Текст книги "История военно-морского искусства. XIX век"

Выдающееся военное искусство Кутузова как полководца сказалось и в выборе и оборудовании позиции для боя, и в группировке сил, и в искусном маневрировании в ходе боя, и в умелом использовании резерва. Кутузов обеспечил прочность обороны, создав глубокий боевой порядок, опорой которого были укрепленные артиллерийские пункты, повышавшие стойкость пехоты.

Артиллерия группировалась для массированного огня. Взаимодействуя с ней, пехота и конница осуществляли успешные контратаки. Кутузов умело наносил врагу в ходе сражения контрудары (например, удар конницы Платова и Уварова). Таким образом, в оборонительное сражение он вложил идею высокой активности.

Активному характеру действий русской армии соответствовал и избранный Кутузовым способ управления. Бородинское сражение уже не являлось единым актом по месту и времени. Армия не могла здесь действовать как один большой батальон, а полководец не мог сразу обозревать все поле боя. Сражение распадалось на ряд отдельных участков. Поэтому Кутузов предоставил командующим армиями широкую инициативу в рамках своего замысла. В то же время он связал все действия войск единой мыслью и волей, предварительно разъяснив свой замысел командующим, и лично руководил их действиями в ходе боя. Ни один из важных моментов боя не обошелся без его решительного вмешательства.

Победа Кутузова на Бородинском поле подорвала наступательную мощь французской армии. Однако немедленный переход в контрнаступление был еще невозможен. На следующий день после Бородинской битвы великий русский полководец писал: «…Намерение мое, хоть баталия и совершенно выиграна …состоит в том, чтобы притянуть к себе столько способов, сколько можно получить из Москвы». После получения резервов Кутузов намеревался дать второе сражение, которое должно было еще больше ослабить французов и позволить начать контрнаступление еще до подхода врага к Москве.

Но кутузовский план обороны Москвы был сорван Александром I и генерал-губернатором Москвы Ростопчиным, которые не обеспечили Кутузова резервами. Хвастливые заверения Ростопчина о подготовке резервов оказались лживыми. Больше того, реакционер Ростопчин всячески мешал вооружению жителей Москвы и предпочел оставить в арсеналах города десятки тысяч ружей и пистолетов, чем выдать их народу. Тут сказалась боязнь развертывания народной войны, боязнь, характерная не только для Ростопчина, но и для царя.

В сложившейся по вине правительства Александра I и генерал-губернатора Ростопчина обстановке Кутузов, чтобы сохранить армию, вынужден был отказаться от второго сражения на подступах к Москве и приказал оставить ее. Выслушав мнение всех присутствовавших на военном совете в Филях, главнокомандующий сказал: «Доколе будет существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, до тех пор имею сохранить надежду благополучно довершить войну, но когда уничтожится армия, то погибнут Москва и Россия». Так как царское правительство не решило своевременно проблему создания резервов и не обеспечило армию всем необходимым, Кутузов вынужден был оставить Москву, чтобы выиграть время, изменить соотношение сил и подготовить контрнаступление.

Кутузов брал на себя ответственность за это решение, ибо он понимал, что Наполеон стремится к разгрому русской армии. Такой возможности Кутузов решил ему не давать. 1–2 сентября русская армия оставила Москву. Вместе с ней из города ушло почти все население.

Заняв Москву, оккупанты стали грабить и жечь город, убивать оставшихся в небольшом числе мирных жителей. За 33 дня пребывания в Москве они сожгли большую часть города и убили немало жителей.

Оставив Москву, Кутузов сначала повел свои войска по рязанской дороге, но затем внезапно повернул на запад, прошел вдоль реки Пахра, через Подольск до Красной Пахры, после чего повернул на юг и вышел к Тарутину, где и занял «крепкую позицию».

Маневр Кутузова был осуществлен столь мастерски, что французы потеряли соприкосновение с русской армией почти на 14 дней.

Тарутинский маневр сам по себе является настолько большим достижением военного искусства, что он один мог бы принести Кутузову славу гениального полководца. Этим маневром Кутузов изменил всю стратегическую обстановку в свою пользу. Русская армия оторвалась от французов и получила время для пополнения, подготовки и обеспечения всем необходимым для перехода в контрнаступление.

Разработанный Кутузовым план состоял в том, чтобы, использовав пребывание Наполеона в Москве, объединить свои силы, обеспечить численный перевес, создать материальные предпосылки для перехода в контрнаступление, а затем окружить французскую армию и уничтожить ее.

Об этом плане Кутузов говорит в письме к дочери: «Я баталию выиграл прежде Москвы, но надобно сберегать армию, а скоро наши армии, т. е. Тормасов, Чичагов, Витгенштейн и еще другие, станут действовать к одной цели, и Наполеон долго в Москве не пробудет».

Давая директивы Чичагову и Витгенштейну, Кутузов указывал, что окружение Наполеона должно быть произведено «между Днепром, Березиною и Двиною».

Готовя контрнаступление, Кутузов главное внимание обращал на комплектование войск. «Главная моя забота, – писал он царю, – есть комплектование войск».

При вступлении на тарутинскую позицию русская армия имела 83 260 солдат и 2379 офицеров. Кутузов в чрезвычайно короткие сроки сформировал 39 пехотных и 28 егерских батальонов в Арзамасе и 24 батальона в Ярославле и усилил свою пехоту. Кавалерия получила 94 эскадрона. Значительно усилены были также артиллерия и инженерные войска, на которые Кутузов обращал особое внимание. В результате принятых мер численность главной армии была доведена до 120 тысяч человек при 622 орудиях.

Кроме того, Кутузов принял меры по формированию ополчений в тех 16 губерниях, которые были расположены на театре войны. В этих целях он создал три округа формирования. В ополчения вошло около 200 тысяч человек. Воины ополчений были вооружены и обеспечены необходимым продовольствием.

Таким образом, основная задача подготовки контрнаступления – борьба за численное превосходство сил – была успешно решена.

Не менее сложной была проблема организации снабжения армии продовольствием и боеприпасами. Новый способ ведения войны, выражавшийся в осуществлении цепи сражений, требовал полной реорганизации системы снабжения. Решение этой задачи могло быть найдено в создании подвижных магазинов (складов), опирающихся на крупные базы.

Кутузов в течение августа – сентября 1812 г. организовал подвижные магазины и сосредоточил в главных базах запасы боеприпасов, амуниции и продовольствия.

К 1 октября войска имели двадцатндневный запас и были готовы к наступлению, о чем Кутузов и сообщил Государственному Совету: «Армия находится более недели вблизи села Тарутино на правом берегу Нары и, пребывая в совершенном спокойствии, получает от того новые силы. Полки укомплектовываются… В лагере производится ученье рекрут, горящих рвением сразиться с неприятелем. Лошади нашей кавалерии, получая в довольном количестве фураж и стоя на здоровом водопое, приметным образом поправляются. Продовольствие устроено таким образом, что армия не терпит ни малейшей нужды».

Таким образом, в исключительно короткие сроки Кутузов создал также и материальные предпосылки для перехода войск в контрнаступление.

Находясь на тарутинской позиции, Кутузов вел малую войну. Он всемерно поддерживал партизанское движение, правильно видя в нем проявление самоотверженной борьбы народных масс против захватчиков. Кутузов организовал несколько отрядов, которые непрестанно тревожили противника. В составе летучих отрядов в конце сентября действовало 36 казачьих полков, семь кавалерийских, пять полков пехоты и ряд отдельных эскадронов и батальонов.

Эти отряды действовали партизанскими методами. Они обрастали крестьянскими партизанскими отрядами, которые Кутузов смело вооружал. Отряды проникали в тыл противника, нарушали и прорывали его коммуникации, управление и связь, уничтожали отдельные гарнизоны и отряды, захватывали обозы и склады.

Постоянные нападения вызывали страх и неуверенность в неприятельских войсках. Особенно активно действовали войсковые отряды Давыдова, Дорохова, Сеславина, Лобеднова, Фигнера и крестьянские отряды Курина, Самуся, Семичева, Скобеева. Отмечая деятельность партизан, Кутузов писал: «В течение шестинедельного отдыха главной армии при Тарутине партизаны мои наводили страх и ужас неприятелю, отняв все способы продовольствия».

Легкие войска и крестьянские партизанские отряды уничтожили до 30 тысяч французов, оказав этим серьезное влияние на ход событий.

Балтийский флот принимал участие в подготовке к активным наступательным действиям армии и непосредственно участвовал в наступательных действиях на Западной Двине. Для усиления войск, действовавших против корпуса Макдональда на Западной Двине, Балтийский флот переправил в августе из Финляндии корпус Штейнгеля. А канонерские лодки продолжали участвовать в боях с противником в районе Риги. В сентябре канонерские лодки и вооруженные гребные суда осуществили поход по Бол-дар-Аа (Болдерая). Канонерские лодки переправили войска через реку, высадили десант, прорвавшись по реке Лиелупе в Митаву, уничтожили «множество припасов, заготовленных неприятелем к осаде города Рига», срыли до основания несколько вражеских батарей и захватили трофеи. Эти действия заставили Макдональда снять часть сил, действовавших против корпуса Витгенштейна, и направить их к Риге. Флот, таким образом, содействовал корпусу Витгенштейна в выполнении возложенных на него главнокомандующим задач.

Контрнаступление началось 6 октября 1812 г. Кутузов внезапно нанес удар по стоявшему у Тарутина корпусу Мюрата, на который Наполеон возложил задачу наблюдения за русскими войсками. Остатки своего разбитого корпуса Мюрат отвел к Воронову. В день поражения войск Мюрата Наполеон начал отход из Москвы, где он напрасно в течение 33 дней ждал мира. Не дождавшись мира в Москве, Наполеон решил отойти в междуречье Западная Двина – Днестр – Березина, перезимовать там, а затем, собрав новые силы, начать новую кампанию в 1813 г. Во время отхода он намечал нанести удар по Туле и захватить калужские запасы русских. Вот почему, оставив Москву, наполеоновские войска двинулись не непосредственно на Можайск, а на Калугу.

Получив сведения об отходе Наполеона из Москвы, Кутузов покинул Тарутинский лагерь и преградил путь Наполеону у Малоярославца. 12 октября здесь произошло ожесточенное сражение. Город восемь раз переходил из рук в руки. В этом сражении Наполеон потерпел новую крупную неудачу. Бои в районе Малоярославца вынудили Наполеона отходить по Смоленской дороге.

Взяв инициативу в свои руки, Кутузов больше не выпускал ее до окончательного поражения противника.

Перед Кутузовым стояла нелегкая задача – не допустить соединения всех сил Наполеона в междуречье и разбить не только главную армию Наполеона, но и те корпуса, которые имел Наполеон у Смоленска и Витебска.

Кутузов поставил себе цель осуществить разгром противника, приведя в действие все армии, которые должны были, концентрически наступая, соединиться у Березины для решительного удара. «Поспешите в. в. п. к общему содействию, и тогда гибель Наполеона неизбежна», – писал он Чичагову.

Основной силой русских была главная армия. На нее возлагалась задача наносить непрерывные удары по отходящим войскам Наполеона. «Полагая ему нанести величайший вред параллельным движением и, наконец, действовать на его операционную линию… мы надеемся лишить его всех способов к дальнейшим операциям и тем привести его в крайность», – писал Кутузов Витгенштейну.

Параллельным маршем и ударами в голову отходящих войск русская армия заставила французов ускорить движение на запад. Под страхом быть отрезанными французы все убыстряли свой марш, что изнуряло их и расстраивало войсковой организм.

Но Кутузов но ограничивался только параллельным маршем. Он навязывал Наполеону одно сражение за другим. Под Вязьмой и Красным французы потеряли почти все обозы, артиллерию и большую часть сил. Особенно тяжелые потери французы понесли под Красным. Выведя из Москвы более 100 тысяч человек, Наполеон привел к Смоленску только 60 тысяч. Хотя армия его и пополнялась за счет снимаемых гарнизонов, потери все же были настолько велики, что превышали пополнения.

Активно действовал Витгенштейн, который по приказу Кутузова перешел в наступление и нанес поражение французским войскам при Чашниках. К середине ноября войска Витгенштейна находились у Березины, куда в это время с юга подошла также армия Чичагова. Искусно управляя войсками, Кутузов обеспечил стратегическое окружение армии Наполеона.

Наиболее решительный удар по войскам Наполеона был произведен 15–16 ноября на реке Березине. «Здесь, – писал Кутузов, – было нанесено неприятелю чувствительное поражение». Наполеон на Березине потерял почти все свои силы. За Березину ушло едва 9 тысяч человек, и то вследствие неумелых действий Чичагова, обманутого Наполеоном.

Потеряв свою армию на Березине, Наполеон из Сморгони выехал в Париж, возложив командование жалкими остатками своих войск на Мюрата.

Мюрат сделал последнюю попытку организовать сопротивление русским у Вильно, куда он приказал стянуть все войска, расположенные в Литве. Однако, писал Кутузов, «армия… мне вверенная, стремительно вытеснила его из сего важного пункта и принудила спастись бегством к Неменю». 28 ноября русские войска заняли Вильно, завершив, таким образом, контрнаступление, которое привело к гибели наполеоновских войск.

Вопреки лживым уверениям буржуазных историков армия Наполеона была уничтожена не русскими морозами, не русскими пространствами, лесами и болотами, а великим русским народом, сокрушительными ударами русской армии, возглавляемой Кутузовым. Наш гениальный полководец Кутузов, указывал И.В. Сталин, «…загубил Наполеона и его армию при помощи хорошо подготовленного контрнаступления»[27]27
  Большевик. 1947. № 3. С. 8.


[Закрыть].

Подводя итоги кампании 1812 г., Кутузов писал в своем знаменитом приказе: «Храбрые и победоносные войска. Наконец, вы на границах империи. Каждый из вас есть спаситель отечества. Россия приветствует вас сим именем. Стремительное преследование неприятеля и необыкновенные труды, поднятые вами в сем быстром походе, изумляют все народы и приносят вам бессмертную славу. Не было еще примера столь блистательных побед… Не останавливаясь среди геройских подвигов, мы идем теперь далее… Потщимся довершить поражение неприятеля на собственных полях его».

Контрнаступление русских войск в 1812 г.

В кампаниях 1813 и 1814 гг., которые освободили народы Европы от наполеоновского ига, решающую роль сыграла русская армия. Участие в этих кампаниях принимал и русский Балтийский флот. Эскадра Балтийского флота, направленная еще осенью 1812 г. в Северное море, до 1814 г. осуществляла блокаду голландского побережья. Флот нарушал морские сообщения, связывавшие Францию с оккупированными ею территориями. На Балтийском море русские корабли содействовали наступлению сухопутной армии, блокируя и бомбардируя в 1813 г. Данциг. Моряки Гвардейского экипажа и 75 черноморского флотского экипажа принимали активное участие в боях на суше. В составе русской армии моряки вступили в 1814 г. в Париж.

Итоги и выводы. 1. В справедливой Отечественной войне 1812 года русский народ отстоял свою национальную независимость и спас народы Западной Европы от ига Наполеона.

2. Главным героем войны был народ – широкие массы крестьян, горожан, солдат, которые под командованием гениального русского полководца М.И. Кутузова решили исход войны и разгромили армию оккупантов.

В Отечественной войне 1812 г. полководческий талант Кутузова достиг своего расцвета. Стратегия Кутузова может быть названа величественной. Поняв народный характер Отечественной войны, Кутузов возглавил русскую армию и народ и уничтожил войска Наполеона. Стратегия Кутузова соответствовала интересам России, которая вела народную, справедливую войну против Наполеона. Конкретный стратегический план Кутузова вылился в форму контрнаступления. Великий полководец своего времени противопоставил наполеоновской стратегии – решать судьбу войны в одном генеральном сражении – свою стратегию – искать достижения победы в цепи сражений, и эта стратегия оказалась более правильной и передовой.

Кутузов, правильно понимая соотношение стратегии и тактики, никогда не переоценивал значение тактического успеха. Он всегда жертвовал местным успехом для достижения целого, для разгрома всей армии противника. Но вместе с тем Кутузов являлся и замечательным тактиком своего времени. С его именем связано дальнейшее развитие тактики колонн и рассыпного строя, блестящие образцы которой были даны в сражениях при Бородине, Малоярославце, Вязьме и Красном.

Новая тактика требовала нового понимания сущности наступательного и оборонительного боя. Кутузов нашел новое решение вопроса соотношения обороны и наступления. Его оборона всегда была активна и являлась предпосылкой для перехода в наступление.

Победа Кутузова над Наполеоном доказала полное превосходство русского военного искусства над военным искусством Западной Европы.

Советский народ высоко чтит заслуги великого русского полководца М.И. Кутузова. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июля 1942 г. был учрежден орден Кутузова. Им награждены многие прославленные офицеры и генералы Советской Армии и Военно-Морского Флота, отличившиеся в боях с врагом в годы Великой Отечественной войны.

Глава четвертая
Русский флот в первой четверти XIX в. Наваринский бой

Русские кругосветные плавания первой четверти XIX в.

Первая четверть XIX в. в России характеризовалась углублением противоречий между возникшим в стране еще в XVIII в. капиталистическим укладом и разлагавшимися феодально-крепостническими отношениями. Выражением этих противоречий была обострившаяся классовая борьба. Данный период ознаменовался выступлением первых русских революционеров, этих, по определению В.И. Ленина, лучших людей из дворян. Это было время начала русских кругосветных плаваний, замечательных географических открытий, выдающихся побед русских моряков на Средиземном море.

Вступившему на престол в результате дворцового переворота Александру I приходилось объявлять себя либералом, сторонником конституции, обещать отмену крепостного права, поощрять разработку проектов умеренных государственных реформ с целью предотвращения революционных потрясений. Но этого показного либерализма Александра I хватило ненадолго. Реформы М.М. Сперанского вызвали недовольство реакционных дворян-крепостников, интересы которых всегда защищало царское самодержавие. Сперанский был отправлен в ссылку. А после Отечественной войны 1812 г. Александр I окончательно отказался от игры в либерализм и перешел к подавлению малейшего проявления революционного движения, сделав главной опорой этой своей новой политики ярого реакционера Аракчеева, душителя крестьянских и солдатских восстаний, стремившегося всю страну превратить в казарму. «…Монархи то заигрывали с либерализмом, – отмечал В.И. Ленин, – то являлись палачами Радищевых и «спускали» на верноподданных Аракчеевых…»[28]28
  Ленин В.И. Сочинения. Т. 5. С. 28.


[Закрыть].

Правящая верхушка России не знала и не желала знать своего народа, его творческих сил и возможностей. Ни царь, ни его окружение не верили в то, что в России существуют талантливые ученые, исследователи, изобретатели, способные самостоятельно заниматься наукой и техникой. Об отношениях самого царя к проектам русских людей красноречиво говорит резолюция Александра I на предложение построить тоннель под Невой: «Выдать мещанину Торгованову 200 рублей… однако взять с него подписку, чтобы впредь прожектами не занимался, а упражнялся в помыслах, состоянию его свойственных». Засилье иностранцев было характерным для всех ведомств и министерств России. Стремясь в первую очередь к личному обогащению, они были верной опорой крепостничества и самодержавия, тормозя все новое, прогрессивное. Недаром позднее Николай I заявлял: «Русские дворяне служат России, а немецкие – мне». Тяжелым в этот период было и положение военно-морских сил. Признавая, что о флоте он судит так же, «как слепой о красках», Александр I и его приближенные считали, что Россия страна континентальная, поэтому флот ей не нужен. Редел офицерский состав: дворяне неохотно шли туда, где трудно было сделать карьеру. На флот приходили лишь немногие, безгранично любившие морскую службу, видевшие в ней свое призвание.

Попытка проводить в стране режим экономии, предпринятая еще при Павле I и продолжавшаяся при Александре I, приводила к тяжелым последствиям.

На верфях, например, ради экономии опытные плотники были заменены солдатами, оплата труда которых не требовала больших затрат (что не могло не сказаться на качестве судов), а денежное содержание членам главного управления, адмиралам и генералам увеличивалось. Независимо от нужд флота морской бюджет сокращался более чем вполовину, а затем деньги выдавались миллионами дополнительно сверх сметы, и это также открывало большие возможности для казнокрадов.

Однако сама жизнь требовала большего внимания к флоту, и в 1802 г. в России было образовано министерство военных морских сил, при котором был создан «Комитет образования флота». Но ожидать от комитета каких-либо серьезных мер, направленных на усиление морских сил, не приходилось, так как во главе его был поставлен граф Воронцов, не понимавший роли флота в системе вооруженных сил страны. Взгляды Воронцова на флот красочно выражены в его докладе: «По многим причинам… России быть нельзя в числе первенствующих морских держав, да в том ни надобности, ни пользы не предвидится. Прямое могущество и сила наша должны быть в сухопутных войсках…» Оценивая в этом докладе славные походы русских моряков, он писал: «…Посылка наших эскадр в Средиземное море и другие экспедиции стоили государству много, делали несколько блеску и пользы никакой».

С ним был полностью солидарен морской министр П.В. Чичагов, этот, по отзывам современников, «англичанин до презрения всего русского». Понятно, что работа комитета, возглавляемого такими руководителями, не могла принести большой пользы флоту.

Непомерно раздутые береговые учреждения, о которых современники говорили, что они нужны лишь для того, чтобы предоставлять доходные места иностранцам, поглощали большую часть сумм, отпускавшихся на нужды флота.

Повсюду росли бюрократизм, очковтирательство, казнокрадство. Широко известным сделался факт, когда исполнявший обязанности морского министра немец Отто Моллер, посетив в 1824 г. Кронштадт, обратил внимание на медленный ход работ по постройке нового линейного корабля и быстрый ремонт купеческих судов краденым казенным материалом. При расследовании этого дела выяснилось, что основным виновником хищения был главный командир Кронштадтского порта Фридрих Моллер – родной брат морского министра. Дело срочно замяли. Знал об этих хищениях и Александр I. Не случайно ему приписывали следующее изречение о своих приближенных: «Они украли бы мои военные линейные суда, если бы знали, куда их спрятать».

Достоинства морских офицеров определялись не по их знаниям и опыту, а по осведомленности в строевой службе. Способных к морскому делу затирали. Даже прославленные боевые адмиралы нередко кончали жизнь в опале, как это было с Ф.Ф. Ушаковым, или надолго отстранялись царем от любимого дела, как это случилось с Д.Н. Сенявиным.

Плавания кораблей не были систематическими и производились от случая к случаю, большей частью во время войн. В мирное время принципы экономии на флоте брали верх над необходимостью боевой подготовки в море. Корабли плавали большей частью лишь в восточной части Финского залива, метко названной русскими моряками по титулу морского министра де Траверсе «маркизовой лужей». К тому же морское командование считало, что в море быстрее выявятся дефекты в постройке ряда кораблей, а плавание вдобавок сопряжено с затратами на изнашивание рангоута, парусов и т. д. Считалось, что, отстаиваясь в гавани, таких расходов можно избежать.

В зимнее время корабли сдавались на хранение в порт, а команды списывались в экипаж, где занимались береговыми строительными работами и муштрой. В своем усердии по части ложной экономии морской министр де Траверсе дошел до того, что снял с табеля снабжения часть астрономических и навигационных инструментов, а офицерам приказал секстаны, подзорные трубы и судовые часы приобретать за собственный счет. Даже по оценке дворянского морского историка XIX в. Ф.Ф. Веселаго выходит, что деятельность преемника П.В. Чичагова морского министра французского эмигранта маркиза де Траверсе заключалась главным образом в том, чтобы уничтожать все, сделанное его предшественниками.

Очковтирательство достигало громадных размеров. Известный русский мореплаватель вице-адмирал В.М. Головнин в своих записках «О состоянии Российского флота в 1624 г.», подписанных псевдонимом «мичман Мореходов», рассказывает, что при посещении Александром I Кронштадта, по распоряжению начальника Морского штаба, у боевых кораблей был покрашен лишь борт, обращенный к намеченному пути царя, «чтобы тем показать его императорскому величеству красоту и могущество морского ополчения»[29]29
  Мореходов. О состоянии Российского флота в 1824 г. СПб., 1861. С. 36.


[Закрыть].

Однако, несмотря на многочисленные попытки всеми мерами умалить значение флота, он существовал и в это тяжелое время, поддерживая лучшие традиции отечественной военно-морской школы, совершенствуя свое вооружение, развивая военно-морское искусство. Интересы экономического развития России и обороны ее морских границ настоятельно требовали этого.

В первой четверти XIX столетия русские моряки открыли новую страницу в истории отечественного мореплавания, совершив ряд кругосветных экспедиций, результаты которых обогатили и мировую науку.

Эпохе русских кругосветных плаваний предшествовал почти двухсотлетний период открытий и исследований русских землепроходцев и мореходов. Уже в XIV в. русские стали продвигаться за Уральский хребет. Сначала туда шли отдельные отряды промышленных и служилых людей (казаков и др.), стремившихся к местам, богатым пушниной, а затем в XVI–XVII вв. поток этот значительно возрос, пополнившись за счет крестьян, бежавших за Урал от крепостного гнета. Организовывало походы на восток и правительство, заинтересованное в получении новых земель, богатых дичью, пушным зверем, «рыбьим зубом» (моржовым клыком) и т. д.

К концу XVIII столетия землепроходцами, мореходами и первыми государственными экспедициями были исследованы Сибирь и Приамурье, Берингов пролив, Командорские, Прибыловы, Курильские и Шантарские острова, Алеутская гряда и острова, прилегающие к Аляске. Русские промышленники первыми из европейцев основали поселения на северо-западном побережье Америки, у которого они промышляли морского зверя.

В 80-х годах XVIII в. русским купцом Г.И. Шелиховым для эксплуатации богатств северо-восточной части Тихого океана была организована промыслово-купеческая компания. Позже на ее базе была создана Российско-американская компания[30]30
  Российско-американская компания просуществовала до 1867 г., когда Аляска и почти все принадлежавшие России тихоокеанские острова – Прибылова, Алеутские, Шумагинские, Евдокеевские, Кадьяк и другие были проданы царским правительством СШA за баснословно малую сумму – 7 200 000 долларов.


[Закрыть], сыгравшая решающую роль в освоении этой части Тихого океана и в укреплении дальневосточных границ России. Эта компания, обладавшая большими государственными полномочиями, управляла всеми русскими землями в северо-западной части Америки, известными под названием «Русская Америка». Компания принесла в этот далекий край новые, более передовые формы хозяйства и более высокую культуру, она развила там промысел морского и пушного зверя, вела торговлю с Китаем, Филиппинами и другими странами.

Большая удаленность Русской Америки от центральной части России тормозила развитие компании. Необходимые товары вследствие экономической отсталости дальневосточных окраин России приходилось доставлять к Тихому океану через Сибирь, по таежным тропам и волокам. Путь этот был долгим и дорогостоящим, товары зачастую портились в пути или не доходили совсем. Портилась и расхищалась ценная пушнина, которую из Охотска через Якутск и Иркутск везли на лошадях в Кяхту для продажи.

Таким образом, интересы дальнейшего экономического развития северо-восточной части Тихого океана требовали организации морской экспедиции из Кронштадта в Русскую Америку.

Развитие русских промыслов в северо-восточной части Тихого океана встретило враждебное отношение со стороны американцев и англичан. Стремясь подорвать торговлю русских на Тихом океане, особенно торговлю с Китаем, являвшимся основным потребителем пушнины Российско-американской компании, они организовали в Кантоне свою торговлю мехом, в Аляске снабжали местные племена оружием и боеприпасами, подстрекая их к нападению на русские поселения. Все это вызывало необходимость вооруженной защиты российских владений в Тихом океане, для чего также нужно было посылать военные корабли из Кронштадта в северо-восточную часть Тихого океана.

Однако, несмотря на крайнюю необходимость для государства в кругосветных плаваниях русских кораблей, мысль об их организации была высказана впервые отнюдь не царским правительством. Эта мысль была подана в 1732 г. адмиралом Н.Ф. Головиным и адмиралом Сандерсом, предложившими послать Вторую Камчатскую экспедицию из Петербурга морским путем вокруг мыса Горн. При Екатерине II велась подготовка к кругосветному плаванию экспедиции капитана 1-го ранга Г.И. Муловского, однако из-за неверия правящих кругов в силы русских моряков и начавшейся вскоре войны с Турцией и Швецией экспедиция эта не состоялась. Только в 1803 г. Российско-американская компания совместно с правительством снарядила кругосветную экспедицию на шлюпах «Надежда» и «Нева».

Командиром первого шлюпа и начальником экспедиции был капитан-лейтенант И.Ф. Крузенштерн. Вторым шлюпом командовал капитан-лейтенант Ю.Ф. Лисянский. Кругосветной экспедиции предстояло доставить в Русскую Америку необходимые компании товары, взять там пушнину для продажи в Кантоне и затем с приобретенными в Китае товарами возвратиться в Кронштадт. Кроме того, экспедиция должна была доставить в Нагасаки русское посольство, на которое возлагалась задача установления торговых отношений России с Японией. Доставка посольства в Японию и являлась официальной целью экспедиции.

Высокопоставленные лица из морского министерства настаивали на том, чтобы плавание было совершено на иностранных судах и с наемной иностранной командой. Против этого решительно восстали Крузенштерн и Лисянский. По их настоянию команды шлюпов были укомплектованы русскими матросами-добровольцами. Охотников пойти в далекое плавание набралось такое количество, что их, как писал об этом Крузенштерн, хватило бы на то, чтобы «укомплектовать многие и большие корабли отборными матросами российского флота». Что касается экспедиционных судов, то в этом вопросе переубедить морского министра П.В. Чичагова не удалось, шлюпы были куплены в Англии.