Текст книги "Дверь на Сатурн"

Письмо с Мохаун Лос

Читатель, без сомнения, помнит исчезновение в 1940 году чудаковатого миллионера Домициана Мальграфа и его слуги-китайца Ли Вонга, обеспечившее газеты цветистыми заголовками и давшее повод для различных слухов и домыслов.

По этому случаю было исписано огромное количество бумаги, но, если отбросить все репортерские выдумки, нельзя сказать, что получилась связная история. Не нашлось ни правдоподобных мотивов, ни объясняющих суть дела обстоятельств, никаких следов или зацепок. Двое мужчин бесследно исчезли, словно покинули земное пространство, испарились, подобно тем странным химикалиям, с которыми Мальграф экспериментировал в своей частной лаборатории. Никто не знал, для чего предназначались эти вещества, и что случилось с Мальграфом и Ли Вонгом.

Вероятно, немногие обратили внимание, что теперь, после публикации рукописи, полученной Сильвией Тал-бот год назад, осенью 1941 года, разгадка вполне возможна.

Мисс Талбот некогда была обручена с Мальграфом, но разорвала помолвку за три года до его исчезновения. Она любила его, но мечтательный характер и непрактичные склонности Домициана воздвигли между ними определенный барьер. Юноша, казалось, легко перенес разрыв и углубился в научные изыскания, природу и объект которых он не поверял никому. Но ни тогда, ни позже Мальграф не выказывал ни малейшей склонности приумножить богатство, унаследованное от отца.

Куда он исчез, мисс Талбот знала не больше остальных. После разрыва помолвки она продолжала иногда получать письма, но он писал все реже и реже, погруженный в непонятные опыты. Исчезновение Домициана ее потрясло.

Его адвокаты и родственники организовали поиски по всему миру, но безрезультатно. Затем, в конце лета 1941 года, в море Банда, между островами Целебес и Пряностей, голландским ловцом жемчуга был обнаружен странный сосуд с вышеупомянутой рукописью.

Сосуд представлял собой сферу из какой-то неизвестной прозрачной субстанции. Он был восемнадцати дюймов в диаметре, внутри находился механизм из миниатюрной динамо-машины и индуктивных катушек все из того же прозрачного материала, а также аппарат, напоминающий песочные часы, наполовину заполненный серым порошком. Внешнюю поверхность сосуда усеивали крошечные кнопки. В центре, в маленьком отделении цилиндрической формы, был помещен толстый свиток желто-зеленой бумаги, на котором даже различные слои сферы можно было ясно различить имя и адрес мисс Сильвии Талбот, написанные кистью или ручкой с очень толстым пером фиолетовой краской необычного оттенка.

Два месяца спустя этот предмет был доставлен мисс Талбот, которая, увидев почерк Домициана Мальграфа, пришла в необычайное волнение.

После тщетных попыток и манипуляций с многочисленными кнопками, сосуд все-таки удалось открыть. Он распался на два полушария. Мисс Талбот обнаружила, что свиток содержит объемное послание от Мальграфа, написанное на листах бумаги длиной в ярд. Это письмо, за исключением мест, носивших интимный характер, теперь предлагается вниманию публики. Так пожелал автор.

Невероятную историю Мальграфа, конечно, легко объяснить обыкновенной мистификацией. Но розыгрыши, по мнению тех, кто хорошо знал пропавшего миллионера, были не в его характере. Правда, он любил пошутить, причем, в свойственном ему эксцентрическом духе. Теперь снова предпринимаются поиски; предполагается, что он поселился где-нибудь на Востоке, и все острова в окрестностях моря Банда будут тщательно прочесаны.

Однако косвенные детали довольно загадочны и вызывают недоумение. Материал, из которого сделан шар, и заключенный в нем механизм совершенно неизвестны ученым, они все еще не поддаются какому-либо объяснению. К тому же анализы не позволяют установить природу как материала, на котором было написано послание, так и краски. Бумага по своему химическому составу схожа и с пергаментом, и с папирусом, а краска не имеет земных аналогов.

I. Письмо

ДОРОГАЯ СИЛЬВИЯ,

ВЫ всегда считали меня безнадежным мечтателем, и я в последнюю очередь желал бы изменить ваше мнение. Могу добавить, что я один из тех мечтателей, которые не довольствуются одними фантазиями. Такие люди, как правило, неудачливы и несчастны, так как очень немногим удается претворить в жизнь свои мечты или хотя бы приблизиться к их осуществлению.

В моем случае предпринятые попытки реализовать собственные мечты привели к своеобразному результату: я пишу это письмо из мира, который находится бесконечно далеко в двухмерном лабиринте времени и пространства; он удален на много миллионов лет от того мира, где живете вы и родился я.

Как вы знаете, я никогда не придавал значения материальным, земным вещам. Меня всегда утомляло мое время, я страдал чем-то вроде ностальгии по другим эпохам и местам. Мне всегда казалось странной и капризной случайностью, что я нахожусь здесь, а не где-нибудь еще, в неопределенных, бесконечных пластах бытия. И меня давно интересовало, возможно ли приобрести контроль над законами, определяющими наше положение во времени и пространстве, и перемещаться по своему желанию из мира в мир или из эпохи в эпоху.

После того, как вы разорвали нашу помолвку, мои размышления в этом направлении начали приобретать практическое оформление. Вы говорили, что мои мечты неосуществимы и бесполезны. Может быть, помимо всего прочего, я хотел доказать, что они не так уж невозможны. Их полезность или бесполезность не волновала меня, к тому же оценить их пользу никто не мог.

Не буду утомлять вас подробным описанием моих опытов и исследований. Я хотел изобрести машину, с помощью которой мог бы путешествовать во времени, проникать в прошлое или будущее. Я начал с предположения, что движение во времени может быть проконтролировано, ускорено или замедлено под воздействием некоей особой силы. С помощью такого регулирования можно было бы перемещаться вперед или назад в вечности.

Скажу только, что мне удалось выделить теоретическую время-силу, хотя я и не сумел постичь ее истинную природу и сущность. Это всепроницающая энергия, волны которой короче, чем космические лучи. Затем я изобрел сплав, прозрачный и очень прочный, прекрасно подходивший для того, чтобы направлять и концентрировать эту силу.

Из этого сплава я построил свою машину, снабдив ее несколькими динамо, в которых мог развивать почти неограниченную мощность. Полное изменение этой силы, вызывающее обратное движение во времени, получалось путем пропускания тока через разреженные летучие вещества, заключенные в специальном устройстве, напоминающем большие песочные часы.

После многих месяцев напряженного труда, машина времени была собрана в моей чикагской лаборатории. Внешняя ее форма более или менее напоминала сферу со сглаженными углами, круглую, как китайский апельсин. В ее конструкции предусматривался генератор кислорода, люк герметично закрывался. Кроме того, там имелась просторная комната на трех человек, мощные динамо-машины, множество хронометрических приборов и пульт управления. Все эти части, сделанные из того же материала, были прозрачны, как стекло.

И хотя меня никогда не увлекало конструирование механизмов, обозревая свое творение, я испытывал что-то вроде гордости. Какая-то восхитительная ирония присутствовала в мысли о том, что, используя этот сверхмеханизм, я смогу спастись из эпохи машин, в которой мне привелось родиться.

Исследование будущего – вот что стало моим первым намерением. Я рассчитывал узнать, переместившись достаточно далеко вперед, смогли ли люди отказаться от своих громоздких и сложных машин или же механизмы их уничтожили, а место людей заняли другие, более разумные создания, появившиеся в ходе вселенской эволюции.

В любом случае, если бы будущее человечества показалось мне не слишком привлекательным, я смог бы повернуть силу времени вспять и отправиться в прошлое. Там, если история и легенды не лгут, условия жизни более подходили моим вкусам. Однако ненасытное любопытство влекло меня в неизвестные эпохи будущего.

Все исследования проводились в частном порядке, мне помогал только Ли Вонг, мой повар, камердинер и эконом. Сперва я не раскрывал назначение машины времени даже Ли Вонгу, хотя знал, что он самый осторожный и разумный из живущих на земле людей. Если бы кто-нибудь узнал о моих замыслах, меня бы подняли на смех. А еще имелись кузены и другая родня, только и ждущие случая, чтобы прибрать к рукам унаследованное мной богатство… и страна, полная адвокатов, психиатров и сумасшедших домов. Меня всегда считали чудаком, и я не хотел дать обожаемым родственничкам повод, который сочли бы вполне достаточным, чтобы признать человека невменяемым.

Я намеревался совершить мое путешествие во времени в одиночку, но когда закончил строить машину и все подготовил, стало ясно, что не смогу отправиться без верного слуги, Ли Вонга. Маленький китаец был очень полезен в быту и отличался верностью, и, кроме того, мог бы составить мне хорошую компанию. По его словам, он был кем-то вроде ученого и принадлежал к знати. Хотя Ли Вонг неважно говорил по-английски, а мои познания в китайском находились в зачаточном состоянии, мы часто обсуждали поэзию и философии его страны, а также вели беседы на менее возвышенные темы.

Ли Вонг воспринял известие о предстоящем путешествии с такой невозмутимостью и спокойствием, как будто я предложил ему поездку в соседний штат.

– Я собираться, – сказал он. – Кладу ваша рубашки?

Наши приготовления вскоре завершились. Кроме перемены белья, предложенной Ли Вонгом, мы взяли с собой провизии на десять дней, аптечку и бутылку бренди, – все это китаец уложил в ящики, которые я специально сконструировал для этой цели. Не зная, что нам встретится по пути и что может случиться, нужно было подготовиться к любым неожиданностям.

Наконец все было готово. Вместе с Ли Вонгом мы вошли в машину времени, я герметично закрыл люк и сел перед пультом управления. Я чувствовал себя Колумбом или Магелланом, открывающим новые континенты, ведь по сравнению с моим путешествием все предыдущие человеческие открытия окажутся просто ничтожными.

В этот торжественный момент, несмотря на уверенность в том, что все вычисления производились с максимальной точностью, я осознавал неопределенность и опасность моего предприятия. Еще никто до меня не путешествовал во времени. Ведь мы можем не пережить ускорения, когда пятилетия, десятилетия и века будут мелькать, как секунды.

Я объяснил это Ли Вонгу.

– Может, будет лучше, если ты останешься, – предложил я ему.

Он энергично помотал головой.

– Вы ехать, я ехать, – сказал он с безмятежной улыбкой.

Запомнив день, час и минуту нашего отправления, я повернул рычаг и запустил ускоритель.

Я едва ли мог предвидеть свои физические и психические реакции, а также чувства. Среди прочих неожиданностей, я предполагал, что могу частично или полностью потерять сознание, поэтому пристегнулся к креслу, чтобы не упасть.

Однако реальный эффект был очень странным и непредвиденным. Первое, что я испытал, было ощущение необыкновенной легкости во всем теле, какой-то бестелесности. В то же время машина, казалось, увеличилась в объеме, ее стены, механизмы и другие части потускнели, расплылись и как бы повторялись в бесконечном мелькании образов. Я сам, как и Ли Вонг, так же размножился и видел себя в виде мелькающей тени, из которой проецировалась серия теней. Я пытался заговорить, и слова возвращались ко мне, словно эхо.

На короткое время сфера, казалось, зависла в море света. Затем необъяснимым образом окружившее ее сияние начало меркнуть. Чернота, появившись неизвестно откуда, сомкнулась вокруг, но контуры механизмов и предметов внутри машины все еще можно было различить, так как они были окутаны слабым светом, похожим на флюоресцентный.

Меня поразили эти следующие друг за другом явления и, в особенности, темнота снаружи, которой я не мог найти объяснения. Теоретически, дни и ночи, сквозь которые мы проходили с такой невероятной быстротой, должны были сливаться и давать серый свет.

Века, эпохи, кальпы времени проходили мимо нас в этой странной ночи. Затем, так же загадочно, как и темнота, внезапно появился ослепительный луч света. Более сильный, чем любой, какой я когда-либо наблюдал, он пронизал сферу и тут же погас, словно вспышка. Через некоторое время последовали еще две вспышки, одна за другой, а затем снова наступила тьма.

Я протянул руку, которая стала сотнями рук, и как-то ухитрился включить лампу, висевшую над пультом управления и хронометрическими приборами. Один из них показывал мое движение вперед во времени. Было трудно различить приборы среди призрачных теней, но после многих попыток я выяснил, что ушел в будущее не менее чем на двадцать тысяч лет!

Несомненно, этого вполне хватало, по крайней мере, на начальной стадии моего полета. Я нажал на рычаг и выключил ускоритель.

Тут же ко мне вернулось ощущение трехмерного пространства и нормального времени. Но чувство легкости и бестелесности не исчезло. Мне казалось, что я взлетел бы в воздух, словно пушинка, если бы не металлические зажимы, которыми прикрепил себя к креслу.

До меня донесся голос Ли Вонга, о существовании которого я почти забыл, но почему-то сверху! Удивленный, я поднял голову. Китаец парил в воздухе, нелепо размахивая широкими рукавами, и тщетно пытался перевернуться в воздухе и встать на пол!

– Я летать, как чайка, – засмеялся он, находя, видно, свое положение скорее забавным, чем опасным.

Что же случилось? Разве в мире будущего нет силы тяжести? Я принялся вглядываться сквозь прозрачные стены, пытаясь определить географическое положение территории, на которой мы оказались.

Должно быть, стояла ночь. Мне так показалось, потому что вокруг царил мрак, нарушаемый лишь блеском миллионов холодных звезд. Но почему звезды светили со всех сторон? Ведь даже если мы оказались на вершине горы, нас должны окружать смутные очертания далекого горизонта.

Но нигде не было видно ничего похожего – только рой огней неизвестных созвездий. С растущим удивлением я посмотрел на кристально-прозрачный пол. Подо мной, словно в ужасной бездне, горели ледяные огоньки неизвестных галактик! Я понял, пораженный до глубины души, что мы оказались в открытом космосе.

Первой мыслью, пришедшей мне в голову, было предположение, что солнечная система исчезла. Что-то с ней через двадцать тысяч лет произошел какой-то космический катаклизм. А мы с Ли Вонгом, двигаясь с невероятной скоростью в абстрактном временном измерении, каким-то образом смогли его избежать.

II. Причудливый мир

Затем, как удар грома, пришло понимание истинного положения вещей. Сфера двигалась только во времени; а земля и солнце перемещались в пространстве прочь от нас, так же как все звездные и планетные тела. Мне даже в голову не приходило такое непредвиденное обстоятельство, когда я делал подсчеты, поскольку я считал, что законы гравитации будут держать нас в том же самом положении по отношению к земле, из которого мы стартовали. Но, очевидно, эти законы не действовали в таком измерении, как время. Мы все еще оставались на месте относительно обычного пространства и в тоже время отделились от земли примерно на двадцать тысяч лет космического дрейфа! Задуманное как машина времени, мое изобретение стало маленьким волшебным транспортным средством для межпланетного полета.

Сказать, что я был ошарашен, значит – подтвердить неадекватность человеческих слов. Меня охватила волна ужасной и отвратительной паники, какой я раньше никогда не испытывал. Чувства исследователя, потерявшегося без компаса среди бескрайних льдов арктической пустыни, не шли ни в какое сравнение с охватившими меня ужасом и отчаянием. Я раньше и предположить не мог, какой безмерный страх можно испытывать перед межзвездной глубиной и пространством, бездной, не имеющей ни границ, ни направления. Мне казалось, что я кружусь, как пылинка на ветру безмерного хаоса, в головокружительном смятении как духа, так и тела.

Я потянулся к рычагу, обращающему вспять энергию времени, и послал сферу назад, к точке старта. И тут же, несмотря на охватившие меня панику, страх и смущение, я почувствовал, что не хочу возвращаться. Даже в холодной межзвездной бездне меня не привлекала мысль о неинтересном для меня и заурядном мире, который я покинул.

Я вновь стал обретать что-то вроде уверенности и равновесия духа и вспомнил об ярких вспышках, которые сбили меня с толку. Они, как я теперь понял, обозначали столкновение с другим солнцем и планетами, орбиты которых совпадали с орбитами той солнечной системы, в которую входит Земля. Если я двигался в абстрактном времени, другие планеты, без сомнения, заняли то же самое положение в вечном движении вселенной. И если замедлить движение сферы во времени, вполне можно было бы приземлиться на одной из них.

Для вас, я уверен, абсолютная глупость и сумасшествие такого намерения были бы более чем очевидны. И в самом деле, я, должно быть, немного свихнулся от физического и психического напряжения, вызванного беспримерным экспериментом. Иначе трудности приземления, которое я так холодно намеревался осуществить, забыв об опасности, были бы мне совершенно ясны.

Я продолжил полет во времени, уменьшив скорость наполовину. Это, как я подсчитал, даст мне возможность вовремя увидеть следующее приближение орбиты, чтобы подготовиться к приземлению.

Темнота вокруг нас не нарушалась ни малейшим разрывом в потоке множества веков. Мне казалось, что сама вечность проходит мимо в беспросветной темноте. Но вот появился яркий блеск – предвестник приближающегося солнца. Оно проследовало мимо нас очень близко, закрыв в этот момент половину пространства. Очевидно, вокруг него не было планет – или, по крайней мере, ни одной в поле видимости.

Мы по-прежнему двигались во времени; пока я не перестал смотреть на циферблат со слившимися в один круг цифрами. Я старался не думать о нереальном и призрачном времени, зная, что мы летим в сфере более миллиона лет.

Неожиданно еще одна солнечная орбита появилась перед нами. Мы должны были проследовать сквозь нее. Когда сферу окружило раскаленное белое пламя, казалось, оно уничтожит нас своим нестерпимым сиянием. Затем мы оказались вне орбиты, снова в черном космосе, и неожиданно какое-то значительно меньшее по величине, сверкающее тело полетело прямо на нас.

Я понял, что это планета, и замедлил сферу до скорости, позволяющей изучить это тело, кружившееся так быстро, что невозможно было что-либо рассмотреть в калейдоскопе многочисленных маячивших перед нами видов. Мне казалось, что я вижу моря и континенты, острова и горы. Планета приблизилась и закружилась перед нами круговоротом очертаний, напоминающих растительность.

Моя рука застыла на рычаге, поворот которого должен был закончить наш полет. Мы головокружительно парили в зеленом водовороте, и я остановил машину, без сомнения, рискуя разбиться. Послышался страшный треск, и сфера безумно завертелась. Затем она, кажется, выправилась и окончательно остановилась, но с креном на один бок, так что я почти вывалился со своего места, а Ли Вонг растянулся на полу. Но, тем не менее, мы приземлились.

Все еще испытывая головокружение, я вылез из сиденья и, стараясь сохранять равновесие, приник к прозрачной стене. Передо мной открылось таинственное и буйное сплетение поразительных растительных видов. Машина времени застряла между непомерно высокими темно-каштановыми стволами каких-то растений и висела на расстоянии четырех или пяти футов над красноватой топкой почвой, из которой торчали похожие на рога коричнево-пурпурные верхушки неизвестной поросли.

У нас над головой висели огромные бледные обвислые листья с фиолетовыми жилками, в которых я заметил что-то вроде медленной пульсации. Листья выходили из вершин луковичной формы наподобие круга плоских рук, тянущихся из безголового туловища.

Там были и другие растения, теснящиеся и нелепо колеблющиеся в зеленом парном воздухе, таком плотном, что раскинувшийся перед нами пейзаж можно было бы сравнить с неким подводным садом. Со всех сторон нас окружали пальмы со стволами, похожими на питонов, отовсюду свисали бледно-коралловые листья и белые или ярко-красные цветы размером с маленький бочонок. Плотную атмосферу рассекали оливково-золотистые лучи скрытого за переплетенными вершинами солнца.

Первым моим чувством было изумление. Затем, постепенно присмотревшись к мешанине внеземных видов окружавшей нас растительности, я испытал смертельный ужас и самое настоящее отвращение.

Мое внимание привлекли огромные шарообразные цветы, которые росли на сильных, покрытых жесткой щетиной трехногих стеблях, окрашенных в отвратительно зеленый и пурпурный цвет гниющей плоти. В этих шарах теснились множество насекомых – или, вернее, что-то такое, что я принял за насекомых, – они свисали над краем шаров в какой-то настороженной неподвижности, опустив к земле свои странные то ли щупальца, то ли другие органы или члены.

Казалось, эти чудовища дразнят цветы окрашенного в трупный цвет растения. Они вызывали невыразимое отвращение, и я даже не берусь описать с какой-либо степенью точности их анатомию. Упомяну лишь три, как у улитки, рога, на концах которых поблескивали рубиново-красные глаза, обозревающие окружающий лес с мрачной настороженностью.

Возле основания каждого из трехногих стеблей я заметил валяющиеся остовы огромных животных в различной стадии разложения. Из разлагающейся падали тянулись вверх новые растения точно такого же вида, с не успевшими еще развернуться темными отвратительными ростками.

Пока я рассматривал эти растения и их стражей, какое-то шестиногое животное, напоминающее то ли бородавочника, то ли игуану, вынырнуло из глубины джунглей в дюжине футов от сферы. Оно подбежало к одному из шарообразных цветов и потянулось носом к волосатому трехногому стеблю. И тут, к моему ужасу, свернутая в шаре спираль молниеносно выбросилась вперед и вонзилась в спину беспомощного животного ножевидным жалом. Жертва слабо боролась и скоро свалилась, в то время как противник продолжал вонзать ей в спину какой-то орган, похожий на яйцеклад у наездника.

Все это выглядело в высшей степени отталкивающе. И еще более отвратительным было мое открытие, что создания, похожие на насекомых, в действительности оказались частью цветка, с которого свисали. Они подвешивались с помощью длинных мертвенно-бледных канатов, вроде пуповины, выходящих из центра цветка. И после того как отвратительное создание покончило со своей жертвой, отросток начал сокращаться, поднимая цветок назад, в засаду. Растение свернулось, как и прежде, приготовившись к охоте, и принялось высматривать свежую добычу своими рубиновыми глазками. Совершенно очевидно, эта тварь принадлежала к полуживотному виду и откладывала свои семена (или яйца) в тела убитых животных.

Я повернулся к Ли Вонгу, который наблюдал эту сцену с явным неодобрением.

– Мне не нравится это, – он покачал головой.

– Не могу сказать, что испытываю восторг, – ответил я. – Если рассматривать эту планету, как место для приземления, она оставляет желать лучшего. Думаю, нам надо пролететь еще пару миллионов или триллионов лет и попытать удачу где-нибудь в другом месте.

Я снова стал вглядываться, стараясь узнать, обладали ли другие виды растений какими-нибудь неприятным и агрессивным характером подобно шарообразным цветам. Я не успел в этом убедиться, когда заметил, что несколько пальм со змеевидными стволами наклонились к сфере, а одна из них уже достигла ее и поползла по стене своими крошечными усиками с круглыми присосками на концах.

В этот момент среди поднимающихся испарений и массы растений появилось поразительное существо и бросилось к машине времени, явно спасаясь от одного из свесившихся на пуповидных отростках чудовищ. Выброшенный с высокого цветка, тот приблизился к своей ускользающей добыче на расстояние один или два дюйма и угрожающе завис в густом воздухе, раскачиваясь, как маятник, прежде чем вонзить свое длинное жало. Существо имело рост среднего человека. Передвигалось оно на двух ногах, но имело четыре руки, две из которых выходили по бокам его длинной, как столб, шеи, а две другие из тонкой осиной талии. Черты его лица были нежны, как у эльфа, и высокий резной гребень цвета слоновой кости поднимался над лишенной волос макушкой.

Нос его, или то, что можно было принять за таковой, украшали подвижные усики, которые свисали по сторонам маленького складчатого рта, а круглые оттопыренные уши представляли собой трепещущие, прозрачные перепонки, тонкие, как листы пергамента, на которых имелись странные иероглифические знаки. Маленькие, словно блестящие сапфиры, глаза укрывались под черными полукружьями, которые резко выделялись на жемчужно-бледной коже. Короткая накидка из какой-то ярко-красной шелковистой ткани, прикрывала его тело; сверх этого на нем не было ничего, что можно было бы назвать одеждой.

Уклонившись от нескольких растений-чудовищ, он приблизился к машине времени. Очевидно, он заметил нас; и мне показалось, что его сапфировые глаза молили о помощи.

Я нажал на кнопку, с помощью которой поднимался люк, и открыл вход в сферу. Как только люк распахнулся, на нас с Ли Вонгом хлынул настоящая лавина незнакомых запахов, большинство из которых не отличались благовонием. Сферу заполнила волна воздуха, насыщенного кислородом и парами каких-то неизвестных химических элементов.

Длинным летящим прыжком странное создание взвилось в воздух и достигло прозрачной стены сферы. Я схватил гибкую трехпалую ладонь нижней руки и потянул его внутрь. И сразу же захлопнул вход, оборвав опасное, похожее на сталь, жало одного из выброшенных с цветка чудовищ, бросившееся за своей жертвой. На прозрачной стене сферы остался подтек янтарно-желтого яда.

– Добро пожаловать, – приветствовал я незнакомца.

Наш гость тяжело дышал; волоски на его лице подрагивали от дрожи его прозрачных ноздрей. Очевидно, ему не хватало дыхания, чтобы ответить, но он несколько раз кивнул своей украшенной гребнем головой и выразительным движением тонких пальцев показал, что признателен и благодарен.

Восстановив дыхание и придя немного в себя, он начал говорить очень высоким голосом с резкими модуляциями и медленно возрастающими интонациями, сравнимыми разве что с пением какой-нибудь тропической птицы. Конечно, мы с Ли Вонгом могли только догадываться о смысле слов, если можно так назвать произносимые с интервалами звуки, которые совершенно не были похожи ни на один человеческий язык или диалект.

Мы, тем не менее, поняли, что он благодарит нас, а также объясняет, от какой опасности мы его спасли. Он, казалось, предлагал нам длинный рассказ, сопровождая его многочисленными драматическими жестами, странными, но красноречивыми. По некоторым из них мы поняли, что он попал в опасные джунгли не по собственной воле; его доставили туда враги, которые надеялись, что он никогда не выберется из чудовищного леса.

Знаками он показал нам, что джунгли очень обширны и наполнены растениями, еще более опасными, чем шарообразные цветы.

Спустя некоторое время, уже после того, как нам стал понятен язык этого привлекательного существа, мы убедились, что почти не ошиблись, но его история в целом оказалась еще более странной и фантастической, чем мы воображали.

Слушая нашего гостя и наблюдая за быстрыми волнообразными движениями его четырех рук, я вдруг заметил упавшую на нас тень, закрывшую зеленый, как под водой, свет туманных небес. Посмотрев вверх, я заметил маленькое воздушное судно, имеющее форму диска, с крутящимися колесами и остроконечными крыльями, вертевшимися, как лопасти ветряной мельницы. Оно спускалось к нам и зависло как раз над машиной времени.

Наш гость также его увидел и резко прервал свой рассказ. Я заметил, что он очень взволнован и встревожен. Я предположил, что воздушное судно принадлежит, возможно, его врагам, тем самым существам, которые оставили его на жестокую гибель в этих ужасных местах. Скорее всего, они вернулись, чтобы узнать о его судьбе, или, возможно, их внимание привлекла наша сфера.

Чужое судно висело у самых верхушек огромных растений, между стволов которых застряла сфера. Несмотря на крученье колес и крыльев, я смог разглядеть лица нескольких существ, похожих на нашего гостя и явно принадлежащих к тому же самому расовому типу. Один из них держал орудие со множеством отверстий, отдаленно напоминающее пулемет Гэтлинга или митральезу, и целился в машину времени.

Наш пассажир издал пронзительный крик и схватил мою руку двумя нижними руками, а верхними показывал наверх. Мне не требовалось переводчика и не понадобилось много времени, чтобы понять, что от чужого судна и его пассажиров исходит ужасная опасность. Я мгновенно бросился к пульту управления и повернул рычаг, чтобы послать нас вперед во времени с предельной скоростью, на которую была способна машина.

III. Полет сквозь время

Как только я нажал на рычаг, из чужого корабля вырвалась вспышка холодного фиолетового света, который, казалось, окутал машину времени. А потом все в мире, откуда мы бежали, распалось на летучий рой бесформенных образов, и вскоре вокруг нас снова сомкнулась черная тьма межзвездного пространства. И вновь корабль наполнился фантомами, к которым прибавились отображения нашего странного гостя. И снова приборы, рычаги и двигатели размножились в мутном фосфоресцирующем свете.

Позже я узнал, что наш полет в будущее спас от аннигиляции. Сила, выпущенная оружием со множеством дул, которым нам угрожали обитатели воздушного судна, превратила бы сферу в пыль, если бы мы задержались еще на долю секунды.

Каким-то образом я ухитрился снова пристегнуться к сиденью, и сидел, наблюдая за странно размножившимися цифрами, которые регистрировали наше продвижение во времени. Пятьдесят тысяч лет… сто тысяч… миллион… а мы все еще плыли в одиночестве в ужасной пропасти вечной космической ночи. Если даже солнца или планеты проходили мимо нас в это время, они находились так далеко, что мы не могли их разглядеть.

Ли Вонг и новый пассажир вцепились в ручки ящиков для хранения провизии, чтобы не болтаться в воздухе. Я слышал звук их голосов, каждый тон и слог которых разделялся на миллион отголосков эха.

Меня одолела странная слабость и похожее на сон чувство нереальности, иррациональности всего происходящего, вытеснившее все другие впечатления и мысли. Мне казалось, что все это выше моего понимания и восприятия, что я перешел саму границу мироздания. Черный хаос, в котором я блуждал, был бесконечен во всех направлениях, был вне самой жизни и даже вне памяти о жизни, и мое сознание, казалось, барахталось и тонуло в темной бездне безмерной пустоты.