Текст книги "Психология кризисных и экстремальных ситуаций: психическая травматизация и ее последствия. Учебник"

1.4. Предмет психологии кризисных и экстремальных ситуаций

Психология кризисных и экстремальных ситуаций – отрасль психологии, предметом которой являются: экстремальные и кризисные состояния и переживания; особенности функционирования психики в экстраординарных условиях; механизмы психической травматизации; этиологические факторы развития психических нарушений вследствие психотравматизации; детерминанты психической устойчивости в экстремальных и кризисных ситуациях.

Как правило, перед психологом стоит задача определения адекватности психических состояний и реакций на ситуации и необходимости оказания помощи, направления, объема, форм и методов этой помощи в зависимости от особенной ситуации и типа реагирования человека на нее, что требует прежде всего от самого психолога умения ориентироваться в происходящем, различать ситуации.

Как уже отмечалось, существует определенная несогласованность основных определений. Несмотря на то, что сферой интересов психологии постоянно являются именно проблемные, в том числе и наиболее сложные, часто неразрешимые, иногда лежащие за пределами человеческих возможностей ситуации, четкая понятийная база относительно изучаемых категорий отсутствует.

Большинство исследователей достаточно вольно используют термины экстремальная, опасная, особо опасная, чрезвычайная, трудная, кризисная, состояния, ситуация, среда. Нередко различные сочетания этих терминов рассматриваются как синонимы. Часть определений, предложенных и зафиксированных в правовых и нормативных документах, отражают устоявшуюся норму из области профессиональной деятельности, не относящейся к психологии (имеет сленговое значение, существенное только для профессиональной группы, не передающее сути уникальных свойств данных явлений с позиции психолога).

Вместе с тем дифференциация указанных выше понятий необходима для объективации субъективных переживаний человека, пребывающего в некой ситуации и далеко не всегда способного в полной мере рефлексировать происходящие с ним изменения.

В отличие от механики, мы не всегда можем зафиксировать исходное «положение» объекта, ту массу и то расстояние, на которое объект был перемещен. В условиях ситуации сложно определить проделанную психическую работу затраты на преобразование исходного состояния системы в некое новое, в психический продукт, и оценить достигнутый конечный результат, создание новых или разрушение имеющихся психических элементов, определяющих эффективность функционирования.

С позиции спасателей, врачей, «пережить» кризисную или экстремальную и даже чрезвычайную ситуацию – это выжить, сохранить жизнь и здоровье, возможно, получив ущерб от взаимодействия с вредоносными факторами.

С позиции психолога, «переживание ситуации» – прежде всего сложная и интенсивная психическая деятельность, часто с непредсказуемым результатом. В то же время для диагностики важна оценка адекватности психической деятельности ситуации, в которой существенными являются не столько сами энергетические затраты, такие как эмоциональное состояние и реакции, т. е. затраченные усилия, сколько направление деятельности и её конечный результат. Так, в кризисной ситуации – это достижение изменений, которые необходимы для разрешения проблемы, приведшей к кризису, в экстремальной ситуации – это ликвидация угрозы или самоспасение, в чрезвычайной ситуации – длительность выживания и то, какой ценой оно достигнуто.

Адекватность затраченных усилий той реальной ситуации, которую человек пережил, и последующее влияние полученного опыта на жизнедеятельность и деятельность человека определяют показания к вмешательству и оказанию помощи.

Как мы уже отмечали, предметом психологии кризисных и экстремальных ситуаций является психическая деятельность здорового человека, закономерно реагирующего на среду обитания, на условия деятельности, в которых он находится.

Психическая работа происходит постоянно. Как правило, мы видим проявления этой работы, не всегда выделяя конечный продукт, не всегда знаем, сколько энергии тратит человек, решая задачи, приобретая умения, навыки, знания, разрушая или формируя убеждения, ценности, строя их иерархию и многое другое.

Полная энергия ограничена, и всегда происходит конкуренция за долю энергии в выполнении функций, обеспечивающих жизнедеятельность, деятельность и безопасность. Для реализации отдельных функций требуется разное количество затрачиваемой энергии и времени для ее осуществления. В основе психической деятельности лежит необходимость разрешения конфликта – наличия альтернативных целей жизнедеятельности и деятельности или способов их достижения при ограниченности ресурсов: временных, пространственных, энергетических, информационных, а иногда и при неразрешимости задачи в принципе, что и определяет вид ситуации, в которой оказался человек.

В притче о Буридановом осле психическая работа – это затраты на разрешение/преодоление сомнения при выборе стога сена. В ее основе конфликт – какой стог лучше, если они одинаковы.

Если рассматривать версию, что осел все же умер от голода, так и не выбрав какой-либо из стогов, то неважно, насколько его психическая деятельность была интенсивна. Возможно, надо понять, почему это произошло, чтобы не допустить такой ситуации в будущем. Важно, что какие бы ни были переживания, психическая деятельность была не результативна, работа не выполнена, решение не принято и не реализовано. Для такого осла неспособность принять решение, совершить альтернативный выбор, создала и реализовала экстремальную ситуацию – смерть от голода. Для реального осла выбор, скорее всего, не будет даже трудной ситуацией.

А вот стог сена, расположенный за глубоким ущельем, можно рассматривать как экстремальную ситуацию. Перед ослом стоит дилемма принять решение – не прыгать и умереть с голоду или, возможно, умереть, пытаясь перепрыгнуть. Хотя проще не лезть в горы и поискать сено на равнине.

В экстремальной ситуации как развивающемся во времени взаимодействии человека и среды, исходом которого является угроза получения ущерба для жизни или здоровья, требуется мобилизация всех сил, в том числе и психических, для предупреждения реализации ущерба или для его снижения.

Если человек оказался в такой ситуации случайно, то защитные реакции, направленные на спасение, являются приоритетными и блокируют все остальные, однако при этом могут блокироваться и жизненно-важные для спасения реакции, связанные с ориентацией в опасной среде, в которой оказался человек, связанные с выбором путей эвакуации, прогнозом выбора минимального ущерба при множественности повреждающих факторов, которых невозможно избежать, с блокадой способов ликвидации источника угрозы, что может быть правильнее, чем бегство от него.

В случае профессиональной деятельности людей, оказывающих помощь в экстремальных и чрезвычайных ситуациях, угроза их жизни в таких обстоятельствах ставит перед ними дилемму – эффективное и полное вовлечение в деятельность или необходимость включения защитных реакций при ограниченности сил и для того, и для другого. Наблюдаемая в этот период симптоматика связана и с необходимостью мобилизации сил для решения профессиональных проблем, с одной стороны, и с ее конкуренцией с проявлениями защитных, аварийных, механизмов, обеспечивающих сохранение существования организма в ущерб остальным его функциям, – с другой. Налицо конфликт реализации деятельности и самосохранения.

Необходимость психической устойчивости в экстремальной ситуации и, как правило, блокады защитных реакций связана с тем, что аварийные, защитные, формы закономерно архаичны, в них срабатывает правило онтогенетического и филогенетического регресса, что затрудняет или исключает поиск новых решений. По мере нарастания напряжения используются все более древние и глубинные формы реагирования. В современных условиях, когда экстремальные ситуации не являются экологически обусловленными (на человека редко охотится хищник), такие архаичные защитные реакции включаются в техногенных и антропогенных, да часто и в природных опасных и особо опасных условиях.

Недооценка ситуации в то время, как события требуют мобилизации всех сил для четкой ориентации в происходящем, максимальной концентрации на полезном результате для устранения угрозы, могут приводить к реализации этой угрозы.

Спасение в опасных и особо опасных условиях, возможно и случайное, без мобилизации сил для ее преодоления и, соответственно, без переживания данной ситуации как экстремальной, не позволяет выявить действенные способы её разрешения и, создавая иллюзию разрешения, лишь снижает готовность к преодолению таких ситуаций в последующем.

Переживание обыденной ситуации как экстремальной часто отражает наличие у человека психических заболеваний.

Столкновение с чрезвычайно сложными, неразрешимыми задачами или восприятие задач таковыми истощают запасы энергии, сил, вызывают травматизацию психики, разрушение или истощение отдельных психических ресурсов, необходимых для поддержания гомеостаза. Но и в случае физического выживания от человека требуются переживание этого травматического опыта, определенный объем психической деятельности для восстановления психического баланса, адаптационного потенциала, ощущения собственной идентичности и значимости, что не всегда возможно даже при внешней помощи.

Таким образом, для психолога необходимо понимание, что факт попадания в экстремальную и даже в чрезвычайную ситуацию не влечет автоматического применения некоего алгоритма помощи.

В кризисной ситуации проблема оценки психологом переживаний, их продукции еще сложнее. В личностном кризисе формирование ресурсного продукта является обязательным, в нем более явно выявляются суть психической работы человека. Перед психологом стоит задача диагностики не только симптомов включенности психических механизмов, их интенсивности, но и определение результата работы.

Важно определить, что происходило и происходит с человеком:

• пережил ли он психологический кризис: была ли им проведена психическая работа по разрешению кризиса, изменена ли картина мира, сформированы, привлечены ли необходимые ресурсы или разрушены вредоносные психические образования;

• пережить кризис не смог – он жив, но психические новообразования не созданы, психическая работа не завершена, имеются травматические переживания, за ним тянется шлейф нерешенных проблем (девиации, деформации, отклонения в развитии, выгорание, пограничные расстройства);

• кризис не переживал – ситуация была критическая, но психическая работа по ее разрешению и не проводилась, человек адаптировался к неэффективной деятельности (нарушение развития).

В психологическом кризисе перед человеком стоит задача понять, что все имеющиеся у него формы реагирования не способны разрешить стоящие перед ним задачи, требуется изменение базовых убеждений, структуры ценностей, необходима психическая работа, которую может реализовать только сам человек, в результате которой нужно сформировать психические образования, обязательные для сохранения или обретения целостности и идентичности личности в новых условиях.

Мы рассматриваем психологический кризис как состояние индивида, возникающее вследствие ощущения внутреннего тупика, который блокирует привычное течение жизни и требует принятия важных решений, кардинально меняющих жизненную ситуацию. Психологический кризис – это внезапно возникающая (под влиянием экстремальных внешних факторов или созревания внутренних условий) утрата смысла жизни, важнейших ориентиров и ценностей, восстановление которых невозможно без коренной реконструкции личности.

Работа с человеком, находящимся в кризисной ситуации, требует от психолога особого непосредственного контакта с личностью, способности увидеть другого во всей его уникальности. Только такое взаимодействие позволяет обратившемуся за помощью сохранить свою идентичность, подтвердить собственную подлинность, несмотря на кризисные трансформации его личности.

Человек, переживающий кризис, всегда характеризуется ранимостью, хрупкостью и находится в зависимости от человека, оказывающего ему психологическую помощь. Поэтому важнейшей задачей психологической работы с личностным кризисом является помощь человеку в выборе собственного жизненного пути и собственного смысла жизни. Серьезная опасность кроется здесь в возможности неосознаваемого навязывания клиенту психологом своих целей, представлений или ценностей. Главное – помочь человеку, переживающему кризис, найти собственную «форму», ощутить собственные границы и возможности, а не навязывать ему план на дальнейшую жизнь, исходящий из прошлого опыта, намерений или желаний того, кто оказывает помощь.

Экстремальная ситуация, напротив, не всегда носит личностный характер и не обязательно требует личностного реагирования, связанного с сущностной перестройкой системы отношений. Она преимущественно может быть охарактеризована как чрезмерное давление на индивида внешних обстоятельств (в самом широком смысле), требующее значительного включения внутренних ресурсов, интенсивных переживаний, но не обязательно представляющая собой поворотный пункт в его жизненной истории. В отличие от кризисной, в экстремальной ситуации личность может не претерпевать кардинальных изменений, однако индивид часто расплачивается за это разнообразными острыми или хроническими расстройствами психогенного характера.

Экстремальная ситуация всегда сопровождается интенсивными эмоциональными переживаниями вовлеченных в нее людей, психологическая помощь которым во многом специфична. Необходимая функция «канализации» болезненных переживаний пострадавших выполняется преимущественно психологами и часто является причиной их профессионального «выгорания» (burn-out). Психологу, работающему в этой области, приходится сталкиваться с высоким напряжением негативных эмоций, выступая в качестве «громоотвода» для них. Именно объем и накал переживаемых в экстремальной ситуации негативных эмоций представляет собой главный патогенный фактор для людей, оказывающих помощь пострадавшим.

Этот фактор действует двояким образом. С одной стороны, он может стать непосредственной причиной развития психических и психосоматических девиаций. С другой стороны, чрезмерный объем воспринимаемых страданий может подтолкнуть психолога к осознанному или неосознанному принятию одной из двух крайних психотерапевтических позиций – «избегания» и «идентификации». Следование первой из этих позиций, отражающей страх психолога перед открытыми проявлениями горя, отчаяния, гнева, разочарования, закрывает для потерпевшего возможность так необходимого для него катарсиса. Вторая псевдопсихотерапевтическая позиция – гиперидентификация, связанная с чрезмерным сопереживанием, опасна как для клиента, так и для самого практикующего психолога. Клиент в этом случае не получает от психолога необходимого для себя «корригирующего эмоционального опыта» (Тарабрина Н. В., 2001), а психолог подвергается чрезмерным эмоциональным нагрузкам, которые, как уже указывалось, чреваты различными нарушениями психического и физического здоровья.

В связи с этим для профессиональных психологов, работающих с людьми, пострадавшими в экстремальных ситуациях, необходима особая психопрофилактика, которая нацелена в том числе на повышение их способности к эмоциональному отреагированию неизбежно накапливающихся негативных переживаний, равно как и способности к направленной рефлексии собственных чувств.

Чрезвычайные ситуации, в отличие от кризисных и экстремальных, проявляющихся как внутреннее состояние человека, характеризуются сверхсильными внешними воздействиями, исключающими возможность человека (организма, психики, личности) выживать, противостоять, приспосабливаться к ним.

Индивидуальные характеристики психического состояния человека в случае сверхсильных внешних воздействий могут нивелироваться, и в связи с этим ситуации, сопряженные с наличием сверхсильных воздействий, таких, например, как землетрясение, извержение вулкана, цунами, ядерный взрыв, заблокированное пребывание в горящем или тонущем автомобиле и т. п., могут описываться исключительно языком так называемых объективных обстоятельств. Совладание с такими обстоятельствами и (или) их последствиями неподвластно человеку и становится преимущественно делом не индивидуальным, а социальным.

Деление переживаний людей, находящихся в сверхтрудной жизненной ситуации, на экстремальные и кризисные состояния весьма условно. В действительности зачастую при описании переживаний человеком подобных ситуаций могут присутствовать элементы и «экстремальности», и «кризисности».

В связи с этим от психолога требуется умение очень точно различать:

• когда переживания являются проявлением эффективной психической деятельности человека и, несмотря на высокую их интенсивность и тяжесть симптоматики, являются необходимым компонентом, ведущим к благоприятному разрешению ситуации, отражают создание необходимых для преодоления таких ситуаций продуктов и обеспечивают формирование позитивного опыта. Помощь в данном случае не нужна;

• когда переживания отражают возникновение психической травмы, нарушение психической деятельности и запуск аварийных защитных форм реагирования, направленных на преодоление психической травмы. Требуются помощь по снижению страдания, профилактика нарушения процесса преодоления;

• когда переживания отражают запредельные состояния и психика не способна самостоятельно справиться с полученными чрезвычайными воздействиями, – при этом отмечается полная потеря контроля состояния и поведения, с которыми человек самостоятельно справиться не может. Обязательное оказание помощи.

Преодоление экстремальных ситуаций, выживание в чрезвычайных ситуациях, переживание и разрешение кризисных ситуаций, как иногда и решение трудных ситуаций, требуют максимального напряжения сил и сопряжены с особыми внутренними состояниями людей, хотя они и вызваны внешними причинами, как правило, предельными по своей интенсивности (по объему и энергии необходимой душевной работы).

Особо следует подчеркнуть, что предельность этих состояний определяется не столько интенсивностью внешне выражаемых и внутренне ощущаемых эмоций, сколько тем масштабом душевных затрат, которые необходимы для сохранения целостности и идентичности личности, поставленной в такое состояние необходимостью выбора сохранения себя и выполнения функций по разрешению ситуации.

Вместе с тем именно предельность экстремальных и кризисных состояний делает их потенциально опасными относительно психической травматизации и возникновения психопатологических осложнений и определяет их особое место на грани нормы и патологии, здоровья и болезни.

Понятие «здоровье» является ключевым для медицинской психологии. Поиски всеобщего, универсального, критерия, пригодного на все случаи жизни и позволяющего отграничивать здоровье от болезни, не вызывая разногласий между исследователями, не оправдали себя. Даже такое получившее широкое распространение определение, как сформулированное в Уставе ВОЗ («здоровье – это состояние полного физиологического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствие болезни или инвалидности»), сейчас рассматривается большинством исследователей как малопригодное в практической работе.

Наибольшим признанием у современных авторов пользуется понятие степени «риска» заболевания, отражающее вероятностный подход к пониманию здоровья и необходимости оказания помощи.

Мы разделяем представление С. Б. Семичева (1986) и И. Н. Гурвича (1999), в котором уровень здоровья различается в зависимости от нарастания степени вероятности возникновения болезни, а также от «потребности» в том или ином виде помощи. Вектор состояний – от нулевой вероятности болезни до верифицированной болезни.

Идеальное здоровье как показатель полной адаптация к имеющимся условиям – это не только способность поддержания широкого диапазона высокой эффективности жизнедеятельности в имеющейся среде обитания, но и наличие резерва для реагирования на спонтанные колебания среды обитания и факт, что при уменьшении доступности или объема ресурсов и появлении вредоносных факторов здоровье отражает состояние психического и физиологического гомеостаза. Оно связано с наличием необходимых для жизнедеятельности и деятельности задатков, подготовленностью к условиям жизни и деятельности, готовностью к поддержанию необходимого в этих условиях уровня и направленности функционирования, что и позволяет человеку справиться с имеющимися проблемами без внешней помощи и отражается в способности без вреда для себя переносить неблагоприятные условия, высокие привычные нагрузки, характеризует его устойчивость, толерантность, способность сохранять гомеостаз независимо от условий среды, иногда достаточно опасных.

Если у человека отмечается определенное несоответствие имеющихся у него задатков, способностей, подготовленности к функционированию данной среды, это приводит к конфликту и конкуренции обеспечения сфер жизнедеятельности и деятельности, гомеостаз нарушается, и это закономерно меняет механизмы регулирования в биологических системах. Теоретические представления о процессах управления в биологических системах при патологии, предложенные Е. В. Гублером (1990), основаны на проведении аналогий между процессом регулирования при болезни и аварийным регулированием в сложных технических системах автоматического управления. Сопоставление этих процессов показало, что одним из основных отличий процессов регулирования при болезни от физиологического регулирования является то же, что отличает аварийное регулирование в технических системах от нормального регулирования, а именно изменение параметра регулирования.

Если при физиологическом регулировании каждая биологическая система имеет некий присущий ей результат, возникший в процессе эволюции (Коган А. Б. и др., 1972) или индивидуального опыта (например, при перемещении в направлении оптимальных условий среды или осуществление какой-то специфической функции-деятельности), то при «аварийном» регулировании появляется новая цель: самосохранение системы в течение ближайшего отрезка времени. Аварийные механизмы включаются, если самосохранение системы уже в течение ближайшего времени оказывается невозможным вследствие каких-либо (пессимальных, опасных, особо опасных) условий, когда хотя бы один параметр, по которому производится регуляция, выходит за пределы нормативного уровня. Аварийные механизмы нацелены на поддержание существования системы в ближайшее время за счет игнорирования более долговременных функций. В результате многие другие регулируемые параметры могут оказаться в зоне аварийного или защитного регулирования. Это лежит в основе механизма развития дисстресса, дезадаптации, болезни. Задача возвращения физиологических параметров в зону до критического уровня за счет функционирования регуляторных механизмов, направленных на нормализацию всех функций, находится на втором плане. Однако с течением времени задача нормализации начинает играть все большую роль, так как аварийные формы, как правило, энергозатратны и не обеспечивают необходимый объем функционирования. Благоприятный процесс адаптации к условиям нормализует механизмы регуляции, организм адаптируется к условиям.

Такие аварийные защитные формы реагирования на реальную или субъективную угрозу проявляются в возвращении к ранним стадиям индивидуального и эволюционного развития (онтогенеза и филогенеза). При болезни превалируют специальные «резервные» программы регулирования, не используемые или мало используемые в процессе физиологического регулирования, что применяется, например, для оценки психического здоровья на основе учета количества психиатрических симптомов (Гурвич И. Н., 1999).

Если рассмотреть механизмы реагирования на проблемную ситуацию, обычно наблюдается воспроизведение филогенетически более древних реакций, ориентировочное поведение, эмоциональные реакции и ранее приобретенные формы индивидуального опыта поведения в проблемных ситуациях. Эти программы, являясь филогенетически и онтогенетически более старыми, обнаруживаются в частоте проявлений симптомов, традиционно считающихся психопатологическими. Экстремальные психические состояния как процесс аварийной регуляции психического и физиологического гомеостаза направлены на поддержание жизни в ущерб остальным функциям организма, в первую очередь связанным с деятельностью (Гублер Е. В., 1990).

В подобных ситуациях проявляются конкуренция, конфликт целей процесса регулирования таких функций в организме, как:

1) поддержание результативной активности организма в среде;

2) самосохранение организма как системы.

Энергетические ресурсы и процессы психической регуляции ограничены и расходуются в двух указанных направлениях, причем эти две статьи расхода конкурируют между собой.

По мере развития человека превалирует первая цель – обеспечение активного поведения организма в среде для поиска лучших условий существования, т. е., в конце концов, для выживания индивида и социальных групп. В течение длительного времени человек развивается как личность, выявляются его свойства, предопределяющие социальное поведение, выполнение определенной роли в семье и обществе, контроль аффектов, проявление таких качеств, как альтруизм. Эти функции осуществляются за счет волевого контроля, связанного с личностными ресурсами, что обеспечивает традиционные в данной популяции формы деятельности и жизнедеятельности.

На ранних стадиях индивидуального развития и у примитивных организмов превалирует другая цель регулирования – самосохранение. Для аварийного процесса регуляции и защиты в живых системах также характерно превалирование цели самосохранения над целью обеспечения активного поведения.

В экстремальных ситуациях конкуренция целей достигает максимума, что, собственно, и определяет наблюдаемую картину реагирования, выявляет личностные ресурсы. При подготовленности к таким ситуациям возможна мобилизация всех ресурсов на достижение поставленной цели, но механизмы защиты психики от вероятного ее повреждения или гибели в большинстве случаев ведут к разрушению целенаправленного решения стоящих перед человеком задач и проявляются в психической неустойчивости, в возникновении защитного поведения, экстремальных психических состояний.

В экстремальных и кризисных ситуациях неспособность психики разрешить задачу самосохранения и обеспечения деятельности из-за того, что ей не хватает ресурсов, необходимых для результативного функционирования, приводит к состоянию, аналогичному повреждению организма, – травме. Психическая травма – утрата психических ресурсов, необходимых для реализации деятельности, запускает аварийные механизмы, направленные на выживание, – травматический стресс. Если полное восстановление адекватного ситуации функционирования не происходит, возникают следующие нарушения – постравматические стрессовые расстройства, деформация личности, аддикции, неврозы, психические и психосоматические заболевания.

Оценка экстремальных состояний, их адекватность ситуации важны для определения уровня здоровья, качества адаптации как состояния, направления адаптации как процесса приспособления к условиям жизнедеятельности и деятельности или развития нарушения адаптации, для свидетельства получения человеком психической травмы и её глубины и возможности процесса восстановления после травм и диагностики остаточных явлений и необходимы как для прогноза исходов ситуации, так и для определения уровня и объема помощи.

Следующей задачей является оценка направления происходящих процессов, направленность их на преодоление негативного развития ситуации, улучшающее качество здоровья – санатогенез или отражающие усугубление негативных последствий снижение качества здоровья, развитие заболевания, его патогенез. Конечно, надо понимать, что заболевание – тоже форма адаптации, обеспечивающая выживание организма при вредоносных воздействиях на него, но это уже сфера деятельности врачей. При верифицированной болезни отмечается частичная или полная утрата работоспособности. Исходом заболеваний могут быть не только выздоровление, но и инвалидность и смерть пациента. Возникновение заболевания ограничивает оказание помощи психологами, так как требует вмешательства медиков и оказания различного уровня медицинской помощи.