Текст книги "Свободный полет"

Свободный полет
роман
Кирилл Половинко

© Кирилл Половинко, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Максим

На фоне больничных силуэтов Максим изрядно выделялся – как черная ворона в стаде белых овец. Именно словом «стадо» можно было охарактеризовать больничный персонал, который хаотично (что не свойственно представителям медицинской касты) носился по палатам. «Пастух» (он же заведующий отделением) хоть и пытался упорядочить передвижения своих подчиненных при помощи характерных голосовых команд, но без толку – «стадо» было полностью охвачено стремлением «угодить-выделиться-запомниться». При виде всей этой сцены суеты Максим непроизвольно улыбнулся: «Да, фамилия и статус прикрепленный деньгами говорит о многом». Не то чтобы ему не нравилась своя фамилия (ничего против родного «Ефименко» он не имел), но осознание того, что немолодой дядя с плешивой головой в домашних спортивных штанах и майке оказался молодым медсестричкам интереснее, чем молодой человек двадцати четырех лет в строгом выглаженном костюме, вызывала жалость к самому себе. Сколько нужно времени для того, чтобы фамилия начала работать на тебя, а не наоборот Максим не знал.

По сей день, а именно с момента университетского выпуска, был достигнут не новый Daewoo Lanos, пара туфель от псевдо итальянских брендов, аналогичные строгие костюмы, пара джинсов, кроссовок и менеджерская зарплата в размере «шесть-тысяч-в-хороший-месяц». Благосостояние само по себе в руки не бежало и удача щедростью не блистала.

Гордиться Максиму было толком нечем, но за неимением других возможностей удовлетворить свои амбиции, приходилось довольствоваться тем, что имелось. В такой ситуации, как правило, вырабатывается защитный механизм с позиционированием – под натиском обстоятельств ничего не остается кроме как принять их (обстоятельства) и заставить работать на себя. Стоит заметить, что данным навыком обладают люди с достаточно сильной силой воли и поэтому наш Максим не страдал запоями в совокупности с затяжными депрессиями. «Да, мой Lanos не Bentley и даже не Skoda Octavia, но зато он мой и в покупку я вложил душу». Безусловно ты вкладываешь душу в покупку, к которой шел два года и в конечном итоге сбережений осталось на мелкие-большие радости жизни вроде поездки в лес на выходные или ночной кутеж на ближайшем курорте в осеннюю пору, когда типичным отдыхающим стало уже слишком холодно, а желающим продлить себе пьяное клубное лето еще не настолько жарко. На самом деле, если у тебя есть деньги, ты можешь устроить себе лето в любое врем года. Даже если ты зарабатываешь «шесть-тысяч-в-хороший месяц» – все зависит от сбережений и смысла их сохранять.

В уме пересчитав оставшиеся финансовые резервы, Максим вздохнул и набрал номер:

– Алло, Дмитрий Борисович! Удобно говорить?

– Да, Максим, говори.

По голосу было понятно, что шеф только что окончил работу с цифрами, которая отнимала у него немало сил из-за отсутствия высшего экономического образования.

– Передал посылку Павлу Петровичу. Вы знаете, а вокруг его персоны не мало шума здесь. Видимо, кто-то все же спалил нашего партнера и скоро здесь будут журналисты.

– Максим, прекрати умничать, – видимо работа с цифрами отняла больше усилий, чем обычно.

– Нет, ну серьезно! Не думаю, что здешние санитары ежедневно «Комментарии» читают!

– Максим!

– Понял! Буду на офисе через тридцать минут!

– Двадцать! – откомандовал Дмитрий Борисович и повесил трубку.

«Можно сказать эти десять минут сделают тебе погоду, старый ворчун» – в душах вздохнул Максим и еще раз нажал на кнопку сброса вызова. Усмехнувшись этому глупому действию (ведь вызов был окончен собеседником) положил телефон в карман брюк и подошел к окну.

Осень. Беспощадная, депрессивная осень – символ перемен. Своеобразный перевалочный пункт между горячим, палящим солнцем и бессердечной, холодной стужей. Глядя на плавно желтеющие изо дня в день листья деревьев хочется принять мир таким, какой он есть – несовершенный и обманчивый как сама осенняя пора. Из окна больницы яркие лучи солнца кажутся теплее, а прогноз погоды, который красовался утром на стартовой странице веб-браузера, правдивее. В такие минуты хочется вдохнуть поглубже и наполнить легкие холодным, влажным воздухом, чтобы вспомнить, что впереди зима и нужно быть готовым ко всему, что она может преподнести.

Каждое утро мы вдыхаем осень, чтобы проснуться и пережить свою зиму. «Но если есть деньги, лето можно устроить в любое время года» – подумал Максим.

Резко развернувшись, Максим зашагал в сторону выхода. Через восемь шагов он остановился и замер.

В нашем мозгу одновременно идут процессы обработки информации и процессы, управляющие вниманием. Разделить эти активности невозможно. Например, если мы смотрим на лежащую на столе шариковую ручку, то одновременно замечаем ее и получаем информацию о том, какого она цвета. И наоборот: ее цвет может привлечь наше внимание, мы легко можем найти ее, если знаем, как она выглядит. Увиденного за доли секунды Максимом было достаточным для того, чтобы взбудоражить нервную систему.

Выглядела она на двадцать пять-двадцать шесть лет. Волосы пшеничного цвета поражали своим совершенством, а большие голубые глаза завораживали как под действием гипноза.

«Такого не бывает» – подумал Максим и вернул на место отвисшую челюсть. Через пару доли секунд к нему пришло осознание, что два безупречных глаза-сапфира пристально смотрят на него. Хозяйка глаз даже без макияжа радовала взор, сердце и душу. Маленький прямой носик, тонкие губы, острый подбородок – девушка была безумно красива. Домашний синий халат с желтыми уточками умилял не меньше, чем большие, розовые зайцы-тапочки.

– Что?

Вопрос, выданный приятным высоким голосом звучал не столько угрожающе и надменно, сколько испуганно и с недоразумением.

– А-а-а… Мы знакомы… – нерешительно начал Максим.

Элегантная бровь приподнялась вверх. Эмоции на лице красавицы сменились с недоумения на явное любопытство, а два голубых сапфира говорили с вызовом: «Ну-ну!».

«Соберись, тряпка!» – этого сигнала в голове Максима было достаточно, чтобы принять вызов и выпалить:

– Мы были женаты в прошлой жизни!

Смех был приятным и искренним. Улыбке могли бы позавидовать звезды Голливуда. По крайней мере, так видел и воспринимал Максим.

– Меня зовут Катя.

Стас

Вечер начинался как обычно и не предвещал ничего особенного. Но если бы я знал заранее, что этот день положит начало глобальным переменам в моей жизни, я бы к нему подготовился хотя бы морально. С другой стороны, как такой человек как я может подготовиться к чему-то морально? Творческим человеком движут эмоциональные импульсы, чьим заложником я стал – процесс неизбежный, когда ты находишься в состоянии творческой эйфории. Фантазия прет из тебя как вода из кипящего гейзера и все, что ты можешь сделать, это увязать ее (фантазию) в определенные рамки и некоторое время дозировать. Так рождаются строчки и мои песни.

Ударив последний аккорд и покачнувшись в сторону, я взглянул на толпу – публика довольна выступлением. Чтобы перевести дух, я сделал глубокий вдох и, как оказалось, зря – смесь запаха пота, перегара и табачного дыма релаксации не способствовали.

От криков благодарности и восторга мое сердце начало биться быстрее (или я до сих пор в образе?). Так или иначе, под шум толпы и аплодисментов я как можно более эмоционально выдавил: «Спасибо каждому, кто не поленился прийти сегодня на наш концерт. Спасибо! Спасибо вам огромное!»; затем отложил свой черный Gibson Les Paul и спустился под сцену. Отделавшись от пары «Чуваки, вы реально крутые!» и «Супер, Стас! Просто супер!» невнятным «Спасибо-спасибо» вернулся в гримерку и замер.

– Стас! Стас, ты меня вообще слушаешь?

– Да, конечно, – соврал я.

– Блин, Стас! Почему ты такой отмороженный? Этот тип поднимал «Только вверх» и «Александра»!

– Так… – попытался я изобразить интерес.

– Что «так»? Это отличный шанс! Охренеть какая возможность проявить себя перед живым и действующим саунд-продюсером!

Далее секунд пятнадцать я ждал что Коля продолжит монолог относительно крутости Никиты Левицкого, его карьерных успехах, о бабле, которое он вбухал в свои проекты (и судя по информации в СМИ удачно), но что-то заставило его замолчать. Возможно, парень просто нервничал из-за того, что на концерте, к которому мы толком не готовились, появился известный в андерграунд-тусовке мешок с деньгами и связями.

Я прикурил сигарету и начал:

– Уважаемый, Николай, присядьте, – Коля сел напротив и уставился на меня. – Мы сегодня играем для себя. Как и всегда в принципе.

– Мы играем для фанатов!

– Для каких, на хрен, фанатов, Коля? Восьмидесяти ужратых подростков, десять из которых наши друзья? Прости пожалуйста, но меня очень сильно злит факт того, что мой лучший и пока еще единственный басист запал на денежный мешок со связями, при этом абсолютно забывая о музыке. Или я что-то неправильно понял?

– Для себя играть хорошо, Стас, но нужно двигаться и развиваться пока есть такая возможность, а это…

– А где ты здесь увидел возможность? – мои глаза готовы расплавить его.

– Никита Левицкий…

– Толстосум, который хочет заработать на тебе. Скажи мне, друг, зачем ты взял в руки бас?

– В смысле?

– В смысле почему ты не бросил играть?

– Ну… Меня зацепило, сам знаешь.

– Почему ты не концентрируешься на том, что тебя цепляет?

– Стас, не усложняй!

Да, я порой бываю невыносим. Хотя слухи ходят, что это мое привычное состояние.

– Ладно. Просто когда ты впервые взял бас, ты не думал рубить на этом бабло. Ты просто хотел играть.

– Да, – Коля совсем поник.

– Когда ты наяривал на басу в детстве, ты хотел делать музыку и быть знаменитым не меньше, чем Сид Вишес. Сам же говорил!

– Да, было дело.

– Итак, дружище. Мы играем, потому что любим это. Мы играем для себя в первую очередь. Не нужно строить иллюзии по поводу фанатов. У нас есть друзья, которые нас поддерживают и все.

– Тяжело с тобой, Стас – вздохнул басист.

– Пьяные подростки, которые не слышат твою музыку – не фанаты.

– Они на концерт пришли.

– Они пришли побухать и угареть.

– Опять запели, – Николай встал и обратился к остальным участникам группы. – Я на бар. Кому пиво?

– Мне два, – пробасил барабанщик Андрей.

Коля вышел из комнаты, а я все сидел и думал что меня больше вывело из себя: Никита Левицкий, или желание моего друга вылизать ему зад.

– Зря ты так, Слав, – сказал Андрей.

– Я тебе что, Славик? – рефлекторно вставил я.

– Стас, ты сильно резкий в последнее время. Ты и так не сахар, а сегодня вообще… Даже не знаю.

Я глубоко вздохнул и смял окурок в пепельнице.

– Это все Лола?

– Что?

– Лола выносит тебе мозги?

Лола – моя подружка. Она француженка. Мы познакомились на факультете иностранных языков на четвертом курсе. Она была студенткой по обмену из Марселя, а я бунтарем-студентом кафедры перевода. Возможно, она до сих пор скрывает от меня истинные причины того, почему осталась в нашей стране. Хотелось бы верить, что это та самая настоящая любовь, о которой пишут в книгах, но я слишком циничен, чтобы верить этому. Или просто хочу показаться циничным. Зачастую мое холодное отношение к окружающим людям становится предметом горячего спора.

Дверь в гримерку открылась – Николай принес пиво.

– Прости, дружище, я был резок. Выложимся сегодня по полной, – проговорил я, изучая взглядом пачку сигарет на столе.

– Проехали, – ответил басист и сел напротив.

Андрей подошел к столу, взял пластиковый стакан с пивом и сел рядом со мной. Тишина в комнате давила на виски – я прикурил очередную сигарету.

– Обсудим сет-лист? – кивнул мне Николай.

– Давай, почему бы нет.

К столу подошел все это время стоявший в стороне наш семплер Алексей. Леха вообще парень по жизни тихий и мы частенько забываем о его присутствии. Несмотря на это, он является незаменимым членом нашей команды.

В среднем на выступление нам выделяют порядка сорока минут, что по меркам нашего уровня довольно-таки неплохо. Несмотря на то, что наш репертуар насчитывал достаточно песен чтобы заполнить время, мы решили разместить в сет-листе только топ-треки. Инициатива исходила от меня, что очень удивило моих коллег по цеху. Выложимся по полной, так выложимся по полной – нужно держать свое слово. При выборе песен я руководствовался сыгранностью своей команды. Отыграть мы можем любую композицию, но превращать выступление в очередную репетицию живьем не хотелось. Пару раз я уловил на себе ехидный взгляд Коли. Пусть себе думает, что мне тоже интересно выпендриться перед Левицким – меньше споров. По крайней мере сейчас.

Закончив с сет-листом мы просидели оставшееся время до выхода молча. После объявления о нашем выходе мы так же молча пошли к сцене.

Когда наша команда взобралась на сцену, звукооператор попросил меня поиграть. После тридцати секунд выдал свое профессиональное «нормально» и попросил нас с Колей сыграть одновременно. Получив одобрение, мы стали ждать когда закончат отстраивать звук Андрея. К сцене начал подходить народ. Самые пьяные подошли поближе и организовали кольцо для концертного месива. У дальних стен расположились самые опасные слушатели – трезвые, или те, кто действительно следит за происходящим на сцене. Мнение таких слушателей может быть важным – смотря как относиться к критике. Среди этих людей мой взгляд остановился на блондине в белом костюме – Никите Левицком. Злоба подкатила к моим кулакам и скулам. На кого ты злишься, Стас? На себя, Левицкого, или своего басиста? Я перевел взгляд на Колю – он улыбался, наблюдая за саунд-чеком Андрея. Секундой позже он посмотрел на меня и подмигнул. Я расценил это как «Отыграем по полной».

Звукооператор вытянул два больших пальца вверх и я ударил по струнам. Толпа закричала, Андрей поддержал тарелками.

– Дамы и господа! – начал я. – Мы рады приветствовать вас здесь и сейчас!

Этим вечером игралось легко. Я играл для себя. Мне было плевать на лажу и кое-где возникавшие импровизации. Потом, после концерта от людей у сцены я узнаю, что это было «своеобразно». Коля старался изо всех сил. Я смотрел на него и хотел верить, что он играет для себя. Играет так, как чувствует. Интересно, он заметил как Никита Левицкий покинул заведение на третьей песне?

Максим

– Меня зовут Катя.

– Максим.

Почему—то дрожал голос. Максима слегка разозлило свое смущение. Всегда ему казалось, что он не робкого десятка, а тут краснеет как школьник у доски.

Голубые глаза по-доброму спрашивали «Ну что?», а улыбка подталкивала к развитию знакомства. Нужно было действовать! Если плана в голове нет, то всегда подойдет импровизация. Удача любит дерзких и смелых.

– Отличные тапочки. Мне бы такие.

Катя прыснула со смеху. В голове Максима со скоростью сверхзвукового истребителя пролетали мысли: «Так, это хорошо или плохо? Она смеется с меня или я пошутил удачно? Я что, клоун? Какая красивая».

– В общем, твои тоже ничего, – пытаясь отдышаться ответила девушка.

Макс взглянул на свои ноги:

– А! Это бахилы. Говорят писк моды в этом сезоне.

– Очень остроумно, – улыбнулась девушка.

«Неудачная шутка! Или нет? Она улыбается! Все нормально?»

– Ты в туалет хочешь?

– Что?

– Переминаешься с ноги на ногу. Пританцовуешь.

«Блин! Где дисциплина, твою мать, Макс? Соберись, тряпка!»

– Не, я уже! Еще вчера!

На этот раз она закрыла лицо руками, чтобы сдержать смех, но получилось все равно громко.

Максим совсем поник. Последний раз он так падал духом, когда ушел крупный постоянный клиент, лишив тем самым его определенной части стабильного дохода. Может быть, со слов десятилетнего мальчика фраза прозвучала бы нормально и даже мило, но когда тебе двадцать четыре – это наверное не самый лучший ответ чтобы поразить незнакомую девушку.

Приступ смеха отпустил Катю и она взглянула на Максима: высокий, подтянутый, русые волосы аккуратно причесаны, в светло-карих глазах бушует паника.

– Все нормально, – сказала как можно дружелюбней. – Было весело.

Макс выдавил грустную улыбку, пытаясь сказать тем самым «Спасибо». От непонятного напряжения ноги дрожали.

– Я присяду?

– Конечно, – кивнула девушка.

Максим сел рядом на больничный диван. Сразу стало легче.

– Так с чем ты здесь лежишь?

Уверенность в себе вернулась. Проще на нее не смотреть. Спокойней по крайней мере.

– Да так… – секундная пауза – почки воспалились.

Максим почувствовал в очередной раз себя неловко. В этот раз смутила банальность своего же вопроса.

– Надеюсь ничего серьезного.

– Вроде нет. Сезонная профилактика.

Девушка сомкнула ладони и зажала их между коленями.

– Холодно?

– Нет, – улыбнулась Катя. – А ты здесь по какому поводу?

– По работе. Точнее выполняю личные поручения своего шефа.

– Оу, – сочувственно отозвалась девушка.

– Ага, не самое приятное в моей работе.

– А что самое приятное? – она посмотрела на него.

– Конечно же зарплата!

Максим ощутил на себе ее взгляд. Поворачиваться в ответ не было желания, так как вполне возможно это могло привести к очередному ступору.

– Я так и знала!

– И чего спросила?

– Чтобы убедиться в своей догадке.

«Кокетка» – подумал Максим.

– Учишься, работаешь? – спросил он.

– Учусь, работаю, – хихикнула Катя.

– И успеваешь все одновременно?

– Работаю учителем украинского языка и литературы.

– Ого! Вот это жертва!

– Приятным в работе может быть не только зарплата, – она холодно посмотрела на него. – Или я не права?

Вопрос был задан действительно учительским тоном – когда заранее ответ известен и целью вопроса является пристыжение ученика.

– Ну да, как говорил Конфуций: «Найди работу себе по душе, и тебе не придется работать ни дня в своей жизни».

– Ого, – изумилась девушка. – А что еще Конфуций говорил?

«Как быстро у нее меняется настроение». Изначально Максим думал, что после «учительского» вопроса все потеряно – знакомство закончится обменом грубостями, но эта девушка смотрела на него вновь доброжелательным, игривым взглядом.

– Что-то не помню высказываний про пушистые тапочки.

Он посмотрел в ее сторону. Она улыбалась и миролюбиво смотрела на него – ни капли агрессии. Только сейчас Максим заметил мелкие веснушки у нее на лице.

– Ты больше на маму или на папу похожа?

– На маму.

– У тебя очень красивая мама.

Наверное, впервые за время их совместной беседы он смутил ее:

– Я передам ей. Спасибо.

На минуту воцарилось молчание. Казалось будто ни он, ни она не знали о чем говорить. Или по крайней мере с чего начать.

– Так как дела в целом? – Максим взял инициативу на себя.

– Нормально. В отпуск хотела, но получила больничный.

– Тоже неплохо.

– Да уж, – хмыкнула Катя.

– Я, вообще-то, сам полтора года в отпуске не был.

– Незаменимый?

«Незаменимых людей не бывает» – подумал Максим.

– Не могу отдыхать пока знаю, что работа недоделана.

– Перфекционист значит?

– Немного. И от этого страдаю.

– Спортом раньше занимался?

– Да… Было дело, – кивнул он. – Как догадалась?

– Если после подросткового возраста сохраняется привычка дорабатывать до скурпулезности, то это, как правило, связано с самоконтролем и дисциплиной. Откуда у парня твоих лет может быть так развита эта черта? Спорт, амбиции, комплексы.

Макс в изумлении похлопал глазами:

– Какие такие комплексы?

– Может в школе сверстники обижали и в работе нашел самовыражение. У меня в классе есть один такой мальчик. Только пока он сочинения на «отлично» пишет.

– Интересно. Психология хобби?

– Это социология, Максим.

Ему понравилось как звучит его собственное имя из ее уст.

– Люди часто их путают, – продолжала девушка. – Психология – комната «два на два» в черепной коробке, а социология рассматривает взаимодействие людей и их групп. Некоторые социологические методы включают в себя психологические.

– Вау.

– Просто я в университет хорошо училась.

Он смотрел на нее с неприкрытым восторгом и ей это определенно нравилось.

Внезапно у Максима зазвонил телефон. Он взглянул на дисплей и чертыхнулся.

– По работе? – спросила девушка.

– Да, подожди секунду.

Он нажал кнопку вызова, из динамика моментально послышалось:

– Максим! Ты что, охренел?!

Парень сам того не осознавая вскочил на ноги и прижал телефон к уху. «Что? Что?! Где накосил? На сколько серьезно? Может узнал про ситуацию с суши-рестораном? Да какая разница, все обошлось, клиент не в обиде. Армяне! Точно армяне! Могли накапать, что я с сервисом торможу!».

– Дмитрий Борисович, – голос дрожал. – ну поверьте, честно времени не было! Я ж по приоритетам…

– Какие, на хрен, приоритеты?! Что ты мелишь, сынок?!

Секунда. Пауза. Вдох-выдох. Спокойно.

– Через пятнадцать… Короче сразу ко мне на ковер! Драть буду как Сидорову козу!

Абонент отключился. Секунды три Максим смотрел в недоумении на телефон.

– Проблемы?

– Что?

Он посмотрел на Катю. В глазах испуг, на щеках все признаки смущения. Она все слышала. В этот момент Максиму захотелось провалиться сквозь землю. Чувство унижения пыталось вырваться наружу, но это не то чувство, которое стоит показывать малознакомой девушке.

– А… Нет, работа. Точнее да, проблемы, – «Зачем ты показываешь ей свою слабость, придурок?» – Точнее моя работа это сплошная проблема и мне платят за то, что я пытаюсь ее решить.

Она хихикнула. Эмоциональный бой проигран и уже неважно сохранил ли этот монолог мужество в ее глазах или нет.

– Менеджер?

– Менеджер, – кивнул он. – Потому что «manage» – «решать», верно?

– Именно, – улыбнулась она.

Почему-то чувство уверенности сразу же вернулось. «Не возгордишься собой сам – не примут твою гордыню остальные» – подумал Максим.

– Мне надо идти…

– Жаль, – с тоской ответила Катя.

Он еще раз посмотрел на нее. Неужели ей было действительно жаль? Максим хотел было об этом спросить, но вовремя спохватился:

– Я запишу твой номер!

– Да, конечно!

Она продиктовала цифры.

– Готово!

– Отлично, – она улыбнулась.

– В котором часу лучше звонить?

– Звони в любое время, мне все равно скучно.

– Тогда до связи!

– Пока.

«Выход… Я сегодня дойду до выхода?».

– Какого хрена ты шатаешься без дела?

Армяне были ни при чем. Причиной плохого настроения шефа оказалась работа с цифрами. Что в них увидел Дмитрий Борисович – можно было только догадываться.

– Я вышел и сразу к вам.

«Только зачем – непонятно» – в мыслях добавил Максим.

– Позвизди мне!

– Дмитрий Борисович, Лена… – Максим кивнул на сидящую рядом молодую бухгалтершу.

Шеф заерзал на стуле:

– Это… Леночка, прости!

– Да ладно уже, – хмуро ответила бухгалтер.

Леночка была единственной девушкой в коллективе, поэтому и отношение к ней было особенным. Фирма, на которой трудился Макс, насчитывала восемнадцать человек штата, включая самого Дмитрия Борисовича Фалдошина. «До офисной» биографии шефа никто из сотрудников не знал. Разве что начальник отдела обслуживания Олег Петрович иногда на корпоративах упоминал о событиях давно минувших дней, когда «ничего не оставалось кроме как показывать свой звериный оскал». Истории не носили однозначный характер и в правдивости некоторых Максим сомневался. Наверное, в запасе у каждого мужика, который встретил свои тридцать в девяностых, имелась история про «Пиво-водка, потом драка у ларька» и «Друзья были, да их не стало. Время такое было». Однажды, на одном из корпоративов Максим набравшись дерзости попробовал прощупать подноготную своего руководителя и услышал: «Сынок, ты слишком молод и глуп. Не лезь башкой в вырытую яму. Сиди на попе ровно и спи спокойно по ночам». Сказано это было настолько искренне и по-отцовски, что волосы на затылке моментально встали дыбом, а желание лезть туда, куда не стоит, поутихло. В конце-то концов, какая разница откуда взялся startup? Да и тем более на фоне активно развивающейся группы бизнесменов региона, Дмитрий Борисович Фалдошин со своим производством китайской аквариумистики выглядел как «детский сад, ясельная группа». Да, красиво. Да, экстравагантно. Но восемьдесят пять процентов клиентов являлись друзьями Фалдошина. Трехкомнатное помещение (в которое с трудом вмещалась продукция, мебель и люди) едва ли напоминало open-office. Вы заходите в комнату, справа от вас у стены выстроены небольшие павильоны с комплектующими по аквариумистике, прямо – касса. Слева в три ряда выстроены аквариумы, аквариумные комплексы, декор. Два ряда из трех занимают морские аквариумы и рыба, остальное – пресноводная каста. Между рядами, что ближе к окнам, расположен большой офисный стол, за которым разместились директор Фалдошин и бухгалтер Лена. Продажи, маркетинг, состоящие из четырех человек располагались в тесной комнатушке, что скрыта за павильонами с комплектующими. Зачем изначально дверь и ручка были окрашены под цвет стены, Максим так за два года работы и не понял. За рядом аквариумов находился вход в «техническое помещение», где располагался отдел обслуживания (те самые парни, которые доставят, установят, через месяц почистят, еще через месяц заберут на ремонт, затем снова поставят и т. д.). В общих чертах предприятие «Твой Аквариум» (а в юридических кругах «ФЛП Фалдошин Д. Б.») напоминало типичную «Шарашкину контору». Это было первое место работы Максима. Уходить не хотелось потому что «А где лучше?». Оклад устраивал: на хлеб хватало, а иногда и на масло. Каждый довольствуется тем, чем хочет довольствоваться как бы ты не вправлял ему мозги.

– Максим, ты прекращай баклуши бить.

– Так я…

– Что «я»?! – ударил кулаком по столу Фалдошин. – Что я, Максим?

Максим молчал, потому что понятия не имел, что послужило причиной такой агрессии.

– Ты думаешь, мне самому все это нравится? – Дмитрий Борисович окинул взглядом помещение. – Шесть лет я уже топчусь на одном месте. Шесть лет, Максим! Ты думаешь мне не хочется, чтобы все было по-людски, а не через жопу? (Сидящая рядом Лена цокнула языком). Ты думаешь, мне не противно чувствовать себя второсортным барыгой?

– Дмитрий Борисович, ну что вы так самокритично?

– Да потому что мой гребанный сосед отбу́хал логистическую компанию за два года, а я хер сосу!

– Так! Короче! – Лена бахнула папкой по столу, схватила сигареты и вылетела пулей в коридор.

«Трижды при Лене так грубо… Да что на самом деле случилось?».

– Я тут посчитал, подумал… Ведь в шестерках так можно и остаться, Макс.

«Макс? Ого!» – пронеслось в голове у Максима. По каким-то особым причинам Фалдошин не обращался к своим подчиненным по сокращенным именам. На памяти Максима только один раз он слышал от шефа «Серега» по отношению к маркетологу Стрельцову, когда тот развозил его жену по магазинам целый день. В тот раз Дмитрий Борисович провинился перед супругой и заглаживал вину теплом в виде денег на шмотки, и заботой в виде представленного водителя Стрельцова. Около трех месяцев Сергей пробыл «Водителем-Серегой» в тесном продаж-маркетинг кругу после этого случая.

– Ты вроде парень не глупый, а где-то в облаках витаешь, – продолжил Фалдошин. – Тебе бы ускорения придать, так ты горы перевернешь.

– Довольствуюсь тем, что имею.

– А зря, – вздохнул шеф. – Так бы соколом летал.

Еще со студенческой скамьи Максим усвоил, что теплое место пустым не бывает и если комфортно, то лучше синица в руке…

– Да зачем оно мне, Дмитрий Борисович? На хлеб хватает и уже хорошо.

– Мал ты еще. Лбу почти четвертак, а мозги как у школьника. Ты хоть сам знаешь чего от жизни хочешь?

– Ну… Наверное нет. Не заморачиваюсь.

– Хреново, Максим. Жизнь не жизнь без цели, а так, глухое существование. В жизни должна быть цель и мечта, которая будет двигать тобой и твоими поступками. Мечта – это все. Это огонь твоей души. Такие вещи перед собой определять нужно, чтобы к ним стремиться бесконечно, тем самым развиваясь как человек. Вот чего ты хочешь от жизни, если хорошенько подумать?

– Комфорта.

Фалдошин с разочарованием ударил ладонью по столу:

– Херня! Не цель! И не дай Бог мечта!

– А что надо?

– Больше конкретики, эстетики и души. Что-то более живое. Я вот до сих пор живу мечтой. Бегу за ней, бегу… Потом оглядываюсь – почти на месте остался, семимильные шаги… Так хочется чтобы…

Он запнулся и повернул голову к окну.

– Вот что, сынок, – сказал Фалдошин. – Найди себе цель на ближайшие пару лет и покажи мне свои зубы. Я хочу видеть в тебе огонь, перекладываемый в дело.

Он посмотрел на Максима тяжелым взглядом:

– Помоги мне вылезти из этих крысиных бегов и я в долгу не останусь.

Максим не знал что сказать. Все это казалось ему какой-то бессмыслицей.

– Я не останусь на месте, – проговорил шеф. – Я буду бежать дальше. И ты побежишь со мной. Понял?

– Вы хотите чтобы я работал интенсивней, – решил расставить точки над «i» Максим.

– Я хочу чтобы ты пахал как проклятый и помог мне подняться на новый уровень!

– Понятно. И цель мне в этом поможет.

– Именно. Она заставит тебя ответственней относиться к своей работы и деньгам.

Максим смотрел на этого человека и не мог понять – бредит он, или неосязаемые предметы нашей жизни действительно на столько важны?

– Я надеюсь, мы вместе достигнем цели, – сказал Фалдошин.

– Думаю да. А какая у вас цель?

Лицо Дмитрия Борисовича побагровело, костяшки пальцев побелели. Только сейчас Максим понял, какую глупость сморозил (очередную за сегодня).

– Пошел на хер отсюда, щенок!

Максим развернулся и торопливо зашагал к своей коморке с коллегами «продажниками» и маркетологами.

«Господи, спасибо тебе огромное за то, что сегодня пятница».