Текст книги "Похититель перьев или Самая странная музейная кража"

После возникновения Интернета в продаже заструился ручеек из оперений редких птиц, – предприимчивые пользователи eBay перерыли бабушкины чердаки и отыскали викторианские шляпки. Популярностью пользовались онлайн-аукционы, где распродавали содержимое застекленных шкафов XIX века, наполненных природными диковинами, среди которых тоже иногда попадались тушки райских птиц. Некоторым состоятельным вязальщикам мушек могло повезти и вне Интернета, если удавалось наткнуться на продажу поместья в каком-нибудь уголке сельской Британии. Один находчивый поклонник этого искусства сумел сбежать с чучелами нескольких птиц, взятых в аренду у компании, предоставляющей бутафорию для киносъемок.

Однако оставалось не так много чердаков, на которых можно было что-нибудь раскопать, и не так много перьев, которые можно было снять со шляп стопятидесятилетней давности. По мере роста популярности, цены за пару перьев ошейниковой котинги, красногрудого плодоеда, гватемальского квезала или райской птицы (большинство из которых относилось к охраняемым видам) росли. Некоторые счастливцы, своевременно ухватившие тушки райских птиц, вознеслись на вершину, обожествляемые бесперыми новичками, толпившимися внизу. Обладание столь экзотическими материалами позволяло вязать самые прекрасные мушки.

Однако, большинство поклонников искусства вязания мушек могло увидеть подобные оперения только в витринах естественнонаучных музеев, вроде музея в Тринге.

6
Будущее лососевых мушек

В 1705 году, в небольшом городишке Клаверак, рядом с Гудзонской долиной, примерно в двухстах километрах к югу от Нью-Йорка, весенний паводок вымыл почти двухкилограммовый зуб мастодонта. Этот зуб скатился к ногам голландского фермера, работавшего в поле. Фермер привез находку размером с мужской кулак в город и обменял у местного политика на бутылку рома. Вот так в Америке были обнаружены первые останки вымершего животного. Бывший владелец зуба получил название «Incognitum[26]26
  Incognitum (лат) – неизвестный.


[Закрыть]» и вызвал жаркие теологические споры: как что-то могло просто так взять и исчезнуть из божьего мира? Мог ли Ной забыть об «Incognitum» и просто не взять его на ковчег?

К 1998 году, – когда семья Ристов перебралась в Клаверак с Верхнего Вест-Сайда на Манхеттене – благодаря человеческому вмешательству исчезла еще сотня видов, из них семьдесят видов птиц.

Из небольшого городка за эти годы тоже много чего исчезло. Закрылись мельницы и лесопилки, которые столетиями крутил пятидесятиметровый водопад на реке Клаверак-Крик. Не работали хлопковые и шерстяные фабрики. В реке, куда год за годом рыбное хозяйство округа Коламбия выпускало мальков, на плесах и перекатах развилась форель, выслеживая насекомых и уворачиваясь от рыбаков.

Эдвину было десять лет, когда родители перебрались на север. Он был домашним ребенком: при виде красного муравья он пытался забраться куда-нибудь повыше.

Большую часть времени Эдвин проводил дома, делая уроки, играя на флейте и общаясь с младшим братом Антоном.

Родители мальчиков, Линн и Кертис, были оба выпускниками Лиги плюща[27]27
  Лига плюща – ассоциация восьми частных американских университетов, расположенных в семи штатах на северо-востоке США. Это название происходит от побегов плюща, обвивающих старые здания в этих университетах. Университеты, входящие в лигу, отличаются высоким качеством образования.


[Закрыть]. Они зарабатывали писательством и сами учили своих детей на дому. Линн преподавала историю, Кертис – математику. Днем Кертис готовил материалы для журнала «Discover» на самые разносторонние темы, – от физики и штрафных бросков в баскетболе до использования молекулярной химии в реставрации и движения планет Нептуна. На ночь он читал сыновьям «Илиаду». Телевизор в этом доме включали редко.

Эдвин, выросший с любовью к учебе, с жадностью поглощал знания. По понедельникам мать водила его на уроки испанского языка для взрослых, где он практиковался в спряжениях вместе с сорокалетними слушателями. Когда Эдвин увлекся змеями, его родители наняли репетитором по биологии Дэвида Дикки, герпетолога из Американского музея естественной истории. Во время отпуска в Санта-Барбаре, куда Ристы отправились всей семьей, они посетили Морской центр. Гид познакомил мальчиков с крабами-декораторами, которые маскируются, украшая себя кусочками ландшафта, и ярко-оранжевым морским слизняком под названием «испанский танцор». «Хочу такой костюм на Хеллоуин!» – восхитился Эдвин.

Родители поддерживали любой интерес сына. Когда в первом классе учитель музыки продемонстрировал на записи, что Эдвин обладает врожденными способностями, они наняли ему репетитора. Эдвин быстро перешел на флейту и так увлекся, что заразил младшего брата, который стал заниматься кларнетом. Дружески соревнуясь, братья подталкивали друг друга к новым достижениям. Эдвин получил первую стипендию на конкурсе Юэля Уэйда, и был зачислен на международный мастер-класс Жанны Бакстерсерс, главной флейтистки Нью-Йоркской Филармонии.

Уже в столь юном возрасте, – возможно, из-за того, что домашнее обучение не было систематическим, – Эдвин понимал, что его умение играть на флейте зависит только от его способности заниматься. Выучить гаммы и арпеджио мог кто угодно, однако настоящее мастерство требовало владения более сложными техниками, вроде мультитоники и фрулатто[28]28
  Техники игры на флейте.


[Закрыть].

Однако в один из дней, когда лето 1999 года подходило к концу, Эдвин забрел в гостиную и застыл, зачарованный происходящим на экране телевизора.

* * *

Кертис готовил очередной материал для своего журнала, – о том, как правильно закидывать удочку, – и смотрел обучающие записи «Школы ловли нахлыстом Орвиса». В эпизоде, посвященном основам вязания мушек для форели, инструктор шаг за шагом показывал, что делать, на рыболовном крючке размером примерно с ноготь большого пальца, зажатым в настольных тисках. Где-то в середине процесса он взял длинное перо с шеи петуха, которое часто используются для приманок. Как и у всех перьев, от перьевого ствола у него в разные стороны отходили тоненькие бороздки. Когда инструктор обернул перо спиралью вокруг тела мушки, по технологии пальмеринга[29]29
  Пальмеринг – специальная техника вязания мушек, когда тело мушки обвивают пером по всей его длине.


[Закрыть], бороздки распушились во все стороны, как сотни крошечных антенн. Обернутое подобным образом петушиное перо помогает мушке парить над поверхностью воды. Голодная рыба, глядя снизу, принимает эти торчащие бороздки за мелькающие лапки насекомого.

Увиденное так захватило Эдвина, что он схватил пульт и начал перематывать кассету, раз за разом пересматривая отрывок, совершенно зачарованный превращением простого пера. Чтобы сделать самую обычную мушку для форели, инструктор использовал инструменты, которые выглядели так, будто их вынули из сумки хирурга викторианских времен. Там были катушки с тонкой нитью, вставленные между зубцами инструмента под названием бобинодержатель, так что вся конструкция становилась похожей на стетоскоп. Малейшие ворсинки можно было расположить самым точным образом при помощи даббинговой иглы. Тонкий ствол пера инструктор удерживал при помощи перодержателя. На последнем этапе инструктор завязал нить в тугой узел быстрым элегантным движением с помощью узловяза, – изящного инструмента, похожего на разогнутую скрепку для бумаги.

У Эдвина была привычка нырять в занятие с головой, так что он немедленно побежал в подвал, в поисках материалов. Найдя там несколько крючков, он перерыл все ящики в поисках ниток, но самым близким по духу оказалась лишь горсточка ершиков для чистки трубки. Неудивительно, что петушиных перьев тоже поблизости не было, так что Эдвин вытащил несколько перьев из материной подушки и бегом вернулся в свою комнату, чтобы связать свою первую мушку.

За следующую неделю он пытался делать мушек из карнавальных бус и алюминиевой фольги, скручивая все, что попадалось под руку, чтобы потом раскрутить это и скрутить обратно. Однако, у него не получалось ничего даже близкого к тому, что он видел на видеоуроке. Поняв, что сын страдает от нехватки материалов, Кертис отвез его в «Рыболовный магазин Дона», который находился в Ред Хук, в получасе езды от дома.

Дон Траверс, довольно мрачный старик, не был в восторге от присутствия одиннадцатилетнего мальчугана в своем магазине, уставленном витринами с тщательно разложенными мушками. Однако Эдвин вел себя примерно и быстро завоевал его расположение, вернувшись к кассе со всем необходимым: пакетиками с перьями, крючками, нитками, бобинодержателями и тисками.

Как и в большинстве домов, в то время у Ристов не было интернета, так что Эдвину пришлось полагаться на видеоуроки «Орвиса» и подписку журнала «Fly Tyer», чтобы выучить основы. Его младший брат Антон тоже заинтересовался, и вскоре эти двое стали канючить, чтобы их отправили учиться. В 2000 году мальчики стали регулярно посещать уроки при магазине Дона, где познакомились с другими вязальщиками и открыли для себя новые перья и новые техники создания мушек. Материалы для форелевых мушек были не особенно дороги: горстка лосиной шерсти, несколько метров нитки и тинселей, и самые обычные длинные перья, примотанные к самому обычному крючку, которые стоили не больше двадцати центов.

Первым учителем братьев был семидесятипятилетний профессор эволюционной биологии из Принстона, по имени Джордж Хупер, – эксперт по насекомым и ярый поклонник ловли нахлыстом. К вязанию мушек он подходил с биологической точки зрения, пользовался микроскопом и увеличительными хирургическими очками, называл рыб по-латыни и выбирал шерсть для тел своих мушек из, как казалось Эдвину, десятка тысяч сортов. Учась у Хупера, Эдвин связал огромное количество мушек, понятия не имея, как их закидывать, – у него даже не было удочки. Ему просто нравилось повторять то, что он видел у Орвиса и в своих журналах.

Впечатленный расцветающим талантом подростков, Хупер убедил Эдвина и Антона участвовать в соревнованиях по вязанию мушек на разных слетах, которые проходили как по всей стране, так и в Европе. Там собирались производители крючков, продавцы специализированной литературы, торговцы перьями и мехом, и, конечно же, звезды шоу – вязальщики мушек, которые встречались, чтобы продать свои произведения и продемонстрировать свои таланты. Формат соревнований был самый простой: участники должны были три раза подряд связать какую-нибудь определенную мушку, а судьи оценивали качество и единообразие.

Кертис и Линн, всегда поддерживающие увлечения сыновей, загружали в машину мальчиков и их инструменты, и отправлялись на какое-нибудь мероприятие. Вроде слета под названием «Искусство рыболова» в Дэнбери, где Эдвин одержал победу, связав невероятное количество, – целых шестьдесят восемь мушек – за час. На Северо-восточном чемпионате по нахлыстовым мушкам в Уилмингтоне, штат Массачусетс, Антон должен был сделать мушку-вислокрылку, изображающую похожее на многоножку подводное насекомое, так же известное в Озарке под именем «дьявольский скребок». Он приложил все усилия, чтобы повторить это отвратительное насекомое, но то, что получалось, с каждой попыткой не нравилось ему все больше и больше. Садясь за тиски, мальчики впадали в перфекционизм и зацикливались на малейших несовпадениях и неточностях.

Это случилось, пока они ждали решения судей. Именно тогда Эдвин увидел нечто переливающееся, впечатлившее его настолько, что хобби окончательно переросло в одержимость. Пока братья бродили между киосков вязальщиков мушек и продавцов перьев, взгляд Эдвина упал на большую витрину, в которой расположились шестьдесят викторианских лососевых мушек, скрупулезно связанных по схемам девятнадцатого века, взятым из книги «Лососевая мушка» Джорджа Келсона. Эдвин никогда не видел ничего, подобного этим хроматическим всплескам радужного бирюзового, изумрудного, алого и золотого. Если сравнивать их с уродливой черно-коричневой мушкой, изображающей «дьявольский скребок», то казалось, что они прилетели с другой планеты. Большинство форелевых мушек было размером не больше половины пенни. Лососевые мушки, насаженные на угольно-черные крючки длиной почти в дециметр, казались огромными. Форелевую мушку Эдвин связал бы и за минуту, а вот на лососевую могли уйти десятки часов за тисками.

Сделавший их человек стоял рядом и смотрел, как мальчики с благоговением изучают каждую мушку. Он старался не подслушивать, но все равно невольно усмехнулся, когда до него донеслось, как они обсуждают сложность строения. Это явно были не обычные дети. Перед ним были собратья по хобби.

Именно так Эдвин с Антоном познакомились с Эдвардом Мазероллом по прозвищу «Маззи». Он работал флотским конструктором на верфи «Bath Iron Works» в штате Мэн, над проектом эсминцев типа «Арли Берк». Большую часть свободного времени он проводил за ловлей фореля и лосося на реке Кеннебек. Когда для рыбалки было слишком холодно, Маззи вязал мушек. Он считался настоящим мастером викторианской лососевой мушки, – его работы даже удостоились глянцевой обложки журнала «Fly Tyer». Сопровождающая статья называлась «Работа с экзотическими материалами: как избежать длинных рук закона».

Судьи провозгласили, что братья заняли первые места в своих категориях. Однако Эдвин был настолько поглощен творчеством Маззи, что мир невзрачных форелевых мушек быстро терял для него значение.

Эдвин принялся умолять отца, чтобы тот договорился с Маззи об уроках. По счастливому совпадению, в родном городе Маззи, – Сиднее, штат Мэн, – проводили Музыкальный лагерь Новой Англии для юных музыкальных дарований. Мальчики были туда приняты, и Эдвин начал считать дни до момента, когда он сможет создать свою первую лососевую мушку.

* * *

В тот день, когда Кертис с мальчиками отправились к Маззи на первый урок, на Эдвине была ярко-красная футболка с изображением «записки Тото», песика из книги «Волшебник страны Оз». «Дорогая Дороти, терпеть не могу страну Оз, забрал туфельки, ищи дорогу сама!». Эдвину было всего тринадцать, волосы на его голове торчали копной во все стороны, а на носу сидели очки в овальной оправе. Однако, когда Маззи провел его по магазину к небольшому столу, где все было подготовлено для вязания викторианских лососевых мушек, он шел в благоговейном молчании, словно паломник ко святым местам.

Рядом с тисками лежала книга Джорджа Келсона «Лососевая мушка», открытая на следующей инструкции.

ДАРЕМСКИЙ СЛЕДОПЫТ

Кончик: Обмотка серебряным тинселем или нитью и желтая нить

Хвост: топпинг[30] 30
  Топпинг – самая верхняя часть мушки. Обычно это перо с загрив ка золотого фазана.


[Закрыть]над «индейской вороной»

Задняя часть: Два оборота бородки пера черного страуса

Тело: Два оборота оранжевой нити. Два оборота оранжевого меха тюленя, затем черный мех тюленя.

Сегментация: Серебряная лента и серебряный тинсель Ершик: Поверх шерсти только петушиное перо «coch-y-bondhu»[31]31
  Coch-y-bondhu, в современном написании coch-y-bonddu, – слово уэльского происхождения, в переводе обозначает что-то вроде «красное и черное». Для вязальщиков лососевых мушек это слово в первую очередь означает используемое оперение, – перья красного бойцового петуха, преимущественно с хохолка, у которых черный пух в основании пера, а перо само красное с черным кончиком. Редкий тип перьев, который дорого ценится.


[Закрыть]

Горлышко: Светло-синее перо

Крылья: Пара длинных перьев джунглевой курицы, с двумя шейными перьями золотого фазана, с обеих сторон. Внешние перья фазана касаются первой темной полоски внутренних перьев фазана, сверху топпинг

Щечки: Котинга

Рожки: Голубой ара

Головка: Черная берлинская шерсть

Мушка с названием «Даремский следопыт» появилась в 1840 году, созданная англичанином из Дарема, мистером Уильямом Хендерсоном. Для нее требовался хохолок золотого фазана, обитающего в горных лесах Китая, черные и ярко-оранжевые перья с грудки красногрудого плодоеда (которого вязальщики мушек еще называют индейской вороной) из Южной Америки, похожие на пушистые нити бороздки из оперения страуса из Южной Африки, и крохотные изумрудные бирюзовые перышки ошейниковой котинги, живущей в низинах центральной Америки. Эта мушка была похожа на карту Британской Империи в середины XIX века: нужные для нее перья везли со страусиных ферм в Капской колонии, котингу и плодоеда добывали в Британской Гвиане, а золотого фазана упаковывали в тару в порту Гонконга.

Однако в то утро Эдвину не пришлось работать с редкостями. Маззи приготовил комплект суррогатных перьев, из домашней птицы и дичи. Вместо редкостного плодоеда и котинги здесь были обыкновенный фазан, крашеные перья индейки и гораздо более распространенный зимородок.

Следующие восемь часов Маззи знакомил братьев с разными хитростями вязания викторианских мушек, попутно рассказывая про крестных отцов этого искусства, – Блэкера, Траэрна и Келсона, которые, соревнуясь друг с другом, изобретали все более изощренные варианты.

Еще Маззи рассказывал про магию работы с «настоящими», а не суррогатными перьями, вроде перьев индейки. У индейки стержень пера был круглым, а не плоским, и их было сложно примотать к крючку так, чтобы перо не соскакивало. Пока Эдвин пытался расплющить суррогатное перо плоскогубцами, Маззи расписывал, насколько легче иметь дело с «индейской вороной».

На одном из этапов работы Эдвину пришлось натянуть пару белых шелковых перчаток, чтобы не оставить на мушке следов своих пальцев. Ушедшая эпоха этого вида искусства казалась совсем близкой, – он прикасался к ней, используя те же инструменты, следуя инструкциям, записанным в книгах столетней давности. Единственное, что изменилось, – это законы, сделавшие перья из книги Келсона безнадежно недосягаемыми.

Пока мальчики занимались, Маззи попытался расспросить их о том о сем, но было понятно, что они с головой погрузились в своих «Даремских следопытов». Эдвин с Антоном следили друг за другом, отмечая достоинства и недостатки чужой работы и выпаливали Маззи технический вопрос за вопросом. Когда он спросил, что они делают дома в свободное время, то совсем не удивился ответу: вяжут мушек.

* * *

На следующий день братья занимались мушкой под названием «Барон», горячо рекомендованной Келсоном для ловли в норвежских реках. Согласно оригинальной схеме, для нее требовались перья двенадцати различных видов птиц со всего мира, надерганных из страусов и фазанов, плодоедов и котинг, лебедей и каролингских уток, соек и ара, золотых фазанов и джунглевых куриц.

В одном из викторианских компедиумов по вязанию мушек, опубликованном в 1914 году, «How to Dress Salmon Flies», Т. И. Прис-Тэннант рекомендовал начинающим вязальщикам приобретать тушки уток и куропаток у приятелей, которые охотились на местную дичь. Однако, когда дело доходило до бразильской ошейниковой котинги, британец только разводил руками: «Хотел бы я иметь такого друга!».

Разумеется, Международный договор о перелетных птицах, подписанный в 1918 году, делал нелегальной покупку перьев даже обычных птиц, вроде голубой сойки. Если бы одна из них свалилась замертво к ногам Эдвина, его оштрафовали бы уже за то, что он ее поднял.

За шестнадцать часов обучения Эдвин связал свои первые две мушки. Перед тем, как мальчики сели в машину, чтобы отправиться домой, Маззи вручил Эдвину небольшой конверт. «Вот о чем это все на самом деле», – прошептал он, когда мальчик открыл конверт и увидел внутри, в небольшом полиэтиленовом пакете, перья красногрудого плодоеда стоимостью в двести пятьдесят фунтов. Их должно было хватить примерно на две мушки. Перья были приобретены по закону, но точно были слишком редкими и дорогими для тринадцатилетнего подростка.

«Ничего с ними не делай, пока не будешь готов, – сказал Маззи, глядя Эдвину в широко распахнутые глаза. – Для них тебе еще придется поработать».

* * *

Вернувшись в Клаверак, Эдвин с братом реквизировали семейный гараж, чтобы превратить его в цех по сбору викторианских мушек. Там они принялись работать, опираясь на заложенные Маззи основы. Друг друга братья называли «мушковязами».

Им приходилось иметь дело с суррогатами, так что они кипятили, отпаривали, мазали маслом, клеили, изгибали, скручивали, гофрировали, обдирали, подстригали и выглаживали перья, чтобы придать им нужную форму.

Зайдя в тупик, они звонили своему учителю или подбирали решение методом проб и ошибок. Однажды у Эдвина закончился воск, тогда он взял дрель, отправился на задний двор, просверлил дырку в растущей там сосне и собрал вытекшую смолу. Он приспособил коагулятор, чтобы прижигать на пере ненужный пушок. Когда коагулятор сломался, мальчик стал докрасна нагревать на паяльной лампе шиловидный бодкин, и так избавлялся от ненужных волокон.

Кривая обучения была крутой. Иногда, после нескольких часов, которые Эдвин проводил, скрючившись, за тисками, его пальцы ошибались, и вся мушка разматывалась. Случались катастрофы, – например, когда отец братьев включил в гараже потолочный вентилятор и невольно вызвал целый торнадо из тщательно рассортированных перьев.

Эдвин неустанно трудился над своим хобби, пытаясь воссоздать увиденное в «Вязальщиках мушек» и в книгах Келсона и Блэкера. Когда у него начало получаться, он принялся подражать мастерам, делая собственные изобретения и давая им названия вроде «чокнутая муха» и «придумка Эдвина». «Если им позволить, то они торчали бы там целыми днями, – рассказывала мать Эдвина местному журналисту, который зашел, чтобы расспросить о «мушковязах» – Время от времени мы с мужем выгоняем их поесть».

Той же осенью Эдвина приняли экстерном в расположенный неподалеку муниципальный колледж Коламбия-Грин. Тринадцатилетний мальчик собирался изучать изобразительное искусство.

Но художественные экзерсисы Эдвина за тисками упирались в отсутствие «настоящих» перьев. Благодаря огромному количеству практики он достиг мастерства, позволяющего создавать викторианских мушек, однако постоянно оставался недоволен результатом. Для неискушенного глаза его творения не особо отличались от келсоновских, но для него самого это были испорченные суррогатами фальшивки, – из-за обычных перьев фазана или индейки.

Только с появлением доступа в Интернет Эдвин понял, что он не одинок в своей одержимости.

* * *

Когда на самом большом форуме викторианских мушек ClassicFlyTying.com кто-то написал «есть нечто этакое… в мушке, выполненной из старых материалов», немедленно откликнулся сам администратор сайта. «Когда-то я тоже испытал это «нечто». Теперь оно постоянно со мной, – писал Бад Гидри, каджун[32]32
  Каджуны – своеобразная по культуре и происхождению субэтническая группа французов, проживающая преимущественно в южной части штата Луизиана, а также в соседних с ним штатах Техас и Миссисипи.


[Закрыть] из крохотного городка Галлиано, расположенного на юге от Нового Орлеана, занимающийся ловлей креветок. – Это как наркотик, с которым ничто не сравнится и ничто не значит, кроме него… касаясь его, я ощущаю ход истории. Я возвращаюсь в те времена, когда рыба, только что выплывшая из моря, была размером с бревно… Все это красное, желтое, оттенки синего… Их цвет и текстура подталкивают тебя делать невозможное, и с этой силой ничто не сравнится».

Однако шанс испытать подобное «нечто» был доступен только самым богатым фанатам, которые могли позволить себе приобрести перья птиц, упомянутые в оригинальных руководствах, – в наши дни еще более недоступные и дорогие, чем во времена Келсона. Осознавая, что мушки, – это статусная вещь, их фотографировали со всей декадентской роскошью. Например, на одном из изображений «Джок Скотт», для создания которого требовались перья пятнадцати видов разных птиц, – тукана, дрофы, ара, красногрудого плодоеда и так далее, – был воткнут в пробку бутылки двадцатилетнего односолодового виски, стоящую рядом с хрустальным стаканом. В качестве дани викторианским излишествам, фон на подобных фотографиях, как правило, был усыпан бесценными перьями, или украшен разложенными тушками редких птиц, кусками шкур белого медведя или обезьяним мехом.

Эдвин отчаянно пытался достичь такого уровня создания мушек. По рекомендации Маззи он обратился к одному из крупных авторитетов в торговле экзотическими перьями. Джон Маклейн, седеющий детектив в отставке из Детройта, курящий сигарету за сигаретой, владел интернет-магазином с адресом FeathersMc.com. Рекламный слоган этого сайта, где можно было купить почти любые перья, гласил: «Хорошие мушки – из хороших материалов!».

Для четырнадцатилетнего школьника, вроде Эдвина, цены были заоблачными. Фазан аргус, обитающий в низинах горных лесов Малайского полуострова, относился к уязвимым видам. Вязальщики мушек ценили его за восьмидесятисантиметровые перья, украшенные «глазками» оливкового цвета. Этот вид был назван Линнеем в честь Аргуса многоглазого, великана из греческой мифологии, имевшего сотню глаз, и никогда не спавшего. На сайте Маклейна его перья продавались за 6,95 долларов за дюйм[33]33
  Дюйм – единица длины, равная 2,54 см.


[Закрыть], так что одно перо могло стоить дороже двухсот долларов.

Десять перьев ошейниковой котинги стояли 59,9 долларов. Десять перьев красногрудого плодоеда, каждое не больше ногтя размером, продавались за 99, 95 долларов, по одной упаковке на руки, «чтобы гарантировать возможность покупки каждому, кто хочет приобрести натуральный продукт».

Мечтая об аргусе, Эдвин отправился зарабатывать. Блуждая в доходящих ему до пояса папоротниках, росших за домом, он собирал растопку для соседей, которые платили ему по несколько долларов за час работы. Когда Маклейну позвонил подросток, желающий приобрести на несколько сотен баксов перья аргуса, бывший детектив отнесся к этому с подозрением. «Твои родители в курсе, что ты мне звонишь?» – спросил он. Эдвин передал трубку матери.

Когда перья наконец доехали, Эдвин боялся на них дышать. Он так усердно работал, чтобы заполучить их, что боялся к ним прикоснуться. Это напоминало обучение резьбе по бесценному мрамору.

Познакомившись с Эдвином поближе, Маклейн быстро понял, что аппетиты этого парня в отношении перьев далеко превосходят все, что он может себе позволить. Так что детектив в отставке начал делиться своими методами поиска нужных материалов. Благодаря ему Эдвин отыскал какого-то профессора орнитологии на пенсии, который дешево продавал целые тушки птиц. Мальчик звонил в зоопарк Бронкса, и оттуда ему присылали перья с осенней линьки ара, колпиц, трагопанов и других видов из их коллекции. Перья большой дрофы и тукана Эдвин выторговывал у природоохранных сообществ.

Эдвин начал мониторить наличие экзотических птиц на eBay, – в первые годы существования интернет-аукциона продавцы время от времени вывешивали объявления о продаже экзотических птиц, мало что зная о редкости того или иного вида – но обычно его ставки перебивали более богатые люди. Иногда, когда выставлялся раритет вроде котинги, вязальщики объединяли усилия, чтобы перебить ставки, совместно собирая деньги. Некоторые торговались за антикварных лососевых мушек, чтобы разобрать их на нужные перья. Все искали викторианские женские шляпки, но они редко появлялись на аукционах. Когда кто-то из известных вязальщиков мушек умирал, официально члены сообщества выражали свои соболезнования, а с черного хода накидывались на оставшиеся после него перья.

Предложение здесь никогда не поспевало за спросом. Маклейн продавал множество ценных перьев, но самых востребованных – котинги, красногрудого плодоеда, гватемальского квезала и райских птиц – всегда не хватало. Большинство постов на ClassicFlyTying.com были посвящены маниакальным поискам оперений. Их некоторые темы скорее выглядели тоскливой исповедью о том, каких птиц автору больше всего не хватало. Списки возглавляли красногрудый плодоед, котинга и гватемальский квезал.

Этот рынок был рынком продавца. Любой, получивший доступ к источнику редких перьев, мог очень быстро разбогатеть.

* * *

По мере того, как известность Эдвина в сообществе росла, мастера-вязальщики время от времени посылали ему перо-другое, чтобы помочь завершить какую-нибудь конкретную мушку. Один из них был Люк Кутюрье, франкоканадец, знаменитый своими экстравагантными мушками. В 2001 году он заслужил признание тем, что связал все двадцать восемь мушек Траэрна, – названные так в честь одного британского офицера, жившего в девятнадцатом веке, чьи мушки многие считали вершиной искусства. Сам Келсон провозгласил его «мастером бесконечной многосложности… во всем мире не найдется мушек, которые требовали бы столько же тщательной работы, как мушки майора Траэрна». Одна из мушек, известная под именем «котинги», требовала невероятного количества перьев ошейниковой котинги, – от ста пятидесяти до двухсот.

Если бы кто-то сумел раздобыть такое количество, оно обошлось бы ему примерно в две тысячи долларов.

Кутюрье был ярым адептом поднятия лососевых мушек на новые эстетические высоты и освобождения от рабской приверженности руководствам девятнадцатого века. Он первым начал создавать так называемые «тематические» мушки, вдохновленные изучением разных видов птиц, в основном красногрудого плодоеда, ошейниковой котинги и райских птиц.

Когда Эдвин впервые увидел фотографию мушки «orenocensis», которую Кутюрье назвал в честь подвида красного плодоеда Pyroderus scutatus orenocensis, он подумал, что это картина. Другая мушка, которую Эдвин как-то назвал «сатанинской молью», была нашпигована бесценными перьями, включая перья из хвоста кондора. А после того, как мальчик столкнулся с мушкой «Paradisaea Minor», названной Кутюрье в честь малой райской птицы, он боязливо обратился к квебексому мастеру за советами.

Когда Кутюрье ответил, Эдвину показалось, что он удостоился внимания самого Микеланджело или Да Винчи. Они начали переписываться, посылая друг другу по несколько электронных писем в день, пока Эдвин поглощал его секреты. Кутюрье посылал ему редкие перья и даже придумал мушку, дизайн которой был посвящен Эдвину и его брату.

В 2007 году Эдвин написал для сайта Ронна Лукаса, легендарного изготовителя крючков, следующее: «Вязание мушек – это не просто хобби, это одержимость, которой мы посвящаем значительную часть своего времени… изучая структуру перьев, создавая новых мушек и придумывая новые техники, которые позволяют нам добиваться от мушек именно того, чего мы хотим».

Ему удалось сэкономить и накопить достаточно материалов для одного из подобных созданий, под названием «мушка имени Блэкера», в честь этого патриарха искусства вязания мушек. Для нее использовались перья красногрудого плодоеда, золотистоголового квезала, огненного шалашника, чудной райской птицы и ошейниковой котинги. Когда он опубликовал фотографию этой мушки на форуме, сообщество испытало потрясение. «Черт возьми, Эдвин! – отвечал один из вязальщиков. – Из этого списка не внесены в CITES только нити, тинсели и перья золотого фазана! Может быть, вы с Антоном живете в зоопарке? Это бы объясняло, как тебе удалось заполучить такое количество редких перьев в свои юные ручки!»

* * *

Даже когда хобби переросло в одержимость, у Эдвина оставались в жизни другие дела. Каждую неделю он ездил в Нью-Йорк на уроки флейты и выступления, а также получил место в Нью-Йоркском молодежном симфоническом оркестре, на программах камерной музыки и композиции, и в Межшкольном оркестре Нью-Йорка.

В шестнадцать Эдвин стал постоянным посетителем Американского музея естественной истории, – Дэвид Дикки, его бывший учитель биологии, обеспечил ему стажировку на кафедре герпетологии. Эдвин получил электронный пропуск в подсобные помещения и учился обращению с музейными коллекциями скелетов рептилий и амфибий, которые хранились в закрытой комнате, под наблюдением камер безопасности.

Примерно в это же время его родители принялись обсуждать, как лучше использовать принадлежащее им свободное место в Клавераке. Линн хотела разбить сад трав, а Кертис считал, что было бы неплохо завести американского бизона, – которые как раз вернулись с грани вымирания, благодаря Конгрессу, который в 1884 году отдал оставшиеся последние несколько сот особей под охрану регулярной армии. В конце концов пришли к решению разводить гипоаллергенных австралийских лабрадудлей – помесь пуделя с лабрадором – которые продавались по несколько тысяч долларов за щенка. В этом проекте Эдвин участвовал в качестве вебмастера, поддерживая сайт нового питомника, под названием «Гудзоновские дудли».