Текст книги "Черный трафик"

Глава 2

Когда Антон приехал на место преступления, уже совсем рассвело. Недовольный и невыспавшийся Быков расхаживал по обочине дороги, заложив руки за спину и низко опустив голову. Сейчас он напоминал бычка или здоровенного барана, готового кинуться в схватку. Объектом нападения Антон сразу же почувствовал себя.

– Неплохо живешь, – вместо приветствия проворчал полковник, – отсыпаешься в постельке, приезжаешь позже начальства. Кто кого уговаривал сюда ехать?

– Алексей Алексеевич, – попытался разрядить обстановку Антон, – прошло всего тридцать минут. Это вы каким-то чудом оказались тут раньше меня.

– Чудом, – ворчливо повторил Быков. – Какое, к черту, чудо, когда я еще домой не ездил, ты меня в кабинете застал своим звонком. Пошли, будем смотреть.

Антон послушно пошел следом за полковником с некоторым чувством вины. Вот он немного обиделся, что Быков стал ему выговаривать, а Быков, между прочим, уже сутки на работе, а может, и больше. Он, между прочим, с пониманием отнесся к идее своего молодого субалтерна, то бишь младшего офицера, и поперся на место преступления, потому что этому субалтерну приспичило. Поверил, значит, что Антон резонно воспринял это преступление как, возможно, относящееся к его делу. А самому Антону размахивать служебным удостоверением не стоит, да и в удостоверении у него написано, что работает он в Управлении собственной безопасности. Это всем присутствующим мгновенно запомнится, и слухи пойдут нехорошие. Вот и приходится полковнику Быкову каждого сопливого субалтерна прикрывать.

Первое, на что Антон обратил внимание, – это номера «Газели». Так и есть, 30-й регион, Астраханская область. Собственно, это единственная причина, по которой Антон сюда и прилетел, как только поступила информация о преступлении. Наверное, это и Быкова подтолкнуло на активные действия. Астрахань, черная икра, до Екатеринбурга не так уж далеко. Какие еще ассоциации и особые подозрения нужны? Ах да! Труп водителя и машина, загнанная за лесополосу вдоль дороги.

Криминалисты со следователем еще не приехали, и можно было, прикрываясь полковничьей формой Быкова, походить и посмотреть вокруг. Два инспектора ДПС, которые обнаружили машину, естественно, спрашивать документы у полковника полиции не стали, а терпеливо ждали опергруппу. Благо, и полковник никуда не лез, следов не затаптывал, улик не уничтожал. Топтался в сторонке и кого-то ждал. Потом приехал какой-то парень в гражданке, и они стали с полковником топтаться вдвоем, но уже ближе к машине и трупу. Инспекторов это не особенно интересовало, потому что позади бессонная ночь, а впереди не долгожданный отдых, а корпение над рапортами по поводу этой астраханской «Газели».

Быков остановился за несколько шагов до задней стенки контейнера и молча стал смотреть, что можно было расценить как предложение Антону самому начинать делать выводы.

– Ломали грубо, – кивнул Антон на свернутые набок запоры и сбитый навесной замок. – Интересно, а у водителя ключа не было? Или брезговали у убитого в карманах рыться? Странно, правда, Алексей Алексеевич?

– Наличие ключа в карманах убитого определят криминалисты. Не зацикливайся на нем. Хотя согласен, ключ должен быть.

– Отсюда плохо видно, но, по-моему, там внутри, – показал в сторону открытой створки контейнера, – какое-то тряпье, барахло. Такой товар только на рынке на лотках раскладывать. Не взяли, потому что дешевое тряпье? Времени не хватило? Позже хотели приехать и перегрузить? Кажется, ни один вопрос не подходит. Похоже на спонтанное ограбление. Напали на первую попавшуюся машину с целью поживиться, а там ничего интересного не оказалось. Ограничились кошельком водителя и все. Например, это могли быть наркоманы, которые очень спешили, потому что вот-вот ломка начнется, а дозу еще купить надо.

– А чего их понесло за город? – с сомнением возразил Быков. – Грабануть жертву можно и в городе.

– С пикника ехали, – предположил Антон. – Увидели иногороднюю машину, решили, что водитель в такую даль без денег не заберется, вот и грабили наверняка.

– Н-ну… может, и так, – пожал плечами Быков. – Пойдем, на труп глянешь.

Делая большой крюк, чтобы не затоптать следы, Быков повел Антона туда, где лежало тело водителя. Метрах в десяти от «Газели» между двумя березами белела футболка. Вблизи хорошо видны были раны и кровавые пятна на одежде. Тело лежало лицом вниз, чуть скрючившись.

– Грубо, – заметил Антон.

– Что «грубо»? – не понял Быков.

– Убивали грубо. Торопливо и неумело. И умер он не сразу. Три ножевых ранения в области спины, думаю, что в области живота или груди тоже есть. Под телом много крови. Шушера какая-то, может, залетные. Несерьезно как-то все.

– И что? – пристально посмотрел на подчиненного Быков. – Уезжаем? Тебе все ясно?

– Все было бы ясно, если бы не астраханские номера. И в кузов бы заглянуть, а потом уже можно ждать результатов от криминалистов.

– Ладно, – после короткой паузы согласился Быков. – Давай, только аккуратно. Инспектора вроде задремали у себя в машине.

– Я ботинки сниму.

Быков хмурился, но терпеливо ждал, пока Антон вылезет из кузова. Полковник понимал, что они пошли на серьезное нарушение и в случае чего отписываться и объясняться им обоим придется очень долго. Но на Антона можно было положиться. Умел он не оставлять следов, это Быков знал точно.

Наконец Антон появился. Он оперся на плечо Быкова и мягко спрыгнул на траву.

– Как я и предполагал. Тряпье! Дешевые носки, детские колготки, футболки какие-то «самопальные». Такое ощущение, что это даже не китайского производства, а какого-то отечественного кооператива. Просто в мешки навалено и резинками связано в пачки по десяткам. Ни упаковок, ни фирменных ярлыков. И все разворочено, раскидано. Наверное, искали что-то более ценное, но не нашли. Я, кстати, тоже.

– Значит, думаешь, что грабители надеялись на ценный груз, а его не оказалось?

– Думаю, что так. В любом случае надо ждать заключений экспертов. – Антон вдруг замолчал и стал смотреть на посветлевшее утреннее небо. Потом снова заговорил, все так же глядя в небо: – Преступление мне уже не кажется нелепым. Тут как раз все выглядит более или менее логичным. Смущает другое. На кой черт было тащить это барахло из Астрахани в Екатеринбург? Товар копеечный, дорого не продашь. Бензина больше спалишь, чем заработаешь.

– Может, он его вез попутно. Ехал, скажем, на родину, в гости, а чтобы порожняком машину не гнать, решил хоть часть дороги окупить. Вот и набрал дешевого товара, а тут собирался его оптом торгашам сдать. Установим личность – выясним родственные связи.

– Есть, Алексей Алексеевич, еще вариант, – усмехнулся Антон. – Он вез это барахло в какой-то детский летний муниципальный лагерь отдыха, поэтому все такое дешевое. Например, у него там «прихват», обещали купить для детей.

– Почему ты считаешь, что лагерь детский? Там в машине только детское тряпье?

– Почти. Но дело не в этом. Просто под мешками на полу валяется одна конструкция, что-то вроде заготовки для детского туалета. Лист толстой фанеры на каркасе из брусков, а в нем ряды прорезей овальных, как в уличных туалетах с выгребной ямой.

– Ты где это такие туалеты успел увидеть? Вроде в наше время их и не строят уже.

– Видел! Давно, правда. Но это я так, к слову, ассоциация возникла.

– Ладно, поехали отсюда, – приказал Быков. – Результаты осмотра места происшествия, содержимого машины и вскрытия тела я тебе достану. Выводы делать будем потом.

Вестей от Быкова не было больше суток. Антона подмывало позвонить шефу и узнать, как обстоят дела с результатами экспертизы, но он понимал, что Быков молчит не потому, что забыл про него и про свои обещания, просто пока нет у него этих результатов.

А потом по своим каналам Антон узнал, что на территории поселка Маяк обнаружены три трупа с признаками насильственной смерти. Это было уже интересно. Когда за окном двадцать первый век, когда ты живешь в крупном промышленном центре на Среднем Урале, то невольно обращаешь внимание на такого рода преступления. Ладно, если бы труп был один. Бывает, что один человек убивает другого. Пьяная ссора, в дом влез грабитель, чувство личной неприязни, заказное убийство, в конце концов. Но когда трупа сразу три!

Антон стал вспоминать все известные ему случаи группового убийства. Он помнил массовую драку, в результате которой были убиты несколько человек. Помнил про случай, когда одна преступная группировка перестреляла несколько человек из другой группировки. Кстати, примерно в таком же загородном домишке во время пьянки зашли двое и с двух рук из пистолетов положили несколько человек. Были случаи отравления угарным газом и пропаном, но сюда они не подходили, тут явные признаки насильственной смерти.

Ничего другого Антон придумать не смог. Получалось, что это чистая «бытовуха» и чисто бандитская разборка. Остальное должна дать работа экспертов-криминалистов. Значит, снова надо теребить Быкова и просить раздобыть заключения.

Преступление произошло вчера, опергруппа выезжала на место преступления в Маяк тоже вчера. Антон решил, что стоит съездить в этот поселок. Тем более дозвониться до Быкова не удалось и пришлось ограничиться эсэмэской, что ему срочно нужно переговорить.

Дом, в котором совершено убийство, оказался заброшенным бревенчатым срубом на окраине поселка. Бревенчатые стены осели, завалинки давно рассыпались, а крыша провалилась в двух местах. Почерневшие остатки сеней и ступеней ведущей в дом приступки, окна с запыленными и местами разбитыми стеклами, от забора остались только несколько торчащих из земли палок.

Антон смотрел на это убожество и мысленно радовался. Будь это другой дом, более целый, даже жилой, то обязательно кто-нибудь сюда уже залез бы. Алкаши поискали бы, что продать и пропить, за цветным металлом могли влезть. Но в своем нынешнем состоянии этот дом выглядел настолько зловеще, что заходить в него нормальному человеку не захочется. Особенно зная, что там только что лежали трое «злодейски убиенных».

Антон не торопясь обошел вокруг дома и осмотрелся. Дом в самом деле стоял немного особняком, ближе к речке. Река Серебрянка возле поселка расползалась в стороны и образовывала приличное расширение. Течение тут было не очень стремительное, поэтому берега частично заросли карагозом и, наверное, заилились. А вон и коровьи следы, местные не могли удержаться, чтобы не использовать это место под водопой скота.

Чуть левее берег порос ивняком и кустарником. Видимо, тут рыбачить удобно: тихая заводь, тенистое местечко, камыш. Интересно поговорить бы с местными рыбаками, может, они что и видели. Хотя оперативники из уголовного розыска наверняка всех возможных свидетелей уже опросили. Ладно, вернемся к дому.

Антон обошел дом со всех сторон, вглядываясь в траву, осматривая стены и окна. Он понимал, что это, скорее всего, бессмысленно, потому что все уже осмотрено до него, но представление составить хотелось свое, а не по строкам протокола. Как и предполагал, осмотр ничего не дал. С трех сторон к дому не подходили уже лет десять. Ни вмятины от ноги на земле, ни сломанного кустика или примятой травы.

А вот со стороны двери виднелась хотя и еле заметная, но тропинка. Следов на ней увидеть невозможно, потому что когда-то ее засыпали щебнем и битым камнем, но трава, пробивающаяся на поверхность между камнями, была заметно притоптана. Значит, домом пользовались. Непонятно пока, для каких целей, но пользовались. Мало того, приходили сюда почти каждый день. Мужики прятались от своих баб, чтобы «накатить»? Возможно. Только непонятно: этих мужиков поубивали, что тут «втихаря» водку глушили, или других, кто почему-то тоже сюда пришел?

Плохо, не зная результатов экспертизы, лезть на место происшествия, глядишь, и версия какая-нибудь родилась бы. А так будешь бродить и гадать. Хотя если следов так и не будет, то и гадать не о чем. Снаружи их нет, а что там внутри?

Антон приблизился к почерневшим растрескавшимся ступеням. Над головой небольшой деревянный навес, опирающийся на трухлявые столбы. Как еще не рухнул от времени? Доски на приступке перед дверью тоже трухлявые, и щели между ними в палец шириной. Интересно, приходило кому-нибудь в голову разобрать эту конструкцию и посмотреть, что в щели нападало? Обязательно должно было нападать много всякой мелочи. Монетки, пуговицы, женские заколки, булавки, шприц, игла от него, пакетик из-под дозы героина… гильза от пистолетного патрона.

Он все-таки решил, что это подождет, важнее, что там внутри, с неудовольствием повел носом и взялся за ржавую дверную ручку. Из-за неплотно прикрытой двери тянуло сыростью, прелой гнилью и смертью. Не трупным запахом, а именно смертью. Антон ощущал ее всегда очень точно.

Луч маленького светодиодного фонарика скользнул по полу и стенам сеней. Короткий почерневший тюль на узеньком окне, похожий на столетнюю паутину, стол, свалившийся на бок, потому что у него не было двух ножек, на нем остатки клеенки непонятного рисунка со специфическим запахом грязи. Вторая дверь вела в сам дом, из дерматина пучками торчали клочья ваты и какого-то тряпья, и среди этих пучков старинная металлическая ручка с деревянной накладкой. Когда-то это была шикарная ручка, модерновая, привезенная, на зависть соседям, из райцентра и купленная, скорее всего, в новом универмаге.

Антон потянул за эту ручку. Просевшая от времени толстая тяжелая дверь со скрежетом стала сопротивляться, цепляясь за порог. Открыв на треть, чтобы можно было потом протиснуться, Антон оставил ее в покое и посветил внутрь дома. Теперь уже смерть не просто ощущалась, она пахла. Это был запах запекшейся крови, разбрызганного мозгового вещества и засохших рвотных масс. Сквозь него немного пробивался запах рыбы, неистребимый и ничем не перебиваемый, разве что керосином.

Так и есть. В луче света фонарика и рассеянного серого света, пробивающегося сквозь грязное стекло окна, он увидел очерченные мелом места расположения трупов. И располагались они возле стола – старого, ободранного, застеленного газетами и разодранным магазинным пакетом, но целого. За ним, видимо, и сидели. Лавка, только изготовленная не для дома, а дворовая, неструганая, и стул. Один крепкий темно-коричневый стул. Сразу же возникло подозрение, что стул и лавку где-то украли и притащили сюда.

Антон повел лучом света в сторону и увидел старый громоздкий диван с высокой спинкой рядом с большой русской печью. Печь старая, с обвалившейся глиняной обмазкой, ею давно не пользовались, а вот спали на ней недавно. И подушка вон торчит углом, и одеяло ватное. Значит, тут пили, тут и спали.

Антон снова навел луч на пол возле стола. Стул и лавку поставили на место уже полицейские, в этом не было сомнений. Люди, которые на них сидели и которых тут убили, свалились и замерли на полу в характерных позах. Только один пытался отползти к окну, но не успел, это его перед смертью вырвало. А убивали их из огнестрельного оружия, наверное, с глушителями, иначе бы услышали соседи. В наше время доступной мобильной связи кто-нибудь обязательно бы позвонил в полицию, местному участковому. Да, решили не рисковать, стреляли тут с глушителями.

Антон стал считать выстрелы по пятнам крови. Вот этого застрелили, когда он сидел за столом на лавке. Он схватился за простреленную грудь и начал валиться назад, а рука непроизвольно схватилась за край стола, но он не удержался, упал на спину, перевалился на бок и больше не шевелился. А вот это пятно и брызги появились после выстрела в голову.

Другой сидел на лавке чуть дальше и успел, наверное, вскочить на ноги. Когда в грудь попала первая пуля, он отшатнулся к стенке и согнулся пополам. А вот и вторая пуля – в стене, края пробоины темные, значит, выстрелили в него второй раз, но пуля прошла краем, через мягкие ткани навылет. Человек сполз по стене, размазывая спиной кровь, и так и остался лежать, привалившись спиной к стенке и подогнув ноги. Был и третий выстрел – тоже, как и в предыдущем случае, в голову.

Ага, самым шустрым оказался третий, который сидел на стуле. Этот от стола отскочил в сторону, а может, его за столом и не было в тот момент. Кровь на полу в двух метрах от стола, причем размазанная – или полз, или крутился на месте от боли. Получалось, что убийца или убийцы, что вернее, не особенно спешили, неторопливо делали свое дело. Антон даже представил на их лицах брезгливые ухмылки. Конечно, скучная работенка, рутина…

Он еще раз посветил на стол и задумался. А чем занимались перед смертью эти трое за столом? На столе-то пусто. Газеты постелены старые, вон их сколько возле печки валяется. Но газетами и разорванным пакетом застелен не весь стол, на весь их не хватило. И человек, который, падая, мазнул окровавленной рукой по столу… Стоп! Антон пригляделся, наклонившись к самой поверхности. Ровный край, как обрез. Вот кровавая полоса шла, а вот тут она оборвалась, как будто ее обрезали. Это может означать только одно: часть стола была чем-то покрыта и это что-то собрали и унесли. Унесли вместе с тем, что стояло или лежало на столе. А потом для видимости застелили подвернувшимися под руки материалами. Ну да! Если посмотреть вдоль плоскости, то и пыли-то на столе особенно не видно.

Стреляли сразу и наверняка, делали контрольный в голову, с места преступления изъяли нечто, что имеет отношение к преступлению, точнее, к причинам. Подсказку унесли! Вот пока и вся картина, все, что удалось разглядеть на месте преступления. Если к этому присовокупить информацию, что трое убитых были ранее судимы и на момент убийства не имели определенных занятий, то выплывал еще один вывод о криминальной разборке, следствием чего и стало тройное убийство.

Антон вышел из дома под летнее солнечное небо, и ему сразу захотелось вздохнуть полной грудью. Там, в доме, и дышать-то не хотелось, так сильно давила аура беды, ненависти, злобы. Нет, те, кто убивал, были равнодушными, а вот те, кого убивали… Они были сильно напуганы, сильно обижены и разозлены. Наверняка догадались, почему появились киллеры и за что их убивают. Но это все эмоции, их к делу не пришьешь, да и Быков эмоций терпеть не может.

Антон пошел к реке. Обычно то, что хватают и выносят с места происшествия, бросают сразу и не очень далеко, если унесенное не имеет конкретной материальной ценности. Улики, например. Тащить с собой далеко – рисковать нарваться на полицию. Нет, от улик избавляются довольно быстро, это еще в институте говорили на занятиях. А где здесь рядом можно надежно от них избавиться? На дне реки – это же очевидно.

Идя в сторону реки, Антон не надеялся найти нечто, проливающее свет на преступление. Он вообще не видел связи этого преступления со своим делом о контрабанде. Просто, раз уж приехал, надо доводить дело до конца. И он пошел его доводить, осторожно ступая по траве, внимательно глядя под ноги и по сторонам. Ведь крохотную бумажечку, самую незаметную улику может унести ветром, зацепить за травинку, за веточку. Ее могли просто обронить по дороге к реке.

Антон не надеялся что-то выловить в реке – тут работа для водолазов, и не на один день. Просто он хотел осмотреться, понять поведение убийц. Как шли к реке, куда могли бросить сверток, кто мог видеть. Найти улику можно в самом неожиданном месте, если знать, что за улика тебе нужна. Например, самое топкое место возле берега, где тина и ил. Шел человек, продирался сквозь кусты, чтобы бросить нечто в воду и… черт, какая неудача, оступился и нечаянно наступил в грязь ботинком. Наступил и забыл. А для полиции это след, улика, доказательство, потому что одинаковых отпечатков обуви практически не существует, так же как и двух одинаковых рисунков папиллярных линий на пальцах.

Берег оказался чистым, и никакого заиливания, заболачивания Антон не заметил. Да, буйная растительность в тех местах, где образовывались тихие заводи. Не везде можно свободно подойти к воде, особенно если ты босиком и собрался купаться. Но вода мутная, чего и следовало ожидать. А идти в поисках улик можно долго, наверное, весь этот участок расширения реки обойти придется, хотя бы для очистки совести.

Шум детских голосов привлек внимание Антона и заставил остановиться. Стоит ли показываться местному населению? А почему не стоит? Мало ли кто и зачем тут бродит? Может, человек в гости приехал и хочет пройтись, может, хочет тут дом купить и осматривает окрестности? Или это заядлый рыбак, присматривающий местечко, где можно душевно зорьку скоротать?

Пацаны ловили раков, что сразу напомнило Антону его далекое детство. Пару раз он с приятелями тоже отправлялся на «охоту» между корягами и в камышах, но особого удовольствия от «раколовства» в те времена не получил, как не получил и удовольствия от вкуса вареных раков. Сейчас же внимание Антона привлекла находка пацанов. Четверо измазанных в иле и мокром песке загорелых мальчишек возились на берегу. Антон сделал несколько шагов и остановился, чтобы посмотреть, что это они там в реке выловили, уж больно много шума и споров.

– Привет, хлопцы! – издалека громко крикнул он. – Бомбу нашли?

– А? Че?

Четыре пары глаз уставились на незнакомца, четыре носа дружно шмыгнули. Между загорелыми и исцарапанными за лето ногами пацанов виднелся термос. Хорошо знакомый каждому, кто служил в армии, самый настоящий армейский 24-литровый термос. Зеленый, овальный, с крышкой на защелках. Смутило Антона другое, заставившее на миг потерять контроль и замереть на месте чуть ли не с открытым ртом. В термосе зияло отверстие. И так как термос был военным, в голову сразу пришла мысль, что дырка в нем именно от пули.

Антон подошел к пацанам, которые, сопя, рассматривали свою находку, опасаясь, что незнакомый дядька заберет ее. Очень старательно водоросли с термоса обирали и на незнакомца не смотрели. Обстановку надо было разряжать.

– Эх, повезло вам, ребята, – с воодушевлением заметил Антон, присаживаясь на корточки. – Настоящий военный термос нашли. Жалко только, что дырявый, а то можно в нем раков домой носить. Вот сюда и сюда ремешки продеть, и получится у вас настоящее крепление для переноски на спине.

Мальчишки заинтересовались, расслабились, и началось горячее обсуждение. Какими бы ушлыми и хитрыми в свои четырнадцать лет они ни были, а взрослому всегда перехитрить детей легче. Антон с энтузиазмом рассказывал, как этот термос устроен, как его можно починить и для чего он в армии применяется. Попутно удалось узнать, кто из пацанов где живет и какие места для рыбалки здесь лучше всего.

То, что дырка в термосе от пули, Антон понял довольно быстро. Отверстие сквозное. На входе края металла загнуты внутрь, на выходе – наружу. И калибр вполне, 9-миллиметровая пистолетная пуля. А еще ему показалось странным, что термос, пролежавший почти сутки в воде, имел внутри рыбный запах. Запах… И в доме остатки рыбного запаха… Дырка в термосе от пули, и в доме все убиты выстрелами из пистолета. Сравнительно новый термос продырявлен и выброшен в реку. Место вполне подходящее, если бы не пацаны с ловлей раков, никто и никогда бы его тут не нашел. И…

И тут Антон вспомнил. Это произошло так неожиданно, как обухом по голове. Он даже не удержался, потерял равновесие и под веселый смех пацанов плюхнулся на землю. Форма термоса! В сечении он овальный! Машина с астраханскими номерами… Астрахань, рыба, запах рыбы… Термос, конструкция в контейнере «Газели» для установки термосов в ряд, чтобы не попадали. Овальные отверстия, как для детского… Хрен там! Для перевозки термосов, термосов, которые пропахли рыбой, просоленной рыбой… Икра! И барахло сверху, чтобы термосы закрыть! Дешевое и никому не нужное барахло, чтобы спрятать партию икры на несколько миллионов! Как же он мог забыть, ведь в армии тоже нечто подобное в машинах и в бэтээрах использовалось для перевозки термосов.

Быков приехал через сорок минут с двумя оперативниками. Он несколько минут наблюдал, как Антон весело купается с местными пацанами в речушке, и, не прикасаясь, рассматривал валявшийся на берегу термос. Наконец Антон заметил коллег и поспешил на берег, подпрыгивая на одной ноге, чтобы вылить воду из уха.

– Пришлось лезть в грязную воду, – пояснил он, сгоняя ладонями с тела воду, – а то убежали бы по дворам дыру в термосе заделывать. Доказывай потом.

– Это хорошо, – кивнул Быков и повернулся к оперативникам. – Давайте займитесь изъятием термоса. Как положено, опросите ребят в присутствии родителей и дуйте в Управление.

– Место посмотрите? – кивнул головой Антон дальше вдоль берега.

Быков основательно осмотрел не только берег, где ребятня нашла термос, но и дом, в котором произошло убийство, и все вокруг дома. Только через два часа молчаливого осмотра он наконец уселся в тени на пустую лавку возле закрытого на бесконечный ремонт промтоварного магазина и полез за сигаретами.

– Термос отдадут сразу следователю? – на всякий случай спросил Антон.

– Нет, я настоял, чтобы отдали в лабораторию. Следователь уже постановление о проведении экспертизы подписал. Заочно.

– Умеете вы людей убеждать, – хмыкнул Антон.

Быков замечание пропустил мимо ушей. Сбить его с мысли было невозможно, наверное, и танком.

– Так, давай по порядку и с самого начала, – монотонно заговорил он.

– Давайте, – подхватил Антон. – Сначала, я молодец, что обратил внимание на это убийство и на сообщение о «Газели» с астраханскими номерами…

– Не отвлекайся, – осадил его Быков. – Значит, так, «Газель» из Астрахани! Водитель убит в нашей области, налицо явные признаки убийства с целью ограбления. Теперь то, о чем ты еще не знаешь, Антон. Я буквально час назад получил ответ на запрос. Водитель – Лажкин Алексей Юрьевич, индивидуальный предприниматель. Машина в собственности, занимался междугородными грузовыми перевозками, к нам на Урал ездил очень часто.

– Но? – с интересом вставил Антон.

– Что «но»?

– В вашей фразе явно звучит какое-то интригующее «но».

– А-а! Есть, есть такое «но», правильно. Ни в Екатеринбурге, ни в других городах Среднего Урала, равно как Северного и Южного, у Лажкина родственников и близких друзей нет. Не к кому было ему так часто ездить. Вывод? Ездил он сюда по коммерческим делам, выполнял заказы на перевозку грузов. И учти, Антон, в его отчетных документах всегда фигурировали накладные на всякое тряпье, какое ты в кузове его машины и обнаружил.

– Даже так? – улыбнулся Антон. – Значит, я был прав: тряпки всего лишь прикрытие? Причем в прямом и переносном смысле. И сделку прикрыть, и товар в кузове. Получается, что мы вышли на канал поставки икры к нам из Астрахани?

– Торопишься! – строго оборвал его Быков.

– Помню, помню, – снова довольно улыбнулся Антон. – Торопливость нужна при ловле блох и диарее.

– И когда не знаешь, во сколько возвращается муж твоей любовницы, – проворчал Быков.

– Инсинуации, Алексей Алексеевич. Злой вымысел с целью опорочить кого-либо, – процитировал Антон. – У меня нет замужних любовниц. А этот Лажкин с кем в Астрахани подписывал договоры на перевозку? Контакты какие-нибудь есть?

– Он не из Астрахани, он из райцентра Белуши. А вопросы с заказчиками я пока афишировать не стал, спугнуть можем. Пусть думают, что идет просто расследование убийства.

– А тогда как же мы узнаем, куда и зачем он ехал?

– Правильно, – одобрил Быков. – Но этот вопрос пусть ставит следователь прокуратуры, а не полиция. Кстати, я кое-что предпринял, и запрос, я думаю, сегодня в Астрахань уйдет.

– Намекнули, подсказали?

– Я? Да бог с тобой! Это прерогатива прокурорского начальства, это они подсказывают и рекомендуют своим следователям предпринять те или иные шаги. А вопрос фактически на поверхности – кто поставщик, кто получатель, не лежит ли причина убийства в этой плоскости? Версий у них всего две, как я понял: или стихийное нападение, неподготовленное, или спланированное, но тогда о грузе и маршруте кто-то должен был знать.

– Мог знать знакомый Лажкина, который отношения к поставщикам и получателям не имеет. Просто узнал и организовал нападение. Кстати, водитель почему-то остановился же на трассе? А он не новичок, он знает, что это опасно. Вот вам и причина – его остановил тот, кого он хорошо знал и кого не опасался.

– Если это в процессе следствия всплывет, то я об этом узнаю. Канал информации из прокуратуры у меня налажен.

Быков, как всегда, торопился, и Антону пришлось свои логические рассуждения оставить для мысленных споров с самим собой. Приятно было сознавать, что ты сам, без чьей-либо помощи, одной лишь головой вышел на искомый канал поставки контрабанды в область. Это ведь была его, Антона, инициатива, обрабатывать определенную информацию, это была его интеллектуально-информационная сеть. Вот случай с астраханской «Газелью» и попался в нее. Правда, Быков не до конца верит, что они попали в «десятку». Или просто виду не показывает? Полковник очень не любит спешить и всегда требует обдуманных и взвешенных действий от своих подчиненных. Интересно, а эта поговорка про торопливость и замужнюю любовницу не из его ли биографии? Смешно! Быков и замужняя любовница!

Антон в приподнятом настроении ходил по рынку, собираясь купить свежих помидоров. Не так много у него было пристрастий, и салат из свежих помидоров с растительным маслом – одно из них.

– Ма-аладой, давай пагадаю! – с характерным выговором прозвучало сбоку.

Антон с цыганами ни разу в жизни не сталкивался. Многое слышал, но чтобы вот так, самому! Женщина была крупной, моложавой, можно сказать, даже красивой. Портили ее только цветные платки, отличающиеся своей несвежестью, и пробивающиеся на верхней губе жесткие усики. Смотрела цыганка на Антона доброжелательно и бесхитростно.

– Положи денежку, любую, – попросила она, протянув к Антону ладонь. – Что ждет, расскажу, куда дорога приведет, расскажу, про суженую расскажу.

– А без денежки нельзя? – шутливо поинтересовался Антон.

– Нельзя, – категорично отрезала цыганка. – Клади любую. Клади, без нее я будущее не увижу, тебя не увижу.

Антон вытянул из нагрудного кармана несколько купюр, выбрал пятидесятирублевую и положил ее цыганке на ладонь. Женщина накрыла деньги второй ладонью и посмотрела на Антона уже другими глазами. Ее взгляд на миг стал хмурым, потом задумчивым, а потом в нем просквозила жалость.

– Беда у тебя была, большая беда, – вдруг заговорила она. – Жалко тебя. Хотя ты парень сильный, преодолел, вынес все, только сердце твое не отпустило. Нельзя так жить, но это твой путь, крест твой. Дорога тебя ждет, дальняя. Успех тебя ждет в твоих делах, только не поддавайся искушению, не иди у женщины на поводу. Ребенок, не в любви рожденный и выращенный, счастлив не будет. – Цыганка собралась уже уйти, но Антон остановил ее: