Электронная библиотека » Кира Фарди » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Ловушка для Боба"


  • Текст добавлен: 7 ноября 2022, 07:00


Автор книги: Кира Фарди


Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 3. Олеся

Из бара с шумом вываливается компания. Точнее, один парень несётся впереди, а остальные пытаются его догнать и кричат по-русски:

– Стой!

– Боб, вернись!

– Вот ненормальный!

Возбужденная толпа проносится мимо, а мои мозги закипают от усиленной работы. Боб? Богдан? Неужели это наши футболисты?

Испуганно оглядываюсь и прячусь за столб: а вдруг Громов меня заметит! Но Михаила среди преследователей нет.

Ура!

– Говорите, я промазал? – орет беглец. – Выкусите!

Он подцепляет ногой какую-то коробочку, подбрасывает ее в воздух и точным ударом с разворотом запускает в крутящуюся тумбу. Бумажный мяч с всхлипом врезается в лампу, и реклама гаснет.

Кто-то вскрикивает, в очереди раздаются редкие хлопки, а потом она взрывается аплодисментами.

А я стою, разинув рот, забыв, что держу в руке смертоносное оружие папарацци – телефон.

Футболист торжествующе хмыкает, подпрыгивает, как юный козлик, и бежит обратно к бару. Решение принимаю мгновенно. Бросаюсь ему наперерез. Миг – и мы сталкиваемся. Головой врезаюсь в твёрдую грудь, из глаз сыплются искры, а огни фонарей кружатся, как в лихорадке.

– Ой! Как больно! – кричу и хватаюсь за лоб.

– Какого лешего! – вопит парень и смахивает меня, словно муху со стола. – Убирайся!

Запах алкоголя бьет в нос, я задыхаюсь он ядовитых паров и делаю вид, что падаю. Меня тут же подхватывают сильные руки и ставят на ноги. Картинка перед глазами появляется презабавная. Двое футболистов держат пьяного хама, а тот машет руками, словно мельница, ничего не видя перед собой.

– Колесников, опомнись! Куда несёшься, балбес!

«Опаньки! Так это и есть знаменитый Колесников? Ну, и рожа!» – мелькает мысль.

Друзья встряхивают друга.

– А… что? – вращает глазами скандалист. – Видели, как я попал? Видели? Я не могу промазать!

– Ты, дурак, девушку чуть не сбил с ног.

К моему удивлению, члены команды разговаривают с нападающим ласково и терпеливо, словно заботятся о нем больше, чем о себе. Только один парень с короткой стрижкой и фигурно выбритыми висками оглядывается по сторонам. Командная солидарность? Надо же! И такое бывает?

– Девушку? Где? Какую? – активируется Колесников.

Он замирает. Мутный взгляд медленно плывет по напряженным лицам и застывает на мне. Богдан встряхивает головой, взор становится осмысленным. Он скользит по моему носу, подбородку, опускается к груди. Я невольно вздрагиваю и закрываю декольте ладонями.

Но футболист уже теряет интерес, он смотрит на мои ноги и молчит. Я тоже опускаю глаза. Что он там увидел? А-а-а, белые кроссовки, покрытые пылью! Ещё бы! Я в них целый день болтаюсь.

– Меня ты сбил, – отвлекаю его от созерцания моей персоны. Не стоит она такого внимания. – Извиниться не хочешь?

– За что? – вижу искреннее удивление в широко распахнутых глазах.

Теперь я вижу, что они очень красивые, большие, миндалевидной формы, опушенные длинными загнутыми ресницами. Эх! Нам, девушкам, только в элитном салоне удается достичь такой формы и густоты, а тут свое, природное.

Вздыхаю, а сердечко пропускает один удар, даже смущаюсь немного.

– Ты меня чуть не сбил.

– Правда? Сорян! Пошли с нами!

Богдан хватает меня за руку и тащит к бару. Телефон, совершенно бесполезный, болтается в руке на уровне бёдер. Черт, так и не включила его!

Здоровенные амбалы даже глазом не ведут, когда я гордо прохожу мимо. Сердце заходится от радости бешеным стуком: «Вот так удача! Вот это повезло!»

Футболисты ведут меня к богато накрытому столу в полутемном углу бара. От вида еды мой желудок заходится жалобным плачем. Я хватаюсь за урчащий, как дикий зверь, живот.

– Голодная? – спрашивает кто-то.

– Ага.

– Рубай, сколько влезет.

Я придвигаю тарелку и цепляю обжаренную креветку. Такую вкуснотищу сто лет не пробовала, даже забываю, зачем прилетела сюда. Накладываю еду и случайно смахиваю со стола салфетки. Сую их в карман, потом выброшу, и забиваюсь в уголок дивана, рядом с которым стоит кадка с зеленью. Длинные ветки свисают над головой, а с потолка кондиционер гоняет потоки прохладного воздуха.

Хорошо! Нет меня! Я в домике.

Колесников внезапно вскакивает. Все несутся опять за ним, но он не убегает: плюхается на соседний диван, как раз недалеко от меня.

– Боб, хватит дурить! – раздаётся знакомый голос.

Высовываю нос: Громов. Вот его как раз видеть совершенно не хочу, но работа прежде всего. Включаю камеру и пристраиваю телефон в кадке, между листьями дерева, сама замираю, боясь выдать себя футболистам.

– Капитан, ты не понимаешь! – опрокидывает рюмку в рот Колесников.

Он сидит, развалившись, закинув ногу на ногу, и качает головой.

– Ребята, оставьте нас, – просит Михаил друзей. – идите, отдыхайте. – Он поворачивается к Богдану. – И что ты истеришь, словно кисейная барышня? Ещё не все потеряно. Это первая отборочная игра в группе. Сегодня проиграли, завтра выиграем. Такова жизнь!

– Миха, на фило… фило… софию потянуло? Проехали! Ты не понимаешь!

Я превращаюсь в камень, в пыль под ногами, в клеща, которого никто не замечает, пока он не напьётся крови. Вот сейчас услышу что-то важное. Вот-вот! Даже уши шевелятся от усердия.

– Я все понимаю, бро, но…

– Нет, не понимаешь! Представляешь, я один был перед воротами. Один! Пять метров – и мяч внутри. Как я мог промазать?

– Теоретически не мог, – соглашается Михаил. – Но всякое на поле бывает.

– У меня не бывает! Никогда! Но тут этот…

Чувствую себя полной дурой. Матч не смотрела, поэтому вообще не в курсе, что происходит, и телефон занят съемкой, не могу сейчас залезть в интернет. Но мне, сам того не подозревая, помогает Громов.

– Кто этот? За тобой бежал Паскевич, но не сумел достать мяч. Вы столкнулись…

– Ты ничего не видел! Этот гад и не пытался… по мячу. Он бутсой ударил меня по ноге, а там… смотри!

Колесников задирает белые брюки. Я изо всех сил тяну шею, но ничего не вижу: проклятая кадка заслоняет обзор. От любопытства теряю бдительность, приподнимаюсь, и мои любимые обжаренные креветки с шорохом падают на пол.

Громов поворачивается на шум, и мы встречаемся взглядами.

Ек-макарек!

И почему я не клещ? Сейчас заползла бы в щель и… прощайте друзья-товарищи? Или можно мухой… под потолок, и оттуда: «З-з-з…». Или комариком…

– А ты как здесь оказалась? – поднимается с дивана Михаил, прерывая мои мечты о жизни насекомых.

– Кто? Я? Ужинаю, – показываю ему полупустую тарелку. – Вот… В тени…

Иначе, как объяснить ему, что я делаю под ветками дерева в кадке.

– В тени, говоришь, ну-ну…

И тут Колесников оборачивается, простреливает меня равнодушным взглядом и спрашивает неожиданно совершенно трезвым голосом:

– Кто это?

– Журналистка.

– Какого лешего? – в его голосе появляются первые эмоции. – Что делает у нас в команде?

– Приехала взять у тебя интервью.

Перевожу взгляд с одного на другого и только разеваю рот, но не могу вставить ни слова. Друзья, не сговариваясь, бросаются ко мне.

Я – от них! Что-то жареным запахло!

Но успеваю только подпрыгнуть, как они перехватывают меня и ставят перед собой. Громов удерживает на месте, а этот гад, Колесников, обшаривает карманы.

О боже! Какое счастье, что телефон пристроен в кадке!

Снимай, миленький, снимай!

Пальцы футболиста бегут снизу вверх, ощупывают бедра, талию. Я терплю. Но, когда они ложатся на грудь, взбрыкиваю и вмазываю ему носком кроссовки по голени.

– Руки убери, чмо!

– Кто?

Колесников хватается за ногу и смотрит на меня растерянно, видимо, никто с ним так не разговаривал. И тут я делаю решительное лицо и иду ва-банк.

– Богдан Владимирович, ответьте, пожалуйста, на два вопроса. Только на два!

– На два, говоришь? – синие глаза ничего не выражают.

Вполне приятный человек, и почему о нем ходят такие слухи? Довольно улыбаюсь. Ура! Сейчас задание выполню и – домой!

– Ага! Скажите, а почему…

– Ах, ты, тварь!

Я вдруг взлетаю в воздух. Колесников перекидывает меня через плечо и несет по залу. Мои руки и ноги болтаются, как у сломанной куклы, волосы висят на лице, еще и коса бьет по носу, ничего не вижу.

– Пусти! Поставь на место! Козел!

– А за козла ответишь!

Тяжелая ладонь больно припечатывается к моему заду.

– Идиот!! Да ты… да я тебя…

Веселые испанцы оглядываются, показывают на нас пальцем и хохочут.

Футболисты выкидывают меня на улицу. Я больно приземляюсь попой на асфальт.

– Это не по-джентльменски! – воплю во всю глотку.

– Где ты видела здесь джентльменов? – усмехается Громов.

Колесников наклоняется и шипит в ухо:

– Вон, издательская ищейка!

– Если ещё раз появишься рядом с командой, – добавляет Громов, – поплатишься удостоверением журналиста.

– Ребята, ничего личного! – возмущаюсь я. – Это просто работа!

– Убирайся!

Пипец! Мое первое задание, и такой оглушительный провал!

– Ну, погоди, Колесников! – показываю кулак удаляющейся спине. – Ты у меня еще умоешься кровавыми слезами!

– Что ты там вякаешь?

Черт! И как услышал? Богдан легко слетает по ступенькам крыльца.

– Ничего-ничего, не волнуйтесь за меня, друзья, – со стоном поднимаюсь на ноги, может, мои страдания тронут каменное сердце? – Уже ухожу, – и под нос добавляю, – ухожу, но не прощаюсь…

Футболисты исчезают в глубине бара, а охранники у входа смыкают мощные торсы. Мимо этих ребят пробраться уже не получится. Бреду в соседний скверик и сажусь на скамейку. Подведём итоги.

Я нахожусь в чужой стране, в незнакомом городе, не зная местных обычаев и языка.

Мой несовершенный английский не доведёт даже до отеля, где я бросила свои вещи.

Улететь домой не могу, позвонить боссу или Нинке тоже: телефон остался в баре, и добраться до него нет никакой возможности. В сумочке немного мелочи, остальная наличка спрятана в потайном кармане чемодана. Карточки там же.

Пипец! Финита ля комедия!

От нечего делать проверяю карманы, вдруг завалялись какие-нибудь монетки. Вытаскиваю чеки, талоны, салфетки. Не джинсы, а настоящая помойка. Чего только нет! Вон, даже пропуск в офис канала болтается.

Стоп!

Хватаю бейджик на шнурке. Что это? Свой пропуск я оставила дома. А это чей? Вскакиваю, бросаюсь в круг света у соседнего столба и разглядываю карточку. На ней мутное фото какого-то парня. Читаю надпись, и меня прошибает насквозь удар тока.

Вот оно! То, что надо!

– Спасибо, спасибо! – задираю голову к ночному небу. – Шанс! Это шанс!

На моей ладони лежит пропуск на стадион Богдана Колесникова. Теперь точно получится взять интервью. Как миленький прибежит за пропуском.

Но как найти неуловимого футболиста?

Сразу хочется действовать, но не бездумно, а тщательно взвесив возможности. Точно, сначала надо забрать телефон из кадки. Надеюсь, он ещё на месте.

Короткий гудок привлекает внимание. Оглядываюсь: у крыльца стоит такси. Черт! Я совсем забыла о водителе. Подбегаю к нему и жестами прошу меня подождать. Сама ни за что не найду отель, где оставила вещи.

Теперь нужно попасть в бар, и сделать это так, чтобы меня не заметили. Бочком проскальзываю вдоль стен здания, заворачиваю за угол и оказываюсь на заднем дворе. Сюда выходит несколько дверей. Наверняка одна из них из кухни. Должны же повара выносить мусор и отходы, бегать на перекур.

Интуиция меня не подводит. Сразу натыкаюсь на парочку официантов, узнаю их по униформе. Они сидят на стульях по бокам от двери и смотрят в телефоны.

– Педро! Карлос!

Крик из глубин заведения мгновенно подбрасывает парней. Они, не сговариваясь, кидаются к двери. Я выжидаю минутку и подбираюсь к ней тоже. Дергаю за ручку.

Ура! Открыто!

Тенью скольжу по коридору до развилки и замираю: куда дальше? Но раздумывать некогда: сворачиваю в первый пролёт – зря: здесь расположены туалеты. Бегу во второй, пока меня не заметили, и оказываюсь в зале. Можно выдохнуть. Первый этап испытания на выживаемость пройден, надо прокачаться до следующего.

Задачка не из легких.

Можно, конечно, попросить официанта принести мой телефон, вот только как объяснить, почему он прячется в кадке? Моего знания языка на такую сложную речь не хватит. Результат закономерен: буду оправдываться в полиции.

Прячусь за любимым деревом, благо кадки стоят на каждом углу, и надеюсь, что в полумраке меня никто не заметит. До компании футболистов далеко, подобраться ближе нет шансов.

А что если…

Несусь на всех порах обратно, ищу кухню. Где-то здесь должны быть раздевалки. Распахиваю одну дверь за другой и наконец оказываюсь в нужном месте. Нацепить на себя белую куртку и чёрный фартук несложно, вот только вся одежда гигантского размера и пахнет потом и жиром, но мне плевать! Волосы прячу под колпаком и вылетаю в коридор.

Пробегая мимо кухни, я вижу, как повара ставят приготовленные блюда на раздачу и называют номер стола, куда нужно отнести еду. Дожидаюсь, пока появляется тарелка, хватаю ее и бегу к залу. На меня никто не обращает внимания. Вокруг суета, официанты бегают туда-сюда, и человек в униформе ни у кого не вызывает вопросов.

От напряжения и страха все внутри дрожит, адреналин шумит в ушах, а в голове бьется только одна мысль: «Любой ценой добыть телефон».

Глава 4. Богдан

Упражнения со скакалкой все ещё причиняют боль, но я упрямо прыгаю, не останавливаясь, вот уже пятнадцать минут. Радуюсь тому, что дыхание ровное, прыжки хотя и невысокие, но пружинистые, тело слушается хозяина, а это здорово!

– Заканчивай скипинг! – приказывает наш тренер, Сергей Иванович, или попросту – Иваныч. – Переходи к растяжке мышц.

– Иваныч, может, я в «квадрат»[1]1
  Квадрат – ключевое упражнение футболистов. На ограниченном пространстве несколько игроков контролируют мяч, один или двое его отбирают. Стандартные варианты: четверо против одного или двоих, пятеро против двоих.


[Закрыть]
встану? – прошу заискивающе его, с тоской поглядывая на поле, где мои друзья передают друг другу мяч.

– Боб, не спеши. Завтра ответственная игра. Я хочу, чтобы ты был в форме. Иначе…

– Что иначе? – подавляю внутри раздражение.

– Будешь сидеть на скамейке запасных до пенсии.

– Но… я готов, смотрите!

Хватаю запасной мяч, подбрасываю его в воздух. Волнение сжимает грудь, когда бью по нему ногой. Мяч принимает заданную траекторию и летит через все поле. Футболисты замирают, провожая его взглядами. Он ударяется о штангу противоположных ворот, и рикошетит в угол, точно туда, куда я и планировал.

– Г-о-о-о-л! – вопят друзья и срываются с места.

Они подбегают ко мне, хлопают по плечу, обнимают и радостно вопят:

– Боб, ты вернулся!

Меня распирает от гордости за себя и команду, с которой я тренируюсь вот уже пять лет. Мы прошли вместе многое. Но радости побед не вызвали пока привыкания, мы по-прежнему волнуемся перед каждым матчем, а горечь разочарований не сломила боевой дух.

– Видите, Сергей Иванович? – кричу тренеру. – Видите!

Он кивает и показывает на мои ноги.

– Колесников, пять минут – растяжка мышц. И ещё раз пнешь мяч, удалю с поля, – Иваныч смотрит на капитана. – Громов, твои квадрат уже завершили?

– Понял, – отвечает Мишка. – Парни, за мной!

Разочарованные, футболисты плетутся на поле, а я начинаю растяжку.

С Иванычем не поспоришь. Хороший мужик, грамотный, спокойный, знающий своё дело. С ним комфортно тренироваться и участвовать в соревнованиях. Не давит на нас, не кричит, как резаный, с пеной у рта, все вопросы решает дипломатично. Но его слово – закон. Если что-то сказал, ни за что не отступит.

Кошусь на тренера, который разговаривает с менеджером команды. Вот этот живчик – пренеприятнейший человек. Для Максима Звездочкина (повесился бы, имея такую фамилию) существуют только деньги. Он умеет их считать, а главное, добывать для команды. За это его терпит начальство, мы и Иваныч.

Макс похож на батарейку энерджайзер: постоянно в движении, всегда на подъеме, на подхвате. После удачных матчей он тащит команду на различные встречи к рекламщикам, фанатам, на мероприятия, где мы выступаем в роли приглашённых звёзд. А после поражений заставляет оправдываться перед журналистами, выступать в юмористических ток-шоу и терпеть унижение.

Мерзкий человек и опасный. Никому не прощает обид, долго выжидает, а потом мстит, тонко и исподтишка. Особенно часто отыгрывается на мне после одного случая.

* * *

Это событие произошло два года назад.

По указке менеджера, который отвечал в команде за связи с общественностью, я, как послушный болванчик, дал интервью репортеру желтой газетенки. Маленький человечек с бегающими глазками хитро подглядывал на меня и шуршал листочками, выискивая нужный вопрос. Наконец он посмотрел прямо и спросил:

– Правда, что ваш отец сидел в тюрьме?

Вопрос ударил по голове, как молот по наковальне. Я растерялся, занервничал: это больная тема для нашей семьи, о которой родители вспоминать не любят. Этот момент и поймала камера. На фото я получился с перекошенным от злости лицом, оскаленным ртом и пальцами, сжатыми в кулак.

Дикий зверь, да и только. Нет, я, конечно, не пай-мальчик, но границы знаю. Не трогайте меня, и я никого трогать не стану.

Но не в этом случае.

– Какое это имеет отношение ко мне? – вопросом на вопрос ответил я, едва сдержав желание плюнуть и уйти, не прощаясь.

– Самое прямое. Пока вы играли в России, никому не было дело до вашей семьи. Но теперь команда попала в профессиональную лигу и очень хорошо поднимается. Репутация игроков – важный аспект коммуникации с зарубежными партнерами и прессой.

– Я всегда думал, что самое важное для спортсмена – его мастерство и навыки.

– Да-да, безусловно, но все же, не подскажите, за что ваш отец сидел в тюрьме?

Я покосился на менеджера, не зная, что ответить, но тот усиленно разглядывал свой маникюр. «Вот сволочь!» – мелькнула и пропала мысль. Складывалось впечатление спектакля, подготовленного заранее. Зачем Максу это надо? Чего добивается?

– Я не знаю, тогда был ещё ребёнком.

Ответил и отвернулся от репортера, показывая, что разговор окончен. Но тот не собирался сдаваться. Он забежал вперёд и снова встал передо мной, включив камеру.

– Куда же вы, Богдан? Мы не закончили. Я слышал, что из-за вашего отца в девяностые обанкротился металлургический завод. Папаша переждал в тюрьме лихие годы, а как вышел, сразу пошёл в гору. Неужели он перед арестом прибрал к рукам активы завода, а потом сделал их стартовым капиталом для своего богатства?

– Слушай ты, – злость, закипавшая в груди, уже рвалась наружу, я с трудом сдерживался, чтобы не вмазать этому журналистику. – Ты глухой? Мне в девяносто пятом было полгода. Я не знаю, что произошло в моей семье!

Выпалил и сразу понял: ошибка. Та ошибка, за которую потом расплачиваются всю жизнь.

– А-а-а, – торжественный вопль заставил меня вздрогнуть. – Вы говорите о девяносто пятом! Значит, все же в курсе дел своей семьи!

– Ты… не цепляйся к словам! – пошёл на репортера грудью.

Но тот не сбежал, а крикнул кому-то:

– Снимай!

Я оглянулся и тут сорвался. Меня едва оттащили от говнюка с камерой, который бежал так, что пятки сверкали.

– Спятил, Боб! – заорал на меня на следующий день менеджер.

Мы были в раздевалке, где задерживались перед игрой на последний инструктаж Иваныча. Тренер вышел, вот Макс и воспользовался моментом.

– Я спятил? А чего этот пидор с личными вопросами лезет? Мы так не договаривались!

– Дела прошлые. Трудно было ответить? А теперь о тебе говорят как о скандалисте!

– Я ещё и виноват? – схватил Макса за отвороты пиджака. – Ты думай, что говоришь!

– А кто же?

Но ко мне присоединились остальные футболисты, и менеджер начал отступать к двери.

– Ты же сказал, что проверил вопросы писаки, – я шёл на него. – Стоял рядом и ноготочки рассматривал. Что ты за менеджер, если позволил втоптать меня в грязь?

– Ты ничего не понимаешь, Колесников, в бизнесе. Скандальная слава тоже слава! Теперь о вашей команде знают в Европе! И даже боятся.

Он вдруг швырнул в меня газетой и проскользнул в дверь. Я сразу увидел своё зверское лицо и пальцы, сжатые в кулаки, на титульной странице. Можно было даже не читать статью. Газета вывернула слова о моей семье наизнанку.

Репортёр жонглировал фактами по собственному усмотрению. Представил моего отца как олигарха, нажившего капитал воровством государственной собственности. А меня показал неуравновешенным мажором, получившим место в команде благодаря деньгам отца, а не спортивным заслугам.

Вот это проклятое интервью чуть не положило конец моей карьере футболиста.

Глава 5. Богдан

Взвинченный после стычки с менеджером, я выбежал на поле, но чуть не испортил всю игру. Мне казалось, что вокруг одни враги. Судья раздает карточки налево и направо за малейшую провинность, соперники путаются под ногами, и приходится пробиваться к воротам чуть ли не с боем.

В результате этой бешеной гонки я едва не забил гол в свои ворота. Просто закружился и побежал в другую сторону. На лицо Иваныча было страшно смотреть, а чувство вины сжигало мою душу изнутри почище огня.

– Что делаешь, сукин ты сын? – прошипел тренер в перерыве между таймами.

Он сверлил меня взглядом, а мне хотелось забраться под скамейку и спрятаться там.

– Да ему в раздевалке наша Звездочка гадостей напела, – защитил меня Мишка и мотнул головой в сторону менеджера.

– Если нервная система сдает, лечиться надо, – вставил свои пять копеек Максим и быстро стал двигаться из тренерской зоны к выходу.

– Ах ты…

Я кинулся за ним, но меня удержали ребята.

– Посиди на скамейке запасных! – приказал Иваныч и заменил меня на второго нападающего.

Дружеский матч мы проиграли, несмотря на отличную подготовку. Мне надо было выплеснуть злость и отчаяние, поэтому я нашёл репортера, накостылял ему хорошенько и разбил камеру.

В результате оправдал созданную заочно дрянную репутацию и поднял целую волну негатива, направленного на российский футбол. В выигрыше остался менеджер и, как ни удивительно, команда.

О нас заговорили, нами стали интересоваться. Зарубежные газеты запестрели заголовками: «Колесо Красной машины раздавит любого!», «Берегись, Red wheel!», «Боб – Красное Колесо летит на вас».

На различных ток-шоу и пресс-конференциях задавали вопрос о моем поступке спортсменам, ведущим и даже психологам, и все дружно осуждали его.

Я стал такой же знаменитостью, как когда-та французский нападающий Зидан. Несколько лет назад капитан сборной Франции ударил головой соперника-итальянца в грудь на последних минутах финала чемпионата мира. Этим поступком он поднял трибуны в едином порыве и остановил игру, шокировав всех: болельщиков, тренеров, судей.

Но в ту минуту никто не знал, что азартный Марко Матерацци не раз до этого столкновения цеплял Зизу за майку и отпускал оскорбления в адрес его матери и сестры. Мир до сих пор не понимает, как ярчайший футболист своего времени в самый важный момент карьеры мог поддаться секундным эмоциям.

Никто, кроме меня.

«Красное колесо», или «Red wheel» – так прозвали меня репортеры. Эта кличка до сих пор следует за мной повсюду. Я даже привык к ней, и когда кто-нибудь окликает так, оборачиваюсь.

Мой отец тоже не стоял в стороне.

Он сделал все, чтобы закрыть лживую газетенку, а потом принялся за меня. Его звонок и короткие два слова: «Немедленно домой!» – до сих пор звучат в ушах, хотя уже прошло два года после скандала.

С той статьи моя жизнь превратилась в ад, в борьбу за выживание. С одной стороны, давление тренерского штаба и менеджеров, которые требовали исключить меня из команды, с другой – отец.

Соперники относились к нам, как к прокаженным, всячески норовили задеть, называли читерами (мошенниками). Некоторые футболисты увидели во мне злейшего врага и стали открыто возмущаться. Только Иваныч и такие друзья, как Мишка Громов, Леха и Рыжий по-прежнему защищали меня.

А я тренировался, как бешеный, хотел доказать, что деньги отца ко мне никакого отношения не имеют. Колотил и колотил по мячу до седьмого пота и постепенно вышел на такой уровень мастерства, что обо мне заговорили как о самом талантливом футболисте в лиге.

Но это, увы, не принесло мне счастья. Если тренеры и менеджеры сменили гнев на милость, то упрямство отца сломать оказалось невозможно.

Поняв, что угрозами и уговорами от меня ничего не добиться, полгода назад он перешёл к решительным действиям.

– Вырвись на недельку в отпуск, – как всегда приказным тоном велел он и отключился.

– Что делать, Сергей Иванович? – пришел я с проблемой к тренеру.

– Если надо, поезжай. Новогодние каникулы проведи дома, отец успокоится.

– А если нет?

– Тогда подключусь я.

– Не хочу, я не маленький, сам наломал дров, сам и расхлебывать буду.

– Удачи.

Иваныч похлопал меня по плечу и ушел в кабинет, а я побрел собирать вещи.

– Ты чего такой хмурый? – спросил Мишка, который тоже уезжал домой.

Выслушав меня, он покачал головой и предложил составить компанию. Я с радостью согласился. Нет, я не боялся отца, хотя в гневе он мог быть суровым и неуступчивым. Я переживал за друзей, команду и тренеров, потому что папаша имел власть и деньги, чтобы навсегда закрыть мне дорогу в футбол, а заодно испортить жизнь окружающим.

Но он поступил еще более жестоко.

Дома нас ждали.

– Богдан, сынок, – бросилась ко мне мама. – О боже, как ты похудел и вытянулся!

Она положила руки мне на плечи и, встав на цыпочки, крепко поцеловала в щеки, потом засмеялась, вытирая губы.

– Прости, колючий, – погладил подбородок я. – Не успел побриться.

– Тебя в футбольном центре совсем не кормят? – из кабинета вышел отец.

Он всегда работал, потому что бизнес требовал внимания и сосредоточенности. Вот и сейчас он держал в руках какие-то бумаги, а за его спиной виднелась голова секретарши.

– Это мышцы, пап, мускулы, – я задираю рукава свитера и напрягаю трицепсы. – Видишь?

– А я думал, футболисты ногами работают, – пожимает он плечами и передает папку секретарю.

– И руками, и головой тоже.

– Разве в игре мозги нужны? Бегаете и бегаете, бездельники.

Вот и поговорили с любящим родителем!

Отец уже потерял к нам интерес, а у меня пропало радужное настроение. Вот так всегда: мое занятие он считает пустяшным и никчемным, бессмысленной тратой времени. И никакие доводы, что профессиональные футболисты хорошо зарабатывают, на него не действуют.

– Да, крутой мужик у тебя папаня! – успокаивает меня Мишка, когда я провожаю его в гостевую комнату. – Не обращай внимания, несколько дней потерпи.

– Я не выдержу дома неделю. Не выдержу! Он начнет возить меня по офисам и заводам, рассказывать и показывать, какой он молодец.

– Давай, я буду его слушать, охать, ахать, а еще восхищаться им, а ты просто ходи следом.

– Ну, не знаю…

– Бобка! – с визгом в комнату врывается младшая сестра, Полинка, и бросается на шею.

Она обхватывает мой торс ногами, а носом трется о мой нос, как в детстве. Тепло разливается в груди, словно неуемная энергия сестренки заряжает меня силой.

– Слазь, дуреха! Что делаешь? Ты же взрослая. И я не один.

– Ой! – взвизгивает сестра и тут замечает Мишку. – Простите, простите! – она кокетливо наклоняет светлую головку, делает круглыми синие глаза и протягивает Громову руку. – Я Полина Колесникова, студентка, комсомолка, а еще настоящая красавица. А вы кто?

Ошарашенный Мишка пожимает ее пальцы, потом стреляет в меня вопросительным взглядом: «Что делать-то?»

– Целуй, – одними губами говорю я и глазами показываю на ладонь сестры.

«Спятил?» – также глазами спрашивает он, но наклоняется и прикладывается губами к коже.

– Ай! Зачем вы так? – вскрикивает Полинка и выдергивает пальцы. – Я же не девица девятнадцатого века. У нас не принято.

Мишка краснеет до ушей и показывает из-за спины кулак, а я держусь за живот от смеха. Сестра, которая никогда не смущается, вдруг тоже вспыхивает, как мак, и сбегает.

За ужином отец объявляет:

– Завтра встаем рано, едем на наше зимовье!

– К-куда? – заикается Мишка.

После моих слов об офисах и заводах он не может принять такой поворот.

– На охоту пойдем. В тех краях видели матерого кабана.

Мы с Мишкой растерянно переглядываемся: отдых в заснеженном лесу мы не планировали. Совсем.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации