Текст книги "Ночной дождь"

Владимир Силкин
Ночной дождь. Книга переводов

Близость родной земли

Поэзия Владимира Силкина произвела на меня впечатление ещё четыре-пять лет тому назад, как поэзия проявления тесной связи современника с родным краем, как поэзия, в которой близость с землёй и с природой является прямой, со всеми своими естественными, тёплыми, оттенками, – тонкой, чувствительной души, общающейся одновременно, с обозримым и бесконечным.

Стихи Владимира Александровича Силкина не являются обычными, одноплановыми, – они носят сложный и глубокий характер, потому что, достаточно полифоничны.

И когда мы их читаем, то у нас складывается ощущение, будто человек сливается с природой, а чувства наши являются неотъемлемой частью мироздания, и, что характерно и неповторимо, делают нас носителями этого восприятия – собственного первородства и своего собственного следа в жизни. И вопреки тому, что тревожное и буреносное, зачастую, сопровождает наши земные путешествия, нечто яркое, блистательное, ассоциируется с силой наших корней, с их живым присутствием в наши дни, и с их глубиной.

Несомненно, больше, чем в ребёнке, у Владимира Силкина заложена и сформирована эта чувствительность к исконному, без которой, – ни Поэзия, ни Творчество, просто немыслимы и невозможны – для любого настоящего поэта.

Само волнение возвращения в родные края, предчувствие чего-то нового, реально заряжающего дух поэта, при встрече с природой и красотой родимых мест и просторов, вызывают у него Вселенские Откровения и Размышления – о земных и небесных моментах, – и в качестве оценки прохождения времени, и как стремление к идеальной любви, идеальной и возвышенной духовности.

Всё это достигнуто Владимиром Силкиным безо всякого напряжения, неоправданной фанфаричности, что и характеризует силу его таланта, одаривающего и его, и нас прекрасными образцами словесного мастерства сердца.

Как поэт, он обладает чувством красоты земного мира, нормальной для каждого из нас идеализацией, но примеренном на себя, и в рамках самооценки и самовзыскательности.

Именно это и определяет Владимира Силкина, как одного из наиболее крупных современных поэтов России и нашего времени, и придаёт его творчеству общечеловеческий, универсальный характер. Творчество, которое волнует нас сегодня, и о котором ещё не раз будут говорить.

Станислав Пенев, член Союза болгарских писателей, член Славянской литературной и художественной академии, Председатель Ассоциации литературного общества (СЛОВ), создатель, организатор и ведущий Литературного салона – Варна, главный редактор газеты «Литература и Общество» с приложением «Есенинский бульвар», заведующий библиотекой «Литературное общество».

Поэзия естества

Владимир Силкин – поэт, сильно привязанный к Родине, к родному краю.

В его поэтическом голосе звучит постоянная близость творца к самым любимым дорогим местам – местам его детства, отрочества, местам первой близости с миром, местам, где каждый осознает и поймёт себя, прежде чем социально адаптируется и вольётся в общее течение своего времени.

Его поэтические импульсы, связанные с ностальгией по прошлому, обусловлены именно волнением, которое вызывает в нём и сегодня, всяческие воспоминания, каждое, даже мысленное, возвращение. Кроме того, это возвращение к природе, к природе – матери человека и, следовательно, эти импульсы являются не только здоровыми отношениями с ней, но также обусловлены обеспокоенностью – об утраченном или безвозвратно утерянном.

И основное в лирике Владимира Силкина связано, прежде всего, с родной землёй. Это является и основным взглядом на природу в её самых волнующих чертах. Край родной, в его лирике, принимает различные первообразы, но прежде всего, автор обращается к образам отца и матери, родственников и друзей. С детства поэта связывали и его ранние поэтические импульсы, порывы. Это, – и есть причина, по которой они – свежи и чисты. И эта чистота в лирике Силкина ощущается во всём его творчестве.

В детстве поэта формировало его мироощущение, творческая его мораль, его восприятие жизни. Именно, через чувство Родины видит он мир, и любит его.

Дорог и незабываем родной дом поэта. Но очень много редких и коротких мгновений, в которых лирическое «Я» вполне удалось вернуть реально, – в него, самого. Возвращение становится, скорее, воображением. Очень большую роль при этом играет память.

Прекрасная природа, которую мы находим в стихах Владимира Силкина, скорее, это только повод для философского переосмысления жизни. Потому что эта лирика имеет полное право на существование. Поэт говорит о бренности и быстротечности человеческой жизни, ибо, слишком коротко время, которое нас отделяет от Создателя, Творца Земли, чтобы наслаждаться вечной красотой природы, которая бессмертна.

Радость в этом тексте смешивается с грустью и болью от недостигнутого, потому что в нашей жизни всегда остаётся нечто, о чём мы мечтали, но так и не успели осуществить. И поэтому лирика В. Силкина драматична, что, несомненно, и придаёт ей глубину. Поэта неизменно тревожит тот факт, что родные места постепенно пустеют, а основная надежда – молодые люди – уезжают в крупные города и мегаполисы.

Гуманизм занимает центральное место в этой лирике. Поэт преклоняется перед человеком, перед его житейскими муками и болью. Его поэтическая молитва взывает к добру, во благо человека, чтобы не было ни войн, ни врагов, и люди стали отзывчивей и человечнее.

Проявляется в этой лирике и чисто любовное чувство…

Неспокойна и тревожна поэзия Владимира Силкина, в ней чувствуется внутреннее напряжение, порождённое несовершенствами жизни.

Но поэт не стремится к усложнённой метафоричности. Его образы естественны, и доступны всем нам. И поэт видит их во всей своей красоте, и, благодаря тонкости восприятия, помогает нам их приоткрыть и обрести. А, стало быть, и сопереживать.

Через свою лирику автор стремится выразить себя самого, отгораживаясь от всякой литературщины и сочинительства, опираясь, лишь, на пережитое и личный опыт. А это означает, что состоявшаяся наша встреча, – это встреча с подлинным поэтом, в творческой основе которого, – ТАЛАНТ!

Никола Иванов, литературный критик, член Союза болгарских писателей, лауреат Национальной литературной премии «Иван Динков», обладатель многих наград в области литературной критики Союза болгарских писателей.

Воодушевлённый родиной

Поэт, прозаик, журналист, переводчик, заслуженный работник культуры России Владимир Силкин родился в 1954 году в г. Ряжске, в одном из красивейших маленьких городков на родине Есенина – в Рязанской области. Здесь он вырос, окончил школу. Именно тогда осуществил первые поэтические опыты. И чем дальше, тем они становились серьёзней. И в один из прекрасных дней строчки поэта появились на страницах районной газеты «Авангард». Они были замечены и рядовыми читателями, и специалистами литературного мира. Это и определило дальнейшую судьбу и литературный путь молодого парня. Однако этот путь отличается от многих других писателей в сугубо литературном творческом плане. Призванный в Вооружённые Силы, молодой человек, имеющий серьёзные поэтические устремления, пройдя срочную военную службу, дальнейшую свою судьбу решает связать с армией. И его жизнь проходит в двух, кажется, несовместимых областях. Армейская служба, строгая походная жизнь и литературно-творческая работа. Нетрудно представить, сколько человеческой энергии, труда, терпения, преданности и верности любимому делу необходимо иметь одновременно, чтобы быть образцовым офицером русской армии, и достойным представителем русской поэзии. Владимиру Силкину это удаётся в полной мере.

Сорок лет из своей 60-летней жизни он посвятил советской и её наследнице – российской армии, пройдя путь от рядового до полковника. За время пребывания на ответственных должностях удостоен многих благодарностей и наград. Он и сейчас является полковником запаса, начальником военно-художественной студии писателей Культурного центра Вооружённых Сил Российской Федерации.

Одновременно Владимир Силкин прошёл путь от молодого поэта до зрелого мастера, занял своё место в русской поэзии. Сегодня он один из самых признанных писателей, кавалер ряда престижных литературных премий, а в 2009-м году Указом Президента России удостоен звания лауреата Государственной премии России.

Для поэта родной Ряжск – один из красивейших и заветных уголков мира, основа государственности, и без него для Владимира Силкина России нет. Не случайно, недавно вышел его новый сборник стихов «Осень в Ряжске», о городе, который является «малой родиной» поэта. Его неповторимая природа, неотделимые от него люди, и просты, и непосредственны.

 
Спасибо, Ряжск, за дружбу и за встречи,
За то, что ты состариться не смог!
А что ещё, как дружба, душу лечит,
А что ещё спасает от тревог?!
 
 
Конечно, ты и старше, и мудрее,
Всегда поймёшь, и добрый дашь совет.
А душу мне неостудимо греет
Твой васильковый, твой небесный свет.
 

(«Спасибо, Ряжск!»)

Необозримо глубока преданность В. Силкина родным местам, и, безусловно, приятно, что эта любовь взаимна. Библиотека номер два города носит его имя, он удостоился звания почётного гражданина г. Ряжска. Он всегда здесь желанный гость.

Русский читатель знает Силкина, как яркого и самобытного поэта, который на протяжении многих лет неустанно ткёт свои тонкие душевные поэтические полотна. Настоящий мастер, он умело использует и яркие, и печальные цвета.

У писателя фактически не было бесплодных лет, им написано более 35 книг, и он не останавливается на достигнутом, размышляет над жизнью, пишет, в том числе и для детей. Им опубликованы многочисленные статьи, эссе. И это закономерно, ему есть, что сказать людям, поскольку поэт является одним из ведущих авторов России, работающих в такой серьёзной – военной теме.

К этому хочу добавить, что он и автор текстов к более, чем 500 песням, которые украшают репертуар многих певцов, ансамблей и групп.

Глубокие мысли, яркие образы, напевность – вот основные черты поэзии Владимира Силкина. Поэт усвоил лучшие традиции отечественной поэзии 19–20 веков, которые чудесно проявляются в его произведениях, посвящённых малой Родине, России, лирических и любовных стихах.

Как редактор этой книги, я с большим удовольствием рекомендую данный сборник армянской читательской аудитории. К тому же эту книгу перевёл один из любимых поэтов и переводчиков современной Армении – Левон Блбулян. Он, на мой взгляд, сумел сохранить творческие особенности и тонкости автора, оставаясь верным его стилю и духу. Читатель воспринимает Россию через яркое и впечатляющее слово, завораживается глубокими поэтическими переживаниями и устремлениями, раздумьями.

Я убеждён, ценителей поэзии ожидает приятная встреча с талантливым и самобытным русским поэтом Владимиром Силкиным, который прежде всего воспевает добро и любовь.

Альберт ОГАНЯН, профессор, секретарь Союза писателей России.

Предисловие к книге «Русский ветер», вышедшей в ереванском издательстве «Астхикгаратун» («Дом литературы») в 2013 году.

Гриша Трифонов,
Перевод с болгарского языка

А завтра?

 
Воскресенье. Харманли[1]1
  Харманли – город в Болгарии, находится в Хасковской области, входит в общину Харманли.


[Закрыть]. Октябрь…
Солнца на деревьях не осталось,
А без солнц багряных я озяб
И на сердце холод и усталость.
 
 
Паутинки воздух режут вновь,
И листва по небу не летает,
И Беко[2]2
  Жильбер Беко – (27.10.1927 – 18.12.2001), француз, настоящее имя Франсуа Жильбер Сийи. Певец (исполнитель песни «Натали», записанной в Москве), композитор, пианист, актёр.


[Закрыть] неспешно про любовь
В паутинки песнь свою вплетает.
 
 
Сотни солнц сгорают на кострах,
И кричат, в безумии немея,
И малюет солнце детвора
На бумажных серых крыльях змея.
 
 
Крепко паутиновую нить
Держат руки, сделавшие змея.
Он, как солнце, будет в небе жить,
И упасть на землю не посмеет.
 
 
Змей бумажный расплетает сеть
Песни и печальной и красивой.
И Жильбер Беко решает спеть
И сказать единственной: «Спасибо!»
 
 
Но уходит навсегда она
В чьи-то взгляды, нежные объятья,
И мелькает женская спина,
Вросшая в сатиновое платье.
 
 
Я уверен, завтра дождь пойдёт,
Хриплый ветер постучит в оконца,
И клочки на площадь наметёт
Грязного обветренного солнца.
 

25 апреля 2010

Стена

 
Я добрался сюда в полнолуние.
Дождь прошёл, и отмылась стена.
Но, казалось, счастливая, юная,
За стеною бродила луна.
 
 
И казалось, дождём потревоженный,
Эхом давним в сырых деревах,
Чей-то слышался голос восторженный
На стене, сохранившей слова.
 
 
Сняв ботинки разбитые старые,
И оставшись с природой на вы,
Различил я под чуткой гитарою
Голосок побледневшей травы.
 
 
Я не думал, что так вот окончится
С буйной юностью встреча моя,
Что под камнем от ярости корчится
Поджидавшая встречи змея.
 
 
Но она ничего мне не сделала,
Поглядела, сквозь стену ушла.
На лицо её белое-белое
Маска прошлого плотно легла.
 
 
Но запомнил глаза её гордые,
Как сияние лунных огней,
Ядовитые зубы, но стёртые
Поцелуями прожитых дней.
 
 
Я запомнил ту сцену короткую,
Золотую её чешую,
Как последнюю песню, но кроткую,
И последнюю память мою.
 
 
Я прижался к стене неожиданно,
Сердце ребра раздвинуло мне.
И услышал, как нервно дрожит она,
Сколько боли таится в стене.
 
 
Я ей что-то шептал, успокаивал,
Убеждал, что моя, мол, вина:
«Вы не знаете даже, какая вы!»
И заплакала горько стена.
 

Архипелаг

 
Мне приснилось, я архипелаг,
Спят под пальмами аборигены.
Позабыв о насущных делах,
Получая от солнца рентгены.
 
 
А вокруг океан, океан,
Вездесущие рыбы в кораллах…
И подумалось, я же не пьян,
Ведь и ты тут с утра загорала.
 
 
Стаи птиц пролетают, шурша
Надо мной золотыми крылами,
И взирает на остров душа,
Над горами паря и полями.
 
 
Подо мной, нагоняя волну,
Выбираясь на свет из зелёнки,
Проверяют сейчас глубину
Вездесущие лодки-долблёнки.
 
 
Мне приснилось, я архипелаг,
По груди моей ползают крабы.
Всем, живущим в других поясах,
Это надо представить хотя бы.
 
 
По лицу мои слёзы текут,
Только не превращаются в реки.
А несчастные темзы живут,
Растворяясь в сознанье навеки.
 
 
В них сейчас пропадает икра,
Умирают семейства форели.
Мне проснуться, пожалуй, пора,
А виденья опять одолели.
 
 
Мне приснилось, я архипелаг,
О спасенье взывают атланты.
На руках на моих и ногах
Затонувшие их бриллианты.
 
 
Я бужу их, стараюсь поднять,
Показать им дорогу на сушу.
Я готов их, как братьев обнять,
И впустить обогреться их в душу.
 
 
Я клянусь, удивится луна,
Что трагедии больше не будет,
И вернутся в свои времена
Из бессонницы новые люди.
 
 
Станут Библию, Гимн и Устав
Почитать, не ленясь, неустанно,
И в безверии жить перестав,
Жить под знаменем Родины станут.
 
 
Мне приснилось, я архипелаг.
Но такого мне даром не надо.
Я хочу быть всегда при делах,
В объективе любимого взгляда.
 
 
Я согласен на малую часть
Той земли, что меня воспитала,
Что дала безграничную власть
Быть собою. А это немало.
 
 
Пусть куда-то плывут корабли,
И летят перелётные птицы,
Только вот не уйти от земли,
Где мне выпало счастье родиться.
 
 
Ну, куда мне от этих дорог,
От полей, без конца и без края?!
Если дал эту землю мне Бог,
Не нужна никакая другая.
 

Берёза

 
Плачет во тьме и плачет,
Видимо, неспроста,
Что ничего не значит
Вечная береста.
 
 
Ветер, дожди и солнце,
Белый и чёрный цвет.
Всё, как у смертных, рвётся,
Также бессмертья нет.
 

Бургас[3]3
  Бургас – город и курорт в Болгарии, на Чёрном море.


[Закрыть]

 
Вы бывали на краю земли
И любовь доселе не нашли?!
Вот и я из скользких рук её
Выскользнул, оставив ей бельё.
А она хотела обнимать,
Гладить, возвышать… А понимать?
Понимать не думала она,
И тогда пришла любви хана.
И тогда призналась мне река:
– Буду жить в любви с тобой века.
Только есть условие одно
И не обсуждается оно.
Я пою водою дерева,
И пока дарую, я жива.
Я катаю женщин на спине,
И они сбегаются ко мне.
Слушают как шустрые коньки
Проживают весело деньки,
Плавают на спинах, не таясь.
– А какая в этой дружбе связь? —
Я спросил. И понял, что сглупил.
Ведь и я за доброту любил.
Видно, так устроено давно:
Помнишь все, когда идёшь на дно.
А любовь стремится к устьям рек,
Где, как рыба, счастлив человек.
 

Вечный календарь

 
Юг, декабрь – почти, что выдумка:
Марширует зимний дождь.
Говорю тебе я: «Выйдем-ка,
Без дождя не проживёшь!»
 
 
Говорю тебе я искренне
О немыслимых вещах.
Только снег с дождём изысканный,
Полицейские в плащах.
 
 
Снег над крышами старается
С лёта в лужи не упасть,
Он не хочет, упирается,
Чтобы сразу не пропасть.
 
 
Но, подснежник! Что он делает?!
Он сбивается с пути!
И его рубашка белая
Будет чёрною почти.
 
 
И весна придёт безвольная,
Растеряв вишнёвый цвет.
И с тобою будет больно нам
От того, что счастья нет.
 
 
Лето выдастся погожее,
И три месяца его,
На другие не похожие
Будут все до одного.
 
 
Всё на что-нибудь да спишется,
Тишина пришла не зря,
Но за ней дыханье слышится
Трёх листков календаря.
 
 
Ты сорвёшь их и расстанешься
С этим летом на века,
Только ты со мной останешься,
Только будешь ты близка.
 
 
Август в город входит медленно,
Словно женщина, светла,
Что прошла и не заметила,
Но печалью обдала.
 
 
Только осенью случается —
Повторяется как встарь,
На чужой стене качается
Этот вечный календарь.
 
 
Говорю тебе я искренне
О немыслимых вещах.
Только снег с дождём изысканный,
Полицейские в плащах.
 

Воскрешение

 
В белые платья разлук
Бывших подруг одеваю.
Вены тоскующих рук
Неосторожно вскрываю.
 
 
Ради безумной любви
Снова и снова страдаю
И на горячей крови,
Что со мной будет, гадаю.
 

Гарнизонный вальс

 
Пью с лейтенантами пиво холодное,
Быстро хмелеют они.
Господи, как же напитки народные
Действуют в тёплые дни!
 
 
Голуби белые музами кажутся,
Музыка льётся рекой.
И музыкант гарнизонный куражится
Под офицерской рукой.
 
 
Незачем ноты ему перелистывать,
Щёки надул, словно мяч,
Кружится в парке мелодия чистая,
Воздух, как порох горяч.
 
 
Хрупкою тонкою властною палочкой
Правит полковник сейчас,
И поднимаются, кружатся парочки,
И продолжается вальс.
 
 
Пиво своё лейтенанты отставили,
Сразу приходят в себя,
И на танцующих взоры направили,
Кудри свои теребя.
 
 
О, гарнизонная музыка светлая!
Жаль, что она коротка.
Эта перчатка дрожащая белая
И на погонах рука!
 
 
Звёздочки радостно-радостно светятся,
Кружит танцующих вальс,
Может быть с первой любовью да встретятся
Здесь лейтенанты сейчас.
 
 
Полдень звенит и никак не кончается,
Пиво остыло давно.
Вот и земля под ногами качается,
Но не уйдёт всё равно.
 
 
И у меня настроенье бедовое,
Вспомнился вальс при свечах.
Кажется, светлые звёздочки новые
И у меня на плечах.
 
 
Стройный полковник под грабом пристроился,
Чтоб отдохнуть от жары.
И музыкант озорной успокоился,
Вышел уже из игры.
 
 
Пью с лейтенантами пиво холодное,
Но исчезают они.
Господи, как эти вальсы народные
Действуют в тёплые дни!
 

Города I

 
Города живут без нас бесшумно,
Мостовая корчится без нас.
А ведь мы ходили с видом умным,
Ослепляя встречных светом глаз!
 
 
Здесь звучали вальсы и фокстроты,
Сердце воспаляя вновь и вновь,
И почти случайно, но кого-то
Находила первая любовь.
 
 
Может, этой ночью вам не спится,
А другим не спится никогда,
Тихие прекрасные столицы,
Маленькие наши города.
 
 
Женщины, застыли возле окон,
Смуглые и проседь в волосах.
Сколько же и музыки, и сока
В их, уже охрипших голосах!
 
 
Сколько ждут, а мы всё не приходим
И не посылаем им вестей,
Некрологи в рамочках находим
В сводках ежедневных новостей.
 
 
Нас, друзья, почти и не осталось.
Дремлет голубь в полдень у трубы.
В кулачок опять незримо сжалось
Сердце в предвкушении борьбы.
 
 
Ветер флаги свежие полощет,
В городах, где нет сегодня нас.
И пересекают эту площадь
Голоса, воскресшие сейчас.
 

Города II

 
Города, в которых мы живём,
Самыми любимыми зовём.
Высыхают вены и стаканы,
Тонет плот, они лишь постоянны.
Исчезают вечные пути,
Им одним лишь с места не сойти.
Площади и песни умирают,
Травы у дороги цвет теряют.
Но живут родные города,
Нас не забывая никогда.
Женщины уставшие стареют,
Их слова красивые не греют.
Выцветают синие глаза,
И звучат надрывно голоса.
Нас они встречают из гостей
В ожиданье добрых новостей.
Мы тепло и долго мы машем им,
Женщинам, заждавшимся своим.
Города, в которых мы живём,
Посетить приятелей зовём.
Сами же садимся в поезда,
Уезжаем в них, бог весть куда.
Шепчут пристань, солнце, облака:
– Возвращайся! Жизнь так коротка!
И опять спешим издалека.
Жизнь она и, правда, коротка.
Голуби уходят в небеса,
Различая наши голоса.
Поднимают наше детство ввысь
Города, в которых родились.
 

Гости

 
Вот и разъехались гости,
В доме сплошной кавардак,
Крошки в тарелках и кости —
Ужин бездомных собак.
 
 
Вынесу мусор, отмою
В комнате всё добела.
Будет, как лютой зимою,
Комната эта светла.
 
 
За деревянной оградой
Царствуют лишь муравьи,
Им, трудоголикам, в радость
Хлебные крошки мои.
 
 
Смолкла, запнувшись, пластинка,
Только скулит патефон,
А на ветвях паутинки
Свесились с разных сторон.
 
 
Осень уже на пороге,
Скоро прольются дожди.
Только сейчас на дороге
Пусто, гляди не гляди.
 
 
Смолкли застольные страсти
И никаких новостей…
Только в тоске на террасе
Не проглядеть бы гостей.
 

Гримёр и смерть

 
Она идёт в любое время дня,
Вперяя взгляд свой пристальный в меня.
Идёт с реки, садится в уголке,
Оружие зажав в сухой руке.
И у неё надёжные крючки,
И почему-то жёлтые зрачки
Откидывает чёрный капюшон,
И обнажает смертный облик он.
Но многого не требует она:
Хотя б чуть-чуть приятней быть должна.
И хочет, чтоб глаза я подчеркнул,
Смягчил черты её высоких скул.
И надо ей сегодня очень, чтоб
Я крем ночной втирал в покатый лоб.
Чтоб этот крем втирал я ей до боли
В ладони, где красуются мозоли.
Не каждому понравиться должна,
Но ведь с людьми встречается она.
А, значит, маникюр необходим,
И я тружусь без устали над ним.
И бледность на лице свожу на нет.
И так уже не помню сколько лет.
Без страха перед нею я стою
И за работу радуюсь свою.
Она встаёт, опять уходит в ночь,
Но вновь придёт, попросит ей помочь.
И просьбам этим не видать конца,
Как не видеть ни бёдер, ни лица.
Как не видать её костлявых плеч.
Прощай же, смерть, прощай, до новых встреч!