Текст книги "Королевский двор в Англии XV–XVII веков"

Вплоть до конца XIII в. вся система королевских финансов сохраняла куриальный характер. По мере образования Казначейства значительная часть ее патримониальной инфраструктуры обособляется и унифицируется, составляя основу для формирования публичных финансов короны. Камеральная администрация продолжает контролировать, помимо личных расходов короля, домениальные[58]58
  Wolffe B. The Crown Lands, 1461–1536. London, 1970. P. 54–96.


[Закрыть] и связанные с так называемыми прерогативными правами верховной власти денежные поступления. Не исчезают также известные со времен нормандских королей «замковые» депозитарии, хранившие персональные «сбережения» монархов. Управляемые обычно личными казначеями-кассирами такие депозитарии составляли наиболее подвижную часть в механизме финансового сопровождения различных «приватных» потребностей и начинаний государя. Сохраняющаяся на протяжение XIV–XV вв. система частных королевских финансов не только способствовала сохранению известной свободы верховной власти в условиях ужесточения парламентских методов вотирования налогов, но и во многом определяла содержание одной из составляющих приходящихся на следующее столетие камеральных реформ[59]59
  Dietz F. English Government Finance, 1485–1558: In 2 vols. London, 1964. Vol. I. P 101–113; Vol. II. P. 222–223.


[Закрыть].

Регулярно увеличивавшийся в первой половине XV в. объем прямых финансовых операций, связанных с обслуживанием королевского двора, привел к их централизации и образованию так называемого вестминстерского депозитария. Уже к середине этого столетия казначей Королевской палаты, продолжая формально совмещать свою основную должность с обязанностями хранителя королевского кошелька, передает функции обеспечения личных потребностей короля йомену мантии[60]60
  Судя по всему, объем финансовых полномочий, принадлежавших йомену мантии, был достаточно велик уже в последнее десятилетие правления Генриха VI. Иначе трудно объяснить, как Уильям Гримбсби, занимавший этот пост более 15 лет, стал в последние годы своей жизни сначала камеральным казначеем, а затем и вторым лицом в самом Казначействе: и тот и другой пост требовали серьезных навыков практической работы (A Collection of Ordinances and Regulations… P. 18).


[Закрыть].

В таком частичном разделении двух расходных статей камерального бюджета пока еще не было намека на предстоящее обособление Личной палаты, но тенденция к известному разобщению камеральных казначеев и самого монарха уже намечалась. Если Эдуард IV все еще рассматривал палатных казначеев в качестве основной отвечающей за его личные расходы инстанции, именно при их непосредственной помощи осуществляя необходимые перемещения «депозитных» средств для текущего использования, то Ричард III уже всецело уповал на помощь йомена мантии в мобилизации своих денежных запасов. При этом установившаяся в свое время субординация, подчинявшая все общие камеральные финансовые службы Казначейству, а личных казначеев главе соответствующего палатного ведомства, сохранялась – нарушались лишь необходимые в финансовых операциях короны многочисленные формальности.

Пренебрежение тонкостями необходимой процедуры лишь в большей мере дистанцировало верховную власть и придворного казначея, оставляя саму структуру королевских финансов неизменной. Только в условиях институционального отделения Личной палаты от прочих ведомств нарушаемая формальность приобретала черты более серьезного системного сдвига, определяя соответствующее позиционирование финансовых органов короны. В таких условиях финансовая служба Личной палаты монарха могла противопоставляться или же уподобляться другим финансовым инстанциям, контролировавшим доходную и расходную составляющие всей «экономики» королевского двора. Независимо от форм возникающего на этой почве противоборства грум/джентльмен мантии неизбежно обретал определенные связанные с этой сферой полномочия и нередко становился финансовым экспертом короля.

Механизмы такого противоборства пока еще недостаточно известны, но ранние Тюдоры, судя по всему, предпочитали вариант административного укрепления обособленной Личной палаты. В таком случае ее вновь образуемые службы выстраивались по аналогии и, следовательно, уподоблялись иным финансовым инстанциям двора[61]61
  Об этом более подробно см.: Starkey D. Court and Government//Revolution Reassessed. Revisions in the History of Tudor Government and Administration/Ed. by C. Coleman, D. Starkey. Oxford, 1986. P. 29–59.


[Закрыть]. Такие предпочтения могли определять структурное перераспределение и частичную автономизацию уже известных полномочий[62]62
  Так, Генрих VII ограничился изъятием поступлений от прерогативных прав короны, восстановив тем самым известный водораздел между домениальными и всеми прочими доходами монарха. При Генрихе VIII, напротив, финансовая деятельность Королевской палаты настолько истощилась (реформа Комптона), что потребовалась срочная реформа (Норриз). – См.: Starkey D. Intimacy and Innovation… P. 83–87.


[Закрыть] и лишь затем – усовершенствование уже существовавших к тому времени альтернативных органов финансового управления и контроля. Вариант перераспределения – так называемая «реформа Комптона» – не дала результата, поскольку нарушила желательную в таких случаях субординацию финансовых служб и характерную для Тюдоров тенденцию к централизации основных доходов короны. Вариант усовершенствования – «реформа Норриза»[63]63
  HLP. Vol. IV. Pt. I. P. 2002.


[Закрыть], мобилизуя финансовый потенциал свободных от камеральной опеки королевских депозитариев, способствовала их последующей деавтономизации[64]64
  The Privy Purse Expenses of King Henry VIII / Ed. by N. Nicolas. London, 1827.


[Закрыть]. Это означало, что контролируемые личными казначеями «депозиты» английских государей не только встраивались в существовавшую к тому времени систему королевских финансов, но и становились важнейшим источником ее внутреннего кредитования. Сохранявшаяся при этом автономия платежных средств Личной палаты не исключала их последующей централизации[65]65
  Elton G. The Tudor Constitution. Cambridge, 1960. P. 142–143. – O сохранении тенденции при «малых» Тюдорах см.: Hoak D. The History of Tudor Court: the King’s Coffers and the King’s Purse, 1542–1553 // The Journal of British Studies. 1987. Vol. 26. N 2. P. 208–231.


[Закрыть].

Финансовому усилению Личной палаты во многом сопутствовали административные преобразования, связанные главным образом с центральным делопроизводством[66]66
  Elton G. The Tudor Revolution in Government. Cambridge, 1953. P. 56–59.


[Закрыть]. Известно, что уже во второй половине XV в. с развитием практики использования королевской печатки (signet), заменившей многочисленные к тому времени малые печати, основным «рабочим» местом королевского секретаря становится Личная палата монарха. Начиная с Эдуарда IV английские государи весьма неохотно носили ее, как требовал того обычай, на указательном пальце и предпочитали держать ее среди прочих драгоценностей в специально отведенном для этого сундуке. Как правило, ключ от небольшого ларца, в котором в бархатном мешочке лежал сам перстень с эмблемой монарха, хранился сначала у йомена, а затем и у грума мантии. Судя по всему, именно он извлекал печатку из ларца и передавал ее секретарю, а тот с согласия короля скреплял ею необходимые документы[67]67
  Otway-Ruthven J.The King’s Secretary and the Signet Office in the Fifteenth Century. Cambridge, 1939. P. 39.


[Закрыть].

Уже в начале XVI в. подобная практика санкционирования государственных бумаг вытесняется использованием личной подписи монарха (sign manual)[68]68
  Starkey D. Court and Government… P. 46–48.


[Закрыть]. Первоначально в новых условиях секретарь по-прежнему отвечал за их подготовку и сам, возможно, при помощи клерков доставлял их в Личную палату, переправляя затем подлежащие скреплению Большой королевской печатью бумаги обратно в Канцелярию. При этом грум мантии не только сортировал доставленные документы, но и в определенной последовательности подносил их на подпись монарху.

Значительный рост объемов официального делопроизводства при Генрихе VIII способствовал перераспределению полномочий между секретарем и грумом мантии. Из-за известной неприязни короля к «бумажной работе»[69]69
  HLP. Vol. III. Pt. II. P. 1399.


[Закрыть] значительная часть государственных документов стала визироваться без его непосредственного участия. Для этого был учрежден пост специального клерка палаты, который, владея навыками каллиграфии, воспроизводил на официальных бумагах образцы подписи монарха, которые хранил на отдельных листах грум мантии. При этом отбор соответствующих бумаг и предназначавшихся для них вариантов подписи осуществлялся совместно секретарем и грумом. При Кромвеле такие клише были заменены факсимильной печатью (dry stamp). Оставшаяся на хранении у грума мантии, она оперативно использовалась одним из двух деливших должностные обязанности секретаря клерком (chef de chamber)[70]70
  HLP. Vol. IX. P. 905.


[Закрыть]. Тот не только визировал ею предназначавшиеся для этого бумаги, но и вносил подтверждающую такое действие краткую запись в учрежденный для этих целей регистр Личной палаты (docket book)[71]71
  Ibid. Vol. XI. P. 227; Vol. XII. Pt. I. P. 1315; Vol. XIII. Pt. I. P. 332; Vol. XIV. Pt. II. P. 201.


[Закрыть]. Наличие такой записи считалось необходимым условием для их передачи в Канцелярию и, следовательно, являлось обязательной формальностью для инициирования любого центрального делопроизводства.

Развитие различных форм внутрикамерального администрирования в системе центрального управления не только мобилизовало оставшийся нерастраченным потенциал придворных «матричных» институтов, но и свидетельствовало о сохранении патримониальных основ верховной власти и о известных недостатках ее публично-правовых проявлений[72]72
  Впервые такие наблюдения были сделаны на французском материале (Хачатурян Н. А. Сословно-представительная монархия во Франции XIII–XV веков. М., 1989. С. 169–181), а затем вписаны в более широкий историко-культурный контекст (Она же. Власть и общество… С. 8–14, 169–178).


[Закрыть]. Солидарные механизмы использования внутрикамеральных методов администрирования, как правило, могли переплетаться с ограничивающими и персонифицирующими их инструментальную базу стратегиями. При этом реанимировались характерные для куриальной стадии развития королевского двора варианты прямого делегирования полномочий, заменявшие или оттеснявшие любые опосредованные самой системой центрального управления должностные назначения. Содержание таких стратегий усложнялось формирующимися представлениями о «физическом» и «политическом» теле короля, определяя оттенки складывавшихся таким образом предпочтений верховной власти.

Отношение к титулам знати как частицам корпоративного титула короны[73]73
  Федоров С. Е. Пэрское право: Особенности нормативной практики в Англии раннего Нового времени // Правоведение. 1996. № 2. С. 112.


[Закрыть] позиционировало отличавшихся благородным происхождением джентльменов Личной палаты как «жемчужин», украшавших «естественное» тело короля. В повсеместно присутствующем акценте на их почти «интимной» пространственно-физической близости к государю угадывались черты, определявшие особую форму доверительных связей с монархом. При таком подходе занимаемые джентльменами должности могли восприниматься как атрибуты, а с учетом популярных в то время неоплатонических спекуляций и как акциденции «политического» государева тела, выражавшие полноту и непосредственный характер связанных с ними полномочий. Оставаясь одновременно необходимым и достаточным условием, подобные близость и полнота определяли отношение к джентльменам палаты как особому королевскому «manrede»[74]74
  HLP. Vol. XIII. Pt. I. Р. 505. – Весьма показательно, что учрежденный в ходе камеральных реформ 1539–1540 гг. институт королевских гвардейцев также воспринимался как особая часть королевского «manrede» и формировался в основном из ресурсов Личной палаты монарха (HLP. Vol. XIX. Pt. II. Р. 524).


[Закрыть]– особому сообществу верных слуг и единомышленников.

Возрождение ушедших в прошлое традиций королевской свиты накладывало известный отпечаток на всю систему должностных назначений джентльменов за пределами придворного пространства. Очевидно, можно говорить о существовании некой градации, влиявшей на характер большинства «первичных» некамеральных продвижений. Наиболее частым было использование джентльменов в качестве стюардов домениальных владений короны, а затем и конфискованных церковных земель[75]75
  HLP. Vol. XI. Р. 580; Vol. XIII. Pt. I. Р. 505; Vol. XIX. Pt. I. P. 275; Bernard G. The Rise of Sir William Compton, Early Tudor Courtier // English Historical Review. 1981. Vol. 96. P. 759–762.


[Закрыть]. При этом, как правило, особая привлекательность таких должностей определялась потенциальными возможностями формировать за счет местных ресурсов ливрейные свиты короля и обеспечивать тем самым любые формы прямого военного или «полицейского» контроля[76]76
  HLP. Vol. I. Pt. II. P. 1948, 2051, 2301; Vol. XI. P. 580.


[Закрыть]. Генрих VIII активно использовал таких стюардов для активизации различных звеньев крайне не развитой местной администрации, назначая их мировыми судьями и шерифами в графства[77]77
  Starkey D. Intimacy and Innovation… P. 85–86.


[Закрыть], развивал характерные для ренессансных дворов Европы формы «камеральной» дипломатии[78]78
  Известны имена по меньшей мере шести джентльменов, участвовавших в «камеральном» обмене между английским и французским дворами. Каждый из них, пребывая достаточно длительное время в ближайшем окружении иностранного государя, как правило, становился членом его ближайшего окружения и наравне с другими исполнял различного рода обязанности, оставаясь при этом посланником своего монарха (HLP. Vol. III. Pt. I. P 111, 246: Vol. III. Pt. II. P. 641, 3360, 3434). Помимо этого, джентльмены успешно внедрялись в состав дипломатических миссий, зачастую оттесняя юристов и клириков, по обыкновению, доминировавших в посольствах, или же образуя совместно с ними очень эффективные тандемы. – Об этом более подробно: Starkey D. Representation through Intimacy // Symbols and Sentiments / Ed. by I. Lewis. London, 1977. P. 82.


[Закрыть].

При всем многообразии известных вариантов привлечения джентльменов для службы вне двора начальная и конечная ступень их политической карьеры заведомо ограничивались внутренним пространством Личной палаты короля, составлявшей социальное ядро раннетюдоровской придворной организации. Тенденция к укрупнению социальных и административных функций палаты будет сохраняться вплоть до кончины Эдуарда VI[79]79
  Об этом более подробно: Loades D. Intrigue and Treason. The Tudor Court, 1547–1558. London, 2004. P. 1–81; Murphy J.The Illusion of Decline: The Privy Chamber, 1547–1558//The English Court… P. 71–119.


[Закрыть], затем в условиях женского правления она заметно ослабеет[80]80
  Wright P. A Change in Direction: the Ramification of a Female Household, 1558–1603 //The English Court… P. 119–147.


[Закрыть], но уже при Якове I Стюарте обретет ранее неизвестные, но не менее выразительные формы[81]81
  См. об этом раздел, написанный В. С. Ковиным.


[Закрыть].

Морфология власти: королевский двор в институциональном пространстве английской монархии

Е. В. Бакалдина
Департаменты, службы и должности в хаусхолде Эдуарда IV

Оформление четких представлений о функциональной значимости королевского двора в его английском варианте совпадает со временем правления Эдуарда IV и материализуется в первом сохранившемся до наших дней регламенте двора, широко известном под названием «Черная книга Эдуарда IV». Данный регламент служит источником для реконструкции структуры королевского хаусхолда, его департаментов и обязанностей слуг.

Несмотря на то что регламент «Черная книга Эдуарда IV» дважды издавался (в 1790 и 1959 гг.), он практически не изучен; до сих пор не выяснено, кто является его автором или составителем, а также точная дата его написания. Главная трудность для ответов на эти вопросы– это отсутствие протографа[82]82
  Один из переписчиков упоминает, что видел оригинал (или слышал от кого-то о нем): «Cerataine Latine Sentences with a picture of the King of England sitting at his Table, placed before the Black Booke of the Kings Household, as they are found placed at the beginning of the Originall Booke it selfe». – См.: British Library. Harley. Manuscripts. 642. f.1v.


[Закрыть], которое частично компенсируется наличием двенадцати более поздних списков, среди которых на данный момент историками не выявлено четкой преемственности. Общепринято считать, что протограф регламента исчез еще в 1610-х гг.[83]83
  Myers A. R. Introduction // The Household of Edward IV: The Black Book and the Ordinance of 1478 / Ed. by A. R. Myers. Manchester, 1959. P. 52.


[Закрыть]

Большая часть списков (из изученных нами семи[84]84
  The National Archives. Public Record Office. Exchequer. Treasury of receipt. Miscellany Book. 36/230; The National Archives. Public Record Office. Lord Steward’s Department. 13/278; British Library. Additional Manuscripts. 21/993. ff. 55-130v; British Library. Harley Manuscripts. 293. ff. 1-18 v; British Library. Harley Manuscripts. 369. ff. 1-55; British Library. Harley Manuscripts. 610. ff. 1-50; British Library. Harley Manuscripts. 642. ff.1-129.


[Закрыть] – пять) имеет название «Черная книга», написанное либо в английском варианте—«Black Book», либо в латинском – «Liber Niger»[85]85
  The Black Book of Household of Edward IV // The Household of Edward IV: The Black Book and the Ordinance of 1418. P. 16. (Далее – BB).


[Закрыть]. Термин «Liber» имел два значения: интеллектуальное (liber = работа, труд) и кодикологическое (liber=кодекс, переплет)[86]86
  Dolbeau F. Noms de Livres//Vocabulaire du livre et de l’ecriture au Moyen Age. Actes de la table ronde Paris 24–26 septembre 1981/Ed. par O. Weijers. Turnhout, 1989. P. 83.


[Закрыть]. Скорее всего, в данном случае речь идет о втором значении, так как прилагательное «черный» указывает на материал, из которого сделан переплет. Очевидно, придворный регламент получил свое название от черного цвета переплета, что было достаточно распространенным явлением в средние века (известно о «Черной книге Казначейства», «Черной книге Ордена Подвязки» и др.)[87]87
  Barkly H.Remarks on the Liber Niger, or Black Book of the Exchequer // Transactions of the Bristol and Gloucestershire Archaeological Society. Vol. XIV. 1889–1890. P. 285–320; Antis J. The register of the Most Noble Order of the Garter, usually called the Black Book. London, 1124.


[Закрыть].

Скорее всего, такое название было дано одному из последующих списков рукописи, а не протографу. Одним из доказательств этого может служить отсутствие какого-либо названия в ряде списков, которые нам удалось изучить. Так, в одном из них текст регламента сразу начинается словами «Domus Le magni…»[88]88
  The National Archives. Public Record Office. Lord Steward’s Department. 13/218. fol. 1.


[Закрыть], а в другом текст называется «Domus Regis Angliae 1 Е 4.»[89]89
  British Library. Additional Manuscripts. 21/993. fol. 55v.


[Закрыть]. Сомнительно, что переписчик просто пропустил слова «Черная книга» по невнимательности или специально, и, вероятнее, само название появилось позже. Косвенным свидетельством этого является рукопись British Library. Harley Manuscripts. 293, имеющая фразы, в которых фигурирует название «Liber niger domus Regis in custodia…» в начале текста и «Hactenus exLibro nigro domus Regis» – в конце, вписанные другим почерком и другими чернилами[90]90
  British Library. Harley Manuscripts. 293. ff. 1.r. 18.v.


[Закрыть]. Речь идет не о рубриках, а именно о вписанных позднее словах. Места под эти вписывания не было, и они были сделаны мелким убористым почерком. Схожая ситуация наблюдается с более поздним дописыванием названия в рукописях British Library. Harley Manuscripts. 369 и British Library. Harley Manuscripts. 610. Как представляется, название «Черная книга» появилось позже, когда один из списков был переплетен черным материалом. Более того, этот кодекс содержал не только список текста регламента, но и другие документы, относящиеся к хаусхолду, среди которых – провизии 1471 и ордонанс 1478, а также ордонанс Генриха VII. Тот факт, что в списке British Library. Harley Manuscripts. 610 рядом с добавленным названием стоит дата «1623», написанная тем же почерком, позволяет предположить, что название «Черная книга» для текста регламента двора Эдуарда IV уже с этого времени стало распространенным, и именно под этим названием регламент известен сейчас.

Все из изученных нами семи списков являются не единственными текстами в переплетенных кодексах. В четырех случаях[91]91
  The National Archives. Public Record Office. Exchequer. Treasury of receipt. Miscellany Book. № 230. E 36/230; The National Archives. Public Record Office. Lord Steward’s Department. 13/278; British Library. Harley Manuscripts.s 610; British Library. Harley Manuscripts. 642.


[Закрыть] в кодексы вместе со списками регламента включены другие документы, связанные с деятельностью хаусхолда, – ордонансы Эдуарда IV 1478 г. и Генриха VII. Данная подборка текстов говорит о заинтересованности заказчика в сохранении собрания придворных текстов для последующего использования. Один из кодексов[92]92
  British Library. Additional Manuscripts.s 21/993.


[Закрыть] содержит очень разные по своему содержанию тексты – регламент, описания процедур парламента и пр.

Значимым вопросом является выяснение того, что собой представляет «Черная книга Эдуарда IV». Некоторые историки полагают, что это трактат. В Англии XV в. слово «treaty» еще не употреблялось, но использовались несколько однокоренных слов. Во-первых, «trete», происходящее от французского слова «traite» – «трактат, научное сочинение», употреблялось с XIII в.[93]93
  Stratmann F. H. A Middle-English Dictionary containing words used by English writers from the twelfth to the fifteenth century / Ed. by H. Bradley. Oxford, 1891. P 620.


[Закрыть] Во-вторых, «tretis» – тоже известное с XIII столетия слово, означавшее либо трактат, либо короткую поэму[94]94
  Ibid.


[Закрыть]. В-третьих, «tretyng» – «трактат», получило распространение в течение XV в.[95]95
  The Promptorium patvulorum. The first English-Latin Dictionary. C. 1440 A.D. / Ed. by A. L. Mayhew. London, 1908 (EETS. extra ser., Vol. CII). P. 502.


[Закрыть]Все перечисленные термины берут начало от латинского слова «tractatum», «дидактическое произведение, в котором автор рассматривает предмет или группу предметов в систематической манере»[96]96
  Le Nouveau Petit Robert. Dictionnaire alphabetique et analogique de la langue franqais. Paris, 2004.


[Закрыть]. В русской традиции «tractatum» имеет несколько другое значение – «это научное сочинение в форме рассуждения, часто полемически заостренного, ставящего своей целью определить подход к предмету»[97]97
  Словарь иностранных слов. М., 1988. С. 502.


[Закрыть].

Необходимо отметить, что регламент состоит из рассказов о двух департаментах—Domus Regie Magnificencie и Domus Providencie[98]98
  ВВ. § 8-66. Р. 86–141; § 61–92. Р. 141–191.


[Закрыть]. При публикации А. Р. Майерсом текст был разделен на 92 параграфа, содержащие каждый отдельный сюжет: историю становления английского королевского хаусхолда (§ 2–1), теорию предпочтения титулов и их иерархию (§ 11–28), а далее перечень должностей с пояснениями к ним (§ 29–92). Однако речь идет не о сплошном повествовании, поскольку включены целые фрагменты старых ордонансов хаусхолда и расчеты довольствий. Именно последнее и заставляет историков сомневаться в правомерности именования «Черной книги» трактатом.

То же самое обстоятельство позволило французской исследовательнице С. Кассань-Броке предложить называть «Черную книгу» «компиляцией ордонансов английского королевского хаусхолда»[99]99
  Cassagnes-Broquet S. Edouard, Richard et Marguerite: les princes de la maison d’York et les artistes flamands en Angleterre // PCEEB. Vol. XLIV. 2004. Р. 145.


[Закрыть]. «Ордонансом – от латинского слова ordonation—называется акт власти, имеющий общий и торжественный характер»[100]100
  Vocabulaire international de la diplomatique / Ed. by M. Carcel. Valencia, 1991. P. 102.


[Закрыть]. В самом тексте «Черной книги» то, что называется сейчас ордонансами, именуется статутами: «by the statute of noble Edward» или «old statutez or new of Inglond»[101]101
  BB. § 21. P 100; § 64. P. 140.


[Закрыть]. Редакторы одного из современных словарей предлагают такое толкование этого понятия: «статут – это письменный акт, определяющий общество, ассоциации, имеющий определяющий характер, средства и правила функционирования»[102]102
  Le Nouveau Petit Robert. Dictionnaire…


[Закрыть], а в русской традиции – «название закона в Англии и ряде других стран»[103]103
  Словарь иностранных слов. С. 411.


[Закрыть]. Таким образом, термины «статут» и «ордонанс» были близки по своему значению, по крайней мере, не для специалистов, а для простых обывателей XV столетия. Тем не менее, как бы ни было заманчиво называть книгу «компиляцией ордонансов» (статутов), это не вполне корректно, так как в нее включены еще и другие фрагменты, не имеющие отношения к законодательным актам. Речь идет о цитатах из различных трудов авторов античности или из произведений Отцов Церкви. При этом иногда эти цитаты достигают нескольких станиц, как в случае с Фомой Аквинским и его определением термина «domus» в параграфе 68. Вследствие этого зачастую историки предпочитают не говорить о «Черной книге» как о цельном произведении, а характеризуют ее как «документы и наброски с предложениями по обустройству хаусхолда, скомпилированные в 1471–1472 годах»[104]104
  Chibnall M. Review: The Household of Edward IV: The Black Book and the Ordinance of 1478/ Ed. by A. R. Myers. Manchester, 1959// ECHR. 1960.Vol. XX. № 2. P. 341.


[Закрыть].

Другие историки, такие как К. Мертес, вообще предпочитают не давать конкретное определение жанра «Черной книги». Она предлагает подразделять все документы, касающиеся хаусхолда, на три группы: расчеты, ордонансы и описания, в результате «Черная книга» попадает в последнюю категорию[105]105
  Mertes K. The “Liber Niger” of Edward IV: A New Version // BIHR. 1981. Vol. LIV. № 129. P. 29.


[Закрыть].

Что касается более ранней традиции, то там использовались несколько терминов для определения статуса «Черной книги». Издатели XVII в. предпочитали говорить о «Правилах и порядке для управления хаусхолдом»[106]106
  British Library. Harley. Manuscripts. s. 642. f.1a.


[Закрыть]. Оба эти термина отсутствуют в средневековых словарях. Однако известно, что термин «ordre» означает норму, соответствие закону, а английское слово «rule»[107]107
  Le Nouveau Petit Robert. Dictionnaire…


[Закрыть] соотноситься с французским «regle», и именно этот корень используют в XVIII в. издатели «Черной книги», называя ее «regulation»[108]108
  A Collection of the Ordinances and Regulations for the government of the Royal Household; made in diverse reigns from king Edward III to king William and queen Mary, also receipts in ancient cookery. London, 1790.


[Закрыть]. Так появился корень «regl-», от которого впоследствии вывели производное «reglement», означающее «свод правил, который определяет круг вопросов, относящихся к какой-либо группе и уточняет функционирование ее организации»[109]109
  Le Nouveau Petit Robert. Dictionnaire… – См.: Словарь иностранных слов. С. 422: «правила, регулирующие порядок какой-либо деятельности, например регламент собрания».


[Закрыть]. Этот термин достаточно широкий и включает в себя не только описание чего-либо, но и фрагменты других произведений. В основном, данное понятие используется в отечественной историографии, в английской для XV в. его не применяют, во французской лишь у Ж. Геро, главного хранителя Национального архива, встречается замечание о том, что документы двора подразделяются на ордонансы, регламенты и счета[110]110
  Guerot J. L’hotel du roi au palais de la Cite a Paris sous Jean II et Charles V // Vincennes: aux origines de l’etat moderne: Actes du colloque scientifique sur les Capetiens et Vincennes au Moyen Age / Ed. by J. Chapelot, E. Lalau. Paris, 1996. P. 267.


[Закрыть], а так как «Черная книга» не является ни ордонансом, ни счетом, то она автоматически относится к категории регламентов.

Кроме термина «регламент», отечественные историки говорят также о «служебных инструкциях для обладателей придворных должностей, о всевозможных “правилах” придворной жизни, “журналах”, куда заносили имена принятых ко двору лиц с указанием положенных им окладов»[111]111
  Бойцов М. А. Порядки и беспорядки при дворе графа Тирольского // Двор монарха в средневековой Европе: Явление, модель, среда / Под ред. Н. А. Хачатурян. М., СПб., 2001. Вып. 1. С. 93.


[Закрыть]. М. А. Бойцов предпочитает называть такого рода документы «придворными распорядками» (оставляя словосочетание в кавычках), переводя с немецкого принятое в историографии понятие «Hofordnungen»[112]112
  Бойцов М. А. Порядки и беспорядки… С. 93.


[Закрыть]. Нам кажется, что термин «распорядок» также хорошо подходит для характеристики «Черной книги Эдуарда IV», как и понятие «регламент».

Одним из самых существенных вопросов при изучении регламента является его целостность. Очевидна незавершенность текста регламента: наиболее полная версия содержится в списке Society of antiquaries. Manuscripts. 211, которая, тем не менее, обрывается на параграфе о службе прачечной. Другие списки обрываются на параграфах о пекарне[113]113
  British Library. Harley. Manuscripts. 293. f. 18 v.


[Закрыть], о Счетной палате[114]114
  Ibid. 369. f. 56 v.


[Закрыть]. Кроме того, переписчики порою меняли последовательность параграфов: так, в рукописи British Library. Harley. Manuscripts. 293 параграф о прачечной записан ранее параграфов о кладовой свеч и кондитерской, которые в других рукописях расположены до него. В-третьих, копиисты могли, очевидно, по своему желанию или же по велению заказчика опускать параграфы или их части. Так, в списке Cambridge County Record Office. at Huntingdon. Manuscripts. DDM 64 начальные строки параграфа о королевском враче и параграфа о пекарне опущены. Возможно, в каждом конкретном случае переписывались только те части, которые считались необходимыми на тот момент. В связи с подобной выборочностью возникает вопрос: существовали ли параграфы о других службах, которых на данный момент нет в найденных списках. Например, рассказы о службах Холла или кухни: на протяжении всего текста они достаточно часто упоминаются[115]115
  Церемониймейстеры Холла (BB. § 86. P. 183), привратники Холла (Ibid. § 30. P. 110). Упоминания кухни: BB. § 34. P. 113–114; § 75. P. 154–156; § 79. P. 165–169.


[Закрыть], что дает возможность предположить, что далее им были посвящены отдельные части. Вследствие этого остается нерешенным вопрос о том, была ли «Черная книга» не закончена или же некоторые ее части и само окончание были утеряны со временем.

Вопрос об авторстве регламента также остается нерешенным, поскольку отсутствует информация об авторе (авторах) или составителе (составителях). Нет достоверных сведений и о том, кто являлся инициатором составления книги – монарх и высшие придворные чины с целью регламентации порядков в хаусхолде или кто-нибудь из ординарных слуг хаусхолда, чтобы обозначить или оговорить свое место в придворных структурах и очертить круг обязанностей и полагающееся довольствие.

В самом регламенте есть строчки, где перечислены люди, названные советниками при составлении регламента: «По совету лордов церковных и светских, кардинала и архиепископа Кентербери, Джорджа, герцога Кларенса, Ричарда, герцога Глостера, мудрых и честных судей, и других знающих, разумных и образованных людей Англии»[116]116
  ВВ. § 9. Р. 86–87.


[Закрыть]. Названные поименно лица входили в родственный круг короля. Пост архиепископа Кентербери в это время занимал Томас Бушье (1411–1486), младший брат Генри Бушье, графа Эссекса, дяди короля, благодаря своему браку с Изабеллой Йоркской. Таким образом, с одной стороны, кардинал входил в йоркскую королевскую семью, а с другой – долгое время был советником предшественника Эдуарда Генриха VI, занимая должность канцлера Англии с 1454 г. Томас Бушье сделал многое для возвращения Эдуарда после кратковременного восстановления династии Ланкастеров на английском престоле, чем, несомненно, заслужил как доверие короля, так и честь быть занесенным в список ближайших советников. Появление фигуры Джорджа (1449–1478), герцога Кларенса, в списке советников тоже легко объяснимо: он был не только братом короля, но и человеком, который разбирался сам или имел советников, сведущих в вопросах придворной жизни: в 1469 г. были составлены ордонансы его герцогского двора[117]117
  A Collection of the Ordinances…. Р. 89.


[Закрыть]. Третий персонаж, Ричард (1452–1485), герцог Глостер, младший брат короля, являлся все время верным сторонником Эдуарда, сопровождал его в изгнании и считался одним из самых талантливых полководцев.

Можно предположить, что все трое могли принимать участие в подготовке составления «Черной книги». Тем не менее, нельзя отвергать возможность того, что указание их имен было просто данью традиции, согласно которой родственники короля априори должны были привлекаться к королевским делам. Примером подобного служит хартия 1461 г., дарованную Лондону Эдуард IV и его «советниками» Кларенсом и Глостером, которым было в то время по 13 и 8 лет соответственно[118]118
  The Historical charters and constitutional documents of the City of London/Ed. by W. Birch. London, 1887. Р. 84.


[Закрыть].

Поэтому есть основания предположить, что именно «другие знающие, разумные и образованные люди Англии» писали сам текст. Говоря о них, необходимо отметить два момента: во-первых, вероятно, они не занимали высокого положения, а, во-вторых, их можно скорее назвать не авторами, а составителями текста, так как «Черная книга» была скомпилирована из различных более ранних источников. Не вызывает сомнения тот факт, что эти люди принадлежали к королевскому двору, поскольку они знали во всех подробностях функционирование хаусхолда. Кроме того, как правило, подобные вещи составлялись слугами двора, например, церемониймейстер герцога Бургундского Оливье де ла Марш стал автором трактата по функционированию двора. Конкретные имена нам не известны, поэтому историки могут лишь строить предположения.

Так, А. Р. Майерс полагал, что эти должностные лица были связаны с областью финансов королевского двора, поскольку в тексте затронуто слишком много финансовых вопросов. В качестве возможных составителей Майерс называет слуг Счетной палаты – Ричарда Биндвина, Ричарда Дженни, Питера Бопье и Джона Элрингтона[119]119
  Myers A. R. Tntroduction… Р. 33–34.


[Закрыть]. Ричард Биндвин, служивший сначала клерком кухни, стал гофмаршалом в 1463–1468 гг.[120]120
  Calendar of the Patent Rolls preserved in the Public Record Office, 1461–1467. London, 1897. P. 264. (Далее – CPR).


[Закрыть]Ричард Дженни был долгое время сержантом кладовой мяса[121]121
  Ibid. 1461–1467. P. 93, 263–323.


[Закрыть]. Питер Бопье (? —1480) числился при дворе с 1463 г., будучи клерком Гофмаршальской конторы, а затем клерком Счетной палаты. Джон Элрингтон (? —1483), известный как верный соратник Эдуарда IV и его брата Ричарда Глостера, занимал последовательно посты секретаря кухни, кассира и казначея королевского хаусхолда[122]122
  Irbid. 1467–1477. P. 441; Rotuli Parliamentorum; ut et Petitiones et Placita in Parlemento / Ed. by J. Starhey. (Rolls of Parlement). 1272–1503. London, 1767. Vol. VI. P. 221.


[Закрыть].

Э. Кроуфорд считает, что регламент совместно составили уже упомянутый Джон Элрингтон и Джон Говард, причем работу они начали еще в конце 1460-х годов, и «это сотрудничество кассира-казначея и одного из ведущих должностных лиц могло вылиться в составление регламента»[123]123
  Crawford A. Yorkist Lord: John Howard, Duke of Norfolk, c. 1425–1485. London, New York, 2010. P. 56.


[Закрыть]. Отметим, что в это время Говард был казначеем хаусхолда, а Элрингтон стал кассиром-казначеем в 1471 г. Кроме того, историкам известны «Книги хаусхолда Джона Говарда» за 1462—1471 и 1481–1483 гг.[124]124
  The Howard Household Books / Ed. by A. Crawford. Stroud, 1992.


[Закрыть], что говорит об интересе Говарда к вопросам функционирования хаусхолда.

Французская исследовательница С. Кассань-Броке предложила другую кандидатуру на роль автора «Черной книги»[125]125
  Cassagne-Broquet S. 1) Edouard, Richard et Marguerite: les princes de la maison d’York et les artistes flamands en Angleterre // PCEEB. Vol. XLIV, 2004. P. 145; 2) L’art en famille. Les milieux artistiques a Londres a la fin du moyen Age (1350–1530). Turnhout, 2005. P. 115.


[Закрыть]. По ее мнению, составил книгу помощник герольда, занимавший пост персеванта Голубого плаща. Информации об этой должности немного. Она была создана Генрихом V и входила в штат ордена Подвязки, герольд носил одежду голубого цвета, откуда и произошло название – bleau monteau (голубой плащ). Обладатель этой должности упомянут в названии манускрипта «Записи персеванта Голубого плаща» (Record of Bluemantale Pursuivant)[126]126
  Record of Bluemantle Pursuivant // Kingsford C. L. English Historical Literature of the Fifteenth Century. New York, 1913. P. 379–388.


[Закрыть]. За время правления Эдуарда IV персевантами Голубого плаща были Томас Холлингзуэрт, Ричард Чампниз, Генри Франк, Рожер Бромли, Джон Брайс, однако неизвестны точные даты, когда они занимали этот пост, поэтому не только нельзя назвать конкретного имени, но и нет уверенности, что текст писал именно кто-то из персевантов, так как Кассань-Броке не приводит никакого доказательства своего предположения. Не зная, кто конкретно был составителем регламента слуги Счетной палаты или герольды, можно с достаточной долей уверенности сказать, что они не являлись профессиональными переписчиками из-за обилия орфографических ошибок и помарок.

Точная дата создания «Черной книги» Эдуарда IV также неизвестна, и этот вопрос породил дискуссии в историографии, хотя историки и сошлись во мнении, что речь все же идет о второй половине правления короля—1471–1483 гг. Это связано с тем, что нет ни одного упоминания о регламенте в период 1461–1470 гг. Есть лишь факт заявления, сделанного в 1467 г. перед палатой общин, в котором король пообещал при финансировании двора рассчитывать только на «свои собственные средства»[127]127
  English Historical Documents, 1327–1485 / Ed. by A. R. Myers. London, 1969. Vol. 4. P. 525.


[Закрыть]. В качестве дополнительного доказательства А. Р. Майерс указывает на то, что при упоминании должности кардинала Кентербери имелся в виду Томас Бушье, бывший советником при составлении книги; а он, как известно, стал кардиналом только в 1467 г.[128]128
  Myers A. R. Introduction… P. 28.


[Закрыть], а в первый раз упомянут в качестве такового в английских источниках лишь в 1469 г.[129]129
  CPR. 1467–1477. Р. 177.


[Закрыть]Что касается 1469–1471 гг., времени смуты и отстранения Эдуарда от английского престола, то кажется маловероятным, что регламент был составлен в этот период.

В то же время после возвращения Эдуарда из изгнания вопрос об устройстве двора стал актуальным. Во-первых, возникли финансовые проблемы, поскольку после войны у короля не было необходимых финансов для содержания большого количества придворных слуг. Во– вторых, выявилась и стала особенно актуальной во время гражданской войны проблема лояльности. Оба вопроса проходят лейтмотивом через весь текст «Черной книги». В-третьих, во время изгнания Эдуард посетил двор своего шурина, герцога Бургундского, и, несомненно, находился под впечатлением от его великолепия и организационной системы, вследствие чего король обратился к бургундской стороне с просьбой предоставить возможность изучить их опыт. Эта миссия была возложена в 1471 г. на Ричарда Уэтехилла, бывшего контролером в Кале, который скопировал ордонансы[130]130
  Armstrong C.A.J. The Golden Age of Burgundy//The Courts of Europe: politics, patronage and Royalty, 1400–1800. London, 1977.


[Закрыть], посвященные двору, и на Оливье де ла Марша, который по просьбе Эдуарда IV написал трактат о функционировании двора герцога Карла Бургундского[131]131
  Marche O. L’Etat de la Maison du duc Charles de Bourgogne dit le Hardi // Memoires/Ed. par H. Beaume, J. Arbaumont. Paris, 1883–1888. Vol. IV. P. 1–94.


[Закрыть].

Верхним пределом для составления книги считается 1478 год, при этом историки ссылаются на два обстоятельства. С одной стороны, ордонанс хаусхолда, опубликованный в 1478 г., содержит многое из текста «Черной книги», а, с другой стороны, после мая 1477 г. имя герцога Кларенса вряд ли могло войти в список советников[132]132
  BB. § 9. P. 87.


[Закрыть], так как с этого времени он был в опале, а в 1478 г. казнен. А. Р. Майерс еще больше сужает временные границы возможного создания книги – до 1473 г., говоря об октябре 1472 г. Он объясняет это отношением короля к тому же Кларенсу, считая, что их взаимоотношения стали портиться с 1473 г.[133]133
  Myers A. R. Introduction… P. 30–31.


[Закрыть]Однако, скорее всего, говорить об исключении герцога Кларенса из числа советников Эдуарда IV можно лишь с момента полного разрыва их отношений, а до этого сохранялась видимость братских родственных связей.

«Черная книга» состоит из множества параграфов, в издании А. Р. Маейрса их 92. Этот историк соединил в один текст все параграфы, найденные в различных списках, ни один из которых не является полным.