Текст книги "Европейская аналитика 2017"

Вывод из приведённых примеров таков: больше не должно быть никаких односторонних уступок, а следовательно, никакой ностальгии по недавнему «прекрасному» прошлому, когда под видом примирения Запад шел к достижению своей неизменной цели – потеснить Россию, превратить её в младшего партнёра. Россия, естественно, не хочет исполнять эту роль, а Запад не может навязать её. Так что, если он не пересмотрит свою позицию, конфронтация предопределена, тем более что, по мнению министра иностранных дел РФ С. Лаврова: «На деле <…> к нам обращаются гораздо чаще, чем мы к Западу».

Наши внешние связи, естественно, не исчерпываются названными странами. РФ успешно взаимодействует с другими партнёрами, внося свой вклад в устойчивое развитие мирового сообщества.

Россия – великая держава, у неё ищут покровительства и экономических выгод многие страны. Они – не союзники, а временные попутчики, которые со сменой правящего режима могут менять свои политические предпочтения и доверительных партнёров. Уникальная особенность России состоит в том, что она не нуждается в союзниках и не обязана нести союзническую ответственность[11]11
  Отношения между РФ и КНР «не являются союзническими и не направлены против третьих стран», указывает Чрезвычайный и Полномочный посол КНР в РФ Ли Хуэй. См.: Дыхание Китая. 2016. Авг. С. 4.


[Закрыть]. Обладая всеми ресурсами для решения своих проблем, Россия в состоянии проводить самостоятельную политику и не ставить себя в зависимость сверх той, что диктуется естественными обстоятельствами (между народное разделение труда, технологическая специализация, поддержание валютного курса и др.).

Совокупность преимуществ нашей страны на мировой арене привела иностранных экспертов к выводу о том, что невозможно победить Россию извне, а следует действовать изнутри, путём внутренней дезорганизации. Это нужно учитывать. Ситуация требует всеобщего государственного патернализма, который, в свою очередь, связан с демографическим фактором. По подсчётам экспертов ООН, численность населения РФ к 2050 году снизится. Вхождение Крыма в состав России несколько улучшило демографическую ситуацию, но общая тенденция осталась прежней. Любые меры по увеличению численности населения не могут быть излишними. Снижение плотности населения чревато пагубными последствиями во всех отношениях, в том числе для территориальной целостности страны.

В поисках приоритетных целей можно выделить вполне достойные: патриотизм, общественное благополучие, гордость за свою страну и др. Причём национальная идея не является неизменной, она может быть различной, в зависимости от конкретной страны и конкретного времени. Для России время диктует свою задачу, она же является и национальной идеей, провозглашённой российскими классиками: это – сбережение народа. Выдвижение в качестве национальной любой другой идеи может привести к печальному исходу: в конце концов, не останется носителя самой идеи – российского народа как такового.

Россия и Европа в контексте американских выборов[12]12
  Дата сдачи материала: 9 февраля 2017 года.


[Закрыть]

Михаил Григорьевич Носов

член-корреспондент РАН, заместитель директора ИЕ РАН

2016 год породил множество тревог и позитивных ожиданий. Хотелось бы выделить два события. Важнейшей политической доминантой стало стремление России обрести статус великой державы. Вторым глобальным событием стали итоги президентских выборов в США и избрание Дональда Трампа, пообещавшего «сделать Америку вновь великой». Таким образом, два государства, которые во второй половине ХХ века были идеологическими противниками и боролись за мировое лидерство, вновь провозгласили в той или иной форме идею возвращения величия.

Россия после известных событий начала 1990-х годов из страны, которая долгое время имела вторую в мире экономику, равный с Западом военный потенциал и подтверждённый Ялтинскими соглашениями 1945 года статус великой державы, утратила с таким трудом завоёванное положение. Мюнхенская речь президента В. Путина в феврале 2007 года поставила вопрос о необходимости его возвращения. Движение к этой цели началось не столько благодаря наращиванию экономической мощи, сколько за счёт увеличения военного бюджета, военной операции в Сирии и массовой поддержки действий российского руководства. В. Путин стал одним из самых популярных мировых лидеров.

Возвращение статуса великой державы проходило на фоне сохраняющихся экономических проблем, усугубившихся после событий 2014 года в Украине, и кризиса, масштабы которого скрываются за лукавыми аргументами о пользе санкций и импортозамещения.

В 2016 году ВВП РФ в годовом исчислении сократился на 0,8 %, а ВВП на душу населения составил 26 100 долл. США. По этому показателю Россия заняла 73-е место в мире[13]13
  CIA Factbook. 2016.


[Закрыть]. Объёмы торговли и ЕС, и США, и Китая более чем в 7 раз превышают объём торговли России, торговля Японии – в 2,4 раза. Доля РФ в торговле Китая, США и Японии – менее 2 %. В торговле с ЕС – 6 %, в основном за счёт экспорта в Европу углеводородов, который с 2012 по 2015 год сократился с 164,4 до 92,3 млрд евро (доля углеводородов в объёме импорта ЕС из РФ упала с 76,4 до 68 %). Это свидетельствует о том, что, с точки зрения экономики, Россия теряет статус великой энергетической державы.

Что касается Америки, то необходимость «вновь» делать её великой также не слишком коррелирует со статистикой. США уступили Китаю первое место по ППС ВВП, но по многим другим показателям они сохраняют лидирующие позиции, опережая по совокупной мощи другие страны. Для Д. Трампа это был скорее броский предвыборный лозунг, чем политическая цель.

Складывается ощущение, что многие в политическом сообществе России ждут своеобразной конфирмации статуса РФ как великой державы от президента Трампа; на него возлагают надежды, связанные с улучшением российско-американских отношений, включая отмену санкций. Вера в это основывается на нескольких замечаниях бывшего кандидата в президенты о его симпатии к президенту Путину. К этому добавляется и ощущение того, что политическая нестандартность имиджа нового президента идёт вразрез с бытующими представлениями о заскорузлых антироссийских настроениях в Европе.

Неожиданное появление Трампа на американском политическом небосклоне можно сравнить с победой российского популиста В. Жириновского на выборах в Государственную Думу в декабре 1993 года, когда его партия получила почти 23 % голосов избирателей, а на партию Ельцина пришлось всего 15,5 % голосов. В силу российской выборной системы избиратели тогда не получили возможности осязаемо ощутить результаты веры в пустые обещания. Возможно, что в следующий раз люди учли бы печальный опыт и, сделав правильный выбор, начали бы строительство подлинно демократического общества, в котором существует система сдержек и противовесов.

В российско-американских отношениях возникла пауза, длительность которой зависит от решений Трампа, которых вряд ли стоит ждать в скором времени. Связано это, в первую очередь, с дипломатической неопытностью нового президента, что предопределяет его осторожность в отношениях с миром в целом и особенно с такими проблемными для прежней администрации странами, как Россия и Китай. Играет роль и отсутствие у Трампа тесных связей с вашингтонской бюрократией, которые были у большинства его предшественников. 45-й президент США стал единственным человеком в американской истории, кто ни одного дня не провёл на государственной службе. За исключением героя гражданской войны генерала У. Гранта и героя Второй мировой войны генерала Д. Эйзенхауэра, остальные президенты приходили в Белый дом, имея опыт работы губернаторами штатов или членами Конгресса.

Какой будет политика Трампа, который многое обещал в ходе предвыборной кампании, пока неясно. Однако очевидно, что американские избиратели получили шанс узнать, как избранный ими президент будет реализовывать громкие, многочисленные и часто далёкие от реальности обещания. Вместе с тем в Америке система сдержек и противовесов была создана ещё отцами-основателями, и её эффективность была не раз проверена.

Новая американская администрация обещает пересмотреть существующие отношения между Вашингтоном и Москвой, тем более что они вряд ли будут хуже. Такая акция, как высылка уходящей администрацией Обамы 35 российских дипломатов, опустила двусторонние отношения на недопустимо низкий уровень. Хотелось бы надеяться, что Трамп и его команда используют те очевидные возможности, которые сегодня существуют для начала серьёзного диалога. Их у Белого дома по крайней мере три: объединение усилий по борьбе с ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в РФ), о чём не раз говорил Трамп; проблемы контроля над ядерным оружием и соблюдения Договора РСМД; вопросы нераспространения ядерного оружия.

Сегодня Россия и США в борьбе с ИГИЛ на Ближнем Востоке действуют порознь. Россия сосредоточила свои усилия в Сирии, США во главе международной коалиции борются с ИГИЛ в Ираке. Возможность объединения или хотя бы координации их усилий осложняется тем, что в своих действиях в Сирии Москва исходит из того, что поддержка президента Б. Асада совместно с Ираном целесообразна даже ценой конфликта с суннитским миром, составляющим подавляющее большинство мусульман. Ситуация осложняется и неясной позицией Турции, которая играет огромную роль в регионе. США и члены западной коалиции ставят целью смещение Асада, что серьёзно затрудняет создание общего фронта борьбы с ИГИЛ. Учитывая сетевой характер террористической организации, авиационные удары и российских ВКС и воздушных сил коалиции не могут обеспечить полную победу. Например, в Алеппо часть боевиков, к сожалению вместе с мирными жителями, была уничтожена, а другая их часть вместе с оружием вышла через гуманитарные коридоры. Это даёт им возможность завтра обратить оружие против тех, кто обеспечил им выход из окружения.

Перед коалицией, если она будет создана при участии РФ и США, встанет задача не только военных действий против ИГИЛ, но и полного блокирования его деятельности. Страны, находящиеся под угрозой терроризма, должны ужесточить и скоординировать контроль над въездом и выездом. Ни одна страна мира не должна покупать у ИГИЛ нефть и культурные артефакты или поставлять ему любые товары за исключением гуманитарной помощи населению, находящемуся под оккупацией. Необходим тотальный контроль над денежными потоками, поступающими на территории, контролируемые ИГИЛ. Для террористической организации деньги важнее, чем даже оружие, которое нельзя получить без финансовой подпитки.

Переговоры о Договоре СНВ и о соблюдении Договора РСМД и проблемы распространения ядерного оружия пока не играли центральной роли во внешнеполитических заявлениях избранного президента, но это как раз те вопросы, в которых Россия может стать реальным, если не единственным партнёром США в сфере глобальной безопасности. Ещё не вступив в должность, Трамп предложил России обменять сокращение числа боеголовок на отмену санкций, что продемонстрировало отсутствие у него политического опыта. Однако то же самое свидетельствует о наличии у Трампа интереса к этой проблеме, что совпадает с заинтересованностью России.

Заявления Трампа о том, что НАТО – «устаревшая организация», или о «необходимости заставить европейцев платить за свою безопасность», вызвали серьёзное беспокойство среди членов альянса. В ЕС вновь реанимированы дебаты о создании Европейской армии, против создания которой выступали Вашингтон и Лондон. Однако чёткого понимания, чего на самом деле США будут требовать от своих союзников, пока ни в Брюсселе, ни в самом Вашингтоне нет.

Подвижки в отношениях между Вашингтоном и Брюсселем возможны, и в первую очередь речь пойдёт об увеличении европейских военных бюджетов. Новый президент США может окончательно перечеркнуть заключение соглашения ТТИП с ЕС, он может на деле восстановить «особые отношения» с Великобританией после её выхода из ЕС. Но повернуть вспять глобализацию, интеграционные процессы или упустить американское лидерство в НАТО ему вряд ли позволят Конгресс и бывшие коллеги по бизнесу. Ограничением его намерений будет и здравый смысл, которым новый президент, несомненно, обладает.

Сегодня будущее отношений с Америкой – это не единственная проблема для Европейского союза. Миграционной кризис привёл к очевидному и закономерному поправению Европы. Насколько долго этот тренд будет определять политику европейских стран, зависит от тех мер, которые ЕС в целом и руководство стран– членов предпримут для урегулирования проблемы. Необходимо найти возможность перехода от бесконтрольной миграции и переезда в Европу в основном тех, кто не собирается работать и обеспечивать себя, к управляемому процессу предоставления политического убежища тем, кто реально в нём нуждается, и к квотированному допуску рабочей силы на рынок труда ЕС. Затраты Европы на миграцию в случае направления этих средств в страны, являющиеся их источником, смогли бы начать процесс создания Европы в Африке, а не наоборот.

Евросоюз, который многие годы был примером успешной интеграции и одной из важнейших основ системы отношений на континенте, переживает не лучшие времена. Однако пока ещё рано ставить крест на этом проекте. Те трудности, которые сегодня испытывает ЕС, поставили перед ним вопрос о поиске выхода из сложившейся ситуации. Речь идёт не только о миграционном кризисе, но и о таких проблемах, как будущее расширение ЕС, засилье управленческой бюрократии, поиск баланса между союзной централизацией и национальной идентичностью. Обладая огромной и достаточно здоровой экономикой, ЕС имеет возможности справиться с ключевыми задачами.

Отношения России с ЕС остаются на беспрецедентно низком уровне. Причины коллапса связаны прежде всего с украинской проблемой. Санкции, принятые Брюсселем, были инициированы администрацией Б. Обамы. Сегодня в РФ существует надежда, что новая администрация начнёт их отменять, а Европа послушно последует примеру старшего партнёра. Представляется, что мы несколько переоцениваем как готовность Трампа отменить принятые Конгрессом решения, так и готовность Европы неукоснительно следовать в кильватере американской политики, особенно в условиях отхода Вашингтона от привычных для европейцев политических стандартов.

Сегодня, когда в центре Европы на территории Украины идут бои с использованием тяжёлой артиллерии и танков, а авиация НАТО в 1999 году разбомбила Югославию, европейские представления о безопасности оказались у опасно низкой черты. Расчёт на то, что с приходом новой администрации в США мы сможем вернуться к новой концепции всеобъемлющей европейской безопасности без прекращения военных действий на территории Украины, вряд ли реален. Выход из сложившейся ситуации возможен на основе прямых переговоров о полном урегулировании существующего конфликта между явными и скрытыми его участниками. Хотя отношения России с Западом сегодня лишены идеологического противостояния, в Вашингтоне и Брюсселе считают, что Москва вернулась к попыткам воссоздания зоны политического влияния.

События 2014 года они рассматривают как политику возрождения Русского мира, не исключающую использование военной силы. А это рассматривается как угроза европейскому и глобальному миро порядку.

Сегодня величие государства уже не определяется количеством танков и баллистических ракет, как в ХХ веке, или площадью колониальных владений или зон влияния, как в веке XIX. Фактором, определяющим величие государства, стало развитие науки и техники, позволяющее обеспечивать людям достойные условия жизни. Успехи технологического развития тесно связаны с глобализацией и обменом идеями, что нереально в условиях политической или экономической изоляции РФ от Запада. Что касается возможностей переориентации нашей политики и экономики с Запада на Восток, то ни отношения с Китаем, несмотря на их очевидную глобальную важность, ни отношения с Японией, имеющие встроенные ограничения в виде проблемы «северных территорий», не могут их заместить. Ни для Китая, ни для Японии российский рынок не представляет большого интереса. С политической точки зрения Япония связана тесными узами с США, а Китай, несмотря на элементы стратегического взаимодействия с Россией, весьма осторожен в углублении этих связей. Возможность получить новые технологии из Японии ограничена санкциями, а из Китая – отсутствием таких технологий.

Складывается ситуация, когда Россия может перейти порог технологической отсталости, оказавшись за которым, она с трудом сможет вернуть себе реальный статус великой державы. Рыночная экономика в РФ может работать в полную силу только при проведении демократических реформ, включая обеспечение свободных выборов, независимости судебной системы, уважения неприкосновенности частной собственности. Начавший реформы М. Горбачёв не смог их закончить из-за противодействия собственных коллег по Политбюро. Б. Н. Ельцину мешало проводить реформы здоровье и отсутствие народной поддержки. Однако последние 17 лет мы имеем комбинацию президента и премьера, которых поддерживает подавляющее большинство населения. Имеются широчайшие возможности для проведения прогрессивных реформ, но в основном дело пока заканчивается декларациями. Предвыборные программы партий и кандидатов на государственные должности полны проектов реформ, которые пос ле выборов никто не торопится претворить в жизнь. Складывается впечатление, что реформы стали дежурным предвыборным лозунгом, а не механизмом выхода из кризиса.

Существует фундаментальная зависимость статуса России как мировой державы от уровня её экономического и социального развития. Строительство великой державы – благородное и важное дело, но президентам России и США важно помнить о словах выдающегося английского философа XIX века Джона Стюарта Милля: когда в руках государства народ превращается в послушный инструмент, становится невозможно достичь даже самых высоких целей. Этот принцип имеет универсальный характер и относится к любой стране мира.

Неформальный саммит НАТО: перераспределение бремени и ответственности[14]14
  Дата сдачи материала: 11 июля 2016 года.


[Закрыть]

Дмитрий Александрович Данилов

кандидат экономических наук, руководитель Отдела европейской безопасности ИЕ РАН

Встреча глав государств и правительств НАТО 25 мая 2017 года рассматривалась изначально как ключевое политическое мероприятие, как первый европейский визит Д. Трампа, в ходе которого предстояло определить новые условия трансатлантического соглашения и в рамках самого альянса, и в более широком контексте американско-европейских отношений. Д. Трамп фактически обвинил европейцев в иждивенчестве за счёт США, потребовав «справедливой оплаты» американских гарантий безопасности. Тем самым Трамп впервые поставил под вопрос центральную аксиому Евро-Атлантики – ценность и неприкосновенность НАТО.

Йенс Столтенберг, генеральный секретарь НАТО, после визита в Вашингтон 12 апреля 2017 года заявил, что и сам Д. Трамп, и его администрация привержены НАТО. Однако европейские союзники ожидали от президента США ясного и чёткого подтверждения американских обязательств, в первую очередь относительно коллективной обороны и, следовательно, сдерживания РФ. В Европе всерьёз опасались, что Д. Трамп способен заключить «двустороннюю сделку» с Москвой (по Сирии, Украине и т. д.), что приведёт к ослаблению НАТО и разрушит ценностный фундамент Евро-Атлантики. Возможности обратного влияния европейских столиц заметно сократились, что ещё больше ослабило позиции их политических элит. Администрация Трампа ясно дала понять, что намерена обсуждать характер трансатлантических отношений только на американских условиях. Европейцы, планируя мероприятия в НАТО, включая прошедший саммит, вынуждены были подстраиваться под меняющийся политико-дипломатический график Вашингтона.

В то же время в самих США давление на администрацию Д. Трампа возрастало по всем линиям. Доминирование внутренней повестки над международной означало, что внешние «победы» Трампа не будут иметь высокого рейтинга в стране, а неудачи, напротив, могут иметь гораздо более серьёзные последствия. Бескомпромиссная жёсткость Трампа в отношениях с союзниками могла бы привести к критическому ослаблению его позиций на внутриполитической арене.

Учитывая довольно напряжённую ситуацию в американско-европейских отношениях и неопределённые ожидания от визита Д. Трампа, в НАТО предпочитали не афишировать очевидную значимость предстоящей встречи. Напротив, подчёркивался её неформальный характер. Повестка была предопределена позицией американской администрации и отражала две её центральные установки.

Первая – увеличение вклада Европы в коллективную оборону и военную активность НАТО. Д. Трамп с самого начала своего президентского срока выдвинул жёсткое требование о выполнении всеми странами альянса обязательств, обозначенных в итоговых документах саммита НАТО в Уэльсе в 2014 году: об увеличении к 2024 году военных расходов до уровня не ниже 2 % ВВП, включая 20 % – на основные виды вооружений. Д. Трамп потребовал преобразовать формулу «2/20» из политических ориентиров в конкретный алгоритм действий. Попытка А. Меркель во время визита в США убедить его, что военный бюджет ФРГ гораздо меньше её вклада в европейскую и международную безопасность, оказалась безуспешной. Короткое время тактической паузы малых стран, надеявшихся на своего европейского лидера и ожидавших более благоприятного для них результата предварительных дискуссий с США, также истекло. Зато открылись возможности продемонстрировать свою атлантическую значимость для «передовиков» по выполнению критериев «справедливого бремени» (стран восточного фланга). Это, в свою очередь, хоть и давало НАТО возможность продемонстрировать Д. Трампу позитивный ответ на его запрос, уменьшало потенциал разумного европейского сопротивления диктаторскому нажиму Вашингтона.

Вторая – борьба с международным терроризмом / ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в РФ). Казалось бы, эта повестка всегда входила в круг приоритетов НАТО и являлась после 9/11 консолидирующим стержнем. Однако и она в интерпретации Д. Трампа стала проблемной для союзников, когда он заявил, что борьба с международным терроризмом должна стать безусловным приоритетом для НАТО. Такая установка обострила дилемму единства и проблемы оформления нового политического соглашения внутри НАТО.

Во-первых, она ясно отражала мнение Д. Трампа о неэффективности организации, которой следует сосредоточиться на реальных приоритетах. Во-вторых – о недостаточном европейском вкладе: «полезность» Европы после выхода из Афганистана оказалась отнюдь не бесспорна для новой американской администрации. В-третьих, в этой связи косвенно под вопрос были поставлены главные ориентиры трансатлантической стратегии, о которых союзники договорились «до Трампа» – прежде всего об укреплении коллективной обороны в ответ на российскую угрозу. В-четвёртых, Москва, напротив, рассматривалась Д. Трампом как потенциальный партнёр в борьбе с международным терроризмом / ИГИЛ. Но подобный «пророссийский» дрейф Вашингтона подрывал бы коренные интересы безопасности европейских союзников и позиции политических элит. В-пятых, рост участия НАТО в борьбе с терроризмом объективно весьма проблематичен для европейских государств-членов и альянса в целом как в политическом, так и в оперативном отношении. По существу, речь идет о замене активности стран альянса в составе антитеррористической коалиции на основе их национальных интересов – на коалиционную дисциплину и участие в рамках НАТО.

Таким образом, европейские союзники, готовясь к встрече, получили подтверждение того, что Вашингтон демонстративно воспринимает их как «младших партнёров»; что Д. Трамп едет в Брюссель не слушать их, а выслушать ответ на его предложение, от которого нельзя отказаться; что европейским лидерам придётся договариваться с Д. Трампом именно на этой встрече, и договорённости должны носить конкретный характер. Европейцы, в свою очередь, рассчитывали на ясное подтверждение президентом США приверженности стратегическому Атлантическому альянсу и НАТО как его фундаментальной основе и, в этой связи, гарантий европейской безопасности, включая прежде всего принципиальную позицию в отношении России.