Текст книги "Спаси меня!"

Глава 7
Чужаки

Падение завершилось переломом луча в типичном месте. Более идиотской ситуации для тренированного спортсмена и придумать нельзя.

Шаткая конструкция из стола и стула не позволила правильно сгруппироваться. Стул зашатался и поехал вбок. Карлос хотел спрыгнуть, но попал на край стола, потерял равновесие и свалился на пол, да неудачно: массивное тело рухнуло на вытянутую для защиты руку и – вуаля! – гипс на предплечье.

Карлос даже порадовался, что упал ночью. Он кое-как зафиксировал сломанную руку: положил ее на узкую рейку, которую недавно оторвал от мебельной упаковки, и закрепил ремнем, орудуя только левой рукой и помогая себе подбородком. Потом осторожно сел за руль и поехал в клинику, которая принимала больных круглосуточно в соседнем городке, в двадцати километрах ниже по горе.

Утром Ремей чуть с ума не сошла, когда увидела драгоценного сыночка с гипсом на предплечье. Она засуетилась вокруг, нашла в телефоне номер знакомого доктора, и то и дело принималась плакать. Карлос, чтобы остановить поток слез, спокойно сказал:

– Мама, угомонись! Мне не больно. Не вызывай врача на дом, видишь, перелом уже зафиксировали, – Карлос потряс в воздухе повязкой. – Через три недели сформируется костная мозоль, и рука станет крепче, чем была раньше.

– Как, ну, как это произошло! Я говорила тебе, не лезь на склад. Там только пыль и мертвые мухи. Бог с ней, с этой мебелью!

Карлос молча обнял мать и поцеловал ее в черный затылок, где не виднелось ни одного седого волоска. Не мог он сказать ей что упал не случайно. Зато Антонио обрадовался, когда увидел отца с рукой наперевес. Мальчик принес фломастеры и разрисовал гипс веселыми картинками.

– Ну, вот. Хоть кому-то я доставил радость своим падением, – засмеялся Карлос.

Прошла неделя.

Карлос привык обходиться левой рукой, по-прежнему бегал по утрам и выполнял силовые упражнения, но идею расформирования склада временно отложил. Каждый вечер, засыпая, он видел перед собой эти черные, влажные, похожие на спелые сливы, глаза. Он ему что-то напоминали, поэтому он рисовал в голове картинки, представляя образ существа, смотревшего на него. Но ничего не получалось. И через неделю Карлос так и не понял, с чьим взглядом столкнулся: животного, человека или демона.

Он попросил работника принести в подвал стремянку, по вечерам забирался на нее и подолгу сидел на верхней ступеньке, разглядывая соседний двор-колодец. Ни разу больше он не заметил ни черных машин, ни людей, не слышал странных звуков. Казалось, дом необитаем.

Чтобы избавиться от видения, преследовавшего его не один день, он решил расспросить о незнакомцах старожилов Деревни Ангелов.

Карлос огляделся вокруг. Поселок постепенно погружался в вечер. Заходящее солнце уже потеряло свою яркость, стало красноватого цвета и почти спряталось в горах. Последние лучи золотили верхушки деревьев, отражались в окнах домов, спускались змейками по склонам гор. Дневной свет потускнел, и кое-где зажглись вечерние фонари.

Долго искать дядю Милена не пришлось: как всегда он с друзьями сидел на открытой веранде и потягивал кофе кортадо из стеклянного стаканчика. «Все верно, – усмехнулся Карлос, – а что еще делать старику, который, имея собственную автомастерскую, нажил немалое состояние и теперь тратит его, наслаждаясь жизнью и обсуждая свежие деревенские новости».

Два этажа большого дома дяди Эмилио закрыты от посторонних глаз. Еще мальчишкой Карлос мечтал заглянуть за запертые на ключ двери, но Ремей не позволяла сделать это.

– Милен копит там сокровища, – шептала она сыну, укладывая его спать. Истории о кладе дяди Эмилио заменяли мальчику сказки.

– А зачем? – также шепотом спрашивал он.

– Не знаю. Детей у Милена нет, оставит наследство племянникам. Богатый будешь!

– Вот еще! Пусть сам наслаждается своим богатством.

– А он и наслаждается, – отвечала мать и рассказывала очередную невероятную историю.

Взрослого Карлоса наследство дяди Милена не интересовало: со своими делами разобраться бы! Он знал, что у старика в гараже стоят раритетные машины, и он входит в клуб таких же, как он, автолюбителей со стажем.

Иногда он видел, как по горным дорогам проносился кортеж из роскошных кабриолетов тридцатых-сороковых годов двадцатого века. Это вывели на прогулку своих коней друзья Милена. И вот тут дядю невозможно было узнать. Вместо пожилого человека, который ходил, опираясь на трость, за рулем сидел водитель начала века в кожаной куртке и шлеме. Облик дополняли круглые очки, защищающие толстыми стеклами глаза. Не дядя, а антиквариат в чистом виде!

И сейчас этот антиквариат неторопливо беседовал с друзьями.

– Ола! – поздоровался Карлос, и старики выжидательно посмотрели на него. – Я хочу кое-что у вас спросить.

– Садись. Мария, кофе принеси племяннику! – крикнул Эмилио.

– Вы не знаете, кто купил тот дом? – Карлос показал рукой на здание, выглядывающее из-за стены родного отеля.

– Чужаки, – тут же ответил дядя, – приехали они сюда прошлой зимой. Чем занимаются, не знаем: они с нами не разговаривают. Видим, что появляются иногда на джипах ближе к ночи, потом, как волки, собираются в стаю, и отправляются колонной по пять-шесть машин в сторону горнолыжного курорта. Я один раз там с ними столкнулся.

– А что ты видел? Кто выходил из джипов.

– Я сидел в баре, у меня там приятель работал, умер этой весной.

– А кого ты там знаешь? – вмешался в разговор друг дяди, худощавый, сутулый старик.

– О, да ты тоже его знаешь! Помнишь, когда ты из армии пришел, мы в ущелье спускались, на пикник к озеру ездили? А там еще одна компания отдыхала, – увидев сведенные к переносице брови друга, дядя Милен сердито хлопнул ладонью по столу. – Ну, как ты не помнишь? Мы тогда с девчонками познакомились. Ты решил за одной приударить, а она с братом была. Тот на тебя и набросился с кулаками.

– А, так ты про этого…

– Совсем старый стал, маразм на подходе, – разворчался Милен. Вы друг дружке носы разбили, а девчонка та за брата вступилась. Еле вас растащили! – Я потом этого парня еще раз встретил, и еще. Разговорились, визитками обменялись. Он ко мне в мастерскую машину на ремонт ставил, а я иногда к нему в бар наведывался на чашечку кофе. Так и начали общаться.

Карлос чувствовал, что если он не вернет разговор в нужное ему русло, старички ударятся в воспоминания.

– Дядя Милен, ну и что ты заметил?

– Ты о чем?

Увидев разочарование на лице племянника, Милен воскликнул:

– Все, все, рассказываю дальше. Ну, так вот! В зал вошла компания из качков, одетых в черное, которые сопровождали нескольких девушек. На чем эта группа приехала, я не знаю, просто предположил, что на джипах.

– Как девушки выглядели?

– О, это были модельные красотки. Все мужчины, что сидели у барной стойки, на них уставились. Особенно хороша была блондинка. Волосы волной лежали по красному платью до самой попы. Казалось, что она не шла, а плыла по залу. Ее огромные глаза обводили взглядом ресторан и остановились на секунду на мне. Я думал: в обморок упаду. Никогда такой красоты не встречал.

Дядя Милен прикрыл восторженно веки, а старички засмеялись:

– Здорово, что на старости лет такие воспоминания появились.

– Наверное, перед сном мечтаешь о красотке?

– Да ладно вам, – смутился Милен, – не буду дальше рассказывать.

– Девушки были в вечерних платьях? – вернул на землю дядю Карлос.

– Да.

– Значит, они приехали в ресторан, а не на лыжах кататься?

– Не знаю, при курорте еще отель есть, где останавливаются сильные мира сего. Вообще этот курорт не для среднего класса. Там чашка кофе, – Милен поднял пустой стеклянный стаканчик со следами пены на стенках, – стоит как автомобиль!

– Так дорого! – воскликнул сутулый старик.

– Да. Зато и сервис на высшем уровне.

– А твой знакомый барменом был? Как его в таком возрасте на работу взяли?

– О чем ты говоришь! Какой бармен! Сильвио не работник, он хозяин бара и ресторана. Теперь там его сын заправляет.

– Что дальше было?

– А на чем я остановился? Да. Охранники быстро провели девушек через холл и уехали на лифте вверх. Что дальше было, не ведаю. Я спросил у Сильвио, кто это такие, но он промолчал. Я и не настаивал.

Карлос не знал, как реагировать на эту историю. Одна мысль то появлялась у него в голове, то исчезала. Никак он не мог ухватить ее за хвост. Что это за люди, чем занимаются? Это профессиональные охранники, сопровождавшие элиту на отдых, или сутенеры, которые привезли роскошных женщин для эскорта услуг?

– Дядя, а тебе не показалось, что девушки напуганы, или они пленницы?

– Нет. Они улыбались, перебрасывались словами с охранниками, а блондинка, когда встретилась со мной взглядом, даже подмигнула.

«Точно, проститутки. Работают в эскорте для богачей».

– А сколько женщин было, не помнишь?

– Группа большая, это точно, – задумался Эмилио. – Я потому решил, что они приехали на черных джипах, что, когда я заходил в бар, этих машин еще не было, а уходил – они стояли у входа в отель.

Мысль опять мелькнула и пропала. «Что такое? Ну, привезли проституток, так кого этим в наше время удивишь? Хотя, это могут быть танцовщицы, или актрисы, или просто женщины для компании».

– Дядя, ты говоришь, что одна девушка была блондинка, а остальные как выглядели?

– Хороший вопрос. Я когда на них посмотрел, удивился: среди девушек не было ни одной испанки.

– А кто? – хором спросили друзья.

Все настолько заинтересовались беседой, что забыли про остывший кофе и не заметили, как вокруг их столика собрался народ.

– Я тоже видел, как этих девушек в машине везли, – вставил китаец с местного рынка.

– Где?

– Джип остановился у магазина, открылась дверь, а там, в глубине, сидела китаянка молоденькая. Я потому и запомнил. Удивился: не так часто в горах китайцев увидишь.

– Очень интересно, – протянул Карлос, – дядя, а те девушки какой национальности были, как думаешь?

– Блондинка походила на немку или славянку. Хотя нет. Больше на немку. Или… А, бес знает, кто! Там была еще рыжая девушка, потом, – Милен закрыл глаза, вспоминая, – азиатка, а еще худенькая и стройная, как мальчишка, негретяночка с короткой стрижкой. Были и еще девушки, но я их не запомнил. Охранники в черном, как коршуны, окружили их и повели через холл.

«А может, это жены и дочери?» – предположил Карлос, но сразу отмел эту версию. Девушки были чужестранками. С детства ему внушала Ремей, что испанец женится только на соотечественнице. Карлос с матерью не соглашался: современный мир диктует другие правила, но и массового потока межнациональных свадеб среди знакомых не наблюдал.

– Да ладно вам, – вмешалась в разговор Мария, – просто приехали девчонки в гости к кавалерам. Что с того? На горнолыжном курорте часто молодежь тусуется. Сейчас еще не сезон, вот и приезжают развлекаться подальше от родителей. Еще кофе пить будете?

Посетители переглянулись и стали расходиться по своим делам. «И вправду, почему я должен волноваться, кто мои соседи? Не мешают окружающим жить и ладно», – подумал Карлос и уже повернулся, чтобы уйти, как столкнулся взглядом с пожилым человеком, который сидел с бокалом пива и внимательно смотрел на него. Мужчина тут же отвел глаза, поставил стакан и быстро ушел.

– Кто это? – поинтересовался Карлос у Милена, кивнув в сторону незнакомца.

– Где? – дядя повернулся. А-а-а, этот… Да так, местный выпивоха, дон Фернандес. Без алкоголя жить не может. А что?

– Мне показалось, что он нас внимательно слушает.

– Вряд ли. Он всегда выпивает свое пиво и идет домой, ни с кем почти не общается.

Карлос пожал плечами, сначала хотел догнать дона Фернандеса, а потом передумал и вернулся в отель.

Сломанная рука не давала заниматься бумажной работой, поэтому он пошел на обычный осмотр этажей. Как ни старался выкинуть из головы соседей, влажные глаза, смотрящие на него через окно, разноцветных девушек, ничего не получалось. Карлос снова вышел на улицу, завернул за угол и остановился у металлической решетки, перекрывавшей вход в двор-колодец.

Тишина. Сгустившаяся темнота не давала разглядеть детали, да и смотреть было не на что. Лишь ветер гнал по асфальту осеннюю листву, да болтался на кусте, росшем прямо возле подвального окна пластиковый пакет. Карлос сначала не обратил на него никакого внимания: пакет как пакет, много таких валяется вокруг. Он уже разворачивался, когда новый порыв подхватил легкий целлофан и понес его к решетке. Боковым зрением Карлос заметил, как из пакета выпал бумажный листок, покружился слегка в воздухе и прилип к оконному стеклу.

Мужчина сорвался с места и побежал в отель. Взлетел на стремянку: листок по-прежнему прижимался к стеклу. Карлос пригляделся: это был всего лишь обычный кассовый чек. Мужчина разочарованно выпрямился.

– Совсем в детектива заигрался. Подумаешь, не нравятся тебе соседи! Они никому не мешают, и никого не трогают, – ворчал он осторожно спускаясь со стремянки.

Он еще раз повернулся и посмотрел на окно: листочек исчез. Карлос спустился на пол, включил свет так как в комнате стало совсем темно и решил проверить записи, сделанные в ту роковую ночь. Работал еще час, потом сладко потянулся, разминая застывшие мышцы, и снова посмотрел на темное стекло. Ему показалось, будто там что-то белеет. Карлос постоял, раздумывая, надо ли ему продолжать заниматься делом соседей, вздохнул и снова полез на стремянку.

К стеклу прижимался тот же чек, только ветер развернул его другой стороной. На белой поверхности было что-то написано шариковой ручкой на иностранном языке. Карлос спустился, захватил со стола карандаш и блокнот и вернулся к окну. Он тщательно переписал слова, набранные незнакомым шрифтом, и задумался.

Глава 8
Вкус свободы

Станислав Сергеевич оказался человеком дела. Он быстро разрулил ситуацию, и, как Виктор ни крутился, заявление ликвидировали. Потом он отпустил толстячка полицейского, а сам остался в квартире и терпеливо ждал, потягивая кофе, пока Алина соберет детские вещи и свои. На злые взгляды Виктора мужчина не реагировал, на причитания Ольги Витальевны тоже.

Бедная пожилая женщина пребывала в шоке. Приехала в гости к дочери, а попала в семейный скандал. Тяжело ступая, она то ходила следом за Алиной, то бросалась к зятю.

– Доченька, ты подумай хорошенько, что делаешь. Ну, куда ты пойдешь? Как жить собираешься? Ты сколько лет не работала? Девять? Ты профессию давно потеряла. Как восстанавливать будешь? – держась за сердце уговаривала она дочь.

– Мамочка, не волнуйся, – лихорадочно бегая по квартире, отвечала Алина, – я все равно это добро своим не считаю. А работу я найду, не переживай. Я молода, руки-ноги на месте, значит, справлюсь. На курсы пойду, сдам экзамены, глядишь, и в медицину вернусь. Я же у тебя умницей-отличницей была, помнишь? – Алина на ходу обняла мать и нырнула в детскую комнату.

Виктор хмыкнул, но покосился на Станислава Сергеевича и промолчал.

– Витя, что нажито в браке делится пополам, – накинулась мать теперь на зятя, – ты же благородный человек, должен понимать, что она с девочками пропадет.

– Мама, что я сделаю, если твоя дочка хочет самостоятельной жизни. Ну, пусть идет, пробует. Набегается, потом вернется, – сквозь зубы процедил Виктор и, увидев, что жена забежала в спальню и скрылась от глаз полицейского, проскользнул за ней.

Алина стояла у ночного столика и перебирала коробочки с украшениями. Она не могла решить, забирать с собой подарки мужа или оставить ему. С одной стороны, эти золотые безделушки помогут ей с девочками продержаться первое время. А с другой, ей было противно прикасаться ко всему, что преподносил к праздникам Виктор.

Она не заметила, как муж на цыпочках подкрался сзади и ущипнул ее за руку. Сделал пакость и испуганно огляделся: не видит ли кто. Алина передернула плечами не столько от боли, сколько от отвращения, которое тошнотой рвалось из желудка. Как она прожила десять лет с этим мерзавцем!

Мороз побежал по коже, когда она увидела в десяти сантиметрах от себя ненавистное лицо с ядовитой ухмылкой. Страх парализовал ее волю. Она хотела бежать, но ноги подкосились. Крикнуть – горло свела судорога. Поняв, что их никто не видит, Виктор схватил Алину за талию и притянул к себе.

– Отпусти, или я закричу, – наконец придя в себя, тихо сказала она, глядя прямо в глаза мужу.

– Кричи, сучка! Твой кобелек прибежит, думаешь? Там его маман отвлекает. Если бы я знал, что ты такой змеей окажешься, я бы никогда не женился, – шипел он Алине на ухо. – Знаешь, когда целку тебе сломал, хотел друзьям подарить: Андрюха тоже хотел тебя трахнуть. А потом я, дурак, передумал, пожадничал. Уж очень ты оказалась сладкая. Будто околдовала меня, ведьма.

Виктор неожиданно сунул ладонь Алине между ног и силой надавил. Ее передернуло от омерзения. Она тяжело задышала и яростно стала бороться, желая скинуть руку мужа. Но он прижал ее к ночному столику, насильно раздвинул ноги и полез с поцелуем.

Алина вытянула шею и открыла рот, чтобы закричать, но помощь пришла сама. Она вдруг увидела над головой мужа потемневшие от бешенства глаза Станислава Сергеевича. Он легонько хлопнул Виктора по плечу и тихо спросил:

– Что здесь происходит? Хотим за изнасилование в кутузку попасть? Мелкого хулиганства недостаточно?

Виктор отпрыгнул от жены, как ошпаренный. Красное лицо перекосила злобная гримаса. Он поднял руки вверх, мол, я ничего не делал, что-то пробурчал под нос, бочком обошел полицейского и прошмыгнул на кухню. Через секунду он уже сюсюкал с Катюшей, которую расстроенная бабушка кормила обедом.

Алина облегченно вздохнула, кивнула головой в знак благодарности и высыпала драгоценности в карман кардигана, который накинула на себя

Наконец вещи были собраны, Алина и Катя готовы. Плачущая мама тоже собралась уезжать домой.

– Деньги у тебя есть, – уже перед уходом спросил Станислав Сергеевич Алину. Она растерянно подняла на него глаза. Об этом в суматохе она не подумала.

Полицейский молча уставился на Виктора. Тот занервничал, потом полез во внутренний карман куртки и протянул Алине семейную банковскую карту. Весь его вид так и кричал, какой он заботливый муж и отец. Алина ни на секунду не поверила в его доброту. Она знала, что хозяин карточки Виктор, и как только они покинут квартиру, он сразу карту заблокирует.

Оказывается, знал о таких гадких вещах и Станислав Сергеевич. Он забрал карту из рук Виктора, посмотрел на фамилию владельца и вернул ему.

– Наличные есть?

– Откуда сейчас наличные? Весь расчет идет через карточки, – заюлил Виктор.

– Отлично. Тогда идёшь с нами до первого банкомата, снимаешь деньги и даешь жене, – приказал полицейский. Увидев, что Виктор стоит, скрестив руки, и не собирается одеваться, он прикрикнул, – живо!

* * *

Так Алина вернулась в квартиру к Ирине Ивановне. Добрая дворничиха обняла ее, как родную дочь, а Настя обрадовалась сестренке. Женщины вместе всплакнули и сели в кухне решать, что делать дальше.

– Помнишь, что Стасик сказал? Побои надо официально зафиксировать. Так что девонька, собирайся и поезжай в больницу.

– А зачем? Все разрешилось. Виктор заявление забрал, меня отпустил.

– Э, нет, милая! Ты не думай, что так будет просто. Когда на развод подашь, чтобы быстро свободной стать, надо в руках аргументы иметь. С двумя детьми начнут тянуть резину, сроки переносить.

– Правда? – расстроилась Алина.

– Да ты не переживай сильно. Стасик поможет. Он у нас знаешь какой! Ух! Такие мужики на вес золота.

Уговаривать Алину долго не пришлось, она собралась и поехала в приемный покой ближайшей больницы. Сидя в маршрутке, она смотрела на проплывающие мимо дома и неожиданно поймала себя на мысли, что редко она чувствовала себя так спокойно. Она понимала, что Виктор ее легко не отпустит. Мелкая мстительность как раз была в духе мужа. Не раз она видела, как он вынашивал планы мести сослуживцам по какой-то причине раньше него получившим очередное звание или улетевшим в престижную командировку. И никогда не прощал обидчиков, а пакостил с добрым и невинным лицом. Люди даже не догадывались, кто испортил им жизнь.

Но об этом она сейчас не хотела думать.

– Надо найти работу, – прошептала она под нос, – и жилье.

Сказала и сердце опять затрепетало, и участилось дыхание. Она только в эту минуту осознала, какой масштаб работы по изменению своей жизни ей предстоит сделать. Алина закрыла глаза и почувствовала, как по щекам катятся слезы. Она и сама не знала: это были слезы радости или страха. «Все! Не думаю о плохом. Бабушка мне предсказала богатую жизнь и счастье, значит, оно где-то меня ждет. Буду на это надеяться».

Домой она возвращалась, когда уже стемнело. Из маршрутки выскочила на остановку раньше, и пошла вдоль улицы, разглядывая все объявления. Судьба, видимо, ей благоволила: рядом с домом Ирины Ивановны она увидела, что в танцевальную студию требуются уборщицы. Алина открыла обшарпанную коричневую дверь, и у нее появилось стойкое ощущение, что старая жизнь закончилась и начинается новая, полная волнительных приключений.

Ее встретила приятная пожилая леди. Виктория Алексеевна, так назвала она себя Алине, предложила ей чай, рассказала о будущем рабочем дне и обязанностях, а также упомянула, сколько она будет получать за такой неквалифицированный труд. Алина расстроилась. Она, конечно, понимала, что зарплата будут небольшая, но чтобы настолько – это было полным сюрпризом. Только сейчас она сообразила, что находясь девять лет за спиной мужа, она совсем оторвалась от реальной жизни.

Ее смятение, видимо, отразилась на лице, поэтому Виктория Алексеевна сразу предложила бонус: бесплатное занятие танцами для Алины.

– А дочку можно к вам привести? – поинтересовалась обрадованная Алина.

– У нас студия для взрослых людей, но и девочку тоже научим. Приводите.

Женщина повеселела. Не все так плохо. В мире много хороших людей, готовых поддержать в трудную минуту. И совсем не обязательно, что это должны быть родственники.

В отличном настроении Алина вернулась к Ирине Ивановне.

– Осталось найти комнату, и можно жить дальше, – улыбалась Алина, рассказывая о том, что нашла работу.

– Я вас пока и не гоню, – ответила Ирина Ивановна. – Хотя у меня есть вариант.

– Какой? – обрадовалась Алина.

– Этажом выше, есть свободная квартирка, за которой я присматриваю. Хозяева живут за границей, жильцов пускать не хотят. Просто приплачивают мне, чтобы я пыль иногда протирала, да проветривала. Я им позвоню и договорюсь. Поживешь пока там, авось и наладится все.

– Я боюсь. У меня Катя, – засомневалась Алина.

– А что Катя? Подумаешь, сломает что-нибудь. Не страшно. Там старая обстановка, ничего роскошного. Это квартира матери хозяйки, которая умерла год назад. Да они даже и не заметят, если что-то сломается. Редко здесь бывают.

Алина слушала дворничиху и не верила, что в ее жизни так хорошо все складывается. Она вспомнила старинную притчу, которую прочитала когда-то.

Жил богатый человек. Было у него все: дом – полная чаша, стада бродили по пастбищам, добрая жена и любящие дети. И вот наступили для него тяжелые времена. Дом ограбили воры, стада разбежались, умерла жена и тяжело заболели дети. В полном отчаянии мужчина пошел к мудрецу.

– Умный человек, скажи мне, как дальше жить? Что делать?

– Так будет не всегда! – ответил ему Старик. – Сделай себе такую табличку, повесь на всех станах дома и помни об этом, – и отправил человека восвояси.

Идет мужчина, качает головой: «Странный совет дал мудрец. Неправильный». Делать нечего, сделал таблички из дерева, написал на них «Так будет не всегда» и развесил по дому, куда взгляд падает. Каждое утро он смотрел на памятки, вздыхал и шел по своим делам.

Через некоторое время мужчина заметил, что жизнь налаживается. Он женился на хорошей женщине, которая стала любящей матерью его детям. Пастухи собрали стада, хорошо пошла торговля, и дом стал снова полная чаша. Обрадованный человек пошел к мудрецу.

– Скажи мне, старик, чем могу тебя отблагодарить? Какой подарок принести?

– Ничего мне не надо, – ответил мудрец, – я просто хочу, чтобы ты помнил, что и так будет не всегда.

Алина встала, нашла листок бумаги, написала заветные слова из притчи и положила себе в сумочку. Она дала зарок, что каждое утро и вечер будет повторять их про себя, чтобы помнить.

* * *

Прошло две недели. Алина подала документы на развод и алименты и ждала решения суда. Виктора она видела, но только издалека. Он старался держаться от семьи подальше. Но в чистые посылы мужа она не верила: слишком хорошо его знала, поэтому всегда оставалась настороже.

Новая жизнь потихоньку налаживалась. Алина вставала рано и шла помогать Ирине Ивановне. Выпал первый снег, за ним второй, а затем резко потеплело. Двор был покрыт толстым слоем размокшей каши, которую дворничиха не успевала убирать. А тут еще и студенты повадились бегать на крыльцо курить, так как рядом находился коммерческий институт. На территории заведения поддерживалась идеальная чистота, вот молодежь и облюбовала для перекура угол дома, где жила Ирина Ивановна.

Алина, несмотря на сопротивление доброй женщины, чистила снег, воевала со студентами и добилась того, что с каждым днем их становилось все меньше. Потом она бежала в новую квартиру, будила Настеньку, кормила ее завтраком и провожала в школу. Ирина Ивановна в это время присматривала за Катей.

День тоже проходил в заботах. Сходить в магазин, позаниматься с дочкой, приготовить ужин, ибо вечером Алина, оставив детей на Ирину Ивановну, бежала на работу. Через неделю стала брать с собой и Настеньку. Дочка старательно повторяла движения студийцев, юношей и девушек, которые весело смеялись над ее ошибками и поправляли их.

Мать с гордостью наблюдала за дочкой, которая, казалось, забыла о проблемах и вся уходила в музыку и танец. Ее личико становилось одухотворенным, постоянно сведенные к переносице бровки выпрямлялись, и Настя счастливо улыбалась. «Господи, почему я раньше не сбежала от этого урода? – в порыве раскаяния думала Алина. – Что я за мать! Как могла допустить, что мои дети будут жить в таком аду?»

Она ниже опускала голову, и слезы капали в ведро с водой для уборки. Алина вытирала их кулаком и зло возила шваброй по линолеуму. Она видела, как за ней наблюдает Виктория Алексеевна, но ничего не рассказывала. Достаточно того, что часть проблем взвалила на плечи Ирины Ивановны.

Алина не заметила, как к ней подошла хореограф.

– Я смотрю на твою девочку и вижу, что у нее есть способности. Она гибкая, пластичная, а еще она тонко чувствует музыку. Это редкий дар. Ты не хочешь отдать Настю в детскую группу?

– Очень хочу, но сейчас не могу, – прошептала Алина и почувствовала, что вот-вот расплачется.

– Я понимаю, у тебя проблемы. Я же вижу, ты хорошая мать, не похожа на побирушку. А жизненные трудности у всех бывают. Не переживай, я договорюсь со знакомой, она пока бесплатно возьмет, а там видно будет.

– На занятия я деньги найду, а вот на наряды, увы… – расстроенно пробормотала Алина, подхватила ведро и пошла в другой конец зала.

– А ты об этом не переживай, – не отставала от нее Виктория Алексеевна, сначала гимнастический купальник нужен и носочки. Наряды уже позже понадобятся. А там, глядишь, и сама на ноги встанешь.

Алина согласилась, и теперь у нее прибавилось хлопот: три раза в неделю надо было возить Настеньку в детскую студию танцев, расположенную в центре города. Волновалась, боялась, что не справится, но и к этой дополнительной нагрузке быстро привыкла. Удивлялась сама себе, никогда не думала, что будет мыть полы, чистить двор от снега, следить за дочками и везде успевать. Уставала смертельно, но каждый раз засыпая, повторяла: «Так будет не всегда!»