Текст книги "Судный день для губернатора"

Был будний день, рабочее время, а потому Алиса знала почти наверняка, что хозяйки квартиры не окажется дома. Но все же позвонила. Выждав пару минут и не услышав никакого движения в квартире, она открыла ключами дверь, проскользнула внутрь и тут же закрылась изнутри. Только теперь, оказавшись в чужих стенах, девушка ощутила настоящий страх. А вдруг в квартире все же кто-то есть? А что, если кто-нибудь позвонит в дверь? В конце концов, директриса уйдет раньше обычного с работы и заявится сюда? Правозащитница чувствовала себя начинающим вором-домушником, которому предстояло совершить первую и, возможно, последнюю в своей жизни кражу. Но она нашла силы взять себя в руки, отбросить лишние мысли и приступить к тому, за чем, собственно, сюда и явилась.

Алиса осматривала комнату за комнатой, шкаф за шкафом, полку за полкой. Перед глазами девушки, сворачиваясь в разноцветный калейдоскоп, мельтешили книги, одежда, нижнее и постельное белье, диски, какие-то статуэтки, сувенирчики. Было немного странно, что попадается и много мужской одежды, а ведь, как знала Алиса, Ермакова была не замужем, жила одна. Но, в конце концов, даже такая бой-баба имеет право на ухажера-сожителя. Алиса заглядывала под диваны, кровати, поднимала матрасы. Наконец добралась и до рабочего кабинета. Перерыла содержимое выдвижных ящичков стола. Правда, один из них оказался заперт на ключ, а взламывать его Алиса не решилась. Она пролистала канцелярские папки, залезла в компьютер, внимательно изучив папки и файлы, записанные на жесткий диск… но никаких документов, явно компрометирующих директрису детдома, так и не нашла.

Уставшая и разочарованная, она села в офисное кожаное кресло с высокой спинкой и повернулась на нем, словно на карусели. Вокруг девушки завертелись по замкнутому кругу стены, пол, потолок, вновь стены, пол… Она хотела остановиться, схватившись за край стола, но промахнулась, зацепила ладонью баночку со скрепками. Та перевернулась, и из нее вместе со скрепками выпал ключик. Взгляд Алисы тут же остановился на нем. Теперь запертый ящик письменного стола был открыт. На дне лежала перевернутая лицом вниз старая деревянная рамка для фотографий. Худенькая ручка с длинными накрашенными ногтями потянулась к старому черно-белому фотоснимку. Длинные реснички захлопали, зрачки расширились, а лоб стянули морщинки. Девушка вглядывалась в лица людей, запечатленных на раритетном фото, и не верила своим глазам.

Двое мужчин лет этак двадцати пяти, в одном из которых Алиса без труда узнала еще молодого губернатора области Ладутько, стояли возле мангала с шашлыками. Закадычные друзья обнимали друг друга за плечи. Рядом на пеньке высилась початая бутылка водки «Столичная» и два граненых стакана. Молодой Николай Павлович показывал оставшемуся за кадром фотографу большой палец правой руки – мол, клево отдыхаем. А вот его друг, лицо которого девушке казалось знакомым, лишь скромно и как-то немного по-женски лыбился в объектив.

Правозащитница вынула старое фото из рамки, перевернула. На его обратной, пожелтевшей от времени стороне аккуратным почерком было выведено: «Коля и Женя навеки. 1982»…

…Ларин выходил из городского детского дома, держа в руке серебристый кейс с кодовым замочком. В нем лежала толстой кипой подшивка документов, подготовленная для него Ермаковой. Но Андрей не спешил запираться в своем гостиничном номере и уходить с головой в длинные списки недавно поступивших и уже несколько лет числившихся в детдоме детей, изучать таблицы с финансовой отчетностью, просматривать характеристики воспитателей – в этом он не видел никакого смысла. Знал, что ничего ценного там не найдет. Ведь директриса, несомненно, постаралась, отобрав и передав «инспектору из КДН» лишь те документы, которые не представляли для нее и ее покровителей никакой угрозы.

У тайного агента организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти были на сегодня совсем другие планы.

Покатавшись по городу на мотоцикле и вновь убедившись, что хвоста за ним нет, Ларин устроился за пластмассовым столиком дешевой уличной кафешки и заказал чашечку зеленого чая с хот-догом. Нет, его не мучили голод и жажда. Андрей просто выжидал. Выжидал, когда из детдома, расположенного через дорогу, выйдет та, за кем он собирался проследить.

Объект вскоре появился – Ермакова села в личное авто и двинулась в плотном потоке машин в направлении центра. Так и оставив нетронутыми кофе с хот-догом, Ларин оседлал своего железного коня и не торопясь, дабы не засветиться, поехал за директрисой следом. На этот раз на нем были неброская куртка-ветровка и однотонный шлем.

Евгения Викторовна оказалась одной из тех женщин, которых принято называть шопоголиками. Она буквально металась по бутикам, выходя из них все с новыми и новыми покупками. Андрей откровенно скучал, наблюдая за всем этим. Это не то, что он ожидал увидеть.

Спустя некоторое время накупившая дизайнерского барахла Ермакова припарковала свое авто на стоянке возле серебристого «Лексуса» и заспешила, шебурша объемными пакетами, к новостройке со шпилем. Ларин же закатил мотоцикл в один из прилегающих дворов, заглушил двигатель и спешился. Запрокинул голову, оценивающим взглядом осмотрев высившуюся перед ним обшарпанную девятиэтажку. Мимо него проехала, тарахтя старым движком, добитая «Лада». Не обратив на нее особого внимания, Андрей взбежал по ступенькам и исчез в темном подъезде, из которого отвратно тянуло мусоропроводом.

Последний – технический – этаж девятиэтажного панельного дома был пуст, но чувствовалось, что здесь недавно ночевали бомжи: расстеленные на бетонных плитах картонки, скомканные газеты, пустые бутылки, бычки, выкуренные до самого фильтра. От кучи тряпья пахло мочой и по́том.

Переступая через мусор, Ларин подошел к небольшому вентиляционному окошку, выглянул в него. Внизу как на ладони простирался микрорайон старой застройки: безликие, словно клонированные, серые коробки домов, детские площадки, прямоугольник школьного стадиона, на котором гоняла мяч детвора. Над всем этим высился, тянулся, словно желая уколоть небо своим шпилем, жилой небоскреб с VIP-апартаментами.

Андрей достал бинокль, приник к окулярам, отрегулировал резкость. Перед его глазами замелькали увеличенные мощной оптикой арочные окна элитного дома. Казалось, протяни руку – и ты проведешь пальцем по их стеклу. «Живых» окон оказалось немного, все больше незаселенные квартиры. Но вот нарисовалась блондинка, болтающая по радиотелефону на кухне. Возник греющийся под солнцем на подоконнике кот. Показался парень с банкой пива перед экраном плазменного телевизора…

Ларин поднимался все выше и выше – и наконец остановился на одном из окон десятого этажа. За полупрозрачной занавеской просматривалась просторная гостиная. Через какое-то мгновение в ней появилась Ермакова. Зевнув, она подошла к окну и задернула штору, но не до конца, оставив небольшой зазор. Теперь Андрей видел лишь часть гостиной.

– Вот черт, – выругался он. – Ладно, и на том спасибо. Хоть что-то видно.

…В салоне «Лендровера» сидели трое: одетые в гражданское майор Шмаков и капитан Лебедько, а на заднем сиденье, внимая каждому слову правоохранителей, расположился простоватый с виду мужичок, от которого несло трехдневным перегаром.

– …Зайдешь, отдашь ей этот документик, скажешь, что друзья твои на улице папку нашли. И если хочет получить остальное, то это денег стоит. Если сильно заинтересуется, спросит – сколько, уговаривать начнет, говори, что с корешами посоветоваться нужно. Дашь ей вот этот номер мобильника, скажешь, что твой, и уходи, – закончил инструктаж майор и отдал забулдону ксерокс документа, на котором стояла подпись Ермаковой, а потом надиктовал номер, который забулдон написал собственной рукой на клочке бумаги. – Мы тебя будем ждать у гастронома. Там и расскажешь, как все прошло.

– Въехал? – спросил Лебедько.

– Понял, не дурак, – отозвался пьянтос. – А бить меня не будут?

– Она одна живет, без мужика. Вот тебе штука. – Шмаков достал кошелек, отсчитал две пятисотрублевые купюры. – Они твои. Если и дальше пойдет, еще заработаешь.

Забрав деньги, забулдон выбрался из внедорожника и пошатываясь побрел к элитной новостройке. Майор затянулся электронной сигаретой.

– Думаешь, справится? – засомневался капитан, глядя пьянтосу вслед.

– А чего тут сложного? – выпустив кольцо дыма, удивился Шмаков. – Зашел, отдал и ушел. Делов-то… А кто мы такие, он все равно не знает.

…Алиса, затаив дыхание, сидела в стенном шкафу среди шуб-норок, плащей и женских костюмов, пахнущих дорогим парфюмом. Она уже жалела, что ввязалась во все это дело, и молила бога только об одном – лишь бы поскорее отсюда выбраться. Зажатая в ее кулаке ретрофотография с надписью «Коля и Женя навеки. 1982» на обратной стороне буквально обжигала ладонь. Девушка так и не успела вернуть ее на место, когда кто-то неожиданно начал открывать дверь… И вот теперь сидит в темноте, забившись, словно мышка, и наблюдает через узенький зазор меж раздвижных створок шкафа, как ходит туда-сюда по гостиной хозяйка квартиры.

Босые ноги ступили на ковер. Ермакова потянулась, словно бы собиралась достать руками до потолка, и подошла к зеркальным створкам шкафа. Придирчиво осмотрела себя с ног до головы. Затем сняла парик, блузку, юбку, оставшись в одном нижнем белье. Покрутила перед зеркалом задницей и стянула с себя трусы.

Алиса чуть не вскрикнула, увидев болтающийся между ног мужской член. Она даже несколько раз моргнула, думая, что ей померещилось. Но пенис оказался не оптическим обманом и не иллюзией, а самой что ни на есть реальностью. И словно бы в подтверждение этому правозащитница увидела, как к ногам хозяйки, а точнее уже хозяина квартиры, упали, вздрогнув силиконом, накладные груди.

«Женя». Алиса наконец-то поняла, кто тот второй мужчина с черно-белой фотографии.

Женя, которого еще недавно правозащитница знала как Ермакову Евгению Викторовну, голышом направился в ванную, прихватив с собой накладные сиськи. Зашумела вода.

Алиса поняла, что это ее шанс. Она крадучись миновала ванную с чуть приоткрытой дверью, дрожащей рукой повернула головку замка и выглянула на площадку, но тут же отпрянула. Какой-то забулдон, стоя в открытой кабинке лифта, сверяясь с бумажкой, вслух произнес номер квартиры, тот самый, где жила директриса детдома. Алиса в ужасе, что ее сейчас увидят, бросилась назад, даже забыв закрыть замок.

Забулдон стоял на коврике с занесенной над кнопкой дверного звонка рукой и тупо смотрел, как перед ним медленно сама собой открывается подхваченная сквозняком дверь квартиры. Ему показалось, что он уже позвонил, а потому и переступил порог, осмотрелся, не понимая, кто же ему открыл.

И тут из ванной вышел лысый, но накрашенный, как женщина, мужик в накинутом на плечи расстегнутом махровом халате. В разрезе одновременно виднелись и надетые уже накладные сиськи, и разомлевший под горячей водой член. Обнаружив, что он не один в квартире, лысый мужик по-бабски взвизгнул и запахнул халат.

И забулдон, и хозяин квартиры уставились друг на друга. Алиса, забившись в висевшие на плечиках шмотки, жалась к задней стенке платяного шкафа и, закрыв глаза, про себя молилась.

– Открыто ж было, я и зашел, вот, – промямлил забулдон, поняв, что происходит что-то не то. От увиденного у него помрачился рассудок.

– Ты кто такой? – Женя совладал с собой и подозрительно посмотрел на «синяка», топчущегося в прихожей.

– А Евгения Викторовна – это вы? – разглядывая лысого мужика в халате, неуверенно поинтересовался пьянчуга.

– Я вместо нее. Тебе чего?

– Понял, не дурак. Вот, дружбаны на улице папку нашли, вроде ваше, Евгения Викторовна. – И забулдон передал ксерокс документа с прикрепленным к нему листиком. – Там еще бумаги есть. Если хотите получить остальное, позвоните по этому номеру, это мой мобильник, – произнес он заученную фразу.

– Какая я тебе Евгения Викторовна? – проговорил сквозь сжатые зубы Женя.

– Ну, тогда не знаю, извиняйте. Трудно разобраться. Значит, это не вы, это Евгения Викторовна позвонить должна, – клинило пропитые мозги. – Но это денег стоит. Заинтересовало?

Женя ушел в ступор, и не столько от того, что увидел одну из копий тех бумаг, которые хранились в его сейфе. Больше всего его напугало то, что тайна его раскрылась. Кто этот урод? Как он попал в квартиру? Откуда у него эта копия?

– Ну, я пошел, – промямлил пьянтос, разворачиваясь.

– Останься, – прохрипел Женя.

Алиса услышала шаги, а вскоре в щелочке меж раздвижных зеркальных створок показался все тот же бомжеватого вида мужик – присел на стул, осмотрелся в гостиной, присвистнул. После чего даже в шкафу ощутился запах перегара.

– Я сейчас. Подожди меня тут, – донесся до ее слуха охрипший голос Жени.

Правозащитница уже не знала, что и думать. Сначала это шокирующее перевоплощение Ермаковой в мужчину, потом вот этот странный гость, типичный алкаш… Что все это значит? Что дальше? У девушки просто ехала крыша. Она даже забыла, что находится в шкафу в чужой квартире.

«О боже! – застучала зубами Алиса, увидев, как со спины к ничего не подозревающему алкашу крадется с молотком в дрожащих руках Женя.

Алисе захотелось крикнуть – «обернись», но слово комом застряло в горле. Крикни правозащитница – и следующей могла стать уже она.

Молоток резко опустился на темечко забулдыги. Тот захрипел, взмахнул руками, задергался, упал со стула. Женя склонился над ним, хлюпнул носом, затем принялся трясти.

– Где документы? Где?

А потом, поняв, что алкаш мертв, взвыл по-бабски и опустился на пол…

…Ларин уже потерял терпение, наблюдая в бинокль одну и ту же картину – спинка дивана, часть книжной полки, корешки которых он уже успел выучить наизусть, половина картины. Никакого движения. Как же ему хотелось заглянуть в ту часть гостиной, которая была прикрыта от него шторой!

И тут Андрей ощутил на чердаке еще чье-то присутствие. Нет, ему не могло показаться, это было совершенно исключено. Ведь за долгие годы работы на тайную организацию по борьбе с коррупцией у него выработалась своеобразная внутренняя сигнализация, оповещающая о надвигающейся опасности. И работала она так же безукоризненно, как швейцарские часы. Ларин и сам не знал, как такое возможно.

Андрей резко отскочил от вентиляционного окошка и сделал это вовремя. У него за спиной стоял широкоплечий гигант-богатырь с брутальным фейсом, в руках он держал увесистую монтировку.

– Извращенец, – прозвучало в адрес Ларина.

– Мужик… – только и успел сказать Андрей.

Монтировка просвистела в воздухе, Ларин успел подставить под нее бинокль. Гигант недолго думая пошел в наступление. Дальше объяснять что-либо было невозможно. Удары посыпались, словно конфетти из выстрелившей хлопушки. Андрей быстро пришел в себя, теперь уже он буквально месил кулаками своего противника. Костяшки его пальцев врезались то в упругие мышцы пресса, то в суставы, то в черепушку. Гигант лишь защищался, пятился в угол чердака, ставя блоки. Выбитая из его огромной ручищи монтировка валялась в куче мусора.

Ларин сделал обманный маневр, заставив противника ошибиться, а затем нанес удар ногой. Носок его ботинка буквально впился в левый бок богатыря. Тот захрипел, открылся, опустив руки. Андрей моментально вмазал ему кулаком в нос. Хрустнула переносица. Из ноздрей ручьем полилась кровь.

Казалось, что исход поединка предрешен. Но гигант оказался крепким орешком. Практически зажатый в угол, он резко выпрямился, выпятил грудь и разъяренным медведем кинулся на Ларина, намереваясь снести того своим весом. Андрей успел нанести несколько ударов в грудь, но это не помогло. Его будто снесло сильной волной, отбросило и тут же придавило к полу.

Гигант сидел на Ларине неподъемным грузом, прижимал коленями его руки – чуть ли не рычал ему в лицо и наносил огромными кулачищами удар за ударом. Андрей извивался ужом, пытался высвободить руки, зацепить шею противника ногами, но те едва отрывались от пола. Он уже чувствовал, как течет по подбородку, стекая на шею, теплая струйка крови. Как подрагивает разбитая бровь. Как царапает язык сошедший с места зуб.

Голова упала набок. Ларин словно в тумане увидел разбросанные по бетонному полу картонки, скомканные газеты, бычки, пустую бутылку из-под водки с надорванной этикеткой. Последняя была так близка…

Гигант с брутальным фейсом убрал одно колено с руки противника и, надавив им на горло Андрея, стал душить. Ларин закашлялся – глаза, казалось, вылезут из орбит. Уже ни на что не надеясь, он потянулся высвободившейся рукой к бутылке. Его пальцы едва коснулись влажного горлышка. Чуть-чуть не хватало, чтобы завладеть ею.

А богатырь продолжал душить. Губы Андрея посинели – запас воздуха в его легких был на исходе.

Ларин тянулся за бутылкой, понимая, что это его единственная надежда. Фаланга указательного пальца вошла внутрь горлышка. Андрей тут же подтянул пустую тару поближе. Пятерня моментально сомкнулась на горлышке.

Гигант даже не сразу понял, что произошло. В голове у него раздался странный гул. И лишь увидев осыпавшиеся на лицо Андрея осколки и хлещущую на них сверху кровь, он потрогал свою голову, а затем взглянул на ладонь. Она вся была в крови.

– И… все-таки… я… тебя… уделал… – пробормотал Андрей, прежде чем перед его глазами погас свет…

Убрав колено с горла отключившегося Ларина, гигант поднялся и, обнажив зэковские татуировки, сорвал с себя майку. Тут же туго обмотал ею окровавленную голову. Перед глазами богатыря все плыло, но он продолжал держаться на ногах.

…Балаболившие на лавке бабки тотчас же смолкли, увидев, как из подъезда девятиэтажки вышел какой-то татуированный громила с повязкой на голове, тащивший на плечах избитого, вывалянного в пыли и побелке Ларина. При полном молчании гигант открыл багажник «Лады», с трудом вместил туда немаленького Ларина, поджав тому ноги в коленях, и хлопнул крышкой. Затем сел за руль, провернул ключ в замке зажигания и медленно покатил по двору.

– Вообще алкашня опупела. Мало того что бухают у нас на чердаке, так еще и бои устраивают, – глядя им вслед, возмутилась одна.

– Ничего-ничего. Ладутько с этой шушерой разберется. Обещал ведь, что будем жить в современном процветающем городе. А я ему верю. Он мужик слова – сказал, значит, сделает, – убежденно произнесла другая…

…Шмаков нервно пыхтел электронной сигаретой, поглядывая на электронные часы, встроенные в панель приборов.

– Что-то слишком долго. Уж не свалил ли он к своим дружкам под гастроном? – даже и не знал, что думать, майор.

– Да не мог. Подъезд у нас на виду. В него зашел – значит, должен из него и выйти, – барабанил пальцами по рулевому колесу капитан Лебедько.

– Не нравится мне все это, – покачал головой Шмаков.

К подъезду, в который полчаса назад зашел забулдыга, подъехал микроавтобус с тонированными стеклами. Из него выбрались двое высоких молодых мужчин в темно-синих комбинезонах. Лица каменные, движения резкие, взгляд холодный. Немного потоптавшись возле машины, они зашли в подъезд.

– Все, капец, – съехал по спинке кресла майор. – А про эту дуру лучше забыть… Сейчас выведут бухаря на улицу, а он пальцем на нашу машину покажет – мол, ни при чем я, это они меня попросили. И все, финита ля комедия, суши сухари.

– С чего ты взял? – напрягся капитан.

– А то ты их лиц не видел, ничего не понял… Я-то одного из них узнал. Из ФСО, губернатора охраняют, – от волнения Шмаков даже вспотел. – Все, рвем на хрен отсюда! Заводи!

– А как же… – хотел было что-то сказать капитан.

– Заводи, я тебе сказал, – рявкнул, оборвав его, майор.

Внедорожник буквально вылетел со стоянки и лихо помчал прочь от элитной новостройки.

…Вскоре из подъезда показались двое в комбинезонах. Но не с пустыми руками. Они понесли к микроавтобусу скрученный в трубку ковер. Судя по их напряженным лицам и прерывистому дыханию, ноша была достаточно тяжелой.

Загрузив ковер в салон, они облегченно вздохнули. Немного спустя к ним вышел и Женя, уже в женском обличье. Все трое сели в машину и укатили.

Буквально через несколько минут из подъезда пулей вылетела обезумевшая Алиса и тут же побежала куда глаза глядят – лишь бы подальше от этого злополучного дома. Девушка перепрыгивала через невысокие заборчики, топтала клумбы с цветами, расталкивала прохожих – так, словно за ней гнался кровожадный хищник. Ее всю трясло, а перед глазами по-прежнему стояла ужасная картина, которую ей довелось увидеть в одной из квартир элитного дома.

Правозащитница ни на кого и ни на что не обращала внимания, а потому даже не заметила, как выбежала из арки прямо под колеса автомобиля. Водитель тут же ударил по тормозам, из-под колес пыхнуло дымком. Но расстояние до выбежавшей на дорогу девушки было слишком мало, чтобы машина успела как следует затормозить. И продолжающий ехать по инерции автомобиль сбил Алису.

Водитель добитой «Лады» – широкоплечий татуированный гигант с брутальным фейсом – выбрался из салона и, придерживаясь за обмотанную окровавленной майкой голову, подошел к лежащей на асфальте девушке. Склонился над ней, нащупал пульс.

– Эй, ты в порядке? – спросил гигант и похлопал Алису по щекам.

Правозащитница пришла в себя – приоткрыла глаза.

– Что со мной? – смотрела она на незнакомого человека.

– Ты цела? Ничего не болит? – осматривал ее с ног до головы бугай. – Ничего не сломано? Ну-ка, пошевели пальчиками. И как же тебя так угораздило?

– А вас? – криво улыбнулась девушка, имея в виду окровавленную повязку на голове гиганта. – Голова только болит.

Алиса присела, посмотрела на кулак, из которого торчал краешек помятой фотографии.

К перегородившей дворовый проезд «Ладе» уже спешил какой-то дедок.

– Летают тут по двору шумахеры пьяные! Совсем обнаглели, страх потеряли… Сейчас полицию вызову!

– Пошел на х… – прищурился на него гигант.

– Менты тебе мозги вставят, – пригрозил старикашка и, размахивая палочкой, побежал к подъезду.

– Мне с мусарней встречаться не с руки, – тихо проговорил гигант.

– Мне тоже, – доверительно сообщила Алиса. – Значит, нам по дороге.

Гигант помог девушке подняться, усадил ее к себе в машину. Затарахтел старый движок. Выхлопная труба плюнула едким облаком дыма, и «Лада» умчала прочь.

– Ты, дочка, только того, не отрубайся, – покосился на пассажирку гигант.

– Постараюсь. – Алиса прикрыла глаза и нырнула головой на лобовое стекло.