Текст книги "Айсберг"

Клайв Касслер
Айсберг
(Дирк Питт-2)

ПРОЛОГ

«Вызванный наркотиком сон перешел в ощущение полного отсутствия. Девушка начала отчаянно сопротивляться этому, стараясь прийти в сознание. Ее медленно открывшиеся глаза увидели туманный, как бы сквозь дымку проникавший свет, а ноздри заполнились отвратительным гнилостным запахом. Тело ее было обнажено, голая спина плотно прижата к желтой, влажной, покрытой чем-то липким стене. Все вокруг выглядело каким-то нереальным. Совершенно невероятным. Она пыталась внушить это себе и проснуться. Видимо, это какой-то жуткий ночной кошмар. Однако прежде чем она смогла справиться с чувством шевелившегося внутри панического страха, желтая слизь начала обволакивать ее беззащитное тело. Охваченная ужасом, она закричала – закричала как безумная, – эта мерзость начала медленно покрывать всю ее голую, покрытую испариной кожу. Ее глаза были готовы выскочить из орбит, она отчаянно сопротивлялась, но все было бесполезно – кисти ее рук и колени были крепко прикованы к покрытой какой-то грязью поверхности стены. Медленно, очень медленно жуткая слизь обволакивала ее грудь. Когда же невыразимый ужас застыл на ее губах, где-то в глубине утонувшей в полумраке комнаты раздался дребезжащий, скрипучий голос кого-то невидимого…»

– Извини, что отрываю, лейтенант, но долг обязывает.

Лейтенант Сэм Нэт захлопнул книгу.

– Будь я проклят, Рэпп, – это относилось к сидевшему рядом с ним в кабине мрачному человеку, – ты влезаешь каждый раз, когда я дохожу до самого интересного места,

Лейтенант Джеймс Рэпп кивнул в сторону книги, на обложке которой была изображена девушка, сражавшаяся с желтой слизью и побеждавшая, судя по виду ее высоко торчавших грудей.

– Как ты можешь читать эту дрянь?

– Дрянь? – Нэт скривился. – Мало того, что ты постоянно вмешиваешься в мою личную жизнь, ты еще вообразил себя моим личным литературным критиком.

В полном отчаянии он поднял свои большие руки.

– Почему мне всегда назначают вторым пилотом того, кто отказывается воспринимать современный образ жизни и утонченный вкус?

Нэт подошел к грубо сколоченной полке, находившейся сбоку от вешалки, и положил книгу. Несколько потрепанных журналов с обнаженными женскими телами в различных соблазнительных позах лежали на той же полке, свидетельствуя, что литературные вкусы Нэта были далеки от классических.

Нэт вздохнул, выпрямился в своем кресле и посмотрел сквозь ветровое стекло на море, расстилавшееся внизу.

Патрульный самолет службы береговой охраны Соединенных Штатов уже четыре часа двадцать минут находился в воздухе, совершая нудный ежедневный восьмичасовой полет с целью обнаружения и нанесения на карту айсбергов. Видимость в безоблачном небе была прекрасная, ветер едва касался поверхности моря – уникальные условия для Северной Атлантики в середине марта. Нэт и четыре члена экипажа пилотировали огромный четырехмоторный «Боинг», остальные шесть членов экипажа находились в грузовом отсеке, наблюдая за радарами и научными приборами. Нэт проверил часы, развернул самолет и направил его прямо по курсу, на Ньюфаундленд.

– Слишком много приходится делать по долгу службы. – Нэт расслабился и потянулся за книгой. – Слушай Рэпп, прояви немного инициативы. И не мешай мне читать, пока мы не прибудем в Сент-Джон.

– Попробую, – хмуро ответил Рэпп. – Если эта книжка такая интересная, может, ты одолжишь ее мне, когда закончишь?

Нэт зевнул.

– Извини. Я взял себе за правило никому не одалживать книги из моей личной библиотеки.

Внезапно в его наушниках раздался сигнал. Он взял микрофон.

– Слушаю, Хадли, что там у тебя?

Сзади, в слабо освещенном брюхе самолета, матрос первого класса Базз Хадли напряженно всматривался в радарную установку, которая отбрасывала на его лицо какой-то неземной зеленый отсвет.

– Сэр, я уловил что-то, трудно поддающееся определению. В восемнадцати милях отсюда. Курс три-четыре-семь.

Нэт включил микрофон.

– Давай, давай, Хадли. Что ты имеешь в виду под словами «трудно поддающееся определению»? Ты уловил айсберг? Или ты настроил свою установку на старый фильм «Дракула»?

– Может быть, он уловил твой роман о сексуальном терроре? – проворчал Рэпп.

Хадли заговорил снова:

– Судя по конфигурации и размерам – это айсберг. Но полученные мною сигналы гораздо сильнее, чем от простого льда.

– Ну хорошо, – вздохнул Нэт. – Давай посмотрим.

Он обернулся к Рэппу.

– Будь послушным мальчиком и выведи нас на курс три-четыре-семь.

Рэпп кивнул и, повернувшись к панели управления, стал уточнять изменение курса. Под усилившийся гул четырех моторов самолет плавно взял новый курс.

Нэт направил бинокль в сторону бесконечно синеющего водного пространства. Он отрегулировал фокус, стараясь, насколько позволяла вибрация самолета, крепче держать бинокль в руках. Вдруг что-то промелькнуло – белая точка на сверкающей сапфировой глади океана. По мере того как самолет приближался к объекту, айсберг стал медленно увеличиваться в окулярах бинокля. Нэт схватил микрофон.

– Что там у тебя, Слоун?

В экипаже патрульного самолета лейтенант Джонис Слоун возглавлял наблюдение за ледовой обстановкой. Через полуоткрытую дверь, разделявшую грузовой отсек и контрольную кабину, он уже наблюдал за айсбергом.

– Оторвавшийся кусок, великолепный экземпляр, – прозвучал в наушниках роботоподобный голос Слоуна. – Айсберг сложной структуры с плоской вершиной. Я полагаю – около двухсот футов высоты, весит, видимо, около миллиона тонн.

– Оторвавшийся кусок? – в голосе Нэта прозвучало удивление. – Великолепный экземпляр? Благодарю, Слоун, за высоконаучное описание. Сгораю от нетерпения посмотреть на него поближе.

Он повернулся к Рэппу.

– А на какой высоте мы находимся?

Рэпп устремил взгляд вверх.

– Одна тысяча футов. Высота, на которой мы были весь день сегодня, и вчера, и позавчера…

– Просто хотел проверить. Благодарю, – с важным видом перебил его Нэт. – Ты, Рэпп, никогда не узнаешь, как возрастает чувство моей безопасности под твоим чутким контролем.

Он надел старые защитные очки, сел поудобнее в кресле, чтобы противостоять порыву холодного воздуха, который ворвется в кабину, как только он откроет боковое окно.

– Сделай пару пролетов, чтобы рассмотреть его получше.

Через несколько секунд лицо Нэта превратилось в подобие измятой красной подушки. Ледяной воздух обжигал кожу, пока она не окоченела. Стиснув зубы, высунувшись из кабины, он неотрывно смотрел на айсберг.

Огромная масса льда, красиво проплывавшего под иллюминаторами кабины, напоминала корабль с полной оснасткой. Рэпп несколько сбавил скорость и, чуть повернув регулятор, направил самолет в крутой вираж. Он определил угол, глядя не на приборы, а следя через плечо Нэта за сверкающей горой льда. Он сделал три круга, ожидая, когда Нэт подаст ему знак выводить самолет из круга. Наконец Нэт втянул голову внутрь кабины и взял микрофон.

– Хадли, айсберг абсолютно чистый, как зад новорожденного ребенка.

– Там что-то есть внизу, лейтенант, – упорствовал Хадли. – Я получил прекрасное изображение на моем…

– По-моему, я заметил темный объект, командир, – перебил Слоун. – Внизу, вблизи ватерлинии, с западной стороны.

Нэт повернул к Рэппу.

– Снижайся до двухсот футов.

Рэппу потребовалось всего несколько секунд, чтобы выполнить приказ. Еще некоторое время он кружил над айсбергом, стараясь удержать самолет на скорости, едва превышавшей критическую отметку в двадцать миль в час.

– Ближе, – пробурчал Нэт. – Еще сотню футов.

– Почему бы нам просто не сесть на эту проклятую штуковину, – предложил Рэпп. Он был слишком занят, чтобы разглядывать айсберг. На его лице застыло сонное выражение. И только мелкие капельки пота на лбу выдавали то напряжение, с которым он выполнял свою рискованную работу. Синяя поверхность моря была так близко. Ему казалось, что стоит протянуть руку, и он коснется ее. Бока айсберга теперь возвышались над самолетом. Вершина айсберга полностью исчезла за рамой кабины. Напряжение все возрастало. «Одно неверное движение, – думал Нэт, – какое-нибудь воздушное завихрение, и край левого крыла зацепит за гребень волны, тогда огромный самолет, перевернувшись через крыло, моментально превратится в груду металла».

Теперь у Нэта появилась уверенность в том, что внутри айсберга что-то есть, что-то, находящееся между фантазией и реальностью. Постепенно оно стало материализовываться в нечто, поддающееся определению. Через несколько минут, показавшиеся Рэппу вечностью, Нэт втянул голову в кабину, закрыл боковое окно и взял микрофон.

– Слоун! Ты видел? – Слова звучали сдавленно и приглушенно, как будто Нэт говорил через подушку. Сначала Рэпп подумал, что так вышло, потому что Нэт зевнул, а губы замерзли на холоде, но потом он увидел лицо Нэта, застывшее не от мороза, а от внутреннего ужаса, ужас был и в темных глазах первого пилота.

– Видел. – Голос Слоуна дошел по внутренней связи, подобно механическому эхо. – Но, нет… Это невозможно.

– Да, – сказал Нэт. – Но все-таки там корабль, – призрак корабля, вмерзшего в лед.

Он повернулся к Рэппу, качая головой, как будто сам не мог поверить своим словам.

– Я не могу точно описать детали. Только общие очертания кормы, а может, носа корабля, – совершенно невозможно сказать с уверенностью.

Он снял защитные очки и поднял вверх большой палец – вот это да! Рэпп облегченно вздохнул и перевел самолет на другой курс, выдерживая надежный разрыв между самолетом и холодной Атлантикой.

– Извините, лейтенант, – в наушниках пробился голос Хадли. Он был поглощен изучением маленькой белой точки почти в самом центре радарной установки. – Может, небезынтересно вам будет – общая длина предмета в айсберге около ста двадцати пяти футов.

– Скорее всего это брошенный за непригодностью рыболовный траулер. – Нэт начал усиленно растирать щеки, испытывая боль по мере восстановления циркуляции крови.

– Может быть, связаться со штаб-квартирой округа в Нью-Йорке и вызвать поисковую партию? – спросил Рэпп.

Нэт отрицательно покачал головой.

– Нет необходимости торопиться с поисковым судном. Вполне очевидно, что в живых там никого не осталось. Мы сделаем подробный отчет по возвращении в Ньюфаундленд.

Возникла пауза. Затем раздался голос Слоуна:

– Сделайте еще один облет айсберга, командир. Я сброшу нашу метку на него, чтобы его потом можно было сразу узнать.

– Ты прав, Слоун. Выбрасывай метку по моему сигналу. – Нэт вновь повернулся к Рэппу. – Давай облетим вокруг высокой части айсберга на высоте триста футов.

Четырехмоторный «Боинг» совершал облет величественного айсберга, подобно птице-монстру Мезозойской эры, летающей в поисках своего гнезда. В дверях грузового отсека застыл, подняв руку, Слоун. По команде Нэта он вылил в пространство галлон красной жидкости. Метка становилась все меньше и меньше, превращаясь постепенно на поверхности айсберга в тонкую отметину. Взглянув назад, Слоун увидел обширную панораму моря, в центре которой медленно двигалась миллионотонная масса льда.

– Попал как раз в точку, – воскликнул Нэт. – Поисковая партия без труда определит этот айсберг.

Помрачнев, он стал всматриваться вниз, в то самое место, где был погребен неизвестный корабль.

– Интересно, узнаем ли мы когда-нибудь, что с ним случилось?

Рэпп задумался.

– Вряд ли можно пожелать себе более величественный саркофаг.

– Ну, это временно. Через две недели этот айсберг, дрейфуя, попадет в Гольфстрим, и льда, который от него останется, не хватит для охлаждения и шести банок пива.

В кабине воцарилась тишина, которую еще больше подчеркивал гул четырех моторов самолета. Все молчали, погрузившись в собственные мысли. Они могли только поражаться этому ледяному чуду, возвышавшемуся над морем, и строить предположения по поводу того, что заключено там, в ледяном плену.

Наконец Нэт откинулся в кресле и вновь стал прежним, невозмутимым.

– Я настаиваю на том, Рэпп, чтобы вы доставили нас домой раньше, чем мы умрем от жажды.

Рэпп повернул самолет и взял курс на Ньюфаундленд.

Когда патрульный самолет службы береговой охраны скрылся из виду и гул его моторов стих в холодном соленом воздухе, возвышавшийся башней айсберг продолжил свой дрейф в полнейшем штиле, что случалось уже не раз с тех пор, как, оторвавшись от ледника около года тому назад, он был вынесен в море у западного побережья Гренландии.

Неожиданно произошло слабое, но все-таки ощутимое движение на льду, как раз над ватерлинией айсберга. Две незаметные тени постепенно трансформировались в двух мужчин, которые поднялись на ноги и стали всматриваться в направлении удалявшегося самолета. Невооруженным глазом их нельзя было увидеть даже с расстояния в двадцать шагов: оба были одеты в белые маскировочные костюмы, полностью сливавшиеся с окружающим пространством.

Они долго стояли, напряженно вслушиваясь и выжидая. Когда же они почувствовали уверенность в том, что самолет не вернется, один из них опустился на колени и разбил лед, под которым находился радиопередатчик. Он вытащил десятифутовую телескопическую антенну, установил частоту и начал крутить ручку. Через некоторое время он услышал ответ – кто-то ждал сообщения на этой частоте.

Глава 1

Капитан второго ранга Ли Коски покрепче зажал трубку в зубах, засунул руки в перчатках в карманы подбитой мехом ветрозащитной куртки и поежился от сильного холода. Два месяца назад ему стукнул сорок один год. Восемнадцать лет он отдал Службе береговой охраны Соединенных Штатов. Коски был невысокого роста, и в тяжелой многослойной одежде он выглядел квадратным. Его голубые глаза всегда, независимо от настроения, напряженно смотрели из-под светлых лохматых волос. У него были манеры человека, уверенного в себе. Это обстоятельство часто выручало Коски при исполнении нелегких обязанностей командира новейшего суперкатера береговой охраны «Катаваба». Он стоял на капитанском мостике, широко расставив ноги, не давая себе труда повернуться к стоявшему рядом с ним высокому мужчине.

– Даже с помощью радара черта с два они найдут нас при такой погоде. – Голос командира был резким и пронзительным, как стужа в Атлантике. – Видимость не больше мили.

Лейтенант Эймос Доувер, помощник командира «Катавабы», подбросил окурок сигареты на десять футов вверх, с интересом наблюдая, как ветер подхватил белую трубочку и, протащив через мостик, бросил в бурлящие волны.

– А какая разница, если и найдут, – произнес он посиневшими на холодном ветру губами. Нас так швыряет, что пилоту вертолета, если он, конечно, не абсолютно тупой или смертельно пьяный человек, в голову не придет приблизиться к нам сзади. – Он кивнул на посадочную площадку «Катавабы», совершенно мокрую от рассыпавшихся фонтанов брызг.

– Они даже не успеют послать проклятье тем, кто уготовил им такую смерть, – мрачно бросил Коски.

– Но они не станут утверждать, что их не предупреждали. – Доувер не только был похож на медведя, но и голос его, казалось, исходил откуда-то изнутри. – Я связался с вертолетом сразу после его вылета из Сент-Джона, уведомил об обстановке на море и настойчиво рекомендовал отказаться от рандеву. Все, что я услышал от пилота в ответ, было вежливое «спасибо».

Началась изморось. Ветер силой в двадцать пять узлов хлестал дождем по всему кораблю. Вскоре все, кто нес вахту на палубе, облачились в непромокаемые робы. К счастью для «Катавабы» и ее команды, температура воздуха держалась на отметке 40 градусов по Фаренгейту, что на 8 градусов выше температуры замерзания, той самой точки, когда весь корабль моментально сковало бы ледяным панцирем.

Только Коски и Доувер надели робы, как из громкоговорителя на мостике послышалось сообщение:

– Капитан, мы поймали «птицу» и с помощью радара ведем ее.

Взяв ручной передатчик. Коски подтвердил получение информации. Затем он повернулся к Доуверу.

– Боюсь, что замышляется какая-то темная игра.

– Вы имеете в виду поспешность, с которой потребовали взять на борт пассажиров? – спросил Доувер.

– А вас это не насторожило?

– Даже очень. Мне также показалось странным, что приказ стоять в определенной точке и принять гражданский вертолет пришел непосредственно из штаба командующего, а не от нашего окружного начальства.

– Проклятое невнимание руководства, – процедил Коски. – Не удосужились даже передать, чего эти люди хотят. В одном, правда, можно быть уверенным – у них нет желания совершить развлекательный круиз на Таити.

Коски вдруг умолк и прислушался: до его слуха доносились тяжелые удары лопастей винта вертолета. Еще с полминуты вертолет был невидим из-за тяжелых облаков. Потом они увидели его одновременно. Вертолет летел с запада сквозь дождь и направлялся прямо на корабль. Это был двухместный гражданский вариант «Улиссес 0-55», машины, способной делать до двухсот пятидесяти миль в час.

– Он просто чокнутый, если попытается сесть, – сухо произнес Доувер.

Коски оставил его слова без внимания. Он схватился за передатчик:

– Передайте сигнал пилоту вертолета! Передайте, чтобы не пытался сесть. Волны – не меньше десяти футов! Передайте, я не хочу отвечать за его безумства.

Он подождал несколько секунд, не отрывая взгляда от вертолета.

– Ну?

Громкоговоритель протрещал в ответ:

– Пилот сказал, что он очень признателен вам, командир, за беспокойство. Со всем уважением к вам он просит иметь под рукой несколько человек, чтобы обеспечить правильное направление катера в тот момент, когда вертолет коснется дорожки.

– Ишь какой учтивый, шельмец, – проворчал Доувер. – Но я должен сказать, что это говорит в его пользу.

Выставив подбородок на полдюйма вперед, Коски, как клещами, сжал зубами свою трубку.

– Учтивый! Черт бы его побрал! Да этот учтивый идиот, скорее всего, переломает весь мой корабль! – Он передернул плечами, выражая свое возмущение, и снова схватил передатчик. – Вахтенному офицеру Торпу! Держите людей наготове, чтобы обеспечить безопасность этой «птички», когда она будет садиться. Но ради Бога, держите людей под прикрытием до самого момента посадки, и держите поблизости аварийную команду.

– В данный момент, – спокойно сказал Доувер, – я бы не поменялся местами с этими ребятами наверху даже за всех секс-бомб Голливуда.

– «Катаваба», – прикинул Коски, – не может стать против ветра, потому что колебания верхней части корабля нанесут вертолету удар такой силы, что он просто рассыплется. С другой стороны, если корабль поставить на траверс, будет слишком сильная бортовая качка; и вертолет не сможет сесть точно на дорожку.

Однако здравый смысл и опыт, наряду со знанием особенностей управления «Катавабой», позволили ему принять правильное решение.

– Мы сможем принять вертолет, встав по ветру и поперек волны. Сбавить скорость и поменять курс!

Доувер кивнул и исчез в рубке. Через несколько секунд он вернулся.

– Согласно приказу, корабль поставлен поперек волны и так твердо, как позволяет море.

Обменявшись рукопожатием. Коски и Доувер начали напряженно высматривать пробивавшийся сквозь туман желтый вертолет. Он летел по ветру над оставляемым кораблем следом. Под углом в тридцать градусов он приблизился к корме «Катавабы». И хотя ветер страшно трепал «Улиссес», пилоту каким-то невероятным способом удавалось удерживать его в нужном положении. Примерно в ста ярдах от кормы вертолет начал сбавлять скорость, пока не завис, словно колибри, над то вздымавшейся вверх, то падавшей вниз посадочной площадкой. Некоторое время, показавшееся Коски вечностью, вертолет удерживался на взятой высоте, пока пилот пытался определить высшую точку, на которую поднималась корма корабля, когда он оказывался на гребне волны. Наконец, когда посадочная площадка в очередной раз поднялась до своей высшей точки, пилот вырубил двигатель, и «Улиссес» аккуратно опустился на «Катавабу» всего за миг до того, как ее корма упала вниз перед накатом следующей волны.

Едва шасси коснулись посадочной площадки, как появились пять человек из команды катера и под шквальным ветром начали укреплять вертолет, чтобы его не снесло ветром за борт. Выключенный мотор вскоре затих, лопасти винта остановились, дверь кабины открылась. Защищая лицо от ветра, на палубу спустились два человека.

– Вот черт! – с восхищением пробормотал Доувер. – Он проделал все это так, как будто ему это ничего не стоило.

Коски нахмурился.

– Для них будет лучше, если у них удостоверения служащих самого высокого ранга, а их полномочия исходят от Службы береговой охраны в Вашингтоне.

Доувер улыбнулся.

– Может быть, это конгрессмены с инспекцией?

– Не похоже, – отрывисто бросил Коски.

– Проводить их в вашу каюту?

Коски покачал головой.

– Нет. Передайте им мои поздравления и пригласите их в офицерскую кают-компанию. – Он слегка усмехнулся. – Что касается меня… Единственное, что меня сейчас интересует, – это чашка горячего кофе.

Через пару минут командир корабля Коски сидел за столом в офицерской кают-компании, обхватив руками чашку с горячим черным кофе. Он выпил почти половину чашки, когда дверь отворилась и в кают-компанию вошел Доувер в сопровождении круглолицего человека в очках без оправы, с большой лысиной, окруженной растрепанными седыми волосами. Лицо его выражало добродушие, а в карих глазах затаилась улыбка. Коски принял его за несколько «тронутого» ученого. Незнакомец поймал взгляд командира корабля, подошел к его столу и протянул руку.

– Командир Коски? Ханневелл. Доктор Уилли Ханнерелл. Извините за причиненное беспокойство.

Коски встал и пожал Ханневеллу руку.

– Добро пожаловать на корабль, доктор. Пожалуйста, садитесь. Выпейте чашечку кофе.

– Кофе? Я его плохо переношу, – грустно сказал Ханневелл. – Но за каплю горячего какао я бы продал душу.

– Какао у нас есть, – ответил Коски. Он откинулся в кресле и громко произнес: – Брейди!

Из камбуза появился стюард, одетый в белый китель. Он был худой и высокий, судя по походке – техасец.

– Да, капитан. Что прикажете?

– Чашку какао для гостя и две чашки кофе для лейтенанта Доувера и… – Коски остановился и вопросительно посмотрел на Доувера. – Мне кажется, мы где-то потеряли пилота?

– Он будет через минуту. – На лице Доувера отразилась обеспокоенность, как будто он хотел от чего-то предостеречь Коски. – Хочет удостовериться, что вертолет надежно привязан.

Коски снова повернулся к стюарду.

– У тебя там все есть, Брейди? И принеси кофейник. Может быть, мы захотим еще.

Брейди понимающе кивнул и вернулся на камбуз.

– Это же настоящее счастье, – заметил Ханневелл, – оказаться вновь в надежных стенах, а не в вибрирующей кабине, когда между тобою и бушующей стихией практически ничего нет, кроме пластиковой перегородки, – от этого можно и поседеть.

Он провел рукой по волосам вокруг лысины и улыбнулся.

Коски поставил чашку на стол. На его лице не было улыбки.

– Сомневаюсь, доктор Ханневелл, что вы действительно представляли себе, насколько вы были близки к тому, чтобы совсем лишиться волос, как, впрочем, и головы. Полнейшее безрассудство со стороны вашего пилота лететь в такую погоду.

– Могу вас заверить, сэр, что этот полет был совершенно необходим. – Ханневелл произнес эти слова очень доброжелательно, видимо, так он обращался на лекциях к своим ученикам. – Вам, вашему экипажу, вашему судну выпал жребий выполнить жизненно важную задачу, и время сейчас играет главнейшую роль. Мы не можем позволить себе потерять хотя бы минуту.

Он вынул из внутреннего кармана бумаги и передал их через стол Коски.

– Прежде чем я объясню вам причины нашего появления здесь, я прошу вас дать команду немедленно взять курс на этот объект.

Коски взял бумаги, но читать их не стал.

– Извините, доктор Ханневелл, но я вовсе не обязан выполнять ваши указания. Согласно приказу, полученному мною из штаба командующего, я должен взять на борт двух пассажиров. О том, чтобы предоставить вам свободу действий или право определять дальнейший курс моего корабля, приказа не было.

– Вы просто не поняли.

Коски пристально посмотрел на Ханневелла поверх своей чашки кофе.

– Я бы сказал, доктор, что сегодня слишком много непонятного. Каковы ваши полномочия? Зачем вы здесь?

– Спокойнее, командир. Я не вражеский агент, заброшенный извне, чтобы подорвать ваш прекрасный корабль. По профессии я океанограф и работаю в Национальной военно-морской службе глубоководных исследований, иначе ее называют НСГИ.

– Нет возражений, – ровным тоном ответил Коски. – Однако один вопрос по-прежнему остается без ответа.

– Может, я смогу кое-что прояснить? – Новый голос прозвучал спокойно, но твердо, с некоторым оттенком властности.

Коски обернулся и увидел стоявшего в дверях высокого мужчину в синей лётной куртке военно-воздушных сил. Он был хорошо сложен, хотя и немного тяжеловат, лицо покрывал темный загар. Пронизывающий взгляд зеленых глаз не оставлял сомнений в том, что он не из тех, кого можно подчинить. Он смотрел на Коски с едва заметной снисходительной усмешкой.

– А-а. Вот и вы, – громко сказал Ханневелл. – Командир Коски, разрешите представить вам майора Дирка Питта, директора специальных программ НСГИ.

– Питт, – без эмоций откликнулся Коски и взглянул на Доувера.

Доувер в замешательстве пожал плечами.

– Вы случайно не тот Питт, который в прошлом году разрушил контрабандные планы глубоководных исследований в Греции?

– Ну, там было еще по меньшей мере человек десять, кто заслужил львиную долю похвал, – сказал Питт.

– Офицер военно-воздушного флота, участвующий в океанографических проектах, – вставил Доувер, – это несколько выходит за рамки вашей профессии. Не так ли, майор?

Легкие морщинки вокруг глаз Питта собрались в улыбку.

– Не больше, чем у тех офицеров военно-морского флота, что полетели на Луну.

– У вас веские аргументы, – заключил Коски.

Появился Брейди, поставил на стол кофе и какао и поднос с сэндвичами.

Коски почувствовал неуверенность. Ученый известной правительственной службы – ничего хорошего в этом нет. Офицер, служащий не по специальности, имеющий репутацию человека, бросающегося во всякие рискованные предприятия, – еще хуже. Но совсем никуда не годится то, что они собрались вместе и указывают ему, что делать и куда направляться.

– Как я вам уже сказал, командир, – бесстрастно произнес Ханневелл, – мы должны попасть в точку, которую я указал, как можно скорее.

– Нет, – сказал Коски. – Сожалею, если мое поведение кажется вам чистым упрямством, но, согласитесь, отказывая вам в ваших требованиях, я остаюсь в рамках своих полномочий. Как командир корабля, я подчиняюсь только приказам, исходящим либо из штаба окружной службы береговой охраны в Нью-Йорке, либо из штаба командующего в Вашингтоне.

Он сделал паузу, чтобы налить себе еще кофе.

– Я получил приказ взять на борт двух пассажиров – и ничего больше. Я подчинился. Теперь я возвращаюсь на свой первоначальный патрульный маршрут.

Питт оценивающе посмотрел на Коски, как бы проверяя его на прочность. Неожиданно он поднялся, тихо подошел к двери, ведущей в камбуз, и заглянул внутрь. Брейди высыпал из мешка в огромный котел картошку. Также осторожно Питт обследовал коридор, ведущий в кают-компанию. Он заметил, что трюк его сработал, – Коски и Доувер обменялись непонимающими взглядами. Наконец, как бы удовлетворенный тем, что их никто не подслушивает, Питт вернулся к столу и сел. Наклонившись к двум офицерам службы береговой охраны, он снизил голос до шепота:

– Хорошо, джентльмены, дело вот в чем. Пункт, указанный вам доктором Ханневеллом, это примерное место расположения чрезвычайно важного айсберга.

Коски слегка покраснел, но ему удалось сохранить спокойное выражение лица.

– Можно вас спросить, а что именно называете вы «чрезвычайно важным айсбергом»?

Питт выдержал эффектную паузу.

– Это айсберг, внутри которого замурованы останки корабля. Если быть точным – это русский траулер, напичканный новейшей и самой сложной электронной техникой, какую когда-либо разрабатывали русские. Я уже не говорю о кодах и программе слежения за всем западным полушарием.

Коски даже не моргнул глазом. Не отрывая взгляда от Питта, он достал кисет и стал спокойно набивать трубку.

– Шесть месяцев тому назад, – продолжал Питт, – русский траулер под названием «Новгород», находясь в нескольких милях от берегов Гренландии, вел наблюдение за ракетной базой Военно-воздушных сил США, расположенной на острове Диско. Аэрофотосъемка показала, что на «Новгороде» были собраны все известные виды улавливающих электронных антенн и кое-что еще. Русские вели себя очень осторожно: ни траулер, ни экипаж, состоящий из тридцати пяти высококвалифицированных специалистов, в числе которых были женщины, ни разу не нарушили границы территориальных вод Гренландии. Траулер стал обычным объектом для наших летчиков, которые использовали его в качестве контрольного пункта в плохую погоду. Большинство русских кораблей-шпионов заменяли через каждые тринадцать дней, однако этот находился на занятых им позициях около трех месяцев. В Департаменте морской разведки уже начали испытывать беспокойство в связи с его столь длительной задержкой. И вдруг в одно штормовое утро «Новгород» исчез. Это случилось почти за три недели до появления его сменщика. Этот разрыв во времени удивил – раньше русские никогда не заменяли корабль-шпион до прибытия на его место другого.

Питт сделал паузу, чтобы погасить сигарету.

– Для «Новгорода» были только два пути возвращения в Россию. Один – через Балтийское море, другой – через Баренцево море. Но и англичане, и норвежцы заверили нас, что «Новгород» не проходил ни тем, ни другим путем. Короче, где-то между Гренландией и побережьем Европы «Новгород» исчез, вместе с аппаратурой, которой был напичкан.

Коски поставил чашку на стол и сосредоточенно рассматривал ее дно.

– Мне кажется довольно странным, что служба безопасности береговой охраны не была об этом уведомлена. Я совершенно точно знаю, что мы не получали никакого сообщения об исчезнувшем русском траулере.

– Это показалось несколько странным и в Вашингтоне. Почему русским нужно держать в секрете исчезновение «Новгорода»? Напрашивается единственный логический ответ – они не хотят, чтобы западные страны обнаружили след их самого совершенного корабля-шпиона.

Губы Коски скривились в саркастической усмешке.

– Вы хотите, чтобы я купился на советский корабль-шпион, замурованный в айсберге? Послушайте, майор, я давно не читаю волшебных сказок.

Питт заметил усмешку Коски.

– Пусть все останется так, как есть. Один из ваших патрульных самолетов обнаружил в айсберге на 47° 36’ северной широты и 43° 17’ западной долготы внешние очертания корабля, похожего на траулер.

– Действительно, – холодно произнес Коски, – К этому месту ближе всего находится «Катаваба». Но почему приказ осмотреть это место не пришел прямо от окружного начальства, из Нью-Йорка?