Текст книги "ГДР. Миролюбивое государство, читающая страна, спортивная нация?"

Молодежный союз как любой другой? Свободная немецкая молодежь

«Созидай! Созидай! Созидай! Созидай! Свободная немецкая молодежь, созидай!» Это припев известной песни ССНМ. Под созиданием понималась суть социалистического общества, которое в последние годы ГДР стыдливо называли «реально существующим социализмом», невыполненным обещанием всеобщего благоденствия. Подразумевалось, что молодежь примет активное участие в этом процессе созидания, в первую очередь Союз свободной немецкой молодежи.

Образование этой якобы «надпартийной, единой демократической молодежной организации» произошло в феврале 1946 г. по решению Центральной комиссии по делам молодежи советской оккупационной зоны[160]160
  Vgl. Ulrich Mählert; Gerd-Rüdiger Stephan: Blaue Hemden – Rote Fahnen. Die Geschichte der Freien Deutschen Jugend, Opladen 1996, S. 33 (im Folgenden Mählert/Stephan: Blaue Hemden), und insgesamt Mählert: Freie Deutsche Jugend.


[Закрыть]. Уже эта молодежная комиссия называла себя надпартийным органом. В нее наряду с членами Коммунистической партии Германии и Социал-демократической партии (с апреля 1946 г. Социалистической единой партии – СЕПГ) входили молодые люди из буржуазных партий Христианско-демократического союза и Либерально-демократической партии, а также представители двух крупнейших церквей. При этом ведущую роль в комиссии, как и позднее в ССНМ, играли коммунисты или, по прошествии нескольких лет, члены СЕПГ. Одновременно буржуазным партиям было запрещено создавать собственные молодежные союзы. Надпартийный характер ССНМ был, таким образом, не более чем шулерским приемом подмены понятий. Именно на это обстоятельство с порицанием указывали церкви при создании ССНМ. По их мнению, «Свободная немецкая молодежь воспринимается в самых широких кругах – несмотря на подчеркивание добровольного характера членства в союзе – как насильственно «осоюзенная» молодежь или государственная молодежь в новом обличье»[161]161
  Erklärung der kirchlichen Vertreter zu den Verhandlungen über die Freie Deutsche Jugend, 26. 2. 1946, in: Mählert/Stephan: Blaue Hemden, S. 34.


[Закрыть].

Высказываемые опасения вскоре подтвердились, хотя в первое время приток новых членов в ССНМ был на удивление велик. Уже скоро (к концу 1949 г.) союз насчитывал в своих рядах почти 1 млн членов, что составляло почти одну треть молодых людей, проживавших в советской оккупационной зоне[162]162
  Peter Skyba: Vom Hoffnungsträger zum Sicherheitsrisiko. Jugend in der DDR und Jugendpolitik der SED 1949–1961, Köln u. a. 2000, S. 100 (im Folgenden Skyba: Hoffnungsträger). Das Folgende ebd.


[Закрыть]. (В Берлине, где в соответствии с его особым статусом согласно Четырехстороннему соглашению существовали и другие молодежные союзы, только 4,8 % молодежи были членами ССНМ, что свидетельствовало о не слишком большой популярности организации). В первые годы ССНМ вполне сумела позиционировать себя как союз, представляющий интересы молодежи. Снижение избирательного возраста и возраста совершеннолетия в ГДР, а также прежде всего проведение общегерманского сбора ССНМ в (Восточном) Берлине в 1950 г. рассматривались как важные успехи молодежной организации.

Однако уже в июне 1949 г. она заявила, что признает руководящую роль СЕПГ. В своем уставе ССНМ записал, что действует «в интересах укрепления и развития нового демократического строя на Востоке Германии»[163]163
  Verfassung der Freien Deutschen Jugend, o. D., in: Mählert/Stephan: Blaue Hemden, S. 76.


[Закрыть]. В следующем году кадровые назначения в союзе стали частью общей кадровой политики СЕПГ; с того времени его официально стали называть «боевым резервом партии». Хотя ССНМ и дальше должен был представлять интересы молодежи во взаимоотношениях с государством и партией, тем не менее и в этой сфере последнее слово оставалось за партийным руководством. Основные направления деятельности союза определял Центральный Комитет (ЦК) СЕПГ, в котором существовал самостоятельный отдел по делам молодежи как главный пункт управления всей молодежной политикой. Ее идеологию разрабатывала партийная молодежная комиссия при Политбюро ЦК, которой в начале шестидесятых годов даже был присущ дух определенного реформаторства. В то время были подготовлены два коммюнике, касающиеся положения молодежи. В одном из них, опубликованном в 1963 г., содержался призыв к партии не понукать молодежью. В результате на короткое время у нее появилось больше свободы социального самоопределения[164]164
  Vgl. Marc-Dietrich Ohse: Jugend nach dem Mauerbau. Anpassung, Protest und Eigensinn (DDR 1961–1974), Berlin 2003, S. 64–81 (im Folgenden Ohse: Jugend); für die fünfziger Jahre Skyba: Hoffnungsträger, S. 414–418.


[Закрыть]. При Совете Министров ГДР также существовало специальное ведомство, занимавшееся вопросами молодежи; правда, его деятельность носила скорее исполнительный характер, т. е. оно занималось решением конкретных задач в рамках общей молодежной политики партии. ССНМ также скорее играл роль исполнителя, хотя и был наделен правом законодательной инициативы. В целом же молодежный союз выполнял главным образом агитационную функцию, связанную с обеспечением одобрения и поддержки политики партии со стороны молодежи. Он должен был доносить ее содержание до молодежи и вместе с ней реализовывать ее на практике. Тем самым ССНМ был, как и многие другие массовые организации, «приводным ремнем», который существовал в интересах скорее СЕПГ, чем собственных потребностей молодежи.

Особенно наглядно это проявилось, когда в пятидесятые годы членов ССНМ активно задействовали в кампании против молодежной работы в церкви[165]165
  Vgl. insgesamt Ellen Ueberschär: Junge Gemeinde im Konflikt. Evangelische Jugendarbeit in SBZ und DDR 1945–1961, Stuttgart 2003 (im Folgenden Ueberschär: Junge Gemeinde). Zum Folgenden: Ohse: Jugend, S. 25–34.


[Закрыть], а после постройки Берлинской стены в 1961 г. – в борьбе против прослушивания передач западных радиостанций. И молодежная работа в церкви, и западные радиопередачи пользовались в то время большой популярностью, так что было очевидно, что группы порядка ССНМ, созданные для борьбы с молодежным служением и «вражескими голосами», никак не отвечали интересам молодежи. Небольшую привлекательность молодежного союза также показали события в связи с более значительными политическими кризисами. Хотя данные о членстве в ССНМ были сильно сфальсифицированы[166]166
  Vgl. Skyba: Hoffnungsträger, S. 103 f.; Edeltraud Schulze; Gert Noack (Hg.): DDR-Jugend. Ein statistisches Handbuch, Berlin 1995, S. 184–187. Zum Folgenden ebd.


[Закрыть], тем не менее из них следует, что как во время народного восстания 17 июня 1953 г., так и в связи со строительством Берлинской стены 13 августа 1961 г. организацию покинули многие ее члены. А с крахом ГДР осенью 1989 г. наступил и крах ее молодежной организации.

Эти наблюдения показывают, что Союз свободной немецкой молодежи в конечном счете был именно той организацией насильственно «осоюзенной или государственной молодежи», о которой предупреждали представители церкви. В качестве кадрового резерва государства СЕПГ Свободная немецкая молодежь предлагала своим членам возможность сделать в ГДР хоть какую-нибудь «карьеру». Это хорошо понимали многие молодые люди (и их родители). Тем не менее, или, лучше сказать, именно поэтому членство в ССНМ рассматривалось как нечто само собой разумеющееся, как нечто обязательное и неизбежное. Его принудительный характер часто осознавали только те, кто не хотел быть членом союза. В своем большинстве это были дети из семей верующих. И именно у них чаще всего возникали проблемы с выбором образования, поскольку, не имея возможности принять участие в акте гражданского посвящения во взрослую жизнь, они тем самым не могли принести «клятву на верность» социалистическому государству, которую этот акт символизировал[167]167
  Vgl. Bettina Ernst-Bertram; Jens Planer-Friedrich: Pfarrerskinder in der DDR. Außenseiter zwischen Benachteiligung und Privilegierung, Berlin 2008.


[Закрыть].

Неполитический праздник? Гражданское посвящение во взрослую жизнь

«Если вы, как молодые граждане Германской Демократической Республики… готовы работать в интересах великого и благородного дела социализма и бороться за него, то тогда скажите: да, мы клянемся в этом»[168]168
  Jugendweihe-Gelöbnis (1969), in: Christoph Kleßmann: Zwei Staaten, eine Nation. Deutsche Geschichte 1955–1970, Göttingen; Bonn 1988, S. 573 (im Folgenden Kleßmann: Zwei Staaten).


[Закрыть]. С этих слов с 1964 г. начиналась клятва при посвящении во взрослую жизнь в ГДР. Ритуал атеистического посвящения во взрослую жизнь не был изобретен СЕПГ, а позаимствован ею из атеистических кружков в рабочем движении XIX в. Однако этот ритуал никогда ранее не был столь распространен, как во времена существования ГДР. Причем это был единственный из ритуалов, введенных СЕПГ, который пережил крах ГДР.

Соответствующее решение было принято незадолго до народного восстания 17 июня 1953 г. Цель гражданского посвящения во взрослую жизнь как «одной из основных форм антирелигиозной пропаганды» заключалась в том, чтобы «широко распространять научные и политические знания среди населения»[169]169
  Beschluß des Ministerrats, 2. 6. 1953, in: Hermann Wentker: Die Einführung der Jugendweihe in der DDR: Hintergründe, Motive und Probleme, in: Hartmut Mehringer (Hg.): Von der SBZ zur DDR. Studien zum Herrschaftssystem in der Sowjetischen Besatzungszone und in der Deutschen Demokratischen Republik, München 1995, S. 139–165, hier 144.


[Закрыть]. При этом имелась в виду в основном молодежь, которая ранее, выбирая между предложениями ССНМ и церквей, часто принимала решение в пользу вторых. После ряда попыток, которые сначала не дали ожидаемого результата, в 1956–1957 гг. гражданское посвящение во взрослую жизнь получило статус обязательного ритуала. Хотя участие в нем было якобы добровольным, однако уже скоро оно стало одним из критериев для получения доступа к более высоким ступеням образования[170]170
  Ohse: Jugend, S. 233–244.


[Закрыть].

Клятва, начиная с 1958 г., содержала обещание молодых людей «отдать все силы великому и благородному делу социализма». За это их принимали «в большую семью трудового народа, который под руководством рабочего класса и его революционной партии… строит в Германской Демократической Республике развитое социалистическое общество»[171]171
  Jugendweihe-Gelöbnisse, 1958 und 1969, in: Kleßmann: Zwei Staaten, S. 573 f.


[Закрыть]. Характер гражданского посвящения во взрослую жизнь как клятвы на верность социализму был, таким образом, очевиден почти с самого начала. Одновременно решение Политбюро ЦК СЕПГ, на основании которого ритуал был введен, содержит подтверждение антицерковной направленности этой политической меры: гражданское посвящение во взрослую жизнь должно было вытеснить широко распространенные церковные обряды конфирмации и тем самым ослабить церковное служение молодежи. Это СЕПГ действительно удалось.

Церкви тщетно пытались помешать быстрому распространению гражданского посвящения во взрослую жизнь, применяя санкции против участвующих в нем молодых людей[172]172
  Vgl. Peter Helmberger: Blauhemd und Kugelkreuz. Konflikte zwischen der SED und den christlichen Kirchen um die Jugendlichen in der SBZ/DDR, München 2008, S. 239–241 (im Folgenden Helmberger: Blauhemd); Ohse: Jugend, S. 232–235.


[Закрыть]. Эти санкции могли включать в себя даже отлучение от таинств, что практически означало невозможность участия в главных церковных ритуалах. Однако санкции обеих церквей ни к чему не привели и лишь породили у многих ее прихожан, в первую очередь у молодых верующих, острый внутренний конфликт с собственной совестью. Молодые христиане были поставлены перед выбором: или отказаться жить христианской жизнью, или поступиться образованием более высокой ступени. Только в конце шестидесятых – начале семидесятых годов последние из земельных церковных организаций прекратили применять свои санкции; хотя в некоторых церковных общинах и в последующие годы молодые люди, принявшие участие в гражданском посвящении во взрослую жизнь, допускались к обряду конфирмации на один год позже, чем другие сверстники, если таковые вообще были.

Привлекательность гражданского посвящения во взрослую жизнь объяснялась не только давлением, которое государство СЕПГ оказывало в сфере образования; образовательный фактор и без того активно использовался при подготовке и проведении этого гражданского акта[173]173
  Vgl. Helmberger: Blauhemd, S. 238 f.; Ohse: Jugend, S. 233–244. Zum Folgenden ebd., S. 48–52.


[Закрыть]. Подготовительные мероприятия, так называемые «молодежные уроки», часто сопровождались интересными программами, призванными помочь молодым людям лучше понять общество (социалистическое), в котором они живут. Например, эти программы включали посещение судебных заседаний или даже, начиная с конца шестидесятых годов, сексуальное просвещение. Посвящение само по себе было большим событием. Таковым его делала не столько клятва на верность, сколько завершающий акт – неформальный праздник, нередко в кругу одноклассников. Как и при церковных ритуалах, на первом месте здесь были не столько демонстрация веры, сколько подарки, а также доброжелательные поздравления по поводу присоединения к миру взрослых, тем более что эти поздравления нередко сопровождались веселым застольем с многочисленными тостами. И так же, как и раньше в случае с конфирмацией, количество участников посвящения уже почти ничего не говорило о его идеологической значимости. Во всяком случае, гражданское посвящение никак не годилось в качестве показателя уровня политической сознательности молодежи.

Ритуал с его клятвой воспринимался многими как нечто такое, что надо было перетерпеть, одновременно используя его как повод для большого праздника в кругу друзей, который является частью жизненной истории большинства людей, выросших в ГДР. Старательное игнорирование политических и идеологических аспектов посвящения во взрослую жизнь и восприятие его как просто личного праздника в конечном счете обеспечили сохранение этого ритуала и после того, как ГДР прекратила свое существование. Его следствием также стал выход из-под влияния церкви значительной части восточногерманского населения[174]174
  Vgl. Detlef Pollack: Kirche in der Organisationsgesellschaft. Zum Wandel der gesellschaftlichen Lage der evangelischen Kirchen in der DDR, Stuttgart 1994 (im Folgenden Pollack: Kirche).


[Закрыть].

Равные права, равные шансы? Молодежь и церковь

«Требование признать верность марксистского мировоззрения ограничивает всеобщее право на образование для верующих граждан. Верующие школьники с прекрасными результатами часто не допускаются к обучению в полной средней школе, поскольку они вместе со своими родителями отказываются от атеистического воспитания. <…> Заявленный основополагающий принцип добровольности участия в гражданском посвящении во взрослую жизнь на практике не применяется»[175]175
  Friedrich-Wilhelm Krummacher; Gottfried Noth: Schreiben an Willi Stoph, 26. 9. 1966, in: Ohse: Jugend, S. 233 f.


[Закрыть]. В этом заявлении епископы Готтфрид Нот и Фридрих-Вильгельм Круммахер в 1966 г. пожаловались на то, что верующие дети и молодые люди подвергаются в ГДР сильной дискриминации в сфере образования, что еще больше усиливает атеизацию восточногерманского общества. Действительно, с конца 50-х годов под влиянием церквей находилась только очень незначительная часть молодежи. Она состояла отнюдь не из послушных «зашоренных» верующих, но из уверенных в себе молодых людей с активной жизненной позицией. Церковная работа с молодежью хотя и не могла уже серьезно конкурировать с молодежной работой СЕПГ и ССНМ по количественному охвату молодежи, что имело место в первые годы ГДР, тем не менее в качественном отношении всегда оставалась альтернативой государственной молодежной политике. Церковная работа с молодежью оказалась – в отличие от государственной – на протяжении всего существования ГДР достаточно привлекательной для многих молодых людей.

Отношения между государством и церковью были отнюдь не бесконфликтными. СЕПГ с помощью ССНМ предпринимала попытки помешать работе церквей с молодежью[176]176
  Vgl. Ueberschär: Junge Gemeinde, S. 170–306; Helmberger: Blauhemd, S. 129–206, 280–300; Skyba: Hoffnungsträger, S. 208–233, und insgesamt Pollack: Kirche, S. 96–156, 257–274.


[Закрыть]. Так, в пятидесятые годы молодые люди, активно участвовавшие в жизни молодежных и студенческих церковных общин, подвергались всевозможного рода нападкам вплоть до публичного остракизма. Агрессивная политика СЕПГ по отношению к церквям и особенно против их молодежной работы в те годы приняла характер настоящей борьбы против церкви. В последующее время СЕПГ постоянно предпринимала попытки помешать проведению церковных мероприятий для молодежи (во время ретритов или каникул) с помощью различных ограничительных предписаний.

Внутрицерковная жизнь также нередко давала повод для конфликтов – со старшими членами общины, сотрудниками церкви и церковными руководителями, которые с неодобрением относились к новым и успешным формам работы. В их числе можно назвать такие, как «церковная служба по-другому» с джазовой и поп-музыкой, мессы под блюз, которые в берлинских церквях собирали тысячи молодых людей; кружки «церковная молодежная работа для всех», превратившиеся в дискуссионную площадку для критически настроенной молодежи; «мастерские мира» как организационная форма работы низовых ячеек церкви, ставших позднее зародышами политической оппозиции в ГДР; и наконец, «народные церковные съезды» в противовес официальным в Евангелической церкви. От некоторых из них впоследствии даже пришлось отказаться, в частности, в 1987 г. от «месс под блюз» и от «мастерских мира»[177]177
  Vgl. Dirk Moldt: Zwischen Haß und Hoffnung. Die Blues-Messen 1979–1987. Eine Jugendveranstaltung der Evangelischen Kirche Berlin-Brandenburg in ihrer Zeit. Eine Dokumentation, Berlin 2008.


[Закрыть].

Несмотря на такие огорчительные, нередко раздражающие тягости, вызванные желанием церковных иерархов сохранить свои позиции в государстве СЕПГ, церковная молодежная работа стала для многих молодых людей незаменимым альтернативным пространством в общественной жизни. Нигде в другом месте нельзя было столь открыто обсуждать мировоззренческие, этические и политические вопросы, нигде в другом месте нельзя было не только вынести на публичное рассмотрение альтернативные представления о жизненных ценностях, но даже нередко ознакомиться с ними на конкретных примерах. Такие возможности тем более трудно было переоценить на фоне призывов партии, которая требовала от человека полной самоотдачи в интересах построения социализма[178]178
  Vgl. Ohse: Jugend, S. 109–116, 356–363; Peter Wurschi: Rennsteigbeat. Jugendliche Subkulturen im Thüringer Raum 1952–1989, Köln u. a. 2007, S. 56–71 (im Folgenden Wurschi: Rennsteigbeat).


[Закрыть] и определяла исходя из этого все стороны его поведения в общественной жизни. Отклонения от линии партии в этом отношении не предусматривались и допускались только в порядке исключения, например при призыве в армию, когда многие юноши по религиозным соображениям принимали решение служить без оружия в строительных войсках. Церкви в таких ситуациях предлагали свою помощь и содействие. Также они очень часто предлагали многим альтернативным молодежным группам техническую поддержку, предоставляя в их пользование средства связи и копировально-множительную технику[179]179
  Detlef Pollack: Politischer Protest. Politisch-alternative Gruppen in der DDR, Opladen 2000, S. 196–200.


[Закрыть]. Так что некоторые из тех заявлений, в которых откровенно высказывалась критика в адрес руководства ГДР, были подготовлены и напечатаны в помещениях церкви, в частности «Рекомендация по духовному попечению военнообязанных», озаглавленная «О церковном служении делу мира» (1965) и направленная против милитаризации общества и против военной службы в целом, а также документы о «мире, справедливости и сохранении творения» (1989), в которых в рамках концилиарного процесса христиане всех конфессий выступили с резкой критикой общественных порядков в ГДР.

Поэтому неудивительно, что многие, в том числе молодые оппозиционеры, были так или иначе связаны с церковью[180]180
  Vgl. ebd., S. 137–142; Ehrhart Neubert: Geschichte der Opposition in der DDR 1949–1989, Berlin 1997, S. 704–716.


[Закрыть]. Многие из них стали критиками государства, оказавшись в конфликте с ним. При этом эти конфликты часто начинались в сфере образования.

Приспособившаяся молодежь? (I) Молодые люди в системе образования

«Когда мы начали рассматривать все в целом (общество в ГДР) только как игру, многие люди почувствовали, что их провоцируют или критикуют. В старших классах [полной средней школы] эти чувства обострились до предела. Поскольку и там всегда все сводилось к классовой точке зрения. <…> И тогда мы уже натолкнулись на определенные границы. То есть то, что для меня было более или менее игрой, стало более серьезным, чем игра, поскольку извне последовали меры принуждения»[181]181
  In: Wurschi: Rennsteigbeat, S. 201.


[Закрыть]. Так, одна старшеклассница из Зуля вспоминает о конфликтах во время учебы в школе. То, что именно в образовательных учреждениях наблюдаются конфликты с молодежью, было очевидным фактом, – в конечном счете молодые люди большую часть своей повседневной жизни проводят именно там. В то время как университеты были ареной столкновений между молодежью и государством СЕПГ только в первые годы после образования ГДР, в школах серьезные конфликты возникали даже в последние годы ее существования. Последний в их ряду возник в 1988 г. в связи с исключением школьников и школьниц из берлинской полной средней школы имени Карла фон Осецкого, которые использовали стенную газету для свободного выражения мнений учащихся[182]182
  Vgl. Tilmann Grammes; Ari Zühlke: Ein Schulkonflikt in der DDR. Dokumentenband, Bonn 1991; Lars-Broder Keil: Das Risiko, eine eigene Meinung zu haben. Zur Relegation von Schülern der Berliner EOS «Carl von Ossietzky» im Herbst 1988, in: Deutschland Archiv 41 (2008) 4, S. 684–690.


[Закрыть].

Аналогичный опыт был у молодежи в различные периоды истории ГДР. Например, в 1968 г. в Кляйнмахноу в связи с новой конституцией ГДР и с начинавшейся Пражской весной[183]183
  Vgl. Ohse: Jugend, S. 186 f., und insgesamt Thomas Ammer: Widerstand an DDR-Oberschulen 1945 bis 1968, in: Klaus-Dietmar Henke u. a. (Hg.): Widerstand und Opposition in der DDR, Köln u. a.1999, S. 125–136.


[Закрыть], в Анкламе в 1961 г. в ходе протестов против сооружения Берлинской стены[184]184
  Vgl. Birgit Gebhardt: Der «Fall Anklam». Schülerprotest an der EOS Anklam im September 1961, in: Ulrich Herrmann (Hg.): Protestierende Jugend. Jugendopposition und politischer Protest in der deutschen Nachkriegsgeschichte, Weinheim / München 2002, S. 45–51.


[Закрыть], в 1950 г. в Вердау, когда молодежь выступила против сталинизации ГДР[185]185
  Achim Beyer: Urteil: 130 Jahre Zuchthaus. Jugendwiderstand in der DDR und der Prozess gegen die Werdauer Oberschüler, Leipzig 2003.


[Закрыть]. Выговоры были самой мягкой мерой наказания, хотя и достаточно чувствительной для школьников, по сравнению с судебными решениями по делам 15 старшеклассников из Вердау, которые были приговорены к тюремному заключению на срок от двух до пятнадцати лет (в общей сложности на 130 лет). Школьники изготовляли и распространяли листовки против режима СЕПГ. Похожие акции проводили члены «Айзенбергского кружка», группы сопротивления, состоявшей из школьников и школьниц, которые осенью 1958 г. были осуждены на тюремное заключение общим сроком на 114 лет[186]186
  Vgl. Patrik von zur Mühlen: Der «Eisenberger Kreis». Jugendwiderstand und Verfolgung in der DDR 1953–1958, Bonn 1995.


[Закрыть].

В большинстве случаев молодые люди требовали всего лишь обеспечить право на свободу выражения мнений и провести свободные выборы. Они критиковали монопольное положение СЕПГ в государстве и претензию ССНМ единолично представлять интересы молодежи. Против этого в первые послевоенные годы также выступали студенты различных высших учебных заведений. Они протестовали против требования, согласно которому все студенческие советы в своей деятельности должны были руководствоваться господствующей партийной идеологией. Среди них был член Либерально-демократической партии Вольфганг Натонек, который вместе с как минимум десятью студентами из Лейпцига был арестован осенью 1948 г., а также Арно Эш, студент из Ростока, который был взят под стражу годом позже. Натонек был приговорен по обвинению в «пособничестве в шпионаже» к 25 годам тюремного заключения, а Эш, которого обвинили в «контрреволюционной деятельности», был приговорен к смерти и казнен в 1951 г.[187]187
  Vgl. Waldemar Krönig; Klaus-Dieter Müller: Anpassung, Widerstand, Verfolgung. Hochschule und Studenten in der SBZ und DDR 1945–1961, Köln 1994; Gerald Wiemers; Jens Blecher: Studentischer Wider-stand an der Universität Leipzig 1945–1955, Beucha 1998; Thomas Ammer: Universität zwischen Demokratie und Diktatur. Ein Beitrag zur Nachkriegsgeschichte der Universität Rostock, Köln 1969; Hartwig Bernitt; Friedrich-Franz Wiese: Arno Esch. Eine Dokumentation, Dannenberg 1994.


[Закрыть]

В последние годы ГДР в высших учебных заведениях в целом царили спокойствие и тишина. Большинство студентов почти никак не проявили себя в мирной революции осенью 1989 г., в редких случаях на самом последнем ее этапе. Благодаря механизмам отбора в системе образования в высших учебных заведениях на протяжении многих лет протестный потенциал был относительно мал. Значительно больше он был среди молодежи, в том числе церковной или так или иначе связанной с церковью, которая зачастую только вследствие увлечения модой и музыкой или по причине своих альтернативных взглядов на жизнь оказывалась втянутой в конфликт с государством СЕПГ. А также среди молодых людей, которые просто самоустранились от участия в официальной общественной жизни.