Текст книги "Закрытый город"

Кит Ломер
Закрытый город

1

Вечерний бриз, напоенный ароматом цветущих десятитысячелетних деревьев Хео, приносил с собой приятную прохладу на обеденную террасу Посольства.

Издалека доносились нежные звуки флейты, насвистывающей прозрачную мелодию, словно легкие ножки феи пробегали по забытой тропе через заколдованный лес.

Заходящее солнце, большое и дымно-красное, отбрасывало багровые тени на скрытые густой листвой улицы и скверы внизу.

– Жаль, что все это погибнет, – первый секретарь дипломатической миссии Земли на Селиноре Маньян обвел рукой черные силуэты древних разрушенных башен, четко вырисовывающихся на фоне яркого закатного горизонта. – Несмотря на миллионолетнюю цивилизацию и репутацию бессмертных, селинорцы, по всей видимости, не способны задержать падение уровня населения. Думаю, лет через сто они все уйдут в небытие.

– Если девяносто девять процентов поверхности планеты отдано под кладбища, исторические памятники и монументы, то для живых просто не остается места, – заметил второй секретарь Джейм Ретиф. – А сколько полезных ископаемых похоронено на этом всепланетном погосте! Что ж тут удивительного, если не хватает жизненного важных элементов, чем они и объясняют все свои невзгоды?

– Вы имеете в виду их поверье, будто у них иссякли запасы Божественной Эманации? – фыркнул Маньян. – Разумеется, это всего лишь фольклор, но тем не менее очень любопытно было бы глубже покопаться в проблеме истощения их природных ресурсов. Жаль, что устав нашего дипломатического корпуса запрещает касаться их религиозных доктрин. Во всяком случае, они ни за что не позволят проведение каких-либо горных разработок, которые могут потревожить покой их мертвецов, или спящих героев, как они предпочитают их называть.

Маньян покосился на маленького гуманоида-официанта, стоящего в почтительном отдалении и, по-видимому, погруженного в глубокое раздумье.

– Никак не могу отвязаться от мысли, что современные селинорцы чересчур далеки от своих легендарных предков, – проговорил он вполголоса.

– Достаточно сравнить эти тщедушные цивилизованные создания с теми исполинскими статуями, которые видишь повсюду.

Абориген повернулся и с вежливым выражением на кукольном лице подошел к столу.

– Вы желаете что-нибудь, сэр?

– Да… э… скажи-ка мне вот что, – Маньян прокашлялся. – Что думают обо всем этом простые селинорцы? Разве им не понравится идея оборудовать здесь небольшой рудник для добычи столь нужных их элементов, скрытых в недрах планеты?

– Хотите честно, мой господин? Я слышал о цифре в миллион метрических тонн в день в среднем на рудник, сам Великий Руссор не знает, сколько таких рудников возникнет, стоит только разрешить. – Он посмотрел на увенчанную руинами линию горизонта. – Лучше подвергнуться медленной вековой эрозии, чем быть поглощенным ненасытной машиной индустрии, – процитировал он. – Во всяком случае, так сказал поэт Эвлиндор несколько тысячелетий тому назад. А впрочем, не знаю…

– Ну, а как насчет импорта? – настаивал Маньян. – Ведь ваш Административный Совет решительно отверг предложения ДКЗ о доставке сюда нескольких миллионов кубических миль необходимых полезных ископаемых. Мы могли бы обеспечить вас горами сырья, и притом бесплатно!

– Думаю, что уж лучше мы будем любоваться нашим ландшафтом в таком виде, какой он есть, сэр, – ответил селинорец. – Кроме того, копаться в горах грязи не в наших привычках. Понимаете, раса, происходящая от героев, и всякое такое… – он смахнул со стола воображаемую пылинку. – Как насчет еще одного бокала древнего вина, господа? Оно заложено в подвалы при Кодроссе в 574635 году, то есть около 3600 лет до Рождества Христова по старому земному летоисчислению.

– Пожалуй, нет… – Маньян не договорил, потому что расположенный рядом с их столиком небольшой пресс-селектор внезапно пискнул, и на ярко освещенном экране односторонней связи, как в зеркале, появилось полное добродушное лицо Посла Шиндльсвита.

– Джентльмены! – радостно проговорил дородный дипломат. – Имею удовольствие сообщить членам миссии, что делегация блугов в конце концов добилась разрешения присутствовать на мировой конференции здесь, на Селиноре…

– Как, эти коварные маленькие убийцы? – ахнул Маньян. – С их панцирями, светонепроницаемыми шлемами, с их подлыми повадками? Ведь всем известно, что они ставленники гроуси и ответственны за все беспорядки в Секторе!

– Хорошо уже то, что хоть дюжина этих блугов будет находиться под присмотром – по крайней мере, на время работы конференции, – пожал плечами Ретиф.

– …жест, который отражает их искреннее желание участвовать в мероприятиях, направленных на восстановление в Секторе прочного и надежного мира, – продолжал разглагольствовать Шиндльсвит. – И без ложной скромности я могу сказать…

Бледная физиономия с пятью глазами на стебельках заполнила экран, оттеснив в сторону Посла землян.

– Вам, очевидно, известно, – тонким голосом пропищал Посол гроуси, – что только благодаря моим усилиям как основного инициатора нынешних переговоров это счастливое событие смогло воплотиться в реальность. И…

– Послушайте, мистер Посол, – краем губ проговорил Шиндльсвит, одновременно кисло улыбаясь в камеру, – ведь я же первый подошел к интеркому.

– Как всегда, обеспечив себе главную роль, – прошипел гроуси. – Очень дурная привычка, Джордж! Итак, я уже сказал, – снова обратился он к аудитории, – что мне удалось благодаря умелому решению целого ряда сложных проблем…

– Минуточку, минуточку, Шилф, – представитель Земли протиснулся опять к центру экрана. – Когда я согласился поддержать ваше проклятое сборище болтунов авторитетом Дипломатического Корпуса Земли, я…

– Ха! Да вы умоляли меня на согнутых суставах нижних конечностей, чтобы я позволил вам пробраться на конференцию!

– Ах, ты, низкий…

– Но, но, – предостерегающе перебил его Посол Шилф. – Только без расовых эпитетов, Джордж! Микрофон включен, не забыли?

Ретиф и Маньян успели еще бросить последний взгляд на багровое от ярости лицо Шиндльсвита, прежде чем тот выключил экран.

– Итак, беседы о мире начались весьма воодушевляюще, – весело заметил Ретиф. Маньян с хмурым видом покачал головой.

– Я не предвижу ничего хорошего от этого собрания, – он поднялся и взглянул на часы. – У нас есть время для предобеденного моциона, Ретиф. И поскольку обедать на сегодняшнем банкете нам придется вместе с нашими коллегами гроуси, то мне, во всяком случае, хороший аппетит будет крайне необходим.

Пройдя квартал от недавно отстроенного дворца, где разместилась канцелярия землян, Маньян потянул Ретифа за руку.

– Смотрите-ка, еще одна группа гроуси-миротворцев при полном вооружении. Можно подумать, что они в любой момент ожидают вспышку всеобщего восстания.

В квартале от них взвод полицейских в непривычно раздутых шлемах и черных мундирах, с оружием на портупее у узловатых бедер, живо промаршировал по пустынной улице.

– Шилф всячески настаивает, чтобы гроуси было поручено обеспечение мер безопасности во время конференции, – пробормотал Маньян. – Единственное огнестрельное оружие на планете – у них…

– Для лояльных полицейских эти парни подозрительно смахивают на регулярную пехоту, – заметил Ретиф.

– Боже мой, неужели вы думаете, что они собираются выкинуть какую-нибудь глупость? – испуганно спросил Маньян. – Всем известно, что гроуси втайне давно точат зубы на Селинор. Они даже пытались добиться признания ее необитаемой и открытой для колонизации.

– Трудно представить себе, как они смогли бы это провернуть при наличии целой эскадры Объединенных Сил по поддержанию мира, патрулирующей за пределами атмосферы планеты, – пожал плечами Ретиф.

– Да, вы правы, нам просто мерещатся всякие ужасы, – покачал головой Маньян. – Пара дюжин бластеров не может завоевать весь мир. Но я все же предпочел бы держаться подальше от этих разбойников: от них можно ожидать всяческих неприятностей, – он срезал угол и зашагал к боковой улочке, чтобы избежать встречи с блюстителями порядка.

– Это дорога в закрытый город – запрещенная зона для иностранцев, – остановил его Ретиф. – Неужели вы до такой степени боитесь попасться на глаза полицейским?

– Ну, нет, конечно! – Маньян вздрогнул. – Если верна даже треть слухов об этом проклятом месте, то от вас не найдут даже обглоданных костей.

Спустя полчаса они очутились в узком кривом переулке, где изъеденные временем и непогодой грифоны, сатиры и нимфы украшали круглые фасады обветшалых зданий, высившихся по обеим сторонам улиц. Маньян с беспокойством заметил:

– Не очень-то веселое местечко для прогулок. Во всяком случае, не после захода солнца, – он прислушался. – Можно легко вообразить, будто слышишь крадущиеся шаги за собой…

– Не такие уж крадущиеся, – возразил Ретиф. – Вот уже минут пять они двигаются довольно неосторожно, словно им безразлично, слышим мы их или нет.

– Вы считаете, что кто-то действительно следует за нами? – Маньян обернулся, вглядываясь в сумрак улицы.

– Этих «кого-то» двое. Я бы сказал, что это не гуманоиды, весят футов сто и носят обувь на мягкой подошве.

– Такие подробности… Впрочем, они еще ни о чем не говорят. На днях сюда для участия в конференции прибыли сорок шесть рас негуманоидов, и я мог бы назвать больше десятка из них, кто был бы не прочь напасть на двух мирных землян для удовлетворения своих гнусных стремлений.

– Или из-за иридия, содержащегося у них в зубах, – добавил Ретиф.

– Кажется, я узнаю улицу впереди, – обрадованно проговорил Маньян. – Тут за углом расположена продовольственная лавка Кориаля. Я был здесь на прошлой неделе днем, делал кое-какие заказы для официального приема. Мы сможем там укрыться и по телефону вызвать транспорт из Посольства.

Он не ошибся – спустя несколько минут они подошли к высокому и узкому фасаду здания лавки, украшенному изображением черепа и пары скрещенных бедренных костей – селинорским символом предприятия общественного питания. Окна под глубоко вырезанной эмблемой были темными, массивная дверь из каменного дерева плотно закрыта.

– Закрыто, – Маньян прижал нос к стеклу. – Но внутри кто-то есть. Я слышал шорох…

Ретиф подергал покрытую паутиной бронзовую щеколду, выкованную в форме клыкастых челюстей, вцепившихся в ногу.

– Может быть… Господь с вами, Ретиф! Что вы делаете? – воскликнул Маньян, когда Ретиф, ухватил щеколду обеими руками, изо всех сил рванул ее на себя. Послышался резкий звон ломающегося металла.

– Ретиф, остановитесь! – запричитал Маньян. – Нельзя же…

– По-моему, сейчас самое время убраться поскорее с улицы, – Ретиф втолкнул своего упирающегося начальника в темное помещение лавки и осторожно прикрыл за собой дверь.

– Мы обнаружили взломанную дверь, – быстро проговорил он, окидывая взглядом комнату, – и вошли посмотреть, все ли в порядке.

Маньян выглянул из окна и издал сдавленный возглас:

– Двое селинорцев в фирменных каскетках только что вышли из-за угла! Они застукают нас здесь!

– Проверим заднюю комнату.

Пройдя мимо прилавков, заставленных образцами кулинарных изделий, фаршированной дичи и засахаренных сладостей, Ретиф отдернул занавеску, висевшую на противоположной стороне комнаты. Штабеля картонных коробок смутно виднелись в темноте. Он понюхал воздух, достал маленький карманный фонарь и направил на пол узкий, не тоньше карандаша, пучок света.

– Что это? – в испуге спросил Маньян. Из-за стенного шкафа высовывались две узкие ступни с высоким сводчатым подъемом и узкими пальцами. Ретиф подошел поближе и осветил маленькое скорченное тело. Пестрая одежда на нем была испачкана и разорвана. Из раны в узкой груди сочилась ярко-алая кровь.

– Селинорец… – прошептал Маньян. – Его застрелили!

Губы несчастного зашевелились в попытке произнести едва различимые слова. Ретиф опустился рядом с ним на колени.

– Кто это сделал? – быстро спросил он. – Зачем?

– Он… не тот, кем кажется… – с трудом уловил Ретиф еле слышный шепот. Затем светлые глаза раненного закрылись, последние живые краски исчезли с его крохотного личика, сменившись неприятным оттенком, восковой зелени.

– Кажется, это Кориаль, бакалейщик… – простонал Маньян. – Какой ужас…

– Тихо! – Ретиф поднял руку. Из отдаленного угла кладовки донесся неясный шорох. Ретиф знаком указал Маньяну налево, а сам начал обходить сложенные штабелями картонки справа. Послышался топот торопливо бегущих ног…

– А, вот вы где, Кориаль! – раздался неестественно оживленный голос Маньяна. – Мы… э… только что вошли, чтобы увеличить наш заказ. Нам нужно двенадцать дюжин пирогов с бобами и почками и шесть дюжин жареных рябчиков под майонезом…

Маньян боком выбрался из-за штабелей, стараясь держаться между наступающим на него низеньким плотным аборигеном и трупом в углу. Блестящие глаза селинорца цепким взглядом окидывали комнату.

– Но если вы заняты, – торопливо продолжал Маньян, – то мы, пожалуй, пойдем…

– Угм-м… Вы земляне, не так ли? – пропищал туземец пронзительно высоким голосом.

– Я… э… да, но… – Маньян громко проглотил слюну. – Я же был здесь вчера, мистер Кориаль. Неужели вы меня не помните?

– Да. Совершенно верно. Теперь припоминаю, – селинорец двинулся по направлению к двери. – Шесть дюжин жареных бобов и двенадцать рябчиков под майонезом. Я тотчас же запишу. А теперь вы уходите, не правда ли? Совершенно верно. До свидания, пожалуйста.

Маньян опередил селинорца, добрался до двери и распахнул ее настежь.

– Рад был повидаться с вами, Кориаль. Всего наилучшего! – он потянул Ретифа за рукав. – Пошли отсюда! – прошипел он. – Мы ведь очень торопимся, не так ли?

– Я не уверен, что мистер Кориаль правильно усвоил заказ, – Ретиф оттеснил Маньяна от двери и выглянул наружу. Темная улица была пуста. Высоко на стенах в голубоватых шарах светились бледные огоньки, отбрасывая колеблющиеся тени на древние камни мостовой.

– Ничего! Он сделает все как следует, я уверен… – голос Маньяна дрогнул, когда взгляд его упал на селинорца, из ноздрей которого струился коричневый дымок.

– Что за дым вы пускаете? – удивленно заморгал глазами Маньян. – Я не думал, что селинорцы курят…

Кориаль бочком протиснулся ближе к двери.

– Это новая дурная привычка, только на этой неделе приобретенная. А теперь добрый путь с сожалением.

– Странно, – нахмурился Маньян. – Пару дней тому назад вы отлично изъяснялись на космолингве…

– Пригнитесь! – крикнул Ретиф, оттолкнул Маньяна и одним прыжком сократил расстояние между собой и маленьким аборигеном, который неуловимым движением выхватил из кармана какой-то блестящий предмет. Блюдо с холодными закусками рядом с Маньяном обратилось в пыль, обдав его дождем брызг и мелких осколков. Маньян с воплем прыгнул в сторону, столкнувшись на лету с селинорцем, увильнувшим от бросившегося на него Ретифа. С минуту ничего нельзя было понять, кроме дикого мелькания рук и ног. Затем Маньян попятился назад и тяжело шлепнулся на пол. Голова его кружилась. Он свалился набок и без движения растянулся на полу.

Селинорец выпрямился и поднял свой пистолет…

Ретиф схватил со стола первый попавшийся торт и с размаху швырнул его прямо в вытянутое лицо селинорца.

Тот взвизгнул. Пистолет отрывисто рявкнул раз, другой. Пуля сорвала золотой погон винно-красной куртки полуофициального вечернего костюма Ретифа. Вторая с тупым звуком – тинк! – попала в оловянную супницу. Густой пурпурный суп в две струи потек из пробитых отверстий. И только теперь Ретиф добрался до стрелявшего. Он завернул ему руку с пистолетом за спину и собрался перехватить вторую руку, как вдруг почувствовал, что комната почему-то увеличилась раза в три. Он затряс головой, задержал дыхание и отшвырнул чужака в дальний угол.

Ноги его превратились в рояльные струны, напряженные и дрожащие. Он ухватился рукой за стол, ища опору, и с грохотом свернул его набок. Маньян, отфыркиваясь под каскадом ледяного зеленого пунша, хлынувшего на него сверху, с трудом сел на полу.

– Да, да, мама, уже иду… – бормотал он.

Ретифу казалось, будто голос Маньяна доносится до него откуда-то из огромного пустого зала. Он увидел, словно сквозь сон, как его напарник медленно, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Что… прохрипел Маньян. – Что случилось?

Глаза его обретя, наконец, устойчивую четкость изображения, испуганно уставившись на разбитую посуду, перевернутую мебель, вывернутые на пол соусы и закуски – и на маленькую скорченную фигурку у противоположной стены.

– Ретиф… Он не?..

Ретиф потряс головой, пытаясь прояснить ее. Пошатываясь на непослушных ногах, он подошел к неподвижному телу селинорца. Тот лежал навзничь, широко раскрыв остекленевшие глаза. Большой осколок разбитой чашки из под пунша торчал из его груди, лицо все еще сохраняло живой розовый цвет.

– Кориаль! – с трудом выдавил из себя Маньян. – Опять мертвый…

– Нам лучше поскорее убраться отсюда, – сказал Ретиф, – и разобраться с Кориалями завтра утром, на свежую голову.

– Золотые слова! – Маньян бросился к двери, распахнул ее и отступил назад под недвусмысленной угрозой тяжелого пистолета, тускло поблескивающего в руках тонконогого гроуси в форме «миротворца».

– Делайть никакого движения, нехорошие злодеи! – просвистел на своем родном языке полицейский в шлеме и наколенниках, и пять его глаз внимательно обшарили царивший вокруг беспорядок. – На этот раз поймать вас с поличным, мягкотелые!

– Вы совершили ужасную ошибку, – заговорил Маньян, когда еще с полдюжины «миротворцев» протолкались в лавку, все с оружием наизготовку. – Мы не… то есть я не… А Ретиф только…

– О, мистер Маньян, не так ли? – пронзительным голосом пропищал капитан патруля. – Я принимать вашу невинность, дорогой сэр – при условии, конечно, вы давать показания на истинного преступника.

– Истинного преступника? – заикаясь, проговорил Маньян. – Вы имеете в виду Ретифа?.. Но ведь он…

– А кто еще? – рассудительно спросил гроуси.

– Но… но…

– Не иметь необходимости делать заявление сейчас, – успокоил его капитан. – Спокойно уходить и оставить нас заняться убийцей.

Решительным жестом он дал знак своим подчиненным, и те, сгрудившись сообща вытолкали Маньяна на улицу. Затем гроуси обратился к Ретифу:

– Помнить меня, быть может, Ретиф? Шлух мое имя, когда-то служить во Всепланетной Полиции гроуси. Ты однажды делать мне очень большой вред. Сегодня, в камере гроуской тюрьмы, мы сводить наши последние горькие счеты…

2

Украшенные драгоценностями защитные шторки на глазах капитана Шлуха отбрасывали сверкающие зайчики под нестерпимо ярким белым светом мощных прожекторов, установленных в центре пыльной комнаты для допросов.

– Еще раз, мой дорогой Ретиф, – прошипел он на безукоризненном земном языке без малейшего акцента. – Что толкнуло вас на совершение столь зверских преступлений против мира и порядка на Гроуси? Или на Селиноре, если хотите. Может быть, вы намеревались подмешать в продукты питания, предназначенные для питания делегатов, какие-нибудь незначительные добавки? Или ваши планы шли значительно дальше? Может, вы имели злодейские намерения установить в предметах сервировки устройства – те самые, которые были обнаружены у вас во время обыска, о чем я не премину засвидетельствовать официально?

– Пара годков пребывания за решеткой совершили с тобой настоящее чудо, Шлух, – рассудительно заметил Ретиф. – Ты утратил свой прежний вид обожравшегося борова. К сожалению, хрюкаешь ты все так же.

– А ты, несчастный землянин, все еще не избавился от дурной привычки говорить дерзости? Любопытно будет понаблюдать, как твои глупые шутки постепенно превратятся в мольбы о пощаде в процессе нашего дальнейшего знакомства!

– На этот раз вы, гроуси, задумали, пожалуй, какую-то более изысканную пакость, чем обычно, – вслух размышлял Ретиф. – Ведь для того, чтобы уговорить Посла Шиндльсвита согласиться на поддержку этого фальшивого мирного сборища, потребовалась масса времени и сил. А вы не такие ребята, чтобы выдавать авансы под пустые жесты…

– Ты намекаешь, что наши мотивы не бескорыстны? – безразличным тоном спросил Шлух. – А впрочем, что толку в твоих намеках, мягкотелый! Можешь свободно поделиться ими с палачом!

– Рассмотрим вопрос аналитически, – продолжал Ретиф. – Чего вы добились, кроме разве возможности собрать в одном помещении представителей наиболее значительных миров Сектора, контролируемого вооруженными силами Земли? Впрочем, может быть, и этого достаточно, а, Шлух? Если произойдет какой-нибудь несчастный случай, и они погибнут – кто будет отвечать перед мировой общественностью? Мне почему-то кажется, что не гроуси, которые как всегда, выйдут сухими из воды. Значит, остается второй инициатор собрания

– ДКЗ…

– Довольно, самоуверенный землянин! – стебельки глаз Шлуха возбужденно зашевелились. – Ты от страха начинаешь болтать черт знает что!

– А если будет подорван авторитет Земли, – невозмутимо продолжал Ретиф, – то кто, как не гроуси, вынуждены будут вмешаться, чтобы предотвратить возникновение нежелательных эксцессов и сохранить мир на Селиноре? Возможно, они сочтут необходимым призвать на помощь кого-нибудь вроде своих дружков с планеты Блуг. И вполне возможно, что прежде чем дела войдут в норму, немногие оставшиеся в живых селинорцы, попросту говоря, вымрут, оставив после себя пустую планету, годную для ассимиляции такой предприимчивой нацией, как гроуси.

– Что за лихорадочный бред? – прошипел Шлух. – Ведь всем известно, что именно вы, земляне, всегда подозрительно относящиеся к самым чистым намерениям других, установили контрольные приборы МАРК ХХI в порту и по всему конференц-залу, исключив таким образом всякую возможность доставки какого бы то ни было оружия, кроме той горсточки, которой оснащены мои патрули по охране порядка.

– Верное замечание, Шлух. МАРК ХХI обыщет все, от носков до головной булавки. Разумеется, немножко отравы в солонке не насторожит детектор, зато метаболические мониторы сразу же засекут это при обычном анализе пищи на пригодность ее для чужеземного пищеварения. Так что и методы Борджиа, пожалуй, исключены.

– Я устал от твоих теоретизирований! – Шлух вскочил на ноги. – Думай, что хочешь. Могу сообщить по секрету: уже сейчас ваша канцелярия окружена моими отрядами – под видом почетного караула, разумеется – так что никто не может ни выйти, не войти туда. А завтра в это время ни один землянин не посмеет показать свое голое лицо ни в одной из столиц Сектора! – спохватившись, Шлух замолк, поняв, что сказал слишком много.

– Завтра, говоришь? – прищурился Ретиф. – Спасибо за четкое расписание.

– Тебе оно ни к чему, несчастный мягкотелый, сующий свой нос в дела великих гроуси! Судьба твоя решена. Но перед смертью ты скажешь мне имя шпиона, который продал тебе наши секреты, и я лично прослежу, чтобы его посадили на кол у стены тысячи крючков.

– Ах, секреты? Что ж, это, пожалуй, в достаточной степени подтверждает справедливость моих догадок, – сказал Ретиф. – Еще один вопрос – чем вы заплатили блугам?..

– Молчать! – заверещал Шлух. – Оставшееся тебе время будет посвящено вопросам политики, в которой ты ничего не смыслишь, а детальным и точным ответам на целый ряд вопросов, которые буду задавать тебе я!

– Опять врешь, – сказал Ретиф и шагнул к столу, за которым потрясал кулаками в перчатках разъяренный полицейский офицер. Шлух отскочил в сторону, махнул рукой вооруженному охраннику, стоявшему рядом. Тот сорвал с плеча ружье и направил его в лицо Ретифа.

– А тебе не говорили, что нельзя стрелять из бластера в закрытом помещении, если не хочешь испепелить в нем все, включая стреляющего? – как бы мимоходом спросил Ретиф и сделал еще один шаг. Охранник в замешательстве опустил ружье. Глаза его растерянно вращались на стебельках.

– Да он лжет, недоразвитый трутень, портящий выводок! Стреляй, кретин! – завизжал Шлух и бросился к открытому ящику письменного стола. Ретиф одним прыжком преодолел расстояние между и незадачливым капитаном, схватив его за шею и швырнул на охранника. Запоздалый выстрел осветил комнату, словно фотовспышка. Пока двое гроуси барахтались на полу, Ретиф поднял выпавший из рук охранника бластер.

– Что ж, взорвался еще один миф, – сказал он. – Шлух, сними пояс и хорошенько свяжи своего напарника.

Все еще держа двух чужаков под прицелом, он сел за стол, нажал кнопку включения полевого видеофона и набрал номер. Через секунду на экране появилось мрачное лицо консула Посольства Клачплейта. Глаза его, казалось, готовы были выскочить не только из орбит, но и из экрана.

– Как! Ретиф? Это вы?.. Да вы понимаете?.. Вы что на самом деле?.. Как вы могли.. – голос его задрожал, когда он оценил открывшуюся его глазам картину. – А это кто там, капитан Шлух? Что он там делает?

– О, он просто встретил тут одного старого знакомого, – успокоительно пожал плечами Ретиф, не обращая внимания на резкий стук в дверь. – Мистер Клачплейт, как далеко зашли приготовления к приему участников конференции с планеты Блуг?

– Ну, как вам сказать… их делегация прибудет в течение часа. Конвой только что завизировал у портовых властей места для посадки. Но послушайте…

– Конвой? – Ретиф бросил тревожный взгляд на дрожавшую под ударами дверь.

– Всего полсотни крейсеров первого класса в качестве транспортного эскорта. Блуги никогда не путешествуют невооруженными, вы же знаете. Но…

– Попытайтесь убедить Посла завернуть их обратно! – скороговоркой прокричал в трубку Ретиф. – Если это не удастся, встречайте их с вооруженной охраной!

– Мистер Ретиф! – повысил голос Клачплейт. – Я не знаю, что за безумную авантюру вы затеваете, только у вас ничего не получится! Я знаю, как вы относитесь к блугам и гроуси, кстати, тоже! Однако творить беззаконие…

– Нет времени для долгих дискуссий, мистер Клачплейт, – прервал его Ретиф, когда тяжелый удар потряс дверь. – Я бы попросил у вас взвод военных моряков, если бы знал, где я нахожусь, но…

– Сдавайтесь по-хорошему! – нетерпеливо закричал Клачплейт. – Это единственный выход. Признайте себя виновным в деяниях, совершенных в состоянии временного умопомешательства на почве глубокого оскорбления ваших политических убеждений, и сможете отделаться одним-двумя годами заключения на тюремном спутнике…

– Любопытное предложение, – Ретиф пригнулся, уклоняясь от щепок, отлетавших от двери. – И в чем же это я виновен?

– В убийстве, разумеется! – заорал выведенный из себя Клачплейт. – Двух селинорцев, забыли?

– Как-то выскочило из памяти, – ответил Ретиф. – Но не торопитесь с обвинительным заключением. Может быть, мне придет в голову добавить еще и пару гроуси.

Дверь в комнату задрожала и прогнулась. Ретиф выключил экран.

– Теперь твой выход, Шлух! – сухо сказал он. – Я решил выбраться через черный ход, чтобы избежать назойливых любителей автографов. Тут три двери: которая из них по-твоему, лучше отвечает моим целям?

– Ты никогда не узнаешь этого! – гордо выпятился Шлух.

Ретиф выстрелил от бедра. Заряд прошел в дюйме от слухового органа гроуси.

– С другой стороны, – поспешно заговорил Шлух, – что случится, если ты даже и ускользнешь от меня на время? Наши планы развиваются успешно, и ничто уже не сможет им помешать!

Он подошел к боковой двери и повернул ключ.

– Что ж, иди, Ретиф! Но какой бы путь ты не избрал, ужасный конец неизбежно ожидает тебя впереди!

– В таком случае, пожалуй, имеет смысл пропустить тебя вперед.

Шлух зашипел и попытался увернуться, но Ретиф поймал его, поставил перед собой и пинком под зад толкнул в открытую дверь. Затем он захлопнул дверь за собой и задвинул ее на засов как раз в тот момент, когда входная дверь с грохотом рухнула на пол покинутой комнаты.