Текст книги "Традиции & Авангард. №3 (7) 2020 г."

В голове Алекса вдруг вспыхнуло. Загорелись, словно сухие листья, мысли. В секунду сгорели воспоминания о воспоминаниях Нины. Перед мысленным взором его вдруг возник из тьмы подсознания странный оркестр. Человек играл на рояле, рядом, в такт его игре, художник водил кистью по полотну, синхронно с ними плясал танцор, и отмерял на листе бумаги ровные доли поэт. Особенно Алекса поразила женщина. Она не пела под музыку веселого оркестра, а словно обличала кого-то – беззвучно кричала, держа перед собой большой черный крест. Каждый из участников ансамбля был нагим.

Что-то лопалось в черепе Алекса, перетекало от одного уха к другому. Он попытался позвать на помощь деда Жавю, но сделался немым. «Где-то здесь убийца Нины», пронеслась тревожная, но радостная мысль. Все вокруг скрипело, словно дом деда Жавю вот-вот рухнет. Порыв ветра схватил Алекса за подбородок и, резко приподняв ему голову, заставил смотреть вдаль.

Там, в поле, объятую легким свечением, различил он фигуру человека. Почти стемнело, но ошибиться было нельзя: усы, бородка, длинные волосы, прожигающий внутренности взгляд.

Он величественно, но просто поднял руку и указал на дверь дома деда Жавю. Сутуло повернулся и скрылся в тумане. К Алексу вернулись сознание и дар речи. Вместе с тем пришла какая-то особая сила, которой не было раньше. Он вбежал в дом деда Жавю, полный решимости. Дед грустно сидел: нога на ногу, волосы на лице. О том, что он видит Алекса, говорил лишь глаз, мрачно наблюдавший из-под нечесаных косм.

Алекс крикнул:

– Я покрещусь, дед Жавю. И не Гора, ни Мардука, ни Митры мне для этого не нужно.

Старик ухмыльнулся, откинул волосы с лица, ожидая, что будет дальше.

– Я беру с собой «Страсти по Иоанну» Баха. «Спасителя мира» Леонардо. «Последнее искушение» Казандзакиса. «Трилогию о Христе» Мункачи. «Двадцать взглядов на младенца Иисуса» Мессиана. Я еще не перекрыл своими тузами твоих пешек-богов, дед Жавю?

– Нет и еще раз нет, – хитро прищурившись, сказал дед. Удовлетворение читалось в лице его.

Алекс воскликнул:

– Тогда еще я беру с собой «Голгофу» Шагала. «Благовещение» Фра Анджелико. «Страсти Христовы» Гибсона. «Христос на Масличной горе» Бетховена. «Оплакивание Христа» Джотто. «Несение креста» Босха.

Дед Жавю посерьезнел, сморщил лоб, встрепенулся. Старческие жилы напряглись на худом горле.

– Ну давай, давай, прикончи меня. Осталась одна позиция. И будет двенадцать, словно его учеников, – дед Жавю обиженно ворчал, но в целом был доволен.

Алекс задумался. Он должен был сказать главное слово. Нужно было завершить ряд, закончить отповедь, поставить точку.

И он трепетно прошептал:

– «Шел Господь пытать людей в любови» Есенина…

Дед Жавю изобразил страдания от пулевого ранения, упал на пол, но смеялся:

– Ну, все, все, прикончил-таки, добрый христианин. Убил старика. Дайте мне с собой на тот свет мое кресло, дайте сигареты, дайте вечерний свет из окна!

Алекс подал деду руку, смотрел ему в глаза:

– Всего двенадцать позиций, дед Жавю. А если собрать все… Что будут делать твои… да пусть даже пятьдесят или двести жалких вицлипуцлей?

Дед Жавю обнял Алекса, поцеловал его в щеку, словно отец встречал блудного сына, и шепнул ему:

– А теперь иди. Найди убийцу Нины.

– Сегодня я командую, дед Жавю. Сегодня рулим по моим правилам, – гордо скомандовал Алекс.

Право, из этого можно вывести целую большую философию. Надеюсь, кто-нибудь сделает это в свое время. Я рад. Если теперь мне скажут, сколько людей погубили под лозунгами любви и милосердия, сколько страшных убийств оправдывали именем Иисуса, я всегда смогу побить все их карты тем количеством глубочайших вдохновений, которые дал он гениям за две тысячи лет. Никто не сможет парировать, уверен.

Но за Алекса я совсем не рад. Он не доходил до этого своим умом, на него снизошло. А где же его личный труд, где мысль, где кропотливая работа долгими ночами? Впрочем, я слышал, некоторые буддисты считают, что никакой работы быть и не должно, любое напряжение излишне и избыточно. Есть только то, что есть. Не стоит тужиться, даже если у тебя сильнейший запор. Умный, тебя понесло, прекращай. Настала пора переместиться из религии в политику, ты забыл? Заткнись, Красивый. Без тебя знаю. Прости, читатель, этот снова прорвался в эфир. Затыкаю его, затыкаюсь сам. А впереди еще много интересного, светлого, доброго.

– Лера, я постоянно вспоминаю тот спектакль, что вы сыграли с Ниной и тем красивым актером на мой день рождения. Вспомни, как все теневые ухохатывались. Их же всех просто корежило, крючило.

– И тебя тоже, почему только их. Мы старались, – Лера надула губки, медленно снимая платье. Достала телефон, села на колени к Алексу уже голая, сказав призывно: – Давай посмотрим еще разок, а? Люблю это видео.

Просмотр

– Мистер Смит, вы должны нам помочь уничтожить этого выскочку Алекса, – Нина и Лера, одетые как придорожные проститутки, сидели на мягком красном диванчике в кабинете тучного лысеющего психоаналитика мистера Ричарда Смита на 47-м этаже небоскреба 432 Park Avenue в Нью-Йорке.

Мистер Смит разминал не слишком волевой подбородок и думал. Дипломы и сертификаты, что сплошь покрывали стену за его спиной, думать не помогали.

– Позвольте, – хитро сказал мистер Смит, – как же я, простой психоаналитик из Нью-Йорка, могу помочь вам уничтожить одного из самых могущественных людей, да еще и в России? Девушки, вы точно не ошиблись адресом?

Лера кокетливо выпрямилась, подалась вперед. Массивная грудь проступила в полной мере.

Она сказала шепотом:

– Мистер Смит, видите ли. Пусть это и покажется вам странным, но мы обе – самые близкие девушки Алекса. Знаете, как у нас в России говорят? Половые подруги. И, конечно, мы пришли не с пустыми руками. Мы принесли вам множество секретных доказательств того, что чудовищный и циничный заговор России против США существует. Мы выкрали документы. Мы ненавидим Алекса и хотим его уничтожить.

Речь перехватила Нина:

– И какая разница, психоаналитик вы, владелец ресторана или разносчик пиццы. Вам что, не хочется стать знаменитым? Вы только представьте: вы, Ричард Смит, разоблачите заговор русских против США! Об этом мечтает каждый нормальный американец!

Мистер Смит вскочил, оттянул подтяжки, стал ходить по кабинету взад и вперед. Открыл шкаф, достал бутылку виски, плеснул себе немного, выпил, повернулся к девушкам. Лицо его выражало восторг:

– Знаете, это очень интересно! Я – патриот своей страны! Я согласен на сделку. А теперь расскажите, в чем же заключается заговор?

Нина улыбнулась, встала с дивана, нагнулась, стала копаться в своей сумочке. Ее округлые ягодицы приковали внимание мистера Смита. Лера это заметила и сразу пристыдила психолога:

– Мистер Смит, куда это вы смотрите? А как же профессиональная этика? Нехорошо, мистер Смит…

– Извините, – потупился толстяк. – Русские женщины, сами понимаете…

Нина вытащила из сумочки папки, фотографии, документы. Бесцеремонно села на стол мистера Смита, начала свой рассказ:

– Вот тут все доказательства, разработки, планы, чертежи. В самом общем смысле, мистер Смит, заговор заключается в том, что все русское население собирается отпетушить все население Америки. Его к этому упорно готовят. Надо ли пояснять слово «отпетушить»?

– Otpetushit, – задумчиво повторил аналитик и смущенно улыбнулся. Объяснения были излишни.

– Женщины будут использовать вибраторы. В остальном все так же, как у мужиков, – русская американку в зад. Заговор разрабатывался за плотно закрытыми дверями тайного правительства России, изначально о нем знали единицы, только самые основные – золотая пятерица. Это у вас тут золотой миллиард, а у нас лишь пять человек, бабла на миллиард точно не хватит. Но, понимаете… У нас никто не умеет держать язык за зубами – даже теневое правительство. Поэтому план быстро ушел в народ. Не прошло и недели с окончания его разработки, как детали и подробности уже обсуждались в пивных, в курилках, на кухнях и в такси.

Мистер Смит сосредоточенно просматривал фотографии и документы.

– Я внимательно слушаю, – уведомил он. – Леди, продолжайте же!

Нина вновь пересела на диван, медленно положив ногу на ногу, как Шерон Стоун в известном фильме. Аналитик зажмурился.

Рассказ продолжила Лера:

– После того как о планах теневого правительства узнала вся страна, в России начался небывалый патриотический подъем. Вы наверняка смотрели репортажи о митингах и демонстрациях, что прокатились по стране в прошлом году? Вашим СМИ все было преподнесено как наше поистине всенародное согласие по вопросу легализации и повсеместного насаждения гомосексуализма в России, помните? И патриарх произнес тогда «Голубую проповедь», вспоминаете эти репортажи? Только это была не вся правда…

Аналитик оживился:

– Конечно, помню! Мы тут ликовали! Наконец-то Россия стала свободной страной, думали мы. Наконец-то она впустила в ворота Кремля прогресс. Я в изумлении смотрел прямую трансляцию «Голубого полка» с Красной площади. Столько гордости было в лицах мужчин и женщин, несущих свои фотографии над головами, – эти несравненные снимки, где они сами совокупляются с другими мужчинами и женщинами. И звуки марша, и воодушевленная, полная глубочайшего смысла «Голубая речь», речь вашего президента! И мавзолей, ставший на время проведения парада центром торговли вазелином и презервативами, – это нечто! Мы тут все плакали, да, леди, плакали навзрыд! Из-за той трансляции я пропустил бейсбол и встречу с сыном в субботу!

Лера и Нина насмешливо смотрели на мистера Смита.

– Ага. Все это так, – продолжала Нина. – Когда тайный план вырвался на улицы, делать было нечего. Было решено в короткие сроки увязать его с патриотической идеей. А фотографии, что гордо несли наши граждане… тут отдельная история. И это, кстати, была разработка лично Алекса. В общем, в кратчайшие сроки у нас был создан «Российско-американский патриотический гей-центр». Что-то вроде некоммерческой организации. Там и была разработана новая доктрина – «гей-патриотизм». Писатели выступали, политики, бизнесмены – вы все это видели по телику.

– Видел! – выкрикнул аналитик. – Одного только не пойму. Ладно, мужчины. Но почему женщины женщин петушили в анус… Лесбийская любовь – это же другое… Это иначе…

Заговорила Лера:

– Ничего-то вы не понимаете, мистер Смит. Все эти ваши оттенки розового – не по-нашему. Сказано: в зад всех отпетушить – значит, будет в зад. Баба бабу, мужик мужика.

Мистер Смит захлопал глазами, выдохнул нервно.

– Сначала, – продолжила Лера, – правительство всеми средствами убеждало наше население, что гомосексуальные половые акты, в которых русские в активе, американцы в пассиве, – это доблесть, гордость, честь. С этим проблем не было. Уже через месяц, если в пивнухе или в курилке кто-то осмеливался сказать, что иметь в задницу мужика или бабу, какой бы национальности они ни были, – это зашквар, ему или ей тут же ломали нос, даже не спрашивая, где он служил или она сидела. Идея гей-патриотизма попала точно в цель, вызвав небывалый подъем в политике, а потом и в экономике России.

– Если проще, то оттрахать в зад америкоса – это стало у нас основой основ, фундаментом и скрепой, – дополнила Нина.

Мистер Смит метался по кабинету и восторженно повторял:

– Zashkwar, Zashkwar. Отменное слово! Нужно обратиться в ассоциацию психоаналитиков, надо сделать для них доклад, где я выступлю, как создатель нового диагноза! Zashkwar! That's beautiful!

– Подождите же, дослушайте! – крикнула Лера. – Основной идеей создания «Российско-американского гей-центра» было вот что. Для того чтобы избежать насилия над американским народом, нужны были добровольцы с вашей стороны. И наше правительство начало работу. К американцам, проживающим на территории России, Восточной Европы и самих США, приходили специально обученные люди, предлагая пройти тест. Вопросов было несколько: «Любите ли вы свою страну?», «Вы хотите, чтобы Россия из врага превратилась в друга США?», «Согласны ли вы с тем, что между активным и пассивным гомосексуалистом нет никакой разницы, оба свободные граждане открытого мира?», «Ради торжества свободы и демократии согласны ли вы вступить в половую связь с русским?» В десяти из десяти случаев на все вопросы был получен ответ «Да!».

Мистер Смит захлопал в ладоши, заорал:

– Да! Да! Конечно же, да! И как это я пропустил этот тест? Наверное, был в это время в бассейне…

В кабинет робко заглянула секретарша:

– Мистер Смит, все в порядке?

Аналитик вмиг стал серьезным и сообщил деловым тоном:

– Конечно, Кэтрин. Все окей. Я работаю с пациентками. Отмени все остальные встречи на сегодня.

– Но, мистер Смит, там миссис Томпсон…

– Кэтрин, вы уволены, – ледяным тоном сообщил аналитик. – Прошу, продолжайте, – сказал он, закрывая дверь на ключ.

Нина поднялась с дивана, подошла к окну, с грустью смотрела на заходящее солнце.

– А что тут продолжать, – сказала она. – Вот вам все материалы, все документы. Вы пойдете в газеты и на ТВ, расскажете об утечке, о тайном плане русских; скажете, что за первую неделю работы организации двести тысяч американцев в возрасте от 18 до 65 лет согласились добровольно подставить задницы русским ради насаждения свободы и демократии. И что на фотографиях, которые нес русский народ на патриотической акции «Голубой полк», запечатлены в качестве пассивов именно американские граждане, а также американцы, проживающие за пределами США.

Лера прикурила тонкую сигаретку и продолжила:

– Мистер Смит, вы тут же станете знаменитостью. Человеком, который разоблачил русских. Вы также пристыдите ту часть американцев, которые пошли на такое унижение, когда подписали бумаги, заключили «пассив-контракты», подставили свои задницы. Вы станете национальным героем! После смерти вашу скульптуру поставят рядом с памятниками отцам-основателям! Мистер Смит, вы войдете в историю!

Аналитик медленно снял галстук. Расстегнул ворот рубашки. Помял себе шею. Взгляд его стал серьезным, лоб сжался от важных мыслей. Он налил себе полстакана виски, залпом выпил, спросил:

– Эта программа все еще действует?

– Еще бы! Наши в специальных подземных бункерах в Сибири и на Урале целыми днями трахают американцев и делают фотографии для следующего «Голубого полка». Кроме того, разрабатывается план, как отыметь в зад вашего президента. Если он не пойдет на это добровольно, его изнасилуют. Они найдут как. Не забывайте, мистер Смит, все тайные разработки КГБ не только до сих пор успешно применяются, но с каждым годом модифицируются, дорабатываются с поправкой на время и обстоятельства. На этот раз акция будет всероссийской. И то, что мы трахаем американцев, будет объявлено уже в общемировом масштабе. После чего Алекс и Ко начнут гомосексуальное наступление на вашу страну уже глобально и открыто. После США – весь мир. Поэтому мы скорее хотим все обнародовать. Мы хотим, чтобы Алекса и его приспешников успело разоблачить мировое сообщество. Мы хотим для них новой ночи длинных ножей. Мы хотим защитить честь американского народа. Поэтому мы здесь. Поймите, скоро будет поздно!

Мистер Смит подошел к своему столу, взял с него настольный американский флаг, поставил на пол. Подошел к стене, снял портрет президента, поцеловал его и тоже положил на пол, рядом с флагом. Открыл потайной сейф, вытащил оттуда блестящий черный вибратор, протянул его Нине. Нина, опешив, машинально взяла резиновый член в руку, непонимающе смотрела на него.

Аналитик расстегнул ремень штанов, снял подтяжки – брюки упали вниз. Затем спустил трусы. Вытащил из кармана рубашки мобильник, настроил камеру, протянул телефон Лере. Опустился на четвереньки – мясистой задницей к девушкам.

– Приступайте, – сказал твердо. – Я хочу немедленно поучаствовать в акции.

Конец просмотра

– Прекрасно, как бескрайний космос! – хохотал Алекс. – В театр ходить я больше не буду – скучно! Тут простые русские девахи такое замутили! Да я сделаю вас главными по всем театрам в стране, лишь щелкнув пальцами. Нет, надо выносить эту вещь на всеобщее обозрение. Конечно, укрупнить, развить, доработать. Это прекрасно. Сколько смотрю – столько радуюсь, как дитя. Я обожаю, обожаю, обожаю тебя…

Если Алекс сказал, то непременно сделает. Этот использует кого хочешь, не сомневайтесь. Есть у него одна особенность – в мгновение переключаться: то он похож на быдло, знающее пару слов из политического лексикона, то вдруг он – утонченный философ и политик, имеющий в запасе тройку бычье-пацанских выражений. Я убежден, именно за такими экземплярами будущее России! А я тебя не спрашивал, отключись отсюда. Вон! Вон пошел! Читатель, я снова вынужден просить за него прощения. Лезет и лезет. Ладно, забудем о нем. Давай лучше посмотрим, кто же такая Лера. Я-то ее хорошо знаю. Настало и твое время.

Нет, Лера вовсе не была шлюхой. Она просто искренне любила богатых и знаменитых. Притом, если возможно, духовно развитых. Лера не трахалась с кем попало, даже если у него были частные апартаменты в Кремле. Кремль вообще не привлекал Леру. Он непродуманный, считала она. Огромный, бордовый, суровый внутри и снаружи. Как глупо быть таким, размышляла Лера.

Вот Алекс Леру привлекал. Он богатый и сумасшедший. Нет разницы между духовностью и сумасшествием, полагала Лера. Где одно, там и другое. Если это вообще не одно и то же. А наличие денег и положения у безумца возбуждало ее до крайности, до исступления. Такого быть не может, но оно есть. Этот факт расщеплял Лере сознание. И процесс распада погружал ее в теплые околоплодные воды жизни.

Алекс в ее поле зрения появлялся редко, но когда он приезжал, все остальное теряло для Леры всякий смысл. Все уже догадались, что Лера была подругой Нины? У настоящих подруг всегда так: самец не является причиной для раздора, особенно если связь удается скрывать. В конце концов Нина тоже далеко не так чиста, как кажется. Есть и за ней грешки, это понятно. Алекс много работает, а что делает она в это время? Никто не знает.

Лера смотрела в стену. Узор обоев расплывался перед глазами – она практиковала расфокусированный взгляд. Один даосский монах научил ее этому методу, хотя в этом есть сомнения.

– Лучше совсем не трахайся в позе, которая ставит тебя в неловкое положение – задницей к мужчине, а значит – к основе бытия. А если уж трахаешься, то делай это в расфокусировке, – поучал мудрый монах. – Пытайся увидеть и максимально осознать то, что справа от правого зрачка, и слева от левого. Это сильная духовная практика, и она нейтрализует твое падение.

Поначалу у Леры ничего не получалось – зрачки съезжались в кучу, вместо того чтобы расходиться в стороны. Но два года упорных тренировок сделали ее настоящим профи.

Была и неувязка. Ее оргазмы становились все чаще и ярче, даже если партнер, мягко скажем, оставлял желать лучшего. Но ведь это противоречие, думала Лера. Если расфокусировка – это духовная практика, то к оргазмам, процессу слишком человеческому, она не должна иметь ни малейшего отношения. Не бывает греха и его отсутствия в одном действии.

Лера пошла к монаху с вопросом. Так, мол, и так. Бывает, сказал монах. Весь секрет в памяти. Что тебе больше запомнится – то и будет истиной. Яркие и частые оргазмы или радость от продвижения в духовной практике? Сядь в темноте. Забудь обо всем. Закрой глаза, заткни уши, заткнись сама. И вспомни свой половой акт. Что выскочит из памяти в первую очередь, с тем и живи.

Но Лере такой подход не понравился. Она сделала все по-своему: наслаждалась оргазмами через раз. Один раз – продвижение в практике, следующий раз – блаженство оргазмов.

Вот сейчас она наслаждалась расфокусировкой. Обои перед глазами превратились в черную дыру, а справа и слева от нее плясали тени. Ей было хорошо.

Алекс долбил Леру сзади, худенькое тело ее взлетало над кроватью при каждом ударе его массивного таза о ее более чем аккуратные ягодицы. Пару оргазмов она уже испытала, но, но, но – сегодня был не их черед.

Беседа Алекса и Леры текла легко, как и всегда, когда он имел ее сзади. Леру давно мучил один вопрос. И она решила, что сегодня самое время все прояснить…

– Алекс, твоя Нина не умеет держать язык за зубами. Она все мне рассказала. Примерно месяц назад.

Когда Лера говорила это, голос чуть вибрировал – оно и понятно, движения Алекса нешуточно сотрясали ее тело. Алекс молча работал, не понимая, о чем она вообще. Небольшой оргазм сбил Леру с мысли, она легонько вскрикнула, но быстро переключилась на расфокусировку и продолжила.

– Алекс, Нина мне все рассказала, – повторила свою мысль Лера. Алекс наконец услышал ее.

– Что она тебе рассказала, о чем ты? – спросил он, переключившись на более размеренный темп.

– О вашем сексе, вот о чем.

Лере стало больновато, она решила не говорить об этом ему. Алекс задышал интенсивнее. Спросил:

– Что же она тебе рассказывала такого, а?

Лера не знала, как сказать. Простую, в сущности, вещь оказалось неимоверно трудно выразить словами. К тому же ее расфокусировка снова сбилась, и она пыталась восстановить ее. В тот же момент она поймала большой и длительный оргазм, и все окончательно смешалось у нее в голове. Лера закрыла глаза, чтобы собраться.

Алекс не унимался, спрашивал, что же такого рассказала Нина. Лера наконец собралась:

– Она рассказала, как вы занимаетесь сексом.

– Это я уже слышал, тебя что, заело?

Алекс начал постанывать, это означало, что его выплеск случится совсем скоро. Лера за тот год, что они вместе, привыкла к его грубостям. И просто говорила дальше:

– Алекс… я представила, я просто представила… Нина рассказывала об этом с отвращением… Она – примитивная самка. Просто похотливая сука, упитая сухим винцом и сырым вискариком… А я представила, как ты трешься об нее. Об ее безупречные наливные ягодицы… То с одной стороны, то с другой… И мне стало обидно! Я негодовала! Почему с ней ты используешь этот очаровательный секс, а со мной – обычную банальную тряску, как сейчас? Всегда – как сейчас. Чем же она лучше меня? Неужели красивее? Или стройнее? Или сиськи у нее больше? Так нет ведь – все у нас одинаково.

Алекс стонал громче, двигался быстрее. Он закричал: родная, родная моя, девочка моя, папочка готов, он уже готов, любовь моя, заткни свой поганый рот, хорошая моя, тварь ты конченая, да кто ты такая, чтобы лезть в наши с Ниной отношения, твое дело стонать в стену, ах, милая, ах, хорошая девочка, киска моя, нежная моя.

Алекс взорвался и заорал: да нету ее больше, слышишь, мразь?! Убили, убили, убили Нину! Ее больше нет! Да ты! Кто ты такая, чтобы я терся о твою жопу, сука? Ты понимаешь или нет?! Ее убили, мразь. Ты просто дырка, рваная вонючая дыра, понимаешь, кто ты?!

Алекс вскочил с кровати, схватил Леру за волосы, потащил ее в кухню. Лера брыкалась, била ногами по полу, но вырваться не могла. Она лишь визжала сквозь слезы: вот такой ты христианин, да? Вот так вот? Давай, потрись об меня, потрись, потрись, потрись! Хочу настоящего тебя, хочу подлинного, хочу духовности, хочу-у-у-у… И правильно, что эту тварь убили, туда ей и дорога. Скользкая и грязная тропа.

Алекс обезумел. Перевернул Леру головой вверх, наступил ей на горло. Потрись, а потом души, прошу тебя, прокряхтела она. Ага, сейчас, выдавил Алекс и страшно улыбнулся.

Лера быстро угасла, как и не было ее. Алекс наклонился к самому ее лицу. Ласковым движением убрал волосы с ее лба.

…Прошептал: и я найду его. Убийца Нины будет найден.