Текст книги "Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы"

Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы

От редакторов

Настоящий сборник является итогом работы международной научной конференции «Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939–1941 гг.: люди, события, документы», состоявшейся 17 сентября 2009 г. в Москве. Конференция была организована Отделом восточного славянства Института славяноведения РАН и посвящена 70-летию так называемого «золотого сентября» 1939 года, сыгравшему важную роль в судьбе украинского и белорусского народов.

Организаторы конференции предложили обратиться к сложным процессам, сопровождавшим советизацию Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939–1941 гг., не случайно. Активное внимание современных исследователей к советской внешней политике накануне Второй мировой войны зачастую оставляет в тени другие аспекты деятельности большевистского руководства, не позволяет представить происходившие на западноукраинских и западнобелорусских землях процессы комплексно и оценить их адекватно. Исходя из этого, основными направлениями работы форума были избраны политические, экономические и культурные аспекты интеграции западных украинских и белорусских земель в состав СССР.

В конференции приняли участие российские, украинские, белорусские и польские исследователи из университетов и академических центров Москвы, Белостока, Киева, Львова, Луцка, Минска, Бреста, Барановичей, Гродно, Острога. Диалог представителей разных стран, история которых непосредственно связана с событиями, обсуждавшимися на конференции, позволил выявить особенности национальных подходов к изучению проблем, связанных с включением территорий Западной Украины и Западной Белоруссии в состав СССР, сделать шаг на пути преодоления взаимных предубеждений и установления более доверительных отношений между Украиной, Белоруссией, Польшей и Россией.

Публикуемые статьи являются расширенными версиями докладов участников конференции. Для того чтобы точнее осветить многомерность и неоднозначность большевистской советизации, вписать ее в конкретно-исторический контекст советской внешней и внутренней политики, в состав сборника были помещены также исследования, материалы которых выходят за обозначенные хронологические рамки. Ряд статей затрагивает сложные аспекты этнокультурного и этнополитического положения западных областей Украины и Белоруссии накануне сентября 1939 года и сложные перипетии дипломатической и военной активности в преддверии и начале Второй мировой войны. Проводятся параллели политики советизации с действиями польского и венгерского руководства на территориях, присоединенных в 1938 г. в результате раздела Чехословакии.

Представленные в сборнике статьи весьма разнообразны по тематике и подходам: от построения моделей советизации и теории культурной коммуникации до обращения к судьбам отдельных людей – жителей присоединенных территорий. Тщательному разбору подвергается не только социальная и экономическая политика советской власти, но и динамика восприятия западноукраинским и западнобелорусским населением политики советской власти, эволюция представлений о советском человеке, обусловленная происходившими социально-политическими изменениями. В фокусе дискуссии оказались этноконфессиональные проблемы, обнаруженные участниками конференции в самых разных проявлениях жизни социума и политических реалиях того времени. Отличается многообразием и палитра вводимых в оборот источников: архивные документы, мемуары, материалы устной истории, произведения художественной литературы и народного творчества. Воссозданию целостной картины, происходивших на землях Западной Белоруссии и западной Украины процессов, осмыслению их причин и последствий способствует расширение авторами традиционных исторических подходов исследования за счет методов компаративного, культурологического, искусствоведческого анализа.

Многие материалы сборника демонстрируют различные точки зрения на поставленные вопросы, причем некоторые из них отличаются дискуссионностью. Детальная реконструкция тесно взаимосвязанных национальных и социальных отношений еще далека от завершения. Вместе с тем полемика показала необходимость продолжения теоретического диалога, расширения круга его участников и проблематики с целью всестороннего тщательного анализа событий и процессов в Западной Белоруссии и Западной Украине в 1939–1941 гг., взвешенной оценки исторического наследия России как участницы этих процессов, формирования и закрепления тенденции к взаимному объективному познанию и восприятию.

Западноукраинские и западнобелорусские земли накануне Второй мировой войны

Этнокультурное положение и этнополитические отношения на западнобелорусских землях накануне сентября 1939 года

А. Н. Вабищевич

Для межвоенной Польши, которая по составу населения была многонациональным, а по устройству – унитарным государством, национальная проблематика приобретала особенное значение. Правовую основу для налаживания культурной жизни различных этносов и конфессиональных групп в пределах Польши составляли ее международные обязательства, принятые в рамках системы соответствующих договоров Версальской системы (Договор о защите национальных меньшинств или Малый Версальский трактат, который был подписан польским правительством 28 июня 1919 г.), после завершения советско-польской войны (Рижский мирный договор от 18 марта 1921 г.), а также внутреннее законодательство (конституции Польши 1921 и 1935 гг.).

В действительности, реальная практика государственной национальной и конфессиональной политики Польши находилась в противоречии с обещанными международными, конституционно-правовыми гарантиями. Общенациональный патриотический подъем поляков, который наблюдался сразу после восстановления их государственности, сменился мифологизированными мессианскими концепциями, которые нашли претворение в правительственной политике, действиях местной администрации и общественном сознании, для которого была характерна отчетливая эгоистичность и нетерпимость по отношению к белорусам и другим этносам.

Ведущие позиции в практической реализации национальной политики Польши занимала национально-демократическая концепция с ее основным лозунгом «Польша для поляков», сторонники которой считали польскую культуру высшей, цивилизованной. Хотя режим «санации» Ю. Пилсудского продекларировал переход от предыдущей политики национальной ассимиляции к политике государственной ассимиляции, на самом деле произошел переход от насильственных, конфронтационных методов к умеренным при неизменности стратегической цели национальной политики – ассимиляции белорусов. Как на правительственном уровне, так и особенно со стороны местного полицейско-административного аппарата с конца 1920-х годов фактически вернулись к предыдущей политике национальной ассимиляции, хотя публично об этом не объявлялось. В польском общественном сознании утвердился стереотип об искусственном, лишенном самостоятельности западнобелорусском движении, которое было инспирировано и финансировалось с востока. Прикрываясь антисоветскими, антикоммунистическими лозунгами, польские власти осуществляли борьбу и против Компартии Западной Белоруссии, и против национально-демократического крыла западнобелорусского движения. Следует отметить, что в 1920-е годы был очень привлекательным образ БССР, «общебелорусского дома». Это признавали даже антикоммунистически настроенные лидеры белорусских христианских демократов. В частности, А. Станкевич констатировал: «… жизнь белорусского народа там сдвинулась с места, … белорусских школ насчитываются тысячи»11
  Беларуская крыніца. 1926. 21 кастрычніка.


[Закрыть]. В середине 1920-х годов из БССР шла организационная, пропагандистская, учебно-методическая, финансовая помощь западнобелорусским партиям и общественным организациям. При содействии Коминтерна с июля 1924 г. до февраля 1925 г. в Минске при ЦК КП(б)Б действовало Бюро помощи Компартии Западной Белоруссии («заграничное бюро», «закордонное бюро») для «оказания содействия КПП (Коммунистической партии Польши – А. В.) и КПЗБ (Коммунистической партии Западной Белоруссии – А. В.) в ее революционной работе», решение о создании которого было принято на заседании бюро ЦК КП(б)Б 17 июля 1924 г.22
  Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). Ф. 4. Оп. 3. Д. 3. Л. 227.


[Закрыть]. По линии Наркомпроса республики в вузах БССР на льготных условиях выделялись места для западнобелорусской молодежи33
  Там же. Ф. 242п. Оп. 2. Д. 58. Л. 1; Д. 33. Л. 2.


[Закрыть]. Благодаря этому западнобелорусские юноши и девушки (среди них учащиеся и выпускники Виленской и Новогрудской белорусских гимназий, не имевшие шансов получить высшее образование в Польше) нелегально переходили польско-советскую границу и поступали на учебу в БССР, после завершения которой с энтузиазмом включались в общественно-политическую, социально-экономическую и культурную жизнь республики. Вместо «заграничного бюро» в марте 1925 г. было создано Представительство ЦК КПЗБ при ЦК КП(б), которое фактически являлось минским филиалом Представительства Компартии Польши при Исполкоме Коминтерна в Москве и просуществовало до лета 1937 г. Кроме материальной помощи западнобелорусскому движению с востока оказывалась и моральная поддержка, хотя и регламентированная директивными идеологическими мерами высших партийных органов.

Однако нельзя чрезмерно абсолютизировать воздействие советского фактора. Польским властям было очень выгодно демонстрировать (особенно на европейском уровне) западнобелорусское движение через призму коммунистической угрозы. Прикрываясь обвинениями в зависимости деятелей Западной Белоруссии от Москвы и Коминтерна, польские власти имели всегда козыри в применении репрессивных действий не только против коммунистов, но и других западнобелорусских партий и объединений, за исключением немногочисленных полонофильских.

На протяжении всего межвоенного периода польские власти не смогли обеспечить западнобелорусским землям обещанного цивилизационного прорыва. Этот регион в пределах Польского государства оставался отсталым и второстепенным. Западная Белоруссия не получила возможностей для полноценного национально-культурного развития. Темпы ликвидации неграмотности в течение 1921–1931 гг. составляли 10 %. В 1931 г. 43 % населения Западной Белоруссии в возрасте более 10 лет составляли неграмотные. Таким образом, неграмотность населения оставалась важной нерешенной социальной проблемой. После окончательной ликвидации белорусских школ польские власти к сентябрю 1939 г. не смогли обеспечить всеобщего польскоязычного начального обучения. В Западной Белоруссии так и продолжали существовать «бесшкольные местности». В 1936 г. в Полесском воеводстве из 236 тыс. детей школьного возраста 53 тыс. не были охвачены начальным образованием. В Виленском школьном округе не обучалось 21,6 % детей44
  Lietuvos Centrinis Valstybinis Archyvas (LCVA). F. 172. Ap. 1. B. 5912. L. 3.


[Закрыть]. В западнобелорусских землях в 1938/1939 учебном году более 100 тыс. детей не посещали школы. Действующая система образования затрудняла доступ к профессиональным и высшим учебным заведениям. На протяжении всего межвоенного периода среди студентов Виленского университета имени С. Батория доля белорусов не превосходила 3 %55
  Вабішчэвіч А. М. Нацыянальна-культурнае жыцце Заходняй Беларусі (1921– 1939 гг.). Брэст, 2008. С. 29.


[Закрыть].

С середины 1930-х годов в правительственных кругах Польши усилились националистические и тоталитарные тенденции. Под влиянием военных межведомственный Комитет национальных дел активизировал деятельность по усилению полонизации. 13 сентября 1934 г. министр иностранных дел Польши Ю. Бек заявил на заседании Лиги наций в Женеве о том, что польское правительство прекращает сотрудничество в деле защиты прав национальных меньшинств. Это означало отказ от выполнения Малого Версальского трактата.

В это время некоторые правительственные ведомства в Варшаве предложили проекты усиления колонизации западнобелорусских земель. Например, сотрудники политического департамента МВД Польши подготовили в середине 1935 г. отдельный реферат. В документе отражена сложная общественно-политическая ситуация на «кресах всходних», где чиновники местной администрации находились «как в оккупированных землях»66
  Archiwum Akt Nowych w Warszawie (AAN). Zespół 9/1. Sygn. 946. K. 3.


[Закрыть]. Сравнительный анализ данных переписей населения 1921 и 1931 гг. засвидетельствовал уменьшение доли поляков в 36 поветах «восточных кресов», особенно в Полесском воеводстве (их там насчитывалось только 14,5 %). Не принимая во внимание сфальсифицированный и неточный характер результатов переписей, авторы реферата объясняли такую этническую динамику развитием национального сознания в направлении, нежелательном для польских властей. Согласно их оценкам, в большинстве поветов Виленского и Новогрудского воеводств часть польского населения перешла к белорусскому этносу77
  Ibidem. K. 40.


[Закрыть]. Среди причин обострения отношений между польской администрацией и местным населением назывались низкий уровень квалификации чиновников, неподобающий им моральный облик, грабительские налоги, наличие помещичьего землевладания и др. В данном реферате планировалось развернуть осушение болот, для того чтобы выделить 1,5 млн га земли для 100 тыс. колонистов из центральных и западных регионов Польши88
  Ibidem. K. 10.


[Закрыть]. Предусматривалось также переселить более 200 тыс. пенсионеров99
  Ibidem. K. 25.


[Закрыть]. Целенаправленную работу по ассимиляции предлагалось проводить не только в отношении «тутейших», но и католиков, «которые признавали себя поляками, но дома говорили по-белорусски или по-украински». Национальное сознание местных («кресовых») поляков признавалось неустойчивым1010
  Ibidem. K. 39.


[Закрыть].

Один из проектов национальной политики был разработан в национальном отделе МВД в июне 1936 г.1111
  Ibidem. Sygn. 936. K. 1–9.


[Закрыть] В подготовленном документе предлагалось внимательно подходить к выбору методов осуществления национальной политики. При достаточно высоком уровне национального сознания непольского населения насильственные методы признавались неприемлемыми. В отношении непольского населения с низким уровнем национального сознания предписывалось ограничение свободы его культурного развития при «сильном излучении культуры правящего народа»1212
  Ibidem. K. 7.


[Закрыть].

Авантюрный по своему характеру план «Перспективы внутреннего осадничества», разработанный в МВД Польши в конце 1937 г. В. Ормицким1313
  Ibidem. Sygn. 955. K. 4–46.


[Закрыть], предполагал для достижения «стабильного преимущества польского населения» (56,2 % и более) осуществлять колонизацию осадников, выселение непольского населения или его обмен на поляков. Этими миграционными процессами следовало охватить 6 млн человек. В случае реализации такого проекта существенно обострилась бы этноконфессиональная ситуация в западнобелорусских землях.

Несмотря на то, что польские власти не признавали белорусский вопрос угрожающим для военно-стратегической безопасности страны, тем не менее в 1936–1938 гг. они осуществили целый комплекс насильственных мер: провели окончательную ликвидацию немногочисленных белорусских школ, организаций, газет, развернули дерусификацию и полонизацию православной церкви, усилили контроль за общественной жизнью. Согласно разработанному МВД Польши плану ликвидации всех легальных белорусских организаций, 2 декабря 1936 г. виленский староста запретил за «проведение подрывной деятельности» Товарищество белорусской школы (ТБШ), а через 2 недели еще одну культурно-просветительскую организацию – Белорусский институт хозяйства и культуры1414
  Ibidem. Sygn. 963. K. 445.


[Закрыть]. 22 января 1937 г. виленский воевода Л. Ботянский не разрешил действовать ТБШ, которое якобы занималось «антигосударственной» деятельностью1515
  Государственный архив Брестской области (ГАБО). Ф. 1. Оп. 9. Д. 1306. Л. 9–9об.


[Закрыть]. В течение 1937–1938 гг. на территории Западной Белоруссии была запрещена деятельность фактически всех белорусских партий и общественных организаций.

Вместе с репрессивными акциями активизировалась работа польской администрации на местах, военных кругов по усилению национально-культурной ассимиляции. В целом пакете предложений относительно общественно-политического, экономического и культурного развития Полесья, который был представлен 17 декабря 1936 г. руководством ІХ Корпуса охраны пограничья, предусматривалось применение насильственных мер к любым «антигосударственным» общественным структурам, вплоть до запрета их деятельности; проведение кадровой чистки среди учителей, православного и римско-католического духовенства Полесского и Новогрудского воеводств и др.1616
  Там же. Ф. 1. Оп. 10. Д. 832. Л. 4.


[Закрыть] Целый ряд мер в направлении полонизации содержался в отдельном письме полесского воеводы В. Костек-Бернацкого в МВД Польши в феврале 1937 г.1717
  Там же. Ф. 1. Оп. 8. Д. 1656. Л. 14–19.


[Закрыть] Особенное внимание обращалось на вопросы образования и культуры. Предполагалось развернуть работу по ликвидации неграмотности, созданию системы польских начальных школ. Из состава педагогических кадров планировалось полностью удалить белорусов, украинцев, русских, местных полещуков1818
  Там же. Л. 16.


[Закрыть]. Исключительно поляков следовало принимать на работу в лесную охрану. Успешность колонизации Полесья ставилась в зависимость от осуществления мелиорации, на которую требовались значительные капиталовложения. В деле пропаганды особая роль отводилась радиофикации полесской деревни, чтобы устранить практику нелегального прослушивания советского радио, «рассадника сепаратистского национализма и коммунизма»1919
  Там же. Л. 21.


[Закрыть]. Использовать радиоприемники можно было под контролем только в клубах (светлицах), народных домах.

На съезде служащих сельскохозяйственного аппарата Полесского воеводства 16 апреля 1937 г. выдвигалось требование запретить продажу земли православным. «Лояльный полещук или «тутейший» – это поляк. Тот, кто указывает в декларации национальность белорус, украинец или еврей, не может купить землю»2020
  Там же. Ф. 1. Оп. 10. Д. 1436. Л. 303об.


[Закрыть]. Чиновникам всех уровней предписывалось использовать в отношениях с местным населением только польский язык. В православных храмах проповеди тоже должны были стать польскоязычными (в качестве исключения – русский язык или местные диалекты: «Полесье так отдалено от русской культуры, что проповедь по-русски не принесет вреда»2121
  Там же. Л. 304об.


[Закрыть]).

Во время проведения конференции чиновников воеводских управлений и руководителей Корпусов охраны пограничья (24 апреля 1937 г.) были изложены конкретные предложения по усилению полонизации. На конференции отмечалось, что в отличие от белорусов и украинцев местных жителей (полещуков) можно беспрепятственно приобщать к польской культуре. При осуществлении колонизации Полесья предлагалось создавать отдельные польские культурно-просветительские центры. Белостокский воевода С. Киртиклис главные надежды в деле полонизации возлагал на польскую армию, а также римско-католическую церковь, польские школы, административный аппарат2222
  Там же. Ф. 1. Оп. 8. Д. 1091. Л. 8.


[Закрыть]. Летом 1937 г. новогрудский воевода А. Соколовский предлагал на съезде поветовых старост осуществить целый ряд насильственных мер в области культуры и образования, среди которых были окончательная ликвидация школ, где изучался белорусский язык; увольнение учителей непольской национальности; роспуск белорусских самодеятельных художественных коллективов и создание вместо них польских и т.п.2323
  Там же. Оп. 10. Д. 1281. Л. 40об., 45.


[Закрыть]

13 октября 1937 г. полесский воевода В. Костек-Бернацкий заявил о том, что «Полесье должно стать польским, несмотря на местный говор и вероисповедание громадного большинства жителей». Было предписано поветовым старостам признавать местное население польским2424
  Там же. Оп. 6. Д. 2608. Л. 30, 30об.


[Закрыть]. На заседании поветовых старост в Бресте в январе 1938 г. В. Костек-Бернацкий в качестве двух основных задач внутренней политики Польского государства отметил следующие: укрепление обороноспособности страны и полонизация Полесья. «Полесье должно быть освоено польской культурой, а все население Полесья … (за исключением евреев), предназначено для польскости, чтобы вскоре стать польским»2525
  Там же. Оп. 10. Д. 1436. Л. 302об.


[Закрыть]. 5 апреля 1938 г. Полесское воеводское управление отправило на места указания о принципах национальной политики в отношении жителей Полесья. «Полещуков, которые не признают себя положительно украинцами, белорусами или русскими, необходимо признавать поляками, несмотря на вероисповедание и диалекты»2626
  Там же. Оп. 8. Д. 1089. Л. 1.


[Закрыть].

Свои проекты решения белорусского вопроса предлагали отдельные польские политические объединения. Например, в 1937 г. бюро исследований Виленско-Новогрудского округа Лагеря национального единения (Obozu Zjednoczenia Narodowego, OZN) предлагало выработать «рациональные» методы национальной ассимиляции белорусов, которые «должны быть этическими и достойными, чтобы не возбуждать ненависть или презрение»2727
  Januszewska-Jurkiewicz J. Koncepcje programowe działaczy Obozu Zjednoczenia Narodowego Okręgu Wileńskiego i Nowogródzkiego w kwestii białoruskiej //Białoruskie zeszyty historyczne. № 23. Białуstok, 2005. S. 200.


[Закрыть]. Белорусы не признавались отдельным народом, а только ответвлением польского народа (наподобие кашубов и других польских региональных этнических груп)2828
  Ibidem. S. 203.


[Закрыть], что являлось сознательной, целенаправленной и публичной фикцией составителей данного проекта. Белорусам необходимо было навязать латинский алфавит. Признавалась ассимиляция белорусов только в направление высшей культуры (т.е. польской). На съезде Лагеря национального единения 19 апреля 1938 г. был предложен целый ряд мероприятий по укреплению среднего сословия, усилению роли интеллигенции в подъеме культурного уровня населения «восточных кресов»2929
  ГАБО. Ф. 1. Оп. 10. Д. 1427. Л. 3–11.


[Закрыть]. Эффективность политики государственной ассимиляции ставилась в зависимость от наличия кадров польской интеллигенции, которая должна была активно включаться в общественную работу3030
  Там же. Л. 9.


[Закрыть]. Предлагалось проведение тщательного отбора («селекции») кадров, избавление от неквалифицированных и слабоподготовленных работников, выдвижение молодежи местного происхождения с соответствующей идеологической подготовкой.

В конце 1930-х годов в некоторых местностях признавались опасными для польского государства народные развлечения, театральные представления, организаторов которых причисляли к коммунистическим активистам3131
  Государственный архив Гродненской области (ГАГО). Ф. 551. Оп. 1. Д. 1229. Л. 1.


[Закрыть]. Как отмечалось в отчете новогрудского воеводы за июль 1938 г., полиция считала «подрывными» некоторые песни, что исполнялись в отдельных деревнях во время гуляний или семейных торжеств3232
  Там же. Д. 1230. Л. 1.


[Закрыть].

В отдельной аналитической записке Полесского воеводского управления в мае 1939 г. был изложен целый комплекс мер по различным направлениям социально-экономической, национально-культурной и конфессиональной жизни с целью усиления польского влияния в регионе3333
  Polski stan posiadania na Polesiu. Brześć nad Bugiem, 1939. S. 81–110.


[Закрыть]. В частности, среди предложенных мероприятий предусматривалось произвести ревизию «кресовых законов» 1924 г., чтобы упразднить юридические основания для использования белорусского и украинского языков; закрыть частную русскую гимназию и начальную школу в Бресте; не допускать на территории Полесского воеводства деятельности украинских, белорусских, русских партий и организаций; заменить всех чиновников, учителей непольской национальности на поляков или полонизированных полещуков и др. Присутствовали также предложения по финансовой поддержке строительства сети польских начальных школ, особенно в «бесшкольных местностях», открытию новых низших профессиональных школ, библиотек, народных домов и т.д.3434
  Ibidem. S. 84.


[Закрыть] Учитывая реальную демографическую ситуацию в Полесском воеводстве (не в пользу поляков), предлагалось постоянно усиливать процессы ассимиляции и полонизации, «иначе другим путем не достичь количественного преимущества польского элемента на этой территории»3535
  Ibidem. S. 17–18.


[Закрыть]. «Православная масса на Полесье в политическом, национальном отношении представляет собой необработанный и вообще податливый элемент для польской государственной ассимиляции»3636
  Ibidem. S. 28.


[Закрыть].

Дерусификация православной церкви, борьба с белорусским и украинскими движениями, удаление русского языка из обучения религии в школах и церковных проповедей, а также другие дискриминирующие меры содержались в отдельной директиве министра вероисповеданий и общественного просвещения В. Свентославского от 21 декабря 1938 г. под названием «Религиозная политика со специальным рассмотрением православной проблемы»3737
  ГАБО. Ф. 1. Оп. 10. Д. 2305. Л. 12–16.


[Закрыть]. Среди национальных проблем в Виленском воеводстве его администрация первоочередное значение придавала ассимиляции белорусов («тутейших») как римско-католического, так и православного вероисповедания (1939 г.). В деле полонизации основные усилия планировалось направить на просвещение, которое должно было «дать молодежи основу польской культуры»3838
  Там же. Оп. 8. Д. 1092. Л. 51об., 52об.


[Закрыть]. Целый ряд конкретных предложений относительно полонизации содержался в аналитических записках для МВД белостокского воеводы Г. Осташевского в первой половине 1939 г. «Белорусское меньшинство сейчас находится еще на такой стадии национального осознания, что при соответствующих культурно-просветительских усилиях может поддаться ассимиляционному процессу…» при «экспансии польской культуры…». Согласно Г. Осташевскому, «раньше или позже белорусское население будет полонизировано». Центральные и местные органы власти обязаны были инвестировать в систему образования, социально-культурную сферу, пути сообщения и др. «Этому населению надо дать что-нибудь и чем-то привлечь», но одновременно «желать только того, чтобы думало по-польски и было настроено в сторону государственности»3939
  Там же. Оп. 10. Д. 1574. Л. 15–16.


[Закрыть]. Для ослабления русской культуры предлагалось провести строгую проверку всех русских эмигрантов и безотлагательно выселить за пределы Польши тех, кто препятствовал процессам ассимиляции, решительно вводить польский язык в проповеди, церковную жизнь православной церкви; постоянно и последовательно удалять с должностей православных священников, которые пропитаны русским духом и культурой, а вместо них присылать тех, кто воспитан в польском духе, преданных польскому делу и т.д.4040
  Там же. Л. 145–150.


[Закрыть] 14 февраля 1939 г. на конференции по вопросам конфессиональной политики, в которой участвовали чиновники воеводских управлений и министерств, полесский воевода В. Костек-Бернацкий серьезной угрозой для Полесья назвал деятельность украинских миссионеров-униатов4141
  Там же. Д. 2305. Л. 31–37.


[Закрыть].

На наш взгляд, активизация усилий в деле ускорения полонизации объясняется неудовлетворительной результативностью предыдущих действий польских властей в этом направлении. Обратимся для подтверждения этого к результатам этносоциологических исследований, проведенных польскими учеными в 1937–1938 гг., когда изучался уровень национального сознания в двух регионах: в первом преимущество имелось население римско-католического вероисповедания (77 деревень Виленско-Трокского, Ошмянского поветов), во втором – православного вероисповедания (107 деревень из северо-восточных и восточных поветов Виленского воеводства – Дисненского, Вилейского, Воложинского, Молодечненского, Поставского, Браславского). Анкетирование на территории Виленско-Трокского и Ошмянского поветов не показало роста национального сознания местного польского населения, значительную часть которого составляли белорусы римско-католического вероисповедания. Они часто отождествляли этническую принадлежность с конфессиональной, а также государственной. Согласно результатам исследования, на территории двух указанных поветов из 52-х опрошенных деревень только в 7-ми был признан хорошим уровень национального сознания поляков. В качестве родного языка местное католическое население называло белорусский или «простой», хотя в общественной жизни ими использовался и польский язык4242
  Wysłouch S. Polacy i białorusini-katolicy na terenie Wileńszczyzny. Warszawa, 1938. S. 17–18, 19, 57.


[Закрыть]. В ходе исследования выяснилось, что православные белорусы в деревнях больше тянулись не к польской культуре, а к белорусской.

Хотя поляки не преобладали среди населения Западной Белоруссии, однако они занимали привилегированное положение в социальной структуре. Поляки составляли абсолютное большинство в полицейско-административном аппарате. В 1932 г. из 5 120 государственных чиновников и служащих местных органов управления Полесского воеводства поляков было 88 %, русских – 5,8 %, белорусов – 3,6 %, евреев и украинцев – по 1,3 %4343
  ГАБО. Ф. 1. Оп. 9. Д. 2253. Л. 28.


[Закрыть]. Господство поляков среди чиновников наблюдалось и в других воеводствах Западной Белоруссии. В 1930-е годы усилилась тенденция полного удаления непольских представителей из органов государственной администрации. Большинство чиновников было прислано из других регионов Польши.

Кроме чиновников, в городах жили также представители польской интеллигенции, немногочисленные торговцы, ремесленники, рабочие. Среди интеллигенции господствующее положение также занимали поляки. Например, по состоянию на 15 февраля 1932 г. национальный состав интеллигенции в Полесском воеводстве был следующим: поляки составляли 75,5 %, евреи – 9,8 %, русские – 9,5 %, украинцы и белорусы – по 2,5 %4444
  Там же. Л. 23.


[Закрыть]. Для польской власти важное значение приобретала полонизация и окатоличивание городов, превращение их в крупные центры распространения польской культуры. Так как польская интеллигенция слабо включалась в активную общественную работу, важное значение для успешной полонизации «восточных кресов» приобрела задача воспитания из местного населения кадров интеллигенции, польской по взглядам и культуре.

В социальной структуре надежной опорой польских властей считались помещики, которые сохранили свое доминирующее положение и накануне сентября 1939 г. В этом году доля поляков среди владельцев хозяйств с площадью землевладения в 50–100 га в отдельных поветах Виленского воеводства колебалась от 66 % в Браславском повете до 97,1 % в Поставском повете. Белорусское присутствие там было незначительным – от 0,2 % в Молодечненском повете до 3,6 % в Дисненском повете4545
  Там же. Оп. 8. Д. 1092. Л. 12–13.


[Закрыть].

В 1937 г. в восточных воеводствах Польши количество военных осадников достигло 9–9,1 тыс. человек, а вместе с гражданскими колонистами – 16,6 тыс. человек4646
  Stobniak-Smogoczewska J. Kresowe osadnictwo wojskowe 1920–1945. Warszawa, 2003. S 102, 243.


[Закрыть]. Почти половина из них была в Волынском воеводстве (41,5 %), 21,7 % – в Новогрудском воеводстве, 13,3 % – в Виленском воеводстве, 12,6 % – в Полесском воеводстве4747
  Ibidem. S 103.


[Закрыть]. По сравнению с колонистами-поляками земельные наделы белорусских крестьян были мизерными. В 1939 г. в Виленском воеводстве 75,9 % приобретенной в ходе парцеляции земли досталось полякам, 18,6 % – белорусам, 1,8 % – литовцам, 0,9 % – русским, 0,5 % – евреям. По средней площади приобретенной земли белорусы также отставали от поляков – 4 га против 6,8 га4848
  ГАБО. Ф. 1. Оп. 8. Д. 1092. Л. 16.


[Закрыть]. При нерешенности аграрного вопроса, который являлся основным для большинства западнобелорусского (преимущественно крестьянского) населения, отрицательные социальные стереотипы как в отношении помещиков, так и осадников тесно переплетались и взаимодополнялись с национальными стереотипами. Западнобелорусские крестьяне ожидали позитивных, радикальных изменений в улучшении своего положения.

Драматические события в общественно-политической жизни Советской Белоруссии в 1930-е годы еще больше усложняли неблагоприятное этнокультурное положение в западнобелорусских землях. Эти процессы существенно отличались от 1920-х годов, когда национально-культурное строительство в БССР оказывало позитивное влияние на западнобелорусское движение, защиту населением Западной Белоруссии своих социальных и национальных прав. Особенно негативное воздействие оказывали сталинские репрессии. В 1933 г. группа деятелей западнобелорусского движения (среди них были бывшие депутаты польского сейма И. Гаврилик, И. Дворчанин, С. Рак-Михайловский и др.) были привлечены к сфабрикованному ОГПУ делу «Белорусского национального центра», который якобы готовил антисоветское восстание с целью отделения Советской Белоруссии от СССР, – отмечалось в обвинительном заключении. «Это восстание должно было явиться поводом для начала фактической войны между Польшей и СССР и отторжения БССР, Полотчины, Смоленщины и Черниговщины от Советского Союза. Оперативный план восстания был разработан польским генеральным штабом…»4949
  НАРБ. Ф. 242п. Оп. 2. Д. 456. Л. 40.


[Закрыть]. Все действия по поддержке западных белорусов, предпринятые в республике в 1920-е годы, были оценены органами ОГПУ в качестве контрреволюционной и подрывной антисоветской работы: «Под видом переброски культурных сил для усиления белоруссизации в БССР Рак-Михайловский, Островский и их группа целыми пачками перебрасывали своих людей. … Это делалось с целью насыщения советских школ и учреждений нацдемовскими элементами, проникнутыми национализмом и убеждением о перерождении советской власти для создания контрреволюционных нацдемовских организаций»5050
  Там же. Л. 133.


[Закрыть]. В активной помощи в переправке послов Громады из Польши в БССР «для активизации и усиления нацфашистской работы» обвиняли и народного поэта Я. Купалу5151
  Платонаў Р. П. Лесы: гiсторыка-дакументальныя нарысы аб людзях i малавядомых падзеях духоўнага жыцця ў Беларусi 20–30-х гадоў. Мінск, 1998. С. 222.


[Закрыть]. В 1936–1938 гг. были репрессированы многие руководители Компартии Польши и Компартии Западной Белоруссии, которые находились в СССР. Среди жертв сталинских репрессий оказался и лидер Громады Б. Тарашкевич. Всех их безосновательно обвиняли в сотрудничестве с польской политической полицией (дефензивой), заставляли декларировать «контрреволюционный, нацдемовский» характер своей деятельности. Бывший советский дипломат А. Ульянов «признался» в том, что по указанию режима «санации» Ю. Пилсудского в БССР якобы перебрасывались антисоветские, контрреволюционные силы; «закордонное бюро» КПЗБ было превращено в «орудие Пилсудского для широких политических провокаций, для подавления и разгрома революционного движения в Западной Белоруссии» и т.п.5252
  Илькевич Н. Н., Платонов Р. П. Александр Ульянов и версия НКВД об антисоветском подполье в БССР (Фальсификация органами НКВД уголовных дел в 1937–1938 гг.). Минск, 1997. С. 25, 17, 19.


[Закрыть] Тревожные сведения, распространявшиеся, советской печатью, радио, агитаторами КПЗБ о репрессиях в БССР против бывших лидеров западнобелорусского движения дезориентировали часть западных белорусов. На собраниях люди не верили, что бывшие белорусские послы Громады были предателями5353
  НАРБ. Ф. 242п. Оп. 2. Д. 456. Л. 29.


[Закрыть]. Кроме дезориентации, усиливалась идейно-политическая конфронтация в западнобелорусском движении. Под влиянием решений VII конгресса Коминтерна осенью 1935 – осенью 1936 гг. наблюдались попытки налаживания сотрудничества западнобелорусских коммунистов и белорусских христианских демократов в совместной акции в поддержку белорусских школ, однако они были пресечены польской полицией. После безосновательного роспуска в августе 1938 г. Исполкомом Коминтерна КПЗБ и Компартии Польши фактически произошла окончательная ликвидация оставшихся к этому времени немногочисленных организационных структур западнобелорусского движения. Однако даже в таких сложных условиях в обыденном сознании западных белорусов советский фактор оставался притягательным. Значительная часть из них обращала свои взоры на восток с надеждой на коренное изменение своего незавидного положения. Во многом этому способствовала и советская пропаганда, с которой всячески боролись польские власти.