Текст книги "Психология социальной работы. Теория и практика. Учебник для вузов"

Как подчеркивают ММ-терапевты, односторонние процедуры типа «релаксации, медитации, методик крика, гипноза, психодрамы, ребефинга или других вмешательств того же рода» или даже комбинации подобных вмешательств (которые могут подаваться как «эклектичная» психотерапия) являются антитезисом ММТ, которая считает, что психологические проблемы человека многогранны и многоуровневы, и предусматривает коррекцию девиантного поведения, негативных чувств, ощущений, навязчивых образов, иррациональных убеждений, стрессовых взаимоотношений и физиологических трудностей.

Когнитивно-бихевиоральная терапия так тщательно, как предлагается в ММТ, не исследует сенсорную и образную модальности; бихевиоральные терапевты недостаточно чувствительны к системам взаимосвязей личности (межличностным факторам) или невыраженным эмоциям (аффективным реакциям).

Когнитивная терапия Бека делает акцент на дисфункциональных мыслях и компенсаторных реакциях, но, с точки зрения представителей ММТ, недостаточное внимание уделяет специфическим сенсорным компонентам, богатому набору процедур работы с образами, а также межличностным связям клиента. Признавая заслуги К. Роджерса, ММ-терапевты отмечают, что его психотерапевтическая ориентация, возможно, совершенно противоположна ММТ: если клиент-центрированный подход предлагает искренность, эмпатию и бескорыстную заботу терапевта по отношению ко всем клиентам и считает эти «облегчающие условия» необходимыми и достаточными для терапевтического роста и изменений, то мультимодальная теория подчеркивает, что люди имеют разнообразные потребности и ожидания, которые образуются из-за разного склада характера и требуют широкого спектра стилистических, тактических и стратегических действий от терапевта. Более того, ММ-терапевты заявляют, что никакие эмпатия, искренность или бескорыстная забота не заполнят пробелы, оставленные в процессе воспитания (бихевиоральные и установочные дефициты), которые требуют направленных научения, тренировки, моделирования, формирования. Естественно, когда ММ-терапевт консультирует клиента, которому нужен не больше, но и не меньше, чем бескорыстный, искренний и эмпатичный слушатель, ничто не мешает этому терапевту использовать положения Роджерса или рекомендовать клиенту клиент-центрированного коллегу. ММ-терапевт постоянно спрашивает себя: «Что работает, для кого и в каких обстоятельствах?», так как он целенаправленно пытается определить, какой тип взаимодействия предпочтителен для данного клиента. В этой ориентации терапевтическая гибкость и многосторонность ставятся превыше всего, поскольку не существует единого подхода к проблемам людей. Например, акцент на эмпатии и теплоте в отношениях с клиентом, который предпочитает дистантные, формальные, деловые отношения между людьми, вероятно, будет препятствовать лечению. В некоторых случаях вместо попытки привязать клиента к терапии ММ-терапевты могут предписать ее отсутствие.

ПРИМЕР

ММ-терапевты консультировали женщину средних лет, которая в течение многих лет периодически наблюдалась у терапевтов. Она жаловалась на неясную тревогу, депрессию, напряжение и общую неудовлетворенность жизнью. После проведения процедуры оценки BASIC I. D. ей дали следующий совет: «Используйте те деньги, которые вы тратите на терапию, для того, чтобы нанять горничную для уборки вашего дома, чтобы раз в неделю брать уроки тенниса, встречаться с друзьями за кофе или легким завтраком. Строго соблюдайте такой режим четыре разных дня каждую неделю и после 2 месяцев жизни в таком ритме, пожалуйста, позвоните нам и сообщите, радовались ли вы жизни, уменьшились ли ваши напряжение, тревога и депрессия». Результат был позитивный.

Многие терапевты считают, что нужна гибкость: так, Дж. Хейли утверждал, что «умелый терапевт подходит к каждому новому клиенту с той позиции, что, возможно, по отношению к данному человеку и ситуации необходима уникальная процедура» (Haley 1987, р. 10).

В целом для всех видов бихевиоральной психотерапии, начиная с теории Скиннера, включая модели Бандуры, Бека, Эллиса, Лазаруса и др., общими являются следующие характеристики:

• ее цель – помочь человеку стать способным реагировать на жизненные ситуации так, как он хотел бы реагировать; это осуществляется путем увеличения объема желаемого поведения и уменьшения или исключения нежелательных поведения, мыслей, чувств;

• позитивные терапевтические отношения в процессе психотерапии являются необходимым, но не достаточным условием эффективности психотерапии;

• предполагается, что большинство проблем возникают из неполного или ошибочного процессов социального научения;

• взаимоотношения между терапевтом и клиентом представляют собой скорее отношения типа «тренер – тренируемый», чем «доктор, лечащий пациента»;

• перенос научения (генерализация) из терапевтического процесса в повседневную жизнь клиента считается не автоматическим, а целенаправленным процессом, который осуществляется посредством выполнения закономерной последовательности заданий, в том числе и домашних;

• терапевты склонны избегать языка фиксированных диагностических категорий, черт и глобальных описаний в пользу поведенческих и операциональных описаний;

• жалобы и симптомы пациента принимаются как реальность и объект психотерапии, а не как репрезентаторы скрытых проблем и внутриличностных конфликтов пациента;

• соблюдается принцип «психотерапевтического контракта», когда психотерапевт и пациент в процессе начальной стадии работы приходят к единому мнению относительно конкретных целей психотерапии и к договоренности относительно объективных (поведенческих) критериев того, что цель достигнута.

Таким образом, основными идеями и ценностями когнитивно-бихевиорального подхода, оказавшими влияние на формирование социальной работы данной ориентации (cognitive-behavioural social work), являются следующие:

• рациональность-иррациональность человеческого поведения;

• возможность управления поведением;

• принцип взаимного детерминизма внутренних и внешних факторов поведения;

• возможность и важность самоконтроля, саморегуляции, самоподкрепления, самооценивания, самоосознания поведения;

• самоэффективность поведения;

• возможность прогнозирования будущего поведения;

• «психическое здоровье»: конструктивный альтернативизм, готовность к инкорпорированию нового опыта, интерес к самому себе, общественный интерес, фрустрационная устойчивость, гибкость, принятие неопределенности, ориентация на творческие планы; рациональное, реалистичное, «научное» мышление; принятие самого себя; ответственность за свои эмоциональные проявления.

Принципы гуманистической психологии в социальной работе

Исторический анализ и сопоставление различных подходов в социальной работе показывают: было бы большим упрощением утверждать, как это часто делается, что она базируется целиком на гуманистическом подходе. Безусловно, профессиональные ценности социальной работы глубоко гуманистичны, но не следует подменять термин «гуманистическая» (психология) термином «гуманная» практика. (Заметим еще раз, что психоаналитический или когнитивно-бихевиоральный подход в консультировании является ничуть не менее «гуманным», чем подходы, основанные на моделях гуманистической психологии.)

Основополагающим постулатом, пришедшим в социальную работу из гуманистического и феноменологического подходов, является утверждение, что материальная, или объективная, действительность есть реальность, сознательно воспринимаемая и интерпретируемая человеком в данный момент. Важной этической ценностью является принцип того, что люди сами способны определять свою судьбу. Убеждение в том, что самоопределение – существенная часть природы человека, приводит, в свою очередь, к мнению, что люди в конечном счете ответственны за то, что они собой представляют. Еще К. Роджерс предположил, что личностные расстройства и дезадаптация могут проявляться либо неожиданно, либо постепенно на протяжении длительного периода. В любом случае, как только появляется большое несоответствие между Я и переживанием, защита человека перестает работать адекватно и ранее целостная Я-структура разрушается. Когда это происходит, человек становится крайне уязвимым к тревоге и угрозе и ведет себя непонятно не только для других, но и для самого себя. Фактически Роджерс считал нарушения поведения результатом несоответствия между Я и переживанием. Значительность несоответствия между осознанным Я и переживанием определяет тяжесть психологической дезадаптации.

Многочисленные биографы К. Роджерса считают, что на характер его научного творчества оказал неизгладимое влияние его интерес к природе в детстве, получение удовольствия от наблюдения за тем, как развиваются вещи в условиях естественных природных процессов. Позже он неоднократно подчеркивал свою уверенность в важности самоосознания ребенком своего отношения к самому себе и своим идеалам, а развитие клиента он описывал через процессы уменьшения психологической защиты и самонаправленного развития самосознания. Роджерс представлял терапевтический процесс как постепенное признание и допущение реального себя к детским, агрессивным и противоречивым аспектам своей личности. В 1947 г., оставляя должность президента Американской психологической ассоциации (АРА), Роджерс подводит итоги этого направления: «Клиент-центрированная терапия привела нас к попытке принять область восприятия клиента как основу для истинного понимания… мы обнаруживаем, что поведение, кажется, лучше понимается как реакция на воспринимаемую реальность. Мы обнаруживаем, что образ, в котором личность видит себя, и восприятие, которое она не осмеливается принять как принадлежащее ей, оказывается, имеют важное отношение к внутреннему миру, ответственному за адаптацию, формирующему приспособление. Мы обнаруживаем возможность для реструктуризации и реорганизации себя и, следовательно, реорганизации поведения, которая имеет серьезные социальные последствия. Мы смотрим на эти исследования и теоретические формулировки, которые они вдохновляют, как на эффективный новый подход для изучения и исследования в различных областях психологии» (Rogers, 1947, р. 368).

Роджерс расширяет свои исследования в теории личности и поведения, которые были включены в книгу «Клиент-центрированная терапия» (Client-centered therapy, 1951). Эта теория основана на 19 основных тезисах.

1. Каждый индивид существует в постоянно изменяющемся мире своего опыта, центром которого он является.

2. Организм реагирует на явления так, как они записаны у него в опыте и как он их воспринимает. Эта область восприятия для индивида является его «реальностью».

3. Организм реагирует на эту феноменальную область как организованное целое.

4. Организм имеет одну основную тенденцию и стремление – активизировать, поддерживать и увеличивать себя как приобретающего новый опыт.

5. В основном поведение – это ориентированная на определенную цель попытка организма удовлетворить свои нужды посредством ранее уже опробованных им методов и в соответствии с тем, как он воспринимает собственные нужды.

6. Эмоция сопровождает и в основном способствует такому целеориентированному поведению, и интенсивность этой эмоции относится к субъективно воспринимаемой важности поведения для поддержания и усиления организма.

7. Самая лучшая и выгодная позиция для понимания поведения исходит из соотнесения индивида с самим собой.

8. Часть общей воспринимаемой области постепенно начинает определяться как самость.

9. В результате взаимодействия с окружающей средой, и в частности в результате оценочного взаимодействия с другими, формируется структура самости.

10. Поведение человека определяется рядом следующих различных ценностей: а) связанных с опытом; б) являющихся частью структуры самости; в) приобретаемых непосредственно организмом; г) заимствованных у других, но воспринимаемых в искаженной форме, так, как будто они были приобретены непосредственно.

11. В ходе накопления опыта в жизни индивида ценности могут быть или а) символизированы, восприняты и организованы по отношению к самости, или б) игнорируемы, потому что отсутствует воспринимаемая связь со структурой самости, или в) отрицаемы или искаженно символизированы, потому что опыт не соответствует структуре самости.

12. Большинство способов поведения, принимаемых организмом, – это те, которые согласуются с концепцией себя.

13. Поведение в некоторых случаях может быть вызвано органическим опытом и нуждами, которые не были символизированы. Такое поведение может быть непоследовательным по отношению к структуре самости, но в таких случаях поведение как бы не принадлежит данному индивидууму.

14. Психологическое неумение приспособиться к окружающей обстановке возникает, когда человек не принимает, не осознает определенного важного внешнего и/или внутреннего опыта, который вследствие этого никак не символизируется и не организовывается в часть целого самости; если подобное происходит, то появляются основания для психологического напряжения.

15. Психологическое приспособление (адаптация) возникает тогда, когда Я-концепция выстраивается таким образом, что весь внешний и внутренний опыт организма ассимилируется или может быть ассимилирован на уровне символики в составляющее Я-концепции.

16. Любой опыт, который не соответствует организации или структуре самости, может быть воспринят как угроза, и чем больше таких несоответствий, тем более ригидна организация самости и тем хуже выполняется функция самоподдержания.

17. При определенных условиях, в основном включая полное отсутствие всякой угрозы для самости, тот опыт, который не соответствует этой самости, может быть воспринят таким образом, что самость сможет пересмотреть свое устройство, перестроиться и ассимилировать такой опыт.

18. Когда индивид воспринимает и принимает весь внешний и внутренний опыт в одну последовательную и объединенную систему, тогда он с необходимостью лучше понимает других и более открыт к другим как к отдельным индивидам.

19. Пока индивид воспринимает и принимает больше своего естественного опыта в структуру самости, он обнаруживает, что он меняет свою систему ценностей, основанную в основном на воздействиях извне, которые были субъективно символизированы, продолжая естественный процесс переоценки ценностей.

Роджерс считал, что его теория имеет феноменологический характер и основывается во многом на Я-концепции как на объясняющей конструкции. Она обрисовывает первопричину развития личности как соответствие между феноменальной областью опыта и концептуальной структурой самости: в случае достижения этой ситуации появляется свобода от внутреннего напряжения, тревог и потенциального напряжения, что максимально приблизило бы адаптацию к реальности, а это, в свою очередь, означало бы установление индивидуализированной системы ценностей, имеющей значительное сходство с системой ценностей любого другого в равной степени приспособленного члена общества.

Дальнейшие исследования этих положений были проведены в Чикагском университете в начале 1950-х гг. в рамках тщательно разработанных и контролируемых исследований и изменений личности в психотерапии. Q-техника Стивенсона использовалась для измерения этих изменений в Я-концепции и Я-идеале в течение и после терапии и в контрольный период без терапии. Многие результаты подтвердили гипотезу Роджерса, т. е. значительное повышение совместимости между самостью и областью идеального возникало в течение терапии, и изменения в восприятии происходили в направлении большей психологической адаптации.

Хорошо известно, что теория личности Роджерса всегда описывается скорее как ориентированная на рост, чем как развивающая. Менее известно о его пристальном внимании к процессу развития ребенка, которое видно из его объяснения четвертого положения. (Организм имеет одну основную тенденцию и стремление к актуализации, сохранению и усилению его переживаний.) Он подчеркивал, что весь процесс самоусиления и роста может быть проиллюстрирован тем, как ребенок учится ходить. Первые шаги – это борьба и, как правило, боль. Это правда, что немедленное вознаграждение за несколько первых шагов нельзя соизмерить с болью падений и ушибов. Ребенок может из-за боли снова на какое-то время начать ползать. Однако направленность вперед к росту гораздо сильнее, чем удовлетворение инфантильности. Дети будут актуализировать себя, несмотря на те болезненные ощущения, которые это вызывает. Так же они станут независимыми, ответственными, самоуправляемыми и социализованными, несмотря на ту боль, которую часто приходится испытывать на пути к этому. Даже в том случае, если они, по разным обстоятельствам, «не растут», эта тенденция все равно присутствует. Появившаяся возможность выбора между движением вперед и регрессией заставит тенденцию проявиться, считал Роджерс.

Другая его гипотеза о личности (положение 8) заключалась в том, что часть внутреннего мира развивающегося ребенка проявляется в поведении «Я сам». Роджерс описывал поведение детей в ходе взаимодействия со средой как становление понятия о себе, среде и себе во взаимодействии со средой.

Следующие наблюдения и интерпретации Роджерса иллюстрируют то, как развитие может двигаться в направлении несогласованности. Он предполагает, что, болея, младенцы «направляют оценку организма» с достаточно высокой степенью точности. Они испытывают такие переживания, как «мне холодно, и я это не люблю» или «я люблю, когда меня обнимают», которые могут происходить, даже притом что младенцы испытывают недостаток описательных слов или символов для этих примеров. Принцип этого естественного процесса заключается в том, что ребенок положительно оценивает те опыты, которые восприняты как «саморасширение», и негативно – те, которые угрожают, или не поддерживают, или не расширяют это стремление ребенка к «Я сам».

По мере взросления ситуация меняется, детей начинают оценивать другие. Любовь, которую им дают, и представление о себе как о любимых детях начинают зависеть от поведения. Ненависть к брату, например, может возникнуть в результате того, что ребенку говорят о том, что он плохой и нелюбимый. Ребенку, чтобы сохранить положительную Я-концепцию, может стать необходимо искажать опыт.

Таким образом, отношение родителей к нему не только интроецируется ребенком, о чем много писал Фрейд и его последователи, но и переживается искаженным способом: ребенок как будто чувствует, что у него есть доказательства собственной правоты, идущие от его сенсорных систем. Например, выражение гнева часто испытывается как удовлетворение или расширение собственных границ. Это позволяет ребенку достигать большей интеграции своей личностной структуры или хотя бы пытаться ее сохранить. Именно поэтому многие консультанты начиная с психоаналитически ориентированных говорят родителям, что «сердитый ребенок – не плохой ребенок».

С другой стороны, этот тип взаимодействия может зародить чувство неуверенности в себе и неодобрения себя, а также уверенности относительно оценки других. Роджерс показал, что этих последствий можно избежать, если родитель сможет принять отрицательные чувства ребенка и ребенка как целое, а не запрещать ему испытывать какие-либо чувства.

Различные термины и понятия теории личности и поведения Роджерса часто имеют специфическое или даже уникальное значение. Например, его понимание термина «опыт». Опыт относится к внутреннему миру индивидуума. В какой-то момент часть этого осознается. Многое доступно сознанию, подобно давлению ручки на наши пальцы, когда мы пишем. Это легче осознать, чем, например, многим людям прийти к пониманию, что «я – агрессивный человек». Тем не менее Роджерс считал, что хотя фактическое осознание людьми их переживаний может быть ограничено, каждый индивидуум – единственный, кто может знать это полностью.

ПРИМЕР

Два человека «договорились», т. е. согласились друг с другом, что третий человек (пусть это будет женщина) – политический деятель. Один видит ее как хорошую женщину, которая хочет помочь людям и, основанный на этой действительности, голосует за нее. Действительность другого человека состоит в том, что политический деятель – это тот, кто тратит деньги на то, чтобы победить на выборах, и поэтому этот человек голосует против нее.

Исходя из прагматических целей психотерапии, Роджерс понимал действительность как в основном частный мир индивидуального восприятия человеком мира, хотя с точки зрения социума действительность состоит из тех образов, понятий и идей, которые имеют высокую степень общности среди различных личностей.

Аналогично в процессе психотерапии могут происходить изменения в чувствах и восприятиях всех участников. Клиент может сначала думать, что помощник главным образом заинтересован в деньгах. Эта действительность может искажать восприятие клиентом терапевта таким образом, что клиент не видит заботы о себе, хотя в реальности она является ведущим мотивом поведения терапевта.

Центральным в теориях не только К. Роджерса, но и К. Голдштейна, Г. Салливана, К. Хорни, А. Маслоу является постулированная ими тенденция человека к самореализации. Это вера Роджерса и большинства других теоретиков личности в то, что предоставление человеку возможности свободного выбора в отсутствие действия внешней силы способствует тому, что люди предпочитают быть здоровыми, а не больными, быть независимыми, а не иждивенцами, и стремятся к дальнейшему оптимальному развитию себя как целостного организма.

Внутренней системой отсчета для человека является его перцепционное поле, восприятие мира переживания и чувства. С личностно-центрированной точки зрения эта внутренняя система отсчета обеспечивает самое полное понимание того, почему люди ведут себя именно так. Это необходимо отличать от внешних суждений о поведении, отношениях и о личности в целом.

Психическая регуляция и адаптация, приспособление, зависят от степени совместимости между сенсорным, интуитивным опытом человека и его Я-концепцией. Я-концепция, которая включает в себя элементы слабости и несовершенства ее создателя и носителя, облегчает символизацию переживания неудач таким человеком. В таких случаях потребность отрицать или искажать свой собственный интуитивный опыт неактуальна, поэтому Я-концепция способствует психической регуляции.

Роджерс считал тех, кто полагается на собственные неискаженные интуитивные оценки, «полностью функционирующими людьми», поскольку они способны испытывать все свои собственные чувства, не боясь ни одного из них, позволяя пониманию свободно иметь дело с переживаниями. Исследования, длившиеся 25 лет, показали, что для полноценно функционирующей личности характерным является наличие положительной Я-концепции (в том смысле, о котором говорилось выше), высокой физиологической чувствительности, а также эффективное использование человеком окружающей его среды.

ПРИМЕР

В ходе визита К. Роджерса с коллегами в Москву они провели четырехдневный курс групповой психотерапии и попросили участников поделиться впечатлениями. Следующее – типичный ответ: «Прошло только два дня, и я – все еще участник. По профессии я – физиолог, не психотерапевт. Я знал теорию Роджерса, но в реальности это был процесс, в который мы были лично включены. Я не понимал то, как это происходило. Я хочу поделиться своими впечатлениями. Сначала – эффективность этого подхода. Это был своего рода процесс, в котором все мы обучались. Во вторых, этот процесс обладал динамикой, без какой-либо движущей силы. Никто не должен был вести его или направлять. Это был процесс саморазвития. Это было подобно истории Чехова, где они с надеждой ожидали пианиста, и фортепьяно само стало играть. В-третьих, я был увлечен методом работы ведущих группу. Сначала я чувствовал, что они были пассивны. Но потом я понял, что это была тишина понимания. В-четвертых, я хочу упомянуть про то, как этот процесс проник в мой внутренний мир. Сначала я был наблюдателем, но позже это изменилось: я не просто был окружен этим процессом, я был поглощен им! Это было открытием для меня. Мы стали двигаться. Я не просто видел людей, которых я знал уже в течение нескольких лет, я их чувствовал. Мне было трудно управлять потоком чувств, потоком процесса. Мои чувства пробовали надевать одежду моих слов. Иногда люди взрывались; некоторые даже кричали. Это была реконструкция системы восприятия. Наконец, я хочу отметить высокий профессионализм психотерапевтов, я бы сказал, “тишину” их голосов, их взглядов. Это был ответ, и им отвечали. Это было феноменально».

Основной момент в теории личностно-центрированной терапии заключается в том, что если терапевт является успешным в проявлении подлинности, безусловного положительного отношения и сочувствия, то клиент ответит конструктивными изменениями в организации своей индивидуальности. Психотерапевтический опыт и исследования показывают, что эти качества могут быть действительно созданы и существовать в отношениях; кроме того, для личностно-центрированных терапевтов стало ясно, что такие явления, как изменения в принятии себя, развитие способности к непосредственному контакту и, если необходимо, к преодолению препятствий, прямота в отношениях, движение к внутреннему «локусу оценки» в противовес к внешнему локусу – все это может происходить на краткосрочных курсах интенсивной групповой психотерапии или даже в ходе одного интервью. (См. пример на с. 96. Этот отзыв свидетельствует против описания личностно-центрированного подхода как безопасного, безвредного и нерезультативного. Он может быть безопасным, но это не значит, что он безрезультатен.)

Эмпатия в личностно-центрированной терапии – это активный, непосредственный и непрерывный процесс. Консультант прилагает максимум усилий, чтобы проникнуть в чувства клиента, а не просто наблюдать их, разглядеть каждый нюанс природы их изменения. Такое осознание приходит через интенсивное, непрерывное и активное внимание к чувствам других, исключая любой другой тип внимания (Rogers, 1951).

Точность сочувствующего понимания терапевта часто подчеркивалась в литературе, но более важным является интерес терапевта к пониманию мира клиента и предложение им такого понимания. Это создает процесс, в котором терапевт все ближе и ближе подходит к чувствам клиента, устанавливая более тесные отношения, основанные на уважении и понимании другого человека.

Личностно-центрированные терапевты расходятся во взглядах на сочувственное понимание. Некоторые ставят своей целью понимать настолько, насколько клиент этого хочет. Роджерс считал правильным не только прояснять те значения, которые клиент осознает, но также и те, которые находятся вне его сознания. Для него эмпатия не была методикой, иллюстрируемой приемами типа «отражение чувства клиента», а являлась путем полного поглощения терапевта внутренним миром клиента.

Безусловное положительное отношение и его проявления – теплота, принятие, забота – важны потому, что когда терапевт положительно, безоценочно принимает клиента, терапевтические изменения более вероятны. Это включает готовность терапевта принимать клиента, что бы тот ни испытывал в данный момент, будь то замешательство, негодование, опасение, гнев, храбрость, любовь или гордость.

Терапевт не делает никаких попыток заставить клиента что-либо делать, а скорее дает ему возможность выразить чувства, обычно запрещаемые, видеть и принимать себя со всеми своими ограничениями. Из таких отношений клиент приобретает понимание того, что он сам способен сделать с собственными проблемами, и оценить ответственность за это. Именно в этих отношениях с некритикующим, принимающим терапевтом клиент достигает эмоционального роста, который не был возможен для него, поскольку в других ситуациях он вынужден был защищаться.

Роджерс расценивает конгруэнтность как чрезвычайно важное условие терапевтического роста. «Это не подразумевает, что врач выпаливает импульсивно первое, что ему приходит на ум. Это означает, однако, что терапевт не отвергает чувств клиента и готов выражать и быть открытым относительно любых постоянных чувств, которые существуют в отношениях. Это означает избегать искушения скрыться за маской профессионализма» (Rogers, 1977, р. 137).

Имеются три других условия в дополнение к «предлагаемым терапевтом» условиям эмпатии, конгруэнтности и безусловного положительного отношения (Rogers, 1957).

1. Клиент и врач должны находиться в психологическом контакте.

2. Клиент должен испытать некоторое беспокойство, уязвимость или несовместимость с кем-то или с чем-то.

3. Клиент должен быть способен принять или чувствовать то, что предлагает терапевт.

Роджерс описывает первые два как предварительные условия терапии. Третье – прием клиентом условий, предлагаемых терапевтом, – иногда не учитывается, хотя является необходимым.

Процесс психотерапии. Представители этой школы считают, что практика личностно-центрированной терапии отличается от большинства других направлений. Терапия начинается немедленно, с участием терапевта, который хочет проникнуть во внутренний мир клиента, насколько клиент на данный момент готов поделиться им. Не предполагается предварительного интервью для, например, сбора анамнеза, восстановления хронологии жизненных событий клиента, диагностики, определения, подходит ли клиент для работы, или определения продолжительности работы.

Терапевт проявляет уважение к клиенту, позволяя ему выбирать то, что ему удобнее. Он внимательно слушает. Он открыт как для положительных, так и для отрицательных чувств, речи клиента или его молчания и тишины. Этот первый час может быть первым из сотен последующих или единственным; это время и возможность для клиента самому определиться. Если у клиента есть вопросы, терапевт постарается идентифицировать их и ответить на любые чувства, стоящие за вопросами. Сакраментальный вопрос: «Как мне справиться со всем этим?» может быть выражением различных чувств и намерений. Например, если это означает, что ситуация кажется клиенту безнадежной, терапевт принимает это отношение, но не идентифицирует себя с клиентом. Если вопрос – это фактически просьба об ответе, совете или предложении, терапевт может сказать, что он не знает ответа, но надеется, что сможет помочь клиенту найти тот, который является правильным для него.

Терапевт готов остаться с клиентом в моменты его замешательства и отчаяния; он определяет продолжительность и частоту терапии. Личностно-центрированные терапевты согласовывают с клиентом размеры и способы оплаты, рассматривая это как возможность проявления уважения к клиенту. Отношение также демонстрируется в процессе обсуждения вида психотерапии, например, групповая или семейная, в отличие от других подходов, где терапевты «помещают» клиента в группу или ставят условие необходимого участия в терапии всей семьи. Это нельзя понимать как то, что клиенту позволяется диктовать условия терапии, но объясняет то, что клиент является партнером в определении этих условий. По многим же другим вопросам клиент расценивается как эксперт.