Текст книги "Ложка перца в бочке счастья. Мастер-класс по радости от Лепрекона и всех, кто вас раздражает"

Благодарности

Моему сыну, который обрел собственную силу и нашел свой путь. Стал человеком, которого я могу уважать. Ты мой герой и моя путеводная звезда!

Эми, дочери моей возлюбленной: радостно удивлен открытостью твоего сердца и твоим умением понимать.

А больше всего – ко всем читателям, старающимся сделать что-то значимое в этом мире: знаю, что вы уже сделали важное дело. То, что вы сохраняли чувства, даже когда вам было больно, Отмечает вас знаком Любви.

Посылаю вам всю свою любовь,

Клаус Джоул

Способ редактирования этой книги

Правописание и грамматика?

 
Грамматические ошибки подобны
Прекрасным цветкам на обочине дороги.
Им там не место,
Но они заставляют вас свернуть
С пути, идти по которому вам не нужно.
 
 
Пропущенные знаки препинания
Похожи на ангелов.
Вы знаете, что они должны тут быть,
Но их не видно.
Это дает повод вспомнить об их существовании.
 

Самый непослушный мальчик (The Baddest of the Baddest)

 
Я старался быть хорошим,
Но ботинки
Были чересчур велики
И продолжали спадать с ног.
 

Клаус Джоул

Браво, храбрая душа

 
Браво!
Вперед, храбрая душа! Изобилие ждет впереди.
Выбрось страх и сомнения.
Прими данное благословение.
Прими воплощающий мечты свет.
Поверь в свои мечты и прими их.
Верь!
И
Люби!
Пришло время принять свою жизнь
И Жить ею!
Ибо сегодня
Сбываются твои мечты.
Браво, храбрая душа, браво!
 

Роберта Джоул

Глава первая

Большую часть жизни я боролся с обстоятельствами, но сейчас, когда все давалось легко и радостно, я не знал, куда девать время. Хотелось заняться чем-то радостным, но чем именно?

Началась эта история в пятницу после обеда. Я отвез жену на паром; она уезжала на материк провести выходные с дочерью в Ванкувере. Прошло шесть месяцев, как мы из Калгари переехали на островок недалеко от острова Ванкувер (на юго-западе Канады). Остров шириной в три мили, длиной в десять, с шестью тысячами населения, десятью миллиардами деревьев – и совершенно непонятно, куда деваться от скуки. Сидя на крыльце дома и соображая, на что потратить остаток жизни, я глядел на чаек, играющих в океанских волнах. В восходящем потоке воздуха над утесом, на котором стоит наш дом, играли орлы. «Вот так дела, – подумал я, – скука в раю!»

Нельзя сказать, что я не был рад, что нахожусь здесь, или окружающему меня виду. Просто чего-то в моей жизни недоставало. Но чего?

Что вы делаете, когда ничего не хочется? У посылания любви оказался неожиданный и сильный побочный эффект. Большую часть жизни я боролся с обстоятельствами, но сейчас, когда все давалось легко и радостно, я не знал, куда девать время. Хотелось заняться чем-то радостным, но чем именно? Я откинулся в кресле, положил ноги на стол и позволил лучам солнца укрыть меня теплым одеялом. Незаметно подкралась дрема…

Я проснулся от громкого стука, за которым последовали звуки, очень похожие на приглушенные проклятия. Все еще наполовину во сне, я медленно повернул голову к ступеням на дальнем конце веранды и увидел лепрекона[6]6
  Волшебное существо ирландского фольклора. Обычно выглядит маленьким старичком, который расскажет, где зарыт горшок с золотом, тому, кто сможет его поймать.


[Закрыть], который только что споткнулся или свалился. В руке он держал что-то, похожее на бутылку. Даже в полусонном состоянии я отметил, что все старания выглядеть достойно были отброшены им во имя спасения бутылки и ее предполагаемого содержимого.

– О, милые нарядные львы, я чуть не расплескал вино! О, Мария, что бы я тогда делал? – приговаривал он, пытаясь встать на ноги, если это можно было назвать стоянием на ногах. «Травинка, трепещущая под ветром», – было бы лучшим описанием.

Он смотрел в мою сторону или, по крайней мере, пытался это сделать.

Инстинкт говорил мне, что любой подобный визит приносит очередную книгу, а так как писание книг не является моим любимым занятием, я отвернулся к океану, надеясь, что он исчезнет. Я понимал, что пришло время нового урока. Учитывая все, что я повидал в своей жизни, падение лепрекона лицом на пол веранды моего дома было подобно листку, выросшему на дереве осенью. Да, красиво, но, в конце концов, это всего лишь еще один листок…

Но известно, что старания не замечать какого бы то ни было пьяницу подобны попытке задраить люк подводной лодки противомоскитной сеткой.

Надеюсь, вы уже смеетесь, потому что я бы смеялся, будь вы на моем месте.

Глава вторая

 
Говорят,
Что достаточно лишь
Наблюдения за тем, чего не хочешь,
Чтобы попасть в его сети.
В которых найдешь правду там, где ее нет.
 

Несмотря на свои старания не замечать лепрекона, я видел, что он, еле держась на ногах, идет к моему креслу.

Я приложил огромные усилия, чтобы не улыбнуться, но все тщетно. Стоит улыбке лишь зародиться, как она завладевает вашим лицом. Улыбка заразна, но особенно – улыбка, обращенная к человеку навеселе. Несмотря на все усилия, мое лицо осветила улыбка, и лишь стоило это заметить лепрекону, как и его лицо ответило клоунской улыбкой, подобной которой я еще не встречал. Обладаете вы фотографической памятью или нет, но достаточно увидеть ее лишь раз, чтобы сохранить в памяти навсегда – неземную и добрую.

Я покачал головой, подумав про себя: «Когда другому человеку приходит время узнать что-то новое, ему дарят книгу или его посещает вдохновение. Но не в моем случае, нет, сэр! Мне на веранду бросают пьяного лепрекона».

– Что за манеры, дружок? Неужели ты не предложишь старому приятелю присесть?

– Выбирай любой стул, – ответил я, махнув рукой в направлении самого дальнего стула на другой половине веранды.

Он слегка повернулся и посмотрел в том направлении. Этого почти что хватило, чтобы свалиться с ног. К сожалению, равновесие было восстановлено, и он направился к ближайшему стулу напротив меня.

Путешествие было достаточно комичным само по себе, а попытка попасть на стул была просто непревзойденной. Умолчу, что его перегаром можно было бы слона завалить.

– Не хочу больше никаких паранормальных явлений, – обратился я к нему. – Я сыт ими по горло, потому говори то, что ты пришел сказать, и оставь меня в покое.

Причину своей легкой грубости я объясняю в другой книге, публиковать которую, считаю, время еще не пришло[7]7
  Видимо, имеется в виду книга «Постыдная тайна», написанная Клаусом Джоулом вслед за книгами «Посланник» и «Выходные с пьяным лепреконом». – Примеч. пер.


[Закрыть].

Ах, если бы я был способен описать его лицо в тот момент, когда он, закатив глаза, с грустью посмотрел на свою бутылку! Во мне уже начало рождаться сожаление за сказанное, хоть я и знаю правила этой игры.

– Всего-то зашел, приятель, взглянуть на тебя в последний раз да попрощаться, – произнес он, и слеза скатилась по одной из глубоких морщин на его щеке.

Видите, как они действуют? Произносят фразу, не оставляющую вам иного выбора, кроме как спросить: «Почему? Как? Где? Что?» А если не получится с первого раза, они продолжат, пока вы не попадетесь на крючок.

– Видишь ли, приятель, я знаком с тобой, но ты не знаешь или, вернее, не помнишь меня.

Никакого ответа с моей стороны.

– Хочешь отведать моего эликсира из одуванчиков, дружище? – спросил он, протягивая бутылку.

Никакого ответа.

– Наверное, я плохо смотрел, потому что не заметил, как кошка съела твой язык. Ты понимаешь язык жестов? – поинтересовался он с ухмылкой.

По-прежнему никакого ответа. Но я не удержался от улыбки, заметив раздавленный гриб, прилипший к подошве его ботинка.

– Наконец-то он улыбнулся! Точно не хочешь сделать глоточек? – снова поинтересовался он. – Помнится, тебе понравился мой напиток в маленькой зеленой бутылке, попавшей тебе в руки несколько лет назад.

Вот я и попался! Я потянулся вперед, он попробовал сделать то же – в результате мне удалось взять липкую бутылку из его липких пальцев. Откинувшись на спинку кресла, я понюхал содержимое – ни намека на алкоголь. Исследуя бутылку и переведя взгляд на лепрекона, я заметил, что он выглядит не столько пьяным, сколько довольным собой. В бутылке из коричневой глины находилось что-то, похожее на густой сироп.

Повидав смерть и голод, одиночество и боль, я не боюсь их, а, в таком случае, и бояться-то больше нечего. Потому из бутылки полился черный ягодный сироп, возможно, с одуванчиками – трудно определить наверняка, но по вкусу было похоже. По приятному вкусу. Я сделал еще глоток, замечая, что лепрекон скривился, как будто я пью что-то ужасное. Пожав плечами, я вернул ему бутылку.

– Очень вкусно, – похвалил я, – не так, как в той зеленой бутылке, но тоже неплохо.

– Ну, в тот раз напиток был намеренно приготовлен в пригодной для питья форме, – ответил он, – что же касается этого зелья, то впервые приходится видеть, чтобы кто-нибудь его пил. Но раз ты говоришь, что вкусно, то мне тоже следует попробовать.

Опрокинув бутылку в рот и продолжая одним глазом наблюдать за мной, он глотнул или сделал вид, что глотнул ее содержимого.

Заметили, как нас ловят на крючок? Достаточно лишь наблюдения за тем, чего не хочешь, чтобы стать вовлеченным.

– Неплохо. Но я предпочитаю потреблять эликсир по-своему, – произнес он.

– Понимаю, вытягиванием из него сути! – ответил я и перевел внимание на океан.

Глава третья

 
Наблюдай лишь за тем,
Что желаешь иметь,
Кем хочешь быть,
Чего хочешь достигнуть.
Тогда лишь в это и будешь вовлечен.
Так говорят.
 

Хочешь узнать, почему твоя жизнь стала скучной? – спросил лепрекон.

– Возможно, хочу. Не то чтобы я был несчастлив, но чувствую, что чего-то не хватает, чего-то увлекательного, вызова.

– Да, это случай, когда ты знаешь, но не хочешь знать, ибо тогда возникает необходимость попрощаться с прошлым и попрощаться с частью себя, – сказал он. – С той твоей половиной, которая привыкла смело идти в битву, несмотря на ничтожность шансов. Сейчас же, когда все обстоятельства складываются благоприятно, ты пытаешься найти новый способ самовыражения. Понимаешь, о чем я говорю?

– Понимаю, – ответил я.

Мы посидели в молчании.

Я обратил внимание внутрь себя и глубоко погрузился в мысли о том, почему во мне присутствует раздражение. Настроение, вроде, хорошее, вот только растерянность оттого, что не знаю, чем заняться. Идей полно, но ни одна не влечет по-настоящему. С другой стороны, и ни одно из текущих дел почему-то не вызывает желания заняться им. Как будто новая глава в книге моей жизни еще не написана, и я даже не знаю, с чего начать. «Удивительно, – подумал я, – ведь сам даю советы другим, как им сделать жизни радостными и интересными. Это не сложно, потому что у любого человека, как правило, есть интерес к чему-то определенному, и необходима лишь подсказка, с чего начать движение. Однако же сам я, впервые в жизни, не знаю, чего хочу. Как будто листаю каталог и не нахожу ничего, что бы меня заинтересовало».

Собираясь выразить свои мысли словами, я взглянул на то место, где только что сидел лепрекон, но его уже и след простыл. Исчез так же быстро, как и появился. Но я чувствовал, что он еще вернется. Промелькнула мысль, что, пожалуй, следовало быть с ним более мягким – но ведь он сам выбрал не лучший момент для визита.

Читатели моей первой книги о посылании любви порой пишут мне, что теперь их жизнь станет безоблачной, – но это не совсем так, ведь жизнь – это рост и открытие новых горизонтов. Мы растем и изменяемся, а изменения порой могут вызывать чувство дискомфорта. Кроме того, приключения и вызовы – это часть жизни. И посылание любви существует не для того, чтобы убрать из жизни все вызовы. Напротив, оно позволяет встречать эти вызовы не с болью, как раньше, а легко и радостно.

Я отношусь к тем людям, которые всегда чем-то занимаются и любят это. Потому понимаю, что новое занятие обязательно появится – совершенно в этом не сомневаюсь, но нетерпение берет верх. Вот так я, порой, делаю из мухи слона и беспокоюсь, вместо того, чтобы расслабиться и насладиться выдавшимся отдыхом. Даже понимая умом, что все в порядке, я, тем не менее, волнуюсь. Просто старый шаблон поведения – знаю, что его давно пора изменить. Только я уже изменил так много своих шаблонов, что порой цепляюсь за что-то ненужное лишь из страха потерять себя. Снова-таки понимаю, что этого не случится, но все равно поступаю по-старому. Знаю, что нетерпение причиняет неудобство, и мог бы избавиться от него в любой момент, но боюсь стать слишком спокойным. Другими словами, потерять свою пробивную силу.

Глава четвертая

Поиск радости

 
Тебя украшает не то, что ты знаешь о себе,
И не то, что ты сделал (видимо оно или нет).
А только способность видеть наилучшее в других.
Вот это, воистину, делает тебя великим!
 

Пришло следующее утро, и несмотря на клочки тумана, висящие в низинах острова, было видно, что предстоит еще один прекрасный день. Наш дом стоит на высоком утесе, с которого открывается прекрасный вид на значительную часть острова. Хоть последний и невелик, порой случается, что когда одни его участки еще покрыты туманом, то другие уже ярко освещены солнцем. Захватив блокнот и пару стаканов апельсинового сока, я занял свое место на веранде и записал следующее:

Существует много путей создания желаемого: визуализация, благодарность, посылание любви, полная уверенность. Последнее – это когда вы настолько уверены в том, что нечто произойдет, что уже можете ощутить это, как будто оно стало частью вашей жизни. Перед тем, как сместиться в такой тип вероятностной действительности, сначала необходимо осознать ее возможность. С течением времени, с накоплением веры в эту возможность мы строим уверенность в ней. Когда уверенность достигает ста процентов, желаемое реализуется. Сложность заключается в том, чтобы достичь полной уверенности в отсутствии доказательств, которые можно потрогать руками. Но доказательства не появятся, пока уровень уверенности не достигнет ста процентов. Мы полагаем, что вера во что-либо требует доказательства, хотя бы самому себе. Но действительность создается иначе: событие происходит в ту минуту, когда мы становимся способны доказать себе его существование без привязки к чему бы то ни было – лишь на основании веры.

Вы поймете, что создали себе новый мир, когда то, что раньше показалось бы странным, теперь будет для вас нормой. Например, если вы сидите на веранде в ожидании появления лепрекона, как будто для вас это самое обычное дело.

Налить лепрекону стакан апельсинового сока еще до его появления кому-то покажется перебором, но, быть может, именно отсутствие этих действий, мыслей и убеждений не позволяет другим повторить то, что получается у меня.

Я записал это в ожидании появления своего приятеля лепрекона. Вот что я зову полной уверенностью: я был уверен в его приходе так же, как и в восходе солнца. У уверенности не существует степеней; вы либо уверены в чем-то на сто процентов, либо сомневаетесь. Уверенность выражается черным или белым, а не оттенками серого. Соедините уверенность с желанием, с благодарностью и силой любви (как она проявляется при посылании любви), прибавьте к перечисленному ощущение, что событие уже случилось, – и получите составляющие, достаточные для сотворения чего угодно.

Отложив записи, я потянулся к сигаретам – привычка, пережившая вызвавшие ее причины. Вынимая сигарету из пачки, я заметил подошвы ботинок лепрекона. Стул был для него слишком велик, а потому его голени лежали горизонтально, как и бедра, а не свешивались к полу.

– Спасибо за сок, – поблагодарил он, держа в руках стакан, наполненный мною несколькими минутами ранее.

– Если ты собираешься полакомиться лишь жизненной энергией из него, то, может, мне лучше было дать тебе апельсин? – произнес я, чтобы поддержать разговор.

– Важно, что ты позаботился обо мне, приятель, к тому же твои положительные мысли добавляют соку вкуса, – был его ответ.

Зависла долгая пауза, которую он нарушил словами:

– Как же мне будет не хватать тебя… Жаль расставаться с таким источником развлечений!

– К сожалению, не могу ответить тем же, не зная ни самого тебя, ни причин твоего появления. Будь добр, просвети на этот счет – пока мне еще интересно.

– Хорошо, с чего же начать? – ответил он, закатив глаза и заломив пальцы рук.

Глядя на него, трудно было не развеселиться, рисунок прекрасно передал бы эту картину. Было похоже, что он что-то копал в лесу; ладони, локти и колени были запачканы в рыхлом лесном грунте. Он производил впечатление существа, которое залезет в каждую встреченную нору – просто чтобы посмотреть, что там.

– Приятель, дело обстоит следующим образом: в сфере воспоминаний мы с тобой – лучшие друзья. Сейчас ты не помнишь об этом, ведь ты не пребываешь в этой сфере, а вспомнить возможно лишь там. Так или иначе… О, священные коровы, только взгляните на меня, где моя вежливость? Насыпать столько земли на покрытый плиткой «под камень» пол твоей веранды!

Во время разговора он постоянно крутил ногами, от чего лесной грунт, прилипший к подошвам ботинок, сыпался на пол. Я пожал плечами, показывая: «Ничего страшного, продолжай, пожалуйста».

– Дело обстоит следующим образом: когда ты принял решение прожить эту жизнь и пройти все приключения, которые мы с тобой прошли, я решил, что буду держаться поблизости. Ведь мы знали, что это, наверняка, будет стоящим приключением, а мы-то понимаем в этом толк. Верно, дружище?

– Эта жизнь была незабываемым приключением для меня, но непонятно, причем здесь ты, – ответил я. – По утрам я медитирую, готовлю пищу, убираю, посылаю любовь и тому подобное. Но ты, похоже, с утра уже успел покопаться в нескольких норах – наверное, в поисках кладов.

– Видишь, в чем дело: ты занимаешься не тем, к чему лежит твое сердце, а тем, чем, считается, положено заниматься, – произнес он и, к моему ужасу, завел песенку. Он стал в такт пению размахивать руками в воздухе и стучать одним ботинком о другой, отчего еще больше грязи посыпалось на пол веранды, покрытый (по его выражению) плиткой «под камень». Казалось, что с него насыпалось больше лесного грунта, чем могло прилипнуть к ботинкам. Видимо, таким образом он развлекался.

 
У меня все получается,
Ведь я свечусь любовью
и делаю то, что мне нравится!
Все у меня получается,
Всегда все получается!
Я свечусь любовью,
Я делаю то, что нравится,
И у меня все получается!
Я свечусь любовью,
Делаю то, что мне нравится,
И все у меня получается…
 

– Ой, что ж это я! Совсем забыл, что ты не поешь. Хо-хо-хо, и бутылка Хо, а я делаю то, что люблю, – его рука была поднята в воздух, как у оперного певца.

Было трудно удержаться от смеха.

– Отличная песенка, – похвалил я.

 
Я свечусь любовью,
Делаю то, что мне нравится,
И все у меня получается!
 

– Нужно ее для чего-нибудь применить, – произнес я, записывая слова песенки. – Прекрасно запоминается! Есть еще хорошие идеи? – спросил я уже с большим интересом.

– Возможно, – он, ухмыльнувшись, подморгнул.

– И как давно ты меня сопровождаешь? – поинтересовался я в попытке избежать лекции, которую, было видно, он собирается прочитать.

– Почти что с самого начала, – ответил он. – Помню тебя еще малявкой, бегающим по лесу и лупящим палкой по всему что попало. Бывали у нас времена получше и похуже. Похуже и для меня – я всегда помогал тебе, чем мог. Жаль, что ты меня не видел.

– Почему я сейчас тебя вижу, а раньше не видел?

– Ты сам настоял на этом. Мы договорились, что я буду невидимым для тебя, пока либо ты сам меня не обнаружишь, либо не начнется третья часть твоей жизни, – пояснил лепрекон.

– И сколько всего частей я себе приготовил?

– Всего четыре, две из которых завершил, третью начинаешь, а четвертая начнется позднее.

– Не уверен, смогу ли еще долго жить в этом мире, – начал я. – Порой, кажется, что прожил десять жизней. Рад, что трудности остались позади. Не знаю, чем сейчас заняться, и в то же время мне не сильно-то и хочется чем-то заниматься. Ощущение, как будто завершил большое приключение и обнаружил, что не могу найти ничего такого, что вызывало бы интерес.

– Слышу, приятель. Прекрасно слышу тебя. Вот почему я появился сейчас, пока еще мое время не вышло. Впереди тебя ждет плаванье с попутным ветром. Но после всего, что ты пережил, попутный ветер может показаться сковывающим, странным, страшным и даже…

– О’кей, я понял, скучным, – прервал его я.

– Да? Почему – как ты считаешь?

Покачав головой, я ответил:

– Потому что чувствую растерянность, не зная, что делать дальше. Всю жизнь я с чем-то боролся, а теперь, когда все дается легко, я не знаю, что делать. Даже не уверен, что знаю, чего хочу. Похоже, раньше столько сил уходило на борьбу, что даже не было времени задуматься, чего же я хочу от этой жизни.

– АХХХ, да, продолжай.

– Пожалуй, то, чего я желал раньше, когда находился в борьбе, было больше бегством от обстоятельств, чем следованием тому, что мне радостно, – я замолчал на минуту, припоминая былое. – А теперь, оставив позади грусть и борьбу за выживание (например, работы, которые не любил и которые не помогали в моем жизненном поиске), я в растерянности и не знаю, чего хочу, – я снова глубоко задумался.

Согласитесь, довольно странно сидеть на веранде и выкладывать свои мысли какому-то психотерапевту-лепрекону. В то же время я понимал, что это должно закончиться написанием еще одной книги, чего я точно не хотел. Опять-таки, какое же это следование тому, что мне радостно?

Я взглянул на лепрекона, с чрезвычайно удовлетворенным видом сидевшего на стуле. Своим видом он излучал радость, отсутствие сожалений и невоплощенных желаний. Он был рад запахам в каждом вдохе. Добрый и вежливый и, в то же время, крепкий и сильный, несмотря на малый рост. Наверняка, он не был совершенен, и его жизнь не была лишена своих вызовов, но внешние обстоятельства, казалось, не влияли на его внутренний свет.

Я смотрел в него, как в открытую книгу. Было ясно видно, что он не замыкался в себе, а, наоборот, излучал свое сияние, свой опыт наружу. Можно было бы сказать, что его любовь, источник внутреннего сияния, создавала окружающий мир, или, другими словами, любовь формировала его восприятие мира. На мой взгляд, он довел до совершенства то, над чем я работал.

– Как думаешь, приятель, у кого я этому научился? – прервал он мои мысли, очевидно, услышав, о чем я думаю.

– Не понимаю, о чем ты, – покачал головой я.

– Да? Порой ты ведешь себя, как намокшая палка, пытающаяся удержаться на плаву! Ха-ха-ха!

– Что если я, действительно, хочу плавать?

– Тогда ты не был бы намокшим, ты родился бы сухой палкой.

– Возможно, я специально родился мокрым, чтобы выглядеть сухим стало испытанием.

– Прекрасно, но тогда почему, приятель, ты скулишь, как ненастроенная скрипка?

– Потому что я уже плыву, но не знаю, что делать дальше! Ты что, плохо слышишь?

Никак не разберусь, кто же я на самом деле: палка, что не держится на воде – или сумасшедший?

– Хм-м-м-м, пожалуй, сумасшедшая размокшая палка! – Он с удовольствием пошевелил пальцами.

Вставая с кресла, чтобы сделать себе сандвич, я пробормотал:

– Кто-то из нас двоих здесь явно сумасшедший, явно!