка от красных бобов, Нанджу во весь рот улыбалась Ихёну, как классическая героиня любовного романа. Вот что прикажете с ней делать? Еле сдерживая смех, Онджо похлопала подругу по руке. Нанджу, не обращая внимания, продолжала с важным видом взирать на ребят. Она не сомневалась, что ее слова растрогали их.

– Победа материальных ценностей? – переспросил Ихён.

Во взгляде Нанджу тут же запрыгали сердечки. Изящно положив подбородок на кулачок, она нежно улыбнулась парню. «Нанджу, пожалуйста, остановись», – чуть было не вырвалось у Онджо. Она снова постучала подругу по руке. Та восприняла это как призыв к действию и уверенно начала говорить дальше:

– Например, клиенты могут отдавать нам вещи, которые раньше были им очень важны, а теперь потеряли смысл. Ведь с большинством наших вещей так и происходит. Со временем все теряет краски. Но ведь это все из-за того, как мы ко всему относимся? Я хочу сказать, даже у отношений есть срок годности.

– Эй, мы тебе что, мусорный бак? – холодно бросила Хеджи после долгого молчания. Похоже, она все еще не простила потери бинсу с манго.

– Чего?

Глаза Нанджу недобро сверкнули.

– Как же ты бесишь, – буркнула она, и лицо Хеджи мгновенно окаменело.

– Кхм-кхм. Ну хватит вам уже. Как вы собираетесь работать вместе? – попыталась разрядить обстановку Онджо, но напряжение в воздухе никуда не делось. – Мне кажется, Нанджу неплохо придумала. Если принимать вещи вместо денег, можно тоже узнать интересные истории.

Онджо немного беспокоилась о реакции Хеджи, но все же хотела дать всем понять, что учитывается мнение каждого.

Хеджи отвернулась к окну. А затем вдруг резко встала. Остальные трое растерянно смотрели на нее. Хеджи, не взяв свою сумку, направилась к выходу из кафе. Остановившись перед кулером, она набрала себе воды.

– Фух, вот напугала. Нанджу, мы же сейчас на совещании, давай осторожнее со словами, ладно? – проворчала Онджо.

Нанджу пожала плечами, всем своим видом показывая, что это не ее вина.