Текст книги "В тени интриг"

Кира Стрельникова
Фаворит ее величества. В тени интриг

Большая благодарность Саше Черчень, Насте Левковской и Даше, помогавшим по мере написания не слишком увлекаться сюжетом в ущерб логике и психологии. А также всем тем читательницам, которые поддерживали в процессе написания.

© Стрельникова К., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Пролог

Около семидесяти лет до описываемых событий, Лерох, столица Сигерии

Самая неприятная смена – утренняя, где-то за час до рассвета. Вроде как уже и ночь на исходе, скоро край неба на востоке посветлеет, и погаснут последние звёзды, однако ещё темно. Организм ожесточённо сопротивляется и заставляет отчаянно зевать, пока топаешь по пустынным улицам Лероха, отзывающимся на шаги гулким эхом. Игос Гастона подавил очередной раздирающий зевок и проморгался, разгоняя сонный туман перед глазами. Как же он не любил утренние смены!.. Рядом молча шёл напарник, молодой ещё парень, недавно взятый в стражу. Гастона со скрытым раздражением покосился на его бодрую физиономию.

– Так тихо, спокойно, – негромко произнёс тот, поудобнее перехватив тяжёлую алебарду. – Люблю утренние смены!

Игос проглотил ругательство, ничего не ответив на жизнерадостное утверждение мальчишки – как там его, Наргор, кажется? Они свернули, и Гастона мысленно скрестил пальцы, чтобы парень угадал и их смена обошлась без происшествий. Все давно спали, даже воришки и прочее жульё расползлись по норам, закончив ночные дела. Ещё несколько улиц стражники прошли в тишине, а потом, миновав очередной квартал, услышали приглушённый вскрик и какую-то возню впереди. В густой темноте вроде кто-то двигался. Наргор застыл от неожиданности, а Игос сориентировался сразу – всё-таки почти десять лет в патрулях, всякое бывало.

– А ну, стой! – зычно гаркнул он, не заботясь о том, что может кого-то разбудить.

И тут же побежал на шум, пытаясь разглядеть, что там происходит. Сзади загремели торопливые шаги напарника – ну наконец-то отмер! Окрик спугнул непонятных личностей, которые перестали копошиться и резво дунули по улице. Приблизившись к жертве нападения, Гастона затормозил и махнул рукой Наргору:

– Давай за ними! Далеко не уйдут! – тяжело дыша, приказал он.

Как помнил пожилой стражник, в той стороне, куда убежали убийцы, вскоре должен пройти ещё один патруль. Напарник припустил за удаляющимися лиходеями, и Гастона проводил его завистливым взглядом. Сам он уже не мог так бегать – в кирасе, шлеме и с тяжёлой алебардой наперевес. А этот вояка ничего, рванул так, что любо-дорого посмотреть. Хмыкнув в рыжеватые усы, стражник присел над телом и осторожно коснулся шеи в попытке нащупать жилку. Однако когда его ладонь наткнулась на что-то тёплое и липкое, Игор убрал руку, покачав головой. С такими ранами долго не живут, и никакие целители не помогут. За долгую службу он насмотрелся всякого, в том числе и таких вот бедолаг. На всякий случай стражник поднёс пальцы к носу жертвы, надеясь уловить тихое дыхание – его не было. Осталась последняя проверка. Осторожно отодвинув край плотной кожаной куртки пострадавшего, Гастона расстегнул застёжку шлема и снял надоедливую железяку с плешивой головы, после чего с кряхтением опустился на колено и приложил ухо к грудной клетке. Тишина.

– Эх, парень… – произнёс он вполголоса и вздохнул, выпрямившись.

Насколько можно было судить в царящем полумраке, убитый оказался молодым – не больше тридцати лет. Добротная, но слегка обтрёпанная одежда свидетельствовала о том, что человек долгое время провёл в пути. Отложив алебарду, Игос аккуратно исследовал карманы, выяснив, что ограбить неизвестного ночные душегубы не успели – кошелёк с бренчащей на дне мелочью остался на месте. Рядом лежала дорожная сумка, и холодеющая рука всё ещё стискивала полотняную ручку. Не отдал. Жизнью поплатился, но не отдал. Заглянув туда, Игос обнаружил остатки хлеба, нитки с иголкой, ещё всякие нужные в путешествии вещи и в том числе футляр для бумаг. Стражник поскрёб в затылке, открыл крышку и вытащил сложенный вчетверо листок со странными закорючками, линиями и пометками. В розоватых красках зарождающегося дня он смог разглядеть, что на бумаге нет никаких подписей или слов, только необычный знак в углу, зелёная ящерка на фоне цветка.

Крякнув, Игос убрал бумагу в футляр, футляр – в сумку, а последнюю повесил на плечо. Надо вернуться в казарму, доложить про труп и сдать вещи. Конечно, остатки денег перекочевали в карман Гастоны: жалованье стражника скромное, а внучка хотелось порадовать подарками при следующей встрече. Всё, как обычно. Потом неизвестного ровно на сутки оставят в городской покойницкой – вдруг кто-то опознает в нём мужа, брата, сына, – а если никто не явится за телом, просто сбросят в общую яму за границей города. Много их таких, безвестных, пропало на улицах Лероха, но такова жизнь. За напарника Игос не беспокоился: с соседней улицы доносился шум, значит, убийцы далеко не ушли, и Наргор встретился со вторым патрулём. Поправив сумку, Гастона бросил последний взгляд на убитого, покачал головой и отправился в казарму. Всё равно до конца смены неблизко, часы на ближайшей ратуше показывали половину шестого утра.

Неизвестная бумага осела в архивах городской стражи надолго. Начальник не понял, что на ней изображено, но просто выкинуть поостерёгся и оставил до лучших времён. Может, кто-нибудь потом разберётся, что это такое.

Глава 1

Свечи в огромном канделябре почти догорели, и теперь в комнате царил дрожащий полумрак. Широкое ложе в алькове почти терялось во тьме, только призрачно белели шёлковые простыни. На этих простынях с небрежной грацией раскинулась юная девушка, почти девочка. Она лежала, прикрыв глаза, расслабленная и умиротворённая, однако мнимое благодушие никак не вязалось с повелительным и, чего уж там, капризным голосом:

– Дан, я хочу, чтобы завтра ты был на встрече.

Говорившая сладко потянулась, и бесстыдно короткая ночная рубашка задралась ещё выше, обнажая стройные бедра. Впрочем, этот возмутительный факт ничуть не смутил говорившую, и она продолжила:

– Знаешь, мне говорили, будто принц очень симпатичный. Хотя не представляю… теронцы такие смуглые, что там может быть красивого…

Девушка накручивала на тонкий палец длинную золотистую прядь и как будто беседовала сама с собой. Но всё-таки, не дождавшись ответа, осторожно пошевелила ногой и приподнялась на локте.

Симпатичный молодой человек, до сей поры молчаливо разминавший маленькие ступни собеседницы, отвлёкся от занятия, поднял голову и негромко произнёс:

– Эрми, не совсем прилично тащить любовника на официальную встречу с женихом, даже если тот не слишком красив. Ты так не думаешь?

Девушка фыркнула и вновь упала на подушки.

– Ну не будь таким занудным, – протянула она и хихикнула, когда палец «зануды» пощекотал пятку, – я ведь не прошу сидеть между нами и разглядывать гостя, отпуская ехидные замечания. Просто ужасно интересно, что ты скажешь про этого претендента на мою руку и все остальное.

Стройные ступни выскользнули из ласкающих рук, а та, которую назвали Эрми, села, скрестив ноги, напротив собеседника. И попросила почти с мольбой, из-за чего окончательно превратилась в обычную девчонку:

– Да-а-ан, там народу будет полно, встанешь где-нибудь в толпе, понаблюдаешь, и всё. Вряд ли твоя милая физиономия знакома чужеземным гостям, они и внимания-то не обратят.

Юноша усмехнулся. Он знал эти интонации и это протяжное «Да-а-ан». Ох, лукавая… Умеет добиваться своего!

– Вот ответь, только честно, – сказал он, наконец. – Зачем там моё присутствие? Ещё ведь будет куча возможностей насмотреться на твоих женихов.

Девушка вздохнула, приблизилась и ласково убрала со лба собеседника непокорную тёмную с рыжим отливом прядь.

– Мне нужна твоя поддержка, – призналась она, и в голосе проскользнули виноватые нотки. – Ну, Данри, не сердись, а? Так не хочется встречать их завтра, ты бы знал!

Растрёпанная интриганка смешно поморщилась и уткнулась лбом в мужское плечо. Её любовник привычным движением положил ладонь на золотистый затылок.

– Тебе придётся выйти замуж, Эрми, – сказал юноша без тени ревности в голосе. – Ты королева…

– Мне всего семнадцать, успеется, – глухо отозвалась собеседница. – Я вообще не понимаю, с чего Джоргар решил объявить сезон сватовства открытым.

Юная государыня выпрямилась, опёрлась руками о перину и посмотрела на Данри.

– А ты ни чуточки не ревнуешь? – с едва уловимой грустью спросила она.

– Опасная тема, моя госпожа, – мягко ответил Дан. – Мы, кажется, договорились не затрагивать её. Помнишь?

Глаза девушки потемнели, губы сжались, и совершенно неожиданно в голову собеседнику полетела подушка. Тяжёлая, пышная, большая. Впрочем, снаряд был легко перехвачен и отброшен в сторону. Что вызвало обиду и разочарование венценосной особы. В итоге она надула губы и пробухтела:

– Вредный, занудный, совсем не знатный! Что я в тебе нашла? Да плевать на этих женихов, слышишь?! Пусть хоть табунами сюда сбегаются! Всё равно мне нужен только ты!

Данри отложил подушку и с трудом сдержался, чтобы не сказать что-нибудь резкое, о чём потом непременно будет сожалеть.

– Это не причина избегать замужества и обязанности родить наследника, – наконец, спокойно ответил он. – Я всего лишь твой фаворит, Эрми, не забывай.

Издав гневное восклицание, девушка вдруг одним гибким, быстрым движением оказалась рядом с моралистом, повалила его на спину и, крепко упёршись ладонями в плечи, нависла сверху. Брови грозно сошлись на переносице.

– Вот именно, мой, – сказала она строгим голосом, в котором слышались интонации будущей суровой государыни. – И будешь моим, пока не решу иначе!

Предотвращая дальнейшие возражения, наклонилась и приникла к губам фаворита долгим, настойчивым поцелуем.

Через несколько мгновений мужские руки легли на тонкую талию, но королева, судорожно вздохнув, нашла всё-таки в себе силы, чтобы отстраниться и уточнить немного осипшим голосом:

– Так ты будешь завтра на встрече?

– Буду, – сдался парень, понимая, что спорить бесполезно. – Только где-нибудь в сторонке, ладно?

– Спасибо, – с чувством произнесла Эрмеара и улеглась на Данри, поставив локти ему на грудь и подперев подбородок ладонями. – Но учти, умник, я не собираюсь тебя прятать, – игриво добавила она, и тонкий пальчик плавно скользнул по гладко выбритой щеке, спустился на шею. – Ты мой фаворит, и точка. Об этом знают все, и ничего плохого в этом нет!

– Давай поговорим об этом утром, ладно? – Данри примирительно улыбнулся, не желая больше обсуждать щекотливый вопрос, его пальцы начали медленно поднимать тонкий шёлк сорочки.

К счастью, Эрмеара не стала спорить и с удовольствием вернулась к прерванному поцелую. Это занятие ей нравилось гораздо больше, чем выяснение отношений с любимой игрушкой, не желавшей мириться с неожиданно вспыхнувшими чувствами хозяйки.

Выбросив из головы лишние мысли, парень перехватил инициативу, избавив Эрми от кружев, и одним быстрым движением, не прерывая поцелуя, перевернулся и уложил девушку на спину. Самый верный способ отвлечься от тягостных дум. Пусть Данри и не испытывал к её величеству столь сильных чувств, какие питала к нему она, но как женщина Эрмеара была привлекательна. Тем более ей очень нравилось учиться…

Уже поздней ночью, когда довольная и утомлённая королева сладко спала, фаворит лежал, уставившись в потолок, и вспоминал. Знать бы тогда, чем всё обернётся… А может, стоило выбрать эшафот?.. Но молодой человек тут же криво усмехнулся нелепым мыслям. Кого он обманывает? Неужто есть тот, кто в двадцать лет добровольно согласится умереть? И потом, всё равно где-то в глубине души жила упрямая надежда, что блажь Эрмеары сойдёт на нет, или один из женихов окажется столь удачлив, что сумеет влюбить в себя эту своенравную и ласковую, как котёнок, девчонку. Может, тогда желанная свобода перестанет казаться всего лишь призраком? Надо только набраться терпения и подождать. Данри прикрыл глаза, перед внутренним взором замелькали картинки событий, которые навсегда изменили его жизнь…

Два года назад

– У меня к тебе предложение, щенок.

Данри Кинаро молча смотрел на герцога Джоргара Асора, третьего по могуществу человека в королевстве, и не ждал от него абсолютно ничего хорошего. Тёмные глаза его светлости бесстрастно изучали затравленного, грязного пленника. Глава королевской службы безопасности стоял в дверном проёме, расставив ноги и заложив большие пальцы за широкий пояс, одним своим видом убивая надежду на спасение. В общем-то, за неделю сидения в сыром, пропахшем плесенью и гарью факелов каземате Данри уже почти смирился с мыслью о смерти. Джоргар позора не прощает, особенно таким соплякам, как он. Хотя умирать Данри, конечно, было страшно, и он старательно давил в себе панический ужас при мысли о казни. Не хотелось бы опозориться в последние минуты и на эшафоте умолять о помиловании.

– Не хочешь узнать, какое? – Джоргар лениво улыбнулся, в глубине глаз вспыхнули огоньки триумфа.

Данри пошевелился, кандалы звякнули, а рёбра заныли с новой силой. Парень поморщился – синяки с боков не сходили, причиняя неудобства, особенно когда ложился спать на жёсткую лежанку. Неплохо его отделали в первый же день пребывания в тюрьме, и это всего лишь за одну восхитительную ночь!.. Да, но с кем… Пленник прикусил губу, сдержав тоскливый вздох.

– Какое? – послушно спросил Данри.

Одолевало желание огрызнуться или съязвить, но Кинаро слишком хорошо знал, на что способен тяжёлый кулак герцога, и потому просто задал вопрос, которого ожидал начальник Тайной службы Алевидии. Кроме всего прочего, кто Джоргар, а кто Данри? Юноша – всего лишь мелкий аристократ, и не ему тягаться с могущественным герцогом. Возмущаться поведением такого человека значило нарваться на новый виток неприятностей. Этого Дан тем более не желал.

– Жить хочешь? – последовал очередной вопрос.

У Данри на мгновение пресеклось дыхание, а в глазах полыхнула надежда. Дурацкий вопрос для того, кому едва исполнилось двадцать и кто очень не хочет умирать из-за собственной глупости.

– Хочу, – поспешно ответил юноша, чуть не закашлявшись.

Джоргар широко ухмыльнулся, покачался с носка на пятку и выдал:

– Есть вариант, щенок. Можешь стать фаворитом её величества, ну или если побрезгуешь, на рассвете взойдёшь на эшафот.

Кинаро озадаченно моргнул, сомневаясь, что правильно услышал. Фаворит королевы? Минуя смотрины и тщательный отбор? Учитывая его не самый знатный род? Что за ерунда?.. Но с другой стороны, герцог бы не стал предлагать что-то, в чём не был уверен. Джоргар ошибок не совершал, никогда. По крайней мере, за всё то время, что герцог пребывал на высоком посту, парень ни разу не слышал, чтобы Асор оплошал. Даже слухов не ходило. Данри только открыл рот, чтобы задать один из множества вертевшихся на языке вопросов, но Асор не дал ему это сделать.

– Да или нет, Кинаро? – он прищурился.

– Да, – твёрдо ответил Данри, глядя в глаза Джоргару.

Тот наклонил голову, улыбка стала довольной. А пленник задумался, на что именно он согласился…

– Я не сомневался. Ты, конечно, наглый без меры, раз решился залезть под юбку моей дочери, но вроде не идиот. Я пришлю за тобой через пару часов, – Асор окинул Данри брезгливым взглядом. – Отмыть тебя надо и в порядок привести, прежде чем запускать в королевскую спальню.

Он развернулся и вышел, оставив парня наедине с лихорадочно скачущими мыслями. Кажется, Данри всё-таки получил второй шанс?.. Потрескавшиеся, сухие губы тронула несмелая улыбка. Фаворит королевы звучит внушительно, конечно, в этом есть свои минусы, но сейчас главное – выбраться из камеры! И сразу во дворец, где Данри бывал только раз в год, на официальном праздновании дня рождения её величества. Парень закрыл лицо ладонями, бессильно привалившись к сырой стене темницы, у него вырвался истеричный смешок. Он прошёл по самому краю, но судьба дала шанс, от которого грех отказываться. А при дворе возможностей гораздо больше, тем более, фаворитом ему быть самое долгое – до свадьбы Эрмеары, которая, скорее всего, не за горами. Неважно, что, кроме королевы, у него в ближайшие пару лет больше не будет женщин. Это не самое страшное в жизни. Жениться он тоже не планировал, так что всё неплохо складывается. Данри прерывисто вздохнул и прикрыл глаза, уронив руки на грубые доски лежанки и прислонившись затылком к холодным камням. Эрмеара симпатичная, насколько он помнил, только вот год назад она казалась совсем девчонкой. Пленник надеялся, что за двенадцать месяцев королева чуть-чуть повзрослела, иначе придётся приложить усилия, выполняя обязанности – всё же он предпочитал девушек постарше пятнадцатилетних. Хорошо хоть, к двадцати годам у Данри имелся кое-какой опыт по соблазнению невинных. Кинаро задумчиво улыбнулся, всплеск эмоций после заявления Джоргара прошёл, и он почти успокоился.

Следующие часы промелькнули, как в тумане. Его светлость герцог Асор был столь любезен, что предоставил во временное распоряжение Данри пару комнат в своём доме. Конечно, со стражей у дверей и даже под окнами, хотя последние и были забраны изящными, коваными решётками. Но всё королевство знало, что у Джоргара стойкая мания преследования и повышенная подозрительность – ему по должности положено. Так что о побеге можно даже не мечтать. Какой уж там побег после недельного «отдыха» на хлебе и воде, а то и просто на воде? Сил у недавнего пленника едва хватило, чтобы самостоятельно скинуть лохмотья, оставшиеся от одежды, и со стоном блаженства погрузиться в горячую, ароматную воду. Да и зачем бежать? Предложение герцога не такое уж плохое, между прочим. Отмокая от грязи казематов, парень рассеянно размышлял о причинах, побудивших начальника Тайной службы Алевидии предложить ему подобную должность. Спасал кого-то из сыновей друзей? Джоргар ничего не делал просто так, это знали все в стране, до самого последнего простолюдина. Надо отдать должное герцогу, за время регентства он правил умело и жёстко, однако не переходил границ дозволенного. По слухам, его светлость даже настаивал, чтобы Эрмеара как можно раньше начала приобщаться к вопросам управления страной и присутствовала на всех заседаниях советников и министров. «Надо бы спросить при случае…» – лениво подумал разомлевший от воды Данри.

После ванной его подстригли, побрили, накормили вкусным ужином и передали записку от хозяина дома, что утром после завтрака придёт придворный цирюльник, ставить знак. Данри пожал плечами, кинул послание в камин, да и завалился спать на мягкую перину. Раз придёт цирюльник, значит, всё официально и все заинтересованные лица знают о решении Джоргара. Необычно, правда, что знак будут ставить до одобрения его кандидатуры королевой, но Данри отмахнулся от такой мелочи. Скорее всего, герцог просто перестраховывается, чтобы бывший пленник не передумал или чего доброго не ухитрился сбежать. «Что я, дурак, что ли», – сонно хмыкнул Кинаро, уплывая в блаженное забытьё. Джоргар же поднимет на уши всех соглядатаев и стражу Арифри, прочешет город частым гребнем и тогда уж точно казнит без всякой жалости, как поймает. На сей радостной ноте Данри уснул.

Утро тоже началось неплохо: ему принесли чистую одежду. Белоснежная, из тонкого шёлка с кружевом на манжетах и у горла, рубашка, безрукавка тёмно-зелёного бархата с золотым шитьём, штаны – тут или герцог промахнулся с размером, или так было задумано, ибо данная деталь одежды очень плотно сидела на Данри, а в некоторых местах прямо-таки до неприличия облегала. Подавив секундный приступ смущения, он потянулся за курткой. Довершали наряд удобные сапоги из мягкой кожи. Глянув на себя в зеркало, Кинаро одобрительно хмыкнул: в симпатичном, высоком парне едва ли можно было узнать вчерашнего пленника. Да и скромного дворянина средней руки тоже, всё-таки одежда красит человека, бесспорно. В прошлой жизни Данри одевался гораздо проще.

– Следуйте за мной, господин. – Слуга склонил голову.

Пленник Джоргара спустился за камердинером на первый этаж, в столовую, где уже сидел в одиночестве герцог Асор. Окинув будущего фаворита внимательным взглядом, он скупо кивнул, подведя итог:

– Хорош, поганец. Понимаю Илву. Садись.

Данри молча опустился на стул и принялся за завтрак, стараясь есть медленно и не заглатывать куски, не жуя. Всё-таки недельный пост на тюремной воде и заплесневелых хлебных корках сказывался. Однако вопросы вертелись в голове, не давая покоя, и минут через десять Кинаро всё же решился озвучить некоторые из них.

– Ваша светлость, королева меня не видела, вы уверены, что я подойду? – Парень покосился на невозмутимого Джоргара, внутренне опасаясь, что его пошлют подальше или просто проигнорируют.

Но герцог не стал молчать, к удивлению гостя.

– Уверен, – кратко ответил он, расправляясь с большим куском прожаренного мяса.

– А… почему я? – Данри осторожно продолжил расспросы.

Герцог бросил на собеседника прищуренный взгляд.

– Много знать хочешь, – буркнул он. – Потребовалось срочно заменить выбор королевы, – нехотя ответил всё же Джоргар. – Устраивать новые смотрины долго и хлопотно, а о тебе я знаю всё, Кинаро.

– Понятно. – Данри снова уткнулся в тарелку.

«Значит, вот как», – мысленно произнёс он. Мелькнул вопрос, а понравится ли королеве выбор герцога? Но это юноше предстояло узнать только вечером. Дальше завтрак проходил в молчании. Кинаро решил не испытывать судьбу и не спрашивать больше ни о чём. После того, как унесли посуду, тот же камердинер известил, что господин королевский цирюльник ждёт в гостиной. Переступив порог, Данри на мгновение замер, осознание сделанного выбора окатило холодной волной. Он потеряет все права на собственную жизнь, и решать, что и как ему делать, теперь будет пятнадцатилетняя королева… Даже то, можно или нельзя видеться с родителями. Железные пальцы больно сжали плечо, и герцог с ехидным участием шепнул:

– Сдрейфил, Кинаро?

Парень выпрямился, стиснул зубы и дёрнул рукой, высвобождаясь. В серых глазах блеснуло упрямство, минутная слабость прошла, и сомнения исчезли. Фаворит её величества – это пропуск во дворец, и пусть по углам будут шептаться, что Данри всего лишь королевская подстилка, в истории Алевидии известны случаи, когда мужчины на этой должности достигали такого положения при дворе, какое не грезилось даже герцогам. Главное, как себя изначально поставить, и наладить отношения с Эрмеарой… Ну и, до того, как он получит вольную, успеть воспользоваться всеми плюсами пребывания во дворце. А уж завоёвывать расположение девушек Данри умел.

– Вот и молодец, – похвалил Асор, заметив реакцию парня.

Цирюльник, невысокий, шустрый мужчина неопределённого возраста, с неряшливо всклокоченными волосами, осторожно раскладывал на столике инструменты и баночки с красками. Услышав, что кто-то вошёл, он встрепенулся и посмотрел на Джоргара и его спутника.

– Доброе утро, молодой человек, – поздоровался цирюльник и кивнул. – Присаживайтесь.

В напряжённой тишине Данри опустился на стул с высокой спинкой и прикрыл глаза. Сердце на мгновение замерло от мимолётного волнения, парень поспешно сглотнул вязкий ком, некстати появившийся в горле. Через несколько часов – именно столько занимало нанесение татуировки – все пути назад будут окончательно отрезаны. Данри тихонько выдохнул, усмиряя эмоции. Лучше быть живой игрушкой королевы, чем мёртвым свободным мужчиной.

– Будет больно, – предупредил цирюльник, звеня инструментами.

Кинаро молча кивнул, и его пальцы сжались в кулаки. Он твёрдо решил не стонать, даже если боль станет нестерпимой. Не хотелось терять лицо перед Джоргаром, хоть он даже не смотрел на них. Хозяин дома занял место на диванчике у окна и с рассеянным видом разглядывал улицу, потеряв всякий интерес к недавнему пленнику и будущему фавориту.

– Ну, начнём. – Виска коснулось что-то мягкое, вроде тонкой кисточки – королевский парикмахер рисовал контур знака.

Потом мастер отложил кисть, на столе что-то снова звякнуло. Кожу обожгла боль, Данри прикусил щёку изнутри, оставаясь верным решению молчать в течение всей процедуры. По виску потекла тёплая и густая кровь. Рот наполнился неприятным, металлическим привкусом, а щёку начало саднить, но Кинаро по-прежнему молчал. Цирюльник осторожно промокнул висок мягкой тряпочкой и продолжил.

Через два часа пытка закончилась, свежий знак осторожно заклеили, и ватная подушечка с какой-то мазью приятно холодила горящий висок. Данри тихонько перевёл дух и разжал судорожно стиснутые пальцы. Они немного дрожали от пережитого.

– К вечеру краска впитается окончательно, и можно снять повязку, – пояснил цирюльник, вытирая инструменты, едва новый фаворит королевы открыл глаза.

– Спасибо, – тихо ответил Данри, борясь с желанием потрогать висок.

– До свидания, молодой человек. – Цирюльник немного грустно улыбнулся. – Полагаю, скоро мы с вами будем видеться часто.

После его ухода Джоргар повёл Данри в кабинет, уладить оставшиеся формальности. Кинаро удивился, как быстро тот приготовил нужные бумаги, но спрашивать поостерёгся – у начальника Тайной службы имелись почти сутки, с того момента, как бывший пленник дал согласие стать фаворитом. Данри скользнул взглядом по тексту: «…поступаю в полное распоряжение королевы… решение добровольное… с момента подписания и до тех пор, как пожелает её величество…», набрал в грудь воздуха и размашисто подписался. Джоргар удовлетворённо кивнул, выхватил лист и присыпал его песком.

– Отлично. – Герцог скупо улыбнулся. – Домой отвезти? У нас есть немного времени, желаешь пообщаться с родителями? Или уведомить их письменно?

Горло на мгновение перехватило, едва Данри представил реакцию матери: она ведь наверняка уже похоронила незадачливого сына… Отец, конечно, будет злиться и пытаться узнать, что же он натворил. В течение недели с момента ареста на пороге собственного дома к Кинаро никого не пускали.

– Поехали, – глухо ответил он.

Они в молчании спустились вниз и сели в карету Джоргара. Всю дорогу Данри обдумывал, что и как скажет родителям – конечно, обрадуются, что сын жив, но фаворит королевы?.. Игрушка без прав, которая неизвестно когда получит свободу… Единственный сын, надежда рода, пусть и не очень знатного, но всё-таки наследник. Крепко сцепив пальцы, Кинаро хмурился и кусал губы, пока они подъезжали к трёхэтажному особняку, где прошла вся его жизнь.

– Сопли только не разводи, – негромко обронил Джоргар, когда карета остановилась. – Живой, и уже хорошо. Если понравишься Эрмеаре, сможешь регулярно с ними видеться. На короткий поводок тебя вряд ли посадят, – усмехнулся герцог и похабно подмигнул. – Если будешь достаточно предупредителен.

Данри бросил на него хмурый взгляд, но никак не прокомментировал двусмысленное заявление и молча покинул экипаж. Асор последовал за ним.

Глубоко вздохнув, Кинаро остановился у двери и постучал бронзовым молоточком. Несколько томительных минут царила тишина, потом послышались торопливые шаги, и дверь распахнулась. Пухлая, румяная экономка посмотрела на гостей расширившимися глазами и всплеснула руками.

– Господин… – Экономка растроганно всхлипнула и едва не обняла его тут же, на глазах Джоргара.

– Да живой я, живой. – Скупо улыбнувшись, Данри поспешно прошёл мимо, избежав объятий. – Родители дома?

– Дома, господин. – Экономка покосилась на зашедшего следом герцога и притихла.

– Позови, пожалуйста, и принеси чаю в гостиную. – Кинаро направился в просторную комнату на первом этаже. – У меня не очень много времени, так что поторопись, Аэлла, – несколько сухо добавил Данри, устроившись на диване.

Он помнил слова герцога про сопли.

– Конечно, господин Данри. – Суетливо поклонившись, Аэлла вышла.

Несколько минут до прихода родителей в гостиной царила напряжённая тишина. Кинаро сидел, уставившись на сцепленные пальцы, Джоргар с ленивым интересом разглядывал скромную, но уютную обстановку. В холле раздался стук каблучков, и первой зашла мать.

– Сынок… – тихо, неверяще выдохнула она, и Данри вскинул голову, встретившись с ней взглядом.

На усталом лице появились скорбные морщинки, углы губ опущены, а в глазах притаилась печаль. Уже официально утверждённый фаворит королевы едва сдержал порыв подойти и крепко обнять, успокоить, вытереть предательские слезинки, скатившиеся по щекам… Но под внимательным взглядом Джоргара Данри просто встал и сдержанно ответил:

– Привет, мам. Меня помиловали. – Потом повернулся к высокому гостю и представил: – Герцог Асор, моя мать, леди Кинаро.

Со стороны двери послышался судорожный вздох – ну да, мать же не знала, что сыну смертный приговор вынесли. Джоргар тоже поднялся, подошёл и взял узкую сухую ладошку, приложившись к ней губами.

– Рад познакомиться, миледи, – вежливо улыбнулся он, однако глаз улыбка не коснулась.

– Д-день добрый. – Леди Кинаро присела в реверансе, бросив на сына растерянный взгляд.

В этот момент появился отец и замер рядом с женой, сверля неожиданных гостей хмурым взглядом. Данри смотрел на любимые лица, понимая, что новая встреча будет не скоро, и набирался смелости объявить причину своего появления живым и здоровым после недели заключения.

– Время, Кинаро, – Джоргар оглянулся, выразительно посмотрел на Данри и отошёл к окну, демонстративно повернувшись спиной.

– Во что ты всё-таки вляпался, Данри? – недовольно спросил отец, и Кинаро подметил тщательно скрываемое волнение в глубине глаз. – За что тебя на неделю арестовали?

– Я во дворец перебираюсь. – Сын помолчал, проигнорировав второй вопрос. Ну не при Джоргаре же признаваться, что совратил его дочь, хотя герцог и так знал об этом. Лишний раз упоминать прискорбный факт Данри опасался. – Я теперь фаворит королевы.

Мать тихо охнула, отец побледнел. Бросив на них косой взгляд, Данри вернулся к разглядыванию паркета под ногами.

– Зато живой, – добавил он, упрямо сжав губы.

В гостиной повисла тяжёлая тишина.

– Так тебя ещё и едва не казнили?! – почти прорычал лорд Кинаро, и Данри, невольно поёжившись, понял, что отец очень, очень зол. – Что ты натворил, сын?!

– Милорд… – почти шёпотом, с мольбой в голосе, попросила мать, дотронувшись до локтя мужа.

Покосившись на неё, парень заметил яркие красные пятна на щеках и закушенную губу – ей было стыдно перед высоким гостем за несдержанность супруга.

– Как вышло, так вышло. – Данри упрямо мотнул головой. – Я постараюсь, чтобы мы виделись чаще, честно. Надеюсь, это долго не продлится, – чуть тише добавил он. – Не скучайте тут, ладно?

Ощущение неловкости с каждой минутой усиливалось, очень хотелось подойти, сказать, как он сожалеет и как будет скучать, но… «Сопли только не разводи». Звучавший в голове насмешливый голос герцога заставил остаться на месте, сдержать эмоции. Может быть, потом, позже, наедине… Когда и если королева его отпустит. Леди Кинаро тихо всхлипнула, прислонившись к плечу мужа, тот молча обнял жену, не сводя пристального, тяжёлого взгляда с сына.