Текст книги "Медики, изменившие мир"

Провинциальный экспериментатор

Именно ему взамен привычной вариоляции Дженнер втер в крохотные надрезы на плече содержимое пузырьков с руки молодой доярки, заболевшей пару дней назад коровьей оспой.

Самые первые из известных письменных источников об оспе уже содержат свидетельства о том, что человек не может заразиться оспой дважды, если в первый раз болезнь отступит

Эдвард Дженнер был третьим сыном викария из Беркли, графство Глостершир, Англия. Окончив приходскую школу, он с 12 лет обучался ремеслу хирурга и в 20-летнем возрасте отправился в Лондон изучать медицину к известному ученому и естествоиспытателю Джону Хантеру, основателю знаменитой научной медицинской школы. Прилежный Эдвард числился в ряду успешных студентов, но о научной карьере не помышлял и планировал заняться врачебной практикой. Как бы повернулась судьба человечества, если бы Дженнер не был настолько последователен в своих стремлениях? К примеру, в 23 года он блестяще подготовил выставку, посвященную кругосветному плаванию Джеймса Кука, и великий путешественник предложил ему присоединиться к его следующей экспедиции. Однако Эдвард выбирает врачебное поприще и при этом не пытается по окончании учебы остаться в каком-либо престижном лондонском госпитале, как многие его сокурсники, а уезжает на родину, в Глостершир, где становится обычным сельским врачом. В свободное время ему нравится бродить по лесам, наблюдать за жизнью животных и птиц, собирать минералы и составлять на основе своих наблюдений весьма интересные научные записки.

Как и во многих других уголках Англии, в Глостершире периодически возникают эпидемии черной оспы. Дженнер никак не может забыть слова одной из своих прежних пациенток. Однажды на приеме она горячо доказывала, что любая эпидемия этой заразы ей нипочем, потому как сама она доярка и уже, слава Богу, пару лет, как переболела коровьей оспой. Поначалу врач был озадачен таким заявлением. Коровья оспа была профессиональной болезнью пастухов и доярок, проявлялась у человека высыпаниями на руках – в месте контакта с больным животным (как правило, с покрытым оспенными пузырьками выменем). Во всех случаях заболевание протекало легко, и организм справлялся с ним за несколько дней. Какая может быть связь между коровьей и натуральной оспой? Дженнер выяснил, что и в самом деле существует поверье, что после перенесенной коровьей оспы черная оспа к человеку не пристает. Врач к тому времени имел неоднократный опыт проведения вариоляции и не мог не отметить, что у людей, перенесших коровью оспу, в отличие от остальных пациентов реакции на прививку не наблюдалось никакой, даже самой слабой.

В июне 1798 года ученый в частном издательстве на собственные средства издает на 75 листах брошюру; озаглавленную «Исследование причин и действия коровьей оспы».

Из всего этого напрашивался единственный вывод: чтобы уберечь человека от натуральной оспы, достаточно его заразить куда менее опасной оспой – коровьей. Многие годы Дженнер вынашивает идею проверить свою догадку опытным путем. От прививки самому себе пришлось отказаться, потому что в детстве Эдвард предположительно сам перенес вариоляцию. Как бы то ни было, 14 мая 1796 года состоялся эксперимент, вошедший в историю мировой медицины и увековечивший наряду с именем Дженнера имя восьмилетнего мальчика – Джеймса Фиппса. Именно ему взамен привычной вариоляции Дженнер втер в крохотные надрезы на плече содержимое пузырьков с руки молодой доярки, заболевшей пару дней назад коровьей оспой. Как и ожидалось, через неделю вокруг ранок появилось специфическое воспаление, на девятые сутки мальчика слегка лихорадило, но через ш дней после прививки Джеймс был абсолютно здоров.

У людей, перенесших коровью оспу, в отличие от остальных пациентов реакции на прививку не наблюдалось никакой, даже самой слабой

Летом того же года в Глостершире обнаружилось несколько вспышек натуральной оспы, i июля Дженнер решает провести Джеймсу настоящую вариоляцию: ввести ему содержимое пузырьков больного черной оспой. Если он ошибся в предположениях, то мальчик рискует умереть или стать инвалидом. Трое суток доктор практически не отходит от юного пациента. Но, к счастью, ни малейшего признака болезни так и не проявилось. Непоседа Джеймс явно тяготился своим вынужденным бездельем и был несказанно рад, когда доктор разрешил ему вернуться к детским играм и шалостям. Однако Дженнер все еще не торопится праздновать триумф. Через несколько месяцев Джеймсу вновь была проведена прививка натуральной оспы – и снова никаких признаков болезни обнаружено не было. Через пять лет после третьей прививки Дженнер будет наблюдать у подростка ту же картину Через несколько лет после всеобщего признания его заслуг ученый на часть своей премии выстроит Джеймсу Фиппсу дом и собственноручно разобьет палисадник с розами в благодарность за участие в опасном эксперименте.

В 1801 году парламент награждает Дженнера за особые заслуги премией в го тыс., а через несколько лет в 20 тыс. фунтов стерлингов, что составляло по тем временам баснословную сумму.

В течение двух лет Дженнер проводит испытания еще на нескольких добровольцах. Помимо дополнительного подтверждения действенности прививки коровьей оспы, ученым будет выявлено, что введение материала, взятого от ранее привитого человека и от больного животного, одинаково эффективно. Это во многом упростило получение необходимого количества прививочных доз вне зависимости от эпидемической обстановки.

Спасительная вакцина

По аналогии со словом «вариоляция» Дженнер называет изобретенный им метод вакцинацией (от «вариола вакцина» – «оспа коровья»). В 1798 году ученый излагает результаты своих исследований в брошюре на 75 листах, озаглавленной «Исследование причин и действия коровьей оспы». Королевское общество, куда Дженнер в надежде на публикацию направляет свою работу, возвращает автору рукопись со снисходительным советом «не компрометировать своей научной репутации подобными статьями». Тогда, в июне того же года, Дженнер издает брошюру в частном издательстве на собственные средства. Поскольку никогда ранее болезни животных искусственно не переносились на человека, в обществе мгновенно вспыхнула полемика. Один известный лондонский врач так выразил имевшие место у обывателей страхи по поводу вакцинации: «Зачем понадобилось это смешение звериных болезней с человеческими болезнями? Не просматривается ли в этом желание создать новую разновидность вроде минотавра, кентавра и тому подобного?» Газеты ежедневно тиражировали карикатуры с персонажами, превращающимися под действием вакцины в коров. Под этими рисунками авторитетные профессора-комментаторы разносили в пух и прах провинциального «коровизатора» Дженнера. Созданные повсеместно многочисленные противовакционные комитеты разбрасывали там и сям запугивающие горожан листовки. Духовенство грозило ученому всевозможными карами за посягательство на божественное мироустройство и предостерегало паству от богопротивного деяния. Медицинское сообщество Глостершира чуть было не исключило Дженнера из своих рядов за антинаучную деятельность.

Духовенство грозило ученому всевозможными карами за посягательство на божественное мироустройство и предостерегало паству от богопротивного деяния

Тем не менее эпидемии оспы продолжали возникать с прежней частотой. В течение двух лет после первой публикации книги Дженнера вакциной от оспы было привито около 100 тыс. человек, и то, что их избежала печальная участь других больных оспой, красноречивее всего говорило о правоте ученого. Для разрешения не успевших утихнуть споров английский парламент учредил комиссию, которая подтвердила эффективность открытия Дженнера и значительное преимущество вакцинации перед вариоляцией. По велению видных военачальников – герцога Йоркского и герцога Кларенса, будущего «короля-моряка» Вильгельма IV, вакцинация стала обязательной в английской армии и на флоте. В 1800 году Дженнера удостаивают аудиенциями королева Шарлотта, принц Уэльский и сам английский король Георг III. Через год образ ученого украшает памятную золотую медаль, отчеканенную королевским монетным двором по представлению Лондонского медицинского общества. Дженнер далек от корыстных целей и не требует гонорара за свое открытие. Он, как и прежде, движим одной идеей: популяризировать вакцинацию и тем самым спасти как можно больше жизней. В 1801 году парламент награждает Дженнера за особые заслуги премией в 10 тыс., а через несколько лет в 20 тыс. фунтов стерлингов, что составляло по тем временам баснословную сумму.

В 1802 году в Лондоне учреждено Дженнеровское общество, в 1808-м – Институт оспопрививания (Дженнеровский институт), которым ученый руководит до последних своих дней.

Новую методику с энтузиазмом перенимают врачи по всей Европе и даже в Америке. В 1803 году Наполеон Бонапарт обязывает ввести поголовную вакцинацию от оспы во французских войсках. Президент США Джефферсон личным примером пропагандирует новый метод профилактики оспы среди населения Североамериканского континента, вакцинируя себя и свою семью.

Английский парламент учредил комиссию, которая подтвердила эффективность открытия Дженнера и значительное преимущество вакцинации перед вариоляцией

В России вакцинация впервые проведена еще в 1801 году профессором Е. О. Мухиным, первым наставником великого Пирогова. Известный врач ввел вакцину, полученную лично от Дженнера, воспитаннику Московского воспитательного дома Антону Петрову, который впоследствии получил фамилию Вакцинов. Вскоре императрица Мария Федоровна, покровительствующая научным и лечебным медицинским учреждениям, прислала Дженнеру свой перстень с благодарственным письмом.

В 1802 году в Лондоне учреждено Дженнеровское общество, в 1808-м – Институт оспопрививания (Дженнеровский институт), которым ученый руководит до последних своих дней. Дженнера награждают званием почетного гражданина Лондона. Бывшему провинциальному врачу в 1813 году в Оксфорде торжественно присуждается степень доктора медицины. Многие научные общества Европы считают за честь избрать Дженнера своим почетным членом.

Французский ученый Луи Пастер, более полувека спустя развивший идеи Дженнера, перенес название «вакцинация» и на другие профилактические прививки, несмотря на то что коровы в получении материала для них не использовались. Он писал: «Я придал слову ’’вакцинация" более широкое значение в надежде, что наука осветит его как выражение признательности к заслугам и неизмеримой пользе, принесенной одним из величайших людей Англии – Эдвардом Дженнером».

В 1803 году Наполеон Бонапарт обязывает ввести поголовную вакцинацию от оспы во французских войсках.

Памятники Эдварду Дженнеру установлены во многих частях света – от Америки до Японии. Скульптура работы Монтеверди, установленная в Булонском лесу Парижа, изображает ученого, аккуратно делающего надрез на плече маленького Джеймса Фиппса. Главный же памятник стоит в Кенсингтонском саду в Лондоне – при его открытии в 1853 году из уст принца Альберта прозвучали такие слова: «Ни один врач не спас жизнь такому значительному числу людей, как этот человек».

Рене Теофиль Гиацинт Лаэннек

1781–1826

«Дышите, не дышите» – сегодня не только взрослые, но и дети знают, что с помощью волшебной трубки под названием «стетоскоп» можно поставить диагноз, услышав, как работают сердце и легкие человека. Но не все знают, что автором этого необходимого любому врачу инструмента является французский доктор Рене Лаэннек, который изобрел стетоскоп, наблюдая… за игрой детей.

Вклад в медицинскую науку:

• Изобретатель стетоскопа, основоположник аускультации

• Первое клиническое и патологоанатомическое описание туберкулеза, болезней легких, цирроза печени

• Классификация аускультативных признаков заболеваний легких

Вклад в развитие медицины:

• Общая диагностика внутренних болезней

• Пульмонология и фтизиатрия

• Кардиология

• Патологическая анатомия

Маленький бретонец

Как-то в 1801 году в одну из парижских клиник пришел невысокий худощавый юноша с тонкими чертами лица. Звали его Рене Лаэннек. В свои неполные 20 лет этот молодой человек уже имел неплохой опыт в медицине.

Пятилетним он пережил смерть матери от чахотки. Отец не имел особого желания заниматься воспитанием как Рене, так и остальных своих чад и отдал их на попечение своему брату священнику, доктору Сорбонны.

Через несколько лет другой дядюшка Рене, известный врач и ректор Нантского университета Гийом Лаэннек, заметив острый ум мальчика и любовь к учебе, решает дать ему хорошее образование. Овладев в колледже знаниями классической школы и несколькими языками, Рене с 14 лет занялся изучением медицины в стенах нантского госпиталя.

В стране в то время бушует революция. Перед домом, где живет Рене, то и дело раздается удар гильотины. Покуда французы убивают друг друга во имя великих идей, молодой человек проводит первые вскрытия, чередуя занятия медициной игрой на флейте, поэзией и токарным делом. Через несколько лет, когда в 1799 году генерал Бонапарт возвращается в Париж и разгоняет ненавидимую народом директорию, 18-летний Лаэннек уже имеет степень хирурга и служит полковым врачом.

Из-под его пера выходит первый научный труд о перитонитах, за ним следуют статьи об анатомии оболочек головного мозга и циррозе печени

Вернувшись из очередной военной экспедиции, Рене в 1801 году покидает службу и пешком за го дней добирается до Парижа, где поступает в медицинскую школу. Там его замечает выдающийся врач, впоследствии лейб-медик Наполеона, Жан Корвизар, которого по праву считали непревзойденным мастером в обследовании больного. Корвизар дал вторую жизнь незаслуженно забытому методу перкуссии – простукиванию, поставив его в один ряд с проводимыми в обязательном порядке осмотром и пальпацией (прощупыванием) пациента. Аускультация (выслушивание) сердца и легких на тот момент проводилась врачами без каких-либо приспособлений – ухом, и, поскольку многие звуки при этом были слабо или вовсе неразличимы, метод давал мало информации для диагностики.

В 1804 году Лаэннек защищает диссертацию по теме «Учение Гиппократа и практическая медицина».

В Париже Лаэннеку нередко приходится недоедать и мерзнуть из-за невозможности купить хотя бы немного дров для камина. В те годы каждый третий парижанин умирал от чахотки. Многие врачи, знакомые Лаэннека, заражались этим недугом и погибали. Однако ни тяготы жизни, ни риск неизлечимо заболеть не могли остановить ученого. Он до ночи просиживает в секционной, где с помощью лупы изучает патологическую анатомию на трупах. И, как результат, уже через год из-под его пера выходит первый научный труд о перитонитах, за ним следуют статьи об анатомии оболочек головного мозга и циррозе печени (по автору, впервые описавшему это заболевание, оно до недавнего времени так и именовалось – «цирроз Лаэннека»). В 1804 году Лаэннек защищает диссертацию по теме «Учение Гиппократа и практическая медицина». Популярность его как врача растет год от года и в кругах столичной элиты, и у простых парижан. В 1814 году Лаэннек утвержден в должности главного редактора «Медицинского журнала», а через два года последовало его назначение главным врачом госпиталя Неккера.

Рождение стетоскопа

Как-то в сентябре 1816 года Лаэннек стал случайным свидетелем занимательной игры детей в саду. Один из них прикладывал ухо к концу деревянной балки, а второй царапал ее булавкой с противоположной стороны. Оказалось, звук отлично передавался по всей длине дерева и при этом даже усиливался. И вот несколько дней спустя Лаэннек озадаченно стоял перед молодой, но весьма тучной пациенткой, страдавшей сердечными болями. Ни пальпация, ни перкуссия не позволяли выявить причину недомогания. Прислоняться ухом к груди незамужней барышни даже врачу по тем временам было довольно неприлично. И тут в памяти Лаэннека возник образ играющих с деревянной балкой детей. Доктор скрутил несколько листов бумаги в рулон, прислонил его одним концом к груди пациентки, другим – к своему уху и с удивлением отметил, насколько громче и четче звучат тоны сердца, проводимые бумажным цилиндром! Ему не терпелось поделиться своим открытием, и уже вскорости он с гордостью демонстрировал студентам туго скрученный и перевязанный ниткой блокнот и его удивительные свойства при выслушивании больных.

Доктор скрутил несколько листов бумаги в рулон, прислонил его одним концом к груди пациентки, другим – к своему уху и с удивлением отметил, насколько громче и четче звучат тоны сердца

Разумеется, недолговечный материал, который был применен для нового инструмента, не мог удовлетворить его создателя. Лаэннек экспериментирует с кожей, металлом, стеклом, даже распиливает гобой своего кузена, но в итоге останавливается на ореховом дереве. Здесь и пригодились его навыки в токарном деле. Изобретенный и собственноручно выточенный им инструмент – деревянную трубку 12 1,5 дюйма – он поначалу называет Le Cylindre («цилиндр»).

В феврале 1818 года Лаэннек представляет свое изобретение – стетоскоп и полученные с его помощью результаты Медицинской академии.

Лаэннек, помимо всего прочего, был неплохим музыкантом, обладающим тонким слухом и поэтическим воображением. Увлеченный своим открытием, он чуть ли не сутки напролет выслушивал пациентов, тщательно документируя свои наблюдения и сопоставляя их с патологоанатомическими данными. Выявляя особенности каждого заболевания, Лаэннек описывал услышанные им звуки, поэтично используя яркие и запоминающиеся метафоры – «амфорическое дыхание», «шум раздувающихся мехов», «симптом кошачьего мурлыканья» и прочее. Эти названия оказались настолько точны, что и по сей день в ходу у клиницистов. Лаэннек разделил хрипы в легких на сухие и влажные, указал точные проекции на грудной стенке, где следует искать патологические звуки. Не менее ответственно ученый подошел к выбору имени для своего инструмента. Из немалого числа вариантов он выбирает слово «стетоскоп» (от греческих «стето» – грудь и «скоп» – осматривать).

В феврале 1818 года Лаэннек представляет свое изобретение и полученные с его помощью результаты Медицинской академии. Многие коллеги с энтузиазмом восприняли новый метод диагностики. Однако были и те, кто язвительно подшучивал над изобретателем, в газетах то и дело публиковались карикатуры на Лаеннека и его стетоскоп, корифеи французской медицины вступали с ученым в беспощадные споры. Тем не менее в 1819 году большим тиражом выходит первое издание книги Лаэннека «О непрямой аускультации и болезнях легких и сердца», каждый экземпляр которого по настоянию автора был снабжен стетоскопом.

Лаэннек экспериментирует с кожей, металлом, стеклом, даже распиливает гобой своего кузена, но в итоге останавливается на ореховом дереве

Лаэннека не покидает интерес к патологической анатомии. Сопоставив клинические и патологоанатомические данные, в своем труде он впервые детально описал клинику и анатомию туберкулеза, установил его специфичность и ввел в обиход современное название этого заболевания (от «туберкул» – бугорок). Кроме того, его авторству принадлежат описание и сопоставление с клиническими проявлениями четырех стадий пневмонии, эмфиземы, бронхоэктатической болезни и других болезней легких, а также звуковой картины сердечной деятельности.

Главное наследство

В 1822 году Лаэннек становится членом Коллегии врачей Франции, в 1823-м – профессором кафедры клинической медицины в больнице Шаритэ, в 1825-м – членом Медицинской академии Франции и Парижского медицинского факультета. Тем не менее при жизни достойного признания заслуг Лаэннека на родине так и не произошло. Ему было отказано в премии Академии наук, он не успел создать своей клинической школы, добиться понимания со стороны именитых коллег, что обернулось под конец его пути тяжелыми переживаниями.

В 1819 году большим тиражом выходит первое издание книги Лаэннека «О непрямой аускультации и болезнях легких и сердца», каждый экземпляр которого по настоянию автора был снабжен стетоскопом.

Судьба отмерила ученому всего лишь 45 лет жизни. Лаэннек, как и многие врачи того времени, вряд ли когда-либо серьезно задумывался о собственной безопасности при работе с пациентами, в том числе в секционной. На периодические недомогания он привычно не обращал внимания. В апреле 1826 года Лаэннек сдает в типографию рукопись второго издания своей книги.

Лаэннек разделяет хрипы в легких на сухие и влажные, указывает точные проекции на грудной стенке, где следует искать патологические звуки

Почувствовав ухудшение своего состояния, он просит своего племянника-врача прослушать его легкие с помощью стетоскопа.

И тот обнаруживает в них явные признаки туберкулеза, которые так детально описал сам Лаэннек. До открытия возбудителя болезни – палочки Коха – оставалось еще более полувека. До того, как люди найдут первое лекарство от страшного заболевания, пройдет более 100 лет. Летом 1826 года великий ученый-медик Рене Лаэннек в последний раз уехал в родную Бретань, оставив на память племяннику свою книгу об аускультации и стетоскоп со словами: «Это мое главное наследство».