Текст книги "Древние германцы"

Гл. 12. Но лишь только германцы увидели римскую конницу (в числе 5 тысяч человек), они тотчас же бросились на нее, хотя у них было не более 800 всадников, так как те, что отправились за Мозу для добывания провианта, еще не вернулись; римляне совершенно не ожидали такого нападения, так как только что ушли от Цезаря послы германцев, сами просившие о перемирии как раз на этот день. Поэтому германцы быстрым натиском смяли ряды римлян. Когда же римляне оправились, германцы по своему обычаю спешились и, подкалывая снизу лошадей римлян, многих всадников сбросили на землю. Остальные обратились в бегство; преследуемые неприятелем, они пришли в такой ужас, что остановились только в виду своего войска. Римская конница потеряла в этой битве 74 человека…

Гл. 13. [В следующей главе Цезарь рассказывает, как он убедился в необходимости при первой же возможности дать германцам решительное сражение и как сами германцы облегчили ему выполнение этого решения.] На утро следующего же дня они явились к нему в лагерь, чтобы продолжать свою вероломную и лицемерную игру. Их пришло очень много, между прочим все вожди и старейшины. [Они старались выпросить прощение за произведенное накануне нападение и добиться продолжения перемирия. Но Цезарь арестовал их и вывел все свое войско из лагеря.]

Гл. 14. Пройдя быстро расстояние в 8 тысяч шагов2121
  Около 12 километров.


[Закрыть], отделявшее их от неприятельского лагеря, римляне напали на германцев, прежде чем те успели понять, что происходит. Пораженные внезапным ужасом и от быстроты появления римлян, и от отсутствия своей собственной [конницы], они не имели даже времени ни обдумать свое положение, ни взяться за оружие; в смятении они не знали, что лучше – вывести свое войско из лагеря, чтобы напасть на неприятеля, или защищать лагерь, или же искать спасения в бегстве. Кто успел наскоро схватить оружие, некоторое время сопротивлялись римлянам и завязали сражение между повозками и походным багажом. А вся остальная масса – дети и женщины, ибо они покинули родину и перешли через Рейн со всеми своими [чадами и домочадцами], – бросилась бежать врассыпную. Для их преследования Цезарь послал конницу.

Гл. 15. Слыша за своей спиной крики и видя, как избивают их близких, германцы побросали оружие и военные значки и пустились вон из лагеря. Прибежавши к месту слияния Мозы и Рейна, они увидели, что дальнейшее бегство было безнадежно. Очень большое число их было перебито, а остальные бросились в реку и там погибли; их доконали страх, утомление и сила течения. Не потеряв [убитыми] ни одного человека и с небольшим числом раненых римляне вернулись в лагерь из похода, внушавшего им такой страх. Всех германцев было 430 тысяч; тем из них, которые были задержаны в римском лагере, Цезарь позволил уйти, но так как они боялись, что галлы, земли которых они опустошили, предадут их мучительной смерти, то они сами просили у Цезаря разрешения остаться…

Гл. 16. Кончивши войну с германцами [узипетами и тенктерами], Цезарь решил, что ему по многим соображениям следует совершить переход через Рейн. Самым главным из этих соображений было то, что следует заставить германцев, которые с такой легкостью решились явиться в Галлию, опасаться за свою собственную страну, показавши им, что и римское войско может и не боится переходить Рейн. Кроме того, конница узипетов и тенктеров, отправившаяся, как было уже выше упомянуто2222
  См. Гл. 9 кн. IV.


[Закрыть], по ту сторону Мозы за добычей и хлебным провиантом, не успела принять участия в сражении [своих соплеменников] с римлянами, а после их разгрома перешла через Рейн и укрылась у сугамбров, с которыми она и соединилась. Цезарь послал к ним гонцов с требованием выдать ему тех людей, которые напали на Галлию и на него. Сугамбры на это отвечали: «Рейном кончается римское государство. И если Цезарь считает, что несправедливо, чтобы германцы самовольно переходили через Рейн, зачем же он требует, чтобы что‐нибудь за Рейном подчинялось его приказанию или власти?» В то же время убии – единственный из зарейнских народов, который прислал к Цезарю послов, вступил с ним в дружбу и дал заложников, – настоятельно просили его защитить их от свевов, которые тяжко угнетают их, а если государственные дела мешают ему сделать это самому, то по крайней мере переправить свое войско через Рейн. И этого было бы, по их мнению, достаточно, для того чтобы помочь им в настоящем и обнадежить их на будущие времена. Ибо после изгнания Ариовиста и после этого последнего сражения [с узипетами и тенктерами] слава его войска так велика даже у самых отдаленных германских племен, что убии могли бы считать себя в безопасности благодаря авторитету и дружбе римского народа. При этом убии предлагали очень много лодок для переправы войска.

Гл. 17. Ввиду всего этого Цезарь решил перейти через Рейн, Но он считал недостаточно надежным и в то же время не соответствующим достоинству своему и римского народа переправляться через Рейн в лодках. И хотя было очень трудно построить мост через эту реку вследствие ее ширины, глубины и быстроты течения, он все‐таки решил попытаться сделать это, в случае же неудачи – совсем отказаться от мысли о переходе его войска через Рейн…

Гл. 18. Через десять дней после начала доставки строительного материала мост был готов, и переправа совершилась. Оставивши сильное прикрытие у обоих концов моста, Цезарь с остальным войском отправился в страну сугамбров. К нему стали являться депутации от многих племен просить мира и дружбы. Он принимал их благосклонно и всем им приказывал привести заложников. Что же касается сугамбров, то, как только Цезарь начал строить мост, они по совету тех узипетов и тенктеров, которые у них находились, стали готовиться к бегству. Они и ушли из своей страны, захвативши с собой все свое добро, и укрылись в пустынных местах и лесах.

Гл. 19. Цезарь задержался в их стране всего на несколько дней, сжег все деревни и хутора и сжал хлеб. [После этого] он отправился в область убиев; когда он предложил им свою помощь в случае нападения на них свевов, то узнал от убиев следующее: как только свевы разузнали через своих лазутчиков, что строится мост, они тотчас же созвали по своему обычаю народное собрание и разослали во все стороны гонцов с приказанием [всем членам племени] выселиться из городов, спрятать детей, жен и все свое добро в лесах, а всем способным носить оружие собраться в одном месте; место это было намечено приблизительно в середине округов, которые были заняты свевами. Здесь они решили дожидаться прихода римлян и дать им решительное сражение. Узнавши об этом, Цезарь решил, что он выполнил все, ради чего перешел Рейн, а именно: заронил страх в германцах, наказал сугамбров, освободил убиев от угрозы со стороны свевов и, следовательно, в течение восемнадцати дней пребывания за Рейном достаточно послужил славе и выгоде римлян. Поэтому он разрушил сооруженный им мост через Рейн2323
  Вопреки данному самим Цезарем объяснению причиной его возвращения в Галлию было, очевидно, нежелание затевать новую войну в малознакомой стране.


[Закрыть] и вернулся в Галлию.

Книга VI

Гл. 9. [Усмирив восстание некоторых галльских племен,] Цезарь решил по двум причинам перейти Рейн2424
  То есть перейти Рейн во второй раз.


[Закрыть]: во‐первых, потому, что зарейнские германцы послали свои отряды на помощь треверам против Цезаря, и, во‐вторых, потому, что хотел помешать найти у них убежище [вождю эбуронов] Амбиоригу. Согласно этому решению, Цезарь начал постройку моста через Рейн немного выше того места, где он переправлял свои войска через реку в прошлый раз. Известным и испытанным способом при большом усердии солдат работа была закончена в несколько дней. Цезарь оставил сильное прикрытие у моста в области треверов, чтобы они внезапно не подняли восстания, а остальные войска – пехоту и конницу – переправил [на правый берег]. Убии, которые уже раньше дали заложников и вполне покорились Цезарю, отправили к нему послов, чтобы очистить себя от всяких подозрений: послы уверяли Цезаря, что убии не посылали помощи треверам и что они не нарушали верности; они просили пощадить их, чтобы, вследствие ненависти Цезаря к германцам вообще, им, невинным, не пришлось понести наказание вместо виновных; если Цезарь хочет получить от них еще заложников, то они обещают дать их. Расследовавши это дело, Цезарь узнал, что помощь посылали свевы. Он признал объяснения убиев удовлетворительными и стал собирать сведения о путях и подступах к свевам.

Гл. 10. Через несколько дней он узнал через убиев, что свевы собрали все свои войска в одно место и разослали всем подвластным им племенам распоряжение прислать вспомогательные отряды, пешие и конные. Узнавши об этом, Цезарь принял меры для обеспечения своего войска продовольствием, выбрал подходящее место для устройства лагеря и приказал убиям увести в безопасное место их мелкий скот и транспортировать все имущество с полей в города. Цезарь надеялся, что [свевы, как] варвары и люди неопытные, вследствие недостатка съестных припасов падут духом и ему удастся поставить их в положение, неблагоприятное для сражения. Он поручил убиям также возможно чаще посылать к свевам разведчиков, чтобы узнавать, что у них происходит. Убии исполнили приказание Цезаря и по прошествии нескольких дней донесли, что по получении более точных сведений о римском войске все свевы вместе со всеми своими и союзными войсками, какие им только удалось набрать, отступили внутрь своей страны до самых крайних ее пределов; там находится бесконечно большой лес, который называется Баценским; он простирается далеко в глубь страны и, являясь как бы природной стеной, защищает херусков от свевов, а свевов от херусков и препятствует их набегам друг на друга и взаимным обидам; у начала этого леса свевы и решили дожидаться прихода римлян.

Гл. 11. Теперь, после того как мы дошли [в нашем изложении] до этого пункта2525
  То есть до предстоявшего сражения со свевами.


[Закрыть], не будет неуместным дать понятие о быте [обитателей] Галлии и Германии и о том, чем отличаются друг от друга эти [два] народа…2626
  Цезарь недаром подчеркивает здесь тот факт, что кельты и германцы – разные народы; ясное осознание этого факта явилось результатом его собственных завоеваний. До этого античная этнографическая литература черпала свои сведения о кельтах и германцах главным образом из 23‐й и 30‐й книг утерянного исторического труда греческого естествоиспытателя, историка и философа Посидония (135 – 51 годы до н. э.); этот труд, излагавший в 52 книгах события с 144 по 86 год до н. э. и составлявший прямое продолжение «Истории» Полибия, был окончен Посидонием около 80 года до н. э. и известен нам лишь в виде фрагментов в непосредственной передаче Страбона, Атенея (греческого писателя III века) и в изложении, через ряд посредников, у Л. А. Флора (автора «Римской истории» на латинском языке, написанной в 117 – 138 годах) и Диона Кассия (между 150 и 164 – 230‐е годы).
  Посидоний, никогда не посещавший Германии и собиравший данные о германцах из Массалии (нынешний Марсель), имел точные сведения лишь о сильно кельтизированных левобережных германцах и вообще о прирейнских германских племенах. Поэтому он рассматривал кельтов и германцев как два народа, хотя и различных, но весьма близких друг к другу, и даже противопоставлял кимвров кельтам и германцам, взятым вместе. Против такого сближения кельтов и германцев и протестует Цезарь, воочию убедившийся в наличии кардинальной разницы между ними, с констатирования которой он и начинает свой второй германский экскурс (ср. начало Гл. 21 кн. VI).


[Закрыть]

Гл. 21. [Быт] германцев сильно отличается от этого образа жизни2727
  То есть от образа жизни галлов, описанного Цезарем в главах 12 – 20 книги VI (в так называемом кельтском экскурсе).


[Закрыть]. Ибо у них нет друидов, руководящих обрядами богослужения, и они не особенно усердствуют в жертвоприношениях. В качестве богов они почитают лишь солнце, огонь и луну, то есть только те [силы природы], которые они видят [собственными глазами] и в благоприятном влиянии которых имеют возможность воочию убедиться; об остальных богах они даже не слышали2828
  Тацит иначе характеризует религию и культ германцев (ср. «Германия», Гл. 2, 3, 7, 9, 10, 39).


[Закрыть]. Вся их жизнь проходит в охоте и военных занятиях: с раннего детства они [закаляются], приучаясь к тяготам их сурового образа жизни. Те, кто дольше всего остаются девственными, заслуживают наибольшую похвалу среди своих [соплеменников]: они полагают, что это увеличивает рост и укрепляет силы. А уж иметь половые сношения с женщинами до достижения двадцатилетнего возраста они считают одним из самых позорных дел; [в этой сфере отношений] у них ничего нельзя скрыть, ибо они совместно купаются в реках и носят одежду из звериных шкур или из небольших кусков оленьей кожи, оставляющих обнаженной значительную часть тела.

Гл. 22. Они не особенно усердно занимаются земледелием и питаются главным образом молоком, сыром и мясом. И никто из них не имеет точно отмеренного земельного участка или владений в частной собственности; но должностные лица и старейшины ежегодно отводят родам и группам живущих вместе родственников2929
  Некоторые комментаторы и исследователи переводят выражение «qui tum una coierunt» не: «живущие вместе», а «сходящиеся для этой цели вместе» (то есть для наделения землею).


[Закрыть], где и сколько они найдут нужным земли, а через год принуждают их перейти на другое место. [Германцы] приводят многочисленные основания [для объяснения] такого порядка: [по их словам,] он не дает им прельститься оседлым образом жизни и променять войну на земледельческую работу; благодаря ему никто не стремится к расширению своих владений, более могущественные не сгоняют [с земли] более слабых, и никто не посвящает слишком много забот постройке жилищ для защиты от холода и зноя; [наконец, этот порядок] препятствует возникновению жадности до денег, из‐за которой происходят партийные распри и раздоры, и [помогает] поддерживать спокойствие в простом народе ощущением имущественного равенства его с самыми могущественными людьми.

Гл. 23. Величайшей славой пользуется у них то племя, которое, разорив ряд соседних областей, окружает себя как можно более обширными пустырями. [Германцы] считают отличительным признаком доблести [данного племени] то обстоятельство, что изгнанные из своих владений соседи его отступают и никто не осмеливается поселиться вблизи этого племени; вместе с тем оно может считать себя [благодаря этому] в большей безопасности на будущее время и не бояться внезапных неприятельских вторжений. Когда племя ведет наступательную или оборонительную войну, то избираются должностные лица, несущие обязанности военачальников и имеющие право распоряжаться жизнью и смертью. В мирное время у племени нет общего правительства; старейшины отдельных областей и округов творят там суд и улаживают споры. Разбойничьи набеги, если только они ведутся вне территории данного племени, не считаются позором; [германцы] выставляют на вид их необходимость как упражнения для юношества и как средства против праздности. И вот, когда кто‐либо из первых лиц в племени заявляет в народном собрании о своем намерении предводительствовать [в военном предприятии] и призывает тех, кто хочет следовать за ним, изъявить свою готовность к этому, тогда подымаются те, кто одобряет и предприятие, и вождя, и, приветствуемые собравшимися, обещают ему свою помощь; те из обещавших, которые не последовали [за вождем], считаются беглецами и изменниками и лишаются впоследствии всякого доверия. Оскорбить гостя [германцы] считают грехом; по какой бы причине ни явились к ним [гости], они защищают их от обиды, считают их личность как бы священной и неприкосновенной, предоставляют в их распоряжение свой дом и разделяют с ними свою пищу.

Гл. 24. Некогда было время, когда галлы превосходили германцев доблестью, по собственному почину затевали войны с ними и вследствие густоты населения и недостатка земель выводили колонии за Рейн. В результате вольки-тектосаги заняли и заселили плодороднейшие области Германии, расположенные вокруг Герцинского леса, который, как я вижу, был известен Эратосфену и некоторым другим греческим писателям понаслышке… Но так как германцы и сейчас пребывают в той же нужде и бедности и ведут такой же суровый образ жизни, что и раньше, питаются и одеваются по‐прежнему, а галлам близость провинции3030
  То есть Трансальпийской Галлии, которую часто называли просто «провинцией».


[Закрыть] и знакомство с заморскими изделиями дали возможность жить более широко, то они постепенно привыкли к [военному] превосходству [германцев] и, потерпев поражения в многочисленных сражениях с ними, уже и сами не думают меряться доблестью с германцами.

Гл. 25. Герцинский лес, о котором мы выше упоминали, имеет в ширину шесть дней пути, если идти налегке; другим способом определить его размеры нельзя, так как германцы не имеют мер длины для определения расстояний. Начинается этот лес в стране гельветов, неметов и рауриков, идет прямо вдоль берега Данубия и доходит до границ даков и анартиев; здесь он поворачивает налево в разных направлениях от реки, и так как он очень велик, то подходит к границам территорий многих племен. И нет никого из этой части Германии, кто мог бы сказать, что он дошел до [восточного] конца этого леса, хотя бы и шел в течение шестидесяти дней, или что он узнал, откуда лес начинается.

Известно, что в этом лесу водится много пород диких зверей, которые в других местах не встречаются; из них вот какие особенно отличаются от других и заслуживают того, чтобы о них сохранилась память.

Гл. 26. Есть [среди них] бык, видом похожий на оленя, у которого посредине лба между ушами выступает один рог, более прямой и высокий, чем [все] известные нам рога: от его верхушки широко расходятся ветви, подобно пальцам от ладони. И у самца, и у самки одинаковый вид, одинаковая форма и величина рогов.

Гл. 27. Есть также такие [животные], которые называются лосями; видом своим и пестротой меха они похожи на косуль, но только немного превосходят их величиной; [кроме того,] рога у них притуплены, а голени без лодыжек и не расчленены. Для отдыха они не ложатся, а если, поваленные по какому‐нибудь случаю, они упадут, то уж не могут подняться. Ложе им заменяет дерево: они прислоняются к нему, лишь немного наклонившись, и таким образом отдыхают. И когда охотники заметят по следам, куда они удаляются на отдых, то на этом месте они подкапывают у всех деревьев корни или надрубают ствол, но так, чтобы дерево сохраняло вид стоящего [нетронутым]. И когда они по своему обыкновению прислонятся к этим шатким деревьям, то тяжестью своей повалят их, а вместе с ними и сами упадут.

Гл. 28. Третий вид [животных] это те, которые называются зубрами. Они по своим размерам немного меньше слонов, а по наружному виду, строению и окраске похожи на быков. Они отличаются большой силой и быстротой: увидевши какого‐нибудь человека или животное, они не дают пощады никому. [Германцы] усердно их ловят при помощи ям и убивают. Этому особенно предаются юноши, упражняясь в такой охоте. И тот, кто убьет много зубров, публично показавши в виде доказательства их рога, заслуживает большую похвалу. Привыкнуть к человеку и сделаться домашними зубры не могут, даже если их берут маленькими. Рога их по величине и виду своему во многом отличаются от рогов наших быков; их тщательно собирают, отделывают по краям серебром и пользуются ими как чашами на самых роскошных пирах3131
  О кубках из рогов зубра см. также у Плиния («Естественная история», XI, 326).


[Закрыть].

Гл. 29. Узнав от разведчиков из племени убиев, что свевы отступили в свои леса, Цезарь решил не идти дальше. Он опасался недостатка в продовольствии ввиду того, что все германцы, как мы выше показали, весьма мало усердствуют в земледельческом труде. Но чтобы вследствие его возвращения не исчез страх у варваров и чтобы задерживать присылаемую ими помощь, он, переправивши свое войско, разрушил часть моста на протяжении двухсот футов на том конце его, который выходит к берегу убиев; кроме того, на другом краю моста он воздвиг четырехэтажную башню и поместил в ней для охраны моста гарнизон из двенадцати когорт; все это место он сильно укрепил…

Гл. 35. [В предыдущих главах Цезарь изображает следующий эпизод.

Одно из левобережных племен, эбуроны, вождем которых был Амбиориг, напали на римский отряд. Тогда Цезарь двинулся со своим войском в сторону эбуронов, но Амбиоригу удалось спастись бегством. Соседние с эбуронами германские племена, сегны и кондрузы, послали к Цезарю послов с уверениями, что они ничем не помогали эбуронам и Амбиоригу. Убедившись из расспросов пленных в справедливости их слов, Цезарь потребовал от сегнов и кондрузов выдачи ему бежавших в их страну эбуронов. Затем Цезарь сложил весь войсковой багаж в римском лагере Адуатуке, для охраны которого оставил один легион, прибавивши к нему еще 200 всадников. Остальное войско он разделил на три части, по 3 легиона в каждой; одну из них послал к морскому берегу по соседству с областью менапиев, другую отправил опустошать территорию, примыкающую к области адуатуков, а сам с третьим отрядом пустился в погоню за Амбиоригом, обещая вернуться на седьмой день. Перед этим он разослал ко всем соседним с областью эбуронов племенам гонцов с приказом грабить и опустошать ее.] Приближался седьмой день, в который Цезарь обещал вернуться в лагерь. За это время весть о приглашении всех соседних племен опустошать и грабить страну эбуронов дошла и до зарейнских германцев; живущие ближе других к Рейну сугамбры, те самые, у которых, как мы рассказывали, когда‐то укрылись бежавшие от римлян тенктеры и узипеты, собрали 2 тысячи всадников и на кораблях и лодках переправились через Рейн в 30 тысячах шагах3232
  45 километров.


[Закрыть] ниже того места, на котором Цезарь построил свои [второй] мост и где он оставил гарнизон. Явившись прежде всего в ближайшую от них область эбуронов, они захватили многих из рассеявшихся по всей стране беглецов, а также очень много мелкого скота, до которого так жадны варвары3333
  Ср. также Тацит, «Германия», Гл. 5.


[Закрыть]. Привлекаемые добычей, они шли все дальше и дальше: ни болота, ни леса не могли задержать этих людей, родившихся и выросших среди войн и грабежей.

Они расспрашивали пленных, где находится Цезарь, и узнали от них, что он далеко и все его войско ушло. При этом один из пленников сказал: «Стоит ли вам гнаться за такой жалкой и ничтожной добычей, когда вы можете быть очень счастливы? В [каких‐нибудь] три часа вы можете добраться до Адуатуки, где собраны все богатства римского войска; а гарнизон там так мал, что не может даже занять весь вал, окружающий лагерь, и никто из них не смеет выйти из укрепления». Соблазняемые этой надеждой, германцы [сугамбры] спрятали в укромных местах всю захваченную ими до сих пор добычу и направились в Адуатуку, причем проводником их был тот самый пленник, от которого они получили эти сведения.

[В главе 36 Цезарь рассказывает, что начальник оставленного в римском лагере гарнизона Квинт Туллий Цицерон сначала твердо выполнял его распоряжение никого не выпускать из лагеря. Но потом он решил послать на фуражировку пять когорт. Хотя поля, с которых предполагалось взять хлеб, находились недалеко от лагеря и были отделены от него только холмом, тем не менее сугамбры решили воспользоваться уходом части войск из лагеря даже на небольшое расстояние.]

Гл. 37. Как раз в это время и при этих обстоятельствах к лагерю подскакали сугамбры и тотчас же, не останавливаясь, попытались ворваться в него через задние ворота. Скрытые находившимся возле этой стороны лагеря лесом, германцы стали видны только тогда, когда так близко подошли к лагерю, что расположившиеся под лагерным валом торговцы не успели даже спрятаться в лагерь…

Гл. 41. Германцы, видя, что римляне утвердились под защитой лагерных укреплений, потеряли надежду захватить лагерь; тогда они взяли ту добычу, которая была ими спрятана в лесах, и отступили за Рейн.