Текст книги "Брошенная колония"

– Вообще ни хрена не понятно, – вслух произнес Игнат. – Как руна и дневник оказались в логове лесовиков? Их тут точно не было. Похоже, если и есть ответы, то за этой дверью.

Игнат порылся в карманах и достал маленькую плоскую металлическую коробочку. Надо сказать, штука это была очень дорогой и одноразовой, перезарядка обойдется ему не меньше десяти чеканов, но нужно рисковать.

С минуту он сомневался, стоит или нет тратить «взломщика» на эту дверь. Наконец любопытство победило, коробка мгновенно прилипла к магическому замку. Хорошо все же быть егерем: эти коробки вне закона, только стража, инквизиция и егеря имели право на их использование. Любого другого человека, пойманного с такой, автоматически записывали в преступники: либо вор, либо контрабандист, либо торговец черными артефактами. И все это вело на каторгу.

Коробочка медленно начала тускло светиться, значит, процесс откачки магии из замка идет как нужно. Через пару минут свечение пошло на спад, после чего она упала прямо в подставленную Игнатом руку. Дверь осталась запертой, но это уже был обычный простенький замок, который теперь без труда вскрывался отмычкой. Егерь убрал «взломщика» и достал маленький футляр. Прикинув, что за замок, он секунд двадцать ковырялся внутри. Щелчок – и дверка слегка отошла от косяка.

Игнат заглянул внутрь. Пара магических светильников вполне сносно освещала комнату. На полу лежало еще одно тело – девочка-подросток. Явно мертва – в тонкой шее торчал нож. Одежда не крестьянская, добротная, но не слишком дорогая – похоже, начинающая магичка. Егерь распахнул дверь и вошел, это были апартаменты на двоих, все в комнате по два – кровати, трюмо с большими зеркалами, на столе кожаные сундучки с зельями. Видимо, тут жила магичка с ученицей. Девчушка на полу, скорее всего, подмастерье. Хотя какая это чародейка? После того что Игнат увидел, тут четко прослеживается слово «ведьма», по которой инквизиция плачет кровавыми слезами. А эта слишком мала, чтобы так людей терзать. Он внимательно осмотрел тело: ударили ее сзади, она умерла быстро. Судя по тому что здесь стоял магический замок, а в углу фонило магией, ее прикончила наставница и ушла порталом. Но почему не взяла склянок? Тут большой запас зелий, все подписано, некоторые стоят очень прилично. Если ушла порталом, то как руна и дневник оказались в логове? Он неплохо там осмотрелся – никаких рваных женских шмоток в логове лесовиков не было.

– Черт, эта находка мне голову сломает! Еще немного, и мозги закипят!

Он внимательно осмотрел комнату. В шкафу обнаружился белый плащ и обтягивающие короткие штаны по последней моде, эротичные такие, со шнуровкой. Похоже, вещи принадлежали ведьме.

Игнат уселся на мягкое кресло, обитое бархатом, и задумался. Способ узнать, что тут произошло, есть. Рисковый способ, такой рисковый, что можно с башкой попрощаться, но можно и узнать, как прожила последние минуты малышка с ножом. Кстати, ножик ритуальный, из чистого железа с примесью серебра, и руны на нем хорошие, такой денег стоит. Непонятно, почему хозяйка его оставила, не похожа она на брезгливую: людей тут пытала. Да и на саму ведьму посмотреть не помешает – вдруг пересекутся тропки, можно ее будет инквизиции отдать. Такую мразь не жалко.

– Решено, рискую, – вслух произнес Игнат и, заперев дверь, уселся на полу рядом с трупом.

Шаг был действительно отчаянным. Девчонка умерла пару недель назад, если спустить с поводка джинна, он сможет соединиться с телом, посмотреть последние минуты и показать их хозяину. Да только хватит ли сил загнать его обратно? А если загнать не удастся, тогда точно конец, вселится в покойника и получим мы нежить. Игнат еще раз взвесил свое решение, после чего достал из кармана мел и провел окружность, захватив и мертвое тело, и себя. Затем он слегка ослабил кокон и обратился к джинну:

– Фарат, слушай приказ.

Джинн завозился в своей темнице, он был недоволен – видимо, учуял, что дело плохо.

– Слушаю, господин.

– Мне нужно увидеть последние минуты жизни этой женщины. Ты войдешь в ее тело и потом покажешь мне все, что увидишь сам.

– Ты отпустишь меня? – стараясь скрыть радость, если, конечно, джинны могут выражать радость, спросил Фарат.

– Нет, я отпущу тебя с поводком, мне не нужна здесь нежить.

– Я требую жизнь, – поставил джинн свое условие. – Тот человек из логова подойдет.

Игнат тяжело вздохнул: вот и все, торг закончен, теперь ни на шаг не сдвинется.

– Ты получишь жизнь, – твердо пообещал Игнат, – но другого человека. Разбойников много, за последний год я убил одиннадцать, и ты всегда получал часть с их жизни. Так будет и впредь, но я могу сделать так, что ты не будешь получать ничего.

Теперь настала очередь задуматься джинну: хозяин всегда был щедр, он нередко приоткрывал кокон, когда выпадал случай усилить «пассажира».

– Я согласен, – наконец решил Фарат.

– Клятва, – потребовал егерь.

Мысленный ответ пришел тут же.

– Я, Фарат, клянусь своему господину, что не попытаюсь захватить мертвое тело или иным другим способом нанести вред егерю Игнату. Клятва, – потребовал джинн.

– Я, Игнат, егерь по прозвищу Видок, даю клятву, что, если произойдет бой, джинн Фарат получит жизнь моего врага.

– Хорошо, хозяин, я принял клятву, а теперь открывай темницу.

Игнат вздохнул, решаясь, и начал потихоньку приоткрывать кокон. Фарат не рвался, зная, что все равно его отпустят, иначе зачем тогда заводить эту канитель, как любит выражаться хозяин. Он с ним уже давно, почти тридцать лет, успел узнать его, и хоть любви между человеком и духом не было, все равно они как-то сроднились. Наконец джинн смог спокойно выйти наружу.

Игнат поморщился: за тридцать лет этого сожительства он делал подобное дважды, ощущение очень неприятное. Призрачная фигура приняла образ какой-то страшной твари, которой егерь еще не встречал, – жутковато, джинн не мог отказать себе в удовольствии попугать хозяина. Хотя, наверное, он рассчитывал на другую реакцию. Игнат же просто смотрел на него, ожидая действия. Он чувствовал, как часть джинна осталась в нем, словно он разделился надвое, тонкий такой волосок, связывающий две половинки. И если он сейчас сомкнет кокон, джинна втянет обратно, но тогда тот обидится на долгие годы, наверняка помогать перестанет и будет пакостить при всяком удобном случае, и возникнут проблемы: егеря, не ужившиеся со своими духами, долго не живут.

Фарат не стал затягивать и, приняв образ какой-то бабенки из прошлого хозяина, которую Игнат так и не вспомнил, вошел в тело покойницы. Та шевельнула гниющей рукой и помахала егерю. Мерзкое, надо сказать, зрелище. Видок чувствовал, как резко усилился джинн. Если не захочет возвращаться или рванется, может стать плохо. Но тот не рвался. Шли минуты, Игнат начал уставать поддерживать кокон открытым – очень тяжело было не физически, а морально, это как постоянно держать напряженной одну мышцу.

– Я закончил, – неожиданно произнес труп женским голосом.

Игнат вздрогнул и едва не потерял концентрацию. «Скотина», – метнулась в голове одинокая мысль.

Призрачная женская фигура вновь появилась перед ним и медленно втянулась в кокон, который теперь можно было спокойно закрыть. Что ж, на этот раз все обошлось. Игнат утер рукой вспотевший лоб и, отстегнув от пояса флягу, сделал несколько глотков родниковой воды – та уже была теплой, но сейчас это не так было важно. Он чуть приоткрыл кокон – в этом состоянии обмен образами происходит гораздо проще.

– Что узнал?

Фарат не ответил, вместо этого в голове Игната появилась картинка, словно его собственное воспоминание.

…Девушка стоит у стола, на котором кричит и извивается в муках человек. Она совершенно спокойна. Ее наставница, высокая смуглая брюнетка с короткими волосами и черными непроницаемыми глазами, делает очередной разрез. Человек кричит, а потом она произносит заклинание, и тело жертвы бьется в агонии…

Новая сцена:

…Ведьма счастлива, она держит в руках руну, которую он нашел в логове. Девушка в восхищении, но есть что-то еще, словно ее работа близка к завершению, это касается руны и наставницы…

Новая сцена:

…Наставница приказывает собирать вещи. Девушка, которую зовут Самантой, идет в комнату, краем глаза видя, как Веревея (наставница) режет глотки пленникам. Материал больше не нужен, руна лежит прямо на дневнике. Девушка решается. Она хватает артефакт и тетрадь и произносит заклинание малого портала. Там, на другой стороне, кто-то стоит. Две женщины, у одной на плаще вышиты меч и кандалы – символы инквизиции. Наставница, почуяв портал, вбегает в комнату и бьет девушку ножом в шею, именно в тот момент Саманта швыряет руну и дневник в портал, после чего падает замертво. Портал закрыт, угасающий взгляд видит, как в бешенстве Веревея закрывает дверь на ключ, вешает магический замок, создает транспортный портал и прыгает в него.

Игнат открыл глаза. Кое-что прояснилось. Он встал, прошелся по комнате. Либо девочка работала на инквизицию, либо просто открыла портал в их штаб – там всегда дежурят несколько бойцов. Если второе, то с чего? Совесть заела? Ужаснулась содеянному? Ладно, мотив уже не так важен, теперь понятно, как все это оказалось в логове: их просто выбросило, когда портал схлопнулся, а нелюди почуяли магическую штуку и приволокли к себе, ну и дневник заодно. Порталы не работают мгновенно, перемещение занимает время, и если закрыть его раньше, чем груз дойдет, его может разорвать, а может выбросить.

Игнат устало потер глаза. Одно непонятно: почему ведьма бежала, а не пыталась спасти свое имущество? Тоже разглядела инквизиторш и побоялась, что они отследят точку и нападут? Разумно. Но, похоже, им это не удалось. Иначе бы все зачистили. А еще плохо, что не удалось узнать назначение руны, за которую заплачено кровью стольких людей, – пока это был напитанный силой кусок хрусталя.

Игнат вытащил из шеи девушки дорогой нож, оттер его от крови, обмотал тряпкой и убрал в карман. Потом настал черед сундучков с зельями. Он знал, кто их купит. Неплохой доход, при определенном везении получится поднять немало золота, или проверить их на пригодность и кое-что себе оставить. Зелья – такая штука, их всем пить можно. Последними трофеями стали две магические лампы: вещи очень хорошие, горят они долго, стоят немало. Правда, эти почти иссякли, но все равно деньги. Егеря часто мародерят мертвые дома, логова, не брезгуют снятыми с покойников украшениями: мертвецам они не нужны, а егерь – он живой, ему кушать нужно, взносы в братство платить.

– Прощай. – Достав «зажигалку», которую так и не выложил из кожаного жилета, который называют «разгрузкой», и, сбрызнув девушку, Игнат произнес короткое заклинание: одной искры тут достаточно.

Тело вспыхнуло, охваченное жарким пламенем, – скоро от этого кабинета ничего не останется.

Он не стал закрывать дверь, а просто вышел. Еще не решил, как относиться к мертвой девушке, что ею двигало: ведь долгие месяцы, а может, и годы, она вместе с Веревеей разделывала трупы.

Вообще егеря с ведьмами дел не имели, только с плодами их трудов. Эти отступницы, которым было тесновато в легальных лабораториях – уж больно законы строги, проводили свои эксперименты в пустошах и на окраинах княжеств, где никто не мог наткнуться на их убежища. Егеря чаще имели дело с последствиями этих «научных изысканий», иногда творения ведьм выходили убийственно удачными, братство регулярно несло потери. Хорошо, что проблем с новобранцами не было – деньги и опасная работа всегда привлекали юнцов. То, что максимум четверо из десяти переживают подселение «пассажира» и один из них потом погибает, не найдя общего языка с духом, не отбивало охотников обучаться. Высокая смертность регулярно плодила сирот, дорог у которых немного, чаще всего четыре: либо подмастерьем, либо в армию, либо воровать, ну и, конечно, в егеря.

Раньше егерей было больше, в год братство, обладающее собственной территорией в диких землях, выпускало примерно около сорока человек. Сейчас редко когда больше двадцати. Это зависело от потерь. Многие новички гибнут на первом задании, но те, кто умудряется протянуть хотя бы пару лет, чаще всего доживают до вполне зрелого возраста. Да и что такое зрелый возраст для егеря? Сейчас во главе братства стоял Аркад, которому, если Игнат не сбился, стукнуло больше ста восьмидесяти лет, очень бодрый и деятельный старик. Да и сам Игнат выглядел на двадцать пять, а на самом деле ему было уже вдвое больше.

Обратный путь прошел без приключений. Игнат размышлял о ситуации, в которую он вляпался, правда, не забывал вертеть головой. Оказалось, что он провел в подземелье гораздо больше времени, чем думал. Солнце перевалило за полдень, чужое солнце далекой системы, хотя Игнат никогда не видел земного, для него это было родным, а те, кто видел, уже давным-давно умерли.

Свен по-прежнему сидел у колеса. Похоже, он так и не вставал, вид у него был заспанным, он очень обрадовался, увидев своего спасителя.

– Что ты там нашел? – наблюдая, как егерь сгружает какие-то вещи в багажник багги, вскочив и растирая помятое лицо руками, спросил цирковой.

– Ничего, – ответил Игнат. Он не собирался посвящать Свена в свои находки, для мужика это совершенно лишне. – Я посплю пару часов, разбуди. И надо двигать в сторону дороги. Сейчас бы пожрать, только жрать у нас с тобой совсем нечего. Так что придется потерпеть.

– Что ж ты так мало взял? – поинтересовался Свен.

– Да вот так вышло, не учел, что продолжится вояж и что тебя не сожрут. Да и искал я тебя долго, ливень сильно задержал – короче, не заладилось.

Импресарио кивнул и уселся у колеса. Игнат же отогнул защитную пленку, разложил водительское сиденье, на котором была начертана руна, возвращающая силы, и, улегшись, мгновенно уснул.

Глава 3
К Сторожью

На трассу, связывающую вольный город Церковный и Сторожье, второстепенный городок княжества Дар, выбрались только на рассвете. Дороги через лес напрямик не было, поэтому пришлось дать крюк в двадцать километров. Игнат аккуратно вел машину всю ночь, закрепив на передке трофейную лампу: спутники планеты были слишком тусклыми и света почти не давали, да и ярких звезд мало. Егерь видел древние кадры на чудом уцелевшем визоре про Землю и ее спутник Луну и что ночью, если нет туч, она очень ярко освещает все вокруг, так что иногда даже читать можно.

На трассе было пустынно: грунтовка, прилично разбитая колесами, не слишком популярна – серьезные торговцы таскали грузы через магические порталы. Может, это и было дороже, но гораздо быстрее и безопасней. Дорога оживет ближе к полудню, когда на ней появятся патрули и те, кто выехал на рассвете из Сторожья в Церковный и обратно. Дальше Церковного только дикие земли. Это фактически граница человеческих земель. В эпоху первооткрывателей и расселения там были какие-то аванпосты, но теперь все мертво. Дальше на север люди не ходили, а вот нелюдей там хватало. Тварям ведь не обязательно человечину жрать, ей и зверья, которого на пустых территориях полно, достаточно. Но человечину нелюдь почему-то больше уважала, чем дикого кабана или волков, которые, конечно, не совсем волки – все же мир-то другой.

Ровно посредине, на двухсотом километре, был небольшой аванпост армейцев при боевой волшебнице-середнячке. Двадцать бойцов маялись бездельем и собирали «налог» с колеса. За нелюдями они не охотились, если только случайно сталкивались, и то обычно расклад был не в их пользу. Иногда гоняли бандитов, которые изредка пытались оседлать дорогу. Армейцы не терпели конкуренции, поскольку это наносило урон их кошелькам, – бандитов ловили, быстренько судили и вешали возле поста.

Игнату и сидящему рядом Свену через пост было ехать не нужно, формально они находились на территории Сторожья, и до города оставалось всего сто десять километров.

– Так что там, в замке? – спросил Свен, чтобы не молчать.

Цирковой честно держался вечер и всю ночь, но с того момента, как Игнат проснулся, он ловил на себе любопытные взгляды, и джинн семафорил, что импресарио просто сгорает от любопытства.

– Тебе-то это зачем? – вопросом на вопрос ответил Игнат. – Это касается меня и егерей. Мне на хрен не нужно, чтобы ты потом сплетни пускал по кабакам. Людям и так проблем хватает, незачем им еще добавлять.

– Ну тогда расскажи что-нибудь. Или давай я расскажу.

– Блин, вот ты говорливый, помолчи секунду, сейчас место нехорошее пройдет, а потом трепись сколько влезет.

Надо сказать, место было действительно поганым, и армейцы сюда наведывались постоянно, проверяя его на наличие вредоносных личностей, но все равно раз в месяц здесь на кого-нибудь нападали. Игнат приоткрыл кокон.

– Фарат, вокруг есть люди?

– Пятеро, – тут же прислал образ джинн, – позади моста в засаде двое и столько же прикрывают главного сборщика податей, который вот-вот должен появиться.

Итого пятеро. Фарат добавил воспоминание с клятвой.

– Я помню, – ответил егерь.

Едва багги въехала на деревянный мост, перекинутый через речку, которую куры переходили по пояс, как на другой стороне появился мужик с дешевой энергетической винтовкой, можно сказать, фактически самопалом, их делали лет сто назад, стоили они с десяток чеков серебром, сбоили на каждом пятом выстреле, батареи разряжались быстро, но оставались очень популярными, так как пуля двенадцатого калибра, стальная или свинцовая, летала далеко и била очень сильно.

Видок остановил багги, подчиняясь жесту бандита, достал трофейный пистолет, положил рядом, прикрыв ногой. Он уже посмотрел оружие, винтовка сейчас совершенно ни к чему, а вот этот коротыш, заряженный мягкими пулями для работы исключительно по живой силе, был идеальным оружием.

– Ты поклялся, – напомнил джинн.

Игнат проигнорировал напоминание, наблюдая за разбойником.

Свен мелко затрясся. В принципе его понять можно: от таких уродов никогда не знаешь чего ждать – то ли хотят мзду получить, то ли все, что у тебя есть, а трупы притопить в ручейке под мостом.

– Сиди, не дергайся, – приказал Игнат импресарио, – я все улажу. Чего тебе? – выглянув из окна, поинтересовался егерь.

– Это… – немного растерялся бандит, – плату за проезд.

Вид у него был довольно жалким, какие-то обноски, морда замотана платком, не походил он на грозного разбойника, вообще не походил.

– И сколько?

– Машинка твоя, вещички, оружие – и можешь проваливать, – выручил первого бандита напарник, вылезая из кустов.

Он был вооружен получше – пистолет, точная копия того, что лежал сейчас рядом с ногой егеря.

– А чего так дорого?

– Да разве дорого? Мы же жизнь не забираем, – возразил второй – видимо, язык у него был подвешен лучше, чем у первого. Тот только лыбился, поигрывая винтовкой.

– Дорого, мужики, – выбираясь из багги с пистолетом в руке, покачал головой Игнат, – очень дорого. Короче, так – я вам дам серебрушку и вы скроетесь с моих глаз. Как вам такое?

– Не пойдет, – подвел итог говорливый. – Ты у нас на прицеле, да и борзый ты.

На этом переговоры закончились. Обостренным природным чутьем егерь уловил тот момент, когда палец бандита нажал на спуск. Пуля свистнула, но поразила лишь пустоту: он слегка ослабил кокон «пассажира», Фарат понял мысленный приказ совершенно верно. Кратковременного ускорения было достаточно, чтобы оказаться среди этого тупого мужичья, которое нужда выгнала на разбой, – ведь сразу было ясно, что они не профессионалы. Свистнула еще одна пуля, это уже выстрелили со спины засадники. Вот она-то как раз попала точно в цель, угодив прямо в грудь говорливому, отбросив его назад метра на три.

Фарат не упустил возможности и мгновенно впитал часть покидающей тело бандита жизни, он просто лучился счастьем, и егерь нутром чуял, как «пассажир» стал сильнее.

Игнат же оказался рядом с растерявшимся косноязычным бандюганом, одним ударом разоружив его и заломив руку, использовал как щит и тут же дважды выстрелил в кусты из-под мышки своего прикрытия. Кто-то тихонько охнул и завалился набок, зашуршав ветками.

Джинн вновь дотянулся до покойника, но на этот раз егерь ощущал недовольство – похоже, Фарату удалось ухватить совсем немного, далековато было до умирающего.

Игнат мгновенно развернул свой щит, который завопил от боли в вывернутой руке. Но с другой стороны моста больше не раздалось ни одного выстрела, чуткий слух егеря уловил удаляющиеся шаги: парочка незадачливых грабителей драпала, и бежали они быстро, один на секунду показался метрах в ста и тут же скрылся в перелеске.

Видок отпустил руку косноязычного разбойника, не забыв выдать тому мощный пинок, после которого мужик пропахал носом метра два и замер возле капота багги.

– Эй, работник искусства, ты там живой?

– Вроде да, – раздалось из машины.

– Надеюсь, в штаны не накидал? – подколол Игнат. – Отмывать заставлю.

– Да нет, – отозвался Свен, – не успел, а теперь уже вроде поздно.

Егерь одобрительно улыбнулся – он уважал людей с самоиронией и умеющих посмеяться над собой.

Не отводя пистолета от валяющегося и боящегося шевельнуться налетчика, он заглянул в кусты. Третий засадник лежал, скрючившись, из его рта стекала кровавая струйка – похоже, пуля угодила в легкое, а поскольку пистолет был заряжен экспансивной пулей, дырка на выходе, наверное, вышла внушительной. Скорее всего, он умер еще в падении, от шока.

Вернувшись на мост, Игнат связал шнурком руки последнего выжившего разбойника и пошел собирать трофеи. Древнюю винтовку он просто сломал пополам, саданув о перила, и швырнул в речку. Она оказалась еще хуже и древнее, чем он думал. Двухзарядка, похоже, досталась из какого-то схрона, а может, нашли в брошенной деревне. Пистолет говорливого и четыре серебряных чека егерь забрал. А вот оружие третьего стрелка оказалось очень интересным – это был короткий армейский скорострельный автомат, который делали только в княжестве Яр, очень далекое княжество, отрезанное от всех мертвыми землями, со странными традициями нелюбви к чужеземцам и славившееся оружием и наемниками. Жители остальных княжеств рассказывали сказки про это место. Караваны оттуда были редкостью, и представителей князь Яр держал почти везде, его посольства мало интересовались внешней политикой, вечный нейтралитет, – скорее, это были торговые представительства. Вот торговали они охотно и всегда честно.

В свободной продаже таких автоматов не было, очень дорого, их закупали для дружин, и то не для всех. Внимательно осмотрев его, Игнат обнаружил минимум две руны. Что-то последнее время на Видока валились сплошные загадки. Такой ствол не продашь, придется сдавать в арсенал. В лучшем случае город даст чекан в виде благодарности. В кармане покойника кроме шести серебрушек ничего больше не нашлось. А вот одежда говорила совсем о другом: он был не разбойником, как остальные, шмотки цивильные, добротные, не сказать что дорогие, сапоги отличные, из тонкой выделанной телячьей кожи, с очень интересными пряжками и клепками, которые оказались серебряными. Однако! Куртка из замши испорчена безвозвратно, отстирать ее не было никакой возможности, дыра на такой минимальной дистанции получилась с кулак, крови вытекло море. Стянув с трупа сапоги, Игнат вернулся к багги. Закинув трофеи внутрь, егерь направился к последнему уцелевшему.

– Откуда взяли такой автомат?

– Я скажу, только не бей, – затараторил мужик. – Нас нанял человек из города. Мы должны были остановить торговца, он и охранники выехали из Церковного на рассвете, одна машина. Всех убить, товар, кроме машин, наш. Деньги, оружие тоже. Тот в кустах с автоматом – человек заказчика.

– Фигня какая-то, – подал из машины голос Свен. – Зубастая добыча не про них: охрана у торговцев хорошая. И зачем они к нам сунулись? Пропустили бы и ждали свой караван.

– Зачем к нам сунулись? – задал вполне законный вопрос Игнат.

– Денег срубить по-легкому захотелось, – признался мужик.

– И чья же это была замечательная идея? Сомневаюсь, что это придумал тот цивильный.

– Его, – мотнув головой в сторону трупа на мосту, пояснил пленный. – Он упер, как ты выразился, цивильному ствол в спину, и тому пришлось согласиться.

– С нами что хотели сделать?

Мужик скривился.

– Я же сказал – отпустить.

Игнат ударил быстро и сильно, голова несостоявшегося грабителя мотнулась, из разбитой губы побежала кровь.

– Убить хотели, – признался он.

– Теперь верю, – усмехнулся Игнат. – Почему сразу не стали стрелять?

– Гоша не хотел портить багги.

– Опять верю. А те, которые сбежали, куда рванули? Где ваше логово?

– Ну какое у нас логово? Мы же не нелюди, – обиделся пленник, за что тут же получил по морде.

– Вы хуже, – процедил Игнат. – Они убивают, потому что такая у них природа, а вы убиваете потому, что уроды, за деньги, за добычу, за похоть. Да и просто так, потому что вам захотелось. Где логово?

Мужик качнул головой в сторону города.

– Но там нет ничего. Я вообще первый раз, а они все, что награбили, раньше продали.

– Где?

– Жданка, деревня брошенная, в трех километрах.

– Хорошо. И последний вопрос: кто заказчик?

– Не знаю, – предчувствуя плохое, быстро заговорил пленный, – даже Гоша его не видел, все шло через того, в сапогах.

– Понятно, – подвел итог Игнат. – Как звали того в сапогах?

– Богами клянусь, не знаю. Между собой мы его звали Кошельком, а при обращении Господином. Мужики, отпустите, я ведь еще никого, никогда. Клянусь, брошу.

– Не будешь, – согласился Игнат, приоткрывая кокон. Фарат оживился – он уже понял, что произойдет, и приготовился. – Ты больше никому вреда не причинишь.

Удар кинжала был быстрым и точным, незадачливый разбойник умер мгновенно. А джинна, получившего очередную порцию энергии, просто распирало от силы. Игнат поначалу не желал такой подкормки и старался держать своего «пассажира» в черном теле, в итоге получил мятеж, который едва не стоил ему жизни. В результате, нахлебавшись человеческой грязи, он понял, что куски души, ну или энергии, всяких уродов – ничто по сравнению с его спокойствием и уж точно жизнью. Так он смирился с Фаратом, и даже в какой-то степени у них появились отношения. Цирковому Игнат соврал: не стоит никому знать, что он общается с джинном.

Егерь вытер оружие об одежду убитого, после чего оттащил труп с дороги.

– Думаю, патруль заглянет сегодня сюда, вот и приберутся.

Игнат забрался в машину и завел двигатель.

– Мы с тобой влезли в чужую игру, – пристально посмотрел он на Свена, – и лучше бы никто не знал, кто пристрелил того хмыря в сапогах. Так что не трепи языком, а то найдут тебя на помойке с перерезанным горлом.

– А те двое, которые убежали?

– Они будут молчать. Ну скажут они, что их подельников грохнул мужик на багги, он же их и кончит как свидетелей. Да и напрямую заказчик с ними не работал, ниточка обрывается на его человеке, который лежит на обочине. Сомневаюсь, что он держал шефа в курсе, скорее тому известны общие детали – мол, я нанял четырех уродов, которых потом пущу в расход. Этого его покровителю было больше чем достаточно.

– Логично, – согласился импресарио.

Игнат слегка поддал газу, пытаясь выехать из грязи, в которую после дождя превратилась грунтовая дорога. Сотня грузовиков, прошедших после ливня на Церковный и обратно – все же не самый популярный маршрут, – изрядно разбили старую грунтовку, которую после зимы прошли грейдером, но опять раскатали. Пробуксовывая и раскидывая вокруг себя грязь, багги все-таки выбралась на сухой участок.

– И вообще не трепись про то, что был у тварей. Люди смотрят косо. Все же суеверные. Баек всяких мистических наслушаются, потом начинают искать одержимых везде и всюду. Люди озлобились и могут додумать то, чего не было.

– Да я и не собирался, – надулся импресарио.

– Собирался, – усмехнулся в ответ Видок. – Могу поспорить на чекан, ты уже даже разработал легенду о том, какой ты храбрый, помог егерю воевать с нелюдью. Тебе кажется, что эта сказка имела бы умопомрачительный успех у женщин, и после нее все, от шлюхи из задрипанного притона до члена совета, давали бы тебе бесплатно и всегда. Забудь, тебя поднимут на смех, и станешь ты посмешищем.

Свен запыхтел, но именно это убедило Игната, что он попал в точку.

– Мой тебе совет – забудь, что с тобой случилось. Как дурной сон забудь. Расскажешь все дознавателю. О стычке на мосту ни слова. Можешь рассказать все, что было до того, как мы поехали к замку, о том, какой я герой и все такое. И все, эта книга прочитана, для твоего же блага. А вот и первые пташки. Блин! Размесили дорогу в кашу, еще часа три будем добираться.

Навстречу багги ползли две грузовые машины, старые, медленные, на широких больших колесах. Сразу видно, торговый караван. Похоже, небогатые купцы, наверняка церковники из Сторожья возвращаются, иначе бы перекинули товар через портал, а так магички цену заломили, да и груза у них было много.

– Серьезно, – присвистнул Свен, – двенадцать человек охраны.

– Серьезно, – согласился Игнат.

Ему было не до этого, машины, идущие навстречу, размесили грунтовку окончательно. Хоть в поля уходи. Последние восемьдесят километров до города ехали больше пяти часов. Правда, в нескольких местах, где грунтовка была засыпана щебнем, двигались гораздо быстрее.

На въезде все как всегда: очередь из тружеников сельского хозяйства, которые привезли на реализацию продукты. Сторожье – довольно крупное поселение тысяч на пятнадцать жителей, все-таки второй город княжества. А вокруг города в часе езды примерно семь-восемь фермерских анклавов, которые город кормили. Город же их защищал. Там вахтовым методом жили дружинники и магички-слабосилки, не выше четвертой ступени, которые следили за зачарованными стенами, лечили крестьян, погодой управляли. Жизнь, конечно, на фермах была не сахар – туда продавали преступников работать на полях, на аграриев чаще всего работали егеря, поскольку люди подвергались атакам тварей гораздо интенсивней. Нередко бывало, что такие анклавы гибли. Но происходило это не очень часто – княжество их берегло.

– Цель прибытия? – спросил хмурый усатый и бородатый офицер на КПП.

– Егерь, возвращаюсь с карательной операции. Логово лесовиков зачищал. Работал на городской совет.

– Имя, фамилия, прозвище?

– Игнат, Демидов, Видок.

– А пассажир тоже егерь?

Игнат покачал головой.

– Нет, спас его в логове.

– Вылезай, – скомандовал офицер Свену. – Тебе к дознавателю, потом решим, что с тобой делать.

Импресарио посмотрел на Игната.

– Ну что, до свидания, и спасибо за все.

– Прощай, – махнул рукой Видок. – Удачи тебе, и помни, что я сказал.

Свен кивнул и, выбравшись наружу, пошел следом за солдатиком, топтавшимся рядом.

– И что это ты ему говорил? – напрягся офицер.

– А тебе какое дело? – удивился Игнат. – Есть вопросы? Задерживай. Нет? Пропускай.