Текст книги "Игра Богов"

Глава 4. Орфей и Эвридика

Рядом с Селестой сидела девушка лет семнадцати, завернутая с ног до головы в зеленый плащ из какой-то красивой легкой материи. Из-под глубокого капюшона выбивались рыжие пряди вьющихся волос. Зеленые, как морские глубины, глаза блестели от волнения. Я уставился на незнакомку, словно на восьмое чудо света: она была даже прекраснее моей блондинки, если такое только возможно. И откуда она взялась?

– Селеста, я прошу твоей помощи, – зашептала девушка на каком-то неизвестном языке, – от имени нашей великой Богини!

Странно, но я понимал каждое ее слово, просто смотря в эти бездонные омуты глаз. Девушка совершенно не замечала моего присутствия. Может, налить ей вина?

– О, сколько раз вам всем повторять, – вздохнула Селеста, кладя на чистую скатерть свой резной клинок с винтовым, но острым лезвием, которое тут же засияло ярким молочно-белым светом, – все, что ты видишь здесь, написано рукой самого Аида!

Откинув с лица длинную прядь белокурых волос, девушка быстро провела пальцем вдоль лезвия, на котором тут же ярко вспыхнула какая-то надпись на древнегреческом. Вокруг рукояти клинка стали разворачиваться кольца тонкого белого пергамента, до этого незаметно крепко свернутые в трубку.

– Вау! – выдохнул я, да так громко, что обе девушки обернулись. – Эм… привет!

– Замолчи! – сказали они хором и вернулись к своему разговору.

Селеста развернула часть белого свитка. На тонком пергаменте стройными рядами друг за другом следовали полные имена и фамилии, рядом стояли даты из будущего. Сегодня вечером, завтра, послезавтра. Список был бесконечным, и числа уходили в вечность, казалось, там были все, ныне живущие на Земле. Я растерянно хлопал ресницами: что за ерунда здесь происходит? За моей спиной, не дыша, стоял наш швейцар и не сводил своих черных глаз с клинка. Селеста, кажется, забыла, что он прекрасно умеет читать по губам. А нет, не забыла…

– Лукас, будь добр, налей еще вина, – она кивнула на свой пустой бокал.

Швейцар очнулся и выполнил ее просьбу, опустошив бутылку до самого дна.

– Благодарю! А теперь, будь любезен, – улыбнулась девушка, – выпей за нашу встречу и принеси еще. Не бойся, ты нескоро появишься в моем списке.

Лукас испуганно заморгал глазами, отчаянно пытаясь что-то сказать. Очевидно, он прекрасно знал стоимость вина или не хотел пить на работе.

– И, пожалуйста, выясни, где там наш заказ, – добавила Селеста, – я забираю гораздо больше народу, когда голодна!

После таких слов Лукас залпом выпил все вино и, словно ошпаренный, полетел на кухню, сжимая в руках пустую бутылку. Надеюсь, он не вызовет полицию? Подумаешь, пара красивых девчонок несет ерунду и хвастается друг перед другом безделушками. Какая разница, клинок это или косметика? Может быть, и упомянутый Аид – просто кинозвезда.

Я сжался, стараясь выглядеть как можно незаметнее, и потихоньку сползал под стол. Селеста быстро вытащила меня за шкирку обратно, и в этот прекрасный момент оркестр заиграл свадебный марш Мендельсона. В зал вошло ровно двенадцать человек: мужчины во фраках, женщины с вечерними причёсками в коктейльных платьях. Два швейцара тут же забегали вокруг длинного стола, открывая и разливая шампанское, выдвигая стулья для дам. Одна из них, самая пожилая и солидная, зачем-то приволокла с собой белую карманную болонку, пушистую, как мочалка. Только бы на нее никто не сел.

Я на время забыл про своих дам и внимательно принялся рассматривать вновь пришедшую компанию. Судя по несмолкающему вальсу Мендельсона и молодей паре в центре стола, это была помолвка. Стойте! Кажется, я знаю этого белобрысого парня в кремовом костюме. Андреа Лепрэнто, чувственный и яркий, как пламя, голубоглазый мальчишка из простой бедной семьи, в свои девятнадцать лет стал одной из первых скрипок мира. У него столько же братьев и сестер, сколько кудрей на его гениальной голове. Пожилая пара, что села по левую руку от него, – его родители, они все никак не могли привыкнуть к роскоши ресторана и мировой славе своего четвертого сына.

Справа от Андреа села темноволосая девушка примерно его же возраста, красивая и стройная, в оригинальном платье в тон его костюма. На ее шее играло драгоценными камнями искусное ожерелье стоимостью примерно с этот ресторан – подарок к помолвке. Я не знал невесту, но было видно, что девушка из богатого и весьма влиятельного рода.

– Селеста! Ты должна мне помочь! – быстро зашептала рыжая, не сводя зеленых глаз с белоснежного списка вокруг рукояти клинка. – Ты должна спасти его! Они любят друг друга! Они созданы быть вместе! Понимаешь?

Мои волосы буквально встали дыбом, когда я прочел последнюю строчку в списке:

«Андреа Лепрэнто. 23.06.13 19:44».

Я взглянул на часы в стареньком сотовом телефоне: оставалось менее пяти минут.

– Селеста! Он так молод и влюблен!

– Каллисто! – тяжело вздохнула блондинка. – Когда же ты поймешь, что все смертные – смертны? Что любовь и смерть всегда ходят парой! Ты просила меня уже тысячи раз, но я не могу ни во что вмешиваться! К тому же любовь интересна, до тех пор пока она несчастна!

– И попрошу еще тысячу раз! – в зеленых глазах блестели слезы.

– Когда я соглашалась, то в итоге Аид забирал в десять раз больше невинных душ раньше их срока! И многие из них любили не меньше!

– Нет, пожалуйста, нет! – Каллисто резко потянулась к кривому клинку, но Селеста ее опередила, быстро схватив девушку за руку.

– Кто такой Аид? – спросил я не в тему, вопрос был проигнорирован.

– Глупая, Андреа погибнет не от моего клинка, – горько усмехнулась Селеста, – Лепрэнто – старейший обедневший баронский род. Твой мальчик не только талантлив, но и знатен. Их любовь крепко объединит две враждующих семьи. Это своего рода история Ромео и Джульетты со счастливым концом. Но не все так просто у смертных. Далеко не все мечтают о мире между сильными и знатными. Разделяй и властвуй любой ценой.

– Ну, погоди! – тонкие пальцы Каллисто безнадежно теребили белую скатерть. – Только попроси у меня что-нибудь! Убийца!

– Убийца? – переспросила Селеста, хмурясь; ее голубые глаза темнели. – Дорогая, ты слишком увлеклась смертными! Любовь сильна, но ее власть не безгранична! Или ты забыла, как смертные любят золото и власть? Андреа и Лиана никогда бы не встретились, если бы не его успех, и ни за что не стали бы парой, если бы не его гонорары! Знаешь, сколько стоит взмах смычка этого мальчика?

– Но Лиане нужна лишь его музыка!

Как только речь снова зашла о финансах, я тут же вспомнил о своих отрицательных доходах. Горький вкус полнейшей неплатежеспособности смешался с терпким ароматом дорогого вина. Я осушил уже второй бокал, из пустого желудка алкоголь мигом пробрался в голову, заставив речь обогнать все умные мысли.

– К черту любовь! – выдохнул я, глядя прямо в бездонные глаза Каллисто. – В этом мире ценится только золото, красотка!

Девушка посмотрела на меня так, словно я ее ударил. Печальный взгляд прекрасных глаз, полных тоски и сочувствия, что-то перевернул во мне. В то же мгновение мне захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы только его не видеть.

Селеста смерила меня подозрительно недовольным взглядом и вздохнула:

– Тебе хватит, алкашонок, – затем повернулась к рыжей, – платой за смерть может быть только другая жизнь. Такая же юная и прекрасная. Выбирай, кого хочешь.

Каллисто вздрогнула, да так испуганно и резко, что ее зеленый легкий капюшон сполз на стройные плечи и медно-рыжие волосы вспыхнули огнем. Девушка прикусила дрожащую нижнюю губу и… взглянула на меня.

– Вашу мать! – не выдержал я. – Вы совсем оборзели?

– Нет, этот не пойдет, – закатила глаза Селеста, – таких придётся забрать десять!

– Что?! – обалдел я, чувствуя, как сильно меня недооценили.

Но на этом разговор прервался, и к нашему столу подлетело аж два официанта с широченными подносами, на которых лежали разные вкусности: салат с крабами и устрицами, суп из осьминогов, фаршированные мидии и огромный красный лобстер. Мой желудок протяжно заурчал, напомнив своему хозяину, как он голоден. Ни одного из блюд я раньше не пробовал и, честно говоря, никогда не видел даже по телевизору. Следом за официантами шел, пошатываясь, Лукас, сжимая в руках бутылки красного и белого вина. Третья, почти допитая, торчала из-под его подмышки. Он криво улыбнулся и выставил все на стол.

– Нет! – отрезала Селеста, когда швейцар, что-то насвистывая, принялся наполнять мой бокал. – Лукас, будь любезен, принеси нам холодного морса для детей и чистый бокал для леди! А лучше возьми себе стул, пока ты не опрокинул весь стол!

– Каких таких детей? – возмутился я, протестуя против всяких морсов.

Но Лукас лишь послушно кивнул и отправился зигзагами в непонятном направлении.

– Селеста, пожалуйста! Ты меня слышишь? – взмолилась рыжая, твердо и уверенно глядя прямо в прекрасные глаза смерти. – Я… я согласна отдать свою жизнь! Бери, мне не жалко!

– Не глупи, Каллисто! Ты же знаешь, что я гораздо слабее тебя, и этот клинок не причинит тебе ни малейшего вреда. Ай, Лео, осторожнее, свинья в апельсинах!

– Профтите! – пробормотал я, кусая филейную часть лобстера, ароматный питательный сок которого летел во все стороны, щедро забрызгивая скатерти и платья девчонок. Я не знал, как его едят, и поэтому ел, как мог.

– Осталось три минуты! – шептала в отчаянии рыжая.

– Хорошо, – ответила Селеста, стирая салфеткой с лица сок лобстера, – Видишь всех этих гостей? Среди них есть некто, кто желает убрать Андреа. Угадай, кто это, и я возьму жизнь убийцы вместо юного скрипача.

– О! Ты бессердечна! – возмутилась Каллисто. – Тут только его родители! А остальные шестеро – его близкие друзья!

Я принялся внимательно рассматривать подозреваемых. Родители невесты, хоть и держались уверенно и гордо, выглядели вполне невинно. В их будущем маячили отличные перспективы. Родители жениха, седые и уважаемые старики, искренне радовались за сына. Дальше шла пара хихикающих подруг, женщин в возрасте тридцати лет, настолько же беспечных, насколько и обеспеченных. Было видно, что они сдружились совсем недавно, а если быть точным – всего пару часов назад, и еще не успели рассказать друг другу все известные сплетни и обсудить свои наряды. Рядом сидели их мужья: полный низкий господин с черными остренькими усами и высокий худой с пышной белобрысой шевелюрой. Очевидно, это были тетушки и дядюшки молодых. Хм, выглядели они вполне безобидно, однако во всех уважающих себя детективах обычно именно дядюшки травят и морят своих племянников.

С краю сидела старушка, что называется, божий одуванчик, и громко обсуждала происходящее со своей карманной шавкой, которая скакала прямо по столу и ни в чем себе не отказывала. А вот рядом с бабушкой скромно и почти незаметно сидел высокий мужчина средних лет; он послушно всех фотографировал и то и дело что-то записывал в свой дорогущий планшет. Скорее всего, это был личный продюсер Андреа, интеллигентный и постоянно занятой. Его дело – бизнес и прибыль, сделки и встречи. Так-так. Он подозвал к себе швейцара и что-то тихо ему сказал. Тот понимающе улыбнулся и отправился на кухню.

Стопроцентно убийцей должен быть именно продюсер! На носу выгодные контракты и постоянные гастроли, а тут – свадебные хлопоты и молодая жена. И хотя Каллисто в растерянности обхватила свою голову руками, у меня совсем не осталось сомнений. Вот вернулся швейцар и поставил на стол бутылку дорогущего красного вина – первоклассная отрава для всех собравшихся. Кстати, наш Лукас шел вслед за ним, волоча за спиной черное офисное кресло на колесиках. Страшно представить, где он его откопал. Надеюсь, не в кабинете начальства.

В любой истории, хорошей или плохой, обязательно должен быть свой герой – обычный скромный парень, который в критический момент восстановит справедливость и спасет мир. В этой истории стать героем решил именно я.

– Лукас! – сказал я громко и требовательно, глядя, как можно серьезней, на нашего пьяненького швейцара. – Видишь вон ту обшарпанную бутылку красного вина на длинном столе? Да, прямо напротив той толстой тетки! Принеси ее сюда! Будь добр, поскорее!

– К вину нужен сыр с фисташками и плесенью, – попросила Селеста с милой улыбкой и тут же добавила серьезно и безжалостно, – Скажи дирижеру, что его вальсы скучны. Пусть играют «Реквием» Моцарта, и пусть скрипка хоть раз не фальшивит.

Лукас, что-то недовольно бормоча себе под нос, послушно направился сначала к соседнему столику. Там швейцары уже разливали вино по высоким бокалам. Я чувствовал себя так, словно только что спас мир, пока… Лукас не прошел мимо длинного стола на кухню. Точнее, к оркестру. О нет, он совершенно не так понял мою просьбу!

Я пытался его окликнуть, но все оказалось напрасно: парень был глух, как дерево. Дирижер взмахнул палочкой, и я впервые в своей жизни услышал бессмертный «Реквием» Вольфганга Амадея Моцарта. Селеста глубоко вздохнула, а ее рыжая подруга с ужасом смотрела на Андреа, полностью игнорируя чье-либо присутствие. Алкоголь придавал мне смелости и отчаяния, я решительно встал, не понимая, чего ждет эта Каллисто и почему не вмешается сама.

Уверенно и быстро я направился прямо к длинному столу, благо между ним и нашим не было и пяти метров. Оркестр гремел в ушах, басы отдавались вибрацией в груди, я подошел вплотную как раз в тот момент, когда вся компания дружно чокалась бокалами, обмениваясь любезностями и улыбками.

– Пердонэ, хорошие синьоры! – вмешался я на ломаном испано-русском. – Ваше вино – кака! Отравлено!

Все замерли с бледными лицами и бокалами у рта. Первым очнулся как раз продюсер, он нахмурился и взглянул в свой бокал: добрая половина была уже выпита. Я уставился на него, считая секунды до того момента, когда он, как в фильмах, закатит глаза и упадет под стол с пеной у рта. Признаться честно, ждать пришлось так долго, что мне успели предложить угоститься этим же вином.

– О, нет! Это отрава! – протестовал я до тех пор, пока не увидел ту самую бутылку с ядом. Она преспокойненько стояла запечатанной в центре стола рядом с пышным букетом алых роз.

– Эй, парень, будь моим гостем, – заговорил на английском Андреа, маленький хозяин большого торжества, – выпей за мою помолвку! Попробуй новое вино!

Остальные одобряюще заулыбались, ближайший швейцар, подгоняемый торжественными звуками «Реквиема», тут же откупорил бутылку и принялся разливать ароматное вино темно-рубинового цвета по пустым бокалам.

– Стойте! Это и есть яд! – орал я, пытаясь перекричать оркестр.

– Это, молодой человек, самое лучшее вино в Вероне, – сказал высокий светловолосый швейцар, одновременно скручивая мне за спиной руки, – пройдемте-ка со мной!

– Что? Ты разговариваешь? – удивился я, инстинктивно цепляясь руками за скатерть, и дернул ее на себя, что было силы. – Сюда вроде бы глухих берут!

Гости с криками вскочили из-за стола, на пол с грохотом посыпались дорогие блюда. К счастью, все бокалы, которые уже были наполнены, опрокинулись. Роскошный букет роз тут же рассыпался по столу, и один из цветков, пожалуй, самый пышный и яркий, угодил прямо в кроваво-красную лужу вина.

– Ты ответишь за это, поганец! – возмущенно закричал отец невесты, солидный мужчина во фраке, для весомости своих слов он достал из-за пазухи небольшой черный пистолет. – Испортил праздник моей дочери!

– Дарио! Нет! – вскрикнула его супруга, закрывая рот рукою.

Карие глаза ее мужа налились кровью, черные непослушные волосы вмиг растрепались, за исключением тех, что были убраны сзади в тугой хвост.

– Папа! Пожалуйста! – вскрикнула сама невеста, чьи пронзительные изумрудно-зеленые глаза блестели от слез.

Странно, но оркестр продолжал играть, постепенно переходя к главной теме, а вокруг нас собиралась толпа зевак. В этот самый момент мой испуганный взгляд упал на стол, туда, где шикарная алая роза купалась в кроваво-красном вине. Бархатные лепестки цветка теперь стали угольно-черными, как безлунная ночь. Гости синхронно ахнули. Но быстрее молнии в свете ламп блеснуло дорогое алмазное ожерелье на шее Лианы, мелькнуло легкое кремовое платье, и в следующий момент девушка уже сжимала в руках ядовитый черный цветок. Ее хрупкую ладонь тут же обхватила загорелая ловкая рука ее любимого.

Лицо Лианы исказила боль, Андреа разжал ее ладонь и побледнел, как мел: на нежной коже девушки красовалась пара кровавых царапин от шипов розы, прямо по ним бежали рубиновые капли вина. Цель любого яда – попасть в кровь, и если вино было отравлено, то… Черная роза бесшумно упала на пол, зеленые глаза Лианы последний раз посмотрели на любимого и закрылись, девушка упала замертво в его руках.

– НЕТ! – закричал на весь зал Андрэ, сильный прекрасный тенор полный боли и отчаяния заполнил зал, белокурая голова затряслась от бесшумного плача. – ЛИАНА! Нет!

– Яд! Нас предали! – закричал отец девушки, наставляя дуло пистолета поочередно на родителей жениха. – Подлые Лепрэнто! Вендетта!

– Нет! Зачем мне это, безумец?! – закричал пожилой отец жениха, красный от шока и гнева. – Одумайся, Дарио!

Рука, сжимающая пистолет, тряслась, но нажать на курок не смела, словно сама не верила в происходящий абсурд. Женщины визжали, мужчины ругались сразу на всех языках, кто-то, позабыв, что находится на корабле в открытом море, вызывал скорую, кто-то – полицию.

«Я сделал это! Спас пацана! – думал я, ожидая, что Лиана вот-вот очнется. – В кровь попало всего чуть-чуть! К тому же, ее имени нет в списке у Селесты»

Я обернулся к своей белокурой знакомой: она сидела, не шелохнувшись, а ее глаза стали чернее отравленной розы.

В этот момент у скрипки в оркестре лопнула струна. Резкий противный звук напугал всех, особенно Дарио. Тут же раздался выстрел, затем женские крики. Пуля попала в плечо отцу Андреа. Парень, которого я считал до этого момента злым продюсером, оказался старшем братом жениха и… верным сыном. С криком «Отец!» он схватил со стола нож и метнул его прямо в горло Дарио. Мужчина умер быстрее, чем его тело упало на пол.

– Месть! Месть! – каркал черный трехглазый ворон, раскачиваясь на дорогом хрустальном канделябре. Маленькая глупая собачка, сидящая в тарелке с салатом перед сердобольной бабулей, задрала вверх свою мордашку и протяжно завыла.

Андреа, не помня себя от горя, схватил бутылку с отравленным вином и, что было силы, швырнул ее в черного ворона. Жалко, что промазал. Стекло разлетелось вдребезги, и на разодетых гостей с потолка полетели осколки стекла вперемешку с вином, словно жестокий кровавый дождь.

Тут же со всех сторон загремели выстрелы, полетели тарелки и стулья. Как оказалось, все гости в зале были приглашены на торжество либо с одной, либо с другой стороны. Оркестр играл, как ни в чем не бывало. Правда, одной скрипкой стало меньше, но у всех в ушах по-прежнему прочно сидело по паре наушников: левый – чтобы слышать свою партию, правый – оркестр. Крики, выстрелы и стоны обходили дирижера стороной.

Я со всех сил заехал макушкой в нос державшему меня швейцару. Тот громко выругался и разжал свои цепкие объятия. Забыв про рыжую и блондинку, я бросился к двери и тут же натолкнулся на первую. Каллисто, растрепанная, вся в слезах, загородила мой путь к отступлению. Ее прекрасные зеленые глаза жаждали видеть меня мертвым.

– Ты! – только и смогла произнести девушка. – Глупый, ничтожный смертный! Ты все испортил!

– Я спас твоего пацана! – возмутился я; вместе со мной говорили и остатки алкоголя в крови. – Найдет себе новую! Прочь с доро…

Тут меня настигла самая сильная пощечина в моей жизни, тут же выбив из дурной головы все мысли. Зажимая кровоточащую губу, я мигом протрезвел, как стеклышко.

– Ты! Ты больше никого не полюбишь никого до конца своих дней! – процедила сквозь зубы девушка, ее глаза горели. – Никогда! Так и знай! До встречи!

– Да чтоб тебя! – я с трудом стоял на ногах, правое ухо звенело дюжиной колоколов. – Проваливай, чокнутая!

– Как пожелаешь! Прощай!

Она развернулась и скрылась в дверном проеме, навсегда исчезнув из моей жизни. Я нисколько не огорчился и обернулся в зал в поисках своей неугомонной черноглазой блондинки. Она стояла прямо передо мной и протягивала драгоценное ожерелье Лианы, аккуратно сжимая его тонкую золотую цепочку между большим и указательным пальцем.

– Ты кое-что забыл, Лео, – спокойно сказала она, черные глаза смотрели, не мигая, – твое золото.

Я взглянул на некогда прекрасное дорогущее украшение ценою в половину стоимости этого корабля и с ужасом шарахнулся в сторону. Блестящие драгоценные камни были все в темно-красной жидкости, кровь превратила алмазы в рубины. Что случилось с Лианой? Я быстро взглянул в зал и тут же встретился с голубыми глазами несчастного Андреа, парень все еще держал свою мертвую невесту на руках. Так Ромео и Джульетта с легкой руки судьбы превратились в Орфея и Эвридику.

– Ты всегда желал золота, – напомнила о себе Селеста.

– Ты сдурела? – прошептал я, с ужасом глядя на кровавое ожерелье – с его помощью я бы мог запросто купить себе отличный дом, новую машину и есть в шикарных ресторанах до конца своих дней, но вместо этого я лишь отвел ее руку в сторону. – Оно все в крови!

– О, наивный мальчик, – улыбнулась Селеста, черные глаза сверкали, – знаешь ли ты, что на Земле все золото в крови? Бери, его можно отмыть!

– Нет! – закричал я, отступая назад, и снова взглянул в зал.

«Реквием» кончился, убийства тоже, стороны разбирали своих раненых и считали потери. Странно, почему же глаза Селесты совсем не светлеют? Ведь все кончено!

– Что тебе сказала Каллисто? – неожиданно перевела она тему.

– Ничего особенного, – быстро ответил я, – просто наорала и дала по морде!

В это время к нам подбежал взволнованный Лукас в потрепанном костюме и с разбитой щекой. Его черные глаза расширились от блеска драгоценных камней. Секунда – и крепкий кулак швейцара сжался вокруг дорогого ожерелья, кровавого билета в волшебный мир роскоши и удовольствия. Он с силой выдернул драгоценность из руки Селесты и с радостными воплями помчался прочь из зала. Правда, ему не удалось уйти далеко: задыхаясь, бедняга замертво упал с лестницы, кубарем покатившись вниз по ступеням.

– Семь – один, Лео, – сказала Селеста. Ее черные глаза впитывали свет, девушка развернулась к выходу, – Это была не кровь, а отравленное вино. Бедняга Лукас порезался камнями. На Земле золото убивает гораздо больше людей, чем любые другие металлы.

– Ты хотела меня убить? – закричал я, в ужасе отступая назад. – Этим дурацким ожерельем с ядом, да?

– Осторожно! – только и успела выдохнуть девушка, ужас застыл в ее прекрасных черных глазах. – Нет!

В это время что-то холодное и острое прошло сзади сквозь мои ребра, сумасшедшая пронзительная боль обожгла спину. Я потерял равновесие, пытаясь обернуться, свет постепенно мерк в моих глазах.

– Вендетта, – донесся откуда-то издалека тихий шепот Андреа.

И, хватаясь за его новый кремовый костюм, перепачканный в чем-то липком и темно-красном, я с ужасом взглянул на окровавленное лезвие ножа и рухнул к ногам обезумевшего от горя скрипача. Теперь-то я понял, почему глаза Селесты так долго оставались черными.

На этом моя печальная история могла бы бесславно закончиться, но, увы, все только начиналось. Не прошло и десяти минут, как я снова открыл свои зелено-карие глаза, лежа на кровати в своем светлом прибранном номере. За огромным окном ярким торжественно пылал закат, теплые солнечные лучи били прямо мне в лицо. Я выругался, в сотый раз пожалев о том, что собственноручно сломал карниз и жалюзи.

Правой рукой медленно и осторожно я провел по своей спине, туда, куда мог только дотянуться. Прямо под ребрами мои пальцы наткнулись на какое-то липкое месиво. При детальном рассмотрении я понял, что это была моя собственная кровь.

– Могло быть и хуже! – тяжело вздохнул я.

И в этот самый момент из ванной до меня донеслось тихое журчание воды. Селеста?..