Текст книги "Современная поэзия. Международный альманах №1"

Шахматы

 
Клетчатое поле.
Пешками прикрыт,
Хоть не на престоле,
Сам король стоит,
Рядом ферзь могучий —
Нет фигуры лучше,
Далее – слоны.
В эндшпиле важны.
А за ними кони —
Стойки в обороне,
Вилками страшны.
А по флангам поля,
Словно в забытьи,
Тихо спят в неволе
Мощные ладьи.
Вырвутся на волю,
Линии займут.
Вражью оборону
В щепки разнесут.
Право хода – белым.
Но еще не факт,
Что начавший первым
Не получит мат.
 

Мздоимец

 
Корпус отдельный у зданья больницы —
Морг – по кустам воробьи и синицы.
Дружно расселись и звонко поют,
Важность момента не осознают.
Тут ритуальных автобусов «гонки»
Уж начинаются, мартовский тонкий
Лед под колесами в лужах хрустит,
Пущен конвейер – водитель спешит,
Ведь в крематорий за город – туда
Держит он путь – разнарядка тверда.
Старую песню скорбящим «поет» —
Нищий он, мол, и бензин не крадет,
И с провожающих «снять» не гроши —
Сумму побольше водитель решил —
Тысячи две, а еще лучше – пять.
Дома семья, мол, должны же понять.
Вот крематорий – автобус уж встал.
Длится недолго, мол, здесь ритуал —
Вновь стал водитель людей убеждать,
Хоть и спешит, но готов постоять.
Только б ему отстегнули, зато
Всех с ветерком он домчит до метро.
Но получает короткий ответ —
Могут дать двести, две тысячи – нет.
Кислую мину мздоимец скривил,
Дверцу захлопнув, он вмиг укатил.
 

Марина Бокар (Молдова)
Сборник стихов

Родилась в прошлом веке – 7 февраля 1958.В благодатном и суровом Уральском краю, в деревне Большие Седельники.

Наверное, родилась в добрый час для Музы. Потому как пригрела она меня в раннем детстве. Писала, сколько себя помню. Записывать начала в 90 годах. Живу вдохновением, все остальное проходит, как и до́лжно проходить. У каждого своя тропа и она у меня своя со своими прихотями и заковырками, просто надо суметь разукрасить ее цветами радуги и идти навстречу надежде и вдохновению. Вот так и живу. Может пришла пора и поделиться красками пройденных лет, и отдать их доброму и вдумчивому читателю, а он уже пусть сам судит.

От абажура ветхий свет …

 
От абажура ветхий свет.
На гобелене моли след.
И серебром Луны овал
На блюдце чайное упал,
Дробя земных зеркал портал.
 
 
Где ночь – в окно зрачками звезд
И, прошагавший пропасть верст
По временам долин и скал,
Старинный маятник устал,
Крошить веков седой кристалл…
 
 
Где льется в вечность но́чи тишь
И небо над зонтами крыш,
Чью значимость не умалишь.
Где реки грез в одну Луну
Я с блюдца чайного солью…
 

Мы будем пить зеленый чай…

 
Мы будем пить зеленый чай,
Читать серебряные стансы
И разгадаем сотни тайн
С младенческим упрямством.
 
 
Конечно, если захотим
И в это искренне поверим,
Свой Гётеанум сотворим —
Вселенную измерим.
 
 
Не филистерам толковать
Души крылатой вдохновенье.
И почему цветет акант
В коринфских капителях …
 
 
Мы скроемся в лощинах гор,
Питаясь терпким, диким медом.
И в рябь топазовых озер
Погрузимся с заходом.
На склоне сверженного дня
Луна фарфоровою чашей
Взойдет смарагдами полна.
Все это будет нашим!
 
 
Мы будем пить зеленый чай
И строить из задумок пристань,
Где цветоносный молочай
Ковром восточным выстлан.
 
 
И лишь потом на нем уснем…
На сильных крыльях Серафима
Мы ко Вселенной понесем
Наш чай, да стансов дымы.
 

Я в руках держала солнце…

 
Я в руках держала Солнце,
Заглянувшее в оконце.
С лепестков румяной розы
Пила росы – утра россыпь,
Счастья слезы, – девы грезы…
 
 
Я в руках держала небо,
Окунувшееся в лето.
Руслом рек с дыханьем ветра,
Превратившееся в эхо,
Потерявшееся где-то….
 
 
Я в руках держала ветер,
Он со мною был приветлив,
Но в мечтах неутолим
Он развеялся, как дым —
Легкокрылый пилигрим…
 
 
Но со мной остались Звезды,
Озаряющие версты,
Что ведут от сердца к сердцу,
Открывающие дверцу
В Мир, откуда я воскресну!…
 
 
Пока не стерты молью гобелены …
Все чаще вижу я, как умерла.
Лежу в гробу и, как сквозь стену, слышу
Обрывки фраз и мысли, и слова,
И как ступает голубь по карнизу…
 
 
Отчетливо я слышу детский плач.
И вижу мать, кормящую младенца.
Как за окном гоняют дети мяч,
Как зеркало прикрыто полотенцем…
 
 
Я вижу, как три дня идут ко мне
Уставшие, трагические лица.
И лишь один со мной наедине
Остался на ночь, полистать страницы …
 
 
Присел на стул, вздохнул, свечу зажег,
Губами прикоснулся век холодных.
Как долго ты не появляться мог
В моих живых ночах тобой голодных?!
 
 
А он, не слыша, начал монолог:
«Привет родная, жаль тебя не слышу»…
Как мне хотелось, чтоб упал мой гроб
И ты услышал плачущую душу.
 
 
Но подчиняясь праву бытия —
Канонам веры в тяжкий час напасти —
Я, губы сжавши, слушала тебя
«В собранье песен верных юной страсти»
 
 
Ты мне читал Петрарку наизусть.
Седой как лунь, внимая Музы благу,
Ты покаяние принес и грусть,
Вкушая строк живительную влагу.
 
 
Твоя тоска звенела в тишине,
Раскаянье пронизывало стены.
И я шепнула: "Помни обо мне,
Пока не стёрты молью гобелены".
 

Если воздух стал лиловым…

 
Если воздух стал лиловым,
Брызнув красным, страсть земная
С глубиной морской слилась,
Все пространство наполняя,
Как лиловая напасть, …
Вспомни о заре медовой
 
 
Над дубравою зеленой,
Где мы были ярче молний,
Где цветами пахли мы,
Как ветра над колокольней…
И цветные снились сны
О волне морской, соленой…
 
 
Как весеннею истомой
Исходили первоцветы, —
Как украсил их Творец!
Вспомни яркие приметы
Первой встречи, наконец,
Мы ль не радугой ведомы!?
 
 
Соберем оттенки ветра
И разбавим цвет лиловый.
Страх закрасим, тень сотрем
И медово– бирюзовым
Новый, божий день начнем,
Где цветет миндаль на ветках…
 

Крошась, луна растает …

 
Когда в тумане снежном даль утонет,
Где даже звезд мерцанья не видать.
Крошась, Луна растает на ладони, —
Я выдохну – какая благодать!
 
 
Старинные часы проснутся в полночь
Они, как я, так ждали тишины…
Под снежной дремой ночь спешит на помощь,
Читая стихотворные псалмы.
 
 
О том, что подорожник спит под снегом.
О том, что реки больше не спешат…
Но милость Божья служит оберегом
Для тех, кто верит в следующий шаг.
 
 
Нет времени – часы идут веками.
Нет смерти – есть всего лишь переход.
Скрижалями души, а не словами
Род человечий вечность обретет.
 
 
Не жажди славы – нет ее при жизни.
А если есть, цена ее – обман,
Коварство, зависть и ржавеют мысли
Но чистота их – чести талисман.
 
 
Снег падает, а кажется взлетает
Я словно, покоряя высь, парю
И тело невесомость обретает,
И мысли обретают плоть свою.
 

Проснулись в мае тополя…

 
Проснулись в мае тополя.
Перед небесным ликом,
Как в белом саване земля
Под тополиным лихом
 
 
То лихо – пух, как мошкара,
Разбуженная маем
Летит в лицо, слепит глаза
И правит майским раем.
 
 
И путь пушистых стай незрим —
То здесь, то там, витая,
Их гонит ветер – пилигрим
В сугробы, собирая
 
 
Сугробы легкие уснут,
Припав к дорожной бровке,
Как майские дожди польют,
Польют без остановки
 
 
И может через пару лет
На этой самой бровке
Увидишь, как свеча встает
В зеленой упаковке
 

Бутон обуглившейся розы…

 
Сквозь грозы, ливневые слезы
Над слякотью черней чернил
Бутон обуглившейся розы
Еще дышал и говорил: —
 
 
Я – томной осени багрянец.
И жар от лепестков моих,
Как полыхающий румянец
На ликах окрыленных нимф.
 
 
Я – капля Солнца, вздох и крик
От разговевшегося лета,
Я – неизбывная примета,
Кого дыханье на двоих…
 
 
И лишь для них, и лишь для них
Я словно, свечка восковая,
Горю под ветром, не снимая
Одежд багрянистых своих.
 

Дочери в день Татьяны

 
Как день Татьяны светится лучисто —
Твой светлый день, как Божья благодать!
Так, пусть твоя дорогая будет чистой,
Пусть даст Господь тебе, всю жизнь сиять!
 
 
И пусть тебе сопутствует удача,
Всегда, во всем пусть Боженька хранит!
Чтоб все смогла ты, разрешить задачи,
Да, будет крепок дух твой, как гранит!
 
 
В тебе живет Стрельца первопроходчик
А в имени Татьяна – знаний лик
Так, пусть же, знак твой – Пламени, как зодчий
Все светлое отточит, тьму спалит.
 
 
Иди по жизни с легкою улыбкой!
И с легким сердцем забывай печаль —
Татьяна – это философий гибкость
И Муза, заключенная в хрусталь.
 

И в исписанной тетрадке

 
До тебя не достучаться.
Ты – огромная страна!
Их твоих, из домочадцев
За стеною я одна.
 
 
Время – брешь. Заглянешь – Вечность.
Мне вне времени идти.
И вневременную верность
К берегам твоим нести.
 
 
Ты, по сути, – неземная.
Стран таких на карте нет.
О, Россия, дорогая,
Ты – Планета из планет!
 
 
Ломок лед под эмигранткой,
И над этим льдом парю.
Манок мед из кадки сладкой,
Но чужого не беру.
 
 
И в исписанной тетрадке
Все с Россией говорю…
 

И мотыльки на свет летят…

 
Венцы и нимбы для богов,
Я ж только сколок от небес —
Метафизическая плоть…
Быть, может ангел, может бес,
Кто знает из каких миров.
 
 
В душе копилок не держу
Привязанность одна – раздать.
Я, как и все грешить, спешу
И обреченная дышать,
Земными бедами дышу.
 
 
Душа моя – лишь часть другой,
Что безгранична, говорят…
Я – мотылек ее земной,
А мотыльки на свет летят
И обжигаются порой.
 
 
Они так любят этот свет,
Им этот свет благоволит, —
Как слепки душ с других планет
Их примет и соединит,
Чтоб на Земле оставить след…
 
 
И я средь них на краткий срок
На вдох и выдох – в путь земной.
Не выдается время впрок
На жизнь, летящую стрелой,
На свет, что любит мотылек…
 

Провожая день, я знаю…

 
Провожая день, я знаю,
Что Луна взойдет.
Свет жемчужный проливая,
Усыпит народ…
 
 
Что под сводами Вселенной —
Миллиарды звезд!
И нести душе нетленной
Беспросветность грез!
 
 
Как денница огневая
Освещает грот.
В паутину луч, вплетаясь,
Емкость обретет.
 
 
Плод свой спелый, отдавая,
Дерево вздохнет.
Спелость яблок наливная
В бледность отойдет.
 
 
Лист бумажный пожелтеет
И небесный свод
Облаками поредеет,
Как прольет с высот.
 
 
Робкий в битве осмелеет
Роза – отцветет.
Глупый с опытом мудреет
Бабочка – умрет.
 
 
Друг предаст, любимый бросит,
Высохнет ручей.
С каждого Всевышний спросит,
Каждый здесь – ничей!
 
 
И глаза немой Вселенной
Знаю, позовут
Душу, что была ничейной,
Но бродила тут…
 

Что написать тебе…

 
Что написать тебе? Так мерзнут руки …
У нас в конце апреля выпал снег.
Пишу, поверь, тебе я не от скуки
И мной не овладел тоскливый бред.
 
 
Тоскую? Да. Все чаще мне не спится.
От пропасти ночной идёт мороз.
От безысходности я, милый, стала б птицей
Взлететь, упасть – разбиться – не вопрос.
 
 
Что написать тебе? Так мерзнут руки …
Не говорю о сердце и душе,
В них плавятся еще живые звуки
Они, как прежде только о тебе.
 
 
А доктор говорит, подходит старость.
А я все там, где нам по двадцать лет …
Ну, вот пройдет бессонницы усталость
И я усну, пойду искать твой след …
 

Вера Сергеевна Бутко (Россия)
Сборник стихов

Обыкновенная поэтесса. Родилась в Москве 6 января 1982 года. Окончила Московский Государственный Лингвистический Университет. Воспитанница литературного рок-кабаре «Кардиограмма» А. Дидурова. Финалист Илья-премии 2008 года. Второе место на Конкурсе «Поэт года-2014» в номинации «Лирика»

Секрет счастья

 
В чем счастья моего секрет?
Я покоряю дней стремнину.
Не жду, пока вязанка лет
Согнет мою прямую спину.
Не наблюдаю из угла,
Как новостей струятся нити.
Вставляю добрые дела
В бегущую строку событий.
Под поцелуи подлецов
Свою не подставляю шею.
Враньем не пачкаю лицо.
Но главное, что я умею —
Носить потертое пальто
С апломбом итальянской дивы
И благодарной быть за то,
Что все, кто мне так дорог,
Живы.
 

За столом

 
Колядовала вьюга под окном,
Стучала в стекла веткою каштана,
А мы с тобой сидели за столом
И обсуждали Ги де Мопассана.
В который раз наполнило фужер
Домашнее вино из голубицы.
Другие гости разошлись уже,
А мы все не могли наговориться.
Я раскраснелась. Я была пьяна.
Ты рассуждал о скептицизме Юма,
А мир вокруг кружился – от вина,
От умных слов, от твоего парфюма…
Шальная мысль: «А почему бы нет?»
И как ответ – кольцо на безымянном…
 
 
Меж нами стол и вековой запрет
И Библии, и Торы, и Корана.
 

Бессонница

 
Ночь выползает на улицы исподволь, вкрадчиво,
Оком луны смотрит в окна – подолгу ли, мельком ли…
Я бы могла свое счастье сейчас поукачивать,
Будь у меня это счастье – дитя с колыбелькою.
 
 
Остров кровати и кошка по прозвищу «Пятница»,
Приступы нежности, ласковых слов расточительство…
Я бы могла в мире снов от реальности спрятаться,
Будь у меня перспектива там с видом на жительство.
 
 
Песни за стенкою: «Где ты, моя ненаглядная?…»
Слишком душевно поют, чтобы вызвать полицию.
Я бы могла к нелюбимому дернуть в Отрадное,
Будь у меня чуть поменьше запросов и принципов.
 
 
Ждет у подъезда такси аварийная капсула.
Вызвала зря. Зря напялила легкое платьице.
…Черт, наливала вино и на белое капнула.
Вроде бы мелочь, а слезы все катятся, катятся…
 

Апельсин

«Мы делили апельсин…»

Детская песенка

 
Когда делили счастья апельсин,
Тебе досталось много сочных долек,
Но ты решил, что съешь их все один,
Не оттого ли апельсин твой горек?
Не оттого ли отдает травой
Полынною надкушенный кусочек?
Ты недовольно рот кривишь – такой
Удел всех сладкоежек-одиночек.
 
 
Когда делили счастья апельсин,
И мне немало долек перепало,
Но я люблю глядеть, как ест мой сын,
То, что себе с трудом отвоевала.
Пусть только корка остается мне,
Я ни о чем ни капли не жалею.
Мой мальчик улыбается во сне —
Поверишь ли, нет ничего вкуснее.
 

Зима в деревне

 
Зима в деревне дивно хороша!
С утра из дома выйдешь на крыльцо
И чувствуешь, как, свежестью дыша,
Морозец щиплет уши и лицо.
И до того безбрежна неба синь,
Что кажется, повыше заберись,
Как крылья, руки в стороны раскинь —
И птицей взмоешь в солнечную высь!
 
 
До самых крыш сугробов намело,
Кругом белым-бело, куда ни глянь.
Оконное украсила стекло
Затейливых узоров филигрань,
Сверкает и искрится на свету
Садовых яблонь свадебный повой…
Как эту сказку, эту красоту
Сравнить с шумливой, суетной Москвой?
 
 
Зима в Москве – измятый, грязный снег,
Бесчисленные толпы, пробки, дым…
А тут остановило время бег,
Земля остановилась вместе с ним,
И тихо. Мысли ясны и чисты,
Как в тот момент, когда заходишь в храм,
И хочется мгновенья, как холсты,
Облагородить позолотой рам.
 
 
А зимний вечер? Сколько волшебства
В движениях трепещущих теней!
Трещат в печи сосновые дрова.
Накинув плед, чтоб было потеплей,
Сидишь, пьешь чай с малиной не спеша,
Любуешься мерцаньем угольков,
И колется внутри тебя душа,
Вся в катышках задумок для стихов.
 

Художница

 
Пускай рисовать не умею,
Но рвется душа рисовать.
Вот речка и солнце над нею,
Вот сын и счастливая мать,
 
 
Вот скачет царевич из сказки
Вот ветка дрожит на ветру…
Мне холст только нужен, а краски
Я в любящем сердце беру.
 

Семья

 
С чего начинается путь на вершину?
С семьи, где ребенок катает машину,
Где чинит отец телевизор для деда,
Где мама на стол собирает к обеду,
Где бабушка вяжет носочки из шерсти,
Где ценят друг друга и держатся вместе,
Где, делая дело, на трудность не ропщут,
Где все, что досталось, становится общим,
Где «честность» не просто красивое слово,
А важная вещь, отношений основа.
Где помнят о предках и ждут от потомков,
Чтоб имя родное прославили громко.
 
 
Семья, если что-то случится, поможет,
И нет ничего в этом мире дороже.
 

У открытого окна

 
…Я только помню, ты тогда сказал:
«Решай сама, я умываю руки…»
Пыталась заглянуть тебе в глаза —
В них смесь из безразличия и скуки,
Как будто то, что было на кону,
Нисколечко тебя не возмутило…
Ты закурил. Я отошла к окну,
Чтоб не вдохнуть ни капли никотина.
А за окном черемуха цветет
И пахнет так, что голова кружится.
И от подъезда с пареньком идет
В обнимочку соседка-выпускница,
И столько в этом света и тепла,
Весны и солнца, счастья и покоя…
 
 
… А доченьку я Машей назвала
И отчество придумала другое.
 

Монетка

 
Сигаретный дымок, в потолок, убегающий вязью,
Запотевший хрустальный бутон с чем-то сладким и крепким…
Я прощаю тебе непростимое однообразье
Комплиментов. И снова судьбу доверяю монетке:
Решка – выпью еще и останусь, орел – не сложилось.
Мне давно все равно, что там выпадет – лишь бы монетка
Под чужую кровать недвусмысленно не закатилась
И не встала ребром. Но такое случается редко.
Как же хочется чуда!.. Я раньше не раз представляла,
Хоть закон тяготения вбила в сознание школа,
Что подброшенный мной серебристый кусочек металла
Вдруг зависнет, бесшумно кружась, в сантиметре от пола,
Что Вселенная ткнет меня носом – тут случай особый!
Перекресток желаний – все сбудется, все состоится:
И семья, и детишки, и сильное чувство до гроба —
Пыль с короны стряхните, принцесса, Вы встретили принца!..
Бог монетку луны вновь подвесил в проеме оконном,
Мол, смотри – так бывает, а ты мне не веришь, дуреха…
Но реальность, коснувшись паркета с рассерженным звоном,
Четко выдала решку. И может быть, это неплохо.
Ты мне руку кладешь на колено и дышишь все чаще,
Захлебнувшись словами от страсти – такой безответной…
Я устала искать оправданья, вдыхая дрожащий.
К потолку убегающий вязью дымок сигаретный.
 
 
Затушила окурок – холодная, пьяная, злая,
И тебя обняла, до мурашек себя презирая.
 

Победы

 
Одна моя подруга
Вчера вернулась с юга
И постит фотки с пляжа
В фейсбуке без конца.
А я купила свеклы,
Отмыла в детской стекла,
И целую кастрюлю
Сварила холодца!
 
 
Еще одна подруга
Нахныкала Форд Куга,
И пишет мне вконтакте:
«Сдавала на права.»
А мне на день рожденья
Отправил поздравленье
Мобильный оператор
Россия Теле-два!
 
 
Знакомая с работы,
Тридцатого, в субботу,
Устраивает свадьбу
В отеле Метрополь.
А я помылась в ванне
И, лежа на диване,
Одним хлопком ладоней
Убила стерву-моль!
 
 
В метро с улыбкой еду:
Пускай мои победы
Ничтожны в переводе
На баксы и рубли,
Обыденны, банальны,
Ничуть не эпохальны,
Зато их очень много
И все они мои!
 

Одно к одному

 
Одно к одному – и серьгу потеряла,
И глупый кошак разодрал одеяло,
И дождик, и зонтик забыла в маршрутке,
И ты не звонишь мне четвертые сутки,
И боль не прошла, и латынь не дается,
И даже мартини не очень-то пьется,
И вечер встречает холодной постелью,
И ты не звонишь мне вторую неделю —
И вот, все из рук начинает валиться:
И кончились деньги, и мама в больнице,
И снова меня на работу не взяли,
И ты предлагаешь остаться друзьями…
Но все пустяки: и работа найдется,
И деньги найдутся, и мама вернется,
И лето начнется по полной программе,
И будет гораздо теплей вечерами.
Я выучу триста стихов на латыни,
Приму анальгин, растворенный в мартини,
И зонтик куплю, и зашью одеяло…
Обидно одно: что серьгу потеряла…
 

Землетрясение

 
Приснилось мне, что содрогнулся мир,
И рухнули дома, жильцов квартир
В момент похоронив под кирпичами…
Я набрала трясущейся рукой
Мобильный твой, и после – городской,
Ждала, ждала, но там не отвечали…
Ловя такси в развалинах Москвы,
Проснулась… Но не шел из головы
Дурного сна навязчивый обрывок.
И пусть мне нужно ехать в институт —
Я заскочу к тебе на пять минут,
Чтоб подарить аквариумных рыбок.
 

Ночь

 
Ночь напросилась в гости. Кухня. Стол.
Остывший чай. Немытые тарелки.
Секунды виснут на дрожащей стрелке
И капают в стакан, как корвалол.
Невыносимо хочется курить.
Неловкое молчание изводит,
Но ночь не терпит трепа о погоде,
А я не знаю, как заговорить
О самом сокровенном невзначай
И можно ли болтать, на самом деле,
О том, что из супружеской постели
На кухню гонит пить остывший чай…
Нет, не идет сегодня разговор.
Зря тратим время. Надо расходиться.
Я взглядом полирую половицы,
Ночь на меня уставилась в упор.
Из спальни тянет дремой и теплом —
Ленивым, одомашненным, махровым.
Мне душно там. Я так уснуть готова —
В халате, за неубранным столом.
Ночь гасит свет: мол, хочешь – покемарь,
Но, как и я, не двигается с места:
Ее саму снаружи, у подъезда
Ждут улица, аптека и фонарь…
 

Дачные игры

 
Повсюду травы, травы, травы
Исходят стрекотом цикад,
И надвигается закат,
И все березы – златоглавы.
И мы сидим с тобой вдвоем,
Не шевелясь, онемевая,
И ждем заката, как трамвая,
И помним – каждый о своем.
Я помню то, что мне пора,
Что мне уже не восемнадцать.
Приходит время признаваться,
Что завершается игра.
Ты помнишь бабушкин чердак,
Мой тихий смех и скрип диванный,
И свой подарок – диск «Нирваны»,
И свой вопрос: «Ну как же так?»
Мы оба злы.
Мы оба правы.
А всюду – травы, травы, травы…
 

О языке

 
Что творится с языком у нас такое?
Вот гляжу я и вздыхаю огорченно:
Слово «дружба» –  благородное, простое —
Превратилось вдруг в обидное «френдзона».
 
 
Чудаков, над кем смеялись мы беззлобно,
Нынче принято клеймить брезгливым «фрики».
Вместо искреннего «это бесподобно!»
Вслед таланту «аффтар жжот!» несутся крики.
Стало творчество помпезным «креативом»,
Заменило «ку» приветливое «здравствуй!»
Чем-то вычурным, циничным и фальшивым
От словечек новых пахнет слишком часто.
 
 
Повторяют наши дети, словно эхо,
То, что слышат. И следят с небес за нами
Грустный Пушкин, хмурый Блок, серьезный Чехов,
Опечаленно качая головами…
 

Мама

 
Ребенок спит – спокойно, безмятежно.
Легко заснул.
Бесшумно соберу его одежду,
Сложу на стул.
Проверю, есть ли там линейка в ранце —
Да, есть одна…
 
 
Ходили днем на роликах кататься.
Болит спина.
 
 
Ребенок спит, прижав к себе игрушку —
Любимца-льва.
Поправлю одеяло и подушку,
Легонько лба
Его коснусь. Отлично, не горячий.
Ну все теперь…
Ворочается. Что-то снится, значит.
Прикрою дверь.
 
 
Свободна! Выпью враз полчашки чаю,
Налью еще.
Проверю почту, а потом скачаю
Боевичок.
Слежу за перестрелками устало,
Ловлю волну…
 
 
«А форточку я в детской закрывала?»
Пойду взгляну.
 
 
Закрыта.
Фильм сегодня досмотрю ли?
Вот Гибсон Мэл
За девушкою бросился под пули,
Но уцелел.
Надежды нет, на них ползут пять танков,
А может, шесть…
 
 
"А если завтра сделаю солянку,
Мой будет есть?"
 
 
В дальнейшие подробности сюжета
Не став вникать,
Зеваю, выхожу из интернета,
Ложусь в кровать,
Глаза закрыв, перебираю планы
На сотню лет:
"Перчатки положить ему в карманы,
Купить конфет,
Укладывать пораньше – из режима
Не выходить…"
 
 
Вы скажете, я сыном одержима?
Все может быть.
 
 
Подружек постепенно забываю,
Пропала с глаз.
Я им нужна, но только не такая,
Как я сейчас,
Не в этой роли – заполошной квочки
С больной спиной,
Вокруг себя возведшей заморочки
Сплошной стеной.
Рутину разбавляю парой ложек
Боевичка.
Вы скажете, я стала скучной? Может.
Наверняка.
О чем вести с наседкой разговоры?
Все дом да быт…
 
 
Но кто счастливей мамы, у которой
Ребенок спит?