Текст книги "Мирный посредник"

Кит Ломер
Мирный посредник

– На этот раз, джентльмены, мы имеем дело с полномасштабным бедствием! – торжественно произнес заместитель министра иностранных дел Кранкхэндл. Он решительно отодвинул назад свое мощное кресло (такие специально изготавливаются для больших начальников и ставятся во главе конференц-столов), оборудованное подъемным устройством, записывающим устройством, небольшим баром с освежающими напитками и прочими штуками для полного удобства, и поднялся во весь свой солидный – шестьдесят четыре дюйма – рост, выставив вперед хорошо упитанную грудь и живот. Его значительный взгляд пробежался по рядам напряженных бюрократических физиономий. Дипломаты дышать боялись – ждали деталей относительно бедствия, слухи о котором уже перевернули с ног на голову весь Центральный Сектор Земного Дипломатического Корпуса.

– О, небеса, Ретиф, – прошептал глава департамента по вопросам Гроа Маньян своему более широкоплечему и более молодому соседу слева. – Похоже, все оборачивается намного серьезнее, чем указывалось даже в моих как всегда надежных источниках. Как вы, несомненно, сумели отметить сами, выражение лица Его Превосходительства претерпело метаморфозы. Начал он с того, что поприветствовал полковника Андернакла, который сидит рядом с ним, при помощи 458-б (Мягкий Упрек при Знании о Наличии Смягчающих Обстоятельств). Потом мы с вами увидели 65-с (Истощающееся Терпение) и наконец на нас… вернее, на меня, он посмотрел полновесным 99-х (Начальная Стадия Потери Самоконтроля)… Вас пронесло ввиду того, что я принял на себя всю тяжесть этих взглядов.

– Боюсь, в данном случае вы могли ошибиться в определении смысла его взглядов, господин Маньян, – ответил Ретиф. – Не исключено, что просто приступ какого-то недуга заставил его сморщиться столь явно.

– А теперь… – словно удар гильотины обрушился голос заместителя министра на несчастного Маньяна. Ретиф сумел верно опознать в этом тоне 97-д (Оправданный Гнев, Сдерживаемый в Рамках Благодаря Завидной Силе Воли). – Если вы, Бэн, уже закончили свою милую беседу с Ретифом, может быть позволите мне продолжить совещание?

– О, сэр, право… Прошу вас, продолжайте, господин министр, – воскликнул смущенно Маньян тоном 12-б (Горячего Поздравления). – Я и Ретиф… Мы просто обменивались своими наблюдениями относительно высказанных вами мыслей по обсуждаемой проблеме.

– До сих пор мне удалось высказать лишь одну мысль. О том, что на нас обрушилось настоящее бедствие. И ввиду того, что я еще не раскрыл сути вопроса, не могу понять, каким же это таким чудесным образом вам удается столь оживленно обсуждать проблему?

– О, сэр, видите ли… как всегда надежные источники… – начал несмело Маньян.

– Ба! Я, разумеется, далек от мысли оскорблять обслуживающий персонал, но слухи, распространяемые уборщицами, вряд ли смогут лечь в основание обсуждения проблемы на дипломатическом совещании!

– Совершенно с вами согласен, сэр, но, во-первых, речь идет не об уборщице, а об уборщике, а во-вторых, Джордж уверял меня, что извлек секретную информацию непосредственно из корзины для бумаг в кабинете мисс Линчпин.

– Там бывает серьезная документация, – признал Кранкхэндл. – И тем не менее я терпеливо жду, пока мне будет высочайше позволено официально огласить сообщение, на поприще выведения которого вы лишний раз поупражняли свои таланты, Бэн… Так почему бы мне в самом деле не дать закончить выступление? И вообще ваше поведение на совещании выглядит довольно странно, если, конечно, это не… способ драматично закончить свою дипломатическую карьеру. Если вы, Бэн, имеете такое намерение, тогда никто, конечно же, не будет…

– О, что вы, сэр, ничего подобного! И в мыслях не держу! – воскликнул, вскакивая со своего места, Маньян. – Наоборот, я надеюсь, что мое усердие в скором времени принесет настолько эффективные результаты, что это никак не сможет остаться незамеченным у членов комиссии по аттестации и повышению, заседание которой уже не за горами.

– Прошу прощения, господин министр, что отрываю вас от интересной беседы, – вмешался человек с пухлым лицом и в военной форме. – Но кто-нибудь наконец соизволит рассказать нам, темным крестьянам, в чем, собственно, проблемы? Вы говорите, бедствие. Так, может, нам следует предпринимать какие-то меры, идти на какие-то шаги, вместо того, чтобы сидеть вот тут и без толку варежки разевать?

– Успокойтесь, Фрэд, – сказал заместитель министра, глядя свысока на полковника. – Я, честно говоря, думал, что, после того как Бэну удалось вскрыть серьезные упущения в системе безопасности в случае с корзиной для бумаг Друсилы Линчпин, вы посчитаете благоразумным не особенно-то выделяться некоторое время. Потому что безопасность находится под вашей персональной ответственностью.

– Это мне прекрасно известно, не сомневайтесь. Но сейчас ведь речь о другом: на нас наступает какая-то беда. Чего лишний раз поминать привычки старухи Друси выкидывать к чертовой матери все важные документы? Мы все отлично знаем, что за ней такое водится. Мы все также отлично знаем, что ее уже давно бы уволили отсюда, если бы она не была такой шишкой в Женском Освободительном Движении.

– Но все же, возвращаясь к вопросу о подстерегающем нас бедствии… – заискивающим тоном замурлыкал Маньян. – Если мы имеем дело с нависшей над какими-то там неопределенными массами земных низов бедой, пусть даже резней, в пограничном мире… название которого все время ускользает из моей памяти…

– Мир, которому угрожает опасность, является не чем иным, как планетой Фезерон, Маньян, – строго сказал с другого конца стола тоненький, с белесыми волосами моложавый человек. – И я удивлен, что вы не можете вспомнить название планеты, которая занимает такое важное место в истории мирной земной колонизации! Фезерон – показательный пример просвещенной земной колониальной практики. Вы помните, должно быть, что это был абсолютно необитаемый мир с природными условиями, на девять десятых соответствующими земным стандартам. Землянам почти не требовалось привыкать к этой планете, не было никакой необходимости уплотнять туземное население, что вызвало бы негативное отношение к предкам из потомков во втором же поколении!

– Разумеется, Перри. Вам нет никакой необходимости читать нам здесь вводную лекцию по истории колонизации за пределами Солнечной системы, – сурово заметил Кранкхэндл. – Даже Бэну, видимо, известно, что Фезерон олицетворяет в себе все то, что чрезвычайно дорого каждому коренному землянину вне зависимости от его политической ориентации. Теперь эта планета подвергается опасности и против этого в одном ряду выступит как коммунист, так и джентльмен, придерживающийся либеральных взглядов. – С этими словами Кранкхэндл метнул свой холодный министерский взгляд в сторону сотрудника информационного агентства, который беспокойно ерзал в своем кресле с высокой спинкой.

– Ну что вы, ей-богу! – воскликнул Маньян. – Разумеется, мне хорошо известна великая история Фезерона. И ее родословная тоже. Но Джордж не особенно-то распространялся передо мной об общих проблемах, он просто упомянул о земных низах и больше ничего.

– Послушайте, ребята, – с каким-то принужденным чистосердечием заговорил полковник Андернакл, поднявшись из-за стола с несколькими ручками в одной руке и блокнотом в другой. – У меня сейчас срочное совещание по безопасности, так что я лучше смоюсь.

– Вы «смоетесь», дорогой полковник, только тогда, когда я вам позволю это сделать и не раньше, – ледяным голосом проговорил заместитель министра. – И по крайней мере я надеюсь, что вы не имеете осознанного стремления похитить собственность Дипломатического Корпуса для нужд Флота!

– С этими словами он выразительно посмотрел на ручки, зажатые в полковничьей руке.

– Хорошо, шеф, – хрипло и недовольно произнес полковник и, швырнув ручки обратно на стол, снова занял свое место. – Но, на мой взгляд, было бы уместно наконец перестать вертеться на одном месте и рассказать нам, что же все-таки стряслось на Фезероне.

– В отличие от военных, – угрюмо заговорил Кранкхэндл. – Мы, сотрудники дипломатических служб, всегда знаем, как достойно оформить выступление, прежде чем его произнести. Умение делать это – вещь, напрямую связанная с успехами на службе. В частности, при прямом обращении в мой адрес, следовало бы употреблять такие выражения, как «Ваше Превосходительство» или «господин министр». Это более к месту, чем ваше странное и неподходящее «шеф». Разве можно обращаться подобным образом к дипломату высшего ранга. Да хотя бы просто к человеку, который будет подавать на всех вас характеристики в ближайшую комиссию по аттестации?

– О, разумеется, Ваше Превосходительство! Как всегда нажали на нужную кнопку! – с рвением во взгляде выпалил Андернакл. – Все же давайте перейдем к делу, если, конечно, нет принципиальных возражений. У меня уже появилась кое-какая мыслишка, хоть я и не знаком с деталями происшедшего на Фезероне. – В его взгляде сквозило большое напряжение, вызванное, может быть, косвенной угрозой со стороны заместителя министра, а, может, появившейся в голове у полковника мыслью. Он весь так и ерзал в своем кресле. – Ну… раз здесь сидит Бэн, который является главой департамента по вопросам Гроа, и раз он уже в курсе дела… Значит, ясно как день, что в жизнь Фезерона впутались гроасцы! – предположил он нетвердо. – Что же? Пытаются захапать у нас самую лучшую планету? Ах эти вшивые пятиглазые воришки с липкими пальцами!.. Что скажете, если я сейчас же, отодвинув в сторону все запреты и договоренности, нанесу мощный удар по Гроа Сити? Нет, ничего серьезного не будет. Их вонючую планетку раскалывать не будем. Пальнем двумя-тремя старыми добрыми ракетами просто для того, чтобы показать им, в чьих руках настоящая сила, а?

– Вот это да!

– Я хотел сказать как раз то же самое!

– Так из, полковник!

Хор поздравлений, разносившийся вдоль длинного конференц-стола, был резко прерван заместителем министра:

– Результат типично военного мышления. Нет, не скажу, что совсем не подходит к данной ситуации… Просто хотелось бы уточнить одно обстоятельство. Дело в том, что на этот раз гроасцы ни при чем. Они не имеют никакого отношения к кризису на Фезероне.

– Плохо.

– Все равно долбануть по ним! Чтоб знали!

– Если пока туда не сунулись, это не значит, что вообще не сунутся…

– А я согласен с полковником…

– Джентльмены, джентльмены! – Кранкхэндл поднял вверх руки, успокаивая разгоряченных подчиненных. – Давайте все-таки успокоимся. Хотя я прекрасно понимаю тех из вас, которые продолжают настаивать на наказании гроасцев, – в профилактическом плане, – все же не будем делать того, что потом сделает нас беззащитными перед нашими критиками, которые не преминут обвинить нас в превышении и злоупотреблении силой.

– А почему бы и нет? – резко возразил полковник Андернакл, которому была очень по душе поддержка части коллег. – Какая нам разница, что о нас будет болтать какой-нибудь большеголовый и с трясущимися ножками историк через сотню-другую лет? Хороший гроасец – это несуществующий гроасец.

– Именно так, Фрэд, – мягко согласился Кранкхэндл. – Все же мы не можем приносить в жертву мимолетным желаниям крупнейшие – в пределах всей Галактики – программы нашего Корпуса, в частности, программу построения и закрепления у иных цивилизаций нашего благородного имиджа и миротворческого авторитета.

– Понятно, но если это не гроасцы нагадили на Фезероне, то кто же? – спросил Андернакл и почесал у себя в затылке. Хруст, с которым длинный ноготь скреб по сухому черепу, облетел весь стол и посеял у всех смущение.

– Банда базуранцев, Фрэд. Раса хорошо известная и причастная ко многим делам, которые не делают честь истории нашей галактики.

– А, знаю! Это те обжоры, которые чуть не сожрали свою собственную планету вплоть до слоя магмы? – воскликнул сотрудник политотдела с изможденным лицом.

– Пытались вырвать у нас из рук райский сад под названием Делисия, – вставил экономист.

– Они задали тоща работку Галактической региональной Организации по Защите Окружающей Среды, – заговорил какой-то дипломат с круглым, как блин, лицом. – В течение многих дней мы в ГРОЗОС едва на уши не вставали от отчаяния. И все же достойный выход из кризиса был найден. Вы тогда здорово все устроили, Маньян. – Он подмигнул своему коллеге.

– Да, конечно. Но что нам делать сейчас. Джордж не упоминал…

– Возможно Джорджу просто не удалось многое понять из документов, которые он отыскал в мусоре мисс Линчпин. Возможно, все было бы по-другому, если бы Джордж был сотрудником отдела официальной информации,

– заметил задумчиво Кранкхэндл.

– Да… в самом деле. Но давайте исходить из того, что у нас есть. Мы знаем, что на Фезерон вторглись базуранцы. Я знаю их, можете мне поверить,

– Маньян самодовольно оглядел весь стол. – Уверен, что корень возникшей проблемы на Фезероне опять кроется в чудовищных аппетитах этих ребят.

– Именно так. Они ступили на Континент Один, в нескольких милях от столицы, и открыто атаковали несчастных фермеров-землян. В настоящее время развивают наступление как в городе, так и в пустынной сельской местности. Они ни с чем не церемонятся. Имеют твердое намерение захватить всю планету силой и пока успешно выполняют задуманное. А вы знаете, что будет с Фезероном, если контроль над ней возьмут базуранцы. Они сожрут ее дотла! Они будут грызть скалы и землю с таким же аппетитом, как некоторые из нас в свое время жевали личинки-грибль.

– О, боже правый! Прошу вас, не упоминайте о личинках-грибль, Ваше Превосходительство! – взмолился громогласно Маньян. У него был несчастный вид. – Простите меня, но даже само произнесение этого-слова в моем присутствии вызывает во мне страшную дурноту.

– Простите меня, Бэн. Все мы знаем о том тяжком периоде вашей жизни, который вы провели на Гроа в наказание за то, что спровоцировали у них неурожай дынь культуры «Хуб». Я поступил бездумно, напомнив вам о личинках.

– Слава богу, это давно кончилось, – приходя в себя, ответил Маньян.

– Вы сказали, что базуранцы планируют опустошить Фезерон, – заговорил молодой человек с узким деловым лицом и жидкими усиками. – Что вы конкретно имеете ввиду под этими словами, сэр? Они что же, открыто заявили о своем намерении грабить урожаи, так что ли?

– Базур в настоящее время является наглядным образцом прожорливости базуранцев, Элмер, – мрачно проговорил Кранкхэндл. – Планета объедена вплоть до внутренних слоев почвы, а в некоторых местах и глубже. Теперь они хотят то же самое сотворить и с Фезероном.

– О, Господи, это отвратительно, ужасно, дико! – вскричал юноша с поседевшими волосами, имя которого было, кажется, Мелвин.

– Нам необходимо остановить их! – вторил ему другой дипломат-бюрократ.

– Чего же мы тут дожидаемся?! – спросил молодой дипломат. – Они же обдерут весь урожай!

– Что там ваш урожай! – негодующе воскликнул человек с одутловатым лицом. – Они сожрут урожай, потом примутся за пахотный слой почвы, постройки, домашний скот, наконец они сожрут и самих фермеров вместе с их семьями! Планета будет уничтожена, а не какой-то там вшивый урожай! Планета!

– Если только мне не будет здесь позволено сказать базуранцам пару ласковых на военном языке, – поднимаясь из-за стола во второй раз, заговорил полковник Андернакл. Он сгреб со стола множество ручек, включая ручку Маньяна, и стал уже было засовывать их в карман своих брюк в золотую полоску, как вдруг натолкнулся на суровый министерский взгляд. Со вздохом выложив на стол ручки, он продолжил: – Вы только позвольте мне, а я уж…

– Он отвел глаза в дальний угол комнаты.

– Возьми их, тигр! – кто-то жестко произнес в наступившей тишине.

– Правильно, давно уже пришло время действовать! – подтвердил поддержку полковнику другой голос.

– Эти поганые базуранцы сами напрашиваются…

– Им не удастся обвести землян вокруг пальца…

– Джентльмены! – воскликнул Кранкхэндл, призывая своих подчиненных к порядку. – Рискну напомнить вам, господа, что мы с вами находимся в данную минуту на дипломатическом совещании, а вовсе не на военном совете!

– Да, но…

– А я сказал, достаточно, Кларенс! – резко повысив голос, заместитель министра обернулся к маленькому человечку, сидевшему в самом дальнем конце стола, который хотел было заявить свое несогласие. – Поверьте мне, господа, нам не следует настаивать на проведении решительных практических мер там, где достаточно было бы плодотворного разговора.

– Давайте-ка подытожим, – подал голос сотрудник политотдела пенсионного возраста. – С одной стороны мы имеем базуранцев, вторгнувшихся в земное пространство, захвативших земную собственность и занимающихся прочими грабежами, если не убийствами земных подданных. С другой стороны у нас есть Земля, или если точнее. Земной Дипломатический Корпус, который… как бы это сказать?..

– Смотрит, – предложил кто-то в середине стола.

– Сидит и ковыряется пальцем в носу, – последовало другое предложение.

– Ничего не делает для того, чтобы урегулировать ситуацию, – жестко отозвался Андернакл.

– Ничего не делает, Фрэд? Так вы, кажется, сказали? – воскликнул Кранкхэндл, употребив для такого случая 41-с (Жесткий, но Мягкий Упрек). – Мы оживленно обсуждаем сложившуюся там обстановку. Вряд ли это можно назвать «ничего».

– Ммм, – подал заявку на реплику сотрудник информационного агентства, сцепив руки замком и подавшись в своем кресле вперед. – И все же это едва ли можно назвать эффективным способом повлиять на ход базуранской агрессии, господин министр.

– Я бы от всей души посоветовал вам, Уолли, сдерживать свою язвительность. А то неизвестно что еще может просочиться случайно в ваши пресс-релизы.

– Язвительность, вы говорите, сэр? Я всего-то и хотел напомнить, что базуранцы не захотят прекратить свои грабежи, услышав о том, что мы сидим здесь и обсуждаем эту проблему.

– Вы полагаете, что не прекратят? Значит, у вас нет никакой веры в чтимые нами аксиомы просвещенной дипломатии?

– Совершенно верно, нет. Ни вот на столько, – твердо ответил Уолли.

Наступила нервная тишина. Все, как по команде, стали прокашливаться. Уолли спокойно достал из кармана рубашки зубочистку, энергично поковырялся ею в своих передних зубах, тщательно исследовал результаты и так же спокойно убрал зубочистку назад.

– Итак, джентльмены, высказывайте свои конструктивные предложения, – проговорил Кранкхэндл с большим оттенком 29-ф (Стоически Переносимая Мука). – Только прошу вас: не надо горячиться. Не говорите того, чем бы вы не гордились на ближайшей комиссии по аттестации. Все протоколируется.

– Давайте перекинем эту проблему ребятам на Землю, – предложил кто-то радостно.

– А лучше отфутболить всю эту историю в ведение Специального Совета по Реабилитации и Пересмотру Экономики Неразвитых Рас! – вставил Кларенс.

– В самом деле? Вы это серьезно предложили? – проговорил Кранкхэндл то ли тоном 238-х (Глубокая Заинтересованность Выступлением Подчиненного), то ли 1104-б (Зловещий Сарказм). Маньяну не удалось точно определить. – И каким же это образом военная интервенция подпадает под компетенцию ССРПЭНР? – Теперь Маньяк понял, что звучит чистой воды 1104. Возможно даже с литерой «в» (С Намеком на Объявление Выговора в Письменном Виде).

– А что? – беззаботно отозвался Кларенс. Он был еще молод, не очень разбирался в тонкостях дипломатического кодекса и поэтому совершенно не разгадал смысла упрека, выраженного начальством. – Мы можем все дело представить так, что весь корень проблемы кроется в экономическом кризисе на самом Базуре… Так что если они смогут помочь обустроить жизнь на Базуре, базуранцы больше не будут шататься на своих военных развалинах по всей галактике и наводить ужас на порядочные цивилизации. И мы без поощрения не останемся. О'кей?

– Нет уж! – мрачно проговорил Кранкхэндл с тяжким выдохом, которым давал понять, что с трудом до конца выслушал бредни Кларенса. – Если хотите знать, в чем наша главная ошибка, так это в том, что нам не удалось наладить четкое взаимопонимание с этими созданиями при первой нашей встрече.

– Ага, вы имеете в виду тот случай, когда они набросились на один из наших инспекторских конвоев и вырезали там всех до последнего человека? – осведомился сотрудник информационного агентства. – По-моему, при подобных обстоятельствах завязать хорошее взаимопонимание было несколько трудновато.

– Трудновато – да, но не невозможно, Уолли, – мягко и снисходительно заметил Кранкхэндл. – Умелый посредник вполне мог бы быстро принести официальные извинения и намекнуть на возможность материального возмещения ущерба.

– Вы имеете в виду базуранскго посредника?

– Разумеется, нет! Упаси меня господи, когда-либо строить какие-либо – даже теоретические – размышления относительно их дипломатии. Это их суверенное дело и право.

– Хорошо, но нам-то за что было извиняться? Ведь это они на нас напали!

– Конечно, – тонко улыбаясь, проговорил Кранкхэндл. – Но тем самым мы бы извинились за то, что команда и оборудование нашего конвоя были не совсем вкусными.

– Ретиф, – прошептал Маньян. – Мы имеем редкий случай и честь слышать речь настоящего дипломата. На наших глазах свершается чудо дипломатии! Конечно, у него чересчур развита манерность, но какой он мыслитель! Там где вы, и даже я, руководствовались бы исключительно обидой и резкостью, он плетет тончайшую нить дипломатической сети. Искренно и с легкой улыбкой. Но не прямо, а витиевато.

– Никогда не понимал, чем витиеватость отличается от лицемерия, господин Маньян, – сказал Ретиф.

– Ага! Вот здесь-то как раз и проходит тончайшая черта различия, Ретиф, которая далеко не всякому видима. Пока наши враги набираются ярости и пытаются поймать нас на провокации, мы бьем по ним массированной иностранной помощью, культурным обменом слева и справа, сверху и снизу, в грудь и в спину и – пожалуйста! Прежде чем наши критики смогут завопить: «Ах вы дураки!», мы уже сидим в их столице и преспокойненько и самым мирным способом осуществляем с ними самые тесные взаимоотношения, в частности, торговые. Торговлю я подчеркнул не случайно. Как только угнетенные базуранцами крестьяне получат возможность иметь знаменитые апонские камеры или хобоканские шерстяные одеяла – можно считать, что конфликт исчерпан, и нам остается только праздновать победу.

– Прекрасно понимаю, Бэн, – мягко проговорил Кранкхэндл, – что демонстративно выражаемое вами презрение к формуле и регламенту проведения официальных совещаний – это не более чем желание привлечь к себе внимание. Ну что ж, вы добились своей цели. Мы поверили в то, что у вас или у Ретифа появилась какая-то идея, которая достойна нашего внимания. И подчеркну: идея, непосредственно связанная с обсуждаемой в данную минуту проблемой.

– У кого, у меня?.. То есть у Ретифа?.. О, что вы, господин министр, мы просто комментировали ваше умение быть лидером в дипломатии и, может быть, зашли в этом слишком далеко.

Собравшиеся дипломаты все изъерзались на своих креслах, выражая этим моральную поддержку бедняге Маньяну, но молчали. И только какие-то неопределенные глухие звуки доносились откуда-то с середины стола, сопровождаемые тонким, действующим на нервы скрежетом, который хорошо известен под термином «кошки на душе скребутся».

– Ну и что теперь? – риторически вопросил Кранкхэндл. – Неужели наше совещание кто-то собрался скомпрометировать производством каких-то невнятных звуков. Кто-то как несмышленый малыш решил поиграться. Но напомню вам, господа, вы находитесь в величественных стенах Центрального Сектора!

– Сэр, если мне будет позволено высказать предложение… – дрожащим голосом проговорил Маньян.

В эту минуту стало ясно, что звуки поступают не из комнаты, а в комнату. Из коридора, через запертую дверь. Все дипломаты, как по команде, повернули свои головы к двери.

– Ну раз кроме вас некому что-то сказать… – дозволил Кранкхэндл.

– Я так понимаю, что… Джордж упоминал о том, что сегодня с визитом в Сектор прибывает базуранский посол… По времени как раз сходится. Я бы предложил… Как вы полагаете, не было бы плохо пригласить Его Превосходительство поучаствовать в нашей дискуссии?

– Я как раз хотел обязать кого-нибудь из вас немедленно отправиться к базуранской делегации и официально сделать им такое приглашение.

– Да, сэр, разумеется, вы этого хотели, просто я… Я только имел в виду…

– Достаточно, Бэн.

– Но…

– Садитесь лучше, – тихо проговорил Ретиф.

Маньян сел.

В ту же секунду со своих кресел вздернулась вверх целая дюжина дипломатов, которые выпячивая вперед грудь безмолвно предлагали свою кандидатуру для выполнения столь ответственного поручения.

– Сэр, я как раз собирался сейчас сбегать в сортир. По дороге я вполне бы мог… – подал реплику младший вице-консул, не успевший подняться вместе со всеми.

– Мне просто необходимо поупражняться в дипломатии, босс, – залихватски произнес Кларенс.

– С другой же стороны, – тихо сказал заместитель министра. Его голос, будто ножом подрезал шум, поднявшийся за столом, и все стихло, – мне пришло в голову, что приглашение представителя расы, совершившей агрессию, присоединиться к обсуждению на нашем сверхсекретном галактическом совещании, – а ведь мы рассматриваем как раз вопрос о мерах, которые должны быть приняты для воздействия на агрессора, – некоторыми непосвященными может быть расценено как своего рода прокол в системе безопасности, упущение в нашей с вами работе или что-нибудь еще в подобном роде. Так или иначе, а я был вооружен строжайшими инструкциями, одно из положений которых гласит, что в наших совещаниях не должен участвовать никто из посторонних, вне зависимости от причины и конкретных обстоятельств. Вот такие пироги.

– О, босс, ясно, что никому здесь будет не по силам кроме меня… Короче, я предлагаю провести его к нам такими нехожеными тропками, что никто и не заметит, о'кей? – подал голос Перри, средних лет и среднего чина дипломат-бюрократ, все еще не утерявший надежды попасть когда-нибудь в высшие эшелоны.

– Я считаю, Перри, что уже достаточно внятно объяснил причину того, что никто из базуранцев никоим образом не должен быть допущен к участию в сверхсекретном галактическом совещании!

Кранкхэндл вместе со словами метнул в сторону нерадивого подчиненного такой строгий взгляд, что тот как-то весь осунулся, сгорбился, повалился в свое кресло и что-то замычал в оправдание.

– Да, но вы говорили… а потом вы сказали…

– Не утруждайте себя припоминанием каких-либо вырванных из контекста цитат, Перри. Не сомневайтесь: я прекрасно знаю, что говорил пять минут назад.

– Да, конечно, сэр, я только хотел сказать…

– Садитесь, – предложил тихо Маньян.

Перри повиновался.

– И кстати, – сказал Кранкхэндл, подняв вверх указательный палец правой руки. – Если я до сих пор не обратил на это внимания. Мне страшно не нравится, когда ко мне обращаются вульгарно: «босс» или «шеф». Зовите меня просто: «господин министр» или «Ваше Превосходительство».

– О, конечно, шеф. Как скажете. То есть, господин министр.

В дверь конференц-зала кто-то слабо зацарапал.

– Маньян, будьте добры, посмотрите, что там такое, – хмуро сказал заместитель министра.

Маньян резво вскочил со своего места и бросился открывать дверь.

– И все же, сэр, к вопросу о том базуранском после, – воскликнул непонятно зачем маленький человечек с узкими плечиками и наметившимся брюшком. – Может, мне все-таки покрутиться по округе и заловить его, а?

– Гектор, вам это будет сделать очень трудно, ибо это будет связано с игнорированием распоряжений вышестоящего начальника. – Я-то ведь уже процитировал вам инструкции, которые обязательны к исполнению. А вы опять начинаете. Что вы, спали что ли? – устало проговорил Кранкхэндл.

– Нет, сэр. Я никогда и не думал об игнорировании распоряжений… Забудьте. Просто у меня была идея.

– Плохая идея была у вас, Гектор. Когда комиссия по аттестации будет читать протоколы настоящего совещания, я постараюсь как-нибудь загладить перед ней ваш конфуз.

– О, сэр, как это великодушно с вашей стороны!

– А он действительно прибыл, господин заместитель министра? – спросил от двери Маньян.

– «Господин министр» будет лучше, Бэн, – чуть поморщившись, проговорил Кранкхэндл. – Нет смысла добавлять эту громоздкую приставку, значение которой, как вы, надеюсь, понимаете, практически нулевое.

– Я только хотел… Я совсем не имел в виду… То есть я…

– Разумеется, Бэн. Мы все понимаем, – сказал Кранкхэндл, мягко улыбаясь. Так мог бы улыбаться крокодил, если бы у него были человеческие зубы, двойной подбородок и пенсне на носу.

– Ну, может, я все-таки в конце концов разыщу этого чертова базуранского посла, а? – сказал Гектор, решительно продвигаясь к двери. – О, здорово, Джордж! – крикнул он толкавшемуся там человеку. – Где сейчас базуранский Чрезвычайный и Полномочный посол, а?

– Я не знаю. Подождите, пока я пороюсь в корзине для бумаг мисс Линчпин, – сказал Джордж и тут же удалился для выполнения задуманного.

– А теперь, джентльмены, давайте обсудим, как мы будем себя вести в продолжение визита этого выскочки базуранского посла, – предложил заместитель министра тоном 4-г (Команда в Мягкой Форме). – Наша твердая позиция, на мой взгляд, должна заключаться в признании того, что если мы каким-либо способом оскорбим Базур, если какая-либо акция, предпринятая Землей или отдельными землянами, войдет в противоречие и конфликт с законными желаниями базуранцев…

– Как вы определили бы выражение «законные желания»? – мягким голосом спросил Перри.

– Ну как… Разумеется, так, как это принято традиционно. Когда мы имеем дело с негодяями, любое желание, которое они пожелают принять как руководство к действию, – особенно к действию против нас с вами, – является их законным желанием.

– Ага, понял, – хмыкая, сказал сотрудник информационного агентства. – Это шутка. Забавно.

– Для шуток у нас нет времени, – холодно возразил Кранкхэндл. – Если вы хоть немного начитаны в истории, молодой человек, то сразу признаете этот освященный веками принцип.

– Но тогда… – Перри проговорил, заикаясь. – На чьей мы стороне? – Он тупо уставился на свою пепельницу, затем кинул туда свою ручку.

– Мы на своей собственной стороне, – нараспев произнес Кранкхэндл. – Чиновник, как адвокат, должен быть выше субъективных привязанностей. Но вернемся к делу. Давайте четко осознаем все, что мы не будем принимать сейчас ту позицию, которая в один прекрасный миг оставит нас открытыми для самой огульной критики. Мы должны быть в высшей степени безупречными.

– Но кто нас может критиковать? На кого вы намекаете? – спросил моложавый чиновник, недавно переведенный в Земной Дипломатический Корпус из Земной Гражданской Службы.