Текст книги "Путеводная нить (сборник)"

– Дай-ка твою свирель, – попросила я. Ксенос протянул мне ее, и руки наши соприкоснулись.

Это было как удар молнии. Нет, я и прежде дотрагивалась до него, когда меняла повязки, но сейчас меня почему-то охватила дрожь.

– Ты что-то вспомнил? – спросила я негромко. Ксенос смотрел на меня в упор.

– Не вспомнил, – ответил он. – Но, кажется, почувствовал. А ты, царевна?

– Мне-то о чем вспоминать, подумай сам! Но… – я прикусила губу, – я не откажусь узнать, каково быть с мужчиной. Сплетни в гинекее – это не то…

– Выходит, оба мы равно неопытны, – сказал он. – Что хорошего может из этого выйти?

– Не знаю, но кто мешает попробовать? – спросила я и скинула плащ. – Может быть, и ничего, а может…

Я не думала в ту минуту, что творю: собираюсь возлечь с неизвестным мужчиной, не человеком вовсе, если уж на то пошло. Меня будто подхватила морская волна и на гребне ее уже не было места мыслям о земном. Я, правда, успела еще подумать, что зачать не зачну, знаю я разные травы, а будущего мужа обмануть ничего не стоит с моими-то умениями… И вот после этого волна обрушилась на берег – Ксенонс, похоже, вспомнил позабытое, и если б он не закрывал мне рот поцелуями, я кричала бы на весь лес: сперва от боли, потом от наслаждения. И я была права – с его чудовищной силой он мог бы взять меня и раньше, если бы захотел, да только к крепким мускулам прилагался разум и понятие о том, что мужчине делать не пристало…

Ну а раз уж пошла на это сама, так не жалуйся! Я и не думала жаловаться, хотя у меня болело все тело после жарких объятий. Как-то я стану еще прятать синяки… Впрочем, есть у меня снадобья и от этого, к утру все пройдет. Если, конечно, я уйду отсюда до утра.

В глазах Ксеноса отражался лунный свет, пробивавшийся сквозь листву.

– Что теперь будет с нами, царевна? – тихо спросил он. В руках его было тепло и покойно. – Обо мне нет речи, я никто, даже имя дала мне ты, но что станется с тобою?

– Ничего, – ответила я, положив голову ему на плечо. От Ксеноса пахло дымом и разогретым металлом, странный и тревожный запах, но мне он нравился. – Уж поверь, со мной никто ничего не посмеет сделать, даже если дознаются. А ты… Я знаю, как поступить. Выждем еще несколько дней, герой наш вконец утомится, и тогда я помогу ему победить дракона…

– А что потом?

– Ну так ведь я не даром стану помогать ему, – улыбнулась я. – Он похитит меня вместе с золотым руном. Вернее, при дворе будут так думать, а он сочтет, что я напросилась с ним сама. Впрочем, я нравлюсь ему, и мне ничего не стоит разбудить в мужчине страсть!

В глазах Ксеноса вспыхнули опасные искры.

– Но царевна, ты же…

– Я ведь не сказала, что отдамся ему, – серьезно сказала я. – Он мне не по нраву. Вот дракону он пришелся бы в самый раз, но Ясон нужен нам, чтобы уплыть отсюда. Пешком мы далеко не уйдем, а у Ясона хороший корабль, нас вряд ли нагонят, если отчалить тайком, а если и нагонят, я придумаю что-нибудь. А ты, Ксенос, пойдешь со мной. Но не теперь, уже ночь, мне нужно во дворец. Завтра я познакомлю тебя с драконом.

– Мне убить его? – только и спросил он.

– Не вздумай! Я сказала ведь – познакомлю. Ты поможешь мне одурачить Ясона, – тут я улыбнулась. – Это не так уж сложно… А теперь пусти, мне нужно идти, не то снова придется лгать, будто я собирала что-то особенное! Пусти же…

Ушла я только под утро, по пути надергав каких-то трав, чтобы не возвращаться с пустыми руками. Все одно никто не осмелится коснуться моей добычи, равно как и не спросит, отчего подол у меня промок – и так ясно, что от утренней росы или дождя, а вовсе не от стирки в ручье.

Проснулась я только после полудня, вот как утомили меня ласки Ксеноса! Это и к лучшему, отец с гостями уже начали пировать, и некому было спросить меня, чем это я занята. А я готовила зелья, и для себя, и для Ясона, и для старого нашего стража…

– Идем, – позвала я с берега оврага. Стояла послеполуденная жара. – Не бери оружия, даже кинжал оставь. Дракон не переносит блеска металла.

– А я слыхал… – Ксенос задумался. – Нет, я не слышал, просто что-то вспомнилось вдруг: драконы падки на золото.

– Да, – кивнула я. – Но… Как бы объяснить? Золото – мягкий металл, им нравится смотреть на его теплое сияние, гладить его, потому они и собирают его. Серебро красиво светится в лунном свете. А вот другие металлы им не по нраву, они холодные, они ранят. Так ясно?

Он кивнул, снял с пояса кинжал и оставил его под бузинным кустом. Меч и копье и так были припрятаны в овраге.

Идти нужно было кругом залива, путь неблизкий, но я заранее предупредила, куда ухожу, так что меня бы не хватились: я бегала к пещере с раннего детства.

– Вот здесь, – сказала я, подходя ближе. – Стой смирно и не шевелись, сейчас я его позову…

Дракон наш уже немолод, он много лет провел в этих краях и, признаться, совершенно разленился. Нынешние герои были ему неинтересны, я сама наблюдала, спрятавшись в скалах, как он попросту развернулся задом к воинам Ясона и заснул на пригреве, а что они стучали мечами по броне, дракона вовсе не трогало. Возможно, ему даже было приятно.

Но вот увидев Ксеноса, дракон вдруг стряхнул сонную одурь и протянул чудовищную голову поближе, с силой втягивая воздух ноздрями. Ксенос, как я и велела, не шевелился.

Страж сокровища осторожно ткнул мужчину носом, и я жестом показала, что можно погладить дракона. Как я сразу не догадалась! Они с Ксеносом ведь родня, пусть и очень дальняя… Ну тем лучше!

– Знаешь, царевна, – сказал мне Ксенос, когда мы вернулись обратно, – быть может, мне показалось, но в этом звере я почувствовал что-то знакомое. Но ведь не мог я знать его раньше! Думаю, приди я к нему один или с другими воинами, он пожрал бы нас или раздавил.

– Или не заметил, как Ясона, – улыбнулась я, и решила вдруг сказать правду. – А что до дракона – так ты вырос из зуба его сородича, немудрено, что он тебя сразу признал. Меня и то не сразу подпустил!

– Объясни, – нахмурился он. – Что-то я не возьму в толк…

И я рассказала ему, кто он таков, откуда взялся и почему у него нет ни имени, ни памяти о прежних годах. Лучше было сделать это сейчас.

– Так выходит, я и не человек вовсе? – растерянно спросил Ксенос. – Я не был никогда ребенком, не знал отца и матери, а сразу появился на свет воином?

– Да, – ответила я. – Но почему ты говоришь, что ты не человек? Ты ничем не отличаешься от любого воина моего отца, от аргонавтов… А что памяти нет, так ты сам говорил – от удара по голове можно лишиться воспоминаний. И ты ведь иногда вспоминаешь кое-что… да, кое-что приятное… Продолжай же, Ксенос! Мне нет разницы, кто ты таков и откуда взялся…

* * *

– Я пойду, – сказала я. Была уже глубокая ночь. – Мне еще нужно придумать, как обвести вокруг пальца и героя, и отца, и поспать хоть немного… С тобой-то не уснешь! Но только, – я наклонилась к нему, – поклянись, что никуда не уйдешь без меня.

– Даже если бы я и захотел, то все равно не знаю, куда идти, – усмехнулся он в ответ. – Да еще и одному. Не надо клятв, царевна, я просто никуда не уйду. Я буду ждать тебя хоть целую вечность.

– Вот так-то лучше, – ответила я, он попытался удержать мою руку в своей, но я выскользнула змеей, не то не ушла бы из оврага до утра!

Дорога была знакома до последнего камушка, а к себе я обычно пробиралась через сад. Сделала так и сейчас и удивилась, когда край хитона вдруг зацепился за какой-то куст. Странно, еще утром его не было… Быть может, отец распорядился посадить? Но зачем?

В воздухе сладко пахло розами. На загадочный куст вдруг слетела откуда-то белая голубка и заворковала, вертясь на ветке. В этом не было бы ничего странного, птицы уже просыпались, вот только я почувствовала странную истому, непонятное, неприятное мне чувство: хотелось принадлежать кому-то… Кому?! И тут я поняла, чьих рук это дело, чьи это розы и голубка…

Я взглянула на небо: луна еще не скрылась.

«Владычица! – взмолилась я, изловчилась и схватила голубку. Та жалобно пискнула, но я без сожаления свернула ей шею. – Прими эту малую жертву и огради свою верную жрицу, молю…»

Луна скрылась за тучами, тяжело громыхнуло, молния ударила чуть ли не у самых моих ног, точно в розовый куст, и я вдруг ощутила, что больше не томлюсь от непонятного чувства. Я бросила голубку наземь, на поломанные ветви и растерзанные лепестки, и подставила лицо мелкому дождю.

– Благодарю, о Геката-владычица, – сказала я одними губами. – Ты всегда была добра ко мне. Сделай милость, нашли туман, у нас уже нет времени, вовсе нет… Я притворюсь, пусть Пенорожденная думает, будто я поддалась ее чарам, вот только дать бы еще знать Ксеносу, что пора уходить! Сама я не успею…

Снова громыхнуло, и откуда-то из темноты соткался чудовищный черный пес ростом мне чуть не по пояс, ткнулся холодным носом в колено и уставился умными глазами.

– Беги в овраг, – приказала я ему. – Приведи Ксеноса к дракону. Запах его разбираешь? Вот моя рука, понюхай…

Пес ухмыльнулся по-своему, по-собачьи.

– Пусть оружие возьмет. Мы уходим, – добавила я, – передай ему…

Я сдернула с руки браслет, дала псу, и он умчался, стелясь над землей.

Как он объяснит Ксеносу мой приказ, мне было все равно. Может быть, возьмет за шкирку да потащит, может, заговорит человеческим голосом, какая разница? Время бежало слишком быстро, вот что волновало меня куда больше!

Я бросилась к себе, быстро схватила самое нужное – свои травы и зелья, кое-какую одежду, а еще ларец с драгоценностями. Не враз унесешь, но я и не собиралась тащить это сама.

– Ясон! Ясон! – позвала я от двери. – Проснись!

– Ты? – поразился он, привстав на постели. – Но что…

– Тс-с-с… – прижала я палец к губам. – Идем скорее! Буди своих людей, пусть готовят корабль. Не беспокойся, стража не проснется, я околдовала их!

– Но… – Ясон лихорадочно одевался.

– Сегодня особенная ночь, о герой! Я сварила волшебное зелье и опоила им дракона. Теперь можно забрать золотое руно, – сказала я, – но только потом придется всем твоим воинам сесть на весла, чтобы уйти как можно скорее и как можно дальше, ведь отец разгневается! Поторопись!

Ясон последовал за мной: глаза его разгорелись, видно, очень он желал заполучить сокровище Колхиды! Оба сокровища, усмехнулась я и остановилась.

– Ты возьмешь меня с собою, Ясон? – спросила я, глядя на него снизу вверх.

– Да, о Медея, – ответил он пылко, но я видел, как он колебался. Должно быть, колхидская чернявая девица не так уж прельщала красавца-героя! А что уж он там говорил моему отцу, как улыбался мне – дело десятое. – Если такова твоя воля…

«Плата», – читалось по его взгляду.

Я только усмехнулась: Ясон был нужен мне только ради его корабля с сильными гребцами и прочными парусами.

– Прикажи своим людям забрать мои вещи, – сказала я. – Там много ценностей, пускай будут поосторожнее! И если я не досчитаюсь своих украшений…

– Что ты! Разве кто осмелится тронуть драгоценности моей невесты? – вопросил он, явно поняв мой намек.

– Они отравлены, – улыбнулась я. – Кто коснется – умрет в муках, а противоядие есть только у меня. Иди же, зови людей, да не наделай шума!

* * *

В густом тумане «Арго» двигался почти беззвучно, только плескали волны о борт да едва слышно поскрипывали уключины: ветра не было, шли на веслах.

– Вот здесь… Я пойду вперед, – сказала я, и Ясон, спрыгнув в воду, на руках вынес меня на берег, не дав замочить ног. – Жди, я скоро вернусь.

– Но дракон…

– Не тронет меня. Я сказала ведь, что опоила его. К тому же меня он знает. Жди!

Я скрылась в тумане: путь я могла найти и вслепую, потому очень удивилась, с размаху натолкнувшись на что-то теплое и явно живое.

– Царевна? – встревоженно спросил Ксенос.

– Ты уже тут… – выдохнула я с облегчением и прижалась к его груди, к медному панцирю – он был в полном доспехе. – Слава богине, я боялась, что ты не поймешь!

– Трудно не понять, когда чудовищный пес возникает из ниоткуда, протягивает твой браслет, потом откапывает мои доспехи и приносит мне то поножи, то шлем, – усмехнулся он. – Что случилось?

– Кажется, кому-то очень нужно, чтобы Ясон получил золотое руно, и за нас взялись всерьез, – ответила я. – Когда я шла к себе, то натолкнулась на подарок от Пенорожденной, и если бы не поняла, в чем дело, уже ворковала бы на коленях у героя… Нет, нет, остановись!

Я бы не удержала Ксеноса, но он слушал меня и, что самое главное – слышал.

– Я ведь не просто царевна, – сказала я. – Не забыл? Мне ведомо колдовство, я умею варить снадобья от разных болезней… в том числе и от жизни. Сказать, кому я поклоняюсь и кто помог мне?

– Скажи, – попросил он. – Я понимаю… мне кажется, что я понимаю, но вспомнить не могу. Да мы ведь уж говорили – вспоминать мне не о чем!

Я, привстав на цыпочки, шепнула имя ему на ухо.

– Не упоминай ее лишний раз, – серьезно предупредила я, заметив в его глазах то ли тень воспоминания, то ли чего-то еще. – Я знаю многое благодаря богине перекрестков, но без дела говорить о ней не стоит. Идем скорее, пока не рассеялся туман!

– За этим? – Ксенос указал себе под ноги. Там на камнях лежало аккуратно свернутое золотое руно, предмет вожделения аргонавтов.

– Как ты…

– Ты ведь, царевна, сама познакомила меня с драконом и объяснила, что мы с ним пусть дальняя, но родня, – без улыбки ответил он. – Вот я и столковался с ним: пока еще подойдет корабль, что толку терять время? Тем более, страж отвлекся на подарок – я принес ему славного оленя!

Я помолчала, потом достала свирель и протянула ему.

– Сыграй.

– Она кошмарно звучит.

– Неважно, в тумане звуки все равно кажутся не такими, какими должны быть на самом деле. Да и с корабля ее должны услышать.

Ксенонс пожал плечами и поднес свирель к губам. Звук у нее, признаю, действительно был ужасен, и хорошо, если туман его приглушил: усыпить этакой мелодией не получилось бы даже дракона.

– Довольно, – сказала я, подняла руно и прижала к груди. – Идем.

– Царевна, – сказал он, опустив голову. – Царевна моя, я лучше останусь здесь. Проживу подле вашего дракона, он не даст меня в обиду, а пропитание я себе добуду. Иди с Ясоном. Я видел его лишь мельком, но скажу тебе – он достойный мужчина! Я никто, даже имя дала мне ты, а он – герой, и…

– Герой отпустил меня к дракону одну, – ответила я. – А ты пошел к дракону в одиночку, хоть ты и не герой… А теперь идем со мной.

Ксенос не посмел ослушаться. Да и не хотел, полагаю.

* * *

– Возьми, Ясон, – поднесла я аргонавту золотое руно. – Оно твое. И я твоя.

– Как же ты сумела… – произнес он, и тут взгляд его упал на Ксеноса, возвышающегося за моим плечом. – А это что за воин?

– Это верный мой телохранитель, – ответила я и улыбнулась как могла более загадочно. – Без него моя затея не удалась бы, пусть я и колдунья, и знаю тайные залья, которыми можно опоить дракона. Посуди сам, разве я смогла бы добыть оленя? Ксенос принес его, а я пропитала мясо особым настоем, а потом усыпила дракона игрой на свирели, ты же слыхал?

Ясон кивнул. Судя по всему, туман не слишком сильно смягчил пронзительные трели.

– Ксенос отправится со мной, – твердо сказала я. – Я знаю его с детства, он друг мой.

Это было чистой правдой: я знала Ксеноса с детства – его детства, прошедшего на залитом кровью поле и под бузинным кустом. И он был мне больше, чем просто другом.

– Но послушай, Медея…

– Он может сесть на весла, если понадобится, – сказала я. – А что до прочего, Ясон, на корабле твоем много сильных мужчин. И я не знаю, далеко ли простирается твоя благодарность, пусть ты и назвал меня своей невестой. А потому без защитника мне у тебя на борту делать нечего.

– Хорошо, идем, – кивнул Ясон. – Отчалим, пока не развеялся туман…

* * *

Я стояла на корме, глядя, как растворяется вдали берег Колхиды. Мне не было грустно: здесь я всегда была чужой, здесь меня боялись… В других краях я тоже буду чужой, причем вдвойне, и я прекрасно это понимала.

Ветра не было, паруса обвисли, и как ни старались гребцы, «Арго» едва продвигался вперед.

Ксенос, снявши доспехи, ворочал весла вместе с остальными гребцами. Он был неутомим, и хоть и сменялся время от времени, все равно проводил на скамье больше времени, чем остальные.

– Парус позади! – крикнул дозорный, и я прищурилась. Верно, парус, знакомый до боли…

– Не уйдем, – сквозь зубы сказал Ясон. – Корабли ваши хороши, и гребцов там куда как больше.

Я уже видела: впереди шел корабль моего брата, тот стоял на носу. И он в самом деле лучше подходил для здешних вод, чем «Арго», и гребцов на нем было больше. Я сумела бы попросить о помощи мать, да только не желала: Волоокая с Пенорожденной (а кто же еще пытался очаровать меня?) могут отомстить, не поможет и Конегривый! Справлюсь сама…

– Есть ли у тебя хорошие лучники, Ясон? – спросила я.

– Как не быть, я и сам не из последних! – ответил он.

– Сумеешь ты попасть в Апсирта?

Вместо ответа он взял лук и натянул тетиву. Выбрал стрелу потяжелее, примерился… тут корабль качнуло волной, и стрела ушла левее, а на нагоняющем нас корабле зашевелились: на носу появились стрелки. На «Арго» же было не так много людей, чтобы и грести, не сбавляя хода, и отбиваться!

– Дело скверно, – произнесла я, и вдруг вспомнила… – Ясон, подмени Ксеноса! Быстрее же!

Тот подошел ко мне, усталый и взмокший. Взгляд его, однако, был остер.

– Убей вон того человека, – велела я, указав на Апсирта. – Я видела, как ты сразил копьем бегущего оленя, вряд ли это окажется сложнее. Сделай так, чтобы он упал в море. Они задержатся, чтобы подобрать тело, а мы тем временем уже уйдем далеко!

Ксенос молча кивнул, отошел и вернулся со своим копьем, взвесил его в руке…

– Жаль верное оружие? – спросила я. – Возьми у кого-нибудь еще!

– Нет, моя царевна, это мне по руке, а чужим я могу и не попасть… А соожалеть стоит разве что о жизни, но не о палке с куском бронзы, – усмехнулся он, встал ровнее, примерился и, дождавшись, когда «Арго» скользнул вниз по волне, а корабль Апсирта, наоборот, приподнялся, метнул копье.

Человек – не лань. Моего сводного брата снесло с места чудовищной силы ударом, развернуло, и он рухнул в море.

– На весла, навались! – закричал Ясон, тоже наблюдавший эту картину. – Навались!

Барабан, отбивавший ритм для гребцов, забухал чаще, «Арго» устремился вперед: то ли воины прежде не выкладывались полностью, то ли сейчас у них открылось второе дыхание, но корабль полетел, словно у него выросли крылья. А впрочем…

Я заметила тень в воде и одними губами произнесла: «Благодарю, мама!» Пусть была она не самой могущественной из океанид, но на такое ее сил хватало, особенно когда в небе сияла колесница деда моего Гелиоса – уж против него не выйдет и Волоокая! Да и зачем ей: все вышло по ее замыслу, если я поняла верно. Ясон заполучил сокровище, а царевна… да что богам какая-то царевна!

– Ушли, – выдохнул Ясон, утирая пот со лба. – Никого не видно…

Я кивнула. Брата я не любила и скорбеть о его кончине не собиралась. А пока его поднимут на борт, пока оплачут и решат, что делать, «Арго» уже и впрямь будет слишком далеко.

– Благодарю тебя, Медея, – произнес Ясон и по-хозяйски положил руку мне на талию. Я увидела, каким жутким драконьим огнем полыхнули глаза стоявшего чуть поодаль Ксеноса, и отстранилась.

– Не время сейчас, о мой герой, – произнесла я. – Вели лучше править на остров Ээй. Брат мой убит, и пусть сделали это не мы с тобою, но приказ отдала я, а ты не воспрепятствовал. Я не смогу быть с тобой, пока не совершен обряд очищения, а лучше всего справится с этим моя тетка… Прикажи сменить курс!

Он кивнул и отошел, а я взглянула на Ксеноса.

– Будь осторожен, – сказала я негромко. – Если тетушка моя предложит угощение, лучше не бери, прошу.

– Чего мне бояться? Разве что потерять тебя, моя царевна… – так же тихо ответил он. – А без тебя мне не жизнь. Зачем мне быть одному? И какая разница, что станется со мною?

Я хотела обнять его, но слишком много взглядов было устремлено на нас.

– Потерпи, – попросила я. – Потерпи. До Ээя недалеко…

До острова корабль и впрямь домчался стрелою, благо стояла ясная погода, солнце сияло, и я улыбалась деду, а мать с подругами уж точно заставляли морские воды нести «Арго», как бурный ручей несет осенний лист.

По пути я разговорилась с одной из аргонавтов – да, именно одной! Звали ее Аталантой, и она страдала от незаживающей раны, полученной уже давно. Снадобий у меня хватало, и скоро девушка эта – я ей и до плеча не доставала! – пошла на поправку.

– Счастлива ты, царевна, – сказала она как-то, когда я перевязывала ей рану.

– Чем же?

– Ясон любит тебя, – ответила Аталанта, отвернувшись, и все мне стало ясно.

Как ни сильна была воительница, как ни быстра, а все же сразил ее Ясон, сын Эсона!

– Нет, – сказала я. – Не любит. И я не люблю его.

Мы переглянулись.

Две женщины всегда поймут друг друга, это я давно поняла.

– Я не знаю, можешь ли ты заполучить Ясона, – честно сказала я. – Я могу сварить приворотное зелье, но оно действует не вечно, и однажды выдохнется. А тогда…

– Так я не поступлю, – покачала головой Аталанта. – Будет плохо нам обоим: он очнется и поймет, что жил с нежеланной женщиной, а я… мне останется только броситься в море! А ты… почему ты сказала, что не любишь Ясона?

– Потому что не люблю, – ответила я. – Что тут странного?

– Но говоришь ты так, будто… – она вдруг покраснела. Этот стыдливый румянец так странно было видеть на лице рослой крепкой воительницы, что я невольно улыбнулась.

– Я не давала обета богине-девственнице, – сказала я. – Я служу не ей.

– Так значит, твой телохранитель и впрямь…

– Мой любовник, – завершила я, – и я не променяю его ни на Ясона, ни на другого героя, ни даже на бога. Ксенос слишком мне дорог, так что не вздумай и глянуть в его сторону!

– А ты не пялься на Ясона! – вдруг по-девчачьи засмеялась Аталанта. – Ох… Но как быть, Медея? Ты говоришь, что не любишь Ясона. Ясон говорит, что любит тебя. Я… Я не знаю, что делать!

– Ясон не любит меня, но я ему нужна, – подумав, ответила я. – Подожди, Аталанта. Скоро мы прибудем на Ээй, а там уж договоримся, как быть. Слыхала, должно быть, о волшебнице Цирцее?

– Конечно! – содрогнулась она.

– Это моя тетушка, – улыбнулась я. – И, думаю, если ты согласишься всю оставшуюся жизнь провести в моем облике, она это устроит… Хочешь подменить меня? Я не поплыву дальше на «Арго», так или иначе, мы с Ксеносом останемся на острове, а там будет видно…

Аталанта задумалась.

– Я не могу решить, – сказала она, чуть не плача. – Можно, я подумаю?

– Конечно. На раздумья у тебя не больше двух суток, мы уже близко…

Аталанта кивнула, и я ушла.

* * *

– Будьте осторожны, – предупредила я, ступая на берег. – Не берите угощения, не трогайте ничего без разрешения. Хозяйка острова, Цирцея – волшебница, и гневить ее опасно!

Тетушка выступила нам навстречу с двумя громадными кабанами на золоченых ленточках – ей не чуждо чувство юмора – и протянула ко мне руки.

– Как ты выросла, девочка моя! – воскликнула она, заключив меня в объятия, из которых не вырвался бы и Ксенос. – Какой красавицей стала… Который?

– Ну как я покажу, если стою спиной? – прошептала я. – Тетя, неужто ты сама не видишь?

– О, потомок дракона, – прищурилась она и отстранилась. – Неплохо для такой юной девчушки. О прочем можешь не говорить: заговоры, обманы, погоня, всякие мелочи, это так утомляет!

– Еще убийство.

– А… кого ты убила?

– Не я, а Ксенос по моему приказу. Брата.

– Да и Аид с ним, – фыркнула тетушка. – Никчемный был мальчишка.

– Тетя… – угрожающе начала я.

– Обряд очищения проведу я нынче же вечером, – провозгласила она, посмеиваясь. – А пока что добро пожаловать, гости! Поведайте мне, отшельнице, о далеких берегах!

Я видела, какими глазами смотрят на тетушку аргонавты. Видела, как дрожат губы у Аталанты, – она против тетушки была что воробей против заморского павлина, красотой-то воительница не блистала, – но вмешиваться не собиралась.

Это была их история, не моя. Моя заканчивалась здесь, на небольшом острове. У тетушки Цирцеи необычное чувство юмора, но я с ней уживусь точно, потому что сама такова же, а Ксенос…

«Где он?» – внутри похолодело, и я ринулась в дом. Там уже веселились вовсю: вот отдин отведал угощения, другой, а вот и Ксенос принял угощение из рук Цирцеи. Тетушка смотрела на него, прикусив нижнюю губу от нетерпения, и выглядело это настолько призывно, что кто-то из аргонавтов разлил вино. Ксенос отпил глоток, поморщился, потом вежливо улыбнулся и передал чашу другому воину. Сам же нашел меня взглядом, улыбнулся и кивнул на дверь.

Только снаружи я смогла обнять его, наконец, прижаться всем телом и почувствовать, как он осторожно гладит меня по голове.

– Я же не пью вина, забыла, царевна? – спросил он вдруг, и я невольно засмеялась. И правда, забыла! – Кислятина. Лучше чистой воды ничего нет…

– Останемся тут, – попросила я. – Тетушка Цирцея… странная немного, но она волшебница не чета мне, здесь нас не найдут, еще и океаниды помогут, случись что! Потом можно будет перебраться куда-нибудь еще, но пока…

– Будет так, как прикажешь ты, – ответил он, касаясь моих губ.

– Попрошу, – поправила я. – Ты мужчина, ты имеешь право решать.

– Я ведь все равно что ребенок, – серьезно сказал Ксенос, – ничего не знаю об этом мире, поэтому пока что выбирать придется тебе. Ну а там уж будет видно. Мне все равно, куда идти, где жить и что делать, лишь бы с тобою вместе, моя царевна.

– Лишь бы с тобою вместе, – повторила я, – мой царь…

– Хватит обниматься, успеете еще, – сказала тетушка, выглянув из дома, – лучше свиней своих из дома выгоните! Загородку видите? Вот туда, да поживее, пока они мне тут все не загадили!

– Я же говорила, что она немного странная? – улыбнулась я и, встав на цыпочки, поцеловала Ксеноса в щеку. – Пойдем, отгоним наших аргонавтов, не то потом еще и пол скоблить придется…

– Ты же сказала, она волшебница, – произнес Ксенос. – Отчего не прибраться с помощью колдовства?

– Оттого, – тетушка Цирцея сунула ему в руки посох, – что волшебством направо-налево не бросаются.

Она встала, уперла руки в бока и глядя, как мы выгоняем из дома свиней – кабанчиков, вернее, – и заводим их в загон. При ее внешности выглядело это… своеобразно. Тетушкиной красотой и обаянием можно крушить вражеский флот вместо таранов, вот только характер у нее скверный.

– Тетя, а кто плачет-то? – нахмурилась я, закрыв загон.

– А, с этими вашими какая-то девица была, она и рыдает, – беспечно ответила она. – Пойду поговорю с ней, а вы идите… Да куда хотите, туда и идите, тут особо некуда, ну да вы местечко найдете!

Она засмеялась и скрылась в доме, где горько плакала Аталанта: на нее-то тетушкины чары не подействовали.

– Пойдем, – сказала я Ксеносу, – покажу тебе остров. Тут очень красиво, только…

– Тетушка, – улыбнулся он. – Я уже понял. Интересно, а бузина здесь растет?

– Не помню, пойдем поищем…

Бузину мы искали трое суток, но так и не нашли, удовольствовавшись пышно цветущим олеандром. Ну а умереть от голода на Ээе невозможно, поскольку тетушка моя крайне ленива, а потому зачаровала остров так, чтобы под каждым кустом можно было найти что-то посущественнее земляники.

– Мне надоели ваши кабаны, – сказала она, явившись из ниоткуда. Мы даже не шелохнулись, разморенные летней жарой. – Медея, племянница моя дорогая, я ведь заколю этих героев на мясо, и совесть меня мучить не будет! Да что они, убери от меня ту девицу, она ведь жить не может без своего Ясона… А я будто помню, кто из них кто!

– Тетя, ну дай ей три попытки, пусть выберет. Окажется не тот – убей его, – пробормотала я, – или ее. Ьудто первый раз…

– Да нет уж, – каким-то странным тоном ответила она. – Отпущу их. Девушку жаль. Героев не жаль, а ее… Ну а о Ксеносе твоем скажу, мол, оказался такой скотиной, что даже мне его расколдовать не удалось, верно?

– Свинку не забудь! – крикнула я вслед.

Интересно, что подумает Ясон, обняв царевну Медею и ткнувшись губами в пятачок? Обычных свиней у тетушки тоже довольно… Должно быть, решит, что это злые козни волшебницы Цирцеи! В общем-то, так оно и есть.

– Уж не забуду, – тоном старой склочницы ответила тетушка. – Самую лучшую выберу! Кстати, эта их девица решила остаться. Вот не было печали! Ну да ладно, будет, кому свиней пасти…

С этими словами она исчезла, а я только головой покачала: что это нашло на Аталанту? Неужто поняла, что Ясона ей не видать? Или сочла, что недостаточно хороша для него? Как знать…

– Ты грустишь, – сказал Ксенос.

– Немного.

– Не нужно, моя царевна, – произнес он негромко. – Не нужно, прошу тебя. Взгляни вверх – как прекрасны облака! И цветы в траве, такие крохотные, что не сразу разглядишь, но каков аромат… Ну вот, теперь ты плачешь! Я напомнил тебе о доме?

– Нет, – улыбнулась я. – Пойдем, еще поищем бузину. Не может же тут не быть хоть маленького кустика!

– Гляди, «Арго» уходит, – сказал Ксенос, взглянув из-под руки на море.

– Пускай.

– А знаешь, царевна, – негромко произнес он, улегшись рядом на траву, – я уже не думаю о какой-то прежней жизни, тем более, ее и не существовало, скорее всего. У меня всегда была только одна. Та, в которой есть ты. Другие мне не нужны.

– Почему ты никогда не называешь меня по имени? – спросила я, глядя ему в глаза.

– Не осмеливаюсь.

– Я дозволяю. И приказываю пред ликом деда моего Гелиоса – бери меня, Ксенос! Но только…

– Я знаю, что будет с изменником, – серьезно сказал он. – И пред ликом деда твоего Гелиоса, пред взором матери твоей Идии, всевидящим оком богини перекрестков… и еще острым слухом тетушки твоей Цирцеи говорю – будь моей!

– Навечно, – произнесла я и невольно улыбнулась: на Ээе не состаришься, даже если очень захочешь.

«Арго» уходил прочь от острова, все дальше и дальше, и вот уже скрылись его паруса…

* * *

Лишь много лет спустя я узнаю, что сталось с аргонавтами и не удивлюсь. Аталанта поплачет, услышав, что Ясон погиб, но скоро утешится: у моей тетушки скучать некогда, да и снова чей-то парус виден на горизонте. Так и есть!

– Ксенос, встречай гостей! – командует тетушка, а мы с Аталантой переглядываемся и улыбаемся.

Она добрая, она любит моих детей, и я точно знаю, что ей по душе один паренек из тех, кого тетушка последними обратила в зверей. Обычно-то они становятся свиньями, а этот почему-то сделался собакой, и теперь сидит у ног Аталанты, положив голову ей на колени, помогает ей загонять скотину домой. Возможно, он сумеет снова стать человеком.

Это ведь очень просто. Нужно просто им быть.