Текст книги "Чемодан. Вокзал. Обойма"

– Ширинбеков, – повторил милиционер и обернулся к Ларину, требуя объяснений.

– Я вечером отпустил его в город, – спокойно произнес Андрей. – Они не заключенные, не крепостные, чтобы безвылазно сидеть на стройплощадке.

– Что ж, и это проверим. Надеюсь, не его кровь я вижу на песке. Так, с регистрацией, если она, конечно, настоящая – а это мы обязательно пробьем, – у вас все в порядке. И контракт проверим. Ведь всякое случается.

Ларин набрался наглости и поинтересовался:

– Можно узнать, почему вы и ваши люди здесь появились? Я милицию вызвать еще не успел.

– Звонок бдительного прохожего: слышал крики, видел драку… Вот нам и поступил сигнал. Мы оперативно на такие вещи реагируем.

Говоря эти слова, майор мило улыбался. Ведь и ежу было понятно, что за сетчатой оградой сотни метров пустыря, по которым ни один добропорядочный и законопослушный человек ночью прогуливаться не станет.

– Спасибо, что объяснили, – сдержанно ответил Андрей.

– Пока мы здесь будем проводить обыск, вы съездите с нашими сотрудниками. О документах не беспокойтесь, они у меня побудут до выяснения обстоятельств дела.

Спорить было бессмысленно. Ларин было подумал, что слова «съездите с нашими сотрудниками» означают сесть в «Волгу», к ней и направился. Но майор окликнул его:

– Не сюда.

Зашипела пневматика, и дверь небольшого автобуса с тонированными стеклами отошла в сторону. Внутри было темно.

– В автобус? – на всякий случай переспросил Андрей, подозревая, что все для него может кончиться даже хуже, чем он предполагал.

Возможно, и гастарбайтеры, и нападение на них, и появление милиции являлось лишь ширмой спецслужб, вышедших на след тайной организации по борьбе с коррупцией. И настоящая цель всего предприятия, захватить его – Ларина.

– Поторопитесь! – прозвучало в спину Андрею, когда он на мгновение задержался перед блестящей рифленой подножкой автобуса.

В салоне было темно. Он видел лишь силуэты двух сидящих внутри людей. Дверь за Лариным с шипением закрылась, и автобус, заурчав двигателем, выехал за ворота стройплощадки. Никто не предложил Ларину сесть, никто не отдавал ему распоряжений. Он стоял возле кабины водителя, отгороженной сплошным затемненным стеклом, всматривался в полумрак и глубоко дышал, перебирая в голове варианты того, как следует вести себя дальше. В мыслях уже виделся утомительный допрос у следователя.

То, что автобус не имеет отношения к милиции, во всяком случае, к заурядному райотделу, он почувствовал почти сразу – слишком новый, слишком ухоженный и дорогой. Да и запах в салоне стоял странный. Обычно любая милицейская техника бывает насквозь пропахшей терпкими мужскими запахами. Андрей потянул носом, различив еле уловимый, причем знакомый запах духов.

– Лора? – негромко спросил он, всмотревшись в темноту.

– Догадался же, черт, – наконец-то один из силуэтов пошевелился, и на фоне окна Ларин увидел, как поблескивают длинные женские волосы.

В салоне зажегся неяркий плафон, в свете которого Андрей уже отчетливо видел расположившихся на заднем сиденье свою напарницу Лору и невысокого мужчину с мясистым лицом – Павла Игнатьевича Дугина. Андрей хоть и работал на него уже не первый год, но до сих пор толком не знал, какую именно должность занимает этот высокопоставленный аналитик в верхних эшелонах Министерства внутренних дел России. Но зато он знал другое – то, о чем даже не подозревало большинство простых смертных и, конечно же, руководство самого Дугина.

Павел Игнатьевич являлся главой, мозгом и организатором тайной структуры по борьбе с коррупцией, действовавшей абсолютно неконституционными методами. Экономическое и правовое состояние российского государства просто не могло не породить этой глубоко законспирированной организации, не имевшей даже названия. Когда коррупция разъедает все эшелоны власти, проникает на все уровни от патрульно-постового милиционера до министров силовых ведомств, бороться с ней законными методами становится невозможно. Ведь получается, что преступники должны ловить и изобличать сами себя. Они действуют нагло, будучи уверены в безнаказанности. Они заранее предупреждены о любом движении следствия. Этот принцип был раз и навсегда сформулирован в русской народной мудрости уже много веков назад: «Рука руку моет».

Коррупция в России – это уже не исключение из правил, а стиль жизни, могущественная сила. Но любая сила порождает и противодействие. Закон физики. Вот, благодаря Дугину и случилось то, что должно было случиться. Он, используя свое высокое служебное положение, смог собрать информацию о многих честных офицерах-силовиках, пострадавших из-за того, что они пытались противостоять беззаконию в рядах своих ведомств, и желавших привлечь к ответственности зарвавшихся чиновников. Да, их увольняли, лишали должностей и званий, даже судили и отправляли на зоны – лишь за то, что они пытались добиться справедливости и соблюдения закона для всех без исключения. У продажных чиновников всегда находился способ расправиться с неугодными и через купленных следователей, свидетелей, судей, прокуроров придать делу видимость законности. Закон против оборотней в погонах почти бессилен. Дугин отыскивал этих честных офицеров, используя свое влияние, и вновь устраивал на службу. Некоторых, как Ларина например, ему даже удалось вытащить из тюрьмы, устроив ему побег.

Тайная организация со временем приобрела определенную структуру. Дугин был гением конспирации. Он создал «тройки». Лишь трое участников – честных офицеров знали друг друга лично. Знали еще и того, кто был над ними, но не ведали, какую должность и где он занимает. В случае провала выдергивалось лишь одно звено, но организация оставалась на плаву. Иногда даже работающие в одном кабинете члены тайной организации не подозревали, что их сосед тоже состоит в ней. Главной целью Дугина было не покарать всех коррупционеров, ведь это невозможно из-за массовости явления. Тактика была эффективна: он сделал ставку на яркие точечные удары, которые получали бы огласку в обществе. И неважно, за что в итоге садился в тюрьму бравший миллионные взятки чиновник – хоть за подстроенные сексуальные преступления. Главное, что он был наказан и его окружение понимало, в связи с чем свершилось над ним возмездие.

Иногда в организации Дугина использовали даже прямое физическое устранение, если нельзя было поступить по-другому. Главное – эффект от этого, а руки у членов организации не были связаны никакими инструкциями и законами. Они действовали против преступников в погонах и засевших в чиновничьих креслах коррупционеров их же методами. Об организации уже ходили легенды. Ее участников пытались выследить, перекупить. Но людей объединяла идея, а это куда сильнее подкупа и угроз. К Дугину стекалась информация, поэтому он заранее мог предвидеть возникающие опасности, обходить и предотвращать их.

Бывший наро-фоминский опер, бывший осужденный, отбывавший срок на зоне «Красная шапочка» для сотрудников МВД, прокуратуры и ФСБ, Андрей Ларин был боевым копьем организации, одним из многих, но лучшим из них. Именно ему Дугин и доверял самые ответственные задания. Для всех людей человек, бывший некогда Андреем Лариным, стал мертв. Его обгоревший труп был найден на пожарище коттеджа, который заключенные возводили для начальника зоны. Тело опознали лишь по нательному крестику. А затем была пластическая операция, месяцы тренировок по стрельбе, экстремальному вождению, рукопашному бою… Менялись конспиративные квартиры, документы… Прежняя жизнь иногда казалась Андрею нереальной, словно все происходило и не с ним вовсе. Ведь теперь ему приходилось выдавать себя то за журналиста, то за бизнесмена, то за сотрудника силовых структур. Естественно, такому человеку не положено было иметь ни друзей, ни знакомых, ни даже постоянной женщины. Для него существовали лишь напарники и изредка напарницы по заданиям. Кто окажется с ним в одной связке в следующий раз, определял исключительно Дугин. Иногда Андрей и сам толком не знал всей схемы операции – не позволяла секретность. Дугин обрисовывал лишь его участок работы. А остальное ложилось на плечи других людей. Десятки аналитиков, информаторов обеспечивали выполнение задания. И иногда сообщение, полученное от простого участкового, находившегося на нижней ступеньке иерархии тайной организации, значило куда больше, чем секреты, раздобытые в недрах администрации президента.

– Ну, как тебе новая работка? – прервал затянувшееся молчание Павел Игнатьевич Дугин.

– Могли бы появиться и менее затейливым способом. Все-таки нервы, даже у меня, не железные.

– Это не дешевый эффект, Андрей, и я не народный артист России, чтобы специально такие фокусы устраивать. Самое странное, что майор, когда говорил тебе о звонке прохожего, не лукавил. Сигнал-таки от гражданина поступил. Правда, не по линии экстренной службы, а напрямую мне. А у меня всегда наготове есть свои люди, легкие на подъем. – Дугин повел рукой в воздухе, словно очерчивал шеренгу бойцов со щитами.

– Ваш человек следит за стройкой?

– Во-первых, не ваш, а наш. А во-вторых, естественно, ты у меня под наблюдением. Фиксируем, кто приезжал, когда; отслеживаем, куда направился, с кем встретился. Так что картина вырисовывается вполне определенная. Я же не просто так старался тебя бригадиром в фирму по трудоустройству гастарбайтеров внедрить. Для этого человек твоей квалификации не нужен. Теперь, когда мне стали понятны вертикальные и горизонтальные связи, существующие между среднеазиатскими рекрутинговыми конторами и Департаментом труда и занятости, я уже хорошо представляю, куда тебя следует дальше двинуть. Сделаешь головокружительную карьеру в криминальном бизнесе.

Лора пока молчала, лишь слегка улыбалась. Ларин ее недолюбливал, хотя никаких претензий, кроме характера, предъявить к ней не мог. Все, за что бралась эта уж очень независимая молодая женщина, она делала блистательно и с выдумкой.

– Павел Игнатьевич, как я понимаю, мне и в дальнейшем придется работать с Лорой?

– Естественно. Знаю, что у вас иногда случаются нелады – не сходитесь характерами. Но о таких мелочах ради пользы дела можно и забыть.

Лора улыбнулась шире и, как показалось Андрею – даже немного хищно.

– Я знаю, что во мне тебя раздражает. Я конченая стерва. Но для женщины это не минус, а огромный плюс, – Лора даже развела изящные руки в стороны, как рыбак, похваляющийся уловом. – Иногда нужно не только метко стрелять и кулаками махать, но и уметь бедрами перед самым носом у мужика покрутить. От этого у вашего брата мозги иногда почище отшибает, чем от правильно проведенного хука левой.

– Не прибедняйся, Лора, – усмехнулся Ларин. – Иногда ты и врезать умеешь.

– Что есть, то есть, – согласилась женщина. – Так что придется тебе со мной на время смириться. Обещаю, что никаких поползновений, чтобы соблазнить тебя, предпринимать не буду.

– И не получится, – заверил Андрей.

– Это мы еще посмотрим.

– Ладно. К делу, – Ларин провел ладонью по лицу, словно смахивал сонливость. – Долго ваши… наши люди, – поправился он, – будут моих работяг третировать? Им, между прочим, с самого утра на верхотуре работать надо.

Дугин похлопал Андрея по плечу.

– Ровно столько, чтобы вся акция выглядела вполне реальной. И вообще, Андрей, ты слишком вжился в роль. За стройку можешь не переживать. Возведут торговый центр и без тебя. На нижнем уровне со всем безобразием, которое там творится, никогда не справиться. Будь ты хоть сто раз честным человеком, как твой прораб Фидель Иванович. Не заботься о единицах – тогда спасешь тысячи.

– Одичавшие гастарбайтеры, готовые убить за корку хлеба и сторублевую бумажку… Это, надеюсь, не ваша идея? Не вы их к нам подослали?

– Нет-нет. Не стоит придумывать то, что и так существует в природе. Они – порождение системы. Сами налетели. Ты верно подметил – одичавшие. Раньше я подобное только среди собак видел, а они – показатель; ведь собака – друг человека. Это люди вывели их из волков путем отбора. Вы, ребята, наверное, не раз видели, особенно в дачных поселках, диких собак. Летом дачники их немного прикармливают. Пока их немного и они сытые, то вроде бы безобидные. Ну так, порычать могут, машину или велосипедиста облаять. А потом дачники уезжают, и собак уже некому кормить. Вот тогда они сбиваются в стаи и добывают себе пропитание, как умеют. В первую очередь расправляются с теми, у кого одна с ними судьба, но кто слабее их. Бродячих котов тоже хватает, вот и рвут их на части. А потом и за людей принимаются. По моей статистике, в подмосковных дачных поселках каждый месяц до пяти смертельных исходов от нападения бродячих собак. А сколько покусанных, так это один бог знает. Не каждый к врачу станет обращаться.

– Павел Игнатьевич, я по вашей воле сейчас с людьми работаю, а не с собаками. В чем-то вы правы, но я смотрел в глаза и тех, кто на нас сегодня напал. В другой ситуации, у себя дома, я уверен, они были очень приличными людьми, не хуже нас с вами. Своему чутью я доверяю.

– Ты меня не дослушал. И мне не хотелось бы проводить параллель между людьми и животными, но она, к сожалению, существует. И вероисповедание, национальность тут не играют никакой роли. Возможно, мы с тобой, окажись в их стране в подобной ситуации, одичали бы еще быстрее и худшим бы зверьем сделались. Но ты не забывай, что есть и другие. Помни: ислам моложе христианства почти на семьсот лет. И в этом смысле они все молодые нации. Мы, христиане, в их возрасте еще не растратили свой запал, несли по всему миру свои привычки и нормы жизни. Русские огнем и мечом покоряли Сибирь, не считаясь с народами, которые ее населяли. Европейцы в это время точно так же покоряли Америку и относили древние цивилизации индейцев к варварам… Ладно, хватит истории. Ты в ней разбираешься не хуже меня и понимаешь, что я имею в виду. Беда не в том, что к нам приезжают рабочие из бедных стран, без этого не обходится ни одно развитое государство в мире. Это необходимость для всех мировых столиц, какой является и Москва. Другое дело, что это происходит абсолютно бесконтрольно.

– Ну как же? – с издевкой произнесла Лора. – И у нас есть Департамент труда и занятости, есть квоты. Ну а все остальное… это так, мелкие недостатки. Не станет же коренной москвич от заката до рассвета расчищать снег лопатой да метлой махать. Для этого надо кого-то из-за границы пригласить.

– Не прикидывайся дурочкой, Лора, – укоризненно покачал головой Павел Игнатьевич. – Подобные аргументы можно только простым обывателям в пример приводить, а не нашему Андрею, который уже находится внутри системы и знает, как она действует, не понаслышке. Да, есть квоты. Но весь вопрос – кто контролирует их соблюдение? Без должного контроля все получается так, как если бы пассажиры заходили в автобус: один показывает проездной билет, а потом передает его через плечо следующему. Так по одному проездному билету весь автобус и заполнится под завязку. В Департаменте труда и занятости и при прежнем его главе, Викторе Дерищенко, большого порядка не было. Но покойный, надо отдать ему должное, по российским понятиям, крал в меру. Продавал квоты рекрутинговым фирмам, но хоть как-то считался с последствиями, чем, наверное, и не угодил тем, кто платил ему деньги. Официальная версия его гибели – несчастный случай. Но по моим данным, его элементарно устранили.

– И как всегда в таких случаях, нужно искать того, кому это выгодно. Преемник на должности? – спросил Ларин.

– Новый глава Департамента Олег Юрьевич Пролясковский не столько преемник Дерищенко, сколько протеже тех, кто поставляет трудовых мигрантов в Москву и другие города России. Вот им-то уж точно нет дела до последствий. Я подозреваю, что с ним махровым цветом распустится следующая схема. По одной и той же квоте в нашу страну будут запускать в три-четыре раза больше мигрантов, чем положено. И заметь, Андрей, – больше, чем нужно государству. Теперь смотри. Твои ребята работают на стройке. Подобной бригаде среднеазиатов, в какой ты бригадирствуешь, для начала заплатят. Один раз – полную зарплату, потом – лишь половину, затем – треть. Наши застройщики и подрядчики отлично выучили слово «кризис» и постоянно вкручивают его, объясняя свое нежелание платить. Ну, а потом твои работяги в надежде, что им со временем отдадут уже заработанное, будут еще вкалывать три-четыре месяца, не получая ни копейки. Куда денешься с подводной лодки? Особенно когда тебе объясняют, что кризис виноват. Да и должны тебе приличную сумму, которую не хочется терять. Когда же приезжие работяги обессилят и одичают от безденежья, бунт поднимут, выяснится, что фирма-однодневка, подписавшая с ними контракт, просто исчезла. На их место в Россию привезут очередную партию людей. Рождаемость на Востоке высокая, как, впрочем, и безработица. А вот твои работяги останутся у нас в Москве. Точно так же и наши люди, уехавшие на Запад, редко когда возвращаются. Добавь сюда клановость; каждый специалист, сумевший хоть немного зацепиться у нас, перетащит сюда со временем всю свою деревню. Даже сегодня в московских роддомах женщины-гастарбайтеры почти стопроцентно отказываются от своих детей, передавая их на опеку государства. Проблема и сейчас не из легких, а Пролясковский со своими компаньонами только усугубит ее. Там, где скученность, нищета и безденежье, где люди просто не имеют возможности обратиться к врачу только потому, что у них кончилась регистрация, неминуемы вспышки эпидемии…

Лора явно скучала, посматривая в окно мчавшегося по Кольцевой автобуса. Она беззвучно шевелила губами, будто разговаривала сама с собой, обсуждая перспективы. Ларин слушал пространные рассуждения Дугина и практически полностью был с ним согласен.

– …Ты, Андрей, когда-нибудь задумывался, почему жители теплых стран все как один черноволосые и кареглазые?

– Генетикой никогда не увлекался и кружки по биологии не посещал. Все как-то больше спортивные секции, – ответил Ларин.

– А зря, иначе бы ты знал, что организм черноволосых и кареглазых более устойчив к болезням: к холере, оспе, чуме. На Юге и Востоке еще в древности от вспышек эпидемий погибли менее устойчивые популяции светловолосых блондинов, остались жить более устойчивые – кареглазые брюнеты. А вот в странах с суровым климатом, как у нас и у скандинавов, любая зараза суровой зимой просто-напросто вымерзает. И можешь себе представить, что ждет людей с так называемой славянской внешностью в случае вспышки смертоносной болезни…

– Вы, Павел Игнатьевич, ставите передо мной задачи, которые не под силу решить даже Институту микробиологии и эпидемиологии с подключением МВД и ФСБ.

– Не со следствиями надо воевать. А у каждой проблемы, Андрей, есть своя причина. Это как камешек, катящийся с горы, – не будет его, не будет и лавины. И вот твоя задача – упредить падение этого камешка.

– Новый глава Департамента труда и занятости Пролясковский?

– Он самый.

– Как я понимаю, Павел Игнатьевич, банальное устранение вашим планом не предусмотрено.

– Андрей, – укоризненно произнес Дугин, – если бы пуля могла решать сложные проблемы, мир бы давно был идеальным и справедливым. Мы должны сделать так, чтобы человек, сменивший его на посту, элементарно боялся бы нарушать закон.

– Нелегкая задача. Главу Департамента назначают и утверждают на самом верху, а я в эти кабинеты не вхож.

– Этого и не требуется. Главное – суметь повлиять на ситуацию. Потребуются твои таланты и таланты Лоры. На этот раз я не назвал бы вас напарниками. Вы партнеры. У каждого своя миссия. Ты уже внедрен в систему с азиатской стороны, Лоре же предстоит внедриться с российской. Только изучив состояние дел с обеих сторон, мы можем составить картину происходящего в целом.

– Будем играть на противоречиях? – спросил Ларин.

– У каждой из сторон есть секреты друг от друга. А для нас они перестанут существовать. Конечно, если все пройдет гладко. Информация правит миром, Андрей. Это закон современного общества.

– И все-таки куда мы сейчас направляемся?

Автобус сбавил скорость и свернул с Кольцевой, но поехал не в сторону города. Вдали виднелся лесок, поле и какие-то блеклые огоньки, рассыпавшиеся по пригорку.

– Я не зря вспоминал об одичавших собаках. Не для красного словца и не для того, чтобы кого-то обидеть. Лора придумала чудесный план, но она ничего не понимает в собаках. А вот ты уже однажды исключительно тонко сыграл роль кинолога. Ты этих животных нюхом чуешь, как и людей. Для людей Хайдарова ты все равно эту ночь проведешь в милиции на допросах. Так что будет неплохо, если подсобишь нам. Мне там показываться, – Дугин указал пальцем в окно на тусклые переливающиеся огоньки, – не с руки. Вот и поможешь Лоре подобрать достойные кандидатуры для выполнения ее плана.

– Может, меня все-таки посвятят в детали? – поинтересовался Андрей.

– Конечно, – с готовностью подтвердил Дугин. – Ты же знаком с моей манерой: конкретика в последнюю очередь. Так я снижаю вероятность преждевременной утечки информации.

– Для начала, что это за огоньки?

– Приют для бродячих собак, организованный волонтерами. Существует на частные пожертвования. Видел девушек, собирающих их возле метро и по электричкам? Последнее время наша структура налаживает контакты с общественными организациями. Не с провластными, созданными сверху, а со стихийными. Там, где людей объединяет идея. Пусть даже и немного дурацкая, наивная, но в таких людях всегда есть стержень, и мы можем им доверять. А теперь слушай план. Он прост и вполне выполним.

– И наверняка опасен, – предположил Ларин.

– Без этого в нашем деле никак нельзя, Андрей. Начнем с того, что супруга Олега Пролясковского – собачница и просто обожает своего белого пуделька Арчи…