Текст книги "Охотники за ментами"

Глава 7

Три человека в камуфляже буро-зеленой расцветки лежали в траве на вершине невысокого холма, среди негусто растущих осин и березок. Они смотрели вниз – туда, где за дорогой в живописном месте, окруженный каменным забором, стоял двухэтажный дом, крытый настоящей черепицей. Красные чешуйки весело сверкали на ярком утреннем солнце.

– Ну что там видно, Багор?

Парень, задавший вопрос, сгорал от нетерпения. Тот, кого он назвал Багром, рассматривал местность в военный бинокль. Он внимательно обшарил взглядом окрестности – зеленые луга, изгиб реки, скрывавшийся за густыми зарослями ив, ленту дороги, уходящую с одной стороны в лес, зеленеющий невдалеке, а с другой – огибающую холм и исчезающую за ним, – а потом целиком сосредоточился на том, что происходит возле дома, на территории, огороженной забором.

– Подожди! – процедил он сквозь зубы. – Не суетись. Видишь, Дрон не суетится. Вот и ты не суетись.

Дрон, третий их спутник, средних лет плечистый мужик, действительно казался абсолютно равнодушным. Он рассеянно грыз сухую травинку и блаженно щурился на солнце, точно огромный матерый кот.

– Дрона вообще ничего не колышет, – обиженно заметил парень. – А мне кажется…

– Перекрестись, если кажется, – хрипло сказал Дрон и засмеялся. – Все решено и расписано. Лежи и терпи, пока не скажут. Вот и все дела.

– Вам-то хорошо, а я в первый раз, – обиженно сказал парень.

– Ну и не шел бы, раз очкуешь, – рассудительно заметил Дрон. – Тебя или силком кто тащил, Мосол?

– Я не очкую, – хмуро возразил Мосол. – Я просто спросил. Интересно же.

– Интересно будет, когда тобой прокурор заинтересуется, – продолжал гнуть свое Дрон. Он был рад представившейся возможности поразвлечься.

Багор убрал от лица бинокль и мрачно покосился на ухмыляющегося Дрона.

– Не каркай! – бросил он. – Что, больше вспомнить нечего? А ты, Мосол, вообще заткнись. Если облажаешься во время операции, я тебя жалеть не буду. Своими руками придушу. Здесь у нас не детский сад.

– Да я ничего, – заморгал Мосол. – Я не облажаюсь. Я просто думал…

Багор молча саданул его кулаком между лопаток и опять приник к окулярам бинокля. В доме происходило какое-то движение.

В бинокль было хорошо видно, как из гаража выехал сверкающий черным лаком автомобиль и почти одновременно из дома вышел крупный мужчина в хорошем песочного цвета костюме и розовой рубашке. Он держался так, что за версту было видно – идет хозяин. За ним следом семенил человечек на голову ниже, щуплый, узкий в плечах, с чемоданчиком в руке. Чуть впереди, привычно ощупывая пространство строгим взглядом, ступал телохранитель – рослый детина в черных очках на круглом носу, в застегнутом пиджаке и с наушником в правом ухе.

– Смотри-ка, охранник теперь с ним в сортир ходит, что ли? – вполголоса удивился Багор. – Ну да нам это без надобности. Нам теперь главное, кто в теремочке останется…

Между тем хозяин, сопровождаемый телохранителем и человечком с кейсом, благополучно уселся в черный «Мерседес». Туда же нырнули детина и носитель портфеля. Багор мельком разглядел водителя – это был еще один стриженый громила в солнцезащитных очках. Автомобиль тронулся, выехал за ворота и покатил по направлению к городу.

Во дворе оставались еще двое мужчин. Один, приземистый, с квадратными плечами борца, в толстом фартуке ниже колен, собрался запереть ворота, но другой – долговязый, в голубой рубашке и щеголеватой ковбойской шляпе попросил его повременить, показывая, что ему нужно выйти с территории.

– Правильно, Ежик! – пробормотал Багор удовлетворенно. – Держи марку!

Приземистый не стал спорить и пошел по своим делам, разматывая на ходу шланг – он собирался заняться цветочными клумбами, которые были разбиты на подходе к дому. На минуту на крыльце возникла подтянутая женщина средних лет, видимо, это была домработница. Еще в доме должны были присутствовать повар и автомеханик. Последний вскоре и появился, выйдя из гаража с какой-то железкой в руках. Повар своего места не покидал, и Багор просто держал его в уме. Жена хозяина дома, предпринимателя Казаченко здесь не жила, предпочитая пребывать в городской квартире, и это было очень кстати. Багор полагал, что народу на объекте и без того перебор.

Между тем Ежик, парень в ковбойской шляпе, вышел за ворота, толкая перед собой нагруженную тачку. Этот пахал на Казаченко в качестве умельца на все руки, был плотником, слесарем, холодильщиком и подсобным рабочим в одном лице. Местом своим он был недоволен и давно собирался его бросить, поскольку, по его словам, Казаченко отличался редкостным жлобством, платить не любил и вообще был редкостной свиньей. Поговорить на эту тему Ежик любил и в подробности своей службы посвящал каждого собутыльника. Багор, который знал Ежика еще со школы, быстро сообразил, чем может быть ему выгоден старый приятель, и однажды, в хорошую минуту, когда Ежик был трезв и особенно зол на хозяина, предложил ему обтяпать выгодное дельце. Выслушав аргументы Багра, Ежик согласился почти без колебаний, тем более что, по плану Багра, ему и делать ничего особенно не надо было. Во-первых, он в подробностях описал приятелю расположение комнат в доме и подсобных помещений, состав жильцов, наличие оружия и сигнализации и, самое главное, местонахождение сейфа. Сейф в загородном доме Казаченко, по словам Ежика, имелся, не был никуда встроен и спокойно мог быть перенесен при наличии доброй воли в любое более подходящее место. Единственное, чего не знал Ежик, много ли денег в сейфе, но предполагал, что много, потому что у Казаченко вообще «бабла немерено». Багор думал точно так же и со спокойной душой пообещал Ежику пятую часть от захваченных трофеев. Он только убедительно попросил Ежика не сплоховать в нужный момент.

Пока получалось, что Ежик действует грамотно и по плану. Все складывается в их пользу.

– Ну, пора! – негромко, но торжественно сказал Багор и обернулся к своим спутникам. – Разбираем волыны, маски на рожи, перчатки на руки и вперед! Действуем, как было сказано! Без самодеятельности и мандража. Тебя, Мосол, это особенно касается. Входим на территорию, нейтрализуем всех, кто во дворе и в доме, сгоняем в гараж и запираем. Особенное внимание обратить на мобилы и оружие. Все изъять немедленно! Действовать быстро и решительно, не дать им опомниться! Садовник, баба-работница, повар, автомеханик – никого не пропустите! Этим малахольным в шляпе я сам займусь. Когда возьмем сейф, я даю сигнал Кроту, он подъезжает, грузимся и отваливаем. Все, пошли, с богом!

Из прорезиненного мешка он вытащил снаряжение и раздал сообщникам – Дрону помповое ружье и десяток патронов в придачу, Мосол получил пистолет ТТ, а себе Багор взял автомат Калашникова с откидным металлическим прикладом, предмет зависти Мосла, которому страшно хотелось пострелять из такой мощной штуки. Однако Багор в очередной раз разбил его мечты.

– Никакой стрельбы! – делая страшное лицо, предупредил он. – Только если я дам команду. Если кто шмальнет без команды, я потом загоню ему в пасть всю обойму, своими руками вколочу!

После этого он натянул на руки тонкие нитяные перчатки, в каких огородники любят копаться на своих грядках, надвинул на нос маску с прорезями для глаз и зашагал вниз к дому. Сообщники потянулись следом. Они шли порознь, прижав оружие к боку, и вряд ли бы могли привлечь чье-то внимание, если бы не черные маски с прорезями на головах. Но из-за забора никто их не мог видеть, к тому же обитатели дома уже разошлись по рабочим местам и занялись своими делами.

Один человек, впрочем, их заметил. Вернее, он специально высматривал их с самого начала, как только выкатил тачку за ворота. Можно сказать, Ежик с нетерпением ждал их, обуреваемый самыми сильными чувствами. Он всеми фибрами души ненавидел хозяина, который в последние дни сделался совершенно невыносимым и срывал зло на каждом, кто попадал в поле его зрения. С другой стороны, Ежик просто вожделел ухватить частичку богатства, которое, как он был уверен, хранится в кабинете шефа в маленьком аккуратном сейфе с никелированными замками и стальными стенками благородного серого цвета.

Но вид трех мрачных фигур в черных одинаковых масках, делающих людей похожими на ожившие манекены, в один момент поколебал его радужное настроение. Ежику вдруг сделалось не по себе. Из-под шляпы обильно засочился горячий пот, царапающий и обжигающий кожу. Ежик выпустил из рук тачку и вытер вспотевший лоб.

«Ну что ты, дура! – попытался он себя успокоить. – Тебе не придется ничего делать. Обговорено же было, что меня запрут вместе со всеми, чтобы никаких подозрений. Зато потом пятая часть моя. Багор не трепло. Нечего бояться».

Но страх не проходил. Ежик с удовольствием сейчас передумал бы насчет своей доли, лишь бы оказаться подальше от места событий, которые вот-вот обещали стать угрожающими.

Налетчики были совсем близко. Багор махнул рукой своим спутникам, чтобы те шли дальше, и приблизился к Ежику.

– Извини, друг, ничего личного, – сказал он вместо приветствия. – Тебе же будет лучше. Никто ничего не предъявит…

Он вдруг взмахнул автоматом и врезал краем железяки по лицу Ежика. Удар был такой силы, что тот не удержался на ногах и кубарем покатился в какую-то канаву. Из рассеченных губ густо брызнула кровь. Из глаз от боли и обиды потекли слезы.

– Вставай, сука! – незнакомым голосом крикнул Багор, поводя дулом автомата. – Шевели ногами! Пошел!

Ежик кое-как выбрался из канавы – шляпа осталась там – и, понурившись, метнулся под дулом автомата к воротам. Он то и дело утирал струящуюся по подбородку кровь. Ему было очень обидно, но почему-то ничего говорить Багру не хотелось. Тот заговорил первым:

– Точно в доме ни у кого нет оружия?

Ежик испуганно обернулся в его сторону и судорожно мотнул головой.

– На хрена ты мне морду разбил? – невнятно пробулькал он.

– Остынь! – бросил ему Багор. – Меньше будешь базарить – меньше лишнего сболтнешь. Потом мне еще спасибо скажешь.

Вошли в ворота.

– Мосол, бери этого и в гараж! – скомандовал Багор. – Клади там на пол механика, обыщи, мобилу забери, оружие, если есть, и ключи – нам же запереть их надо… А мы в дом!

Мосол лихорадочно закивал и с избыточным усердием толкнул Ежика в спину. Затем еще и еще раз, направляя в сторону гаража. Он как будто старался таким образом отогнать свой собственный страх, который все больше и больше овладевал его душой. Ежик злобно покосился на него, но придержал эмоции. «Посчитаемся потом! – решил он. – Такого уговора не было, чтобы каждый придурок долбил меня по горбу…» Он, правда, знал, что кроме Багра в банде никому не известно имя наводчика, но все равно было обидно.

Мосол в сбившейся набок маске, с пистолетом в потной ладони все гнал его вперед, пока они не ввалились в просторный гараж, где пахло машинным маслом и резиной. Из узких окон под потолком лился мутноватый свет. В углу вполголоса бубнил радиоприемник. В гараже стояли две легковушки и голубой пикап. Под пикапом в яме возился механик, которого все звали просто Гриша. Заслышав шум, он вылез из ямы, с любопытством оглядываясь. Однако при виде окровавленного Ежика и неизвестного типа в черном капюшоне Гриша испытал совсем иные чувства.

– Эт-то чего такое? – ошалело пробормотал он, невольно отступая назад. – Эй, что за шутки?

– Шутки кончились! – довольно злобно прорычал Мосол и наставил пистолет на механика. – Лезьте, суки, в яму! Оба! И сидеть тихо! Эй, мобилу! Мобилу сюда давай, ушлепок!

Гриша с ужасом посмотрел на беснующегося человека в маске, быстро обтер руки о комбинезон и достал из кармана телефон.

– Нате! – сказал он, переходя почему-то на «вы». – Только он старый, барахлит…

– Лезь в яму, сказал! – заорал Мосол. – И ты тоже! Быстро!

Он загнал мужиков в яму и побежал к выходу. Потом вдруг вспомнил, что не потребовал от механика ключи от гаража, и побежал назад.

Пока Мосол метался по гаражу, остальные занимались своими делами. Багор отправил Дрона искать садовника, велев попутно хватать всех, кто попадется под руку, а сам бросился на поиски хозяйского кабинета – ему не терпелось взглянуть на сейф. Домработница его нисколько не волновала. Багор предполагал, что женщина не окажет никакого сопротивления и упадет в обморок от одного его вида.

Получилось все немного не так, как думалось. Женщина сама вышла ему навстречу, однако в обморок не упала, хотя испугалась сильно и о сопротивлении действительно не помышляла. Она безропотно отдала Багру свой телефон и покорно пошла с ним в гараж. Она не проронила ни звука и только испуганно вздрагивала.

Во дворе Багор с удовлетворением увидел, как Дрон конвоирует в гараж садовника и повара. Мужики выглядели слегка угрюмыми, но шагали довольно бодро. Совсем иначе смотрелся Мосол, который приплясывал возле гаража как человек, которому не терпится в туалет. Оставшись в одиночестве, он почувствовал себя не в своей тарелке. Появление Багра и Дрона воодушевило его.

– Ключи! – рявкнул Багор. – Граждане, заходим дружно, сидим тихо! Будете вести себя примерно, никто вас не тронет. Возражения есть? Возражений нет. Проходим.

Пленников загнали в гараж и заперли там. Убедившись, что внутри царит тишина, Багор махнул рукой.

– Ну, а теперь главная часть спектакля. Действуем дружно и быстро. Через десять минут нас тут не будет. Погнали!

Втроем они побежали к дому. Солнце уже поднялось высоко и начинало палить, точно в середине дня. Под масками было жарко, и у каждого появилось искушение снять их – все равно те, кто мог увидеть их лица, сидели под замком. Но осторожный Багор сразу пресек эти попытки.

– Масок не снимать! – бросил он на бегу. – Тут могут быть камеры. Спалимся тогда на раз.

Они вбежали в дом. Мосол принялся усиленно озираться в надежде увидеть какую-нибудь поживу, но Багор прикрикнул на него:

– Чего встал? Наверх давай! Там сейф!

Они запрыгали по ступенькам, и вдруг наверху, совсем близко послышался приближающийся мужской голос:

– Твою мать! Кхе-кхе-кхе!.. Куда все делись? Есть тут кто-нибудь? Черт, как раскалывается башка! Что же делать, а?

Следом за голосом возникла всклокоченная мужская фигура в халате. На потрепанном лице мужика застыла болезненная гримаса. Правой рукой он вцепился в перила, намереваясь начать спуск. И тут он увидел людей в масках и с оружием. На секунду он просто остолбенел. Растерялись и налетчики.

– Это еще кто такой? – с досадой пробормотал Багор. – Вот, сука, Ежик, не предупредил! Ну, при расчете не обижайся!..

– Еще один! – удивленно сказал Мосол. – Откуда?

– От верблюда! – зло сказал Багор и поднял автомат. – Слышь, мужик, ты сейчас потихоньку спускайся, без резких движений, и тебе ничего не будет…

Но мужик повел себя совсем не так, как хотел Багор. Он оказался не робкого десятка. Быстро разобравшись в ситуации и преодолев растерянность, он повернулся и бросился наутек. Бандиты бросились в погоню, но мужик уже исчез, скрывшись в одной из комнат на втором этаже.

– Короче, – вполголоса объявил Багор. – Вон там, в конце коридора, кабинет. Быстро туда – берете сейф и волочете к выходу, а я сейчас этого артиста нейтрализую…

Дрон с Мослом побежали в указанную сторону, а Багор начал с сомнением осматривать остальные двери, пытаясь вычислить, за какой из них прячется неожиданный «сюрприз». Наконец он схватился за ручку, и в этот момент за спиной у него глухо стукнул выстрел. Кто-то вскрикнул от боли. И тут же грянул ответный выстрел из помпового ружья Дрона. Багор похолодел.

Круто развернувшись на каблуках, он увидел крайне неприятную картину: возле кабинета на полу корчится Мосол, а присевший на корточки Дрон осторожно заглядывает в приоткрытую дверь поверх выставленного в щель ружья. Из комнаты опять выстрелили. Дрон отпрянул, едва не сев на пол, и озабоченно посмотрел в сторону Багра.

– Чего делать-то? – крикнул он. – У этого пушка. Мосол на пулю нарвался. Валить надо.

Как бы вторя ему, из кабинета донесся взволнованный голос отстреливающегося обитателя дома. Он кричал в телефонную трубку:

– Брат, вызывай ментов и жми назад! У тебя тут такое творится! Какие-то голодранцы в масках… Чего? Да не знаю я! Я один против троих. Если у них гранаты, мне не продержаться!.. Едешь? Жми!

«А вот гранату стоило взять, – с раздражением подумал Багор. – Сейчас бы сняли все вопросы. Ну, да поздно жаловаться. Значит, у господина Казаченко братец обнаружился, красота! Ну, Ежик, оторву я тебе башку, так меня подставил, сволочь! Выходит, все коту под хвост? Ну, уж хрен вам! Я свое возьму. Вот только Мосол… М-м-м… Еще один идиот! Ну, что заработал, то и получит».

Он молча махнул Дрону рукой и достал свой мобильник. Разговор был коротким.

– Крот, махом подъезжай! Куда договаривались. Давай!

Он бросил телефон в карман и подскочил к двери.

– Шмальни в комнату! – шепнул он Дрону. – Куда получится. Ну!

Дрон просунул дуло ружья в дверную щель и выстрелил. Багор тут же рванул дверь, ввалился внутрь, увидел пригнувшуюся всклокоченную фигуру в халате и дал короткую очередь. Брат Казаченко нелепо взмахнул руками и отлетел к стене. Брызнуло разбитое пулями стекло шкафа. Багор вскочил и быстро обшарил глазами комнату. Сейф стоял в углу на мраморной подставке. Закинув автомат за спину, он подбежал, схватился за холодные стальные бока. Он был тяжел, но прикручен к постаменту не был. Вдвоем с Дроном они его одолеют.

– Иди сюда! – окликнул он Дрона.

Тот вошел, зыркнул на тело у стены.

– Ты его завалил, – без особой радости констатировал он. – Мосол совсем плохой. Валить надо.

– Берем! – скомандовал Багор.

Дрон не стал спорить. Они подхватили сейф и потащили вниз. Задыхаясь, выперли его к воротам. Тут же, пыля, подкатил «уазик-буханка». Крот, мрачноватый парень с обвисшими жирными щеками, в самом деле похожий на крота, с тревогой смотрел из окна.

– А Мосол где? – спросил он.

– Спекся твой Мосол, – буркнул Багор. – Открывай дверь!

Закинули сейф в кузов.

– Давайте бегом за Мослом! – приказал Багор. – Маску только… А-а, черт с ней, некогда!

Напарники скрылись в доме, а Багор, нервно поигрывая автоматом, стал смотреть на дорогу. Он был готов стрелять в любого, кто появится в поле зрения. Его охватило какое-то веселое отчаяние.

Вернулись Дрон с Кротом. Они тащили Мосла. Голова того в дурацкой маске болталась, как тряпочная, ноги безвольно волочились по земле.

– Пушка его у меня, – сообщил Дрон.

– В машину! – сказал Багор.

Они затащили в салон бесчувственного Мосла, забрались сами. Багор с автоматом пристроился у заднего окна.

– Гони через мост! – приказал он Кроту.

Тот кивнул и развернул машину. С бешеной скоростью они обогнули холм, проскочили небольшую рощицу и выехали к реке в том месте, где ее пересекал автомобильный мост.

– На мосту затормози!

Крот остановил машину на середине моста. Багор открыл дверцу, кивнул Дрону.

– Берем сейф!

Они подняли сейф, вынесли и, перевалив через перила, сбросили в реку. Секунду смотрели, как бурлит потревоженная вода внизу.

– Там он целее будет, – заключил Багор. – Все равно выхода нет. Менты на хвосте.

Они опять запрыгнули в машину. Крот рванул с места.

– Гони на карьер!

«УАЗ» перемахнул через мост, свернул на ближайшем повороте и окольными дорогами покатил к заброшенному глиняному карьеру. В пустынном месте Багор приказал подъехать к самому краю карьера, вышел, сорвал с головы пропотевшую маску и швырнул ее в салон.

– Облейте все бензином, – сказал он хрипло, глядя в провал, на дне которого топорщилась красноватая пересохшая глина… – Оружие, маскарад, все… Скинем тачку и расходимся.

– Я не понял, – шепотом сказал Крот. – А Мосол?

– Мосол все равно не жилец, – мрачно заявил Багор. – А вот если его опознают… Впрочем, можешь забрать его к себе домой, если жалко… Нет желания? Так и не базарь попусту. Работайте!

Он первым выволок из кузова канистру и начал щедро поливать салон пахучим ледяным бензином.

Глава 8

Ломов остановился перед газетным киоском и, морща лоб, стал думать, чем тот привлек его внимание. В голове у него сейчас был полный хаос. Он пытался навести в мыслях порядок, но это плохо получалось. Ломов, как и договаривались, решил навести справки по списку и начал с последнего погибшего, который в нем числился – с оперуполномоченного Рогалева, который был застрелен с месяц назад в каком-то переулке. Застрелен из пистолета, но при этом на его теле был обнаружен стреляный патрон для охотничьего ружья. Собственно, именно эта деталь была основанием для зачисления его в генеральский список. По мнению Ломова, основание было довольно натянутое, но все-таки он постарался узнать об этом деле побольше. Оказалось, что Рогалев входил в следственно-разыскную группу, которая занималась убийством оперуполномоченного Ледникова из отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Подробностей этого убийства Ломов пока не выяснял, но Ледников тоже был в списке, а обстоятельства его смерти снова подтверждали опасения генерала. Ледников был найден застреленным у себя в квартире, причем на столе у него нашли старенький магнитофон, без остановки проигрывавший закольцованную пленку с записью Высоцкого: «Идет охота на волков, идет охота…» Ледников жил один, и точно установить, кому принадлежит магнитофон и запись, не удалось. Однако по всему выходило, что эта циничная выходка – дело рук неизвестных убийц. У Ледникова, разумеется, хватало врагов, но первый подозреваемый, которого взяли уже на второй день, предъявил такое бесспорное алиби, что его пришлось отпустить. Примерно то же самое получилось и со вторым и с третьим, а потом следствие начало тормозить и до сегодняшнего дня топталось на месте. Даже убийство Рогалева не сумело дать ему дополнительный импульс. Связи между этими двумя убийствами не просматривалось. После Рогалева вообще ничего не осталось, что могло бы навести на след – никаких бумаг, никаких фотографий, никаких свидетельств. По словам сослуживцев, он вообще был человек себе на уме, скрытный, честолюбивый и очень чувствительный к чужим успехам. Он все старался доказать, что знает работу не хуже, а даже лучше многих. Ломову объяснили, что в принципе Рогалев мог в одиночку разрабатывать какую-то версию, чтобы не делиться ни с кем лаврами. Судя по тому, чем все закончилось, версия была правильная.

«Только кому от этого легче? – спрашивал себя Ломов, пялясь на витрину газетного киоска. – Уж точно не мне. Я бы сейчас поделился лаврами с кем угодно, лишь бы оставили в покое… Но что мне тут надо?»

И тут он понял, что смотрит на кричащую обложку газетки «Терпила», которая оповещала о кровавом побоище в загородном доме олигарха Казаченко (ему присвоили это «звание», наверное, для пущей увлекательности, хотя на олигарха Казаченко, конечно же, не тянул). Занятый делами прошлыми, Ломов как-то пропустил последние новости и теперь был неприятно поражен. Все, что касалось Казаченко, приобретало в его глазах новый, особенный смысл. Даже в том случае, если речь шла о сплетнях в желтой газетенке.

Пересилив себя, Ломов купил газету и наскоро пролистал те страницы, которые касались «олигарха». Репортаж, написанный развязным, глумливым тоном, был сдобрен изрядной порцией блатной лексики и вызвал у Ломова приступ тошноты. Но факты, изложенные в газете, встревожили его.

Конечно, все это могло быть на девяносто процентов враньем, вызванным желанием продать свой товар, но совсем враньем это быть не могло. Тем более что автор статьи, уже известный Ломову господин Альтшулер, безо всяких экивоков связывал нападение на дом Казаченко с действиями банды «охотников». Это уже была полная наглость. Ломов позвонил Волченкову.

– Ты что-нибудь слышал о нападении на Казаченко? – поинтересовался он.

– Да, только что рассказали, – откликнулся Волченков. – Только не на Казаченко, а на его брата. Брат к нему приехал из Украины в гости. Крепко выпили за встречу, утром Казаченко укатил по своим делам, а брат остался в загородном доме дрыхнуть. И тут произошел налет. Бандиты всех повязали, заперли в гараже, а этот с похмелья взялся стрелять. Ну и получил очередь из «калаша», лежит теперь в реанимации в тяжелом состоянии.

– Зачем напали-то? – спросил Ломов.

– А говорят, сейф они взяли. Явно кто-то из своих навел. Я еще не знаю, кто по этому делу работает, но думаю, на след выйдут быстро. Или наводчик расколется, или похищенное где-нибудь всплывет… Но вообще подробностей я не знаю…

– А вот один сукин сын из газеты все знает, – зло сказал Ломов. – И знаешь, какой он делает вывод? Что напали на Казаченко «охотники». Как это тебе понравится?

– Мне это совсем не нравится, – признался Волченков. – Представляю себе, какую мину сделает генерал!

– Вот то-то и оно! Знаешь, что мне больше всего сейчас хочется? Навестить этого писаку и вытрясти из него душу.

– А в самом деле, давай навестим его! – подумав, предложил Волченков. – Все равно нам придется фильтровать этот базар – сколько в этих «охотниках» процентов правды, а сколько злостной выдумки. Давай гони адресок редакции – там и встретимся.

Через полчаса они стояли в узком дворике, словно зажатом со всех сторон старыми двухэтажными строениями, стены которых были облеплены самыми разнообразными вывесками. Тут обнаружилась и нотариальная контора, и писчебумажный магазин, и филиал фонда медицинского страхования, и компьютерная мастерская, и много еще чего полезного. Наплыва посетителей, однако, не наблюдалось. Возможно, потому, что день был слишком жаркий. Редакция газеты «Терпила» размещалась на втором этаже одного из непрезентабельных зданий и занимала две грязноватые комнаты, одна из которых являлась кабинетом главного редактора. Она была заперта на ключ, однако во второй комнате Ломов сразу наткнулся на господина Альтшулера, который с большим азартом колотил по клавишам старенького компьютера, попутно прихлебывая из большой красной чашки какое-то варево. Ломов предположил, что это спиртное, но тут же убедился, что просто скверный кофе. Альтшулер немного напрягся, увидев перед собой двух мрачных здоровых мужиков, но, узнав Ломова, расслабился и даже заулыбался.

– О, господин полковник! Такая честь для меня! Желаете кофе? Сигарету? Ах, свои? Располагайтесь, будьте как дома! А я, между прочим, знал, что вы придете, знал! А вы уже читали? Читали, да? Сенсационный материал! Просто сенсационный!

– Не суетитесь, Альтшулер! – сказал Ломов, усаживаясь на край стола и отодвигая подальше чашку с вонючим кофе. – Мы действительно читали вашу ахинею. Лично я бы за такую информацию сразу отрывал руки. Но, к сожалению, у нас слишком мягкие законы. Откуда вы все это выкопали? Ну, там, душераздирающие крики жертв, лужи крови на паркете, предсмертные хрипы… Вы разве находились в доме в момент нападения?

– Полет фантазии! – объявил Альтшулер. – В нашем деле главное – домыслить то, что тебе рассказали. Очевидцы обычно путаются, не помнят подробностей, несут чепуху, ну, это же очевидно… То же самое происходит и на войне. Наша задача – придать событиям необходимую достоверность, объем, так сказать. Без фантазии ничего не получится. А что вы имеете против? Все равно все свидетели врут. Вы же знаете это лучше меня. Не будет большим грехом, если я внесу свою лепту. По крайней мере, читатель увидит яркое, сочное полотно. Ну и основную канву, конечно. Цепь событий я изложил верно, без искажений…

– Какого черта вы написали, что на дом Казаченко напала банда пресловутых «охотников»? С чего вы это взяли? У вас вообще какие основания заявлять о существовании такой банды? Я, полицейский, ничего о ней не знаю!

Альтшулер, державшийся до этого подобострастно, но не без развязности, теперь подобрался, сделал серьезную мину и принялся объяснять свою позицию.

– Я замечательно понимаю, господин полковник, как вам не хочется знать о существовании такой банды! Естественный человеческий порыв – спрятать голову в песок, уйти от разящей правды! Увы, должен вас разочаровать – такая банда существует, она вершит свое правосудие, и она, нравится это вам или нет, находит отклик в народе! Знаете, в чем ваша беда? Вы слишком отдалились от народа! Не вы лично, допустим, а вся ваша структура. Народ приветствует деятельность «охотников» – почитайте хотя бы наш сайт в Интернете, вам будет полезно! Десятки людей одобряют деятельность «охотников». Не буду говорить, что мне это нравится, я предпочитаю жить по закону, но когда закон направлен в одну сторону…

– Стоп-стоп-стоп! – сердито воскликнул Ломов. – Уймите свой словесный понос! Я понимаю, что для вас главное – сенсация, которая позволит продать вам больше экземпляров вашей дерьмовой газетки, но надо же знать меру. Своими измышлениями вы дезориентируете население. Строго говоря, этим вы сами нарушаете закон. Не боитесь, что вас прикроют?

– Нападки на свободу слова были всегда, – напыщенно сказал журналист. – Но правда всегда находила дорогу к читателю!

– Так в чем ваша правда? – с усмешкой вмешался в разговор Волченков. – Придумали сами себе каких-то «охотников», что-то услышали, что-то домыслили, а теперь выдаете за бесспорный факт. Так нельзя, уважаемый! Совершенно официально вам заявляю, что правоохранительным органам ничего не известно ни о какой банде «охотников»!

Альтшулер откинулся на спинку стула и с превосходством оглядел Волченкова.

– Как же! – воскликнул он. – Ничего не известно! Не держите меня за лоха, господа! Раз вы здесь, значит, что-то и вам известно. Значит, вам нужна информация Альтшулера по этому вопросу. В точку?

– Мы пришли только потому, что хотим узнать, какого черта вы приплели «охотников» к нападению на дом Казаченко? – сердито сказал Ломов, ударяя кулаком по столу. – С чего вы это взяли? Они вам сами об этом сказали?

– Обычно они оставляют что-то вроде метки, – нимало не смутившись, пояснил Альтшулер. – Ну, какой-то намек. Охотничий патрон. Мишень. Слово. Погиб на охоте – так, кажется, сказали по телефону про Кирпичникова?

– Допустим. А здесь что оставили? Что-то нам ничего такого не известно.

– Ну, в данном случае я немного домыслил, – сказал Альтшулер. – Дедукция. Я связал этот случай с последним случаем – с убийством Кирпичникова. Это же напрашивается. Кирпичников прикрывал грех Казаченко. Отомстили обоим.

– Говорят, там довольно банально увели сейф, – заметил Волченков. – И никаких намеков на месть. К тому же Казаченко жив и здоров. Ранен его брат, случайно подвернувшийся под руку. Сдается мне, что с «охотниками» вы погорячились, милейший! Знаете, как это называлось в прежние времена? Нездоровые сенсации, вот как это называлось.

Альтшулер внимательно посмотрел на обоих оперов.

– Я называю это по-другому, – сказал он и поджал губы. – Я называю это местью. Такова моя версия. Она имеет право на существование, как и любая другая. И если вы хорошенько порассуждаете, то увидите, что я, скорее всего, прав.