Текст книги "Звезды с корицей и перцем"

Глава 5

Всe утро над Сётстадом собирались тучи. Словно вражеские рати вокруг осаждeнной крепости, они становились всe гуще и чернее. Глухие вспышки в недрах клубящейся тьмы обещали большую весеннюю грозу.

Но после полудня небеса подeрнулись глянцем, как будто на пережжeнную в печи чашу нанесли слой глазури. Это заработал Сётстадский Грозоотвод – самый знаменитый прагмат Смайи. Других таких в изведанной части вселенной обнаружено не было.

Полвека назад мелоране захотели изучить его, чтобы построить у себя такой же. Смайя в то время была тихим, уединeнным местом. Большие Врата Биена открывались раз в десять лет, а то и реже, с неохотой уступая настойчивым попыткам страль-техников Старшей планеты.

Мелоране не хотели ждать так долго. Первым делом они отремонтировали Врата, установив непрерывную связь со Сторрой. Узнали, что хотели, и ушли, забыв о маленьком отсталом мирке. Грозоотвод же по-прежнему защищал Сётстад от разрушительных ливней, бурь, града, избытков снега короткой зимой – и от пагубного влияния разлома в Ядовитых джунглях.

Интересно, что заслон от излучения распространялся не только на столицу, но и на весь населeнный участок суши. Дарители заранее отмерили людям безопасные границы. Жаль, четыреста лет назад об этом никто не знал…

К вечеру мрак над городом разредился; гроза переродилась в мелкий дождик.

Ди Ронн, в плаще, шляпе и с зонтом под мышкой, встретил Эльгу в парадном фойе.

– Красивый дом, – заметил он, оглядывая пространство, одетое в мрамор и зеркала.

У подъезда дожидалось такси, и Эльга подумала, что в прошлый раз сторрианин попал впросак, потому что не привык назначать свидания среди дня. А может, хотел похвастаться шикарным автомобилем. Ночью он в своей стихии, и после ужина наверняка последует ещe одна попытка соблазнения.

За окнами такси сверкал огнями вечерний Сётстад. За последние десятилетия столица Смайи расстроилась, похорошела, взбодрилась и стала походить на города Сторры. Даже обзавелась несколькими мюзик-холлами.

Самым модным была «Долина чудес» в старой части города. Заведение славилось богатой кухней и размахом. На просторной, нарядно оформленной сцене выступали артисты лeгких жанров.

Всe в зале сияло – огромные хрустальные люстры, крахмальные скатерти, серебряная посуда, драгоценности дам, их белые плечи и жeсткие мужские манишки с защипами. Практичный костюм ди Ронна выделялся среди местных вечерних фраков и бабочек. На сторрианина и его даму поглядывали. Эльга надела платье из чeрного шeлка с красной искрой, открытое ровно настолько, чтобы будоражить воображение. Хамелеон на еe пальце сверкал кровавым рубином, заколка в волосах оставалась невидимой.

Зал был устроен в подражание театральному. Эльгу и ди Ронна усадили на возвышении, именуемом бельэтажем. Место оказалось выгодным: сцена неплохо просматривалась, но музыка не оглушала. Впрочем, шума хватало и без того. Гости галдели, смеялись, звенели бокалами. У стены, через пару столов от Эльги и ди Ронна, веселилась компания младших офицеров, судя по мундирам, из полка пехотного резерва. Они много пили, мало ели и вели себя так, будто находились не в светском заведении, а в портовом кабаке.

Бросив взгляд через плечо, ди Ронн поморщился:

– Мне жаль, эра Муар. Не ожидал здесь такой публики. Пересесть уже некуда. Хотите, пойдeм в другое место?

– Ну нет! – сказала Эльга. – Я никуда не пойду, пока не отведаю здешнего фаршированного поросeнка и не услышу дуэт братьев Красст.

Оркестр как раз заиграл что-то бравурное, пьяные выкрики потонули в звуках труб и барабанов. Это акробаты завершили свой номер каскадом сложных прыжков. Следом брюнетка с красивым сильным голосом исполнила песню сторрианской дивы Лоры Сильван, и ди Ронн рассказал, как гимназистом пробрался к ней за кулисы, чтобы попросить автограф.

– Вы были влюблены в Лору Сильван?

Она пела слаще соловья, но красотой не отличалась.

– Не в неe, – засмеялся ди Ронн. – В сестру своего одноклассника. Она мечтала о сцене, Лора Сильван была еe кумиром. Я хотел угодить девочке и был так глуп, что не попросил в награду поцелуя.

Эльга покачала головой:

– Это ценно, когда тебе делают приятное, ничего не требуя взамен.

Военным понравилась песня. Один из них, с нашивками штаб-лейтенанта, вскочил на ноги, громко аплодируя. Опрокинул стул и, пытаясь его поднять, толкнул женщину за соседним столом. Еe спутник с бородкой сказал что-то резкое. Штаб-лейтенант оскорблeнно выпрямился, застыл столбом, потом развернулся и пошeл прочь, не слушая окликов товарищей – словно забыл, где он и зачем. Эльгу поразил стеклянный блеск его глаз. Мелькнула мысль, что сейчас случится что-то страшное.

Штаб-лейтенант приостановился в проходе за спиной ди Ронна. Сжал челюсти, сунул руку в карман и начал оборачиваться к своему бородатому обидчику…

Сторрианин вместе со стулом рывком подался назад, едва не сбив офицера с ног.

Дальше всe произошло молниеносно. Мелькнула рука с чeрным пистолетом, ди Ронн и штаб-лейтенант сцепились, пистолет задрался кверху – и Эльгу оглушило выстрелом. Пахнуло едкой гарью, с потолка посыпалась штукатурка, в зале поднялся визг. Ди Ронн и его противник отшатнулись друг от друга, сторрианин сунул в карман чужое оружие.

Штаб-лейтенант схватил ртом воздух, закашлялся от пыли в воздухе и глухо выдохнул:

– Убью!..

Приятели-офицеры вцепились ему в плечи:

– Он же стор, Зутц! Вы что, под трибунал захотели?

– Лучше под трибунал, – прохрипел штаб-лейтенант, – чем поступиться честью перед штатским…

Он высвободился из хватки сослуживцев и выпалил в лицо сторрианину:

– Стреляться! Завтра же на рассвете!

Удивительно, но сейчас он не походил на пьяного или невменяемого. Бледные глаза горели мыслью и страстью – будто драка вернула его к жизни, только зрачки оставались странно узкими.

– У вас найдeтся секундант? – обратился к сторрианину один из офицеров. – Если нет, я готов оказать вам услугу. Вижу, вы не трус…

Ди Ронн оскалился:

– Зачем ждать до завтра?

И без замаха двинул штаб-лейтенанту кулаком в челюсть. Тот полетел навзничь – друзья едва успели его подхватить.

Снова поднялся гвалт. Раздались трели свистков. Громко стуча коваными каблуками, по проходам бежали полицейские в синих мундирах и кепи с лаковыми козырьками.

Гости подтвердили, что виновником беспорядка был штаб-лейтенант и он же открыл стрельбу. Дама, которую толкнули, громко жаловалась на грубость военных, еe кавалер с бородкой возбуждeнно жестикулировал и жал руку ди Ронну. Пистолет был сдан в руки полиции. Когда на штаб-лейтенанта хотели надеть наручники, его приятели взбеленились, крича, что никто не смеет заковывать в кандалы смайянского офицера.

– Идeмте. – Ди Ронн подхватил Эльгу под локость. – Дальше обойдутся без нас.

Дождь перестал, сквозь иней облаков в тeмном небе протаивали звeзды. Эльга с наслаждением вдохнула ночную прохладу. К пьянящему запаху влажной земли и молодой зелени примешивался смрад автомобильных выхлопов – напуганные гости спешно разъезжались по домам. Сейчас все такси разберут, подумала Эльга. Мокрые улицы блестели в свете фонарей, по еe красному лаковому дождевику катались блики, похожие на мазки белой фосфорической краски.

– Вы отчаянный человек, эр ди Ронн, – сказала Эльга.

Он усмехнулся:

– Всего лишь расчeтливый… как вы заметили при нашей прошлой встрече. Если бы я не вмешался, дело могло кончиться убийством. В театре зимой был похожий случай. Офицер разрядил пистолет в голову одного из зрителей – тот якобы его оскорбил. – Ди Ронн бросил на Эльгу озабоченный взгляд. – Давайте пройдeмся, подышим воздухом. На вас лица нет.

– Я переволновалась, – признала она.

Огни рекламных вывесок казались слишком яркими, звук собственных шагов по мостовой – слишком громким. В ушах всe ещe звучало эхо выстрела.

Произошедшее виделось Эльге злой пародией на стычку Рика с Нильсом Карпетом на биенском Гульбище.

Сила тяжести на Сторре больше. Немного; ровно настолько, чтобы тренированный человек чувствовал себя королeм в единоборстве со смайянином. Но окажись этот Зутц чуть ловчее, ди Ронн получил бы пулю.

Если бы он сейчас погиб у неe на глазах… Это было бы чудовищно – потерять его вот так!

Эльга постаралась отвлечься, слушая перестук своих каблуков.

Тук, тук, тук.

– Не понимаю, как вам удалось толкнуть его с такой снайперской точностью, – сказала она. – Вы же сидели спиной.

– Я видел его отражение в соуснице.

У Эльги даже не возникло охоты рассмеяться.

Обычно прогулки действовали на неe умиротворяюще. Но позади осталось уже полдюжины домов с закрытыми на ночь магазинчиками и кафе, а спокойствие всe не приходило. Из неосвещeнных подворотен и проулков веяло угрозой. Всe время хотелось оглянуться, проверить – не идeт ли кто-нибудь следом.

– Не боитесь, что они захотят отомстить? Подкараулят вас вечером…

Ди Ронн отмахнулся:

– Эти молодчики храбры от скуки и безнаказанности. Тому стрелку из театра всe сошло с рук. Можете себе представить? Командование за него похлопотало. И сейчас было бы то же самое. Но за мной стоит Сторра, и тот, кто поднимет на меня руку, ответит сполна.

Прозвучало самонадеянно, однако все знали, что Сторра защищает своих граждан твeрдо и непреклонно. И штаб-лейтенант знал. Никакое высокое заступничество не спасло бы его от каторги, а то и от петли. Но кто помнит о таких вещах в пылу драки?..

– Зачем вы его ударили? – спросила Эльга. – А если бы остальные бросились на вас?

Сторрианин поглядел на сбитый в кровь кулак.

– По их бандитскому кодексу, вмешаться в поединок – дурной тон. Лейтенантик должен был сам призвать меня к ответу. Я просто его опередил. Не стреляться же в самом деле!

Эльга поeжилась.

– Без пистолета он беспомощен, как котeнок, – продолжал ди Ронн. – И это офицер. Позор! Их совсем не учат рукопашному бою? Полицейские и то лучше подготовлены.

– У них больше практики, а у этих только шагистика да муштра.

Эльга вспомнила, с каким злым азартом синие мундиры вязали военных. За зиму полк доставил Сётстаду хлопот, и полиция была рада наконец с полным правом намять дебоширам шеи.

– Скорее бы их отвели на лето. А лучше отправили в Ядовитые джунгли.

– Не стоит. Если офицеры никуда не годны, что говорить о солдатах. Мутанты перебьют этих горе-вояк раньше, чем они успеют окопаться.

Эльга держала ди Ронна под руку, чувствуя, как в нeм электрическим током бродит возбуждение. Он сдерживал себя и всe же не мог не красоваться – кочет, победивший в петушином бою.

Реакция на только что пережитую опасность.

У Эльги защемило в груди: в беспринципном ловеласе, как свежая поросль сквозь прошлогоднюю листву, проклюнулся юноша из биенского сада, гордый своей силой и милостивый к побеждeнным.

– Я устала, – сказала она. – Отвезите меня домой.

За следующим перекрeстком, у кинотеатра нашлось свободное такси. Ди Ронн сел сзади рядом с Эльгой и дорогой искоса поглядывал на неe, что-то прикидывая в уме.

По пустынным улицам доехали быстро.

Громада «Альбатроса» меловым утeсом врастала в ночь. Огни над парадным крыльцом вернули Эльге подобие душевного равновесия. Ди Ронн проводил еe до дверей, взял за руки в тонких лайковых перчатках.

– Уверены, что хотите сейчас быть одна?

Тень от полей шляпы падала ему на глаза.

Эльга улыбнулась:

– Пистолета в руках безумца недостаточно, чтобы я упала в ваши объятья.

Он посмотрел на неe хмуро, дрогнул ртом.

– Вы язвите, значит, вы в порядке.

Нет, она не была в порядке.

Уже в лифте Эльга почувствовала себя больной и, войдя в квартиру, без сил опустилась на канапе в передней. Немой крик распирал грудь. Хотелось зарыться головой в вату и в то же время – вынуть из себя душу и вытрясти, как перину по весне, чтобы избавиться от того мутного и тeмного, что бродило внутри.

Эльга подумала, что в таком состоянии вряд ли уснeт. Стоило сделать себе успокоительного, но сейчас она была слишком слаба, чтобы навязать Конфетерии свою волю.

Глава 6

Пять лет назад

Эльга успела вынуть из печи первые сайки и крендели, когда от эры Варинг спустилась Минна, уже одетая для работы.

В просторной кухне густо пахло сдобой. Муравлeные изразцы на стенах блестели, как пирожные, облитые глазурью. Старый хозяин, у которого эра Варинг когда-то перекупила булочную, уверял, что дому двести лет от роду и всe это время в нeм пекли хлеб.

Минна прислонилась к дверному косяку, повела плечами.

– Хорошо… Тепло.

Она мeрзла от недосыпа.

У Эльги по шее, под косами, сцепленными корзинкой, струится пот. Она отeрла лоб тыльной стороной запястья (руки были в муке) и принялась укладывать булочки на противень.

– Как она?

– Опять всю ночь металась, плакала. – Минна плюхнулась на табурет у тестомеса и сладко зевнула. – Воздуха ей не хватает.

– Может, врача позвать? – предложила Эльга.

Знала, что доктор Гридинг опять разведeт руками: старость не лечится. Но хоть что-то для облегчения мог бы сделать!

Минна только вздохнула и пересела к столу.

– Я саечку одну утащу?

– Горячая, – предупредила Эльга, усмехаясь про себя: хозяйская внучка и будущая совладелица булочной могла бы и не спрашивать.

Минне недавно исполнилось двадцать пять. Ей казалось, что лошадиное лицо и жидкие, мышиного цвета волосы отпугивают от неe женихов. Эльга сказала бы, что Минне стоит поменьше брюзжать.

– Кстати, Ренар опять про тебя спрашивал. – Хозяйская внучка выжидательно посмотрела на Эльгу и, не дождавшись ответа, цокнула языком. – И что тебе надо, Лелька? Видный парень, на врача учится, будешь с ним жить – горя не знать. Неужели больше нравится вот так спину корeжить?

Эльга пожала плечами. У неe никогда не было недостатка в ухажeрах. Парни летели на золотые косы, как мухи на мeд. Нильс отгонял, кого мог, и сам ходил по пятам, пока полгода назад не уехал из города. Как раз в это время появился Ренар. Были ещe Корс и Эйвуд. А до того Герлоф, Хенк… Обыкновенные ребята со своими достоинствами и недостатками, кто-то лучше, кто-то хуже. Но ни один не казался особенным. Тем самым. Волшебство не просыпалось. Рик унeс его с собой в рукаве серой куртки…

Эльга кивнула в сторону торгового зала:

– Откроешь?

– Пусть Курт открывает! – Минна едва не подавилась от возмущения. – Пусть хоть что-то делает! Я ночей не сплю, а наследство пополам…

Эльга промолчала. Сколько раз за последние три месяца она сама ночевала у постели эры Варинг, помогала мыть и переодевать еe, не рассчитывая даже на прибавку к жалованию.

– Говорю, пусть Патти твоя разок подежурит, – ворчала Минна. – Так нет! Он Патти свою бережeт. Срок у неe, видишь ли…

Эра Варинг осела в Биене больше сорока лет назад. Сначала ей помогали мать и сын. Потом мать умерла, сын женился и стал работать с тестем в автомастерской. Ни он, ни его дети не унаследовали страль-способностей и не могли управлять Кондитерией. Эра Варинг взяла в помощницы школьную подругу, а когда обе состарились, наняла Эльгу.

Это было два года назад. С тех пор каждый день Эльга приходила затемно, заводила тесто, месила, лепила, пекла, добавляла специи, посыпала сахарной пудрой и штрейлезем, который сама же и готовила…

Первое время думала, что не выдержит. К концу дня страшно ныли спина и плечи, гудели ноги, голова казалось набитой войлоком. Хотелось одного – спать. А утром, в такую рань, что петухи в долине ещe не подавали голоса, приходилось вновь за косы вытаскивать себя из постели. Улицы в этот час были тихи и влажны от ночного тумана, над горами плыл зеленоватый диск Сторры, окропляя крыши призрачным серебром. Чтобы окончательно проснуться, Эльга напоминала себе, что она, аттестованный страль-оператор, вынуждена служить простой булочницей. Это злило, а злость придавала бодрости.

Кондитерия отнимала у неe всего пару часов в день. «Больше сладостей нам не нужно. Не раскупят, – говорила эра Варинг. – Это тебе не Сётстад». В то же время печенья и конфеты из прагмата привлекали посетителей. Требовался работник, который умел бы печь сдобу и между делом управляться с наследием дарителей.

Эльге повезло, что эра Варинг выбрала еe. В окру́ге хватало людей, способных совладать с простыми мелкими прагматами безо всяких аттестатов. Это умение передавалось из рук в руки задолго до того, как страль-науку начали изучать в училищах и академиях. А настоящей работы для страль-оператора с экспериментального курса в Биене просто не было. К Вратам брали только после академии.

Три года, о которых говорил профессор Кизен, прошли. Но пассивные Врата Биена нельзя было открыть со Смайи – только со Сторры, а там не торопились, ждали идеального резонанса. Так объяснял промедление главный техник Больших Врат Биена. Сам он мог лишь следить за состоянием страль-структуры и обещать снова и снова: всe хорошо, ещe пара месяцев, и связь восстановится.

– Ты же так хотела в академию! – сокрушалась мама. – Ночей не спала над учебниками, надрывалась на этих ваших страль-практиках. И всe ради чего? Горбатиться у печи большого ума не надо…

– Я поеду в академию, – напряжeнно-ровным тоном отвечала Эльга. – На следующий год.

– На какие деньги?! Второй раз бесплатного направления тебе никто не даст!

– Я заработаю… Я должна быть здесь, когда Рик вернeтся.

– Да твой Рик уже думать про тебя забыл! Чтобы молодой парень столько времени на девчонок не смотрел?.. Он небось женился уже!

Эльга сжимала губы, загоняя слeзы вглубь, и, когда отпускало, говорила внешне спокойно:

– Всe может быть, мама. Но я обещала, и я буду ждать. Потому что если он придeт, а меня нет…

– Мы ему скажем, где ты. – Мамин голос из сердитого, как по волшебству, становился жизнерадостным.

– Конечно, скажем! – кричала младшая сестрeнка Леонора. – Ура! У Лели есть жених!

Мама грозно шикала на неe, и Эльга отворачивалась, чувствуя горький ком в горле.

В тот день, когда закрылись Врата, она прибежала домой, одновременно расстроенная и счастливая, и вывалила на головы домашним всe, что было у неe на душе: что она встретила свою судьбу, что он сторрианин и вернeтся за ней, как только Врата заработают вновь.

– Сторрианин?! – кричал еe обычно уравновешенный отец. – Пусть только сунется! С лестницы спущу!

Правда, выяснив, что между дочерью и чужаком не случилось ничего непоправимого, он немного успокоился, а на другой день пробовал мириться и уговаривал по-хорошему:

– Ты же понимаешь, стор тебе не пара. Да и молода ты ещe, тебе учиться надо.

– Врата откроются через два года. Или даже через три. Как раз выучусь, – возражала она.

Не зная ещe, что на самом деле ожидание продлится четыре года и два месяца.

Связка активных врат Сторры и пассивных Смайи была рассчитана на движение преимущественно в одну сторону. Для перехода со Смайи на Сторру, «поперeк течения», требовалось втрое больше энергии – и вчетверо больше денег на билет. Поэтому Эльга писала письма. Отправка одного письма обходилась как раз в еe месячный заработок у эры Варинг.

В первый год после открытия Врат Эльга послала в Гристад четыре письма, но ответа не получила.

А однажды поняла, что как-то привыкла вставать ни свет ни заря, возиться с тестом в кухонной духоте, копить деньги, надеяться и ждать. Не самая плохая жизнь…

Минна съела ещe одну сайку и встала к столу. Движения у неe были слегка заторможенными. А булочки выходили не такими красивыми, как у Эльги, даже когда она хорошо высыпалась. Но вдвоeм они справились быстрее.

Противни с сайками были ненадолго отставлены в сторону. Подоспела порция кренделей, и их место в печи заняли плюшки, как раз настоявшиеся.

Скоро Минна разложит свежую выпечку на витринах, переоденется и выставит на прилавок букетик левкоев. В это время Курт будет с громким лязгом поднимать ставни, отпирать двери, натягивать полотняные пологи над окнами, не торопясь протирать стeкла, выносить наружу кадки с цветами, писать на доске у входа названия и цены – и всe это с видом, исполненным важности. Минна станет встречать утренних покупателей, щебетать о погоде и заворачивать им горячие ещe сайки. Потом она пойдeт вздремнуть, и за прилавок придeтся встать Курту. Эльга в это время обычно занималась Кондитерией – чтобы к обеду, когда закончатся занятия в школах, были готовы пирожные и конфеты. Позже Минна снова выйдет в зал, Курт поможет Эльге с булочками на вечер, и ещe до закрытия она отправится домой. А назавтра всe пойдeт по кругу…

– Как закончишь со сладостями, загляни к бабушке, – сказала Минна, перекладывая румяные крендели с кардамоном в низкую широкую корзину, застланную полотном. – Она хочет с тобой поговорить.

Комната эры Варинг походила на склеп. Сумрачно и затхло – и неподвижное тело на высоком ложе. Больная казалась бесцветной куклой в траурных декорациях, выставленных к финалу трагической пьесы. В еe волосах не осталось тeмных прядей, сорочка пенилась у горла белоснежной кружевной оборкой; белым было пухлое одеяло. Глаза на бледном, как опара, лице вылиняли и покраснели.

– Открой шторы, – попросила она звучным, совсем не старческим голосом.

В узкое, но высокое окно хлынул поток света, и комната сразу ожила. Побелка на стенах засияла, простенькие вышитые пейзажи заиграли красками, старинная мебель с резьбой явила всю красоту благородного дуба.

Эльга помогла эре Варинг сесть и принять пилюли, невольно вспоминая старые фотографии в альбоме с малиновой плюшевой обложкой, в который ей пару раз довелось заглянуть. На них эра Варинг была темноглазой, кудрявой и весeлой.

– Бери стул, садись поближе, – велела она. – Моe время подходит… Не спорь! И не жалей меня. Я жила, как хотела, жила долго… Надеюсь, у Курта с Минной хватит ума не угробить мою булочную. Ты бы справилась лучше. У тебя есть талант, мозги и характер. Но ты не хочешь быть кондитером. Ты хочешь другого.

– Жизнь не всегда даeт нам то, что хочется, – сказала Эльга.

Два года назад она не отличала аптечный корень от куркумы и умела завести лишь самое простое тесто. Эра Варинг сама учила еe, расспрашивала о жизни, и между ними установилось что-то вроде дружбы. Если бы эра Варинг предложила ей булочную, она бы, пожалуй… согласилась. Но эра Варинг не предложит. Кровь не водица.

Больная вздохнула:

– Ты слишком молода для горькой мудрости. Тебе надо идти вперeд, делать, что душа просит.

На такие разговоры Эльга привыкла улыбаться и пожимать плечами.

– У меня есть кое-что для тебя. – Эра Варинг шевельнула тяжeлой морщинистой рукой. – В комоде, в верхнем ящике, под салфеткой… возьми стамеску. Нашла? Теперь отодвинь фикус.

В углу, между окном и комодом, стояла деревянная кадка со старым, сильно изросшим деревом. Эльга оттащила еe в сторону, стараясь не поцарапать крашеный пол. Стало видно, что доски в этом месте составные. Следуя указаниям эры Варинг, Эльга поддела стамеской ту, что ближе к окну, и один за другим вынула четыре параллельных отрезка длиной в руку. В дыре под ними обнаружился ящик с ручкой.

– Он тяжелее, чем кажется, – предупредила эра Варинг.

Эльге пришлось напрячь все силы, чтобы выволочь находку наверх. С виду ящик был, как громоздкий старинный патефон: корпус из лакированного дерева, без единой потeртости или царапины, на углах кожаные накладки, сбоку металлическая рукоять для завода.

Но Эльга поклялась бы жизнью, что это прагмат.

Известно, что нельзя почувствовать вибрации непроявленной страль-структуры; прагма раскрывает себя только в когеренции с оператором. И всe же Эльге казалось, что «патефон» ждeт еe руки, как истосковавшийся по ласке кот. От желания заглянуть под крышку зудели кончики пальцев.

– Попробуй, – предложила эра Варинг. – Только ручку не крути.

Эльга щeлкнула замочками, подсознательно ожидая увидеть круг для пластинок и тонарм с иглой, но вместо этого еe взгляду предстала вогнутая поверхность из материала, похожего на металл, с белым матовым блеском, характерным для прагмы.

К середине поверхность заметно темнела и приобретала бархатистую фактуру. Эльга положила руку на этот бархат, закрыла глаза и прислушалась к себе – как учили. Пару минут она сидела на полу, подстраивая дыхание под ритм сердца.

Потом вообразила себя чeрным вакуумом, наполненным пылинками света…

На самом деле никто не знал, как выглядят фундаментальные кирпичики мироздания, частицы-волны, объединeнные названием страль. И может ли как-то «выглядеть» то, что есть и нет, что имеет все возможные свойства и не имеет ни одного, присутствует здесь и нигде. Страль-структура прагмы – это призрак, который обретает плоть и жизнь по воле оператора. Неслучайно половину учебного времени у студентов страль-курса занимали тренировки по саморегуляции.

Пылинки начали вибрировать в унисон с сердцебиением Эльги, и она задышала чаще, направляя их поток в правую руку. Поверхность под еe ладонью потеплела, откликнулась лeгким покалыванием, а перед мысленным взором развернулось пространство со множеством точек, больших и малых, тeмных и светлых.

Пылинки Эльги сталкивались с точками, и точки оживали, приходя в движение. Исчезали, появлялись снова, двоились, метались, оставляя за собой смазанные хвосты – и пробуждали от спячки другие точки. Они только что родились, им хотелось резвиться, дурачиться, носиться наперегонки, а Эльга с еe пылинками им мешала, требовала подчиниться, стать чем-то определeнным, скучным, застывшим. Они отталкивали еe руку, еe волю, еe страль.

Не поддаться, не отнять ладонь, не потерять концентрацию было куда тяжелее, чем достать «патефон» из тайника. Эльга взмокла от напряжения.

Но постепенно хаотическое движение успокоилось, подстраиваясь под заданную частоту. Ещe немного, и будет достигнута полная когеренция. Эльга ощутила на языке вкус ванили, корицы, сахара и чего-то ещe… многого… что пока не могла распознать.

– Сладко, – прошептала она как во сне.

– Довольно, – велела эра Варинг.

Эльга убрала руку и открыла глаза.

– Ещe одна Кондитерия. – Еe голос прозвучал слабо. – Только сложнее.

– Конфетерия. – Синюшные губы эры Варинг изогнулись в одобрительной улыбке. – Еe профиль – сахаристые сладости, а не мучные. Шоколад, карамель, мармелад, драже, пастила, марципан… Но не это главное. Многие пряности, которые мы добавляем в конфеты, считаются афродизиаками. Да и само какао тоже. Ты знаешь, что такое афродизиак?

– Вещество, которое усиливает… любовное возбуждение.

– Можно и так сказать, – усмехнулась эра Варинг. – А Конфетерия, в свою очередь, усиливает действие природных афродизиаков. Шоколад, который ты приготовишь с еe помощью, заставит любовников терять разум от страсти и не отрываться друг от друга всю ночь напролeт, вдохнeт огонь в увядшие старческие чресла и превратит робкую невинную девочку в настоящую развратницу.

Эльга передeрнула плечами.

– Не одобряешь? А есть люди, готовые платить за это большие деньги. Не здесь, конечно. У нас маленький городок. В Сётстаде. Там, где твоя академия. У меня остались кое-какие связи. Войдeшь в общество, познакомишься с заинтересованными людьми. Загляни в подпол, там в конверте список рецептов и краткие инструкции. Я записала для удобства. Что подходит мужчинам, что женщинам, для каких целей, в каком возрасте… Сами рецепты найдeшь потом в главном модуле. И вот ещe. Тебе надо научиться правильно себя подавать.

– Но я не… – Эльга запнулась.

Всe это звучало для неe дико.

– Ты не обязана испытывать на себе то, что готовишь, – успокоила эра Варинг. – Я бы советовала вовсе от этого воздержаться. Но ты должна создать определeнную репутацию – женщины, которая испытала всe, всем пресытились и теперь взирает на мир страстей с высоты мудрости и опыта.

– А эти вещества… – Эльге казалось, что еe толкают на что-то преступное. Перед глазами вставали тeмные картины подпольных борделей и опиумных притонов, которые показывали в сторрианских фильмах – но всегда так, что подробностей не разобрать. – Они не повредят людям? Тем более пожилым.

– Вот почему средства и готовятся в виде сладостей. – Эра Варинг издала хрипловатый смешок. – Кто съест дюжину конфет в один присест?

– О, я знаю пару человек! – Эльга нервно улыбнулась. – А она не может готовить обычные сладости?

Это могло бы стать отличным решением. Поехать в столицу, открыть кондитерскую…

– Может. Она всe может. Только видишь ли. – Эра Варинг помолчала. – Кое-кто болтает, что у прагматов есть душа. Чушь! Но каждый из них сделан для какой-то цели, и в каждом заложено к этой цели стремиться. Так художник стремится рисовать, а вор красть. Так вот, Конфетерия – это вор, который притворяется художником. Она подменяет подлинное фальшивым, и она искушает… Будь с ней осторожна.