Текст книги "Выбор богов"

– А когда ты умрешь, – спросил Красное Облако, – кто будет этим заниматься?

– Не знаю, – ответил Джейсон.

– Джейсон, я часто думал кое о чем, но никогда не спрашивал. Можно спросить сейчас?

– Конечно. Все, что хочешь.

– Почему ты ни разу не отправлялся к звездам?

– Возможно, потому, что не могу.

– Но ты никогда и не пытался. Никогда по-настоящему не хотел.

– Да, люди покидали Землю один за другим, – сказал Джейсон, – пока не остались только мы с Мартой. Нам казалось: кто-то должен остаться, быть чем-то вроде якоря для остальных. Поддерживать в очаге огонь, встречать тех, кто захочет вернуться.

– Конечно, они возвращаются, и вы их встречаете.

– Некоторые нас навещают, – сказал Джейсон. – Не все. Мой брат Джон покинул нас одним из первых. Он не возвращался ни разу, и мы о нем ничего не слыхали. Я часто задаюсь вопросом, где он. Если он еще жив.

– Ты говоришь об ответственности, о необходимости остаться. Однако, Джейсон, дело не только в этом.

– Конечно, хотя раньше это было очень важно, важнее, чем сейчас. Джон и я были старшими. Моя сестра Дженис моложе нас. Мы по-прежнему иногда с ней видимся, и Марта часто с ней разговаривает. Если бы Джон остался, возможно, отправились бы мы с Мартой. Способность покидать свой дом, похоже, врожденная. Я допускаю, что человек обладал ею задолго до того, как начал использовать. Чтобы она развилась, необходимо было время, и его дала нам удлинившаяся жизнь. Возможно, она развилась бы и раньше, не будь мы столь озабочены и столь сбиты с толку нашей технологией. Быть может, где-то мы свернули не туда, восприняли неверные ценности и позволили, чтобы наша забота о развитии технологии подменила нашу скрытую цель. Наши способности не могли пробиться в сознание сквозь толстые пласты машин, смет, калькуляций и тому подобного. Но когда мы говорим о новых способностях, имеем в виду не только путешествие к звездам. Твой народ к звездам не летает. Возможно, вы в них не нуждаетесь; зато вы стали частью окружающей природы, слившись с ней в единое целое.

– Но если в тебе сохранилось желание путешествовать, почему ты сидишь дома? Ты мог бы позволить себе недолгое отсутствие. Роботы поддерживали бы огонь в очаге, встречали бы тех, кто захочет вернуться.

Джейсон отрицательно качнул головой:

– Теперь уже слишком поздно. С годами я все больше влюбляюсь в этот дом и эти земли. Я чувствую себя их частью. Без них – и без Земли – я пропаду. Просто не смогу жить без них. Но у меня дурные манеры, – прервал себя Джейсон. – Мне следовало давно спросить, как поживает миссис Облако.

– Счастлива. Блаженствует, распоряжаясь в новом лагере.

– А твои сыновья и праправнуки?

– Из правнуков с нами остались немногие, – ответил Красное Облако. – Сыновья и внуки живут в других племенах. Порой мы получаем от них весточки. А Бегущего Лося, моего прапраправнука, с год назад задрал гризли. Нам сообщил гонец. Все прочие благополучно здравствуют.

– Я скорблю, – сказал Джейсон. – Бегущим Лосем можно было гордиться.

Красное Облако благодарно склонил голову.

– Миссис Джейсон, как я понимаю, находится в добром здравии.

Джейсон кивнул:

– Она проводит много времени в беседах с остальными. Ей это прекрасно удается, гораздо лучше, чем мне. Телепатия как будто ее вторая натура, и каждый вечер у нее ворох новостей. Нас теперь много. Понятия не имею, сколько именно; Марта скажет вернее. Она все помнит, всех родственников, кто на ком женился, кто… и так далее. Нас несколько тысяч, не меньше.

– Ты как-то давно говорил, что в космосе были обнаружены разумные существа, не похожие на нас. За то время, что нас не было…

– Ты прав, – сказал Джейсон. – Все они на нас не похожи. С некоторыми мы вступили в контакт. Одни дружелюбны, другие не очень, третьи к нам равнодушны. Большинство настолько нам чужды, что мурашки бегут по телу. А есть инопланетные путешественники, которые, бывает, посещают Землю.

– И это все? Никакого взаимодействия…

– Нет, не все, – ответил Джейсон. – Появилось нечто весьма и весьма тревожное. Буквально дуновение, хотя оно встревожило нас чрезвычайно. Словно прилетевший с ветром дурной запашок. Откуда-то из центра…

– Из центра чего, Джейсон?

– Центра Галактики. Из ядра. Какой-то разум. Мы смутно его почуяли, и этого достаточно…

– Враждебный?

– Нет, не враждебный. Холодный. Рассудочный, слишком рассудочный. Хладный и равнодушный. Аналитический. Черт, я не могу тебе объяснить. Это вообще объяснить невозможно. Как если бы земляной червь смог почуять человеческий разум. Но разница между ним и нами больше, чем между человеком и земляным червем.

– Вас это напугало?

– Напугало? Пожалуй. Расстроило. Встревожило. Одно утешение – нас, возможно, не замечают.

– Тогда зачем волноваться?

– Мы не слишком волнуемся. Дело в другом. Просто ощущаешь себя нечистым, зная, что в нашей галактике рядом с тобой существует такое. Как если бы наткнулся на яму, полную концентрированного зла.

– Однако это не зло.

– Видимо, нет. Я не знаю, что это. И никто не знает. Мы всего лишь уловили запах…

– Ты сам его обнаружил?

– Нет. Другие. Двое из тех, со звезд.

– Скорее всего, беспокоиться незачем, просто надо держаться от него подальше. Однако интересно – не имеет ли оно отношения к исчезновению людей? Хотя непохоже. Ты, Джейсон, так и не знаешь, почему люди покинули Землю?

– Понятия не имею, – честно признал Джейсон.

– Ты говорил об инопланетянах, которые объявляются у нас…

– Да, – сказал Джейсон, – их немного, то есть о немногих мы знаем. В прошлом веке было два или три. Но раньше их вроде бы не было вовсе. Они стали появляться только после исчезновения людей. Хотя, возможно, они бывали на Земле и прежде, но их никто не видел, а если и видели, то не признавали за инопланетян. Может быть, их не видели, потому что не хотели. Мы бы чувствовали себя неуютно в присутствии чего-то, совершенно не познаваемого, и потому широким жестом перечеркнули всех.

– Возможно, так оно и было, – согласился Красное Облако. – Или прежде их было гораздо меньше. Наша беспокойная планета была переполнена разумом, который порой наводил ужас. Быть может, он был подобен тому разуму в центре галактики, о котором ты говришь. Инопланетный путешественник не стал бы останавливаться здесь, искать покоя и отдыха. В те дни покой тут был неведом.

– Ты прав, – сказал Джейсон. – Теперь мы это знаем, но не тогда. Мы двигались вперед, мы развивались…

– Я полагаю, ты разговаривал с кем-нибудь из путешественников.

– С двумя или тремя. Однажды я преодолел пятьсот миль, чтобы поговорить с одним из них, но он исчез прежде, чем я туда добрался. Известие о нем принес робот. Я не столь искусен в галактической телепатии, но могу беседовать с инопланетянами, во всяком случае, с некоторыми. Многие из них не воспринимают звуковые волны в качестве средства связи, а человек, со своей стороны, не воспринимает сигналы или психические волны, которые используют они. А иной раз говорить просто не о чем, никаких общих тем.

– Я пришел поговорить об инопланетных путешественниках, – сказал Красное Облако. – Я бы пришел в любом случае, в первый же день, если бы смог. Но я хотел тебе рассказать об одном из них. Его нашел Маленький Волк в Ущелье Кошачьей Берлоги и прибежал ко мне. Я отправился взглянуть.

Вот оно что, подумал Джейсон. Эта осторожная, вежливая беседа вокруг той единственной вещи, ради которой Красное Облако явился сюда. Разговор по старинке, не спеша, соблюдая племенной этикет, сохраняя достоинство.

– Ты пытался с ним поговорить?

– Нет, – ответил Гораций Красное Облако. – Я умею разговаривать с цветами и реками, и они отвечают мне, но инопланетянин… я не знаю, с чего начать.

– Хорошо, – сказал Джейсон, – я схожу и посмотрю, что у него на уме. Если смогу с ним общаться. Ты знаешь, каким образом он прибыл?

– Видимо, телепортировался. Там никаких признаков корабля.

– Обычно они так и делают, – произнес Джейсон. – Как и мы. Машина – громоздкая и обременительная штука. В скитании среди звезд нет ничего нового, хотя поначалу мы считали иначе. Мы воображали, будто сделали удивительное открытие, когда стали развивать и использовать парапсихологические способности. У нас, технологической расы, на многое не хватало времени, а заговори кто-нибудь о такой телепортации, над ним бы попросту посмеялись.

– Никто из нас не путешествовал среди звезд, – сказал Красное Облако. – Я не уверен, что у нас вообще есть эта способность. Мы так заняты миром, в котором живем, и его тайнами. Но теперь…

– Я думаю, вы обладаете определенными свойствами, – сказал Джейсон, – и используете их для благих целей. Вы знаете окружающий мир и связаны с ним естественно и неразрывно. Для этого, несомненно, требуется некий психический инстинкт. Пусть это не столь романтично, как скитание от звезды до звезды, зато требует большего понимания.

– Благодарю тебя за доброту, – ответил Красное Облако. – Возможно, в твоих словах есть доля правды. У меня есть красивая и очень глупенькая далекая-далекая праправнучка, которой исполнилось девятнадцать лет. Может, ты ее помнишь – Вечерняя Звезда.

– Ну конечно помню, – обрадованно сказал Джейсон. – Когда ты покидал лагерь или был очень занят, она меня развлекала. Мы ходили на прогулки, и она показывала мне птиц, и цветы, и другие лесные чудеса и всю дорогу очаровательно щебетала.

– Она по-прежнему очаровательно щебечет, однако меня это беспокоит. Сдается мне, она обладает какими-то способностями вроде тех, что имеет ваш клан…

– Ты имеешь в виду путешествие к звездам?

Красное Облако поморщился:

– Я не уверен. Нет, вряд ли. Что-то иное. Я в ней ощущаю некую странность. Она обладает такой жаждой знаний, какой я никогда не встречал в своем народе. Не желание познать свой мир, хотя это тоже есть, но стремление за его пределы. Узнать все, что когда-либо происходило, все, о чем люди размышляли. Она прочла все книги, что у нас есть, а их у нас совсем мало…

Джейсон обвел рукой комнату.

– Вот книги, – сказал он. – Если она захочет прийти и прочесть… В подвалах есть еще, от пола до потолка. Может брать какие угодно, но мне бы не хотелось, чтобы она уносила их из дома. Потерянную книгу не заменишь.

– Я пришел к тебе с этой просьбой, – сказал Красное Облако. – К тому и вел разговор. Спасибо за предложение.

– Отрадно, что нашелся человек, который хочет их прочесть. Уверяю тебя, для меня это честь.

– Полагаю, – проговорил Красное Облако, – нам тоже следовало позаботиться о книгах, но теперь уже поздно. Насколько я понимаю, большинство книг погибли от времени. Их погубили грызуны и сырость. А наши люди не решаются отправляться на поиски. Мы не любим древние города. Они такие старые и замшелые и полны призраков – призраков прошлого, о котором мы по сю пору не желаем вспоминать. У нас есть несколько книг, и мы их бережно храним. И отдаем долг чести прошлому, обучая читать наших детей. Однако для большинства это неприятная обязанность. Но не для Вечерней Звезды; она стремится читать.

– Не захочет ли Вечерняя Звезда, – спросил Джейсон, – прийти сюда и пожить с нами? Присутствие молодой девушки оживило бы дом, а я готов помогать ей советом в выборе книг.

– Я передам ей, – сказал Красное Облако. – Она будет очень рада. Ты, конечно, знаешь, она называет тебя дядя Джейсон.

– Нет, я не знал, – ответил Джейсон. – Я польщен.

Двое мужчин помолчали в тишине библиотеки. Часы на стене громко отсчитывали секунды.

Красное Облако пошевелился:

– Джейсон, ты следил за временем. За тем, сколько прошло лет. У тебя даже есть часы. Мы не имеем часов и не вели счет. Не обременяли себя понапрасну. Мы встречали каждый день и проживали его сполна. Мы живем не днями, а временами года. А времена года мы не считали.

– Где-то, – сказал Джейсон, – я мог потерять день или два или день-другой добавить – точно не скажу. Но счет мы вели. Прошло пять тысяч лет. Физически я в том возрасте моего деда, когда он стал вести записи. После этого он прожил почти три тысячи лет. Если я последую его примеру, я проживу полных восемь тысяч. Это кажется невозможным, и даже не совсем прилично человеку жить на свете восемь тысяч лет.

– Однажды, – сказал Красное Облако, – мы, может быть, узнаем, куда исчезли люди и почему мы так долго живем.

– Возможно, хотя я не надеюсь. Я вот о чем подумал, Гораций…

– Да?

– Я мог бы собрать партию роботов и послать их, чтобы они расчистили для вас поля. Они слоняются тут без дела. Я, правда, знаю, как вы относитесь к роботам…

– Нет. Большое спасибо. Мы примем кукурузу, и муку, и все остальное, но на помощь роботов не согласимся.

– Что, в сущности, вы имеете против них? Вы им не доверяете? Они не будут вам докучать. Они просто расчистят поля и уйдут.

– Рядом с ними мы чувствуем себя неловко, – сказал Красное Облако. – Они не вписываются в наш уклад. Напоминают, что с нами случилось, когда пришли белые люди. Мы полностью порвали с прошлым, сохранив лишь несколько вещей. Простые металлические инструменты, плуг, хозяйственную предусмотрительность – мы больше не живем, сегодня пируя, а завтра голодая, как бывало до появления белого человека. Мы вернулись к прежней жизни в лесах и в прериях. Мы стали жить, полагаясь только на самих себя; так должно быть и впредь.

– Кажется, я понимаю.

– Я не уверен, что мы и в прошлом доверяли роботам, – продолжал Красное Облако. – Не до конца. Те, что работают на ваших полях, они, может, и ничего. Однако дикие… Я говорил тебе, что теперь их много выше по течению реки, на месте какого-то старого города…

– Да, я помню. Миннеаполис. Вы их видели много-много лет назад. Они что-то строили.

– Они и сейчас трудятся, – сказал Красное Облако. – Мы это видели издалека, когда спускались по реке. Они там кишмя кишат и что-то строят и строят. Огромное здание, хотя на здание оно не похоже. Роботы не стали бы возводить жилой дом, верно?

– Вряд ли. Во всяком случае, для себя. Непогода им не страшна – они сделаны из сверхпрочного сплава. Он не ржавеет, не изнашивается, выдерживает практически все. Непогоду, холод, жару, дождь… им все это нипочем.

– Мы там не задерживались, – продолжал Красное Облако. – И держались подальше. Смотрели в бинокль, однако увидели не много. Чувствовали себя неуютно; я бы сказал, испугались. И быстренько убрались подобру-поздорову. Вряд ли там что-то на самом деле нам угрожало, но рисковать мы не стали.

Глава 4

Вечерняя Звезда шла сквозь осеннее утро и разговаривала с друзьями, которых встречала на пути. Будь осторожен, кролик, когда щиплешь клевер: рыжая лисица вырыла себе нору прямо за холмом. А ты что стрекочешь, пушистый хвостик, и топаешь на меня лапкой? Мимо проходит твой друг. Ты обобрала все орехи с тех больших деревьев возле ущелья, прежде чем я успела до них добраться. Радуйся, потому что ты счастливейшая из белок: у тебя есть глубокое дупло в старом дубе, и там будет уютно и тепло, когда придет зима, и у тебя повсюду припрятана еда. Цыпка моя, тебе сейчас не время. Почему ты уже здесь, на чертополохе? Тебе еще рано. Ты бы должна прилететь, когда в воздухе закружатся снежные хлопья. Ты опередила своих собратьев; тебе будет без них одиноко. Или ты, как и я, радуешься последним золотым дням?

Девушка шла сквозь утреннее солнце, а вокруг золотилось и пламенело разноцветное великолепие редколесья. Она видела металлически блестящий золотарник, небесно-голубые астры. Она ступала по траве, когда-то сочной и зеленой, а теперь побуревшей и скользкой. Она опустилась на колени и провела рукой по зелено-алым пятнам лишайника на древнем сером валуне, и сердце у нее пело, ибо она была частью всего этого – да, даже частью лишайника, даже частью валуна.

Она взобралась на вершину гряды, и теперь внизу лежал густой лес, покрывавший холмы по берегам реки. Здесь начиналось ущелье, и она двинулась вниз. В одном месте из земли бил родничок, и девушка шла по ущелью, а рядом, прячась в камнях, бежал и пел ручеек. Ей вспомнился тот, другой день.

Тогда было лето, холмы покрывала зеленая пена листвы, и на деревьях пели птицы. Она крепко прижала к груди амулет и опять услышала слова, что сказало ей дерево. Это, конечно, очень дурно, женщина не должна заключать соглашение с деревом. И ладно бы с березой, или тополем, или каким-нибудь иным деревом, поменьше, более женственным. Но с ней говорил старый белый дуб – дерево охотника. Дуб стоял впереди, старый, в наростах, сучковатый, могучий; несмотря на всю свою толщину и мощь, он казался припавшим к земле, словно приготовился к бою. Листья его побурели и начали сохнуть, но еще не опали. Дуб кутался в свой воинственный плащ, хотя деревья вокруг уже стояли совсем обнаженные.

Девушка спустилась к нему по склону и отыскала в могучем стволе дупло, древесина вокруг которого гнила и отслаивалась. Привстав на цыпочки, она увидела в тайнике амулет, положенный туда много лет назад, – маленькая куколка из стержня кукурузного початка, одетая в шерстяные лоскутки. Амулет потемнел от воды, которая просачивалась в дупло, однако сохранил свою форму.

Вечерняя Звезда положила в дупло новое приношение, аккуратно поместив его рядом с первым.

– Дедушка Дуб, – сказала она, почтительно опустив глаза, – я уходила, но не забывала о тебе. И долгой ночью, и ярким днем я тебя помнила. Сейчас я вернулась сказать, что могу снова уйти, хотя теперь это будет иначе. Но я никогда не покину этот мир насовсем, потому что слишком сильно его люблю. И я всегда буду тянуться к тебе, и ты будешь знать, когда я протяну к тебе руки. А я буду знать, что на этой земле есть тот, кому я могу довериться и на кого могу положиться. Я тебе искренне благодарна, Дедушка Дуб, за силу, что ты мне даешь, и за твое понимание.

Она смолкла и подождала ответа, но его не последовало. Дерево не заговорило с ней, как в тот, первый, раз.

– Я не ведаю, куда пойду, – продолжала она, – и отправлюсь ли вообще, но я пришла тебе об этом сказать. Чтобы разделить с тобой чувство, которое не могу разделить ни с кем другим.

Она опять помолчала в ожидании ответа. И не дождалась слов, но ей показалось, что могучий дуб встрепенулся, словно пробуждаясь ото сна, и будто огромные руки простерлись над ее головой и нечто – благословение? – снизошло на нее с ветвей дерева.

Она медленно, шаг за шагом, попятилась, не поднимая глаз, затем повернулась и бросилась бежать прочь, вверх по склону, и душа ее полнилась тем чувством неведомого, что изошло от старого дуба.

Девушка споткнулась о корень, петлей торчавший из земли, упала руками на огромный ствол поваленного дерева, приподнялась и уселась на него, огляделась. Старого дуба отсюда уже было не видать – его заслоняли другие деревья.

Вокруг тихо, ничто не шелохнется в подлеске, и птиц не видно. Весной и летом их было здесь множество, но сейчас они либо улетели на юг, либо где-то собирались в стаи перед отлетом. Внизу, на реке, стаи уток ссорились и шумели на заводях, а заросли тростника кишели черными дроздами, которые то и дело свистящей тучей взмывали в небо. Но отсюда птицы улетели, и в лесу стояла торжественная тишина с легким привкусом одиночества.

Что Вечерняя Звезда сказала дереву? То ли сказала, что хотела? Да и знает ли она сама все, что нужно ей знать? Иногда ей казалось, что она собирается в какое-то другое место, – так ли это? В ней жило чувство смутного беспокойства, ожидания, покалывающее ощущение, что вот-вот произойдет нечто чрезвычайно важное, неизвестное, даже пугающее. Нынешний, знакомый, привычный ее мир был полон друзей – и друзьями были не только люди: маленькие пташки в лесах и кустарниках, застенчивые цветы, прячущиеся в укромных лесных уголках, стройные деревья, тянущиеся к небу, а еще ветер, и солнце, и дождь.

Она тихонько похлопала ладонью гниющий ствол, словно и он был ее другом, и заметила, что вереск и другие растения прильнули к нему, оберегая и защищая, пряча от чужих глаз в час унижения и беды.

Девушка поднялась и медленно двинулась дальше, вверх по склону. Она оставила амулет, а дерево в ответ не заговорило. Но что-то сделало с нею, и все было хорошо.

Она достигла гребня холма, начала спускаться, направляясь к лагерю, и вдруг почувствовала, что рядом есть кто-то еще. Девушка быстро обернулась – он стоял тут, в одной набедренной повязке, и его бронзовый крепкий торс блестел под лучами солнца, а рядом лежали вещи, и к ним был прислонен лук. На груди его висел бинокль, наполовину скрывавший ожерелье из медвежьих когтей.

– Я вторгся на твою землю? – проговорил он вежливо.

– Земля ничья, – ответила девушка.

Ожерелье ее зачаровало, она не сводила с него глаз.

Он дотронулся до ожерелья.

– Тщеславие.

– Ты убил огромного белого медведя, – проговорила она. – И не одного.

– Один коготь – один медведь, – сказал он. – По когтю от каждого.

У нее захватило дух.

– У тебя сильный амулет.

Он провел рукой по луку.

– У меня лук. Верные стрелы с кремневым наконечником. Кремень лучше всего, лучше него только чистая сталь, а где теперь найдешь хорошую сталь?

– Ты пришел с запада, – сказала она, зная, что огромные белые медведи водятся только там. Год назад один из них задрал ее родственника, Бегущего Лося.

Он кивнул.

– Далеко с запада. Оттуда, где большая вода. С океана.

– Ты долго шел?

– Не знаю. Я был в пути много лун.

– Ты считаешь лунами. Ты принадлежишь к моему народу?

– Нет, не думаю. У меня белая кожа, потемнела она от солнца. Я встречался с твоими сородичами, они охотились на буйволов. Это были первые люди, не считая моего народа. Других я не видел. Я не знал, что есть еще люди. Прежде я встречал только роботов.

Она сделала презрительный жест.

– Мы не знаемся с роботами.

– Я так и понял.

– Куда ты направляешься? Дальше на восток прерия кончается. Там только лес, а за ним еще один океан. Я видела карты.

Он указал на дом, стоящий на вершине огромного мыса:

– Может быть, туда. Люди в прериях говорили мне о большом доме из камня, где живут люди. Я видел много домов из камня, но в них никто не жил. А здесь живут?

– Двое.

– И только?

– Остальные, – сказала она, – отправились к звездам.

– Об этом они тоже говорили, – сказал он, – и я удивлялся. Не мог поверить. Кто же захочет отправиться к звездам?

– Люди находят другие миры и живут там.

– Звезды – всего лишь яркие огоньки, что светятся в небе.

– Это другие солнца, – сказала она. – Ты не читал книг?

Он покачал головой:

– Однажды я видел… Мне сказали, что это книга. Сказали, что, если знать способ, она может говорить. Но человек, который мне ее показывал, забыл эту хитрость.

– Ты не умеешь читать?

– Чтение и есть та хитрость? При помощи которой книга заговорит?

– Да, – сказала она. – Там есть маленькие значки. Читаешь, и все.

– У тебя есть книга? – спросил он.

– Большой ящик книг. Я их все прочла. Но там, – указала она на дом, – есть комнаты, полные книг. Мой прапрадед сегодня спросит, можно ли мне их прочесть.

– Странно, – сказал он. – Ты читаешь книги. Я убиваю медведей. Книга мне не нравится. Мне сказали, что книга может говорить, но при помощи древнего колдовства, и поэтому лучше оставить ее в покое.

– Это неверно, – сказала она. – Ты странный человек.

– Я пришел издалека, – ответил он, словно это все объясняло. – Через высокие горы, через бурные реки, через такие места, где один песок и слишком много солнца.

– Зачем ты так далеко шел?

– Что-то внутри мне шептало: «Иди и ищи». Оно не сказало, что именно. Просто идти и искать. Я чувствую, как меня что-то гонит. Когда люди в прериях рассказали об этом огромном доме из камня, я подумал: может быть, именно это я и ищу.

– Ты идешь туда?

– Да, конечно, – сказал он.

– И если ты ищешь этот самый дом, ты там и останешься?

– Возможно. Не знаю. То, что гонит меня вперед, подскажет. Чуть раньше я думал, что отыскал то, что мне нужно найти. Но огромный дуб изменился. Ты так сделала.

Она вспыхнула от гнева.

– Ты подглядывал за мной.

– Я не хотел подглядывать, – сказал он. – Я поднимался по склону и увидел тебя возле дерева. Я спрятался, чтобы ты меня не заметила. Я подумал: ты не захочешь, чтобы кто-нибудь знал. Поэтому тихо ушел, чтобы ты не узнала.

– Однако ты мне рассказываешь.

– Да, рассказываю. Дуб изменился. Это было удивительно.

– Как ты узнал, что дуб изменился?

Он наморщил лоб.

– Не знаю. Как и тот медведь. Которого моя стрела не убила, а он упал мертвый. Я этого не понимаю. Мне странно.

– Скажи, как изменился дуб?

Он покачал головой:

– Я только почувствовал, что он стал другой.

– Не надо было подглядывать.

– Мне стыдно. Я не буду об этом рассказывать.

– Спасибо, – сказала она и повернулась, чтобы идти дальше.

– Можно мне пройти с тобой немного?

– Я иду в эту сторону, – ответила она. – Ты идешь к дому.

– До свидания, – сказал он.

Девушка направилась вниз по склону. Когда она оглянулась, пришелец так и стоял на прежнем месте. Ожерелье из медвежьих когтей блестело на солнце.