Текст книги "По следам вдохновения (сборник)"

Ретт Батлер

«Вы целуйте друг друга до последних сил…»

 
Вы целуйте друг друга до последних сил,
Когда голодно, холодно вам. Если устали,
Нарисуйте тогда по паре картин
На тематику «вместе узнали».
 
 
Обнимайте друг друга в холодные зимы,
Забывая тревогу, болезни, дрожь.
Говорите порой о том, как красиво
Под одним зонтом укрываться в дождь,
 
 
Прижиматься к родному, тёплому телу,
Перед сном на ухо что-то шептать.
Вы любите друг друга, немного несмело,
Только крепко, чтоб не отпускать.
 
 
Те мгновения, что прожиты вместе, —
Не заменит другой человек.
Вы друг другу настолько известны,
Что не страшен обвал перемен,
 
 
Вы друг другу настолько милы,
Что изъяны нелёгких характеров, —
Это новый, прежде не значимый мир,
А сегодня – одна из галактик.
 
 
Вы не смейте друг друга в даль провожать,
Вы вдвоём уезжайте скорее,
Улетайте, бегите, не идите назад
И любите друг друга сильнее.
 

«Там, где дом мой, светло и уютно…»

 
Там, где дом мой, светло и уютно,
Там, где дом мой, всегда хорошо.
Там так тихо, отчасти безлюдно,
Там, где дом мой, ты рад, что пришёл.
 
 
Там всегда пахнет выпечкой пряной,
Мама снова проснулась пораньше;
Там, где дом мой, зачем рестораны?
Там, где дом мой, есть счастье без фальши.
 
 
Там, где дом мой, гуляет кошка
С видом, что главный хозяин она.
То украдкой ко мне заползёт, то немножко
Поиграет на нервах. Затем тишина…
 
 
Там, где дом мой, частичка меня,
Там, где дом мой, во всём заменяет.
И частичка клянётся обнять,
И частичка мне счастье продляет.
 
 
Там, где дом мой, есть рядом папа,
Он любую проблему решит,
Лишь бы дочка не смела плакать;
Он поможет, всегда рассмешит…
 
 
Там царит атмосфера любви,
Несмотря на усталость и, реже, тоску.
Я сегодня от дома вдали,
И мой день как прыжок в пустоту.
 
 
Да, мой день, как обычный лист —
Чёрно-белый, ничем не украшен.
Я сегодня простой пародист
На историю жизни, что раньше
 
 
Ежечасно являлась ко мне,
А теперь я ценитель искусства.
Там, где дом мой, есть свет в темноте,
Там, где дом мой, есть это чувство.
 

«Ах, почему так много некрасивых…»

 
Ах, почему так много некрасивых,
Но с необъятным внутренним родством?!
Ах, почему среди самолюбивых
Никто не хочет отыскать свой дом?!
 
 
Не только ангелы красивыми рождаются,
А что пугает – не всегда для нас опасно.
Ах, почему так многие влюбляются
В людей, которые ужасны?!
 
 
Ах, почему нам многие милы,
Но ошибаемся мы в них так часто?!
Ах, почему никто не вразумит
Нас, дураков-энтузиастов?!
 

Алла Дементьева

Жизнь состоит из оттенков…

 
Двести ударов в минуту.
Миллионы – разлук и встреч.
Люди, спеша по маршруту,
Не могут прошлое сжечь.
 
 
В году больше трёхсот ночей,
Но мало ярких моментов?
Жизнь состоит из оттенков,
Тех, что сам ты подаришь ей…
 
 
Сами мы выбираем путь
К рассвету или к закату.
Хотим получить награду,
Пытаясь судьбу обмануть.
 
 
На зло ты получишь зло,
На тепло получишь тепло.
Всё закономерно в мире —
«Пять на два» не будет четыре.
 
 
Береги – бережёным будешь.
Кинул вызов – бой принимай!
С судьбой лучше ты не играй,
А то фортуна тебя позабудет.
 

И что же принесёт нам новый век?

 
И что же принесёт нам новый век?
Представьте только технологии в сознанье:
На что способен будет скоро человек?
Ни веры, ни любви, ни состраданья.
 
 
Не выходя из дома, можно всё:
И полюбить, и сбегать на свидание;
А если надо, в руки взять ружьё
И расстрелять обидчика заранее.
 
 
И будет магазин любых забав —
Сегодня я – король, а завтра – нищий.
Когда король, тогда хитёр, лукав;
Когда же бедный – всем вдруг в мире лишний.
 
 
И можно дёшево купить таблетку Зла
На час, на день, и даже на полвека.
Сложней намного найти флакон Добра,
Как и с душою чистой человека.
 
 
А честность, сердца боль – отдать в ломбард,
Взамен – улыбку на лицо да фальшь – глазам.
– Подзаработать на обмане бы деньжат!
– Вот договор, мы всё решим за полчаса!
 
 
И душу там же схоронить, зачем она —
Легкоранимая от слов и недослов,
Мечтами, страстью, нежностью полна?
Но разве роботу нужна любовь?!
 

Отголоски судьбы

 
Отголосок судьбы слышен из прошлого,
Остаточный дым предвещая в груди
После бед от любви.
Разорвутся узлы обмана порочного,
Куски рваных нитей уже позади.
На них капли крови.
 
 
Отрешённый взгляд, убивающий плоть,
Разыграет спектакль на краю, для меня,
С кулисою тёмной.
Остановит ледяной пронзающий дождь,
И звук с дальнего голубого корабля
С тайной бездонной.
 
 
Чужой, позабытый сердцем мужчина,
После страшных предательств хочет вернуться,
Начать всё сначала?
Я смотрю с огорченьем – в чём же причина?
Даже ангел-хранитель за спиной смеётся,
Росчерка ждёт финала.
 
 
С ненавистью уничтожаю осколки
Последние, с горьким ароматом любви,
Без сожаления.
От боли в горло впиваются иголки,
Убивая слабую клеточку внутри,
Обещая возрожденье.
 
 
Отголосок прошлого, уйди в ураган.
Плакать, вспоминать райский замок – не буду!
Я устала прощать…
Не принесёшь больше сердцу сладкий обман.
В эту ночь отгоревшую жизнь позабуду.
Всё! Пора исчезать.
 

Игорь Друзь

Собачий лай

 
Не скажу вам больше ни слова,
Я тихонько буду молчать.
Ни подам вам ни руку, ни голос,
Попивая ромашковый чай.
 
 
Незаметно для вас я покину
Ваш уютный и миленький дом.
Незаметно для вас тихо сгину,
Забыв навсегда про уют и покров.
 
 
Мне одному открывается город,
Пытаясь меня испугать.
Тьму, страх ночи, лютый холод
Стараясь мне показать.
 
 
Не испугаюсь, не пискну, не вздохну.
Я знал это всё давно и до вас.
Я легонько вдыхаю тот воздух,
Похожий на умертвляющий газ.
 
 
Вооружусь против этого мира,
Ни стволом, ни мечом.
Лишь живой стойкой лирой.
Лишь ей я вооружен.
 
 
Шагая легонько по парку,
Вспоминая смешные слова
И заходя в ту заветную арку,
Встречаю ораву счастливых собак.
 
 
Кто-то ведь их испугается,
Побежит от них прочь.
Но они хотят вам понравиться,
А я хочу им помочь.
 
 
Они не всегда были дикими,
Не всегда бросались кусать…
Они не всегда были дикими,
Просто кто-то их стал унижать.
 
 
Дети камнями бросали,
В голову попасть норовя,
Жёны водой поливали,
Мужья ломали им пасть…
 
 
Но с последней надеждою
Идут они к людям вновь,
Надеясь, что кто-то подарит
Заслуженную ими любовь.
 

Вадим Зайцев

«Загорелась заря-королева, и залился юрок молодой…»

 
Загорелась заря-королева, и залился юрок молодой…
Но милее любого напева голосок удивительный твой!
Мне милей всех жемчужин
Вселенной
Мягкой пряди витые ручьи,
И сто вёсен в улыбке мгновенной, и «осенние звёзды» твои!..
Мне милее всей неги на свете их магнитный и «тающий»
                                                                          взор…
А в душе моей – ветер и ветер, и лазоревый жизни простор!..
Мне милей белых роз – ароматы,
Что с твоих тёплых дланей
Летят, – что ответною лирой объяты
И меня безвозвратно пьянят!
 
 
И пьянящие вот эти муки, —
Твою нежность в объятья
Ловлю! И закружат нас высшие звуки,
Потому что любим и люблю!
 

«Руки твои – нежность, сердце – доброта…»

 
Руки твои – нежность, сердце – доброта,
Взгляд твой – бесконечность, в думах – Высота!..
В действиях – искусство, к Высшему влечёшь!..
Молвишь – я как роза в лёгкий майский дождь!..
Позвонишь – немею, тем дождём дышу…
НЫНЕ ЛИШЬ В ВИДЕНЬЯХ
Быть тому дождю…
Не дано мне боле чашу страсти пить —
Но дано заветный мир в душе открыть…
 

Работа

 
…Перед дверью толпятся студенты,
Кто речист, а кому бы – поспать…
Ох, достали их эти доценты,
Но без них – инженером не стать!
Начинаю «лекторий» я сухо,
От волненья канву – позабыл…
Над студентами властвует скука,
Кто-то волком, похоже, завыл.
Наконец сходит с уст моих шутка,
Оживился «учебный народ».
И доцент – не на лекции будто,
Дальше арию будто поёт!
Заревые, счастливые взгляды
Провожают его до дверей…
На работу идти ему – в радость,
Там ведь столько счастливых людей!..
 
 
А на практике – будут вопросы,
Там доценту нельзя сплоховать:
Все сомненья, что жгут «студиоза»,
Должен мастерски он разрешать.
На экзамене он – «малость в гневе»,
А верней, малость он напряжён,
Ведь, коль надо, поставит и «неуд»,
А порой скажет: «Выйдите вон!..»
Заревого, счастливого взгляда
Не увидит тогда наш доцент…
Консультации, нервы…
и – радость,
Когда знанье покажет студент!..
На работе всегда – не без «перца»!..
И, конечно, в ней сладостность есть:
Коль работа по нраву и сердцу,
Коль в работе, конечно, ты – весь!
 

«Мне нравятся рифмы на „-ой“…»

 
Мне нравятся рифмы на «-ой»,
Мне нравятся рифмы на «-ое»…
Что русской ядрёной зимой
Царит в нас тепло молодое!
Что птичья весна – краснобай! —
Вдруг стихнет таинственно в мае…
Что, встретив любовь невзначай,
Все тайны мы в миг постигаем…
Мне нравятся рифмы на «-ов»,
Мне нравятся рифмы на «-олье»…
Хоть час нашей жизни суров,
Спасает России раздолье;
Мы Ясностью башен Кремля
Сгибаем случайные хвори,
И голод сердец – утолят
Сибирские сочные зори!
Мне нравятся рифмы на «-ей»,
Мне нравятся рифмы на «-енство»…
Не утро, а вечер сильней
Сольёт наши грусть и блаженство…
Что ветра ночные пиры
Вдруг снегом засыплют всю сушу…
И вновь возродятся Миры —
Радушные русские души…
 

О любви и жизненном предназначении…

 
Влюблён ли ты
иль не влюблён,
идти по жизни надо.
Любовь как нежный сладкий сон,
Она и мука без пощады…
Она не знает ничего, кроме любимого объекта,
Но век не только для того
дарован человеку:
Познать себя, постичь весь мир,
своё предназначенье
И вечный, горний мир постичь —
Там и любовь не знает тленья…
 

Первая встреча с удивительным человеком

 
Зашедши в Храм однажды,
Увидел дивный лик:
Пленительно-отважный,
Испариной покрыт…
Его глаза святые
Сияли добротой,
А песни неземные
Дарили мне покой.
Не знаю, час иль боле
Я немо простоял…
Пока, по Божьей воле,
Вдруг он не зашептал:
«О друг, теперь ты дома,
Не бойся ничего.
Страстей мирских солома —
Лишь там, где нет Его!..
Лишь там, где бродит похоть,
Гордыня и алчба,
Лишь там всё – воля Рока,
Унылость, зло, беда.
А там, где славят Бога,
Им места нет вовек.
Там сердцу – больно Любо!
Там счастлив человек!»
 

«Блажен, кто знал Духовный голод…»

 
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел…
 

А. С. Пушкин

 
Блажен, кто знал Духовный голод
И чувств своих не иссушал;
Кто и аскета Алый холод,
И страсть высокую познал.
Кто после мёда наважденья,
Не веря юности своей,
Познал и смурые сомненья,
Когда становишься взрослей.
Блажен, кто жизнь не начал «тризной»
И был любим одной судьбой…
Кто, терпелив к её капризам,
Не уходил в глухой запой…
Кто не спускал собак из мести,
Мог шуткой сгладить ярый шум;
Кто дорожил, как Богом, честью
И высотой душевных дум;
Свой ум в эпоху всекрушенья
Ввергал не в скорбь мирских забот,
Но в наивысши сокровенья,
Святых Писаний вечный мёд!
Кто в жизнь вошёл,
Неся не холод, – творить добро не для похвал…
И став мудрей, душой остался молод
И ближе к Богу сердцем стал.
 

Мария Звягинцева

Следы

 
я знаю – есть на свете ты,
и я иду тебя искать.
там, впереди, твои следы —
и я уже не в силах ждать.
 
 
твои следы – они везде:
они идут по шару кругом,
они в слепой морской воде,
они бегут полями, лугом…
 
 
там, в облаках, твои следы,
твой отпечаток пальцев нежных;
как по иронии судьбы
иду дорогой, с ними смежной.
 
 
и в воздухе следы витают,
и я ищу их в каждом сне.
но где найти их, я не знаю:
ты там, где сны; и ты везде.
 
 
тебя я встречу через год,
а может быть, через все двести,
но знаю я – мне повезёт:
когда-нибудь мы будем вместе.
 

Дыши

 
горит в аду моя звезда;
ты тоже попадёшь туда,
где только чёрная вода
тебя поглотит без стыда.
 
 
там трепет чёрных облаков,
что изрыгают ветви снов.
ты не уйдёшь от их оков:
ты спишь под плесенью гробов.
 
 
но безымянный плач души
пройдёт сквозь темноту тиши,
стирая в пепел все ножи…
я говорю тебе: дыши!
 

Зима

 
белая луна освещает города;
чёрной синевой прокралась по небесам.
белые снега не знают страшного суда,
чёрной бахромой закрыли путь тебе сюда.
 
 
чёрными тенями под ногами облака,
белые, как этот снег, чернеют над землёю.
чёрные следы в тебе оставила душа;
белеет город, но туда нам не войти вместе с тобою.
 
 
белые фразы в твоих глазах остынут враз,
чёрными следами протоптав всю твою душу.
и белая, как мрак внутри тебя, настанет тьма;
ещё не скоро станет белой эта чёрная зима.
 

Крик

 
стирая звёзды в пыльной тьме,
уничтожаюсь до нуля.
моё внутри скользит по дну,
оно опять зовёт тебя.
 
 
оно стекает по лицу,
оно в ушах, в глазах, в крови,
в его слезах опять лишь ты,
опять кричит всё изнутри.
 
 
опять всё молится, молчит,
всё дышит первою весной.
тобою жили сны мои,
звезда моя умрёт тобой.
 

Рисуя

 
нарисованный сюжет
и наши несвидания,
как будто тебя нет,
нет слёз воспоминаний
 
 
я их рисую на тусклом асфальте;
твой голос рисую; пойми уже, хватит
писать мне оттуда, где ночи белее,
чем снег твоих слов за запертой дверью.
и хватит жить… жить в этой грязи,
хватит любить, застряв в одной фазе.
я хочу знать, кто рисует сюжет
нашего фильма, где нас с тобой нет.
 
 
нарисованный портрет,
голоса, стеклянный звон.
я смеюсь, что тебя нет,
что ты – каждый сон
 
 
что каждый из нас начал с нуля,
что ты – всего лишь жизнь моя;
что твои слёзы одно лишь стекло,
что без тебя меня в жизнь занесло.
краток мой путь, и умру я без правил;
на этом пути ты большой след оставил.
я снег нарисую, и след твой погаснет,
так же, как ты, нарисованный наспех.
 

Когда-то

 
прокисшие строки старых сомнений
мне не дают найти мой покой;
никто не сумел уйти без сожалений,
не смог совладать с той старой строкой.
 
 
и мне не понять того, кто рисует
чьи-то портреты кровью моей;
быть может, ты ищешь мне смерть такую,
может, навечно мне жизнь даришь с ней.
 
 
лишь на допросе между крестами,
стоя над пропастью мыслей и дней,
ты вспоминаешь всё, что было с нами:
с твоими секретами, с ложью моей.
 
 
но всё устарело, уже мы не те,
что жили когда-то, рисуя цветы.
тебя сожгут в тлеющей где-то воде,
я же останусь клочком пустоты.
 

Ярослав Копельчук

 
Вогонь, покинутий в ночі
Недовго, але все ж палає.
Тварин стихією лякає
Хоч не для цього він горить…
 
 
…біжить, біжить людина від себе
Сама себе лякає
Від себе посмішки стримить
Летить…
 
 
…летить життя у небуття
В ніщо, за зорі, в потойбіччя.
Із того, що зробив,
Що вічне?
 
 
Нема! Нема нічого…
…й нас не буде…
Хто нас згадає,
Хто забуде?…
 
 
Вогонь, покинутий в тиші,
Про нього в женіх то не дбає.
Горить він, доки сили має.
Горить самотній, у ночі…
 

13.05.2010 г., Москва

Виктор Коровкин

Байки геофизика

Ехали мы по пустыне с полевых работ, и вдруг видим – верблюды лежат, отдыхают. А ребята мы были молодые, дурные… Вот я и говорю: «Стоп! Сфотографируйте меня на верблюде на память». Сказано – сделано… Тормознули, я орлом на крайнего верблюда вскочил, и он начал вставать. Но как!.. Сначала он вперёд качнулся – это он на задние конечности встал, потом меня назад потянуло – это он на четырёх утвердился. Но так как всё это происходило на высоте двух с лишним метров, то я уже слегка пожалел, что ввязался в эту авантюру. А потом он поскакал… Но лапы-ноги-конечности у него были стреножены, чтоб далеко не уходил, и скакал он так: две передние, две задние. И так попеременно. Уж не знаю, как этот «аллюр» называется, но болтался я между горбами, вцепившись в них мёртвой хваткой и подпрыгивая с амплитудой сантиметров семьдесят, стараясь каждый раз «пригорбиться» точно между ними…

А ребята ехали на машине параллельно и, как я думал, фотографировали меня. Наконец при очередном «пригорблении» я заметил, что машина, ехавшая до сих пор прямо, вдруг завихляла, задёргалась и встала. А я мчусь на этом корабле пустыни и не знаю, как его остановить! И тут я нащупал у него по бокам уж не знаю для каких нужд привязанные палки. И начался сеанс джигитовки! Между полётами правую ногу перекидываю на левый бок, встаю кое-как на палку, отталкиваюсь, лечу, группируюсь, приземляюсь. Лежу, а мимо с грохотом мчатся остальные «корабли»! И кажется, что следующее копыто, а копыта у них – мама не горюй, каждое с хорошую суповую тарелку, если не с тазик, пройдётся по мне! Но пронесло, но пронеслись. Кое-как встал, а тут и ребята подъехали. Что, спрашиваю, сфотографировали? Какое там, отвечают. Ржали до судорог, до икоты. До сих пор руки трясутся! Ну что? Посмеялись и дальше поехали. А потом узнали, что у верблюдов в эту пору гон, и их даже хозяева побаиваются. Затопчут, загрызут! А тут ковбой из Питера… В общем – повезло!

Недавно прочитал интересную статью в Интернете. Про заброшенное поселение в Архангельской области на реке Онеге. Подумал – ведь я тоже там был, в этой Пустыньке. Дай-ка я напишу свои воспоминания об этом чудном месте, да и заодно посмотрю, как это будет выглядеть на бумаге… А места там действительно чудные! Река Онега изгибается, образуя тихие заводи с низкими берегами. Это она ниже Пустыньки грохочет на перекатах, не судоходна. Даже байдарки не проходят эти места. А тут – красота! Река плавно несёт свои воды, берега, заросшие сочной зелёной травой и цветами, так и манят к себе. А чуть подальше – заросли малины. Да какой! Никакого сравнения с нашей, садовой. Вкус – не оторваться. И сочная! Прямо захлёбываешься этим соком. А чуть подальше, на пригорке стоит церковь странной архитектуры. Это я потом понял, почему странной. У неё купола бочонком. Нигде больше таких не встречал.

А попали туда так – стояли мы недалеко от этой Пустыньки лагерем. Проводили изыскания под строительство глинозёмного комбината. И закончились у нас припасы. Как закончились… В основном жили на подножном корме. Грибы, ягоды. После маршрута каждый вываливал из энцефалитки в общую кучу отборные белые, садились вокруг, чистили – и на сковородку. И не приедалось… То ли потому, что молодые были, здоровые, а, может быть, просто все городские. В диковинку такое изобилие…

Но спички, курево, хлеб на деревьях не растут, а мы знали, что в Пустыньке магазинчик есть. Продукты туда катером завозят. Вот и махнули туда, благо БТР армейский, списанный, под боком. Приехали, затарились, и на бережок. Искупались, сидим – кайфуем! И вдруг подходят к нам девчата. Одеты простенько, но чисто. Познакомились с ними – кто, откуда, зачем… Смотрю – мои парни уже петухами. Грудь колесом! В глазах огонь! И руки у них потянулись ко всяким местам запретным. Первого бастиона. Коленки там, талия, плечики… А девчата ничего. Хихикают. Приходите, говорят, к нам на танцы. У нас танцы будут после ужина и уколов. Если врач разрешит. Опа! Мои ребята с лица «сбледнули», а тут бабулька идёт. Ребята, говорит, какие танцы! Дурдом тут, а это дурочки наши, которые тихие. Митрич им на гармошке сыграет, если не нажрётся. Вот и все танцы. И правда – пошли мы церковь смотреть, а там на площади столб с колоколом, так вокруг этого столба одна круги нарезает строевым шагом, а за ней вторая, приплясывая. Подальше стоит дама и что-то вяжет на спицах. А руки-то пустые! Что-то не по себе нам стало. Мы в вездеход, и по газам! А сзади нам машут – приезжайте ещё! Потанцуем… Отъехали немного и ржать. Всё вспоминали, кто к кому «клеился». А того, кто за коленки хватал, аж жениться заставляли… Приехали в лагерь, нам – что так долго? Да танцы там были! В следующий раз, мол, мы поедем! Поезжайте. Хоть с ночёвкой. Не жалко!

Вот такие танцы в Пустыньке. А места там действительно чудные!

Про свою собаку, Жизель, я уже как-то рассказывал. Как она в Архангельской с медведем схлестнулась. Но были в её жизни моменты и пострашнее… Жили мы в Питере около Никольского Собора, а там сквер, и зимой горку ледяную ставили. Вот ребятня на этой горке и проводила всё время. Ведь ни детских площадок особо не было, ни, тем более, электроники всякой… Вот они целыми днями на этой горке, на свежем воздухе! И мы с дочками туда захаживали. Жулька, конечно, с нами. Решили мы её с горки прокатить. Затащили наверх и столкнули. Понеслась наша Жуля по льду… Лапы разъезжаются, уши вразлёт, язык набок. Ну всё, думаем. Сейчас убежит со страха, потом ищи её по дворам. А ей понравилось! Скатилась, и назад. К ступенькам. Еле-еле растолковали ей, что надо в очередь. А то она всё между ног пыталась, без очереди. Хохот стоял на всю площадку. Даже родители собрались смотреть на этот цирк. Она же довольна!!! Так и пристрастилась к этим горкам. А у нас во дворе ребята тоже раскатали ледяную дорожку. Прямо от дверей и через весь двор. И вот Жулька выбегала из парадной, на дорожку, и… покатилась. Но не в этот раз! Только она набрала скорость, видит – в конце дорожки сидит здоровенный подвальный котяра. Морда с кастрюлю, уши в клочья, шерсть в разные стороны. В общем, тот ещё Пират. Это мы потом узнали, что его Пиратом зовут. А сейчас моя Жизель катится, думает, что кот убежит. Собака всё-таки едет! Но не тут-то было. Котяра как сидел, так и сидит, не шелохнувшись. Только лапу поднял, с выпущенными когтями. И – ждёт… Вот тут-то Жуля и запаниковала! Едет, повизгивая, пытается соскочить с дорожки, но всё ближе, ближе к этому чудищу. Кое-как, перевернувшись, царапая лёд, она извернулась, и – в подъезд… Пробегая мимо, так глянула на меня, что я до сих пор не забываю этот взгляд. Там и смущение, и стыд, и обида… Что, мол, стоишь-смеёшься? Не помог… Много чего было в этом взгляде!

С тех пор к горкам мы охладели. А котяра тогда не спеша когти втянул, и в подвал. Вразвалочку. Наверное, хвастаться как он нас «сделал» Вот такие были у нас горки!