Текст книги "Свободный полет"

Так и решили: Денис с Семеном пошли в номер, а Виталик и Максим с девочками в гости. Шли минут двадцать полями и поэтому успели замерзнуть не только девочки, но и парни. Максим трепетно укутал Аню в свою куртку, несмотря на то, что самому было далеко не жарко, решив тем самым упрочить свое положение галантного ухажера. Виталик на самопожертвование не пошел и просто притянул Марию к себе поближе. Вскоре компания дошла до коттеджного городка. По дороге девочки успели мальчикам деликатно намекнуть, что изначально «гостей не планировали» и поэтому сняли однокомнатный номер с двумя спальными местами. Виталик отшутился, а Максим почувствовал неловкость, но все же решительно был настроен на досуг. Девочки подвели парней к двери своего жилья и Маша сказала:

– Можете погулять пять минут? Мы пока в порядок себя приведем.

Вопросов не было, тем более куртки отдали и ожидание было менее холодным. Виталик прикурил сигарету и протянул Максиму пачку:

– Будешь?

– Нет, ты что.

– Наш вечно правильный Макс, – похлопал он друга по плечу. – Мне бы твою организованность.

– Самоорганизацию.

– О! И мозги тоже!

– Ты был бы не таким веселым.

– Но зато бы меньше тратил деньги на всякое фуфло, – Виталик подбросил в руке пачку сигарет.

Макс вспомнил свое стремление выглядеть дороже в плане одежде. «Еще непонятно кто больше на фуфло тратится» – подумал он.

Ожидание слегка затянулось и Виталик прикурил вторую сигарету. Из-за двери иногда был слышен смех двух подруг. Перед парнями прошмыгнули три изрядно подвыпившие девицы, одна из которых обронила:

– Мальчики! Идемте к нам?

Ответ она явно не ждала, т. к. даже не повернула голову в сторону парней. Виталик уловил в какой из коттеджей они зашли:

– Если эти через пять минут не открывают – идем к ним.

Только он это договорил, как открылась дверь и выглянула Мария:

– Милости прошу.

Парни зашли в коттедж. Единственная жилая комната оказалась еще меньше, чем та, где заселились парни. Разгуляться было негде: две кровати, две тумбочки, в конце дверь (видимо ванная) и небольшой шкаф. Мария в ночной рубашке забралась под одеяло, Аня лежала на соседней кровати в шортах и рубашке. Комната хорошо отапливалась, верхняя одежда явно была лишней. Виталик быстро снял куртку, обувь и сел на кровать Маши, положив руку ей на ногу:

– Ну что, кому сказку на ночь?

Максим достал вещи из карманов, чтобы положить их на тумбочку. На телефоне мерцала иконка входящего сообщения. Непрочитанных было три: одно от оператора мобильной связи с новой акцией и два от Кати. Первое сообщение гласило: «Привет! Стало скучно, подумала о тебе. Как выходной?». Второе через час: «Наверное очень занят. Хорошо если так. Спокойной ночи». Максим посмотрел на время – половина второго.

– Я сейчас приду, – сказал он компании.

– Ты куда? – уточнил Виталик.

– Та там… Надо звонок сделать. По работе.

– Так ночь уже.

– Иностранный клиент.

Виталик знал где и как Максим работает, а поэтому и знал, что иностранных звонков априори быть не должно.

– А! Я понял! Ты мне сегодня рассказывал! – подыграл он.

Максим вышел и уставился на оба сообщения. Как не услышал? Почему до этого не смотрел на телефон? Наверное, тогда разборки были. Есть смысл звонить или нет? Не поздно? «Поздно не бывает никогда», – подумал Макс и решительно набрал номер.

– Алло, – послышался сонный голос в динамике после трех гудков.

– Привет! Только сейчас удалось позвонить. Не разбудил?

– Еще как разбудил. С ума сошел в такое время звонить?

– Прости.

Неловкую паузу прервала девушка:

– Не дома?

– Нет. В командировке.

– Отдохнуть не дают.

– И не говори.

Максим краем глаза увидел, как из коттеджа вышла Аня и прикурила сигарету. Чтобы его не было слышно наверняка, он отошел еще подальше.

– Я собирался тебе позвонить сегодня, но что-то так забегался… Вот, думаю, поздно никогда не бывает, лучше позвоню, чем оправдываться после последней SMS.

– А… То я по-бабски в общем.

– Девушка признает, что она ведет себя как девушка. Интересно.

– Да, но ты не привыкай. Я очень капризная.

– А кто научил?

– Родители. Теперь сами страдают.

Максим посмотрел на Аню. Она курила и разговаривала с кем-то по телефону.

– Я пойду, не буду портить твой и без того уже испорченный сон. Позвоню завтра.

– Спокойной ночи.

– Спокойной.

Макс отключил телефон и подошел к Ане.

– Давай-давай. Люблю, целую, – закончила та телефонную беседу.

– Ого. Как мило, – подметил Макс.

– Та это маманя, не переживай.

– Мне кажется, сколько бы нам ни было, родители все равно до конца своих дней будут воспринимать нас беззащитными малышами.

– Что есть, то есть. И я их понимаю. Сама не успеваю следить за тем, как малой растет. А растут они быстро.

– Это же сколько у вас разница?

– Максим, неприлично у девушки спрашивать ее возраст, – засмеялась она.

– Да мне просто интересно. У меня с братом минуты три разницы и мы понять друг друга не можем. А у вас, я так понял, разбег большой.

– Двойняшки?

– Нет, близнецы.

Максим достал телефон и нашел совместное фото.

– Стильный малый. Теперь понимаю как бы ты выглядел без рубашки.

Макс застенчиво засмеялся. Она протянула ему свой телефон:

– А это мое чудо.

На фотографии был изображен маленький мальчик лет трех на детской машинке. Светлые волосы были коротко подстрижены, один из голубых глаз слегка косил.

– На маму или папу больше похож?

Аня засмеялась своим коронным смехом.

– Я что, голубоглазая блондинка? – развела она руки в стороны.

Максим опешил:

– То есть это твой сын?

– Да.

Максим не знал что делать в такой ситуации. Неужели он сейчас станет камнем преткновения благополучности семьи?

– Эй, – Аня обняла его. – Успокойся. Все нормально. Слышишь?

– Я думаю, что муж будет против, – Максим попытался отстранить ее от себя, но она крепко его держала.

– Мы год как в разводе. Живет он в Новосибирске, так что…

Максим вздохнул. Образ мальчика не выходил из головы.

– А кто сейчас с ним сидит?

– Мама! А я отдыхаю!

Она прижала его лицо к себе и начала страстно целовать. После нескольких секунд Максим решил наплевать на все и поддаться инстинктам.

Чтобы бы визуально не смущать друг друга, парочки занимались сексом накинув поверх себя простыни. От звуков это не спасало, но создавало минимальное ощущение интимной обстановки и отстраненности. В ритме горячих объятий Максим откинул все сомнения и предрассудки на счет происходящего. Секс – отличный повод эмоционально отомстить человеку. Агрессия делает его только лучше.

Старая кровать скрипела и трещала. Казалось, что вот-вот она развалится, но Максима это не останавливало. Чем сильнее он думал о моральном несовершенстве этой девушки, которая лежала под ним, тем сильнее становилась его страсть. Дополнительную мощь придали крики Марии на соседней кровати. Девушка, лежащая под ним, должна стонать не меньше и поэтому он еще сильнее поднажал. Сквозь сбивчивый шепот просьб не останавливаться и продолжать, Максим расслышал, что Ане тридцать лет.

Стас

В воскресенье мы с группой обсудили предложение Левицкого. Все были взволнованы и приходилось пресекать дележ шкуры неубитого медведя в свойственной для меня холодной манере. В конечном итоге решили согласиться на минимальные коммерческие условия, но по возможности выторговать побольше. Остудив головы, мы принялись репетировать наш сет-лист к следующему концерту, который должен был состояться в пятницу. В конце осталось немного времени и я зачитал парням текст новой песни, которую назвал «Здравствуй, Лола». Всех это название позабавило, но мне было плевать. Это моя жизнь и строчки в моих песнях – зеркальное отражение меня. Может вы не можете написать шедевр, потому что ваша жизнь всего лишь искра, а не эмоциональное пламя.

В понедельник я встретился с Левицким в его студии один, т. к. все остальные участники группы работали по нормированному графику. Я озвучил наши требования, которые сам же приукрасился (торговаться, так торговаться) и что удивительно, он согласился. К концу встречи у меня в кармане лежал свернутый в четыре стороны договор со студией, с которым мы, группа «23», должны были ознакомиться и поставить свои подписи, вписав в соответствующие строки свои роли. Попутно я успел оценить студию звукозаписи: просторно, уютно, атмосферно. В один момент я даже себя почувствовал настоящей рок-звездой большой сцены, но ощущение испарилось, когда я вышел на улицу и оказался в центре большого спального массива, усеянного серостью и чувством социальной отчужденности.

Во вторник на репетиции мы подписали контракт. Андрей даже сделал фото и выложил в Instagram, что я не одобрил, т. к. излишний кураж сейчас может только все испортить. Сейчас нужно было собраться и продуктивно поработать. В среду я передал Левицкому экземпляр договора и обсудил дальнейшие наши действия. Он хотел нас прослушать в рабочей атмосфере и предложил приехать отрепетировать в студию перед днем концерта, на что я ответил категоричным отказом. Дело было не в лени тащить с собой инструменты, дело было в том, что к концерту за последнюю репетицию мы не сможем адекватно подготовиться, т. к. будем увлечены не качеством нашей игры, а атмосферой студии звукозаписи. По крайней мере, это было мое мнение. Левицкий согласился приехать к нам на репетиционную базу в четверг. Парни старались держаться естественно, но Коля и Андрей явно играли с тяжелой головой, что порой выходило боком. Несколько песен пришлось переигрывать заново, потому что я регулярно вставлял пистонов, то одному, то второму за концентрацию недвусмысленно намекая на присутствие нашего тщеславного гостя. После репетиции, когда мы закончили последнюю песню и я подумал «А это было неплохо», Никита Левицкий выдал:

– Вы завтра не играете.

Группа посмотрела на меня. Все же в их глазах я был лидером и ярко выраженным фронтменом. Я тяжелым взглядом смотрел на Левицкого:

– Как это не играем?

Он встал, подошел к барабанной установке, которая стояла за моей спиной.

– Видишь ли, Стас, в пре-продакшене альбома не все так просто.

При словах «альбом», «пре-продакшн» парни задергались.

– Вы играете с тем настроением, которое создает окружающая среда. В этом и состоит ваша уникальность – вы ничто, но вы все. Другими словами, если вас не слушают, вы забиваете хер и начинаете играть «на отвали». В другое время, когда вы ловите эйфорию толпы, получается просто взрыв. Как это возможно было в последний раз. Обратная сторона этой волны заключается в том, что когда вы стараетесь играть, то получается, мягко говоря, криво. Сейчас вы знаете, что ваше будущее в относительно надежных руках и у вас есть подписанный контракт со студией, по которому вы должны выдать один альбом и в случае пролонгации – два. Зная это, вы играете думая об этом. Вы не здесь, вы не в музыке, вы в коммерции. Андрей, тебе хватает твоей зарплаты слесаря?

– Когда как, – отозвался барабанщик.

– В тот момент, когда у тебя заканчивается зарплата с прошлого месяца и аванс еще не подошел, твоя игра в эти периоды отличается?

– Не думаю. Не замечал.

– Я могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью, что отличается. Твоя голова забита, ты много думаешь. Мысль – не эмоция, хотя есть ее производная. Вы даете волю эмоциям когда играете и получается хорошо.

– Иными словами ты хочешь сказать, что завтра мы будем играть с тяжелой головой и не будем чувствовать толпу.

Он подскочил ко мне и схватил за плечи:

– Именно! Этот настрой может заложить в вас тяжесть, которая отразится на записи! Вам нужно начать запись с чистой головой, освободить голову от хлама: от контракта, от мыслей о будущем и тому подобное.

Я тактично убрал его руки:

– Я понимаю, Никит, о чем ты говоришь, но и на твою просьбу пойти не могу. «23» не только подвальный рок-бенд, но после подписанного контракта еще и бренд. Я правильно понимаю? – Левицкий кивнул. – Начинать с черного пиара не хочется, если мы откажемся выступать.

Никита развел рука и посмотрел на группу:

– Какие познания! Сказать даже нечего!

– Прекрати, я серьезно. В твоих словах есть истина, но и на отказ мы пойти не можем.

– Да, нас любят в андерграунд тусовке, – поддержал Андрей.

– И уважают, – дополнил Коля.

Пару минут Левицкий стоял молча, прикрыв рот ладонями и затем выдал:

– Значит, играть будем быстро и мало. Не хедлайн. Разогрев. Играете песни три и отдыхать. Ляпните что-нибудь вроде «давайте послушаем другие замечательные группы».

– Я думаю, что «другие замечательные группы» не рассчитывают играть дольше.

– Я знаю как заполнить время, положитесь на меня, – хлопнул в ладоши Левицкий. – И пообещайте мне играть с легкой головой. У вас круто получается.

Мы переглянулись и каждый улыбнулся сам себе.

В пятницу вечером мы приехали в «Ямайку», бар в центре города, который был стилизован под тропическое бунгало. Отличительной чертой заведения являлось его месторасположения – «Ямайка» находилась внутри одного из жилых домов в подвальном помещении. Основной зал не был большим, но и маленьким его назвать тоже было тяжело. Место отнимало возможно не оправданное количество столов, за которыми обычно сидели потягивали коктейли или просто курили, если в сидячих местах у платежеспособных клиентов не было потребности. Сцена была небольшой и мы еле уместились вчетвером. На саундчеке мы поняли, что лучше стоять и не делать лишних резких движений, т. к. по принципу домино все могло просто развалиться.

Коле и Лехе пришлось отпроситься с работы, чтобы успеть к саундчеку. Спешка получилась из-за того, что мы выступали первыми. Я никогда не любил спешку, потому что она сильно отражалась на качестве. Концерт начинался официально в семь и мы с пяти уже находились в «Ямайке». На входе я встретил подвыпившего Антона, современного поэта и человека с большой творческой буквы

– Привет, Тох. Какими судьбами?

– Ни с того ни с сего звонок «Нужно чтобы почитал». Да всегда готов!

Я сразу сопоставил этот факт с тем, что Левицкий знал как заполнить время выступления.

– Я смотрю, ты уже разогреваешься? – указал я на бутылку портвейна.

Антон аккуратно посмотрел на бар:

– Вообще-то, сам знаешь нельзя свое спиртное проносить, но мне как представителю творческой интеллигенции сделали исключение. Идем покурим?

Мы вышли во двор и разместили свои задницы на одной из детский каруселей.

– Как оно на творческом фронте? – Антон передал мне огонь.

– Нормально. Есть еще порох в пороховницах.

– Слыхал, вы что-то не поделили с Колей на последнем концерте.

– Творческие дебаты, – скупо отбрехался я.

– Смотри, чтобы творческие дебаты не перешли в поиски нового басиста. Коля-то хорош.

– Ты решил его агентом выступить?

– Да нет, просто он парень эмоциональный, может психануть. Не знаю как остальные, а я не могу представить «23» с другим басистом.

Пару минут мы молча курили.

– Что читать будешь? – спросил я.

– А черт его! Распечатал все, что было! – Антон достал из сумки распечатки стихов на листах А4 формата. – Хрен его… Любовная лирика, гражданская лирика… Вы вот что играть будете?

Я озвучил ему название трех песен, которые мы регулярно исполняли на каждом концерте. У каждой группы есть свой маленький хит, который делает ее хоть чуть-чуть известней.

– Ну, так не интересно. Где тематика? Где концепция?

– Отыграть и свалить – вот концепция, – я затушил окурок о подошву кед.

– Что-то на тебя это не очень похоже. Прямо совсем «Отыграть и свалить»?

– Нет, только сегодня. Надеюсь.

Мы вернулись в основное помещение. Антохе удалось договориться с барменом, чтобы тот по-тихому наливал ему в стакан портвейн из бутылки, которую спрятали на баре. Мои парни закончили чекаться и просто дурачились на сцене. Я улыбнулся и поднялся к ним.

– А давай «Сектор газа»! – предложил я, взяв в руки свой Les Paul.

Каждый, кто заходил в зал, сразу же подходил к сцене и начинал подпевать. Начался даже концерт по заявкам и мы со всей серьезностью сыграли «Бомж» и «Казачья». Получилось криво, косо от незнания аккордов, но было весело.

К половине восьмого зал был заполнен полностью. Парни сидели в гримерке, а я общался со знакомыми в главном зале. Во время одного из разговоров ко мне подошел Левицкий и прошептал в ухо:

– После концерта берете инструменты и выходите на улицу. Никому ничего не объяснять.

– Что за тайны мадридского двора?

– Сюрприз, который я сам не планировал.

С его сладкой внешностью я побоялся, как бы в этом сюрпризе не было ничего гомосексуального.

На сцену вышел ведущий и начал:

– Всем привет! – посетители поприветствовали человека на сцене. – Наконец-то пятница! Лучший вечер в неделе! Впереди два выходных. Так классно! Да?

Среди коллективного «Да» послышалось мужское «У меня шестидневка б…».

– Это не повод отчаиваться! – продолжил ведущий в такт смеющейся толпе. – Главное, что мы все вместе здесь и отлично проводим время! Кто его не проводит отлично, сейчас начнет, потому что специально для вас на этой сцене выступит Антон Веромов!

Толпа дружно зааплодировала. Все жители нашего города любили Антона и его творчество. Будучи в состоянии чистого ума он вряд ли мог выделиться из толпы. Обычный парень из семьи строителя и бухгалтерши работал в обувном магазине и не жаловался на жизнь. Была подружка, которую очень любил и пытался уделять ей максимум времени. Парень компанейский и мирный до тех пор, пока не открывалась его другая сторона. Эмоциональный пик может многое сотворить с человеком, а именно показать самому себе кто ты есть на самом деле. Алкоголь своим токсичным воздействием превосходно плавил цепи, на которых держался демон. У демона Антона было другое лицо, не схожее с маской хозяина. Агрессивный и импульсивный Антон давил злость в строчках на бумаге, не позволяя демону разрушить маску человека в обществе. В его стихах было все отражение боли, ненависти и обиды на общество, которое стыдится себя и своего внутреннего «Я». В любовной лирике, как мне казалось, раскрывалось его истинное отношение к любимой – без лицемерия и лжи самому себе. Глядя на него (точнее на его демона) я стыдился себя и понимал на сколько моя собственная лирика не совершенна – я врал сам себе во многом, т. к. это было выгодно в той или иной ситуации. Я замкнулся в себе и жил духовным особняком, создавая иллюзию сильного человека, коим по факту не являлся. Странно, но я признался все-таки себе в этом.

На сцену поднялся изрядно подвыпивший Антон. Движения его приняли враждебный характер. Казалось, что он сейчас полезет драться в толпу. В одной руке у него была новая, только что открытая бутылка портвейна, а во второй пачка бумаг со стихами. Опрокинув голову назад и влив в себя обильную часть алкоголя, он поставил бутылку на сцену и начал с подачей читать, параллельно перебирая листы в поисках нужного стиха.

 
С листа стекают слова
На столе собираясь в кляксу
и дальше с измазанных рук
Переберутся на полоски матраца
 
 
У меня здесь нет простыней
Изорвались на белые флаги
 
 
Поцелуй чуть повыше бровей
Да скажи!
Ну чего же ради?
 
 
Я давлюсь своими же строчками
перед ними,
В прокуренных кабаках
Как проститутка с рваными чулочками!
Четвертьвековой дурак…
 
 
Я для них ничего не стою.
Ценой равен бокалу пива.
 
 
Но с листа как с запястья стекает строка
Посмотрите!
Как это красиво11
  Здесь и далее стихи Вадим «Юга Цикорий» Гутников


[Закрыть]
 

Делал он это нарочно, или так действовал демон, но его выступления всегда создавали шоу. Активная жестикуляция, голосовые интонации заставляли обратить на себя внимание даже тех, кто из стихов знает только пошлые пародии на «Я вас любил» Пушкина. После каждого прочитанного стиха, он поджигал край листа и швырял его в воздух. После первого раза охранник взлетел на сцену и попытался прекратить это, но пьяная от эмоций толпа сама ловила эти листы и тушила руками. Человек пять ходило по залу с обожженными ладонями. Я любил стихи Антона и порой читал их в интернете под настроение. Один из прочитанных им стихов в «Ямайке» заставил мое сердце сжаться и вспомнить о Лоле.

 
Она ждет, пока допишу
В эти минуты шепчет
Хватает из рук
Лихорадкой читая
Бросает на пол и топчет.
Вот так вот. Из раза в раз
Эти последние годы
Моя, тонкая, с черными глазами муза
Неопределенной породы.
Стараясь писать быстрей
Я часто срываюсь на печатные.
Она же, швыряется картами черных мастей
И на стенах оставляет рисунки отвратные.
 
 
Ее руки пропахли коньяком
и одеколоном
(В понедельник загулявшего поэта)
Когда же я, напьюсь с квартирным сквозняком,
Она идет к другому
Лапать до рассвета.
 
 
Как курит, как смеется, как юлит
По всем замашкам, моя рифма – шлюха
И я боюсь
Что будет день, когда
Она пройдется мне от уха и до уха
 

Зал в очередной раз разразился аплодисментами, а в толпу полетел еще один сгорающий лист. Было в этом что-то фатальное. Как и, наверное, факт того, что я скучал по Лоле. Мы жили вместе, но общались мало. Наши отношения превратились в рутину на второй месяц совместного сожительства. Я вспоминаю нашу первую встречу. Это была удивительная девушка. Я не видел ее лица, но мое воображение дорисовало нужное. Я подошел к ней и развернул к себе, на ее лице было написано удивление и испуг. «Ты такая красивая» – все, что смог сказать я.

– Не стой столбом, проходи по коридору!

Меня по-дружески толкнул гитарист одной из групп, которая должна была играть в этот вечер. Видимо я настолько вслушался в стихи, что непроизвольно отошел от стола и встал прямо на проходе сам того не осознавая. Да, вот она магия поэзии. Сирена для потерянного сердца.

После выступления Антона ведущий вышел на сцену и начал кричать «Вау! Вау! Вау!». Поэт действительно завел толпу и люди, стоявшие под сценой, не хотели его отпускать. Парочка девиц так бойко хватала его за футболку, что разорвала ее прям на груди, обнажив всей публике татуированную грудь, которую Антон прятал в повседневной жизни. Тоха стыдился своих тату, потому что набивал их под влиянием демона и частенько по пьяни. Когда контур был готов, деваться было некуда и приходилось добивать, чтобы сделать как минимум красиво. Одна из татуировок меня очень позабавила, я даже задумался о том, чтобы нарисовать себе что-нибудь подобное. В объеме была изображена открытая рана в области сердца, из которой выглядывал сам человеческий моторчик. Разноцветные ноты, вылетавшие из раны, видимо отражали мелодию сердца.

После короткой паузы (ведущий потянул время на десять минут) мы вышли на сцену, поприветствовали всех и начали играть. Перед третьей (последней) песней я поблагодарил всех за то, что пришли и не пожалели сил с деньгами. Толпа наигранно кричала «Нет! Еще! Еще!» и мне почему-то захотелось сказать «Я люблю вас!». Рев толпы взбудоражил мою нервную систему и я искренне пожалел, что Лола сейчас не смотрит на меня. Я пожалел, что не настоял на том, чтобы она приехала и посмотрела на меня как в первый год нашего знакомства. Она не пропускала ни одного концерта. Я хотел, чтобы сейчас, занимаясь репетиторством она думала обо мне и о том, чтобы приехать сюда. Я со злости ударил по струнам, Андрей зашумел тарелками. Мы начали играть последнюю песню в нашем сет-листе.

Без лишних объяснений мы начали собирать вещи, чтобы выйти к большому такси, которое заказал Левицкий. Когда я складывал гитару, ко мне подошел один из знакомых и стал предлагать услуги звукозаписи в студии, которую недавно открыл его товарищ. Я более-менее внимательно его слушал и слегка испугался, когда чьи-то ладони накрыли мои глаза. Я легонько схватил нежные девичьи руки и повернулся. Сказать ничего не успел, потому что Лола набросилась мне на шею и сказала:

– Я соскучилась!

В этот момент я почувствовал себя самым счастливым человеком на планете. Мимо проходила наша общая знакомая по рок-тусовке и увидев Лолу, вырвала ее из моих объятий и притянула к себе:

– Сколько лет, сколько зим?

– Эй-эй! Ладно! Задушишь!

Знакомая выпустила Лолу из своих рук.

– Какими судьбами? Где пропадала?

– Понимаешь, решила в первый раз за долгое время забить на работу, чтобы на парня своего посмотреть в рабочей обстановке, а тут на тебе, опоздала, – с сожалением посмотрела она на меня.

Я не говорил Лоле о том, что мы выступаем первыми и будем играть урезанный сет-лист. Почему? Как-то к слову не пришлось. Я взял ее за руку:

– Поехали. Надо идти.

– Эм… Я что-то пропустила?

– Сам ничего не знаю, поехали.

Мы вышли на улицу и погрузились в маршрутное такси. С пассажирского сидения на меня вопросительно посмотрел Левицкий и я ответил «Моя девушка Лола. Лола, это Никита Игоревич Левицкий. Я тебе о нем рассказывал». Лола поздоровалась с ним по-французски.

Пока мы ехали, Левицкий комментировал наше выступление. В основном все сводилось к тому, что для малой сцены мы держимся хорошо, но такого не будет на большой. Нужно уже начинать создавать образы и манеру поведения на сцене. Каждый из нас не проронил ни слова против, даже Лола, которая обычно комментирует все подряд и легко вступает в дискуссию. Через двадцать минут езды, только моя любопытная подружка удосужилась спросить «А куда мы едем?». Машина катилась почти за городом по элитному частному сектору. Через некоторое время мы остановились у большого, кирпичного трехэтажного дома.

Левицкий пригласил нас внутрь. Дверь открыл охранник и на нас сразу обрушился лай питбуля Вика (так его назвал Никита). В просторном дворе стояла беседка, оборудованная скамьей и мангалом. То, что изначально Колей назвалось «летняя кухня», оказалось баней. Мы зашли в дом. Первый этаж был полностью жилым и был обеспечен тремя спальными комнатами, ванной и кухней. На втором этаже мы все потеряли дар речи. Здесь находилась реальная, действующая студия звукозаписи со всей нужной аппаратурой. У стены стояло пять недешевых моделей электрогитар и четыре бас-гитары, за пультом сидел Костя (он дружелюбно помахал нам рукой). Андрей побежал смотреть барабанную установку и мы сразу же услышали барабанный ритм. С третьего этажа спустился Леха и сказал:

– Пацаны! Там бильярд!

– Леха, ты что, пьяный? Ты на это посмотри! – указал рукой на пульт Коля.

Лехе видимо было все равно, т. к. он знал, что его сэмплы все равно будут писаться собственноручно дома на ноутбуке с использованием «Fruity Loops».

Я посмотрел на Левицкого:

– Ты можешь нормально объяснить к чему этот весь цирк?

– Я подумал, что вы слишком напряжены и захотите расслабиться в моих апартаментах.

– В которых случайно отстроен этаж под студию.

– Вдруг вы захотите поработать в спокойной обстановке.

Я посмотрел на парней: они уже во всю наигрывали какую-то из мелодий Nirvana при этом дурачась. Костя, который сидел за пультом, подошел к Андрею и стал наблюдать за его техникой.

– Что? Показать прикол? – спросил Андрей. – Смотри и учись!

И начался мини-фристайл Андрея Шапникова. Коля посмотрел на меня и начал трясти бас-гитарой мол «Класс-огонь-вообще!». Параллельно Левицкий жужжал мне на ухо по поводу процесса записи, ориентировочной продолжительности мастеринга и прочих элементов музыкального производства. В одной из его фраз я уловил «Я хотел бы, чтобы альбом был…». После этого я не мог адекватно мыслить. Альбом…

Я спросил:

– Когда можно начать?

– Да хоть сейчас.

Мою руку обжег холодом гриф Fender Squier SQ Classic, которую взял у стены Левицкий.

Рядом со мной была любимая, понимающая девушка, которая стояла рядом, дорогие и единственные друзья, веселящиеся напротив и дорога за мечтой, которая принимала образ змеи и обвивалась вокруг моей шеи. Я слышал ее шепот: «Ты еще можешь спастись пока не поздно».